Я медленно шла вперед. Сил удерживать плеть не было, и она рассыпалась в пространстве. Он тоже был там. Мой враг. Я все еще не смогла понять, кто он такой. Я не рассмотрела его лица в третьем измерении. Теперь мы здесь, в четвертом.

   – Кто ты такой? – застонала я, продолжая идти. – Кто ты, твою мать, такой!

   Движение за спиной. Лезвие прошило грудь насквозь. Ровно в том же месте, где был мой рубец. Поток хлынул из меня фонтаном.

   – Твоя клятва Возмездия, сука!

   Я поняла, что падаю. Провалилась в третье. Провалилась во второе. Рухнула на пол в первом измерении.

   – Мэйю, твою мать!

   – Кровотечение!

   – Доктор Соммервиль!

   – Лори, мойся вместо нее!

   – Давление теряем!

   – Не могу остановить!

   – Клипируй, – прошептала я.

   – Ни черта не вижу! Все заливает!

   – Давление теряем!!! Вызовите Кина! Соммервиль плохо!

   – Доктор Соммервиль! Доктор Соммервиль!

   – Клипируй, – шептала я.

   – Ни черта не вижу!!! Отсос!

   – Клипируй…

   Тот, кто за мной пришел, знал, что делал. Он не хотел убивать меня. Он хотел, чтобы я убила ребенка, которого оперировала. Ребенок умер в одиннадцать тридцать две от кровотечения, причиной которому стало мое падение в момент, когда я зажимала сосуд, питающий опухоль. В одиннадцать тридцать три и десять секунд я забрала остатки Потока этого ребенка, чтобы остаться в живых. В одиннадцать тридцать три и пятнадцать секунд я поняла, что Потока умершего ребенка не хватит, чтобы заварить пробоину в моей груди. В одиннадцать тридцать три и двадцать секунд я забрала Исток Робина Кетлера. За это преступление полагается высшая мера. Пятая высшая мера, заработанная мною за жизнь.

   Я очнулась в отделении реанимации. Мне сказали, что мое сердце остановилось в одиннадцать тридцать три. Реанимационные мероприятия были успешными, и в одиннадцать тридцать четыре оно заработало вновь. Я выписалась из больницы через неделю и дала себе слово, что больше никогда не подойду к операционному столу.

   Я обрубила концы. Уволилась с работы. Заблокировала аккаунт и номер телефона. Съехала с квартиры и пустилась в странствия по стране. Я натягивала на себя штаны в кабинке туалета на сервисной станции, когда зазвонил мой второй телефон. Этот номер знали только два человека. Я оставила его на случай, если им или другим членам моей семьи когда-нибудь понадобится моя помощь. Я ответила, и спустя несколько минут поняла, что слова «твоя клятва Возмездия» – это не угроза, а обещание.

   Это был дерьмовый день. Дождь лил как из ведра, встречая меня сплошной стеной там, куда я не хотела возвращаться. Изношенные «дворники» скрежетали по стеклу, не справляясь со своей миссией. Я съехала на обочину и заглушила двигатель своего пикапа. Нужно переждать, пока ливень стихнет. Пять утра. Раньше в этой дыре в такое время не работало ни одно кафе. И хотя в последний раз я была здесь давно, сейчас вряд ли в этом месте что-то изменилось. Патруль. Размытые сине-красные маячки застыли в зеркале заднего вида. Ну вот… Время встречаться с прошлым лицом к лицу.

   К двери подошел один из патрульных. Второй остался сидеть в машине. Я открыла окно и опустила руки на руль.

   – Доброе утро, миз-з…

   Я повернулась к патрульному. Кажется, Уоррен Райт забыл, зачем меня остановил.

   – Привет, Уоррен. Давно не виделись.

   – Мэйю? – он пригнулся, заглядывая в окно. – Мэйю, это ты?

   – Собственной персоной.

   – Ты…

   – Приехала, да…

   – Мне очень жаль, – Уоррен с сочувствием на меня смотрел.

   – Да, мне тоже. Тебе брелоки мои показать?

   – Да. Извини, по протоколу обязан проверить.

   – Я все понимаю, – я полезла в сумку за брелоками. – Как сам-то поживаешь?

   – Да все хорошо, вроде.

   Я передала прозрачные брелоки Уоррену. Он отсканировал удостоверение и технический паспорт на авто. Перелистнул несколько страниц на голоэкране и вернул брелоки мне.

   – В багажнике мотоцикл везешь? – спросил Уоррен.

   – Да. Могу и на него документы предъявить.

   – Не надо. Я в базе все увидел. У тебя левый стоп-сигнал не горит, – капли дождя скатывались с его защитного поля и падали на землю. – Можешь к Дьюку Хорперу на сервис заехать. Он быстро сделает.

   – Дьюк все еще работает? – удивилась я. – Сколько его помню, он всегда был старым.

   Уоррен улыбнулся мне. Тем временем из патрульной машины вышел его напарник.

   – С кем ты так долго говоришь? – спросил Билли.

   – Это Мэйю! – прокричал Уоррен брату.

   – Мэйю? Соммервиль?

   – Да!

   Билли подошел к моему окну.

   – Привет, Мэйю. Мне очень жаль…

   За те несколько дней, которые я пробуду в этом затхлом городишке, подобную фразу мне предстоит услышать не раз. Я сама использовала ее на работе. «Мне очень жаль». Эта фраза личная. Я специально говорила «мне», а не «нам». «Мне», личности, приносящей это известие, очень жаль. Не просто жаль, а очень. Весьма, то есть. Теперь окружающие будут говорить эту фразу мне. Братья Райты оказались в списке первыми. Не знаю, какие отношения у них были с Поуком, общались они с ним или так, кивали друг другу в магазине, но соболезнования Райтов рвали душу, а мне оставалось только кивнуть и ответить:

   – Мне тоже.

   – Остановишься у предков? – спросил Билли. – Или к Карлу поедешь?

   – А жилье здесь кто-нибудь сдает?

   Братья переглянулись.

   – Мэрил Бижуа, кажется, дом сдает. Ее родители в прошлом году… – Уоррен вздохнул. – В общем, она в их дом переехала, а свой, кажется, продает. Возможно, тебе сдаст его ненадолго.

   – Было бы отлично, – я завела двигатель. – Ну что, архиереи третьего уровня, до встречи?

   – Да. Еще увидимся, – Уоррен постучал ладонью по крыше машины.

   Они вернулись в свой автомобиль, а я поехала дальше, не дожидаясь, когда схлынет ливень.

   Они почти не изменились – погодки семьи Райтов. И, безусловно, пошли по стопам отца. В их роду хранителей все мужчины на пенсию уходили в званиях архиереев первого уровня. Значит, до пенсии им осталось всего два повышения.

   Город P. – пристанище знатных и не очень рабов. Раньше центр населяли райоты. Конечно же, где еще жить знати в такой дыре? После Восстания они вынуждены были уехать, и их комфортабельные дома заняли хранители – вторые почетные члены этой системы. Послушники, такие, как мои родители, по-прежнему ютились на окраинах. Ни Восстание, ни расширение прав и свобод не смогли изменить главного – психологию этих людей. Я помнила те времена, когда в дома послушников могли прийти без приглашения и забрать кого-нибудь навсегда. Эти рейды называли «последним звонком», потому что жертвы, уходя на смерть, добровольно открывали архиереям, когда те звонили в дверь. Семнадцать лет мы живем без этих рейдов. Всего каких-то семнадцать лет…

   Я притормозила у дома, где когда-то жила семья Бижуа. Мэрил была единственным ребенком в этой семье хранителей. К сожалению, она ни черта не унаследовала от родителей и была классифицирована при рождении как «послушница». Удар был сильным. Предки Мэрил перестали показываться на людях. Они не приходили на концерты в школе, где выступала их дочь. Не посещали родительские собрания, вверив судьбу чада правительству и добрым послушникам в лицах учителей. Мэрил забила на учебу где-то в седьмом классе и переключилась на тусовки и мальчиков. Когда остальные бились за драгоценные баллы успеваемости, Мэрил раскуривала косяки в подворотнях. Естественно, она никуда не поступила и сразу же по окончании школы отправилась в местный бар разносить напитки. В принципе, в том, что ее жизнь стала похожа на задницу, она сама виновата. Хотя, и предки приложили не мало сил для того, чтобы все в жизни Мэрил стало таким же дерьмовым, как и слово «послушник» в графе «метафизический уровень».

   Где-то в шесть утра в доме Бижуа загорелся свет. Я подошла к двери и позвонила в звонок.

   Ждать пришлось недолго. В дверях застыла помятая дочь семьи Бижуа. Она прижала ладони к губам, глядя на меня, как на покойницу. Хотя, кто бы мог ее за это осудить?

   – Привет Мэрил, извини, что без приглашения и в такую рань. Но в доме загорелся свет, и я подумала, что своим визитом тебя уже не разбужу.

   – Господи, ты извини, конечно, но увидеть тебя на пороге в шесть утра – не самое лучшее начало дня. Кофе налить?

   – Налей, если не трудно, – я вошла в дом.

   Мэрил провела меня на кухню и усадила за стол. Немного удивляло, что вокруг все было чисто и убрано. Я полагала, что дом «наследницы» Бижуа должен быть грязным и разваливаться на глазах.

   – Мне очень жаль, – опомнилась она.

   – Мне тоже.

   – Наверное, если бы не этот дерьмовый повод, ты бы не вернулась сюда, – она достала кружки, чтобы налить в них кофе.

   – Нет.

   – Не должны родители детей хоронить, – обронила Мэрил и тут же прикусила язык. – Прости, я не хотела…

   – Ты права. Не должны, но хоронят. Давай не будем об этом.

   – Конечно, – она поставила передо мной кружку с кофе.

   Ни молока, ни сливок, ни сахара не предложила. А я не стала спрашивать.

   – А у меня все хорошо, – наигранно вздохнула Мэрил.

   О том, как у нее дела, я тоже спрашивать не собиралась, но похвастать передо мной, видно, было чем, и потому моя давняя знакомая не постеснялась рассказать о своей жизни мне – бывшей однокласснице, приехавшей на похороны брата.

   – В прошлом году бар выкупила, – кичилась Мэрил. – Дела в гору идут. С райотом встречаюсь.

   Я едва сдержалась, чтобы не скривиться. Как будто завести любовника-райота – высшее из благ, ниспосланных послушнику.

   – Если сделает предложение, перееду к нему. Ну а пока, здесь живу.

   – С каких это пор райоты здесь в почете? – обронила я.

   – Ты отстала от жизни, – Мэрил поставила кружку с кофе передо мной. – С тех пор, как они вложили деньги в реконструкцию города, их с распростертыми объятиями встречают везде. Тем более, у многих из них остались старые связи, – она многозначительно указала пальцем вверх, – которые даже Ригардам не снились! Недалек тот день, когда они вернутся в свои дома и выставят из них хранителей, как шавок…

   – Раньше мы ненавидели райотов, а теперь в наших бедах виноваты хранители? – я не сдержалась и хмыкнула.

   – Где бы они сейчас были, если бы не деньги райотов, которые они присвоили?

   – Обокрали не всех, – напомнила я. – Деньги остались у тех, кто участвовал в переделе власти.

   – В освобождении! – многозначительно кивнула Мэрил.

   – В освобождении, – подтвердила я и пригубила кофе.

   – Ну, так какими судьбами ты ко мне в такую рань пришла?

   – Встретила братьев Райтов по дороге. Они шепнули, что ты дом сдаешь. Или продаешь. В общем, я жилье хотела снять на пару дней.

   – Я дом продаю. Если интересует, можешь посмотреть и купить его.

   – То есть, сдавать его в аренду ты не собираешься, – кивнула я.

   – Не-а, – покачала головой Мэрил.

   – Что ж, очень жаль.

   – Тебе есть куда пойти! – воскликнула она. – Родители! Карл! Господи, Соммервиль, к тете Ори иди в гостиницу! Та тебе и завтраки готовить будет!

   – Ладно, – я отодвинула кружку с недопитым кофе. – Приятно было тебя увидеть, – соврала я. – Еще раз извини, что в такую рань…

   – Мэйю, – Мэрил окликнула меня у самых дверей. – Все по-прежнему настолько плохо?

   Я обернулась и криво улыбнулась бывшей однокласснице.

   – В городе Р. все обо всем знают, не так ли?

   – Это проклятье тех, кто здесь живет, – она сняла с крючка фигурный брелок и бросила его мне. – У меня перед тобой должок один остался. Будем считать, что теперь мы квиты.

   – Всегда хотела спросить, – я сжала ключ в ладони, – почему ты ей все рассказала?

   – Потому что нужны были деньги.

   – Я так и подумала. Ладно. Диктуй адрес.

   ***

   Разгрузив машину, я раскидала вещи по гостиной и подумала, что еще успею позавтракать. Проехав несколько кварталов, наткнулась на незнакомое кафе. Вывеска гласила, что при заказе завтрака кофе подавали бесплатно. Судя по свободной парковке перед заведением, даже эта акция не завлекла сюда проголодавшихся жителей города Р. Чем меньше людей, тем меньше вероятности напороться на знакомых, – подумала я и припарковала авто практически у самых дверей.

   В зале не было ни души. Я присела за семейный столик у окна и, в ожидании официанта, стала стучать пальцами по столу.

   – Доброе утро, – пробурчала «приветливая» официантка в помятом костюме и протянула мне меню.

   – Доброе, – кивнула я и начала изучать блюда из раздела «завтрак».

   – Омлет из трех яиц, жареный бекон, картофель фри без соуса, салат из свежих овощей и… – я задумалась над десертом, – кусок пирога с вишней, – я отложила меню и взглянула на застывшую официантку-послушницу. – И бесплатный капучино, пожалуйста, – добавила я.

   – Бесплатно только черный кофе, – был мне ответ.

   – Значит, платный капучино.

   Официант по имени Лола, если на бейжде был не псевдоним, повторила мой заказ и снова вопросительно уставилась на меня.

   – У нас большие порции, – многозначительно добавила после паузы.

   – Надеюсь, что так, – улыбнулась я.

   Меня оставили в одиночестве ждать заказ и спустя минут двадцать принесли кофе. Судя по скорости его приготовления, за молоком пришлось бежать в магазин. Потом подоспел и мой завтрак на огромной тарелке. Бекон пережарили, но я такой люблю. Омлет не посолили. Хорошо хоть полуфабрикатную картошку не испортили, хотя, наверное, могли… Пирог порадовал. Он действительно был вкусным, хотя и позавчерашним, скорее всего.

   К заведению подъехали две машины и припарковались рядом с моей. Водители вышли и переглянулась, кивая в сторону моего пикапа. Обошли его по кругу, посмотрели номера и, активно переговариваясь, вошли в кафе.

   – Лолли, два кофе и омлет с беконом! – прокричал один из них.

   – Сейчас принесу!

   Я отвернулась к окну. Незнакомцы присели за дальний столик. Официантка принесла им кофе уже через минуту. Неужели скорость подачи кофе в этом заведении зависит от пола посетителей?

   – Лолли, просвети, что за красотка там сидит? – спросил один из гостей.

   – Без понятия, впервые ее вижу, – ответила та.

   – Спасибо, милая, – он ей подмигнул.

   Тот, который вопросы задавал, внезапно встал и направился ко мне. Я сделала вид, что допиваю остывший капучино.

   – Добрый день, мэм, – он достал из кармана куртки сканер и брелок.

   Голопроекция появилась перед моим лицом.

   – Архиерей высшего уровня Дадли. Предъявите ваши документы, пожалуйста.

   – Пожалуйста, – я достала из сумки брелок и передала ему.

   Он просканировал его и пробежал глазами по краткому резюме.

   – Вернулись в родные края, мэм?

   – Да. На похороны приехала.

   – Соболезную вашей утрате, – он вернул мне брелок. – Как долго пробудете здесь, мэм?

   – Несколько дней.

   – Благодарю за сотрудничество. Хорошего дня, мэм.

   – И вам, – я снова отвернулась к окну.

   Встретить архиерея высшего уровня в придорожном кафе поутру в городе Р. – это целое событие. Если официантка в кафе их знает, значит часто их видит. С каких пор в городке Р. есть высокопоставленные ищейки?

   Я оплатила счет и оставила чаевые. Села в машину и поняла, что не хочу ехать туда, куда намеревалась. Там были близкие мне люди. И все они будто ждали, когда же я к ним присоединюсь. Я завела двигатель и поехала в сторону кладбища.

   ***

   В цветочной лавке на выезде из города купила цветы. Когда подъехала на парковку возле кладбища, все места там были уже заняты. Пришлось оставить машину вдоль дороги и идти пешком.

   Я не пришла на церемонию прощания утром. Смотреть на брата, лежащего в гробу, у меня желания не было. В моей памяти Поук останется таким, каким я видела его семь лет назад.

   «Его нашли в машине, – так сказал Карл. – Причина смерти – остановка сердца».

   У Поука никогда не было проблем с сердцем. В тридцать девять лет мой брат отключился в машине и больше не пришел в себя. Я пересекла парковку и остановилась у пригорка, усыпанного камнями серого цвета. Там, вдалеке, собирались люди. Они – мое прошлое, от которого я старательно убегала последние семь лет. Они всего лишь люди из моего прошлого…

   ***

   Это не веселая история со счастливым концом. История моей жизни оказалась похожей на один из тех драматических фильмов, где начинаешь реветь на двадцатой минуте просмотра, а спустя два часа задаешься вопросом, зачем вообще кто-то снял эту муть, и почему ты стоически досматриваешь такое говно? Все началось с моего рождения. Не та семья и не то время. Хотя, кому из детей позволено выбрать, где родиться и когда именно? Обычная пара послушников с четырьмя детьми, живущая не в самом престижном районе маленького городка, где все друг друга знают. Таково было о моей семье мнение соседей, а соседи, как известно, самые лучшие информаторы, особенно, в маленьких городках.

   «О! Они так выросли!» – улыбалась Нэнси Стокман, игриво подмигивая моему папаше. Из четырех чудесных отпрысков, которыми так наигранно восхищалась жена мистера Стокмана, выродком оказалась именно я. Но мне тогда было года четыре, и о моем статусе никто ничего не знал, так что, кивнув Нэнси и отвесив комплемент ее шикарным туфлям, мама отправилась в отдел моющих средств. Я сидела в тележке с продуктами и восхищенно глядела на взрослую тетю, которая мне, по каким-то причинам, нравилась. И вдруг мир вокруг меня изменился. Исчез магазин, исчезли полки с продуктами. Люди вокруг замерли. Они светились ярким синим цветом. Все, кроме тети, которую с головы до пят покрывали какие-то букашки. Эти букашки то и дело загорались, словно огоньки гирлянд, а потом гасли, и мне очень хотелось дотянуться хотя бы до одной из них и потрогать. И я потянулась, и букашки вместе с синим свечением потянулись ко мне. А потом все вернулось. Магазин. Полки. Исчезло свечение.

   Нэнси попрощалась с папой и скрылась за стеллажом. Грохот. В проход выкатились банки. Люди вокруг закричали, отец бросился вперед, братья следом за ним. Я сжала руку в кулачок, надеясь, что хоть одна невиданная букашка осталась со мной.

   – Что там у тебя? – улыбнулась мне Роуз.

   Все это время она стояла рядом и терпеливо ждала своей очереди покататься в тележке. Я раскрыла ладонь и протянула ее сестре. Там ничего не было. Букашки исчезли, а Роуз подумала, что я хотела ее надуть.

   Нэнси увезли в больницу, мое место в тележке заняла Роуз, а я плелась рядом с ней, чтобы спустя пятнадцать минут снова поменяться местами.

   – Мама, а куда подевались букашки миз Стокман?

   В принципе, этот вопрос навсегда изменил мою жизнь. Точно так же, как жизни всех членов моей семьи. Вечером мы с Рози и братьями подслушали под дверями перебранку родителей.

   – Мы должны о ней сообщить! – кричал отец.

   – Но она прошла тест! Она послушница!

   – Нэнси Стокман едва не умерла сегодня!

   – У нее последняя стадия рака! – вторила маман. – С тем же успехом она могла потерять сознание на улице или у себя дома!

   – «Светящиеся букашки», Илона! «Гирлянды»! «Лампочки»! Ты слышала, что она говорила?

   – Это еще ничего не значит. Она могла услышать об этом в садике! Знаешь сколько страшилок рассказывают друг другу дети?!

   – А что, если наши опасения верны, и она действительно представляет опасность? Роуз спит с ней в одной комнате. Поук и Карл постоянно крутятся рядом. Что, если с ними что-то случится?

   Помню, как в тот момент Роуз взяла меня за руку. Поук одернул ее и заставил отойти от меня подальше. Роуз начала голосить. Дверь в комнату родителей распахнулась и в ней замерли наши предки.

   – Роуз, детка, что случилось? – испугалась маман и бросилась к ней.

   Ко мне не подошел никто. Отец увел братьев наверх, мама успокоила Роуз и уговорила ее лечь спать в гостевой. Меня отправили в нашу с Роуз комнату и заперли. Как вообще можно было так поступить с ребенком? Всю жизнь задаю себе этот вопрос, а ответа до сих пор не нахожу. Мне было всего четыре года. Я была напугана. Мне хотелось, чтобы мама обняла меня и успокоила. Мне было необходимо, чтобы папа пожалел меня и пообещал, что все будет хорошо. Но я же уже предупредила, что эта история невеселая…

   Вы можете спросить, почему я все это помню? Дело в том, что такие, как я, помнят гораздо больше, чем хотелось бы. Поутру к нам в дом приехал некий человек. «Дядя Альфред», – так он представился. Альфред долго сканировал мои глаза, расхаживал вокруг меня кругами и водил руками по воздуху, после чего радостно улыбнулся и похлопал меня по плечу.

   – Вы заберете ее? – спросил отец.

   – Ну что вы! – «успокоил» его дядя Альфред. – Она будет жить с вами до момента официального оглашения ее имени.

   – Как это… – пробурчал отец, – с нами… У нас еще трое детей!

   – Мизтер Соммервиль, – улыбнулся дядя, – я понимаю ваши опасения, но Мэйю на данном этапе своего развития не представляет опасности для вас и других членов вашей семьи. Я лично буду курировать ребенка. Если замечу какие-то отклонения, я непременно изолирую ее. Но пока в этом нет никакой необходимости.

   – Но Нэнси Стокман! – воскликнул отец. – Она едва не убила ее.

   Дядя Альфред угрожающе покрутил пальцем перед носом отца.

   – У миссис Стокман рак молочной железы с метастазами. Она получает лечение и поэтому потеряла сознание. А вы, в свою очередь, не станете никому рассказывать о маленьком инциденте с вашей дочерью, не так ли, миз-зтер Соммервиль?

   – Откуда вы вообще знаете про Нэнси? – маман заметно напряглась.

   Дядя Альфред победоносно сложил руки на груди.

   – Мы знаем все о жителях нашего города, – дядя подошел ко мне и потрепал волосы на моей макушке. – Красивый у нее Поток, правда? – он подмигнул мне.

   Лучше бы он тогда забрал меня из дома. К сожалению, сейчас я уверена, что Альфред прекрасно понимал это еще тогда. Однако Уставом запрещалось изолировать детей с высшим метафизическим уровнем. Мы должны были расти в условиях социальной интеграции. Так они это объясняли. По факту все это было сделано для того, чтобы первыми нашими подопытными стали наши близкие. Чтобы мы научились жить в мире, где близких людей вообще не существует. Хороший способ искалечить психику будущих «марионеток». А другого и не требовалось.

   – А остальные? – спросил Альфреда отец. – Если соседи узнают… Или на работе… Или в детском саду? Что будет с нами?

   – Мы сделаем все возможное, чтобы этого не произошло, – Альфред подмигнул папе. – Если все возможное сделаете и вы, – добавил он.

   – И что мы должны сделать?

   Я вроде как не должна их ни в чем винить, ведь страх перед такими, как я, внушало им общество. Но все же они были моими родителями, и я любила их – самых близких мне людей. А по факту оказалось, что единственным моим родителем стал дядя Альфред – куратор и наставник, палач, который никогда меня не боялся.

   ***

   Каждое воскресенье боголюбивые жители города Р. приводили своих отпрысков в воскресную школу. Наша воскресная школа находилась в самом Т. Пока братья и сестра прилежно заучивали правила поведения с такими, как я, и получали психологическую поддержку от таких же несчастных братьев и сестер других «исчадий ада», мы, то есть «исчадия», занимались со своими кураторами в подвальных помещениях огромного Собора, выстроенного, конечно же, на деньги райотов. В другие дни наша семья ничем не отличалась от обычных семей городка Р. Детский сад сменила младшая школа, затем настал черед средних классов. Альфред запрещал мне заводить друзей среди сверстников. Я боялась Альфреда, поэтому любые попытки сверстников подружиться со мной пресекала на корню. Пока Роуз и остальные девчонки весело проводили время после занятий, я корпела над книгами и скакала между пространствами в подвале нашего дома. А чем мне еще было заняться, если друзей у меня не было? Помню как-то наплевала я на правила и зарегистрировалась в одной из социальных сетей. Мой аккаунт просуществовал ровно полтора часа, после чего в доме вырубилась сеть. Дядя Альфред нанес внеплановый визит и популярно объяснил мне, что Устав нарушать нельзя. Так на моем плече появился рубец. Невидимый глазу обычных людей, он стал первым боевым украшением в моей жизни. К сожалению, не последним. Время шло, «социальная адаптация» с треском проваливалась. В школе меня считали «долбанутой заточкой», дома меня попросту боялись.

   – Мама, я хочу сделать короткую стрижку, – попросила я как-то поутру за завтраком.

   – Если Альфред одобрит, можешь подстричься, – натянуто улыбнулась маман.

   – Вот только не надо копировать! – Роуз потрепала отросшую челку и скривилась. – Мама, я не хочу, чтобы она копировала меня!

   – Я не буду тебя копировать! – возмутилась я. – Больно надо!

   – А чего тогда стрижку сделать хочешь?

   – Сейчас модно, вроде как… – промямлила я.

   Роуз, выпучив глаза, смотрела на меня. Братья хмыкнули, но промолчали. Отец сделал вид, что его это не касается. Осталась одна маман, которая в ужасе изрекла:

   – Ты не должна привлекать внимание! Так гласит Устав!

   – Я и так его не привлекаю, – вздохнула я. – Одежду, которую одобряет Альфред, давно никто не носит. Я выгляжу как пугало!

   – А хочешь выглядеть как настоящая модница? – не поняла маман.

   – Хочу выглядеть как все. Чтобы не выделяться.

   – Обсуди это с Альфредом, – наконец, встрял отец.

   – Если все решает Альфред, зачем вы вообще нужны?

   Родители онемели от такой наглости. Роуз многозначительно покачала головой. Братья насупились.

   – Что ты себе позволяешь? – возмутилась мать и встала из-за стола. – Думаешь, если мы послушники, нас можно оскорблять?

   – Илона, успокойся, – пытался сгладить отец.

   – Смотри на меня, когда я с тобой говорю! – маман дернула меня за плечо.

   – Илона, сядь на место.

   – Ты, – шипела маман, – живешь в нашем доме, ешь и одеваешься за наш счет. Мы – твои родители и несем за тебя ответственность. Хочешь пойти на улицу? Хочешь, чтобы все в округе узнали, кто ты такая? Давай! – маман указала рукой на дверь. – Иди! Живи как хочешь! Стригись, как хочешь! Не соблюдай Устав! Они сотрут тебя в порошок, как и всех нас! Хочешь быть взрослой? Научись отвечать за свои поступки. Давай! Иди! Проваливай на улицу!

   Помню, как больно мне было это слышать. Как пальцы сами собой сжались в кулак. Ноги матери подкосились, и она рухнула на пол. Отец закричал. Роуз и братья бросились на меня. Поук разбил бутылку о мой затылок. Рана заживала две недели. Альфред ввел домашний арест на три недели. Радовало только одно: чтобы заклеить рану на затылке, мне сбрили часть волос на голове. Потому Альфред попросил родителей коротко остричь мою шевелюру, но не по моде, как стрижка Роуз, а под три миллиметра, как у отбывающих срок заключенных.

   Из «долбанутой заточки» я превратилась в «конченую».

   – Господи, Роуз! – подначивали подружки сестры. – У нее совсем крыша поехала?

   – Представляете, – смеялась сестра, – она взяла машинку и обкорнала себя, пока родаки ужинали у Чистерсов.

   – Хорошо еще, что вы с ней не в одном классе! – смеялись девчонки.

   – И не говорите!

   – О! Смотри! Это новенькие! Ригарды, вроде…

   Я перевела взгляд на двух парней в навороченных шмотках, вышагивающих по коридору нашей школы.

   – Это те, что переехали?

   – Да! Говорят, у их родителей столько бабла, что могут весь наш городок купить!

   – Очередные хранители, – скривилась Роуз.

   – И не говори, – поддакнули курицы-подруги.

   Хранителей в нашем городке было немного, их детей в нашей школе еще меньше. Хранители всегда сторонились послушников, потому и в школе между ними и послушниками существовала определенная нейтральная полоса, пересекать которую ни одна из сторон не намеревалась. Я знала о хранителях все. И было бы странно не знать все о тех, кто способен тебя убить. Хранители могли прыгать во второе измерение. Райоты в третье. Палачи в четвертое и предыдущие. Райоты всегда использовали хранителей в качестве охранников и исполнителей. Палачи тоже не гнушались помощи и заключали с хранителями союзы, обмениваясь частями Истоков. Хранитель приобретал способность прыгать вместе со своим палачом в третье и четвертое измерения. Заключение союза процедура болезненная для обеих сторон, но потенциальная выгода от этой процедуры стоила того, чтобы закрыть глаза на некоторые побочные эффекты. Насколько я знала, каждый палач к определенному возрасту обзаводился собственным союзником-хранителем, ведь погибнуть можно в каждом из измерений. Почему мы погибали? Да по разным причинам. Не каждый из приговоренных за нарушение Устава хотел умирать. Иногда на нас просто охотились. Движение за освобождение послушников то и дело обзаводилась новыми представителями среди хранителей, которые занимались сугубо тем, что выслеживали нас во всех доступных им измерениях и убивали. И хотя движение это было под запретом, кто-то из райотов и палачей все равно умирал насильственной смертью ежегодно. Послушники хранителей всегда побаивались. Собственно, они всех боялись. С райотами дело обстояло несколько иначе. Представители высшего метафизического уровня всегда держались в стороне от послушников, считая их третьесортным порождением природы, созданным сугубо для нужд Жатвы. Высокомерие райотов было сопоставимо только с высокомерием высших палачей. К слову сказать, я считалась представителем низшего сословья, ибо родилась в семье послушников, и только по воле природы, наградившей меня подарком, о котором никто в моей семье природу не просил, была причислена к лучшим из лучших. Увы, даже среди лучших со званием «низшая» мне не светило стать «своей». Райоты обучались в частных элитных заведениях и в обычной жизни послушников и хранителей мы с ними не пересекались. Конечно, райоты дорожили своими шкурами и властью, которую захватили за Земле всего каких-то сто пятьдесят лет назад. Потому между ними и всеми остальными метафизическими расами залегала не нейтральная полоса, а многокилометровая пропасть.

   – Сейчас слюни по полу потекут, – обронила Мерил, проходя мимо Роуз и ее подруг.

   – Ну, на тебя-то они точно не клюнут, недоделанная! – захохотала Роуз.

   Это было низко с ее стороны, но судя по отсутствию реакции Мерил на данное высказывание, она привыкла ко всему, что ей говорят в лицо, точно так же, как и я.

   Я отвернулась, чтобы остаться незамеченной, и попыталась открыть свой шкафчик. Электронный замок открылся, но дверца, почему-то, нет. Я посильнее вцепилась в ручку и рванула ее на себя. Что-то хлопнуло и плюхнуло мне в лицо. Вокруг повисла тишина, а затем раздался хохот. Я стерла с глаз красную краску, закрыла шкафчик и под всеобщий гул и улюлюканье побежала в туалет. Смыть эту дрянь с рук и лица оказалось непросто. Краситель въелся в кожу и теперь я была не только лысой, но и красной. В туалет вошла Роуз с подругами.

   – Это не мы! – сообщила сестра. – Мы тут ни при чем!

   – У тебя и твоих подпевал кишка на это тонка, – я улыбнулась.

   – Ты че сказала? – взвилась Мора – одна из подпевал.

   – Успокойся, – осадила ее Роуз.

   – Да че она о себе возомнила! Думает, если сестра твоя – ей все можно?

   – Мора, закрой рот, ладно? – ответила Роуз и взглянула на меня. – Ты как? Все нормально?

   Не знаю, почему она тогда спросила об этом. Боялась, что я могу ей навредить, или просто ей действительно было меня жаль? Ответ не имел значения. Но кое-что в тот день я поняла. Роуз – единственная, кто за столько лет спросил меня «ты как?» И за это я была ей благодарна.

   – Все хорошо. Мне надо идти.

   – Ты куда? – не поняла Роуз, пропуская меня к выходу.

   – У меня контрольная по биологии. Я должна идти.

   – Во долбанутая! – захохотала Мора.

   – Да заткнись ты уже, – услышала я позади.

   Прозвенел звонок, и все разошлись по классам. Я вошла последней и под всеобщий хохот направилась к своему столу в крайнем ряду. На моем месте сидел один из тех парней, что шли по коридору. Новенький. Он не смеялся, и даже не улыбался.

   – Это мое место, – я поставила рюкзак на стол перед его носом.

   – Ладно, – он собрал вещи и пересел на соседний стул. – Мне сказали, что этот стол свободен.

   – Я здесь сижу.

   – Я смотрю вы веселитесь! – рев мистера Дейвса – учителя биологии – заставил всех заткнуться и сесть на места.

   Дейвс взглянул на меня и сдержал смешок.

   – Мэйю, ты провела неудачный эксперимент с красителями?

   – Да, мистер Дейвс.

   Остальные вновь начали хохотать.

   – Тишина! – Дейвс хлопнул ладонью по столу, и все заткнулись. – У нас новенький в классе. Выйди ко всем и представься.

   Мой сосед встал из-за стола и вышел на кафедру.

   – Меня зовут Айени Ригард. Моя семья переехала из Л., округ B.

   – Давайте поприветствуем Айени! – предложил мистер Дейвс.

   – Привет Айени! – прокричали остальные.

   – А он красавчик, – прошептала Бони своей подружке.

   – Губы закатай, – хмыкнула та.

   – Вот сама и закатывай!

   Айени вернулся на место и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

   – Итак, – продолжал мистер Дейвс, – напоминаю, что сегодня у нас контрольная. Я раздам билеты и засеку время. Как только сработает таймер, сдаем листы с ответами.

   Передо мной и Айени оказались билеты с тестовыми вопросами.

   – Уксус, – произнес мой новый сосед по парте.

   – Что? – я покосилась на него.

   – Такие ловушки можно купить в лавках розыгрышей. Краситель, обычно, пищевой. Должен отмыться уксусом.

   – Время пошло! – произнес Дейвс.

   – Спасибо, – прошептала я и начала отмечать ответы.

   Раньше я всегда сдавала контрольные работы первой в классе. Всегда. Оставалось два последних вопроса, когда Айени встал из-за стола и направился к мистеру Дейвсу.

   – Вы уже справились? – опешил тот.

   – Здесь ничего сложного не было, – ответил Айени и глубоко вздохнул. – Я могу идти?

   – Конечно, – пожал плечами мистер Дейвс.

   Я отметила последние ответы и тоже сдала работу.

   – Сегодня вы пришли второй, – улыбнулся мистер Дейвс.

   – Главное, чтобы в результате оказалась первой.

   Айени, услышав эту реплику, замер в дверях. Он намеренно обернулся и прищурился, сверля меня взглядом. «Выкуси» – подумала я и улыбнулась себе под нос.

   Когда вышла в коридор, поняла, что он караулит меня у моего шкафчика. Чего еще от меня надо этому выскочке? Я подошла и бросила рюкзак на пол, сделав вид, что не замечаю его присутствия.

   – У тебя ошибка в девятом вопросе, – произнес Айени, изучая противоположную стену. – Ответ «С», а не «Б».

   Самое странное, что я даже не помнила, какой из вопросов был девятым, а какой – тридцать пятым. Я открыла шкафчик, отодрала от дверцы устройство, из-за которого мое лицо и шмотки теперь были красными, и взглянула на этикетку производителя, чтобы прочитать состав красителя. Айени оказался прав: краситель пищевой. Я захлопнула шкафчик, подобрала с пола рюкзак и пошла к выходу.

   – На всемирную историю не пойдешь? – услышала я позади себя.

   Я почувствовала себя странно. Начиная лет с двенадцати, никто намеренно не пытался заговорить со мной в школе. Все знали, что я долбанутая Мэйю – сестра популярной Роуз Соммервиль. К шестнадцати годам я привыкла к одиночеству. К издевательствам. К украденной обуви в раздевалке, к смешкам в коридорах и столовой. Я привыкла ко всему, кроме того, чтобы со мной кто-то из сверстников пытался заговорить.

   – Не пойду, – ответила я и ускорила шаг.

   Такие, как этот Айени, фриками не становились. И дело не в том, что он был симпатичным. Рослые мальчики без прыщей на лице с модными стрижками и дорогими навороченными шмотками в аутсайдеры не попадали. У них были машины, на которых девчонки хотели прокатиться. Многие из парней тоже хотели покататься. Так находились дружки, с которыми можно было тусоваться и клеить девчонок. Закончился бы год, за ним другой, и Айени укатил бы в какое-нибудь престижное заведение высшего уровня профориентации. И на этом бы пути жителей городка Р. и Айни Ригарда разошлись.

   Я вернулась домой пешком. Смыла краску уксусом и скрылась в подвале. Не давал покоя ответ на девятый вопрос в контрольном тесте.

   Следующий день не задался с самого утра. Роуз за завтраком практически не затыкалась.

   – Эти Ригарды – хранители! Они купили дом Олверсов и въехали на прошлой неделе.

   – Странно это, – вздохнула маман, раскладывая оладьи по тарелкам. – Зачем они переехали сюда? С их деньгами могли обосноваться в Т.

   – Так вот, – продолжала Роуз, – у них пять детей в семье, представляете? Есть девчонка одна – она приемный ребенок. Старший брат архитектор, вроде. Сестра старшая где-то учится. Пока не знаю где. Айени и Одьен – погодки. Айени старший и теперь в одном классе с Мэйю, – Роуз покосилась на меня.

   – Почему ты не рассказала, что в твоем классе новый ученик? – удивился отец.

   Странно, что удивился. Я им вообще ничего не рассказывала. Наверное, потому что не спрашивали.

   – Новенький и новенький, – я пожала плечами.

   – Он с тобой за одной партой сидит! – воскликнула Роуз.

   – А ты быстро информацию собираешь, – улыбнулась я.

   Роуз закатила глаза.

   – Так вот, – продолжила она, – есть еще Кейдж – это та, что приемная дочь. Они с Одьеном одного возраста и, вроде бы, должны ходить в один класс. Но вчера Кейдж не было. Интересно, может сегодня она появится?

   – Даже если появится, что с того? – подначил Карл.

   – Ты когда на учебу возвращаешься? – спросила у него Роуз.

   – Когда каникулы закончатся.

   – То есть завтра?

   – А ты ждешь не дождешься, когда мы с Поуком свалим? – Карл засмеялся и подмигнул Роуз.

   – Я считаю, что это нечестно! Мы с Мэйю учимся, а вы двое – отдыхаете.

   – Вы весной еще отдохнете, а мы с Поуком – нет.

   Роуз прищурилась и поиграла бровями.

   – Видели бы вы тачку, на которой приехали братья Ригарды!

   – Ну, давай, – Карл говорил с набитым ртом, – удиви нас.

   – С. последней модели. Стоит как наш дом, наверное.

   Отец подавился.

   – И цвет у нее знаете какой? – продолжала Роуз. – «Хамелеон»!

   – Это те, что могут цвета менять? – поинтересовался Поук.

   – Да! Представляешь? Эту тачку наши пацаны буквально облепили. А Ригарды вышли, попросили расступиться, ну, типа «отвалите отсюда», сели и укатили. А часы! Знаете, какие часы я видела на Айени? Ф. Прикиньте? Ф.!

   – Ты и часы рассмотреть успела, – я не смогла сдержаться и хмыкнула.

   – Знаешь, сколько они стоят? – Роуз наклонилась к моему лицу.

   – Мне плевать, если честно. Это деньги их родителей. Они ничего не заработали сами. Так что…

   – Сколько у тебя баллов в рейтинге классов? – внезапно спросила Роуз.

   – Девяносто шесть, – не скрывая гордости, ответила я.

   – Круче тебя в параллели типа никого нет, да?

   – Я первая в списке параллели, – кивнула я.

   – Да ты первая в списке школы! – воскликнула Роуз. – Но это ненадолго. Знаешь почему?

   Я отложила приборы и повернулась лицом к сестре.

   – У Ригардов баллы выше?

   – Ага, – закивала Роуз. – Девяносто девять у Айени и девяносто семь у Одьена.

   – А у Кейдж?

   Роуз нахмурилась. Кажется, про баллы Кейдж Ригард она узнать позабыла.

   – С их деньгами они и сотку выбить могут, – Карл налил себе сок. – Представляю, как их богатенькие предки трясутся над успеваемостью звездных чад.

   – Сегодня попробую узнать об этих Ригардах побольше, – отец допил кофе и поцеловал мать в щеку. – Спасибо, дорогая.

   – Пап, я тоже хочу на права сдать, – промямлила Роуз и изобразила мольбу во взгляде.

   – Если Мэйю пойдет обучаться, пойдешь и ты.

   – Ну почему я должна от нее зависеть? – едва ли не ныла Роуз.

   – Потому что вы сестры. И если одна из вас пойдет учиться водить, а другая нет, возникнут вопросы.

   – Может, я просто не хочу, – пробурчала я.

   – А вопросы нам ни к чему, – добавил отец. – Если захочет получить права, и Альфред разрешит ей учиться, я позволю учиться и тебе.

   – Ну, папа!

   – Я все сказал, – отрезал отец. – Все. До вечера.

   – Ну, папа!!! – продолжала ныть Роуз.

   – До вечера! – прокричал он из коридора.

   Маман осуждающе покачала головой и взглянула на меня.

   – Ты почти ничего не съела.

   – Спасибо, мама, я неголодна.

   – Ты не должна быть голодной, – напомнила мама. – Тебе нельзя быть голодной!

   – Да по ней же видно, что она не голодает! – хмыкнула Роуз.

   – Ты, кажется, хотела пойти учиться водить? – напомнила я.

   – Я о том, что ты классно сложена! – соврала Роуз. – Никто и не подумает, что ты недоедаешь!

   – Девочки, успокойтесь! – не выдержал Поук. – В школу опоздаете!

   – Автобус через три минуты! – опомнилась мама. – Давайте! Живее! Давайте!

   – Фу… – скривилась Роуз и допила сок.

   Я всерьез задумалась о водительских правах. Ездить в школу на своей машине, пусть и какой-нибудь старой рухляди, но все же машине, а не в автобусе со всеми этими… Не придурки, вроде, но слово получше подобрать я не смогла.

   Первой в тот день была химия. Химию я любила так же, как биологию и физику. А вот с историей, со всеми историями, была засада. Именно из-за них мой средний балл никогда не дотягивал до пресловутой сотки. Я вошла в класс за несколько минут до звонка и села за парту в последнем ряду. Мое место во всех классах и на всех уроках. Новенький еще не пришел. Может, его вообще сегодня не будет? По закону подлости, только я об этом подумала, как Айени вошел в класс.

   – О! Привет! – оживились девчонки.

   – Привет, Айени! – закричали ребята.

   Он улыбнулся и сдержано кивнул.

   – Айени, садись со мной! – предложила Бони.

   – А я? – не поняла ее соседка.

   – А ты к Мэйю дуй, – прошипела Бони.

   – Сама к ней дуй!

   – Спасибо, но с местом я уже определился, – Айни обогнул меня со спины и сел рядом.

   Бони развернулась на стуле и испепелила меня презрительным взглядом.

   – Хочешь на мое место? – улыбнулась я.

   Бони разинула рот и не сразу смогла ответить.

   – Хочешь поменяться местами? – переспросила она.

   – Эй! – возмутилась ее соседка. – Я не хочу сидеть с Мэйю!

   – А придется! – Бони быстро собрала вещи и подошла ко мне с сумкой.

   Я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. А это, оказывается, приятно, издеваться над окружающими…

   – Ну так что? Меняемся? – столько надежды было в глазах Бони.

   И ни капли подозрений, что ей светит облом.

   Я изобразила на лице непонимание:

   – А разве я сказала, что хочу с тобой поменяться? Не помню такого.

   Из ушей Бони попер пар.

   – Ну и сука же ты, Мэйю! – она швырнула сумку на свой стол. – Ты мне за это еще заплатишь!

   Я улыбнулась себе под нос и перевела взгляд на Айени. Не ожидала, что он станет смотреть на меня с осуждением. Если ему приглянулась Бони, чего он с ней не сел, когда она предложила?

   – Наслаждаешься? – тихо спросил он.

   – Имею полное право, – ответила я.

   – Право гадить на других? Ты о нем говоришь?

   – А тебе то что? – я даже скривилась.

   – Я думал, ты не такая…

   На этот раз рот разинула я, а не Бони. Прозвенел звонок, и в класс вошла «миз Секси», как все ее называли. Мне мисс Лорни нравилась. Она была молодой, красивой, с хорошей фигурой, которую умела продемонстрировать. Мальчишки были от нее без ума. Девчонки же ее недолюбливали.

   – Доброе утро! –поздоровалась она.

   – Доброе утро, миз Лорни! – ответили все.

   Айени хмыкнул. Я снова покосилась на него.

   – «Миз-з-з», – тихо повторил он. – Кажется, здесь все так говорят.

   – Зато «мизис» не говорят, – ответила я. – Только «миз-зтер».

   Айени подавил смешок.

   – Активируйте свои порты и приступим, – тем временем продолжала миз Секси. Лабораторная номер сорок два. О! У нас новый ученик? – опомнилась Секси. – Айени Ригард, насколько я понимаю?

   – Да, мисс Лорни, – Айни встал и кивнул.

   – Очень приятно. Наконец-то Мэйю будет работать в паре! Итак, – Лорни хлопнула в ладоши, – приступим.

   Работать в паре с кем-то было непривычно. Я слушала миз Секси и тут же хваталась за реактивы. Но не я одна. Айени успевал перехватить их раньше и протягивал пробирки мне. Когда достало «отставать», я сложила руки на груди и плюхнулась на стул.

   – Ты работу выполнять собираешься? – спросил он.

   – Раз выхватываешь пробирки первым, вот сам и выполняй. А я отдохну.

   – Я не виноват, что ты такая медленная.

   Я очень медленно повернула голову и так же медленно вскинула брови. Его глаза потемнели. Его алые глаза действительно потемнели! Плохой признак для хранителя… Очень плохой…

   – Злишься? – тихо спросила я.

   Айени резко отвернулся.

   – Не хочешь работать, я сам все сделаю.

   – Делай! – я махнула рукой и облокотилась о стол.

   Дальше болтовню миз Секси я не слушала. Стояла и наблюдала за Айени, как он выполняет лабораторную. Я знала о хранителях многое. Их глаза меняли цвет в зависимости от эмоций, которые они испытывали. Спокойствие всегда было ознаменовано светлым оттенком их глаз. Как только верх над хранителями брали эмоции, их глаза темнели. Альфред даже рассказывал, что глаза хранителей могут быть черными, насколько черными, что границ зрачков уже не различить. Интересно, какого это жить, являя миру все свои эмоции через цвет глаз? Хотела бы я быть хранителем? Быть быстрее, чем другие? Уметь быстро восстанавливать Поток без помощи других? Быть способной убивать таких, как я? Да, я бы хотела быть хранителем. Но, увы. В этой эволюционной пирамиде я находилась выше любого хранителя. Я была на вершине. Или на самом дне, если пирамиду перевернуть.

   – Мэйю!

   Кажется, миз Секси просекла, что я филоню.

   – Мы уже закончили! – Айени даже не дал мне рта раскрыть и поднял вверх пробирку с зеленой опалесцирующей жидкостью.

   – Уже? – она опешила. – Я же еще не все объяснила.

   – Простите, мисс Лорни, – он виновато улыбнулся, и эта миз-з-з расплылась в улыбке.

   Я взглянула на Айени. Его глаза заметно потемнели. Теперь они казались насыщенными бардовыми. Хранители палачам не враги. Не враги, но убить любого из них могут, в отличие от послушников, которые вообще ничего не могут, кроме как стать жертвой таких выродков, как я.

   Улыбка коснулась моих губ. Айени повернулся ко мне. Его взгляд как будто застыл.

   – У меня что-то с лицом? – тихо спросила я.

   Айени резко отвернулся и начал собирать вещи. Поднял руку и попросил миз Секси отпустить его пораньше, так как лабораторную он уже сделал. До конца урока оставалось две минуты, и учитель одобрительно кивнула. Айени пулей вылетел из класса.

   – Что это с ним? – насупилась Бони.

   – Хранитель, – вздохнула Мари – ее соседка.

   Я собрала вещи и с низкого старта по звонку приготовилась бежать. Звонок прозвенел, и я рванула из класса. Причина моей скорости была до крайности банальной. Я хотела успеть в раздевалку раньше остальных девчонок из нашего и параллельного классов, ведь следующий урок я ненавидела всем своим закаленным сердцем.

   – Физ-ра! Физ-ра! – пела Моника, переодеваясь рядом с Роуз.

   – Ты когда-нибудь заткнешься? – прервала ее Бони.

   – Ты че там вякаешь?!

   – Да успокойтесь обе! – рявкнула Роуз.

   – С каких пор ты авторитетом стала, Соммервиль? – взвилась Бони.

   – Я никогда им не была, – ответила я.

   Бони обернулась.

   – Ну, да… Ты точно не была и никогда не будешь.

   Роуз засмеялась. Остальные подхватили.

   – А как там наш новенький? – спросила она, обращаясь к Бони.

   – Он наш новенький, а не ваш.

   – Ну-ну, – Роуз цокнула языком.

   – Быстро же ты от Оли отошла! – рассмеялась Бони.

   Это был удар ниже пояса. Роуз встречалась с Оли больше года, пока тот не бросил ее ради сверстницы, с которой учился на параллели в выпускном классе. Теперь Роуз и Агата (новая пассия Оли) были мягко скажем «на ножах». И, конечно же, Бони напомнила Роуз, что та теперь «брошенка».

   – Хочешь поговорить обо мне и Оли? – с угрозой произнесла Роуз.

   – А тут и говорить не о чем. Все и так все знают.

   Я всего-то сжала пальцы, и Бони на глазах побледнела.

   – Что случилось? – забеспокоилась Роуз.

   – Тошнит, – Бони присела на скамейку и прижалась лбом к коленям.

   Роуз перевела взгляд на меня. Я сделала вид, что меня там нет. Нарушение Устава недопустимо. За это меня и мою семью могут убить. Зачем я это сделала? Зачем сорвалась на Бони? И ради кого? Сестры, которой на меня наплевать?

   Я переоделась и пошла в зал. Мальчишки уже были там и разминались. Айени подпирал стену в углу. Прозвенел звонок, и девчонки высыпали в зал. Поскольку с Роуз мы были одного роста, то и на построении всегда стояли рядом. Все как обычно. Пробежка. Канаты. Прыжки через турникеты. Отжимания и пресс. А потом игры. Айени расслаблено занимался со всеми остальными. Ничто не выдавало в нем хранителя, только, пожалуй, та самая излишняя расслабленность. Когда настало время игр, все как всегда разделились на команды парней, которые играли в баскетбол, и девчонок, которые резались в волейбол. Физическая подготовка давалась мне нелегко. Не то лишние десять килограммов массы мешали, не то сама я спорт просто ненавидела. Роуз, наоборот, спорт любила. Ну и фигура у нее была соответствующая. На те самых десять килограммов меньше. Она всегда занималась в шортах и коротких майках, чтобы было чем похвастать. Я же боками «светить» не хотела и предпочитала широкие штаны и не менее широкие футболки. Во втором измерении физическая выносливость не имеет никакого значения. Важна только сила Истока. А у меня этой силы было просто завались! Пока ребята разглядывали точеную фигуру Роуз в момент подачи, я готовилась отбить мяч. Бони стояла передо мной под самой сеткой. Все знали, кому бросит мяч Роуз. И все знали, что я в жизни не приму ее подачу. Роуз будет подавать на меня до тех пор, пока я не перемещусь к сетке и тогда, возможно, у моей команды появится шанс изменить ход игры. Роуз совершила подачу на меня. Я пыталась. Честно, как всегда, как на каждом уроке, я пыталась, но промазала, и Роуз заработала очко. Девчонки из другой команды запрыгали от радости.

   – Мэйю, ну сколько можно уже! – заныла Мари.

   – Если бы мне разрешили не играть, я бы с удовольствием не играла!

   – Вали к ребятам! – Дарнел помахала моим одноклассникам. – Ребята, заберите у нас Мэйю!

   – Лучше оставьте ее себе! – захохотали те и продолжили играть в баскетбол.

   И тут Айени показал себя. Он показал скорость, с которой без труда захватил мяч, обошел соперников и, в прыжке, забросил его в корзину. Девчонки забыли, зачем собрались, и стали наблюдать за Айени. Стоить отметить, что и учитель физкультуры, мистер Ворен, тоже стал за ним наблюдать.

   – Против тебя можно поставить только твоего брата! – смеялся он.

   – Брат сдует мне быстрее, чем вы назовете его имя! – прокричал Айени и забросил новый мяч.

   – А вы чего встали! – рявкнул мистер Ворен и обернулся к нам.

   – Ну, красиво же! – Роуз кивнула Ворену и улыбнулась. – Красиво играет.

   – Ты играешь не хуже, – засмеялся тот.

   Роуз игриво повела плечиком и улыбнулась Айени, когда тот пытался перехватить мяч. И, о Боже, он его потерял. Айени потерял мяч! Роуз снова поиграла плечиком, повернулась, изогнулась и совершила подачу на меня. Как же я разозлилась на нее… Как я на него разозлилась! Хренов хранитель!!! Мяч летел прямо на меня и я, сконцентрировав весь гнев на нем, сделал выпад вперед и приняла подачу. Мяч полетел вертикально вверх и ударился о решетку, защищающую потолочные лампы. Решетку выгнуло, лампы разбились и все это вместе с мячом полетело вниз. Мари и Бони едва успели отскочить. Искореженная решетка и пробитый мяч оказались прямо передо мной.

   – Всем отойти! – мистер Ворен подошел к решетке и взглянул на потолок.

   – Ну, Мэйю, ты даешь! – хмыкнула Мари.

   – Старые решетки, – начал размышлять мистер Ворен. – Наверное, крепление подвело.

   Роуз смотрела прямо на меня. А еще на меня смотрели все остальные. Все, кроме мистера Ворена.

   – Извините, мистер Ворен. Я не хотела.

   – Мэйю, в этом нет твоей вины. Вон, крепеж сорвало. На этом урок окончен. Идите в раздевалку.

   – Так повезти могло только Мэйю, – пробурчала Бони.

   – Больше я на тебя не подаю, – прошипела Роуз мне на ухо и прошла мимо, больно задев плечом.

   Она не поняла, что и сама я испугалась того, что произошло. Альфред учил, что сила Истока не может быть применена к первому измерению. И вот теперь выясняется, что в этом материальном мире мои метафизические способности могут влиять на саму основу, то есть материю. Этому Альфред меня не обучал. Но это не значит, что он об этом не знает. И если все так… Если такие, как я, способны влиять на материю первого измерения, тогда, что мы вообще из себя представляем? И почему Альфреду наплевать, что я не тренирую физическое тело наравне с Истоком?

   – Мэйю, ты идешь? – окликнула меня Роуз.

   – Да, – я поплелась в раздевалку.

   Урок всемирной истории мы с Айени провели в молчании. Слава Богу, что нас в тот день не опросили, иначе, боюсь, мой средний бал упал бы в пропасть. После истории был большой перерыв, и все как всегда направились в столовую. Я бы слона съела, если бы его там подавали. Роуз бросила своих подруг и пристроилась рядом со мной в очереди.

   – Совсем из ума выжила? – шипела она.

   – Не здесь, – пресекла я.

   Сестра выбрала какой-то зеленый салат, рыбу и сок. Я же взяла первое, второе, десерт и, конечно же, сладкую газированную воду.

   – От такого пайка тебя раздует до размеров бегемота!

   – Я бы съела и его, – вздохнула я.

   – Родителям что скажем?

   Я покосилась на сестру. Что-то явно было не так. Неужели ей настолько нужны водительские права, что она готова закрыть рот на замок и сделать вид, что сегодня ничего особенного не произошло?

   – Что скажешь, то и узнают, – пробурчала я.

   – Смотри! Айени с братом и сестрой пришли!

   Я взглянула на конец очереди. Айени и его брат о чем-то разговаривали с девушкой. Красивой девушкой. Под стать моей сестрице с ее точеным задом и аккуратными буферами. Роуз цокнула языком и прищурилась.

   – Что-то она не по годам развита.

   – На себя посмотри, – буркнула я.

   – Твоя правда. Двигай жопой, Мэйю. Мы отстали!

   – Выражения выбирай! – зашипела я.

   – У тебя большая задница, и мы обе об этом знаем!

   – Ты сейчас доиграешься… – мое терпение вновь трещало по швам.

   – И что ты сделаешь? Ну, конечно, если ты хочешь, чтобы я пожаловалась на тебя дяде Альфреду…

   Я отвернулась и подвинула поднос. Кассир быстро все посчитала. Я расплатилась брелоком и, взяв поднос, отправилась искать свободный столик. Столики в конце длинного зала всегда были свободны. Я присела и в гордом одиночестве начала есть.

   – Ближе выбрать место не могла? – Роуз поставила поднос на стол. – Вон Моника нам места заняла! Пойдем.

   – Она тебе место заняла, а не нам. И вообще, ты что думаешь, если хорошо подмажешь, мы быстрее с тобой вождению поедем учиться?

   – А ты думаешь, что только ради этого я могу быть… – она осеклась.

   – Сестрой? Не стоит, Рози. Ты и так моя сестра, а подругами мы никогда не будем.

   Роуз грациозно присела за стол и лучезарно мне улыбнулась. Я подавилась супом. Ригарды остановились рядом с нами и присели за соседний столик. Роуз покосилась на них, в то время как я пыталась откашляться.

   – Все хорошо? – она наклонилась и постучала меня по спине.

   – Отвали, – я отбросила ее руку и глотнула газировки.

   Все трое Ригардов уставились на нас.

   – Моя сестра всегда такая, – Роуз пожала плечами и снова улыбнулась. – Не обращайте на нас внимания. Кстати, я Роуз Соммервиль.

   – И дальше что? – ответил Айени.

   – Ничего, – она хмыкнула и отвернулась.

   – Айени! – шикнула его сестрица. – Меня зовут Кейдж Оусен. Это мои братья – Айени и Одьен.

   – Роуз Соммервиль, – повторила сестра. – И Мэйю.

   – Соммервиль, – добавила я.

   – Они и так уже это поняли, – Роуз поиграла бровями.

   – Но у Кейдж другая фамилия, поэтому я решила уточнить, – и я, и Роуз уставились на братьев и сестру.

   – Мои родители погибли, – ответила Кейдж.

   – О-о-о… – Роуз покачала головой. – Извини нас.

   – Да ничего. Обычно не сразу спрашивают, но вам палец в рот на клади, не так ли? – Кейдж улыбнулась и отпила сок.

   Роуз демонстративно отвернулась и начала есть салат. В этот момент к столику Ригардов подошли братья Райты.

   Я покончила с супом и взялась за второе.

   – Как в тебя все это влезает? – громко спросила Роуз.

   Кейдж хмыкнула в стороне. Я сделала вид, что ничего не заметила. Расправилась со вторым и вгрызлась в пирожное, запивая его газировкой. Роуз тем временем доела и встала из-за стола.

   – Приятно было познакомиться, – обронила она.

   – Взаимно, – улыбнулась Кейдж.

   – Да это вряд ли, – Роуз забрала поднос и удалилась.

   Я не смогла не усмехнуться. А все-таки красиво она их умыла. Проглотив пирожное, я откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула. Хорошо. Мне было очень хорошо. К столику подошли Бони и Мари. Не ожидала их здесь увидеть, ну да ладно.

   – Приятно аппетита! – улыбнулась Бони и вылила мне на голову свой суп. – Жри, не подавись!

   Бони и Мари под всеобщий хохот удалились. Ничего не меняется. Ничего в моей жизни не изменится никогда. Слезы застилали взор. Или это были макароны из супа? Я вытерла лицо салфеткой, оставила поднос и рванула к выходу. Ревела на своем обычном месте – в туалете. Потом ополоснула лицо и голову, и после звонка на новый урок вышла в пустой коридор. В тот день, как и во многие другие, я ушла домой раньше. В тот день, как и во многие другие, мои родители получили по сети уведомление о том, что я самовольно покинула здание школы. В тот день, так же, как и в другие, они и словом не обмолвились об этом вечером, когда вернулись домой. Идеальная семья послушников, где никому не было дела до того, почему я прогуляла уроки и где провела весь оставшийся день.

   Спустя несколько месяцев жизнь в нашей школе вновь потекла своим чередом. Мы с Айени сидели за одной партой, но практически не общались друг с другом. В том тесте по биологии я действительно сделала ошибку в девятом вопросе. Единственную ошибку, из-за которой мой средний бал пришлось исправлять. Зато Айени стал звездой школы. Его сто процентов за месяц обучения и еще одна сотка за второй месяц всем казались недостижимым уровнем. На физкультуре Роуз и остальные девчонки больше не подавали на меня мяч, да и передач на меня не делали. В принципе, с тем же успехом я вообще могла с ними не играть. В столовой я ела в одиночестве, потому как даже Кейдж и Ригарды старались держаться от меня подальше, примкнув к узкому кругу хранителей нашей школы. В течение двух месяцев на меня вывернули ведро помоев в прямом смысле, заблокировали мой шкафчик, спрятали в раздевалке мои вещи, выбили у меня из рук поднос с едой, облили меня газировкой, обмазали мой стул клеем, и, конечно же, практически через день они подставляли мне подножки, из-за чего я полировала пол грудью. Альфред разрешил мне пойти учиться водить, и три раза в неделю после уроков мы с Роуз посещали эти занятия. Хорошо еще, что инструкторы по вождению у нас были разные. А еще в течение этих двух месяцев я привыкла к тому, что Альфред меня допрашивает. Он настойчиво интересовался Ригардами и, в частности, Айени. Что я о нем думаю? Какие у меня с ним отношения? Соблюдаю ли я осторожность и не прыгаю ли во второе измерение в его присутствии? Слишком много вопросов об обычном хранителе, семью которого Альфред должен был знать.

   То был обычный день, похожий на другие дерьмовые дни. Я вошла в класс, бросила сумку на стол и плюхнулась на стул. Что-то хрустнуло подо мной, и я рухнула вниз, приложившись головой о стену за спиной. Естественно, все начали хохотать. А на ряду с болью в затылке присоединилась боль в пятой точке и спине.

   – Кто это сделал? – завопила я и встала с пола. – Кто это сделал!!!

   Гнев вот-вот должен был перелиться через край. Нельзя нарушать Устав. Эмоции должны быть подконтрольны. Контроль над всем, что я делаю, о чем думаю и что говорю. Это тоталитарный режим, и, если нарушу правила, – мне и моей семье конец. Я сжала кулаки, пытаясь совладать со своими эмоциями. Я ведь могу их всех убить. Могу покалечить. Господи, я лучше их всех! А они продолжают издеваться надо мной, как будто я сделала им что-то…

   В класс вошел Айени. Он замер посреди этой мизансцены.

   – Скоты, – прошептала я и отвернулась.

   Взглянула на пол, где валялись обломки моего стула. Как будто там лежала я, мое тело, изломанное и покалеченное обществом, в котором я жила. Это они называли таких, как я, «выродками». Это они взращивали во мне это слово, запугивая Уставом и последствиями. Они. Но, кто я? Сломанный стул? Я жертва общества или я его палач? Пространство прорвалось само собой. Я обернулась, с ненавистью глядя на замершие фигуры одноклассников. Их Потоки светились ярким синим светом, их Истоки пылали огнем. И Айени стоял среди них. Ему не добраться до меня, не дотянуться. Ему не понять, что я могу протянуть руку и забрать его Поток. Тело в первом измерении рухнет на пол и на этом его жизнь будет кончена. Я закрыла глаза и выдохнула. Прыжок. Все смеются. Я забрала сумку со стола и пошла к двери. Обогнула Айени в проходе, кивнула миз Секси и ушла.

   На улице лил дождь. Я выбрала долгий путь домой. Пересекая квартал за кварталом, я хотела одного: вымокнуть до нитки, подхватить воспаление легких и умереть. Визг тормозов где-то в стороне отвлек меня от мрачных мыслей. Глухой удар заставил остановиться. Кто-то закричал. Женщина голосила на всю улицу. На перекрестке стояла машина. Вроде бы целая, если бы не вмятина на бампере. А по дороге катился детский мяч. Откуда ни возьмись, взялись люди. Они оттаскивали женщину от машины и кричали друг другу, что нужно вызвать скорую. Кто-то пытался залезть под машину, кто-то кричал, чтобы ничего не делали. Водитель вышел, и народ расступился. Мужчина завалился на капот, и кто-то из толпы набросился на него. Он был пьян. Он был чертовски пьян. Мяч подкатился к моим ногам, будто послание с просьбой о помощи. Я закрыла глаза и совершила прыжок. Во втором измерении нет материальных объектов из первого, только Потоки и Истоки живых существ. Я подошла к замершим людям и заглянула одному из них через плечо. Ребенок лежал, изогнувшись в неестественной позе. Да, в первом измерении он находился под машиной. Его Поток покрывался черными пятнами и постепенно рассеивался в пространстве. Ребенок умирал. Почему ребенок должен погибнуть, а пьяный водитель остаться в живых? Чей это план? Бога? Но я не видела Бога, я и есть Бог для всех них. Я протянула ладонь к водителю и поманила пальцами его Поток. И тонкая струйка потянулась ко мне. Ребенок должен жить. Синее свечение коснулось пальцев. Мне не нужен его Исток. Только энергия Потока. Я окунула ладонь в это синее свечение и вобрала его Поток в себя. Затем направила указательный палец на ребенка и отдала все ему. Источник водителя стал мерцать и меркнуть. Вот и все. Все.

   Я открыла глаза. Не сразу услышала вой сирен. Они заглушали плач ребенка. Его достали из-под машины. Посыпались слова благодарности Богу за чудесное спасение. Я записала их на свой счет. Воодушевленный народ не сразу заметил, что водитель машины лежит на дороге в стороне и не двигается. К нему подбежал кто-то, стал трясти за плечо.

   – Джером! Вставай, пьяный ублюдок!

   Я отвернулась и пошла дальше. Джером. Мою первую жертву звали Джером.

   ***

   Вечером не было вопросов о том, где я шаталась целый день и почему шмыгаю носом. На следующий день я слегла с температурой. Через неделю меня госпитализировали с двусторонней пневмонией в больницу Т. Еще день спустя я оказалась в реанимации. Я знала, что сама выбрала эту дорогу. Я ждала, когда, наконец, мне позволят пройти ее до конца. Я не знаю, кто отдал за меня жизнь. Кого дядя Альфред выбрал в жертвы Жатвы, чтобы спасти меня. Но второе имя точно можно было записать в список моих жертв.

   ***

   В больнице, где меня держали, визитеры ко мне заявлялись редко. Альфред постоянно передавал мне приветы от моей родни. Матери с отцом накладно было ездить за триста километров меня навещать, а пользоваться социальными сетями мне до сих пор запрещалось. Потому все общение сводилось к передаче приветов и пожеланиям скорейшего выздоровления. В один из дней Альфред пришел ко мне не один.

   – Мэйю, познакомься, это Дерек!

   Дерек, которому было явно за двадцать, улыбнулся и остановился у моей койки. Зачем Альфред привел с собой хранителя, я не знала и знать, в общем-то, не хотела.

   – Вы пообщайтесь немного, – Альфред подмигнул мне, – а я пойду нам кофе принесу.

   Оставшись наедине с хранителем, годков на шесть-восемь меня старше, я надвинула одеяло на плечи и прищурилась.

   – Это мне стоит тебя бояться, а не наоборот, – он поставил стул у моей кровати и присел на него.

   – Кто ты такой?

   – С этого момента – твой лучший друг, – он произнес это обреченно, как будто выбора ему не дали.

   – И кто решил, что ты мой лучший друг?

   – Не я, – он сложил руки на груди.

   – Стоит пневмонию подцепить – а они уже трясутся от страха и приставляют ко мне охранника, – я откинула одеяло и присела в кровати.

   – Палачи редко болеют, – заметил он.

   – Редко, но метко, – вздохнула я. – Значит, ты будешь за мной следить?

   – Ты задаешь неудобные вопросы.

   Я внимательно всмотрелась в черты его лица и поняла, что этот Дерек кого-то мне напоминает.

   – Ты с моим младшим братом в одной классе учишься, – улыбнулся Дерек. – Моя фамилия Ригард.

   Я поджала губы и понимающе кивнула.

   – Кстати, тебя неделю назад перевели в другой класс. По правилам, ты не должна общаться с моими родственниками.

   – Да я и так с ними не общалась, – вздохнула и поправила кислородные канюли на носу.

   – Зато твоя сестрица везде свой нос сует! – засмеялся Дерек и искоса взглянул на меня. – Дерьмово выглядишь, Мэйю.

   – У меня пневмония, – напомнила я. – Так в чем смысл твоего визита?

   – Познакомиться пришел. В следующий раз мы с тобой встретимся в тренировочном зале в воскресной школе. Я буду тебя тренировать.

   – Меня? Чему ты можешь меня научить?

   – Я буду тренировать твое материальное тело в этом измерении и метафизическое во втором. За два года ты должна освоить азы самообороны и ведения боя в первых двух измерениях.

   – Что-то я не припомню, чтобы Альфред рассказывал мне о таких тренировках.

   – О них узнают тогда, когда становятся к ним готовы. Месяц назад ты созрела. Сила твоего Истока значительно возросла. Значит, с тобой можно начинать работать.

   – И ты занимаешься тем, что тренируешь таких, как я?

   – Меня научили тренировать таких, как ты, – кивнул он.

   – И сколько учеников у тебя было?

   Он снова обреченно на меня посмотрел.

   – Ты мой первый и последний ученик, Мэйю. Другого таким, как я, не дано.

   Я отвернулась, чтобы не смотреть на него. Было ли мне его жаль? Нет. Я злилась на Альфреда и его руководство за то, что они приставили ко мне этого хранителя, не дав ни мне, ни ему возможности выбрать, чего мы сами хотим.

   – Тебя выпишут в понедельник. Начиная с воскресенья следующей недели мы с тобой будем тренироваться ежедневно по вечерам. Место встречи определять буду я. Если не явишься хоть раз без уважительной причины, я сообщу Альфреду, и последствия ты знаешь.

   – Уважительных причин для неявки не существует, – буркнула я и снова легла.

   – Одна есть точно.

   Я внимательно на него посмотрела.

   – Смерть, – вежливо напомнил он.

   ***

   В понедельник меня выписали из больницы, а во вторник я уже оказалась в школе. Я как всегда подошла к своему шкафчику, открыла его и начала молча перебирать книги. Роуз остановилась рядом со мной, активно высматривая кого-то в коридоре.

   – У тебя расписание изменилось. Ты помнишь?

   – У тебя тоже, – я складывала книги в рюкзак.

   – Не я придумала эту рокировку, – она обняла меня за плечи и склонилась к уху. – Подружись с Уорреном Райтом. Он хранитель. Его брат Билли в одном классе к Одьеном и Кейдж учится. Если сможешь подмазаться к Уоррену, остальные тебя перестанут трогать.

   – Они его бояться?

   – Он хранитель. Конечно, они его бояться. Тем более, что папаша Райтов потомственный архиерей. От Мэрил Бижуа держись подальше. Она долбанутая. Мои подруги тебя не тронут, но и ты на рожон не лезь.

   – Я вообще никого не трогаю.

   – Мэйю, – сестра отстранилась и сжала мои плечи. – Будь осторожна.

   У меня от удивления дар речи пропал. И почему об этих нюансах сестра не сообщила мне дома вчера? К чему тараторить все это на ухо в коридоре школы перед звонком?

   – О! Айни, Одьен, Кейдж! – Роуз активно помахала рукой и заулыбалась.

   – Привет! – услышала я голос Кейдж.

   Все трое остановились за моей спиной. Я закрыла шкафчик и обернулась.

   – Твою мать… – в ужасе прошептала Кейдж.

   Месяц назад я была полнее на пятнадцать килограммов. Месяц назад мои щеки были пухлыми, а не впалыми, а глаза не обрамляли огромные синяки.

   Айени внимательно смотрел на меня. И от этого взгляда пробила дрожь.

   – Привет, – кивнула я всем.

   – Ты себя нормально чувствуешь? – спросила Кейдж, наклоняясь ко мне.

   – Чувствую себя так же, как и выгляжу, – я закинула рюкзак на плечо и пошла от них прочь.

   – Мэйю! – кричала мне вслед сестра. – Встретимся за обедом! Я займу тебе место!

   Какая у меня заботливая сестра… От показухи тошнило. Если бы я сдохла, вся моя семья вздохнула бы с облегчением. И Роуз тоже. Но я выжила, а Роуз оказалась в одном классе с Айени, заняв там мое место. Теперь она строит ему глазки и изображает лучшую на свете сестру. Где же ты была месяц назад? Год назад? Где ты была все эти годы, пока я училась ненавидеть тебя и всех остальных членов моей большой и дружной семьи?

   Со звонком я вошла в новый класс и окинула взглядом свободные места за столами. Одно в последнем ряду рядом с Уорреном Райтом, которого все в школе знали и побаивались, было свободным. Я направилась к нему и, не спрашивая разрешения, бросила на стол сумку.

   – Занято, – не поворачивая головы, ответил Уоррен.

   – А мне плевать, – я плюхнулась на стул и вытянула ноги.

   Перекошенное лицо Уоррена медленно повернулось ко мне.

   – Мэйю, ты после болезни остатки мозгов растеряла?

   Я так же повернулась к нему своим истощенным лицом и устало произнесла.

   – Я перестала бояться. Таких, как ты, – добавила я. – Таких, как я. Как моя сестра. Мне наплевать, понимаешь?

   Он внимательно на меня смотрел, а потом просто кивнул и отвернулся.

   – Ты точно конченая, – Мэрил Бижуа, что сидела в другом ряду по правую руку от меня, засмеялась.

   – До тебя мне еще далеко, – ответила я.

   – Че сказала? – Мэрил встала из-за стола.

   – Что слышала!

   – Совсем охренела?! – Мэрил бросилась ко мне.

   Уоррен только вытянул руку, изображая останавливающий жест. И Мэрил замерла прямо рядом со мной.

   – На место сядь и заткнись! – рявкнул он, и она молча вернулась на свое место.

   В класс вошла миз Секси.

   – Доброе утро! Я несколько задержалась, но это не помешает нам сегодня все успеть!

   – Рано или поздно допрыгаешься, Мэйю, – едва слышно обронил Уоррен.

   – Спасибо, – ответила я и начала слушать миз Секси.

   На обеде Уоррен занял очередь рядом со мной. Довольно быстро к нам присоединился его младший брат. Роуз и мой бывший класс задерживались. Я набрала еды и медленно продвигалась к кассе. Уоррен первым заговорил со мной на людях.

   – И ты все это съешь? – он с удивлением рассматривал тарелки на моем подносе.

   – Легко! – улыбнулась я.

   – Суп, мясо, три салата и кофе, – перечислил он.

   – Заметь, здесь нет десерта!

   Уоррен засмеялся.

   – А ты прикольная! – произнес он, глядя на меня с высоты своего метр девяносто.

   – Странно, что пятнадцать килограммов назад ты этого не заметил, – отшутилась я.

   – Роуз сказала, что ты чуть не умерла.

   – Она преувеличила, – я оказалась возле кассы и приготовила брелок для оплаты.

   – Пойдем за наш столик, – предложил Уоррен. – Там к тебе и близко никто не подойдет.

   Столик хранителей в самом центре столовой все обходили стороной. А те, кто туда совались, быстро проваливали.

   – Боишься, что, если на меня ведро помоев вывернут, тебе придется дышать этим амбрэ еще на трех уроках? – я не смогла сдержаться и рассмеялась.

   – Нет, такого трэша я не выдержу!

   Я рассчиталась и подождала Уоррена и его брата. Месяц назад я бы с Уорреном в столовой даже не заговорила. И не потому, что его боялась. Я боялась Альфреда и райотов, которым он подчинялся. Но теперь… Отказываться от столь лестного предложения спокойно поесть в кругу элиты нашей школы под охраной самого Уоррена Райта я не собиралась.

   Когда Роуз в сопровождении Айени, Одьена и Кейдж вошла в столовую, я заливалась смехом, сидя напротив Уоррена. Как оказалось, он довольно веселый и общительный, а не такой уж звездный и недосягаемый, каким мне представлялся ранее.

   Роуз и Ригарды подошли к столику хранителей спустя десять минут, когда на моем подносе остался один, последний салат.

   – Ну, давай, Мэйю! Я в тебя верю! – подбадривал Уоррен.

   Я поняла, что третий салат в меня точно не войдет, а два предыдущих уже просятся наружу.

   – Что-то мне… – я отодвинула поднос и взглянула на остывший кофе.

   – Эй! Что с тобой? – брат Уоррена схватил меня за плечо.

   – Только не здесь… – обреченно произнесла Роуз.

   Я медленно набрала в грудь воздух, медленно подняла руку и показала сестре третий палец. Потом встала, забрала свой рюкзак и ушла.

   До туалета я дотерпела. А после накатившего освобождения, просто отправилась домой.

   На следующий день я заявилась в школу как ни в чем не бывало. Сестра демонстративно прошла мимо меня в коридоре и не поздоровалась. Ригарды, к которым я относила и Кейдж, сдержанно кивнули. Я отклеилась от шкафчика и побрела к своему классу. Навстречу мне шла моя давняя «подруга» Бони. Она перла как танк, и я поняла, что сейчас она намеренно заденет меня плечом. Раньше я бы сгорбилась и попыталась раствориться в пространстве, рассчитывая, что удар будет несильным и учебники с тетрадями, которые я несу в руках, не повалятся на пол. Это было раньше. Теперь я шла навстречу ей с той же уверенностью, и даже в предвкушении последующего удара. Мы с Бони практически поравнялись, когда она отклонилась в сторону и попыталась задеть меня плечом. Я не прилагала особых усилий. Лишь слегла наклонилась в ответ. Наши плечи встретились на долю секунды, после чего последовал мой удар. Бони развернуло на месте. Ее тетради посыпались на пол, а сама она, потеряв равновесие, ударилась спиной о шкафчики.

   – Поделом! – я, не сбавляя шаг, обернулась к ней, и подмигнула.

   Остальные в коридоре замерли. Они смотрели на меня. На мою надменную ухмылку. На испуганную Бони, собиравшую тетради по полу. Это была моя маленькая победа. Одна из побед в битве за себя и свое достоинство.

   – Ты что творишь? – громко шикнула сестра, когда я поравнялась с ней и Ригардами.

   – Выживаю, – ответила я и пошла дальше.

   Уоррен, казалось, был рад видеть меня снова. Он улыбнулся, когда я села рядом с ним, и спросил:

   – Ты как?

   – Нормально, – ответила я и улыбнулась ему в ответ.

   ***

   В воскресенье я встретилась в Дереком. Он сидел в спортивном костюме за столом в одной из подвальных келий и работал на голоблоке.

   – Что это? – спросила я, глядя на изображение схемы какого-то дома на мониторе.

   – Мой проект.

   – Ты архитектор?

   – Да.

   – Круто! – я присела на край стола.

   Дерек быстро свернул программу и выключил голоблок.

   – Что ж, начнем, – он встал. – Прыгай во второе измерение.

   Я насупилась.

   – Прыгай!

   И я прыгнула.

   – Каждый хранитель владеет большинством видов материального оружия, и всеми видами метафизического арсенала. Но у каждого из хранителей есть излюбленное оружие, то, которому он отдает предпочтение в бою, – в руках Дерека появились свернутые энергетические плети, светящиеся голубым. – Защищайся! – веретена плетей устремились ко мне.

   Я выставила руки и оградила себя прозрачной стеной. Закругленные концы плетей, покрытые шипами, застряли в ней. Дерек рванул их на себя, и мой щит рассыпался.

   – О, черт! – успела воскликнуть я и хотела прыгнуть в третье измерение, но не успела.

   Одна из плетей обвила мои ноги, и я рухнула на ровную поверхность, не в силах сделать прыжок.

   – Знаешь, почему хранители способны убить даже палача? – спросил Дерек, присаживаясь на корточки рядом со мной.

   Я ответить не могла, ибо кроме потери контроля над собственным телом, ответа как такового я не знала.

   – Потому что вы такие же уязвимые, как и все остальные, Мэйю. Сила Истока – это еще не все. Важно, насколько ты умеешь защищать этот Исток от таких, как я. Я быстрее тебя. В этом мое преимущество. А лучшая защита, Мэйю, это нападение. Как ты можешь освободить ноги от моей плети?

   «Никак», – хотела ответить я.

   – Материализуй оружие! Не пытайся удрать. Борись!

   Я напряглась и материализовала топор. Разрубила им плеть и тут же прыгнула в третье измерение. Что-то было не так. Оказавшись в тумане материи, я отчетливо видела обмотанную вокруг ног плеть Дерека. Это неправильно! Так не должно быть!

   Я попыталась сбросить ее с ног, но она будто приросла к ним. И вдруг Дерек появился передо мной. В третьем измерении! Его Поток мерцал в тумане, и я отчетливо видела черты его лица.

   – Это невозможно… – прошептала я.

   – Тебе просто не сказали, что это возможно. Если оставишь на себе якорь хранителя, он настигнет тебя в любом измерении, в которое ты попытаешься удрать. Даже в пятом.

   – Байки про пятое измерение и архангелов? – я засмеялась. – Альфред никогда не встречал архангелов. И все, кого он знает, тоже.

   – Тогда, почему он рассказал тебе о них? – Дерек протянул мне руку.

   – Чтобы напугать! – я хотела встать, цепляясь за его руку, но плеть сильнее сковала мои ноги. – Да убери ты ее! – закричала я.

   – Сама убирай!

   – Да что за херня! – разозлилась я материализовала нож.

   Пришлось согнуться и перерезать веревки.

   Они тут же растворились в густом сером тумане.

   – Почему ты все еще здесь? – спросила я, вставая на ноги.

   – Ты уничтожила якорь. Осталось уничтожить меня, – он взмахнул новыми плетями и снова сковал мои ноги.

   – Я так не играю, – только и успела произнести я перед тем, как рухнуть на твердую поверхность.

   – Хочешь еще кое-что покажу? – спокойно предложил Дерек.

   – Давай!

   Он потянул за плеть, и я рухнула во второе измерение.

   – Ты способен выбросить меня из измерения? Меня об этом не предупреждали!

   – Палач без своего хранителя крайне уязвим. Тебе не выстоять в одиночку против нескольких обученных палачей или нескольких хороших хранителей. Поэтому я сказал тебе, что я – твой лучший друг.

   – А кто я для тебя? Обуза? – я пыталась освободить ноги.

   – Ты – мой проводник, – улыбнулся Дерек, сжал руки и стальные плети растворились в воздухе. – Мой защитник. Спаситель и напарник. Моя жизнь будет зависеть от тебя, а твое выживание – от меня. Я научу тебя, как противостоять таким, как я, как убивать таких, как ты. Объединив наши Истоки, мы принесем друг другу клятву Возмездия. Эта клятва выше Устава. Клятва, которая свяжет наши с тобой судьбы и судьбы наших родов. Если кому-то из нас вынесут смертный приговор, мы будем защищать друг друга вопреки всем законам, следуя клятве, благодаря которой каждый из нас способен выжить. Нельзя нарушить клятву Возмездия и не поплатиться за это. Нарушитель не сможет ни спрятаться, ни скрыться. Его выследят члены рода, его выследят те, кто связан такой же клятвой с другими родами. Поэтому каждый день кто-то из таких, как мы с тобой, погибает. Хранитель не может отказаться от рода своего палача, точно так же, как палач не может отказаться от рода своего хранителя. Нарушить Устав по смертоубийственным статьям – значит предать всех, кто связан с тобой, и обречь целые рода на уничтожение.

   – А если я не хочу? Если я не хочу заключать с тобой союз?

   – Тогда я не смогу тебя обучать. Не имею на это права.

   – Так не обучай! – воскликнула я. – Просто охраняй меня и все!

   – Я не самоубийца, Мэйю. Защищать того, кто ничего не умеет, кроме как прыгать и брать все, что захочет, – неблагодарное дело. Если ты хочешь что-то получить, придется что-то отдать. Клятва Возмездия не зря стоит выше Устава. Это гарантия того, что ты не предашь меня – своего хранителя – и под страхом смерти будешь до конца со мной и моей семьей. Это узы, которые связывают рода хранителей и райотов в целые кланы, где каждый в ответе перед собой и другими. Устав призван упорядочить отношения между кланами, подвести все наши действия под букву Закона, которому мы обязуемся следовать. И если кто-то нарушит этот Закон – все остальные будут обречены на погибель.

   – С таким подходом странно, что хранители и райоты еще не перебили друг друга!

   Дерек поднес указательный палец к губам.

   – Т-ш-ш… Будь осторожна в своих высказываниях.

   – А не то ты сдашь меня? – я встала.

   – Знаешь, почему тебя и таких, как ты, называют «низшими»?

   – Потому что мы не райоты.

   – Потому что тебе никогда не откроют той правды, которую знают они. Ты навсегда останешься таким же исполнителем, как и я. Награда за службу – выживание. Будем соблюдать Устав и подчиняться приказам – райоты никогда не впишут имена наших близких в списки доноров для Жатвы. Наоборот, если что-то с нами случится, райоты позаботятся о тех, кто нам дорог. Ты либо принимаешь эти условия, либо они убьют тебя и всю твою семью. А теперь скажи, что ты выбираешь?

   В тот день сразу по возвращении домой я отправилась в свою комнату. Роуз несколько раз стучалась ко мне, чтобы поговорить, но я послала ее на хрен. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что я уже нарушила Устав по смертоубийственной статье, меня и мою семью убьют. Они убьют ребенка, которого я спасла. Убьют Дерека и всех Ригардов, как представителей его рода.

   Я спряталась под одеялом и закрыла глаза. Грудь ныла. Теперь мы с Дереком связаны клятвой Возмездия. Хорошо это или плохо – время покажет.

   ***

   Я вошла в спортзал спустя десять минут после начала урока. Остальные, заметив мое появление, начали переглядываться.

   – Мэйю Соммервиль! – закричал мистер Ворен. – Мы рады, что вы, наконец-то, соизволили посетить наше занятие по физкультуре!

   – У меня было освобождение, – ответила я.

   – На месяц! Но не на два!!! Надеюсь, ваши родители провели хорошую воспитательную беседу после того, как их вызвали в школу в связи с вашими систематическими прогулами?

   О, да! Предки стуканули на меня Альфреду, и мало не показалось. Кричал даже Дерек, который вроде как должен был меня защищать. С другой стороны, только благодаря Дереку на моем теле не появился новый рубец. Я дала слово им обоим, что перестану прогуливать занятия и возьмусь за учебу, на которую, мягко говоря, забила. Хотя забить хотелось на данное им обещание.

   – Итак, Соммервиль!

   – Да, мизтер Ворен! – отозвалась Роуз, и все остальные засмеялись.

   – Не вы! – гаркнул он. – Мэйю!

   – Да, мистер Ворен, – ответила я.

   – Останешься после уроков. Будешь оставаться ежедневно, пока не сдашь все нормативы!

   – А если сдам их сейчас, можно не оставаться? – спросила я.

   Ворен почесал затылок.

   – Если сдашь сейчас, можешь не оставаться, – согласился он. – Но позволь напомнить, что ты еще ни разу не сдала ни одного норматива с первого раза!

   Я сняла кофту и отшвырнула ее в сторону. За два месяца сушки и ежедневной физподготовки от Дерека, я была готова сдать все, что угодно.

   Кто-то из ребят в зале присвистнул. Конечно, ведь в коротком топе я теперь смотрелась не хуже своей сестры.

   – Заниматься! – гаркнул Ворен остальным и подошел ко мне поближе.

   – Вы занялись собой, миз-з-з Соммервиль? Это не может не радовать! – он достал из кармана таймер и нажал на кнопку. – Пробежка восемь кругов. Время пошло.

   Я пожала плечами и побежала. Пробегая мимо Айени, я улыбнулась ему и подмигнула.

   – Давай, Мэйю!!! – стал хлопать мне Уоррен. – Я в тебя верю!

   Мы с ним условились, что, если я сдам Ворену все нормативы, Уоррен даст мне списать домашку по высшей математике. Собственно, ради домашки я и выкладывалась на полную катушку.

   – Отжимания! – командовал Ворен.

   Я припала к полу и начала отжиматься. На вытянутых ногах, а не с согнутыми коленями, как всегда требовали от девчонок. Вновь послышался свист ребят позади.

   Выполнив тридцать отжиманий, согласно нормативу, я встала.

   – Отдых нужен? – спросил Ворен, глядя на меня с некой опаской.

   – Нет.

   – Тогда канат.

   Я отправилась к канатам и спустя секунд тридцать была под потолком.

   – Спускайся! – Ворен махал мне рукой. – Сдашь прыжки в длину и можешь пойти играть с остальными!

   Прыжки я сдала без особых проблем и, улыбнувшись «миз-зтеру Физ-ра», пошла к девчонкам, играющим в волейбол.

   Роуз вышла на подачу. Как в старые добрые времена я приготовилась принимать мяч. Роуз грациозно выгнула спину, замахнулась и ударила по мячу. Она подала на мою соседку Мэрил Бижуа, которая в волейбол играла так же дерьмово, как и три месяца назад. Мэрил скукожилась, мяч ударил по ее рукам и полетел куда-то в сторону. Я прыгнула за ним. С руки отбила практически от пола. Передачу приняла Бони, подбросив его вертикально вверх практически у самой сетки. Завершила представление Лавли. Она подпрыгнула и отправила его вниз, прямо в пол, рядом с оцепеневшей Роуз.

   Лавли и Бони от радости завизжали и запрыгали на месте. Я подошла к Мэрил и похлопала ее по плечу.

   – Сейчас они обосрутся, – пообещала я.

   – Подача Мэйю! – кричала Бони. – Давай! Не слейся в первый же раз!

   Хотелось показать Бони третий палец, но я сдержалась.

   – Мэйю!

   Я перевела взгляд на Уоррена, который активно мне махал, сидя на скамейке запасных и пакетом льда. Кажется, кто-то заехал ему по плечу.

   – Давай, Мэйю! Я в тебя верю!!!

   – Если выбью гол с первой подачи – с тебя домашка за всю неделю! – крикнула ему я.

   Ребята, игравшие в баскетбол, остановились. Их мяч покатился куда-то в сторону.

   – Давай, подавай уже! – не выдержала Роуз.

   – Ага, – я нахально улыбнулась сестре. – Лови! – бросок мяча вверх, прыжок и удар.

   Роуз сделала выпад, чтобы принять этот мяч. Он ударился о пол рядом с ней и устремился вверх, под потолочные лампы.

   В зале повисла тишина. Мяч застрял между решетками под лампами.

   – Ну ты даешь, – буркнула Мэрил.

   – Мэйю Соммервиль!!! – гаркнул мистер Ворен.

   – Я не виновата! – изобразила праведный гнев. – Сама не знаю, как это получилось!

   – Думаю, Мэйю не стоит больше с нами играть в волейбол, – вставила Роуз.

   – Возьмите другой мяч и продолжайте! – размахивал руками мистер Ворен. – Чего встали? – он зыркнул на ребят, которые перестали играть в баскетбол.

   И тогда я тоже на всех них посмотрела. Точнее не на всех них, а на Айени. Он неодобрительно покачал головой и отвернулся, направившись за мячом.

   Мне принесли новый мяч, и на этот раз я просто подала в центр чужого поля. Подачу приняли, и игра продолжилась. До конца урока я не выпендривалась, но и на Мэрил Бижуа больше никто не подавал.

   После звонка все мы направились в раздевалку. Краем глаза я заметила, как Айени подошел к Роуз. Он обнял ее за плечи и спросил: «Все хорошо?». В этот момент меня тоже обняли за плечи. Я перевела взгляд на обеспокоенное лицо Уоррена.

   – С тобой все в порядке? – спросил он.

   – Да, – кивнула я. – Все нормально.

   – Сегодня контрольная по всемирной истории. Списать не дам!

   – Дашь, – я утвердительно кивнула.

   – Нет, Соммервиль. Не дам.

   – Дашь, – я похлопала его по груди.

   – А что мне за это будет?

   – А чего ты хочешь?

   О-о… Кажется, я ступила на кривую дорожку.

   Он остановился, взял меня за руку, наклонился и поцеловал. Я застыла. И снова свист за спиной. Как будто других способов выражать восторг мои сверстники не знали. Уоррен быстро отстранился и сделал вид, что ничего особенного не произошло. Тем не менее, он продолжал держать меня за руку, отчего сразу стало понятно, что он рассчитывает на какие-то ответные действия.

   – Встретимся в столовой, – я улыбнулась ему и мягко освободила ладонь.

   Больше Ригарды и Роуз рядом с нами в столовой не сидели. Они заняли места в дальнем ряду столиков и предпочитали вообще не общаться с другими хранителями и мной – новой девушкой Уоррена Райта – первой послушницей, которая умудрилась начать встречаться с хранителем в нашей школе.

   ***

   – Уоррен Райт? – Дерек смотрел на меня, выпучив глаза.

   – Я не знаю, как это получилось! – жаловалась я. – Уоррен мой друг, но он не так все понял…

   – Мэйю! Уоррен потомственный хранитель. Он не может быть твоим другом. И уж парнем – тем более! Дистанция, Мэйю. Всегда. Со всеми. Особенно с хранителями!

   – Я соблюдаю дистанцию! Он не знает, кто я такая. Ничего толком обо мне не знает!

   – Это не важно, Мэйю. Ни Альфред, ни Паства не позволят этим отношениям продолжаться. Либо ты сама порвешь с ним как можно быстрее, либо пострадаешь не только ты, но и Уоррен Райт.

   – Но мне семнадцать лет! Я могу встречаться с хранителем!

   – Кто тебе это сказал, – прошипел Дерек.

   – Устав не запрещает до момента официального оглашения имен… – промямлила я.

   – Устав запрещает палачам вступать в отношения с хранителями.

   – Вступать в браки с хранителями, – уточнила я и победоносно сложила руки на груди. – А я замуж за Уоррена не собираюсь!

   Дерек подошел ко мне вплотную и наклонился к самому лицу, со злостью заглядывая в глаза:

   – Паства убьет его. И, возможно, убьет и тебя, если посчитает, что ты не представляешь для нее особой ценности. И Устав здесь ни при чем.

   Я опешила. И по-настоящему испугалась.

   – Как это убьет? – выдавила из себя.

   – Почему запрещены браки между представителями высшего метафизического уровня и представителями среднего или низшего? – теряя терпение, спросил Дерек.

   – Паства охраняет чистоту высших линий.

   – Паства охраняет себя от появления архангелов. Помнишь историю Дженни и Стэна, которую я тебе рассказывал?

   – Это же байка, – пропищала я и попятилась назад.

   – Архангелы существуют, Мэйю. И пятое измерение тоже. Я в это верю. И Паства верит не меньше меня. Ты – палач. И на тебя у Паствы есть управа. Дашь им повод усомниться в этом, продолжишь делать, что хочешь, дружить, с кем хочешь, встречаться, с кем хочешь, и они посчитают, что ты перестаешь быть управляемой. История Дженни и Стэна, которую я тебе рассказал, именно об этом. Неуправляемый палач стал архангелом, и его убили. Пастве архангелы не нужны. Слишком сильные, а значит, представляют опасность для системы. И не только Паства угрожает тебе, Мэйю. Пока твое имя официально не оглашено, никто посторонний не должен знать, кто ты такая. Попасться можно не только на прыжках. Во время секса у палачей случаются выбросы Потока, которые те не могут контролировать. Один такой выброс в твоего партнера – и ты попалась. Хранитель, райот, возможно, даже послушник смогут понять, кто ты. Ты не имеешь права так рисковать. Ты не обучена, Мэйю. А значит, слаба. Знаешь, насколько ценен твой Исток? Есть те, кто охотятся за такими, как ты – маленькими неопытными палачами.

   – Кто может за мной охотиться? – я снова отступила от Дерека на шаг.

   – Черный рынок Жатвы. Те, кто занимаются незаконными перемещениями Потока и Истоков. Каждый год служба маршалов выявляет таких нарушителей и казнит их. Но все равно им на смену приходят новые нарушители. Это как война с наркоторговцами. Пока есть спрос на товар, будут и те, кто продают этот товар. Никто в моей семье не знает, с кем я связан. И только после официального оглашения твоего имени я смогу представить моей семье тебя – своего союзника и их нового члена.

   Я поджала губы. Странно, но я была уверена в том, что Ригарды знают, кто я такая и с кем тренируюсь по вечерам. Выходит, Айени тоже ничего обо мне не знает? Айени… Пошел он в задницу… Два дня назад они с Роуз обжимались в подсобке, и их застукала Бони. Теперь эта парочка не разлей вода. Сестры Соммервиль прославились на всю школу тем, что стали встречаться с хранителями.

   – Уоррен ничего не узнает, – ответила я.

   – Мэйю, – Дерек подошел ко мне и взял за руку. – Тебе почти семнадцать лет. Природа свое возьмет. Обжимания приведут тебя в его комнату, пока родителей нет дома, и ты надкусишь запретный плод. И тогда Уоррен все поймет. Ты подставишь его. И себя.

   – Откуда ты все это знаешь? Про архангелов, Паству, Черной рынок Жатвы, про палачей?

   – Мой наставник рассказал мне об этом. А ему рассказал его наставник. Они знали людей, которые поплатились жизнью за беспечность, которую ты сейчас проявляешь.

   – Почему тогда Альфред ничего об этом не говорил? – я присела на бревно, на котором, обычно, сидел Дерек, пока я тренировалась на поляне.

   – Альфред представитель Паствы райотов, – Дерек сел рядом со мной. – Несмотря на то, что он твой наставник, служит он Пастве, а не тебе. Чем меньше ты знаешь, тем легче тобой управлять.

   – Тогда почему ты рассказываешь мне все это?

   – Потому что я твой друг, Мэйю. И не хочу, чтобы ты пострадала.

   – Потому что пострадаешь и ты, если я напортачу?

   – И это тоже, – согласился Дерек.

   – Значит, до официального оглашения моего имени секс мне не светит? – попыталась пошутить я.

   Дерек потрепал мои волосы.

   – Всему свое время, Мэйю.

   – А ты когда-нибудь влюблялся в того, в кого нельзя влюбляться? – я повернулась к нему лицом.

   – Нет, – он улыбнулся и снова взял меня за руку. – Моя первая девушка была послушницей. Мы учились с ней в одном классе.

   – Почему вы расстались?

   – Просто расстались, и все, – ответил он.

   – А с Элоизой где вы познакомились?

   – На званом вечере моих родителей. Она представитель одного из древних родов хранителей.

   – Ты ее любишь?

   Хват пальцев Дерека ослаб, и он убрал руку.

   – Конечно, я ее люблю.

   Мне показалось, что Дерек врет.

   – После оглашения твоего имени, я сделаю ей предложение, – добавил он.

   – Зачем так долго ждать?

   – Потому что она тоже кого-то воспитывает, – он подмигнул мне.

   – И ты не знаешь, кто это?

   – Нет. Так же, как и она не знает, кто ты.

   – А ревновать тебя ко мне она не будет? – решила уточнить я.

   Дерек расхохотался.

   – Хочешь сказать, что ты бы не смог в меня влюбиться? – спросила я.

   Он вдруг оборвал смех, и серьезно так посмотрел на меня.

   – Мэйю… Выбрось все это из головы!

   Я встала с бревна, на котором мы сидели, и остановилась перед ним, сложив руки на груди.

   – Хочешь сказать, что я не симпатичная? Что в меня нельзя влюбиться?

   – Но, – он пожал плечами, – Уоррен же влюбился в тебя? Почему ты считаешь, что ты несимпатичная?

   – Брось, Дерек. Я хочу понять, что вообще вокруг происходит. Почему ты бросил послушницу, с которой встречался в школе? Почему в невесты выбрал себе хранительницу, которая вообще живет в другом округе? Потому, что на самом деле ее любишь, или потому, что кто-то, вроде дяди Альфреда, пришел к тебе и сказал: «Завтра будешь спать с ней, а потом на ней женишься». Я уже не ребенок, Дерек. Я все понимаю.

   – Если понимаешь, тогда оставь Уоррена Райта. Если желаешь ему добра, брось его сейчас и до момента оглашения твоего имени ни с кем отношений не заводи. Любовь – не для таких, как мы с тобой. Ты узнаешь, что такое секс. Поймешь, что он бывает разным. Но любовь… Она погубила многих из нас, Мэйю. Ни у хранителей, ни у райотов, ни у палачей нет от нее лекарства. Поэтому, если партнер мешает чьим-то планам, его попросту вписывают в список доноров для Жатвы.

   – Твоя девушка… из школы… Она жива? – тихо спросила я.

   Он только отрицательно покачал головой, продолжая все так же внимательно на меня смотреть.

   – Твой брат Айени встречается с моей сестрой, – произнесла я. – Ответь, ей угрожает опасность?

   – Нет, – Дерек улыбнулся мне. – Роуз ничто не угрожает, – он встал и отряхнул джинсы.

   – Ты говоришь правду? Почему мне кажется, что ты врешь?

   – Мэйю, – он вопросительно на меня взглянул, – ты мне веришь?

   – Тебе – да. Но не твоей семье. И не твоему брату.

   – Айени не причинит ей вреда, – Дерек похлопал меня по плечу.

   – Скажи, а кто такая Кейдж Оусен? И почему она воспитывается в твоей семье?

   – Кейдж сирота, которой очень не повезло в жизни. Родители удочерили ее. Конец истории.

   – Скупой ответ, – я начала разминаться.

   – Какое оружие предпочитаешь сегодня?

   – Выбирай сам! – я развела руки по сторонам и вдохнула прохладный воздух полной грудью.

   После расставания с Уорреном, он перестал со мной разговаривать. Конечно, я переживала. Жаль было терять друга, но этим я оберегала нас обоих. В столовой снова пришлось есть в одиночестве, ибо в компанию братьев Райтов мне путь был заказан. Роуз обжималась с Айени на каждом перерыве, и меня это стало конкретно бесить. А когда сестрица попросила меня задержаться после учебы и дать ей пару часиков свободного времени дома, я поняла, что готова ее убить. Конечно же, в их отношения с Айени я не лезла, но одно дело видеть их обжимания в общественных местах, а другое – знать, что твоя сестра трахается с парнем, в которого ты… Это больно, скажу я вам. Гораздо больнее, чем получать удары и пинки от Дерека или рубцы на теле от дядюшки Альфреда. Это просто больно, и все.

   Я кое-как закончила учебный год и вышла на летние каникулы. С Дереком мы продолжали встречаться в лесу и тренироваться. По воскресеньям посещали воскресные занятия и тренировались в келье в подвале. Я несколько раз заводила с ним разговор об отношениях Айени и Роуз, и несколько раз получала рекомендацию не лезть.

   – Через год ты закончишь школу, и что тогда? – спросил Дерек, когда мы уже собирались расходиться по домам. – Знаешь, кем хочешь стать?

   – Для начала, я хочу получить права и, кстати, экзамен у меня завтра.

   – Ты снова уходишь от прямого ответа. Признайся лучше, что ты не знаешь, кем хочешь стать.

   – Я палач, – я пожала плечами. – Зачем мне вообще становиться кем-то еще?

   – Потому что за работу палачом тебе унифицитов не заплатят. Как, думаешь, я зарабатываю себе на жизнь?

   – Тебя родители кормят, – хмыкнула я.

   – Я архитектор. Кормлю себя сам.

   – Знаешь, в чем между нами разница? – разозлилась я. – За твое обучение родители заплатили! А за меня никто не заплатит, потому что в семье есть еще два брата и сестра, а предки мои – рядовые послушники! Максимум, что мне светит, как послушнице, это колледж со средним уровнем профориентации, и то, если грант на обучение дадут. А если учесть, что на учебу я забила, то и гранта никакого не будет.

   – Я могу оплатить твою учебу. В любом месте, которое ты выберешь.

   У меня отвисла челюсть.

   – Я ведь твой лучший друг – ты это помнишь? – мягко спросил он.

   – Жизнь не может быть такой хорошей, – я покачала головой. – Только не для меня!

   – Почему нет, Мэйю? Почему ты считаешь, что не заслуживаешь доброты по отношению к себе?

   – Потому что я монстр, Дерек.

   – Твоя семья заставляет тебя так думать?

   – Спасибо за предложение. Я подумаю, – ответила я и материализовала два изогнутых клинка.

   – Подумай, – кивнул он. – Я не тороплю.

   ***

   – Что за праздник?! – спросила я следующим утром, спустившись на завтрак.

   Мама активно гремела кастрюлями и явно собиралась печь торт.

   – Ты на права сдаешь! – подколол Карл.

   Я скривилась и показала ему третий палец.

   – Мэйю, садись есть! – рявкнул отец. – Тебе выезжать через тридцать минут.

   – Так, что за праздник? – не унималась я.

   – Вечером к нам на ужин придет Айени, – ответила Роуз.

   Кусок тоста застрял у меня поперек горла.

   – А его родители знают, что он придет к нам на ужин? – решила уточнить я.

   – Он представил меня своей семье на прошлой неделе, – похвасталась Роуз. – И все прошло удачно. Но ты не в курсе событий, потому что тебя вечно дома нет.

   Дерек, скотина, ничего мне об этом не рассказал.

   – Мы с Дереком сегодня едем на выставку в Т. Билеты купили заранее, и они очень дорогие, – я театрально махнула рукой. – Так что меня не будет.

   – Думаю, никто не расстроится, – натянуто улыбнулась Роуз.

   Остальные промолчали. Так, значит… Ничего нового, собственно.

   – И когда же мы сможем познакомиться с этим твоим… – отец подбирал слово, – Дереком?

   – Хотите принять в доме райота? – не поняла я.

   – Его Альфред одобрил, – напомнил отец. – И этот райот знает, какая у тебя семья.

   – Дружная? – я улыбнулась. – Заботливая? Большая? Какая у меня семья, папа?

   – Мэйю, не начинай, – предупредила маман.

   – Проблема в вас, – я указала рукой на каждого из них. – Не во мне. Будь ваша воля, вы бы сдали меня райотам в четыре года и забыли о том, что у вас была еще одна дочь.

   – Мэйю! – воскликнула маман.

   – И это правда, – я отодвинула от себя тарелку. – Спасибо, что вырастили. Что позаботитесь обо мне. Не бесплатно, конечно. Вон на выплаты за мое содержание Роуз на медицинский наскребли. Не стоит благодарности, сестренка, – я кивнула и встала. – Спасибо за завтрак. К ужину не ждите!

   Ровно в шесть вечера я вернулась домой, отменив занятия с Дереком. Остальные в это время уплетали индюшку и заедали ее салатом. С моим появлением в доме повисла гробовая тишина. Я вошла в гостиную, где мама накрыла стол, и улыбнулась всем присутствующим, в том числе и Айени.

   – Извините за опоздание. Сейчас я к вам присоединюсь.

   – Ты же сказала, что уедешь на выставку? – прокричала мне в спину маман.

   – Планы изменились. У Дерека предки заболели, а ехать на выставку в Т. на автобусе я не хотела.

   Я вымыла руки и переоделась. В пижаму. Хо! Посмотрим, что они мне скажут! Вышла в гостиную, как ни в чем не бывало, и уселась за стол. Оказалось, что тарелку и приборы для меня мать выставила буквально только что. Как я это поняла? Она не успела стереть пыль с семейного фарфора и натереть его до блеска. Пришлось сделать это самой.

   – Почему ты в пижаме? – спросил отец.

   – Удобно, – я погладила мультяшных зайцев на груди. – У нас же неофициальное мероприятие? А то я бы вечернее платье надела.

   – Мэйю, – отец побагровел.

   – Все в порядке, – Айени улыбнулся. – Главное, чтобы всем было комфортно.

   – Ты прав, в собственном доме это – главное, – кивнула я.

   – Как твой экзамен по вождению? – опомнился Поук.

   – Завалила, – соврала я.

   Почему соврала? Да, Бог его знает. Захотелось порадовать всех их своей неудачей. Хоть капля меда в бочке с дегтем.

   – Не переживай, – отозвалась сестра. – В следующий раз сдашь.

   – По мне видно, что я переживаю? – засмеялась я. – Папа, отрежь мне кусок индейки, пожалуйста, – я протянула только что натертую до блеска тарелку.

   – На какую выставку ты собиралась? – спросила Роуз.

   – Сальвадора Дали. Дерек хотел посмотреть, что осталось от наследия человечества после войны с райотами, в которой послушники проиграли.

   Поук подавился. Карл похлопал его по спине.

   – Дерек – это твой парень? – спросил Айени.

   – Он неместный. Из соседнего С.

   – Понятно, – кивнул Айени.

   – А твоего старшего брата ведь тоже Дереком зовут? – опомнилась я. – Дерек же, да Роуз?

   Роуз побагровела.

   – Да, – кивнул Айени. – Он архитектор. Довольно известный.

   – Правда? – я мечтательно уставилась в потолок. – А кем ты хочешь стать? – я перевела взгляд на Айени.

   – Врачом, – ответил он. – Хирургом, – поспешно добавил в конце.

   – М-м-м, – я одобрительно закивала. – Роуз тоже хочет стать врачом. Вы уже определились, куда будете документы подавать?

   – Для начала нужно хорошо закончить год и сдать экзамены, – ответил Айени.

   – Да, – я тяжело вздохнула и начала ковырять индейку в тарелке. – Придется тебе, Роуз, свои семьдесят два балла в рейтинге школы подтянуть до уровня Айени, иначе, в одно заведение вы с ним не попадете.

   – У меня уже восемьдесят шесть баллов, а не семьдесят два, – ответила Роуз.

   – Слушай, – я вопросительно взглянула на Айени, – а куда меня могут взять с моими шестьюдесятью?

   – Есть много мест, – он пожал плечами.

   – Да, – я понимающе кивнула. – Если бы у наших родителей были деньги, я бы тоже смогла поступить в какое-нибудь хорошее заведение. Но, поскольку Роуз хочет стать врачом, мое обучение родители уже не потянут. Да, папа?

   – Мэйю, – с угрозой произнес отец. – Прекрати, пожалуйста.

   – Я правду говорю, – я рассмеялась и отодвинула от себя тарелку. – У нас в семье ведь принято говорить всем правду, не так ли? А что принято в твоей семье, Айени?

   – Уважать друг друга, – ответил он.

   – Хорошая у тебя семья, наверное, – я бросила салфетку на стол. – Не под стать моей, – я встала. – Спасибо за ужин. Пойду пройдусь, что ли… – я вышла в коридор и обула ботинки.

   – Ты куда? – закричала маман, вылетая в коридор.

   – На пробежку!

   – В пижаме?

   – Переночую у Дерека. Адьос! – я поцеловала ладонь и помахала матери.

   – Да как ты смеешь!!! – завопила она.

   – А ты стукани на меня, куда следует. Глядишь, на Жатву заберут, – я вышла и хлопнула дверью.

   Бежала долго. Очень долго. Пока не оказалась за чертой этого гребаного города. И грудь болела, и воздуха уже не хватало. Я достала телефон из кармана пижамных штанов и позвонила Дереку. Конечно же, он за мной приехал. Не задавал вопросов, просто гнал машину по трассе, пока я захлебывалась слезами на пассажирском сидении.

   – Значит, ты все-таки влюблена в моего брата? – спросил он, когда я перестала икать.

   – Почему не рассказал мне, что он представил мою сестру твоей семье?

   – Потому что знал, что тебе это не понравится.

   – И как тебе Роуз?

   – Вы с ней мало похожи.

   Я не сдержала смешок.

   – Говорю честно, – кивнул Дерек. – Ты же меня знаешь. Она полностью соответствует своему досье.

   – Твои предки официальный запрос на нее направили?

   – Они действуют более осторожно, Мэйю. Копия твоего личного дела из школы появилась у них раньше досье на Роуз.

   Я напряглась.

   – Что ты хочешь этим сказать?

   – Ты не рассказывала мне, что общалась с Айени.

   – Общением это трудно было назвать, – я отвернулась к окну. – Мы сидели рядом и едва могли сказать друг другу хоть пару слов.

   – Тогда почему мои родители позаботились составить на тебя досье год назад?

   – Почем мне знать!

   – Возможно, потому, что он следил за тобой?

   Я резко обернулась к Дереку.

   – Следил за мной?

   – Да. Когда ты срывалась с уроков, он скитался по улицам и приглядывал за тобой. Это продолжалось в течение нескольких месяцев, пока он, наконец, не успокоился.

   – Может, он что-то заподозрил? – предположила я.

   – Возможно, – кивнул Дерек. – Ты знала, что он дважды пытался навестить тебя в больнице?

   Я старалась не подать виду, что моя челюсть находится уже на полу.

   – Охрана его не пропустила, а цветы и конфеты, которые он тебе приносил, были изъяты Альфредом. У тебя точно ничего не было с моим братом? – Дерек внимательно на меня посмотрел.

   – Точно, – испуганно ответила я. – Господи… А если он знает?

   – Что знает, Мэйю?

   Я старалась не думать о том, что Айени мог стать свидетелем моего преступления. Что вообще может знать обо мне лишнее…

   – Что я не та, кем меня считают, – ответила я.

   – Если он все о тебе знает – это плохо. Согласно Уставу, он должен был на тебя заявить. Конечно, это не смертоубийственная статья – сокрытие информации о возможном палаче – но последствия такого преступления могли бы быть катастрофическими для нашей семьи.

   – Постановка на учет за сокрытие информации? Да брось, что это за наказание вообще?

   – Это когда вся твоя жизнь оказывается у кого-то под колпаком, и, если ты ошибешься, она покатится по наклонной. Для всех членов твоей семьи.

   – Дерек, ты меня пугаешь.

   – Я хочу сказать, Мэйю, что Альфред донес на Айени, потому что тот дважды заявился к тебе в больницу. А она, позволь напомнить, находилась в трехстах километрах от твоего дома. Поскольку доказательств сокрытия выявлено не было, мою семью оставили в покое. А с Айени серьезно поговорили на счет его странного поведения.

   – И что он сказал?

   – Что это его личное дело.

   – И после этого разговора он вдруг стал встречаться с моей сестрой? – решила уточнить я.

   – Не сразу. Месяца через два.

   – Почему Альфред выбрал тебя мне в союзники? – напрямую спросила я.

   – В Р. не так много сильных и обученных хранителей, которые могли бы заключить с тобой сделку. Я опытен, и я старше тебя. Но не настолько, чтобы умереть от старости раньше.

   – Восемь лет разницы – это что, мало, по-твоему? – возмутилась я.

   – Но не так уж и много? – рассмеялся он.

   – Я знаю, кем хочу стать, Дерек.

   – Кем?

   – Я хочу стать врачом. Хирургом.

   Дерек несколько минут молчал.

   – Уверена? Это очень тяжелая и ответственная профессия. И оценки в школе придется сильно подтянуть.

   – Я могу убить и воскресить. Но спасти жизнь, на которую не подписано разрешение на трансплантацию Потока, я не в силах. Врачам не нужно разрешение. Они спасают так, как умеют. Я хочу научиться спасать чужие жизни без разрешения, понимаешь?

   – Понимаю, – он кивнул и улыбнулся.

   – А куда мы едем?

   – В мой дом в С. Там переночуем. Утром я отвезу тебя в Р.

   – Альфред уже позвонил? – предположила я.

   – Альфред в бешенстве. Я пообещал, что со всем разберусь.

   – Мои предки думают, что ты райот и живешь в соседнем С. И еще они думают, что я с тобой сплю.

   Дерек искоса на меня посмотрел и тут же перевел взгляд на дорогу.

   – Эту легенду придумал Альфред?

   – Ну что ты! – рассмеялась я. – Я сдала тебя без его помощи. А Альфред отрицать правдивость моей легенды не стал.

   – А сколько мне лет они знают?

   – Я сказала, что двадцать восемь.

   – На месте твоего отца, я бы разыскал этого Дерека и набил ему рожу!

   – Честно говоря, я на это рассчитывала. Но мой отец посчитал, что собственная безопасность важнее совращения его семнадцатилетней дочери.

   – Не вини их за страх, – покачал головой Дерек.

   – Я не виню. Я их ненавижу.

   – Это бравада, Мэйю. И обида. Тяжело растить палача в своем доме. Райоты, порой, не справляются. А твои родители слабее. Они вообще толком не понимают, кто ты такая. Знают только, что, утратив над собой контроль, ты способна убить.

   – Давай сменим тему, – предложила я.

   – Хорошо. Давай.

   – Ты уверен, что твоим родителям неизвестна правда обо мне? Они ведь могут следить за тобой точно так же, как и за Айени?

   – Следить за мной им запрещено. Как только я объявил, что заключил союз, слежка за мной является нарушением Устава.

   – Но они могли следить за мной, – прошептала я.

   – Надеюсь, что они этого не сделали.

   – Иначе, вся твоя семья должна находиться под колпаком за сокрытие?

   – Именно так, – кивнул Дерек.

   ***

   Вернувшись домой утром, я встретила на пороге мать. Она замахнулась и отвесила мне оплеуху.

   – Через год ты покинешь этот дом. И я с нетерпением жду того момента, когда ты сделаешь это.

   – Мама! – воскликнула Роуз, выбежав к нам в холл и услышав эти слова.

   – Я все сказала, – мать развернулась и ушла.

   Роуз осталась стоять напротив меня.

   – Ты сама виновата, – произнесла она.

   – Еще замечания будут? – я растерла алеющую щеку.

   – На следующей неделе мы с Айени поедем на день в Т. Может быть, вы с Дереком хотите присоединиться к нам?

   – Чья была идея нас с ним пригласить?

   – Ты о чем? – Роуз состроила гримасу недоумения.

   – Сомневаюсь, что тебе в голову пришла бы столь неудобная мысль.

   – Я не понимаю, о чем ты говоришь! – настаивала Роуз.

   – Мама попросила? Отец?

   – Идея была Айени! Он хотел, как лучше!

   – Передай своему хранителю спасибо за его лестное предложение, а еще мои извинения по поводу того, что мы с Дереком не сможем его предложение принять, – я театрально поклонилась и, обогнув сестру, направилась к лестнице на второй этаж. – И родителям скажи, чтобы в проблемы нашей семьи твоего Айени не впутывали, а не то он быстро разберется, что к чему, и кинет тебя!

   – Мэйю! – кричала мне вслед сестра. – За что ты его ненавидишь?!

   Я остановилась и обернулась к ней.

   – Хранители убивают палачей. И твой ненаглядный Айени обучается этому с малых лет. Поверь, чем меньше я буду его видеть в этом доме, тем лучше для всех нас.

   – Айени не такой! Он сочувствует палачам!

   Я едва не расхохоталась.

   – Это он тебе сказал?

   – Да! Поэтому он хочет пойти в медицинский! И я тоже хочу! Спасать жизни, на которые райотом плевать – это лучше, чем убивать по заказу во время Жатвы!

   – А вы с ним далеко пойдете, – я кивнула. – Так держать, сестренка! Глядишь, и замуж за своего ненаглядного Айени выскочишь. Будешь на красивых машинах ездить и в бутиках отовариваться. Не жизнь, а сказка!

   – Думаешь, не смогу? – Роуз злобно мне улыбнулась.

   И тут мне в голову закралась одна очень, очень нехорошая мысль.

   – Подожди, – я спустилась на несколько ступенек, – ты что, встречаешься с ним… …чтобы куш побольше урвать?

   – Не тебе меня судить, Мэйю. Тебя природа золотым билетом в жизнь наградила, а такие как я всего добиваются сами.

   – А ты далеко пойдешь, сестренка, – я даже хмыкнула, перед тем, как отвернуться. – Очень далеко…

   ***

   Первый день в выпускном классе прошел как по маслу. Мы с Мэрил Бижуа пропустили торжественную часть и уединились на заднем дворе, чтобы раскурить косячок.

   – Не знала, что ты покуриваешь, – Мэрил сделала затяжку.

   – Я тоже, – я взяла у нее из рук косяк и затянулась.

   – Кто-то идет! – шарахнулась Мэрил.

   В этот момент к нам вышел Айени.

   – Фу-у-у… – кажется, Мэрил не на шутку пробрало. – Ригард, твою мать! Чего тебе здесь надо?

   – Дурь курите? – он взглянул на меня.

   Меня уже пробрало на «хи-хи», и я не сдержала хохот.

   – Будешь? – протянула ему дымящийся косяк.

   – Давай, – он присел на землю рядом со мной в своем элитном дорогом костюме и затянулся.

   Вот зараза! Даже не закашлялся! Они что с Роуз, покуривают втихаря?

   – Паршивая дурь, – он скривился, передавая косяк Мэрил.

   – Уж какая есть, – ответила та.

   – Где Роуз? – спросила я.

   – Бред слушает, – Айени повернулся ко мне. – Как лето провела?

   – Отлично! А ты как?

   – Прекрасно!

   – Рада за тебя, – я отвернулась и забрала косяк у Мэрил.

   – Тебе хватит, – Айени отобрал его и докурил в три затяжки.

   – Хорошо! – Мэрил начала расхаживать перед нами взад и вперед.

   – Еще раз увижу, что ты ей покурить дала, тебе конец, ты меня поняла? – произнес Айени, глядя на Мэрил.

   Та в ужасе отпрянула.

   – Ты меня поняла? – громко повторил Айени.

   – Д-да… – выдавила из себя она.

   – А теперь проваливай отсюда!

   – Зашибись! – я попыталась встать, но он схватил меня за руку и усадил на место. – Да что ты себе позволяешь?! – не на шутку разозлилась я. – Себя контролируй! А мне папочка не нужен!

   – Да у тебя, по ходу, вообще его нет, – выдал Айени.

   Я начала открывать рот, как рыба.

   – Если бы моя сестра заявила в свои семнадцать, что встречается с двадцати восьмилетним мужиком, отец бы не успокоился, пока не встретился с ним лично. А твоему папаше, похоже, насрать.

   – Твой отец хранитель, а мой – послушник. В том и разница.

   – А твой райот что? Если у вас с ним такая большая любовь, пусть бы предкам твоим на глаза показался? Тебе не кажется странным, что он до сих пор этого не сделал?

   – Он женат, – ответила я и отвернулась.

   Сама удивляюсь, почему я так ответила. Не знаю, честно, возможно потому, что мне хотелось, чтобы Айени отстал со своими расспросами, не то из-за синдрома жертвы, который так старательно воспитывала во мне моя семья.

   – Я так и думал, – он хмыкнул.

   – Ты что, ясновидящий? – не поняла я.

   – А зачем тогда прятаться? Райоты полагают, что им все можно. Можно совратить семнадцатилетнюю послушницу и быть уверенными в том, что это сойдет им с рук.

   Я потерла взмокший лоб. На «хи-хи» больше не перло.

   – Это мое дело, а не твое. И моя жизнь, а не твоя.

   – Ты думаешь, он бросит свою семью ради тебя?

   – На мне нет розовых очков, – ответила я.

   – Где вы с ним встречаетесь?

   Я даже поежилась от его вопроса. Нужно было легенду быстро придумать. Где можно встречаться с женатиком? В отеле? Нет… В отеле запалят, что семнадцать мне.

   – Он квартиру в Т. снимает. Там и видимся.

   – Ты его любишь?

   И вот на этом моменте я рассмеялась. «Ты его любишь?» Нет, придурок. Я его не люблю. И тебя я тоже больше не люблю. Ты мне цветы и конфеты в больницу привозил? Что ж тебя ненадолго так хватило?

   – А ты сестру мою любишь? – встречный вопрос поверг его в замешательство.

   Мешкает тот, кто не знает ответа. Или попросту врет.

   – Я о ней забочусь, – выдал Айени.

   Я закатила глаза. Ну, тогда они друг друга стоят. Прекрасная пара! Она его пользует, а он о ней заботится.

   – Тогда, совет да любовь! – я похлопала его по плечу, как часто хлопал меня по плечу Дерек, и встала.

   – Роуз сказала, что ты еще не определилась с тем, куда пойдешь учиться.

   – Вариантов завались! – съязвила я.

   – В каждом учебном заведении высшей профориентации существует система грантов. И не все они базируются на средней оценке успеваемости в школе. Есть гранты специально для многодетных послушников, семьи которых не могут оплатить обучение сразу всех детей. Если подтянешь свой средний бал в этом году, можешь подать заявку на один из таких грантов.

   Я прищурилась. Честно говоря, о том, что он только что сказал, я никогда не слышала.

   – Осталось оценки подтянуть, – я пожала плечами.

   – Больше всего у тебя провисла высшая математика и физика. Могу с ними помочь.

   Я прикусила губу и задумалась. Насолить сестре, пользующей этого заботливого хранителя? Согласно клятве Возмездия, я ведь должна и его задницу от зла оберегать, не так ли?

   – А что взамен? – спросила я.

   – Ты бросишь своего женатика, – ответил он.

   – Ого! Нормальные заявки!

   – Я серьезно. Я помогу тебе с учебой, но взамен ты прекратишь то, что начала только для того, чтобы насолить своим предкам.

   – Это тебе Роуз поведала? – я уперла руки в бока.

   – Твоя сестра хорошо тебя знает, Мэйю. И в твоей семье не одной тебе дерьмово живется.

   – А ей-то чего слезы лить?

   – Спроси у нее сама, – ушел от ответа он.

   – Спасибо за предложение, Айени, но, – я развела руками, а потом показала ему третий палец. – Вот тебе мой ответ.

   – Хорошо, – он встал. – Без условий. Я просто помогу тебе подтянуть предметы.

   – Может, ты все же любишь мою сестру? – я изогнула бровь, задавая ему этот вопрос.

   – Да или нет, Мэйю? Церемониться больше не буду, – этот взгляд потемневших глаз…

   Что-то дрогнуло внутри. Перевернулось. И стало больно. Как было больно всегда.

   – Да! – ответила я и, не дожидаясь его, засеменила к центральному корпусу школы.

   ***

   – Я пошла, – Роуз наклонилась и поцеловала Айени в губы. – Через два часа вернусь!

   – Откуда унифициты на шмотки? – спросила я.

   – Не твое дело, – огрызнулась сестра и была такова.

   – Ты ей деньги даешь? – спросила я у Айени.

   – Тебя это не касается, – он подсунул мне под нос планшет с учебником по физике.

   – Перестань давать ей деньги! Это плохо кончится, Айени.

   – Первая глава. Читай вслух.

   Бесполезно что-то говорить. Непробиваемый! А может, он все понимает? Может, и впрямь влюблен в нее и знает, что если перестанет подкармливать, она его бросит?

   Я прочла главу, и мы вместе начали выполнять задания. Оказалось, в моих знаниях за прошлый год образовались «небольшие» пробелы. И вот за эти «пробелы» мне стало немного стыдно. Я ведь не тупая… Я была лучшей ученицей в нашей школе! Что стало со мной? Во что я начала превращать свою жизнь? Лицо ребенка, которого я спасла, возникло перед глазами. И лицо того мужчины, которого я убила. Я убила. Я…

   – Мэйю! – гаркнул Айени, и я встрепенулась. – Что с тобой?

   – Все нормально. Я задумалась. Извини.

   Роуз вернулась спустя три часа с пакетами из бутиков в руках. Барахла она себе прикупала знатно, и сколько унифицитов оставила в магазине – страшно было подумать.

   – Если мать запалит тебя в этих шмотках, вопросов не оберешься, – произнесла я.

   – Она не разбирается в шмотье, – Роуз обняла Айени и присосалась к нему.

   – Лучше бы с нами позанималась, – буркнула я, доедая бутерброды, которые сама же час назад и сделала.

   – Мэйю тебя покормила? – прошептала Роуз, повиснув на спонсоре.

   – Бутерброды сделала, – улыбнулся он.

   – Что это за еда? Пойдем, я приготовлю ужин. Останешься с нами на ужин?

   – В принципе… – он задумался.

   – Я сваливаю, – я собрала пустые кружки из-под чая и тарелку из-под бутербродов. – У меня тренировка.

   – Ты тренируешься? – спросил Айени.

   – А по мне не видно, что я тренируюсь? – я похлопала себя по стальному прессу под майкой.

   – И в какой зал ты ходишь?

   – Да, к своему старперу она едет! – махнула рукой Роуз. – Все, проваливай! Я предкам скажу, что ты свалила.

   – Уж будь добра! – игриво ответила я, и пошла в свою комнату.

   Оделась как на пробежку. Рюкзак за плечи, «затычки» в уши. Дерек будет ждать меня в восемь за городом. Спустилась вниз, помахала сладкой парочке под тяжелый рок в наушниках и была такова. Бежала в обычном темпе. С главной дороги свернула в парк, чтобы срезать через него. И внезапно это чувство. Я не одна. Кто-то наблюдает за мной со стороны. С той стороны, куда большинству доступа нет. Я остановилась и сделала вид, что разминаю уставшие ноги. Начала осматриваться. Вокруг немного людей. В основном, гуляют парами. Прыгать в четвертое измерение, чтобы проверить свои опасения, желания не было. Если это палач – он без труда засечет меня там, и тогда я спалюсь. Возможно, у меня просто разыгралось воображение?

   Энергоудар в грудь я спутать ни с чем не могла. Согнулась пополам и простонала. Что это такое? Что происходит? Прыжок. Я в четвертом. Здесь темно. Здесь всегда темно. Я материализовала два плети и приготовилась к нападению. Движение со спины. Выставила щит и ударила плетью в ответ. Кто-то пронесся мимо меня и исчез. Твою мать… Мне нужен Дерек…

   Я пробила оболочку на груди и прикоснулась пальцем к своему Истоку. Изощренный способ привлечь внимание союзника-хранителя, но по-другому позвать его я не могла. Дерек почувствует, что с его Истоком что-то не так, и поймет, что я в беде.

   Я прыгнула в третье измерение. Вдалеке появилась чья-то фигура. Это палач, такой же, как и я.

   – Кто вы? – закричала я, сжимая рукояти плетей.

   – Какая милая девочка, – ответил мужской голос и метнул в меня ножи.

   Я прыгнула в сторону и сгруппировалась, переворачиваясь в воздухе. Взмах плетями. Словно змеи, они устремились вперед к моему противнику. Он материализовал меч и разрубил их.

   «Дерек, где ты!» – я развернулась и побежала.

   Палач несся следом за мной. И настигал. Полетели сюрикены. Я только и успевала, что выставлять за собой щиты. «Дерек, твою мать! Где ты!»

   Он возник рядом со мной и бросился в сторону преследователя. Я остановилась и обернулась назад. Палач исчез.

   – Четвертое! – закричал мне Дерек.

   Я прыгнула в четвертое. Мы стояли в этой тьме из материи. Густой тьме, зыбкой. В четвертом измерении можно создать карман из этой тьмы и спрятаться в нем. Можно поджидать противника, сидя в своем укрытии. Правда, недолго. Надолго сил не хватит. Движение перед самым лицом. Я отклонилась назад, и полупрозрачное лезвие голубого цвета промелькнуло перед глазами. Плети Дерека рассекли тьму. Кто-то закричал, теряя контроль над укрытием вокруг себя. Дерек рассек оболочку на руке палача, и теперь он терял Поток.

   Я протянула ладонь и вцепилась в этот Поток, перетягивая его на себя.

   – Кто ты такой? – закричал Дерек, приближаясь к палачу.

   – А она мне нравится! – ответил мужчина и отрезал меня от себя.

   Дерек вновь попытался ударить его плетью, но нападавший прыгнул и исчез.

   – Третье! – скомандовал Дерек.

   Мы вернулись в третье измерение. Там тоже никого рядом не было.

   – Ты ранена. Забери у меня часть Потока, чтобы восстановиться.

   – Само восстановится.

   – Забирай, иначе рубец останется.

   – Я закрыла глаза и вытянула из Дерека немного Потока.

   – А теперь, иди домой, – скомандовал он. – Занятия на сегодня отменяются.

   – Ты знаешь, кто это был?

   – Нет. Но придется выяснить. Покушение на палача – смертоубийственная статья. Все. Иди домой!

   Я вернулась в первое измерение. Разогнулась. Еще раз осмотрелась по сторонам и побежала в сторону дома. Неслась со всех ног. А вдруг он знает, кто я такая и где живу? Вдруг он оставил в покое меня, чтобы прийти к ним и убить их всех?

   В окнах дома на первом этаже горел свет. Они там? С ними все в порядке? А если там и палач тоже? Во второе измерение прыгать нельзя – Айени может меня в нем увидеть. А третье и четвертое измерения с первым никак не связаны. Выхода не было. Я подошла к двери дома и открыла ее. Разговоры в гостиной притихли.

   – Мэйю, это ты? – позвала мама.

   – Да! Я вернулась раньше!

   – Ты голодна?

   Я прошла в гостиную и остановилась в дверях. Пот стекал с моего лица и окроплял байку.

   – Мэйю, Господи! – маман встала и прижала руки к груди. – Нельзя так изводить себя тренировками!

   Они живы. С ними все в порядке.

   Я медленно выдохнула, чувствуя удары пульса в своих висках.

   – Извините, – я отвернулась и пошла к себе.

   – Мэйю, ты будешь есть? – кричала вслед мама.

   – Нет, мам… Я не голодна! Спасибо!

   Внизу вновь повисла тишина.

   – Что это с ней? – спросила мама, скорее всего у Роуз.

   – А я откуда знаю? – прошептала в ответ сестра.

   – Айени, извини. Тебе, может, еще что-нибудь предложить? Чай? Кофе?

   Я присела на лестницу и уткнулась лбом в перила. Сегодня меня едва не убили. И если бы не приемы, которым меня научил Дерек, я была бы уже мертва. До сего дня я относилась к тому, что он рассказывал мне о боях в пространствах, довольно скептически. Это были своего рода сказки, призванные меня напугать. Но теперь… Теперь страшные сказки превратились в реальность, в которой я была всего лишь слабым необученным палачом, который без хранителя только и смог, что попытаться убежать…

   На лестнице послышались шаги. Это Роуз поднималась ко мне. Она присела напротив и испуганно посмотрела на мое лицо.

   – Ты белая, как полотно. Что случилось?

   – Это тебя не касается, – ответила я и встала. – Проводи Айени. Кажется, он собрался идти домой.

   ***

   На следующий день утром к нам приехал Альфред. Мы уединились с ним в подвале, где он подробно начал расспрашивать меня о произошедшем вчера. Я рассказала все, что помнила, после чего Альфред попросил меня держать рот на замке и своим ничего не рассказывать.

   Альфред ушел, а от моих родителей посыпались вопросы. Я сказала, что ничего страшного не произошло, и мне пора собираться в школу.

   – Что-то случилось с Дереком? – шепотом спросила мать. – Поэтому вы вчера не тренировались?

   Я вопросительно и негодующе уставилась на мать.

   – Мы знаем, что он твой наставник, – пояснил отец. – Альфред нам сразу все рассказал.

   – А-а-а, – я кивнула. – Ну тогда ясно…

   – Но это не значит, что мы не хотим с ним познакомиться, – настаивал отец. – Если вы делаете вид, что встречаетесь, изволь представить «ухажера» своей семье!

   – Мне нельзя этого делать, – отбрехалась я. – Разве Альфред вас не предупредил?

   Молчание подтвердило мое предположение. Альфред предупредил, что нового наставника я им не покажу.

   – Ладно. Спасибо за завтрак. Я пойду собираться. Роуз! – закричала я. – Роуз, вставай давай! Скоро автобус!

   – Меня Айени подвозит, ты же знаешь!

   Твою мать, я забыла. А может, наглости поднабраться и напроситься к Айени в машину?

   – Роуз? А мне вам на хвост сесть можно?

   – Если только ребята на заднем сидении потеснятся! – прокричала из ванной она.

   Я прикинула, что у Кейдж попа маленькая, а Одьен стесненность как-нибудь переживет.

   Мы с Роуз вышли и остановились перед домом. Я пропустила школьный автобус. Роуз нервно постукивала носами дорогих туфель по асфальту. Сестра оказалась права: мама в шмотках совершенно не разбиралась, потому и лишних вопросов не задавала. А может быть мама просто не стала их задавать, как в случае в Дереком?

   На горизонте показалась навороченная машина Айени. Роуз радостно помахала рукой. «Транспорт» подъехал к нам.

   – Мы можем подкинуть Мэйю? – спросила Роуз, согнувшись и заглядывая в открытое окно.

   Я бы не стала сравнивать ее с проституткой в этот момент, но со стороны было похоже, что мы с ней подрабатываем, и Роуз сейчас договаривается с клиентом.

   – Без проблем, – ответил Айени. – Запрыгивайте!

   – Спасибо, Зая, – выдала Роуз.

   Меня пробрал смех (с клиентом договорились).

   Я открыла дверь машины и в наглую влезла на заднее сидение, потеснив Одьена и Кейдж.

   – Всем привет! Спасибо, что подбросите меня!

   – Благодари Айени, – устало вздохнула Кейдж и отвернулась к окну.

   Одьен улыбнулся и подмигнул мне, мол, не обращай внимания. Кожаный салон, четыре дорогих парфюма, включая духи моей сестры, которые я, честно говоря, иногда пользую… Н-да… И они ездят так в школу каждый день. А чего я, собственно, жалуюсь? У Дерека машина покруче. Спортивная.

   – Можно открыть окно? – спросила я и, не дожидаясь разрешения, погладила сенсорный датчик, чтобы приоткрыть его.

   – Ты уже ездила в таких машинах? – лукаво спросил Одьен. – Это новая система управления дверями и окнами.

   – Правда? – удивилась я. – Знаешь, по наитию как-то получилось. Удобно сделано.

   – Она с райотом встречается, – озвучил Айени. – Думаю, у него машина покруче нашей.

   Кейдж и Одьен уставились на меня.

   – У каждого свои недостатки! – я захлопала ресницами.

   – А почему ты раньше с нами не ездила? – спросил Одьен.

   – Ее райот на школьном автобусе подвозит, – Кейдж достала из сумочки пилочку для ногтей и начала приводить в порядок маникюр.

   – Кошечка выпустила коготки, – я покосилась на Одьена, и мы друг другу улыбнулись.

   – Ты теперь с нами каждый день ездить будешь? – Кейдж наклонилась и демонстративно уставилась на меня.

   – А можно каждый день?! – я прижала ладонь к груди. – Правда?

   – И куда подевалась та задротка, которую все мы знали? – Кейдж указала на меня пилочкой. – Думаешь, если массу скинула, на сестру станешь больше похожа?

   – Кейдж! – рявкнул Айени.

   – Это был перебор, – заметил Одьен.

   Укололи ли меня ее слова? Конечно. Не каждый день можно услышать о себе подобное, а что самое главное – не каждый день кто-то осмеливается говорить такое в лицо.

   – Сейчас расплачусь, – я прижала ладони к щекам. – Вот-вот… Слезы появятся в глазах. Подожди, Кейдж… Вот прямо сейчас! – я повернулась к ней. – Смотри, как я рыдаю! – я засмеялась и показала оторве средний палец.

   – Девочки, не ссорьтесь, – отшутилась Роуз.

   В груди что-то закололо. Рана. Рана на груди, которую я получила вчера, и которую вроде бы залечила, начала ныть. Я прижала к ней ладонь. Что-то было не так. Со мной что-то было не так.

   – Мало тебя на нашу голову, – заныла Кейдж. – Еще и твою прихлебалу теперь возить!

   – Заткнись, Кейдж! – повысил тон Айени.

   – Останови машину, – тихо попросила я, чувствуя, что мне становится плохо.

   – Не обращай внимания, – ответил Айени. – Мы все рады тебя подвезти, и Кейдж тоже, – он улыбнулся, – только ей в лом в этом признаться. Да, Кейдж?

   – Останови машину, – повторила я, задерживая дыхание.

   – Мэйю! – Роуз обернулась ко мне. – Все в порядке! Не обращай на Кейдж внимания!

   – Да останови ты эту чертову машину!!! – во все горло закричала я, и Айени ударил по тормозам.

   Я схватила рюкзак и вышла наружу.

   – Спасибо, что подвезли! – со всей силы хлопнув дверью, я развернулась и направилась обратно к дому.

   – Мэйю, не дури! – услышала я крик Айени позади. – Школа в другой стороне! Поехали!

   Я дышала и боль в груди распространялась по всему телу. Главное, не оборачиваться сейчас.

   – Мэйю! – звала меня Роуз.

   Я ускорила шаг и перешла на бег. Машина рванула с места, а я продолжала бежать. Свернув за угол, я прыгнула во второе измерение. Кто-то пробил мою грудь лезвием ножа насквозь, и я стремительно теряла Поток.

   Люди замерли в своих домах и машинах. Их светящиеся фигуры могли стать источником Потока для меня. И я любого из них могла прикончить, просто потому, что если присосусь, уже не смогу остановиться. Я обрушила лезвие ножа. Оно растворилось, а зияющая дыра в груди осталась. Ноги перестали слушаться. Я рухнула на колени. Дерек должен почувствовать, что мне плохо. Должен понять, что со мной что-то не так.

   Прыгнула в третье. Там туман. Он всегда там. В этом измерении не бывает случайный гостей. Только райоты, палачи и их хранители. В тумане материи я увидела полупрозрачную фигуру. Вот он – мой палач.

   – Кто ты такой? – прокричала я ему.

   – Спроси у своего дружка! – засмеялся он и метнул в меня ножи.

   Их было слишком много. Они летели сплошной стеной, рассекая туман, словно стрелы лучников. Я выставила щит. И они пробили его. Я прыгнула в четвертое измерение и создала карман, чтобы спрятаться.

   – Я все равно тебя найду! – смеялся палач. – И заберу твой Исток. Ну? Где же ты?

   Я собрала остатки сил и материализовала иглу. Тонкую, едва заметную глазу. Нужно подпустить его поближе, чтобы нанести удар в сердце. Звук его шагов, словно падающие капли из крана. Кап. Кап. Кап. Черт, а я ведь так мало пожила? Кап. Я развернула карман и оказалась прямо перед ним – моим палачом. Он вставил мне в грудь клинок, а я в его грудь погрузила иглу.

   – Ловкая, – прошептал палач и повернул во мне лезвие.

   Его Исток был прямо передо мной. Выдрать бы его из Потока оболочки, будто сорняк из земли. Мне не говорили, что такое возможно. Этому меня никто не учил. Я просто протянула руку к Истоку палача, сжала пальцы и рванула Исток на себя.

   Палач закричал и стал растворяться. А я рухнула вниз. Падение как будто с четвертого этажа. Третий уровень, второй и с грохотом на первый. Я упала на асфальт, продолжая сжимать в руке Исток какого-то палача, который хотел меня убить. Я не видела этого Истока, просто знала, что все еще держу его в руке. Сил прыгнуть назад, во второе измерение, не осталось. Использование чужого Истока – смертоубийственная статья. Но я все равно умру. Либо здесь и сейчас, либо позже, после допроса… Сейчас или позже?

   И я просто расслабилась, позволяя своему телу сделать все за меня. Пальцы разжались сами собой, и я провалилась во тьму.

   Очнулась в больнице. Грудь все еще болела. Я прижала к ней руку и медленно выдохнула.

   – Все, что ты должна была сделать – это убежать и дождаться меня! – обрушился на меня гневный вопль Дерека.

   – Сил убегать не было, – ответила я и присела в кровати.

   Заглянула под рубашку. На коже прямо над грудью красовался огромный ярко-красный рубец. Это могло значить только одно – на оболочке рубец был еще больше.

   – Как ты его убила? – Дерек подошел ко мне и остановился рядом.

   – Вырвала из его оболочки Исток.

   – Что?

   – Вырвала из его оболочки Исток, – повторила я.

   – Протянула руку и вырвала Исток? – казалось, Дерек мне не верил.

   – Да, – я внимательно на него смотрела.

   – Ты вставила ему нож в сердце и повернула рукоять. Так, как я тебя учил, – Дерек наклонился ко мне и прошептал, – и, если заикнешься о том, что способна выдрать Исток из оболочки палача, нам всем конец. Ты понимаешь, что ни один низший палач на это не способен?

   Я смотрела на Дерека, и его лицо медленно расплывалось перед моими глазами.

   – Я использовала нож, – повторила словно из-за бытия и вырубилась.

   ***

   Когда проснулась, за окном было темно. Кажется, между ног у меня стояла трубка. Она саднила и было неприятно.

   – Привет!

   Я повернула голову и взглянула на Альфреда.

   – Твоя мама пошла за кофе. Дерек уехал перед самым приездом твоих родителей, поэтому они не встретились. К тебе прорывалась сестра в компании своих дружков-Ригардов, но твоя мама выставила всех и отправила их по домам.

   – Что ты сказал моим родителям? – простонала я.

   – Физическое перенапряжение. Ты слишком много бегаешь и забываешь есть. Поэтому потеряла сознание посреди улицы, и случайные прохожие вызвали скорую. Ничего серьезного. Завтра тебя выпишут.

   – Когда меня допросят?

   – В этом нет необходимости. Дерек уже все рассказал.

   – Вы установили, кто это был?

   – Да, – Альфред кивнул. – Один из низших палачей. Если бы вам с Дереком удалось взять его живым, возможно, мы бы раскрыли очередную группировку, работающую на черный рынок Жатвы.

   – Как его звали? – спросила я.

   – Это не важно. Ты все равно не была с ним знакома.

   – Почему он меня выбрал?

   – Исток палача – самый сильный. Его можно использовать для нескольких райотов, хранителей и человек пять послушников. С опытным палачом справиться сложнее, ты сама это понимаешь. Ну а ты, – Альфред вздохнул, – легкая добыча. Мы полагаем, что он вышел на тебя через Ригардов, а точнее, через Дерека. Известный род хранителей рано или поздно должен был обзавестись хоть одним палачом. Так он выследил тебя.

   – До этого у Ригардов не было союзников-палачей?

   – В этом поколении не было. Сейчас у Ригардов напряженные отношения с Паствой. Они сделали свое состояние на альтернативных источниках энергии, заручившись поддержкой состоятельных послушников, а не Паствы. Раскрутились быстро, в течение пятнадцати лет. Теперь Пастве приходится с ними считаться. Заключение союза рода Ригардов с одним из палачей должно навести определенные мосты в сложных отношениях. Но Ригарды выбрали низшего палача, то есть представителя послушников, а не райотов. Райотом это не очень понравилось, хотя и возражений особых они не высказывали. Воспитав тебя, у рода Ригардов будет небольшое преимущество. Ты начнешь работать на Паству, а они будут помогать. Одна услуга за другую. На этом построены деловые отношения.

   – Значит, Ригарды хотят меня использовать?

   – А почему, ты думаешь, Дерек настолько щедр, что предложил тебе оплатить обучение? Они вкладывают средства в перспективные проекты. И ты – один из этих проектов.

   – Но мое имя его роду пока неизвестно, – напомнила я.

   – Честно говоря, я думаю, что родители Дерека знают твое имя, – снисходительно улыбнулся Альфред. – В курсе ли остальные отпрыски семьи – не думаю, но они все равно потом узнают, кто ты такая. Осталось только немного подождать.

   – Два года, – прошептала я.

   – Теперь ты понимаешь, что не все в этом мире дается легко.

   – Я знала это всегда.

   Альфред погладил меня по волосам и улыбнулся.

   – Ты знаешь, что ты – молодец?

   – Нет. Это первая похвала от тебя за всю мою жизнь.

   – Думаю, что она не последняя. Спи, Мэйю. Завтра будет новый день и новые достижения.

   ***

   На следующий день меня выписали. Мама от меня не отходила. С одной стороны, мне было приятно ее внимание, ведь раньше она никогда не проявляла столько заботы по отношению ко мне. А может, все дело в том, что она испугалась, увидев огромный рубец на моей груди? Родители ведь не тупые. Наверняка в ересь Альфреда не поверили.

   – Иди ложись, – мама пошла на кухню. – Обед я принесу в твою комнату. Неделю в школу ходить не будешь – я уже написала заявление. Роуз и Айени после уроков позанимаются с тобой, чтобы ты не отстала.

   – Я сама справлюсь, – буркнула я, поднимаясь на второй этаж.

   – Не спорь. Помощь еще никому не навредила.

   ***

   В дверь моей комнаты постучали.

   – Кто?

   – Это я, – голос Роуз звучал подавленно.

   Я еще раз взглянула в зеркало на свой рубец и опустила майку.

   – Я сейчас спущусь!

   – Могу я войти?

   Видно, угрызения совести за то, что она меня оставила на дороге, брали свое. Я понимала, что ее вины в случившемся нет, и не останься она в машине с остальными, не знаю, чем бы все это закончилось. Ничем хорошим, конечно же.

   – Входи! – я присела на кровать и стала натягивать на ноги теплые носки.

   Роуз тихо вошла.

   – Ты не виновата в том, что со мной произошло, – отрезала я, не дав ей и рта раскрыть. – Но позволь дать тебе совет: Кейдж Оусен может вести себя как ей вздумается, но это не значит, что ты или кто-то другой должны терпеть ее язвительные замечания и молчать.

   – Кейдж очень переживает из-за случившегося!

   – Ей наплевать, Роуз, и тебе должно быть наплевать на нее, – я встала и сунула руки в карманы старых спортивных штанов. – Подружиться с Кейдж у тебя не получится. А твои попытки навести мосты с теми, кто приближен к Айени, выглядят жалкими. У Ригардов есть достоинство, и, если ты не научишься уважать себя и свои интересы, так и будешь для родителей Айени и его родни вторым сортом.

   – Во мне есть достоинство! – Роуз вскинула подбородок.

   – Это во мне есть достоинство, – ответила я, – а в тебе его нет, Рози. Иначе вчера ты бы заткнула эту суку и, либо больше никогда бы не слышала ее подколов, либо ездила бы в школу на машине, которую купил тебе отец.

   – Тачка отстойная, – скривилась Роуз.

   – У тебя она есть. А у меня есть школьный автобус, – я подошла к двери и открыла ее.

   Айени стоял поодаль в коридоре и подпирал стену. Уверена, что он подслушал наш разговор, но разве мне не плевать?

   – Привет Айени, – я прошла мимо него. – Как закончите обжиматься в ее комнате, спускайтесь в подвал. Будем заниматься.

   Они спустились через десять минут. Мама принесла нам чай и печенье. Айени прохаживался по периметру комнаты, обитой деревом, и разглядывал вещи, сложенные в коробках на стеллажах.

   – Здесь довольно просторно! – заметил он.

   – Да, наверное, – согласилась я.

   – Мэйю вечно здесь тусуется, – Роуз начала выкладывать тетради из сумки.

   – Здесь нет ни компьютера, ни телека, – он взглянул на свой телефон, – и сеть почти не ловит. – Чем ты здесь занимаешься?

   – Читаю, – пожала плечами я.

   – Книг тоже не видно, – добавил он.

   – Электронные книги, – нашлась я. – У меня их на телефоне куча.

   – Понятно, – он сел на пол.

   – Иди на диван, – предложила Роуз.

   – Втроем на полу будет удобнее, – Айени распластался по полу и уставился в потолок.

   Роуз подошла к нему и протянула кружку с горячим чаем.

   – Черный с лимоном, как ты любишь!

   Я достала со стеллажа коробку со своей школьной утварью и поставила ее на пол. Часть тетрадей осталась в рюкзаке, который должен был…

   – Черт! Мой рюкзак!

   – Забыла в комнате? – спросила Роуз.

   Я поднялась наверх и окликнула маму.

   – Ма! А ты знаешь, где мой школьный рюкзак?

   – Рюкзак? – маман выглянула с кухни. – Я думала, он у тебя?

   – Черт…

   – Найдется твой рюкзак, – махнула рукой маман. – Может, в больнице остался? Я позвоню им и спрошу.

   – Хорошо, – я направилась обратно в подвал и застыла на ступеньках.

   Роуз стояла у коробки с моими вещами и держала в руках мой стеклянный брелок, а точнее, мои водительские права.

   – Рыться в чужих вещах нехорошо, – я подошла к ней и вырвала свои права, бросив брелок обратно в коробку.

   – Почему ты соврала, что не сдала экзамен? – возмутилась Роуз.

   – Мы заниматься будем или мои водительские права обсуждать?

   – Машина в гараже стоит! Бери и езди! – взвилась Роуз.

   – Это твоя машина! Вот бери и езди!

   – Она наша, а не моя!

   – Что-то я не припомню, чтобы на день рождения папа мне ключи от нее подарил! – разозлилась я.

   – Ты боишься.

   Я и Роуз уставились на Айени, который только что это произнес. Он глотнул чай из кружки и скривился. Очевидно, дешевый чай он пить не привык.

   – Ты боишься ездить, – повторил Айени. – Потому и сказала всем, что завалила экзамен. Но пока не сядешь за руль и не поедешь, страх не пройдет. Через год, может, через два ты сядешь за руль и поймешь, что не испытываешь тревоги, когда ведешь машину, что не объезжаешь всю парковку, в поисках более широкого места, и вообще, тебе наплевать, куда надо ехать и какой дорогой. Но это случится только если ты найдешь в себе силы сесть за руль и поехать. Например, – он пожал плечами, – в школу?

   – Я не боюсь водить, – ответила я. – Я боюсь убить кого-нибудь на дороге.

   Айени улыбнулся.

   – Это из-за того случая, когда пацана пьяный водитель в прошлом году переехал?

   – Жуть! – Роуз поморщилась и растерла ладонями плечи. – Но тот ребенок ведь выжил?

   – Чудом, – кивнул Айени. – А водитель погиб.

   У меня ноги к полу приросли. Он что, знает, что я сделала? Он следил за мной в тот день и знает, что я видела и что сделала?

   – Просто этот город очень маленький и здесь редко случаются такие инциденты, – продолжил Айени. – Поэтому ты так впечатлилась, наслушавшись инструктора по вождению, который, наверняка, припугнул тебя этой историей.

   – И тебя тоже? – Роуз обернулась ко мне. – Мой инструктор даже заставил меня на ту улицу съездить! Представляешь?

   – «Чему быть, того не миновать», – изрек Айени.

   – Мы заниматься будем сегодня или как? – я специально выпучила глаза.

   Айени засмеялся, Роуз нет.

   Спустя часа два маман позвала нас ужинать. Мы уселись за стол в гостиной, и папа начал расспрашивать Роуз о том, как она провела день. Роуз была немногословна, потому разговор быстро сошел на нет. В моем кармане зазвонил телефон. Я извинилась и вышла.

   – Встретимся через двадцать минут на нашем месте. Живо дуй туда!

   Я заглянула в гостиную.

   – Извините, мне надо идти.

   – Куда? – не поняла маман. – Куда ты собралась?

   Я взглянула на нее. Только взглянула, и она все поняла. Отец виновато склонил голову и промолчал.

   – Извините, – я рванула в свою комнату.

   Быстро переоделась, обула кроссовки. Когда спустилась вниз, Айени и Роуз стояли одетыми в холле.

   – Мы едем в Т. погулять. Можем подбросить тебя, куда скажешь, – предложила Роуз.

   – Спасибо, не нужно, – я обогнула их. – Всем пока! – дверь хлопнула за спиной, и я побежала.

   Машина Айени промчалась по дороге мимо меня через несколько минут. Они с Роуз ехали в сторону выезда из города.

   ***

   Я села в машину Дерека, и он рванул с места.

   – Что случилось?

   – Твой рюкзак так и не нашли. Сегодня у твоей школы ошивался какой-то хранитель. Не из местных. Как только архиереи на машине приблизились к нему, он деру дал. Сейчас его разыскивают, но информации нет.

   – Думаешь, этот хранитель ждал меня?

   – Нет. Он разведывал обстановку. За твоим домом установлено наблюдение. За школой тоже. И чем дальше ты будешь держаться от городка Р., тем лучше.

   – У меня есть семья и они в опасности! – возмутилась я. – Предлагаешь мне смыться и их подставить? Кроме того, где гарантии, что этот хранитель связан с палачом, которого я убила?

   – Вчера пропал рюкзак, сегодня неизвестный хранитель у школы. Может и совпадение, но лучше перестраховаться.

   – Я не брошу своих! – я повернулась к Дереку.

   – Ты их подставишь, если будешь крутиться все время рядом! Если Альфред прав, и они через меня вышли на тебя, как на неопытного палача, то лучше выманить их на свою территорию и поймать там.

   – И как мы их будем выманивать?

   Дерек мельком взглянул на меня.

   – Предположим, что они знают, где я живу в С. и где моя квартира в Т. Сейчас от наблюдения за тобой их отрезали, значит, будут караулить по моим адресам. Нужно попасться им на глаза и увести за собой. Если у них остались только хранители, путь в третье и четвертое измерения для них закрыт. Значит, будут нападать в первом и втором измерениях. В людном месте этого делать не станут: велик риск нарваться на других хранителей и палачей. Значит, нам нужно выманить их туда, где людей нет.

   – А почему этим занимаемся мы с тобой? Где архиереи? Где маршалы?

   – Служба маршалов умыла руки, сославшись на то, что защита низших неоглашенных палачей не входит в их юрисдикцию. А архиереи выставили посты охраны и пытаются отыскать концы.

   – Значит, это твоя личная инициатива ловить их на живца? То есть на меня?

   – А ты хочешь сидеть дома и ждать, когда они за тобой придут? – изрек Дерек.

   – Я не думала, что…

   – Ты палач, Мэйю. Это тяжкое бремя. Неси его с достоинством.

   ***

   Дерек привез меня в Т. и припарковал автомобиль на улице рядом с какой-то многоэтажкой. Мы вошли в дом, поднялись наверх на лифте и вышли на пятнадцатом этаже. Квартира Дерека была одной из двух, расположенных здесь.

   Ну, что сказать? Пока я рассматривала репродукции импрессионистов на стенах, Дерек переодевался.

   – Чувствуй себя как дома! Можешь заварить себе кофе! Аппарат на кухне!

   Я прошла на кухню, идеально вылизанную и блестящую, и покосилась на кофейный аппарат, вмонтированный в стену. Как им пользоваться – одному Богу известно. Я открыла холодильник и самодовольно улыбнулась. Пивко в бутылочках, которое мой папаня обходил стороной из-за ценника, стояло в упаковках по шесть штук на нижней полке. Я взяла одну бутылочку. Присела за мраморную столешницу, открыла крышку и глотнула. М-м-м! Ничего так! Приложилась знатно. Пока Дерек продолжал копаться в своей комнате, я не постеснялась и открыла вторую бутылочку.

   – Ты там что, фрак на себя напяливаешь?

   – Я в душ по-быстрому сходил! – прокричал в ответ Дерек.

   Я опустошила вторую бутылочку и почувствовала себя намного лучше.

   – Идем? – Дерек в спортивном костюме вышел в гостиную, которая плавно перетекала в кухню.

   – Ага!

   Когда вошли в лифт, он принюхался ко мне.

   – Ты что, пиво пила? – возмутился он.

   – Нет, – я покачала головой.

   – А ну, дыхни!

   – Нет, – я снова покачала головой.

   – Мэйю! – он отвесил мне шутливый подзатыльник.

   – Это не я!

   Дерек начал посмеиваться, и я вместе с ним. А потом он взял меня за руку, и мы вместе вышли из лифта. Держась за руки, мы шли к парку. Шли неспешно, будто прогуливались. Он рассказывал мне смешные истории из своей школьной жизни, и я смеялась, подтрунивая над ним. Наконец, мы добрались до парка. Я сильнее сжала его ладонь.

   – Все будет хорошо, – пообещал он, и я почти поверила, что так будет.

   Мы слонялись около часа, пока не присели на одну из лавочек и просто не вытянули ноги.

   – Домой хочу, – заныла я.

   – Пока исключено.

   – Слушай, я устала. Если честно, мне бы сейчас ванну горячую принять и в постель рухнуть.

   – Ладно, – вздохнул он. – Пошли домой.

   Мы встали.

   – Если бы ты предупредил, я бы сменные вещи взяла.

   – Здесь рядом есть торговый центр. Они до одиннадцати открыты. Пойдем, прикупим тебе чего-нибудь. Я плачу! – он достал из кармана свой расчетный брелок и помахал им перед моим носом.

   – Сейчас шикану!

   Мы зашли в торговый центр, и я почувствовала себя королевой! И хоть многого мне не было нужно, пижамку и белье сменное я купить собиралась. И еще костюм спортивный новый. И носки. И пару маек. Ну и так еще чего, если приглянется.

   – Белье, – я сверилась со схемой центра и пошла к бутикам с бельем.

   Дерек был вынужден идти следом. Раздолье и простор! Я зашла в первый же магазинчик и, не взирая на ценник, начала его шерстить. Дерек терпеливо ждал у кассы. Десять минут – и он расстался с неприличной суммой, забрав пакеты с моими пижамами и бельем.

   – Чувствую себя содержанкой! – мечтательно произнесла я, и взяла его под руку, повиснув на плече. – Спасибо, «папик», – чмокнула его в щеку, и в этот момент Дерек остановился. Я, соответственно, тоже.

   Впереди, метрах в двадцати перед нами, замерли две фигуры.

   – Твою мать, – только и успела произнести я. – Может, свалим?

   – Нет. Держись спокойно. Сделай вид, что тебе наплевать.

   – Да без проблем, – прошептала я и натянула на лицо улыбку.

   Айени и Роуз сдвинулись с места и пошли к нам навстречу. Мы с Дереком сделали тоже самое.

   – Привет, – поздоровался Айени, не сводя глаз с брата.

   – Привет, Дерек, – невесело кивнула Роуз.

   – И вам, ребята, – стоит отдать должное, Дерек улыбался приветливо и искренне.

   Что сказать? Театр потерял хорошего актера.

   – Поздновато уже, – Дерек взглянул на часы. – До Р. два часа пилить, а вам завтра в школу.

   – Да, поздновато, – Айени перевел взгляд на меня. – Ты бы хоть предков в известность поставила, куда и с кем едешь.

   – Сбавь обороты, пожалуйста, – с угрозой произнес Дерек.

   – Ей семнадцать лет! – повысил тон Айени.

   – Успокойся, – Роуз взяла Айени под руку и попыталась отвести в сторону, но получилось нечто вроде «подергала за руку».

   – Я знаю, сколько ей лет, – ответил Дерек. – И наша с ней личная жизнь тебя не касается.

   – А она знает, что у тебя есть невеста?

   Кажется, Айени понесло… С чего это вдруг? Честь семьи охраняет? Только вот чьей? Моей или своей?

   – Знаю! – громко ответила я. – Приятно было пообщаться. Все, пока, – я взяла Дерека под руку и потянула следом за собой.

   Он поддался.

   – А ты домой не собираешься? – прокричал мне в спину Айени.

   Я обернулась к ним с Роуз, и спокойно ответила:

   – Нет.

   ***

   Оказавшись на улице, я отпустила руку Дерека.

   – У тебя будут неприятности? – спросила я его.

   – Не знаю, – ответил он. – Пошли домой.

   – Пошли, – я снова взяла его за руку, и мы отправились в сторону его квартиры пешком.

   – Зато последние пятнадцать минут мы не думали о том, что можем погибнуть, – подбадривала его я.

   Дерек улыбнулся.

   – Спасибо за белье.

   – Пожалуйста.

   – Дашь как-нибудь порулить твоей машиной?

   – И не мечтай.

   – Так и знала, – цокнула языком я, и Дерек резко остановился.

   Нам навстречу из переулка вышло двое мужчин. Я обернулась. За спиной оказались еще двое. Я прыгнула во второе измерение. Все четверо – хранители.

   – Уходи в четвертое и прячься, – приказал Дерек. – Я тебя найду.

   – Ты один не справишься!

   – Я сказал: «Уходи!» – рявкнул он и во втором материализовал две плети.

   Я прыгнула в четвертое, но прятаться не собиралась. Что там Дерек рассказывал про порталы? Господи, чем я слушала? «Из четвертого и третьего измерений можно открыть портал во второе и дотянуться до того, кто тебе нужен. Главное сосредоточиться и не напортачить, иначе при сворачивании порталов тебя может материей разрезать на куски». Я села в позу лотоса на зыбкую черную поверхность и сконцентрировалась. Ничего не происходило. Ну же, Мэйю, соберись! Я напряглась, направляя свой Поток в одну точку. Пространство передо мной расплылось и возникло окно в третье измерение. Я подумала о Дереке и направила свой Поток в это окно. Внутри открылось еще одно окно. Я увидела Дерека, который прыгает, уклоняется, выставляет щиты и размахивает плетями. В своих пальцах я материализовала иглы. Повернула окно в сторону одного из нападавших. Разомкнула пальцы, и одна игла полетела в него. Пробила грудь. Я перевела окно на другого нападавшего и отправила подарок и ему. Материализовала еще две иглы. Третьего нападавшего Дерек ранил. Пробил его оболочку на груди. Я добавила иглу в Исток. Четвертого тоже долго искать не пришлось. Он получил мой подарок.

   Движение пальцами – от игл ко мне потянулись тонкие нити. Как только на руках появился виток, я дернула за эти нити и иглы в оболочках хранителей взорвались. Нападавшие попадали, а Дерек остановился и стал оглядываться по сторонам. Я закрыла порталы и прыгнула во второе измерение через третье.

   – Это ты сделала? – Дерек присел рядом с одним из нападавших.

   – А что, не должна была?

   – Как? – он взглянул на меня.

   – Порталы, – пожала плечами я.

   – Я же не успел научить тебя их открывать! Ну ты даешь! – Дерек наклонился к лицу хранителя. – Кто вас послал?

   – Ты их не найдешь, – ответил тот.

   – Кто вас послал?

   – Заказ только на девчонку дали. Мы не знаем, кто заказчик. Но заплатили хорошо.

   – Как вы приняли заказ?

   – Через поставщика.

   – Имя поставщика.

   – Пошел ты!

   – Имя поставщика, – повторил Дерек и пробил бедро хранителя ножом.

   Тот стонал, но продолжал молчать.

   – Имя поставщика! – рявкнул Дерек и пробил второе бедро ножом.

   – Айзек Штольц! – застонал хранитель.

   Дерек повернулся ко мне.

   – Забери у них Поток, но оставь в живых. Я вызову архиереев.

   – Без проблем! – я сцепила пальцы и размяла их.

   А потом развела руки и начала забирать Поток. Жаром обдало тело. Это опьяняет. Это погружает в негу. Какое-то изощренное удовольствие, как будто меня мучит жажда и я пью, и пью, и от этого очень хорошо, но все же напиться я не могу, потому продолжаю.

   – Я сказал: «В живых оставить!» – услышала я ор Дерека.

   Кажется, я увлеклась. Хранитель, которого Дерек допрашивал, почти лишился Потока. Я дала обратный ход и подпитала его немного. Остальные были изрядно опустошены, но обещали выжить.

   Архиереев пришлось ждать минут десять. Это как в фильмах: вы два часа смотрите «экшóн» с главными героями, которые делают всю грязную работу, а под финал приезжает толпа законников, и кто-нибудь в униформе уводит плохишей в закат.

   В нашем случае, вместе с плохишами пришлось проехать и нам. Альфред приехал в участок часа через два. Я успела выдуть пять стаканчиков с кофе и три раза посетить местный туалет.

   В итоге, все мои показания и отсылки на мое участие в этом деле были удалены из базы архиереев, и в два часа ночи я вышла из участка с кристально чистым досье и недовольным лицом. Дерек передал мне мой пакет с бельем, после чего усадил в такси и повез к себе. Приняв душ, я встретилась с подушкой, и мы вместе с ней мы провели волшебную ночь.

   Разбудили меня, собственно, крики. Сначала я напряглась, а потом узнала голос Айени. Замотавшись в одеяло, я приоткрыла дверь и прислушалась к перебранке.

   – Это не твое дело! – кричал Дерек. – Не лезь, куда тебя не просят, и помалкивай!

   – Оставь ее в покое! Мало что ли послушниц вокруг? Найди себе кого-нибудь постарше и развлекайся!

   – Не тебе меня жизни учить! И не в моем доме!

   – У тебя очередная блажь, а она все это всерьез воспринимает!

   – Мэйю знает, что делает!

   Один ноль в мою пользу. Ну, хоть что-то обо мне позитивное сказали. Я вышла из спальни (неизвестно чьей, если честно) и прошла мимо кричащих Ригардов на кухню. Увидев меня в мантии из одеяла, они синхронно заткнулись.

   Я открыла холодильник, взяла бутылку пива, открыла ее и хлебнула живительного напитка.

   – Вы продолжайте! – я взгромоздилась на высокий стул и поставила бутылку на столешницу. – Не каждый день увидишь, как сразу два хранителя ругаются из-за меня. Правда, один из них встречается с моей сестрой, и я вообще, если честно, не понимаю, что он здесь делает в учебное время, но это детали, – я снова пригубила пиво.

   – Мэйю, оставь бутылку в покое, – пригрозил Дерек.

   – Так ты ее еще и спаиваешь?! – закричал Айени.

   Я отсалютовала обоим и снова хлебнула.

   – Айени, уходи, – Дерек указал рукой на выход.

   – Мэйю, собирайся! Я отвезу тебя домой.

   У Дерека от наглости брата лицо перекосило.

   – Айени, – вздохнула я. – Я не твоя девушка. Не твоя сестра. Даже друзьями нас с тобой назвать сложно. Это – моя жизнь. И ты не имеешь права в нее лезть. И указывать мне, что делать, ты не будешь. Завязывай с этим дерьмом, потому что смотрится, как минимум, странно.

   – Ты не понимаешь, во что влезаешь, – произнес он.

   – А Роуз знает, что ты из-за меня поехал разборки с братом устраивать?

   – Думаешь, ради тебя он бросит свою невесту?

   – Я знаю, что не бросит. Но Айени… – я покачала головой, – это не твое дело. Уходи. Пожалуйста.

   – Только вместе с тобой!

   Дерек взмахнул руками:

   – Это какой-то абзац! Хочешь, чтобы я тебя выставил?

   – Мэйю, поехали домой, – повторил Айени.

   Нет, ну таких глубин я в нем не замечала. Если бы он не встречался с Роуз, подумала бы, что парень в меня влюблен. Но здесь другое. Здесь осознание, что в мире хранителя, связанного с палачом, связанного брачными сделками и еще черт знает с чем, юной послушнице могут причинить вред.

   – Ладно, – я хлопнула ладонями по мрамору. – Сейчас переоденусь и поедем.

   – Куда? – не понял Дерек.

   – Домой! – ответила я и сползла со стула. – Предки наверняка волнуются.

   – Хорошо, я тебя отвезу, – кивнул Дерек.

   – У тебя проект горит, – я многозначительно вскинула брови. – Чем быстрее разберешься, тем быстрее заказчики успокоятся. Айени меня подкинет, – я подошла к Дереку и поцеловала его в щеку. – Все будет хорошо, не переживай.

   Повисла благословенная тишина.

   Я переоделась, забрала пакеты с бельем и вышла в холл.

   – Все, не скучай тут без меня, – подошла к Дереку и чмокнула его к сомкнутые губы.

   Он славно изобразил злобу и отстраненность. Айени открыл дверь, и я выплыла из квартиры. Младший брат сегодня победил. Интересно, ему от этого легче? Хотелось бы прыгнуть на два года вперед и посмотреть на выражение его лица, когда он узнает, кто я такая на самом деле и какая «связь» у нас с Дереком. Хотя, такими темпами, еще вопрос, доживу ли я до официального оглашения собственного имени.

   – Ну, музыку включи, что ли, – спустя десять минут езды в гробовом молчании попросила я.

   – Ты забила болт на учебу, но свою семью и на себя саму. С чем ты останешься, когда он тебя бросит? – шипел Айени.

   – А с чем останется Роуз, когда ты ее бросишь?

   Айени не ответил.

   – С разбитым сердцем, конечно же, – ответила я за него. – Ты играешь в заступника, хотя сам ничем не отличаешься от своего брата. Оттого, наверное, так упорно пытаешься наставить меня на путь истинный. Кстати, а Роуз знает, что рано или поздно ты ее бросишь?

   Он снова не ответил.

   – Вот видишь, – я кивнула. – Все не так просто, Айени. И ты уже не герой, да и я не совсем дура.

   – Это другое.

   – Что другое? Моя сестра в облаках витает, а ты всем ее капризам потакаешь. Пытаешься будущие грехи замолить?

   Айени включил музыку и сделал звук громче. Я отвернулась к окну и закрыла глаза. Наверное, я даже уснула, потому что, когда открыла глаза, мы уже подъезжали к городу.

   – Высади меня где-нибудь в центре, – попросила я.

   Он не ответил. Центр проскочили и поехали к моему дому. Он остановился напротив дверей «особняка» Соммервилей.

   – Брось его, пока не вляпалась, – Айени посмотрел на меня.

   – Да я по уши в дерьме, – открыла дверь и выползла из машины.

   Айени уезжать не спешил. Дождался, когда я в дом войду, и только потом стартанул.

   До конца недели он к нам домой больше не приходил. В воскресенье Дерек рассказал мне, что заказчика нашли. Он занимался поставками Истоков на черный рынок и действительно вычислил меня через семью Ригардов. Больше Дерек с Айени не виделись, и на животрепещущие темы не разговаривали. На этом дело о черной Жатве и ухажере сестры было закрыто.

   ***

   В понедельник я села за руль машины, которую папа купил Роуз. Приехала в школу раньше всех и припарковалась поближе к выезду. В остальном все вроде бы вернулось в привычное русло. Правда, в обед я почему-то оказалась на заднем дворе вместе с Мэрил Бижуа (мне нравится ее полное имя – добавляет статус ее потрепанному образу), где мы раскурили косяк.

   – А ты прикольная! – сообщила мне Мэрил.

   – А ты нет! – захохотала я.

   – Слышала, ты с каким-то старпером мутишь?

   – Роуз стуканула?

   – Ну, типа того, – замялась Мэрил.

   – Ему двадцать восемь, и он райот, – похвасталась я.

   – Ну и как он?

   – В смысле?

   – Как он в постели? Я слышала, что с райотами не так, как с послушниками.

   Н-да… Вопрос ну прям для меня!

   – Мне нравится, – я пожала плечами.

   – И все? – Мэрил присела рядом и прижала колени к груди. – У меня была кузина. Она с райотом как-то встречалась. Так говорила, что секс просто феерический! Она после того, как он ее оприходует, ходить не могла. Рассказывала, что во время оргазма прямо все тело судороги брали, и она как будто парила в воздухе после этого, а потом пластом лежала и не шевелилась. Даже встать сил не было. Ну, ее райот в это время не робел. Одного раза ему всегда мало было, и он ее все равно... – Мэрил скривилась.

   – А почему ты о ней в прошедшем времени говоришь? – не поняла я.

   – Она умерла два года назад, – Мэрил прижала подбородок к коленям. – Он как раз ее бросил – другую себе нашел. А она узнала, что у нее рак с метастазами. Два месяца терапии и все. Этот райот даже на ее похороны не приехал.

   – И как твою кузину звали?

   – Альба Сэттерс. Ей едва двадцать три стукнуло, когда мы ее закопали.

   – А райота ее как звали?

   – Анданио, кажется. Анданио Отти. Он из соседнего С. Там много райтов.

   – Больше, чем у нас? – я улыбнулась.

   – Столько же, наверное. А твоего как зовут?

   – Не важно, – я тяжело вздохнула.

   – Так что про секс скажешь? У тебя так же?

   – Нет, меня не трахают, когда я пошевелиться не могу. И вообще, то что ты рассказала – это ненормально.

   – Откуда тебе знать? Может, это у тебя все ненормально с твоим старпером?

   – Может, – я поджала губы.

   Хорошо, что Мэрил не завела тему секса между послушниками и хранителями. Боюсь, от подробностей меня бы вывернуло наизнанку.

   ***

   – Наведи справки об Анданио Отти, – попросила я Дерека в тот же вечер. – Кажется, он незаконно устраивает Жатву со своими любовницами-послушницами.

   – Забудь о нем.

   – Что значит «забудь»? Он забирал Поток у послушницы, а потом бросил ее. Девушка умерла от рака с метастазами через два месяца. Альба Сэттерс. Проверь сам.

   – Какие у тебя есть доказательства? – спросил Дерек.

   – Прямых нет. Только рассказы ее кузины. Но, я думаю, что, если ты найдешь…

   – Без доказательств даже не заикайся об этом никому. Андарио Отти – руководитель департамента по делам Паствы в С. Если служба маршалов до сих пор им не заинтересовалась, значит он чист.

   – Так стукани в службу! Может, они не знают, что он творит?

   – Мэйю, – Дерек отрицательно покачал головой, – это не наше дело. И даже если ты говоришь правду, это все равно нас не касается. Держи рот на замке и не высовывайся, иначе, могут многие пострадать.

   – Ты его боишься? – предположила я.

   – Он райот!

   – Ну и что? Устав один для всех!

   – Мэйю, просто забудь об этом, и все, – Дерек протянул руку и погладил меня по щеке. – Если он действительно промышляет незаконной Жатвой и все еще на свободе, значит, это кому-то выгодно. Такие дела нельзя системно проворачивать и остаться чистым. Возможно, та девушка умерла от рака, потому что у нее возник рак, и Отти здесь ни при чем?

   – Поэтому я и прошу его проверить.

   – Выбрось это из головы и покажи мне комплекс блоков, который мы разбирали на прошлой неделе.

   Выпускной. Что еще сказать? Я хорошо закончила год. Средний балл – девяносто два. Мы вместе с Дереком выбрали медицинские факультеты высших профучреждений, куда отправили мои заявления. Меня приняли в три из четырех. Это несколько уязвило мою завышенную самооценку. «Подальше от дома» – был мой девиз, потому я выбрала университет у черта на рогах и заранее начала паковать чемоданы.

   Роуз и Айени поступили в медицинский города Т. Наверное, дальше округа родители сыночка отпускать не собирались, а моя сестрица была и рада тому, что стоимость обучения в нем не самая высокая по стране.

   Изначально я идти на выпускной бал не собиралась. Что я там забыла? Но за неделю до даты мероприятия ко мне в школе подошла Мэрил, и предложила составить ей компанию. И поскольку Мэрил мне искренне было жаль – ее, как и меня, никто из кавалеров даже и не думал приглашать – я приняла ее любезное предложение. Дерек на мой наряд не поскупился. Он же записал меня в салон красоты в Т. Утром в день выпускного бала мы встретились с ним в парке, а вечером он подвез меня прямо к школе. Я знала, что Роуз на мероприятие провожает отец. Перед глазами так и стояла картина, как папуля вручает Айени руку моей обворожительной сестренки.

   – Ну, ни хрена себе! – Мэрил замерла напротив меня, прижав ладони к щекам. – Я бы тебя в жизни не узнала, если бы ты первой ко мне не подошла!

   Я покрутилась перед ней, чтобы продемонстрировать черное искрящееся платье в пол. Яркие красные лаковые туфли на каблуках в двенадцать сантиметров сделали меня не только выше, но и чуточку кокетливее. Стилист подобрала тон помады моих губ под цвет туфель, не акцентируя внимания на глазах. Взглянув на себя в зеркало в салоне после стрижки, укладки и нанесения макияжа, я поняла, что мне очень даже идет ярко-красный цвет помады. Я выглядела как королева и чувствовала себя «девочкой на миллион». Конечно, Мэрил в своем темно-синем платье и черных туфельках на шпильках смотрелась попроще, чем я, тем не менее она выглядела гораздо лучше, чем в нашей обычной школьной жизни.

   – Мэйю? – к нам с Мэрил подошла Бони Клайвер.

   О-о-о… Я бы сфотографировала ее лицо и поставила в рамочку на прикроватную тумбочку, чтобы до конца дней своих не забывать этого выражения обескураженности и потрясения. Уоррен Райт, которого она держала под руку, присвистнул.

   – Шлюха на вызове? – фыркнула Бони.

   – Ты о себе? – я подмигнула ей в ответ.

   Уоррен понял, что сейчас мы с Бони вцепимся друг другу в прически, потому быстро увел ее в сторону.

   – Ты как хочешь, а я пришла напиться, – Мэрил взяла меня под руку и повела к столам с ягодным пуншем.

   Мы взяли по пластмассовому стаканчику, отпили ровно половину, потом отлучились в туалет. Мэрил достала из сумочки небольшую бутылку водки (черт знает, где она ее взяла) и долила в наши стаканы с пуншем. Мы отсалютовали друг другу, отпили, долили еще водки, и вышли из туалета. Танцы начались. Музыка гремела по ушам. Пританцовывая на каблучках, мы двигались в сторону зала собраний, где ежегодно устраивались выпускные балы.

   И тут нам навстречу вышли они. Айени и Роуз. Айени в костюме с иголочки, белой рубашке и изумрудном шейном платке. Роуз смотрелась ему под стать. Элегантное изумрудного цвета (под цвет шейного платка Айени) шелковое платье в пол с глубоким декольте… Оно ей шло. Ткань подчеркивала плавные изгибы фигуры. Ткань струилась и играла цветом в свете дешевых потолочных ламп. Черные атласные туфли на каблуке и черная с золотой цепочкой сумочка в руках. Но, черт побери, у нее не было красной помады на губах. У нее не было красных лаковых туфель на двенадцатисантиметровых каблуках. Роуз была принцессой, а королевой чувствовала себя я.

   Продолжая пританцовывать и глушить водку с пуншем, мы с Мэрил подошли к сладкой парочке.

   – Хорошо выглядите, – голос Айени мне показался сдавленным, потому я решила его подколоть.

   – Мы офигенно выглядим! – мы с Мэрил снова отсалютовали друг другу и почти допили свои напитки.

   Впервые я смотрела на Айени не снизу-вверх, а глаза в глаза. И его глаза вне сомнений были чернее ночи в тот момент.

   – Что пьете? – поинтересовалась Роуз.

   – Тебе такого не нальют, – засмеялась Мэрил.

   – У нас есть кола и виски, – шепотом произнесла Роуз. – Айени припрятал на заднем дворе. Мы, собственно, туда и шли. Пойдете с нами?

   Мы с Мэрил переглянулись и синхронно допили коктейли.

   – Конечно, мы идем! – засмеялась я.

   В общем, набрались мы знатно. А как набрались, так и пошли танцевать. Королем и королевой школьного выпускного бала стали Айени и Роуз, потому после коронации мы снова заглянули на задний двор школы и отметили это дело.

   Я, конечно же, помнила, что было дальше. Танцы. Музыка и танцы. Мне было хорошо. Было весело, беззаботно, легко. Мэрил стало плохо часам к двенадцати ночи. Я затащила ее в туалет и пока ее тошнило, держала длинные локоны послушницы на затылке. Потом пришлось помочь Мэрил привести себя в порядок. Я усадила ее на стул в зале и вручила стакан с соком.

   – Тебе бы кофе выпить, что ли…

   – Дуй за кофе! – Мэрил махнула рукой.

   Где я должна была взять ей кофе? Конечно, я отправилась на задний двор, чтобы воздухом подышать и допить виски, который еще оставался в тайнике Айени, то есть в кустах. Вышла на улицу и поплелась (наверное, не шатаясь) на задний двор.

   Заглянула в кусты. Взяла бутылку.

   – Одна пить собираешься? – смех Айени заставил почувствовать себя воровкой.

   – Ну, ты же здесь! – я обернулась к нему. – Значит, уже не одна!

   Стаканчики, из которых мы пили, стояли у стены здания школы. Айени забрал у меня из рук бутылку и разлил на двоих.

   – Кола закончилась, – он протянул мне мой «бокал».

   – Обойдусь!

   Мы чокнулись, и я глотнула виски. Фу… Он тоже поморщился.

   – О! Корона! – я сняла с его головы корону и надела ее на себя. – Ну как? Чем не королева бала?

   – Ты лучше королевы, – он улыбнулся мне с какой-то нежностью.

   И в его голосе эта предательская нежность тоже сквозила.

   – Императрица? – я встала в пол-оборота и изобразила одну из величественных дам на картинах эпохи Возрождения.

   – Еще лучше.

   Я сняла с себя корону и вернула ему на голову.

   – Значит, Богиня! – кокетливо повела плечом. – За меня? За Богиню отстойного городка Р.?

   Мы допили виски и выбросили стаканчики и бутылку в кусты. Кажется, Айени уходить не собирался, потому и я не спешила возвращаться в зал.

   – А где моя любимая сестра?

   – Спит в спортзале.

   – Что-о-о? – я захохотала. – Рози?

   – Тш-ш-ш! – он приложил палец к губам. – Не кричи.

   – Рози? – прошептала я. – Ай-яй-яй, Айени Ригард… – я покрутила пальцем перед его носом. – Спаиваете девицу. Нехорошо, – ноги заплелись, и я едва не повалилась на него.

   Он подхватил. Хранитель. Они ушлые. Вот только подхватил и почему-то не отпустил.

   – Ты тоже пьяная, – прошептал в губы.

   – Не-е-ет. Я дорогая шлюха с красными губами под цвет туфель. Ты ведь так обо мне думаешь?

   – Я так не думаю.

   – Не ври, – я прикоснулась пальцами к его щекам и погладила их. – Мне можешь не врать.

   Его ладони сильнее сжали мою талию. От них по телу как будто тепло заструилось. Он источал это тепло. А мне было больно. На него смотреть. Больно. Я закрыла глаза и поцеловала Айени.

   Он впился в мои губы в ответ. С натиском, закусывая их, поглощая. Ворвался в мой рот, смакуя язык, отвечая на ласки так, как я не умела. Он подхватил меня за берда и понес к стене. Не прерывая поцелуя, задрал подол моего платья и начал гладить бедра. Он застонал, и я тоже застонала. Сбила корону с его головы. Запустила пальцы с огненную шевелюру. Кажется, с меня снимали трусики. И кажется, собирались расстегнуть свои брюки.

   Глухой звук ударов каблучков об асфальт заставил нас обоих замереть. Айени тут же отстранился. Он быстро застегивал ремень на брюках. Подол моего платья под тяжестью ткани упал вниз. Спущенные трусики остались на бедрах. Из-за угла вышла пошатывающаяся Мэрил.

   – Кажется, кому-то пора домой! – Айени быстро подбежал к ней, подхватил за локоток и увел.

   Я осталась на заднем дворе школы одна. Дешевая шлюха с размазанной красной помадой на губах и со спущенными трусиками. Зато в дорогом платье и дорогих туфлях.

   ***

   В следующий раз мы увиделись с Айени только на церемонии вручения дипломов. Он сам подошел ко мне, поздравил с окончанием школы и попросил отойти с ним на два слова.

   – Слушай… – он вел себя как минимум странно. Не то испытывал чувство стыда за то, что мы едва не перепихнулись на выпускном, не то ждал от меня каких-то встречных ответных действий. – Если ты… Если для тебя это…

   – Ты о чем? – я изобразила непонимание.

   – О выпускном, – произнес он и посмотрел мне в глаза.

   – А что не так с выпускным?

   – Я хотел этого, – он продолжал смотреть мне прямо в глаза.

   – Ты о чем? – я нахмурилась. – Я так напилась, что ни черта не помню! Даже, как домой попала!

   – Ты все помнишь, – упавшим голосом ответил он.

   – Нет, Айени. Я забыла. И ты забудь, – я развернулась и ушла.

   Больше мы с ним не виделись. Я забрала из дома чемоданы, загрузила их в машину, которую папа подарил Роуз, помахала рукой предкам, стоящим на лужайке, и уехала из чертового городка Р.

   ***

   Когда началось Восстание послушников, мы с Дереком пили кофе в кафе. Я успешно закончила первый семестр обучения и наотрез отказалась приезжать в Р. на каникулы. И хотя Дерек всеми правдами и неправдами пытался уговорить меня посетить родной дом, я не желала туда возвращаться.

   Первым ракетным ударом выбило окна. Вторым – снесло наружную стену здания.

   Дерека не стало на моих глазах. Он загородил меня спиной от взрыва, и все его тело насквозь прошило осколками. Я прыгнула во второе и попыталась помочь, закачивая в него Поток, но он просачивался сквозь дыры в его теле и таял на глазах. Дерек взял меня на руку и просто прошептал: «Не надо».

   Он умер у меня на руках в первом измерении. Я видела, как растворяется его Исток во втором. Я плакала. Я только и могла, что лежать и плакать, пока ракетными ударами Л.Р. ровняли с землей.

   Меня обнаружили под завалами сутки спустя. Тело Дерека все это время пролежало рядом со мной. Его опознали и доставили в Р. Вместе со мной. Деньги творили чудеса. Даже во время Восстания они творили настоящие чудеса. Нас переправляли наземным транспортом силами повстанцев. И только попав в Р. я поняла, почему Дерек так настойчиво просил меня вернуться домой на каникулах. Городок не бомбили. Просто выволокли всех райотов из домов на улицу. Тех, кто был в списках повстанцев – отпустили. Тех, кого там не было – убили.

   Дерека хоронили утром в закрытом гробу. Я впервые увидела его невесту. Впервые увидела его родителей и вторую сестру. Никто из них на меня старался не смотреть. Ригарды знали, что будет Восстание. Возможно, их не посвятили во все детали, но они точно знали, когда все начнется. Дерек погиб из-за меня. Из-за моего упрямства. И теперь я все равно здесь, в этом ненавистном городе. И моего лучшего друга больше нет.

   Я не произносила речей. Только оставила для него цветы – белые розы. Мир снедала война, а в городке Р. продавали цветы. Я ушла с похорон первой. Жила в родительском доме. В подвале. Я не знала, сдадут меня предки или нет, ведь охота на ведьм – беглых палачей и райотов – была в самом разгаре. Меня никто не сдал. Ни родители. Ни братья. Ни сестра.

   Что случилось с Альфредом – я тоже не знала. Надеялась, что он выжил. Когда Восстание закончилось и был принят новый Устав, я получила письмо от матери Дерека. «Дерек завещал тебе деньги на обучение. Наш поверенный свяжется с тобой, чтобы уладить все вопросы». Коротко и емко.

   О моей семье позаботился Айени. Они с Роуз продолжали встречаться, и Айени оплачивал счета. Мы с ним не виделись. Когда он появлялся на пороге нашего дома, я закрывалась в подвале. Я слышала его голос. Во время семейных ужинов, празднований дней рождений и других праздников, которые все продолжали отмечать. Все, кроме меня.

   Жизнь наладилась только через год, когда факультет, на котором я обучалась, восстановил работу. На этот раз я собрала всего одну сумку. Вышла из дома и пошла на автобусную остановку. Меня никто не провожал. Избавиться от палача в доме – облегчение для семьи. Я понимала их, они – меня. На том и расстались.

   ***

   Я достала письма и брошюры из почтового ящика, вошла в квартиру и бросила все на пол. На глаза попался один конверт. Он был цвета фуксии с витиеватыми белыми узорами по краям. Я взяла в руки письмо. Получатель – я. Обратный адрес – дом моих родителей. Я вскрыла конверт и достала карточку.

   «Приглашаем Вас посетить торжественное мероприятие по случаю бракосочетания Роуз Соммервиль и Айени Ригарда, которое состоится…».

   Я выронила карточки и ушла на кухню. Приготовила ужин, налила себе вино и включила телевизор. Я не поеду. Конечно же, я туда не поеду. Зазвонил телефон. Это Роуз.

   – Привет, Рози.

   – Привет, Мэйю, – голос Роуз звучал подавленно. – Ты получила приглашение?

   – Тем, кого хотят видеть на свадьбе, не отправляют приглашение за неделю до мероприятия. Так что нет, Рози. Я не приеду.

   – Мэйю… – я услышала всхлипы в трубке. – Пожалуйста…

   – Роуз, что случилось?

   – Пожалуйста… Ты очень мне нужна. Пожалуйста, Мэйю... Не бросай меня… Не бросай меня сейчас…

   На просьбы счастливой невесты это похоже не было. Я испугалась за Роуз. На самом деле испугалась.

   – Роуз, что происходит?

   – Не по телефону, – прошептала в трубку она. – Приезжай… Прошу тебя…

   ***

   Восемь часов спустя, когда я слила все свои смены коллегам и договорилась о том, что неделю на работе меня не будет, Мэйю Соммервиль, то есть я, поднялась на борт самолета и заняла место в экономклассе. Еще три часа спустя я покинула самолет и отправилась искать машину.

   Город Р. выглядел так же уныло, как и девять лет назад. Я припарковала арендованный автомобиль возле дома родителей и долго собиралась с мыслями, чтобы выйти из машины.

   Дверь открыла маман. Увидев меня, она несколько секунд не двигалась, после чего прижала ладони к щекам.

   – Ты же сказала, что не приедешь?

   – Кому я это сказала? – удивилась я.

   – Рози. Месяц назад. Мы и не ждали тебя.

   Хм… Оказывается, месяц назад мы с Рози разговаривали о ее свадьбе и о том, что я не приеду? Весьма интересно…

   – Я тоже рада видеть тебя, мама.

   – Ты совсем не изменилась, – ма подошла ко мне и прикоснулась к моим волосам. – У тебя модная стрижка.

   Короткая стрижка с еще более короткой челкой – это сейчас модно? Парикмахер не обманул.

   – Ты выбелила волосы? – мама улыбалась, глядя на меня.

   – С чего ты взяла? – не поняла я.

   – У Роуз волосы немного потемнели. Ну, не стой. Проходи, – маман начала оглядываться по сторонам, будто искала пятый угол.

   – Я могу и в гостиницу поехать, если вы…

   – Ну, что ты! – мама махнула рукой. – Скоро вернется отец. Вечером братья приедут. Познакомишься с их…

   – Женами…

   – Да, – мама кивнула. – Познакомишься с их женами… И Роуз с Айени обещали заехать.

   Мама изменилась за эти годы. И хотя я разговаривала с ней и отцом по телефону примерно раз в три месяца, девять лет мы с родителями все-таки не виделись. Возможно, если бы мои предки проявили настойчивость в желании повидаться, я бы и пригласила их погостить у себя. Но за девять лет в наших сухих разговорах они не изъявили ни малейшего желания увидеть меня. Никто из моей семьи такого желания не изъявил. О женитьбе своих братьев я узнавала постфактум. Оба приглашения на свадьбу где-то затерялись, и все подумали, что я просто в очередной раз продинамила свою семью. Уверена, что и приглашений этих мне никто не отправлял. Никто, кроме Роуз.

   – Твоя бывшая комната свободна! – будто бы опомнилась мама.

   – Это подвал, что ли?

   – Нет. Нет, что ты. Твоя комната. Ты, наверное, устала с дороги и хочешь отдохнуть?

   – Было бы неплохо, – призналась я. – Дорогу помню. Можешь не провожать.

   – Хорошо, – мама пошла на кухню. – А то у меня дел очень много…

   Я поднялась наверх и заперлась в своей бывшей комнате. Я не устала с дороги, нет. Просто я поняла, что моя мама до сих пор боится меня. Меня, палача, которого она родила.

   ***

   Ближе к вечеру домой вернулся отец. Я спустилась вниз не сразу. Все ждала, что папа сам поднимется ко мне. Не поднялся.

   Отец тоже изменился за эти годы. Он постарел. Увидев меня, он застыл, как и мама несколько часов назад.

   – Мэйю… Господи, да ты практически не изменилась!

   – Ты мне льстишь, – улыбнулась я.

   Возникла пауза. Вот и все. Сказать друг другу больше было нечего.

   – Давай, ма, я помогу тебе на кухне? – нашлась я.

   – Нет-нет, – мама махнула рукой. – Хотя, знаешь… Я не рассчитала немного с продуктами… И вина осталось мало, а твои братья любят выпить за ужином. Может, ты в магазин съездишь?

   О, да! Магазин! Да я на край света съезжу, лишь бы не чувствовать себя настолько чужой и неудобной в этом доме.

   – Конечно, ма. Дай список, я все куплю.

   Под папино молчание, мама по старинке строчила список на клочке бумаги. Мне показалось, что она просто перечисляет все продукты в холодильнике, и я поеду затариваться дубликатом товаров из этого дома.

   – Вот! Держи! Унифициты! Подожди, где мой брелок…

   – Не надо, мам. Я все куплю.

   – Да? Ну, ладно…

   Я взяла список и рванула из дома. Ехать в супермаркет в городе Р. было бы слишком близко для меня. И я поехала в Т.

   Вернулась назад, когда было уже темно. Возле родительского дома были припаркованы машины. Самая дорогая из них стояла перед папиным гаражом. В окнах горел свет, на лужайке работали опрыскиватели. Я открыла багажник, взяла все пакеты с продуктами разом и пошла домой.

   Смех и разговоры стихли, когда я позвонила в звонок. Дверь открыл папа.

   – О! Мэйю! Мы не думали, что ты так задержишься, – отец взял у меня из рук несколько пакетов.

   – Нормального вина в Р. отродясь не было, – отшутилась я. – Пришлось в Т. съездить.

   Я вошла в гостиную и кивнула всем присутствующим. Из-за стола встал один Айени. Так больше никто не делал. Хотя, Дерек так делал. Наверное, это у них семейное.

   – Всем привет! – я улыбнулась. – Приятного аппетита!

   Карл очнулся, встал и забрал у меня из рук оставшиеся пакеты.

   – Мэйю, присаживайся! – мама указала рукой на свободное место рядом с собой.

   – Руки только помою, – натянуто улыбалась я.

   Я выскочила из гостиной и рванула в туалет. Долго мыла руки. Тщательно. Потом взглянула на себя в зеркало. Роуз изменилась за эти годы. А я нет. В отражении на меня смотрела девушка лет двадцати с белыми, как снег, волосами. В этой девушке все было прекрасным. Темные брови, ярко-синие глаза, высокие скулы, аккуратные не слишком пухлые губы. Все было прекрасно, кроме того, что эта девушка не любила себя. Дерек как-то сказал: «Палачи всегда очень красивы. Это их оружие, и твое тоже. Ведь внешность должна притягивать тех, кто потенциально создан для того, чтобы стать твоей жертвой».

   Айени тоже изменился. Я помнила его парнем с огненно-красными волосами. Теперь он стал мужчиной с огненно-красными волосами. Роуз… Роуз была прекрасна. Я бы хотела измениться, как она. Стать более женственной, менее накачанной и сухой. Но моей внешности по-прежнему двадцать, а ей – двадцать восемь, и ее волосы теперь не белые, а золотые.

   Я вернулась в гостиную и присела рядом с мамой.

   – Я Мэйю, – я подняла руку, обозначая себя для тех, кого видела впервые.

   – Джемма, – кивнула женщина, сидящая рядом с Карлом.

   – Одри, – кивнула та, что сидела рядом с Поуком.

   – Что тебе налить? – спросил Айени (он сидел напротив меня).

   Я прошлась взглядом по рогу изобилия бутылок на столе и поняла, что вина в этом доме тоже было достаточно.

   – Белое сухое, – кивнула я.

   Айени наполнил мой бокал. Я перевела взгляд на сестру. Она пила сок. Интересно… Даже очень…

   – Ты же вроде не собиралась приезжать!

   – Карл! – шикнула мама.

   – Получилось поменяться сменами в последний момент, – почти не соврала я.

   – Ты уже старший ординатор? – спросил Поук.

   – Да.

   – Как и Айени, – кивнула Роуз.

   – Ты бы тоже могла быть старшим ординатором, – произнесла я, глядя на Роуз.

   – Медицина не мое, – она пожала плечами.

   Куча денег, выброшенная на образование, которое Роуз оказалось ненужным. Зато все это время она училась вместе с Айени Ригардом и, собственно, добилась в двадцать восемь того, о чем мечтала в семнадцать.

   – Я флорист, – Роуз мягко улыбнулась, – ты же знаешь.

   – Покажешь как-нибудь мне свой магазинчик? – так же мягко улыбнулась я в ответ.

   – Конечно, – она кивнула.

   Я подняла бокал.

   – За вас, ребята!

   Остальные присоединились.

   Салат, салат, еще один салат, рыба – фу, лучше мясо. Ага… Фаршированные яйца!

   Я навалила полную тарелку еды и приступила к трапезе. Роуз засмеялась, глядя на меня.

   – Боже, ничего не меняется!

   – Я не виновата в том, что люблю поесть.

   – Ты в Центре Д.Л.Р. работаешь? – спросил Айени.

   – Да, – закивала я.

   – Я читал твои статьи.

   – Хорошо, что хоть кто-то их читает, кроме меня.

   – Ты грант в прошлом году выиграла?

   – Роуз не умеет держать язык за зубами, – ответила я и перевела взгляд на сестру.

   Та только пожала плечами.

   – Грант? – спросила мама. – Ты выиграла грант?

   – Это не так интересно, как ты думаешь, – я продолжала ковыряться в тарелке.

   – И какая у тебя специализация? – спросила меня Джемма.

   – Я нейрохирург.

   – Как и Айени?

   Господи, Джемма… Заткнись!

   – Это я, как она, – улыбнулся Айени.

   – И тебе… – Джемма осеклась, – тебе не страшно заниматься всем этим?

   – Те, кому страшно, нейрохирургами не становятся, – я пригубила еще вина.

   Айени любезно обновил мой бокал и налил Роуз еще порцию сока.

   – Может, ты покажешь Мэйю вашу больницу? – Роуз погладила Айени по плечу. – Думаю, ей будет интересно посмотреть, как вы здесь работаете.

   – Не думаю, что перед свадьбой у Айени будет время показывать мне больницу, – я скрыла лицо за бокалом с вином.

   – Она права, – вставила маман. – Айени сейчас не до этого.

   – Думаю, я смогу выкроить пару часов, – ответил Айени.

   И тут я вспомнила то, о чем старалась вообще не вспоминать. Чему не хотела искать объяснений, списав все на пьянку и невменяемость обеих сторон. Зачем я здесь? Что я здесь делаю? Что делает он?

   – Извини, – я вытерла рот салфеткой, – боюсь у меня не будет времени на экскурсии. Есть кое-какие дела в Т. и ваша свадьба на носу. А я, если честно, даже еще подарок не успела купить.

   – А платье? – будто бы опомнилась Роуз. – Господи, мы же не заказали тебе платье подружки невесты!

   – Уволь, – отрезала я. – Я посижу в зрительном зале и полюбуюсь на тебя с самого лучшего места в партере.

   – В первом ряду сидят родители, – напомнил Карл.

   – Лучший ряд в партере – не первый! – отшутилась я.

   – А какой? – Карл тихо спросил у жены, но она пожала плечами.

   – Начиная с десятого – все лучшие, – ответил Айени. – С пятого по десятый – «звуковая яма». А с первого по пятый слышен топот ног на сцене.

   – Мэйю, – обратилась ко мне Одри – жена Поука. – А ты была в знаменитом театре Л.Р.?

   – Конечно. Он ведь в городе, где я работаю.

   – И как там?

   – Красиво, – улыбнулась я.

   – Поук, давай сходим в театр в Т.? – предложила Одри.

   – Это не театр Л.Р., – ответил брат.

   – Но он тоже хорош! – нашлась Роуз. – Балет там прекрасный!

   – Как-нибудь сходим, – отбрехался Поук, и жена его поникла.

   Вот она – жизнь в маленьком городке Р. До театра ближайшего два часа езды, а некоторые жители за всю жизнь ни разу в нем не побывали.

   – В большом городе ты, наверное, не скучаешь? – спросила меня Джемма. – Бары, вечеринки, выставки, театры…

   – Честно говоря, у меня нет времени на культурную жизнь. Я и дома-то редко бываю. Можно сказать, что вся моя жизнь проходит на работе.

   – А как же личная жизнь? – вопрос Джеммы был бестактным, но она этого не поняла, в отличие от всех остальных.

   – Когда буду выходить замуж, приглашу вас на свадьбу, – увильнула от ответа я.

   – Мэйю, – обратилась ко мне Роуз, – завтра я поеду в Т. Нужно выбрать цветы на складе. Ты сможешь съездить со мной?

   – Конечно, – я улыбнулась сестре.

   – Отлично! Я заеду за тобой в десять.

   Ну хоть какая-то определенность. Надеюсь, завтра она расскажет мне, что у нее случилось и зачем я нужна ей здесь.

   Прощались мы недолго. Правда, Джемма обняла меня и сказала, что ей было приятно со мной познакомиться. После чего снова окинула меня взглядом и спросила, где я купила свои модные джинсы с золотыми вышивками? Я спросила размер Джеммы и пообещала прислать ей такие же. Восторгу не было предела. Джинсы… Господи, я и не думала, что ради штанов можно изображать такое дружелюбие. Придется Илаю сшить вторые такие же. Он не откажет, ведь Илай мой должник…

   – Ты великолепно выглядишь, – прошептала мне Роуз и тоже обняла.

   Белая, слегка прозрачная майка на широких бретелях, красный лифчик под ней, джинсы от Илая Ньюмана и алые (под цвет лифчика) туфли на высоком каблуке. Я выглядела хорошо для города, в котором теперь жила, и офигенно для городка, в который вернулась. Сестра в своих шмотках с именитыми лейблами смотрелась очень дорого, но тем не менее, она была скучной. Что сделал с ней городок Р.? Куда подевалась веселая девчонка в рваных джинсах и коротких топах? Статная леди с гладкими длинными волосами и накачанными гелем губами обнимала меня, а я едва узнавала в ней свою сестру.

   – Пока, Мэйю, – произнес Айени и тут же отвернулся.

   ***

   Роуз заехала за мной, как и обещала, в десять. Оказывается, самая дорогая машина из всех, что были припаркованы у нашего дома вчера, принадлежала ей.

   – Мы за цветами едем или это был предлог?

   – Я заказала цветы месяц назад, – ответила сестра.

   – Тогда рассказывай, во что ты вляпалась, Роуз.

   – Не в машине.

   Я удивленно сложила губы трубочкой, но комментария не отпустила.

   Роуз выехала за город на автомагистраль в Т. Перед развязкой на С. она притормозила и съехала на проселочную дорогу. Оказавшись в лесу, она остановилась и заглушила двигатель.

   Мы вышли из машины.

   – Я в заднице, Мэйю, – Роуз прижала ладонь, увешанную кольцами с камнями, к своим пухлым губам. – Я не хочу выходить за него!

   Вот это пассаж! Я даже закатила глаза. Я приперлась за две тысячи километров туда, куда возвращаться не хотела, ради того, чтобы лечить предсвадебный психоз Роуз? Да вы издеваетесь?!

   – Не хочешь выходить за него – отмени свадьбу, – посоветовала я.

   – Я не могу… – прошептала Роуз и подошла ко мне. – Я не могу так просто это сделать.

   – Почему? Поговори в Айени. Расскажи о своих страхах. В худшем случае, он тебя бросит. В лучшем – вы отложите свадьбу на неопределенный срок.

   – Мэйю, я беременна.

   Вчерашний сок не подвел мои ожидания. Роуз действительно залетела.

   – Это тоже не повод выходить замуж, – подбадривала ее я. – Вы можете родить ребенка и вне брака.

   – Это не его ребенок.

   А вот это уже абзац. Я уставилась на сестру и замерла точно так же, как вчера замерла мать при виде меня.

   – И кто, тогда, автор? – я указала пальцем на живот Роуз.

   – У меня роман. Все серьезно. И сложно.

   – Ты уверена, что ребенок не Айени? – уточнила я.

   – Да! – едва не прокричала сестра.

   – Как ты можешь быть уверена?

   – Айени всегда использует презерватив. А я немного увлеклась и думала, что пронесет.

   – Не пронесло, – я поджала губы.

   – Нет. Айени я сказала, что скорее всего одна из резинок была бракованной.

   – Да они вообще сто процентов гарантии не дают!

   – Детали не важны. В те две недели, которые я… В общем, Айени тогда сутки через сутки работал, и мы не…

   – Значит, ты еще и о сроках врешь?

   – Две недели или три – не важно. Айени думает, что ребенок его.

   – Ты можешь сказать ему правду.

   – Ты совсем больная? – закричала Роуз. – Если я скажу ему правду – не получу отступных, и ребенка буду содержать сама!

   Не знаю, что было хуже: услышать, что моя сестра изменяет Айени, что она беременна от какого-то другого мужика или что она хочет бросить жениха-рогоносца и поиметь при этом денег на беззаботную жизнь с другим мужиком?

   – Роуз, я тебя не понимаю, – призналась я.

   – Ты должна мне помочь, – прошептала сестра и опустила руки на мои плечи. – И выручить меня можешь только ты…

   – С чем выручить? – все еще не понимала я.

   – Расстрой мою свадьбу.

   Я по-прежнему не понимала, чего от меня хочет Роуз.

   – Затащи Айени в постель, а я вас застукаю! – выдала, наконец, сестра.

   – Ты в своем уме?! – мой голос скорее напоминал визг.

   – Не строй из себя агнца Божьего! – Роуз оставила мои плечи в покое и отошла в сторону. – Я знаю, что вы с ним на выпускном обжимались! Вас Мэрил Бижуа видела. Она мне новость и сообщила.

   – Мы просто напились и были молоды. Это ничего для нас не значило. Было и прошло. Он остался с тобой. Вон, в субботу жениться собирается!

   – Он со мной не остался, – прошипела сестра, глядя на меня. – Он меня бросил на следующий же день. А ты хвостом махнула и помчалась к своему Де-е-е-реку, – сестра произнесла его имя с таким выражением лица, будто ее тошнило. – Я три месяца потратила на то, чтобы вернуть Айени. И своего добилась! Думаешь, я не знаю, что он по тебе сохнет? Или ты считаешь, что все вокруг дураки, а ты одна – умная?

   – Между мной и Айени ничего нет.

   – Расскажи глухому! – Роуз тыкнула в меня пальцем. – Он на тебя запал, когда ты еще на шар была похожа! Все стебались надо мной, мол, красавчик-Айени на самую убогую из двух сестер повелся! Выкуси, Роуз!

   Я молчала. Не каждый день столько говна на голову падает.

   – Он везде за тобой ходил! Где Мэйю, там и Айени ищите! Занятия пропускал, когда ты сваливала с уроков. В столовой вечно пялился на тебя. Набил рожу Дэйману Парксу, который тебе подножки в коридорах подставлял. Набил рожу Сэму Лойю, который на тебя ведро помоев вывернул. Майклу Иверсу, который твой стул в кабинете подпилил. Шэрману Уойту, который подкладывал в твой шкафчик бомбочки с красителями! Все вокруг все видели и знали, одна ты – курица слепая – ни хрена не замечала! Думаешь, почему после твоей затяжной болезни в школе от тебя все отстали? Почему Уоррен Райт не сгнобил тебя в первый же день после твоего возвращения? Друзьями вы с ним стали? Но это после того, как Айени пригрозил ему шею свернуть, если Уоррен тебя хоть пальцем тронет. Бам! – Роуз взмахнула руками. – Конченая Мэйю крылья расправила! Конечно, ты их расправила, потому что никто связываться с тобой не хотел! И что же ты сделала, как только почувствовала себя раскованно? Закрутила с Уорреном Райтом! – сестра похлопала в ладоши. – Браво, Мэйю! Ты кинула Айени по всем направлениям. Но я не гордая. Я его подобрала. И он почувствовал себя виноватым, потому что встречался с сестрой девушки, в которую был влюблен. Недостаток чувств он решил заменить подарками. Он от меня откупался. А мне это было в кайф! Жить, как наши родители, я не хотела. У кого-то было все: деньги, имя, шмотки, тачки. Я увидела его мир и поняла, что лучше буду заменой в этом мире, чем вернусь в говно, в котором варилась ты. И все бы ничего, но ты, бедняжка, вновь оказалась в больнице. Помнишь историю с машиной? После этой истории Айени попытался со мной порвать. Хрена с два у него получилось! Ты сама помогла. Трахаться с Дереком Ригардом – Айени это практически размазало. И я опять его подобрала. Сделала вид, что ничего не понимаю, и что всегда буду с ним. Потом выпускной. И твоя блядская натура проявила себя, – Роуз приблизилась ко мне и похлопала ладонью по щеке. – И это я пережила. Спасибо, что свалила учиться так далеко. Думала, за полгода он тебя забыл. А тут… На похоронах брата он смотрел на тебя. На тебя, Мэйю. Вот тогда я и поняла, что эта больная любовь никогда не закончится. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, трахаясь со мной, он всегда будет думать о тебе. И я смирилась. Ты снова свалила, и я думала, что никогда не вернешься. Ты бы и не вернулась, если бы я не попросила. Поверь, впутывать тебя во все это говно я не хотела. Но Айени ни на кого не ведется. В больнице бабы ему прохода не дают, а он как баран привязанный. Сначала я подумала, что вариант с тобой может не прокатить. Ну, мало ли… Может, он все же прикипел ко мне. Хрена с два… Грант ты выиграла? Статьи твои он читал? Да он в твоем лифаке вчера чуть дыры не прожог! Да ты и сама хороша: выпендрилась! Сестра замуж выходит, а ты лифчик красный под прозрачную маечку надеваешь? Я не дура, Мэйю. И все остальные в нашей семье тоже не дураки. Айени слюни распустил, уж поверь мне. И ты сделаешь то, ради чего приехала в этот город. Насрешь мне на голову!

   – Я не собираюсь ничего делать, Роуз. Отвези меня домой, и я свалю отсюда. Больше ты меня не увидишь.

   – Ну уж нет, – сестра покрутила пальцем перед моим лицом. – Завтра Айени должен поехать в Т. договариваться на счет поставок оборудования в свою больницу. Ты поедешь с ним – я это обеспечу. После встречи, затащишь его в бар и немного переберешь. Скажешь, что тебе плохо. Я Айени знаю. Он тебя на квартиру в Т. отвезет. Там ты на него и запрыгнешь. А я приеду часов в десять вечера. И если к этому моменту ты не будешь на нем скакать, обещаю, я размажу твою жизнь по полу, и тогда все, все, чего ты достигла, канет в лету. Все узнают, кто ты такая. И тогда посмотрим, насколько быстро пойдет в гору твоя карьера, Мэйю.

   – Ты мне угрожаешь? – я отступила от сестры на несколько шагов.

   – Все палачи должны стоять на учете, насколько я помню, – улыбнулась Роуз. – Я могу исправить недочет и внести тебя в списки. Но вот проблема: палачам запрещено работать в местах, где лечат людей, или я ошибаюсь?

   – Ты этого не сделаешь.

   – Я это сделаю, Мэйю. На кону моя жизнь. И я не хочу проводить ее в постели с мужиком, от которого меня уже тошнит. А теперь садись в машину и поехали в Т. Купим тебе платье, которое завтра с тебя снимет Айени. Я плачу! – Роуз улыбнулась и вернулась в машину.

   Я осталась стоять на дороге. В кого превратилась моя сестра? А может, она всегда была такой, и я просто этого не замечала, как не замечала того, что мои чувства к Айени были взаимными? Погубить свою карьеру я не могла. Работа – вся моя жизнь. Роуз знала, чем меня шантажировать. А может, все не так и плохо? Если я похороню эту свадьбу, Айени останется на свободе, и женщина, которая столько лет доила его и, как оказалось, обманывала, превратится в бывшую, которой всего-то нужны будут деньги. Но ребенок? Айени будет считать себя отцом чужого ребенка. Да, о чем я вообще? Роуз попросила меня разрушить жизнь человека, которого я любила. И если я не сделаю этого, рухнет моя жизнь.

   Я села в машину и пристегнулась.

   – Я знала, что ты согласишься мне помочь, – радостно произнесла Роуз, разворачиваясь на проселочной дороге. – Да не переживай ты так! Я потом тебя прощу. Когда жизнь налажу, приедешь ко мне погостить. И за Айени не переживай. Возможно, после всего он даже захочет уехать к тебе? Забирай! – она засмеялась. – Мне не жалко!

   – Какая же ты сука, Роуз, – прошептала я.

   – Я?! – взвилась она. – Я сука?! Всю жизнь все тебя боялись! Мэйю то, Мэйю это! Не зли Мэйю! Помоги Мэйю! Ну и где сейчас твои дружки-райоты?! – кричала она. – Где сейчас твоя независимость?! Вот она! – сестра показала мне средний палец.

   – На дорогу смотри, – напомнила я.

   – Вот она – твоя сила! – Роуз начала тыкать в меня своим третьим пальцем.

   – Да прекрати ты, наконец! – я оттолкнула от себя ее руку.

   Впереди был выезд на трассу, а Роуз не сбрасывала скорость.

   – Притормози! – попросила я.

   – Не указывай мне, что делать! – Роуз повернулась ко мне лицом. – Закончилась твоя власть! Хватит! Нажрались!

   – На дорогу смотри! – прикрикнула я на нее.

   – А не то что?

   Тот момент я отчетливо помню. Мы круто вошли в поворот и в боковом стекле за силуэтом Роуз я увидела машину. Удар.

   ***

   Я открыла слипшиеся веки и поняла, что мне очень больно. Тело разваливалось на куски, а сил прыгнуть хотя бы во второе измерение не было. Перед глазами возник кто-то. Чья-то фигура.

   – Если вы слышите меня, моргните.

   Я моргнула. Потом поняла, что у меня из горла трубка торчит. И приборы пищат рядом.

   – Мэйю, лежите спокойно. Я достану трубку.

   Я моргнула.

   Трубку достали, и стало легче дышать. Я закашлялась и почувствовала неимоверную боль в животе. Я хотела поднять одеяло, чтобы посмотреть, что так болит, но какая-то медсестра меня остановила.

   – Все в порядке, Мэйю. Сейчас боль пройдет.

   – Где моя сестра, – сипло спросила я. – Где Роуз?

   – Все хорошо, – повторяла медсестра.

   – Где Роуз? Что с моей сестрой? Где она?

   – Айени, тебе сюда нельзя! – сказал кто-то громко.

   – Отвали от меня!!!

   – Где моя сестра… Где Роуз?

   Его лицо перед глазами. Его лицо.

   – Где Роуз? – прошептала я.

   У него в глазах появились слезы.

   – Мэйю… – он смотрел на меня и слезы покатились по щекам.

   – А-а-а-а… – вырвалось из меня. – А-а-а-а! – я затрясла руками. – А-а-а-а-а!!!

   – Айени, уйди! – кричал кто-то. – Айени, немедленно уйди!

   – А-а-а-а-а!!! – голосила я.

   Меня вырубили препаратом. Я проснулась на следующий день. Рядом сидел Одьен.

   – Привет, – он улыбнулся и сжал мою руку. – Как ты себя чувствуешь?

   – Ты вырос, – прошептала я и заплакала.

   Живот снова начал болеть.

   – Мэйю… Дать тебе лекарство?

   – Где мои родители? – спросила я, и Одьен отвел глаза.

   – Когда похороны?

   – Они уже были, Мэйю.

   – Когда?

   – Ты неделю была в коме, – ответил Одьен и с силой сжал мою ладонь.

   – А где мои братья?

   – Они с твоими родителями.

   – Она очнулась? – голос Айени.

   – Тебе сюда нельзя, – злобно ответил Одьен.

   – Мэйю, – Айени подошел ко мне.

   На нем лица не было. Глаза отечные, щетина недельная. Я смотрела на него и понимала, что больше не хочу смотреть. Не хочу его видеть. Никогда. Я виновата. Я виновата в том, что выжила, а она и ее ребенок умерли. И хотя я не помнила того момента, как забрала у нее жизнь, я знала, что сделала это. Потому что она умерла, а я выжила. Потому что она была послушницей, а я – палачом, который погибал.

   – Уйди, – прошептала я, глядя на него. – Прошу тебя, уйди…

   И он ушел. Он ушел, а его брат остался.

   Меня перевели из реанимации через два дня. Я оказалась в палате-люкс в отделении, где работал Одьен. Это он собрал меня. Ушил легкое, ушил печень, удалил селезенку, сшил разорванный кишечник. У меня был сломан таз и бедро. Их тоже собрали, и теперь во мне было немного искусственного материала. Мне нельзя было ходить, и дни напролет я проводила в постели, лежа на спине. Ко мне приходил заниматься инструктор, массажист, сиделки мыли меня и переодевали. Несколько раз пытался зайти Айени, но я тут же впадала в истерику, и он уходил. Родители и братья не навестили меня ни разу.

   Мы с Одьеном никогда об этом не говорили. На своих дежурствах он заглядывал ко мне и приносил горячий кофе с круассанами. А иногда он просто оставался на работе допоздна, и тогда мы вместе с ним смотрели комедии по телевизору и обсуждали последние выпуски медицинских журналов. Одьен был первым, кто взял меня за руки и помог мне встать. Он был первым, на кого я опиралась, выходя в коридор без «ходунов».

   Это произошло за неделю до выписки. Был поздний вечер, и большинство врачей ушли домой. Я вышла в коридор на прогулку и шла в ночной рубашке вдоль одной из стен, придерживаясь за перила. В конце коридора, по которому я шла, я увидела своих родителей. Они были одеты в черное. Я остановилась. Они смотрели на меня. Я – на них. Спустя несколько минут за родителями показались фигуры моих братьев. За ними – Айени и Одьена. Мама первой пошла навстречу ко мне. Остальные последовали за ней. Мама остановилась в метре от меня. Остальные – за ее спиной.

   – Мама, – прошептала я и слезы навернулись на глаза.

   Она не плакала. Она смотрела, как плачу я.

   – На ее месте должна была быть ты, – наконец произнесла моя мама и бросилась на меня с кулаками. – Тварь! Тварь!!! Я тебя ненавижу!!! Ты убила ее! Ты убила ее!!! Тварь!!!

   Она повалила меня на пол, а отец и братья пытались оттащить ее назад. Одьен подхватил меня на руки и унес в палату. Я слышала стенания и ругань в коридоре. Я слышала, как мать проклинала меня.

   – Она не в себе, – пытался успокоить меня Одьен. – Она не понимает, что говорит.

   – Мэйю, – Айени снова оказался рядом.

   Он был рядом, а я все еще не могла на него смотреть.

   – Лучше бы я сдохла, – прошептала и укрылась с головой.

   Я рыдала долго. Так долго, что не помнила, как уснула. Когда проснулась, Айени все еще был рядом.

   – Я связался с центром реабилитации в Т. Послезавтра они готовы тебя принять. Восстановление после таких травм займет не меньше года. Да ты и сама это знаешь. Я хотел тебя спросить…

   – Спрашивай, – вздохнула я.

   – Куда вы с Роуз ездили?

   Я понимала, к чему этот вопрос. Было расследование. Меня несколько раз допрашивали. И архиереи без труда определили, куда мы с Роуз ездили.

   – Она хотела со мной поговорить.

   – О чем она хотела с тобой поговорить? И почему для этого вам понадобилось ехать в лес?

   – Это был наш с ней лес, – соврала я. – Когда были маленькими…

   – Почему ты мне врешь, Мэйю? – спросил Айени, и я ничего не смогла ему ответить.

   Секреты Роуз должны были уйти в могилу вместе с ней. Мои секреты остались со мной и моей семьей.

   – Зачем ты вернулась, сюда, Мэйю? – наконец, произнес он. – Зачем ты вернулась…

   Я прижала ладони к лицу и заплакала. А Айени встал и ушел. Больше я его не видела. Больше я не видела свою мать, своего отца и своих братьев. Единственным, кто пришел сказать мне «до свидания» перед отправкой в центр реабилитации, был Одьен.

   – Прощай, – ответила ему я, и покинула город Р., дав себе слово, что больше никогда в него не вернусь.

   Семь лет спустя. Город Р. Округ Т.

   Я поднималась на холм по белой бетонной дорожке, вдоль которой по обеим сторонам стояли таблички с номерами рядов. Где-то в этих рядах лежит Роуз. Где лежит Дерек, я знаю. А вот где Роуз?

   Люди в черных нарядах большой толпой окружали место погребения. По традиции близкие родственники должны были сидеть у гроба. Толпа начала организовываться в очередь. Я пристроилась в самом конце. Когда почти все попрощались, к гробу подошла я. Все тело заныло. Все его раны. Все его рубцы. Моего брата убил палач. У него остались жена и ребенок. Я найду эту суку… Найду и убью.

   – Даю тебе слово, – прошептала я и подарила Поуку белые каллы.

   Отошла в сторону и спряталась за спины незнакомых людей. Взглянула на родителей. На Карла и его жену. На вдову Поука. На детей, которые сидели на стульях. Я не знала, кто из них кто. Мои племянники – вот и все, что я о них знала. Потом я посмотрела на Одьена. Он уловил мой взгляд и кивнул. Потом на Айени. Он не кивал. Просто смотрел. Семь лет всех нас изменили. Я постарела. Теперь я выглядела на двадцать пять, а не на двадцать.

   Задерживаться там я не хотела, потому тихо начала отходить в сторону, пока последний из присутствующих не пропустил меня на дорогу, по которой я пришла.

   – Мэйю! – Одьен нагнал меня на парковке.

   Я обернулась к нему и улыбнулась.

   – Привет.

   – Как ты?

   – Тебе честно ответить? – прошептала я, моргая, чтобы не заплакать.

   – Хочешь, сходим к Роуз?

   – Я не принесла ей цветов.

   – В другой раз принесешь. Пойдем, – он предложил мне руку, и я оперлась на нее.

   Шли молча. Тридцать второй ряд. Девятое место. Возле надгробья лежали синие розы. Ее любимые цветы. Они немного увяли, но все равно были прекрасны. Я долго смотрела на дату ее смерти. Я думала, что эта страница моей жизни давно перевернута. Что я больше не буду плакать, вспоминая ее. Не буду злиться и во всем обвинять себя. Я ошиблась. Кто сказал, что время лечит? Ни черта оно не лечит. Притупляет, да. Но не лечит.

   Я погладила холодный камень и отошла в сторону. Одьен снова предложил мне руку, и я снова оперлась на нее.

   – Кто принес ей ее любимые цветы?

   – Айени, – ответил Одьен. – Может, к Дереку сходим?

   – Я потом к нему схожу. Извини.

   – Все нормально. Где ты остановилась? – он вел меня к центральной дорожке.

   – В доме Мэрил Бижуа.

   – Ты можешь встретиться со мной вечером? Я бы хотел с тобой поговорить. О Поуке, – добавил он.

   – Ты что-то знаешь о его смерти? – я остановилась.

   – Не здесь, – Одьен посмотрел мне за спину.

   Я обернулась. К нам шел Айени. Отворачиваться и убегать, как мне хотелось сделать, было глупо. Я знала, куда еду и с кем встречусь лицом к лицу. Была ли я к этому готова? Нет. Как и к убийству брата. Есть вещи, к которым нельзя подготовиться заранее. Можно только смириться с тем фактом, что ты ни хрена не готов.

   – Хорошо. Где встретимся? – спросила у Одьена.

   – На парковке минимаркета. В восемь.

   – Я приеду.

   Айени подошел к нам.

   – Привет, Мэйю.

   – Привет, Айени.

   – Как ты? Держишься?

   – Пока не раскисла, – я отвернулась, чтобы на него не смотреть.

   Знала, что это невежливо с моей стороны, но ничего поделать с собой не смогла. Как будто и не было всех этих лет. На меня смотрели темно-красные глаза мужчины, которого я, черт бы его побрал, все еще любила. Интересно, это чувство когда-нибудь иссякнет? Или мне придется жить с ним до конца дней? Судя по срокам давности, придется жить с ним.

   – Я провожу, – Айени похлопал брата по плечу.

   – Конечно, – Одьен отстранился от меня.

   Айени встал рядом и предложил руку. Я сделала вид, что у меня замерзли пальцы и начала растирать их.

   – До свидания, Одьен, – натянуто улыбнулась.

   – До встречи, – кивнул он и пошел назад.

   Мы с Айени спускались по белой дорожке с холма вниз.

   – Как твои дела? Как работа? – кажется, Айени был настроен засыпать меня вопросами, которые в данный момент ни имели никого смысла.

   – Все хорошо.

   – В эти выходные я говорил с доктором Лэми. Была нужна срочная консультация. Она сказала, что ты уволилась.

   А вот это уже пассаж! Я остановилась, и Айени тоже. Подняла на него глаза и посмотрела в упор.

   – Ты знаком с доктором Лэми?

   – Да. Она прекрасный специалист в области хирургического лечения пароксизмальных состояний.

   – Это правда, – не смогла не согласиться я.

   – Так что на счет работы? Почему ты ушла из Центра?

   Когда он это произнес, я, честно говоря, немного смутилась. Возможно, на мгновение, почувствовала даже каплю стыда за вранье. Но это только на мгновение. Да, я была перед ним виновата и никогда не искуплю свой грех. Но этот грех не имел никакого отношения к тому, что моя жизнь покатилась в никуда, и ставить Айени об этом в известность я не намеревалась.

   – Решила взять перерыв ненадолго, – я отвернулась и пошла дальше.

   Айени не отставал.

   – Перегорела?

   Какое точное слово он подобрал. «Перегорела». Да, я перегорела.

   – Устала, – ответила безучастно. – А как у тебя дела? Как родители? Сестры? Что вообще у Ригардов нового?

   – У нас все хорошо. Гоаре вошла в совет директоров компании. Отец, как всегда, то в командировках, то на совещаниях. Мама проводит жизнь на кухне, совершенствуя навыки в кулинарии. Кейдж продолжает работать в нашей гинекологии и пытается строить личную жизнь. Одьен стал руководителем отделения экстренной хирургической помощи и сейчас у него громкий роман с его новой сотрудницей, доктором Алексис Ней. У них все серьезно. Даже очень, – Айени хмыкнул.

   – Ты злорадствуешь или мне показалось?

   – Да нет. Просто влюбленный Одьен – это весьма интересное зрелище. Сама увидишь.

   – Он на себя не похож? – не поняла я.

   – Нет, он как раз-таки на себя похож. Властный, упрямый, никого не слушает и прет напролом.

   Я поморщилась.

   – Мы об одном Одьене говорим, или у тебя есть другой брат Одьен?

   – Наверное, дело в том, что ты никогда его не знала, а видела только то, что тебе хотели показать.

   Интересные нападки в сторону брата.

   – А сам как поживаешь? – перевела стрелки я.

   – Пять лет назад стал руководителем нейрохирургии. Работы много, дежурств тоже. Сейчас пытаюсь выбить деньги на постройку нового корпуса больницы. Нам нужен свой детский окружной центр. Больница в С. давно не справляется с наплывом, и детей везут в Т. Было несколько случаев, когда они не пережили транспортировку. В моем отделении отведено две палаты для детей, и их ведет один детский нейрохирург, и тот уже давно преклонного возраста. При том, что мы берем только детскую травму и неотложные состояния.

   – А детская больница в С.? – спросила я. – У них разве нет нейрохирургии?

   – Нет. Ее расформировали вместе с нашим центром политравмы пять лет назад. У них, в основном, терапевтический профиль, а одно единственное отделение хирургической помощи не справляется.

   – Я думала, люди стараются уехать из С. и Р. А оказывается, все наоборот? В округе много детей?

   – Прилично. Рождаемость с каждым годом растет. Границу С. переносили уже два раза. Мы пока ютимся на своей территории, но думаю, это ненадолго. Сейчас отец ведет переговоры по строительству новой исследовательской лаборатории в нашем округе. Проект уже готов. Если сделка выгорит, сюда переедет много людей со своими семьями. И мы должны быть готовы к тому, что пациентов станет еще больше.

   – Это хорошие перемены. Р. нужен глоток свежего воздуха: новые жители, инфраструктура. Ты молодец, – я улыбнулась ему, – стараешься для своего города.

   – Это и твой город тоже, – ответил Айени.

   – Больше нет.

   Незаметно, мы дошли до моей машины и остановились.

   – Пикап Д.М.?! – воскликнул Айени и начал ходить вокруг нее кругами. – Где ты его откопала?! Господи, их перестали выпускать лет тридцать назад! – Айени наклонился и заглянул под кузов машины, потом попросил открыть капот, чтобы взглянуть на движок.

   Меня его живой интерес к моей ретромашине немного развеселил. Я открыла капот и показала ему гордость своего автомобиля.

   – Третья серия линейки накопителей с дополнительным модулем питания! – мне казалось, что сейчас Айени залезет под капот и начнет целовать двигатель моей машины. – Они же не убиваемые! Десять тысяч миль без замены блоков питания, разгон до сотни за четыре секунды, и это при такой массе машины! Мэйю! – он повернулся ко мне, – продай ее мне.

   Я обомлела. Мы с моей «старушкой», как я ласково ее называла, быстро ужились. И пусть знакомство наше длилось всего две недели, расставаться с этой машиной я не собиралась.

   – Она не продается, – я закрыла капот, едва не прищемив Айени пальцы, которые он старательно не хотел убирать.

   – Двадцать тысяч! – воскликнул он.

   За двадцать тысяч унифицитов я могла купить себе неплохой внедорожник – пятилетку.

   – Не продается, – повторила я.

   – Послушай, я знаю ребят, которые могут полный рестайлинг этой машины сделать. Подари ей вторую жизнь! Продай мне машину, и я о ней позабочусь!

   – Я тоже знаю ребят, – вздохнула тяжело.

   Ребят-то я знала, но вот позволить себе выложить пятьдесят штук на полный рестайлинг не могла. Я безработная, которая любит жить в хороших гостиницах, вкусно есть и гонять на байке. С таким подходом, я смогу скитаться по миру еще год, не больше. А там придется думать, как заработать себе на жизнь не у операционного стола.

   – Давай договоримся так, – предложила я, – если я, вдруг, решу продать эту машину – позвоню тебе первым. По рукам? – я протянула ладонь для рукопожатия.

   – Тридцать тысяч, – произнес он.

   – По рукам или нет? – я насупилась.

   – Ладно, – он коснулся моей руки, чтобы ее пожать, и меня словно выбросом окатило. – А-а-ай! – я одернула ладонь и отскочила.

   Ладонь горела, и по предплечью разливалось тепло. Оно перекинулось на одно плечо, затем на другое, пока и вовсе не охватило все тело. Ощущение было таким, будто я сейчас… господи, хоть бы глаза не закатить от такого… …о-о-о…

   – Ты током бьешься, – Айени помахал ладонью, словно пытался ее остудить, и отвернулся.

   Казалось, он старается глубоко дышать. Так же, как и я. Что за чертовщина?! Что это за выбросы такие?!

   Я достала ключи от машины и выронила их. Черт! Черт!!! Подняла с земли и снова выронила.

   – Твою мать!!! – снова подобрала ключи и открыла машину.

   Никогда не была растяпой! Никогда!!!

   Он обернулся и с неким сомнением на меня посмотрел. Потом прищурился.

   – Если хочешь найти того, кто убил Поука, придется терпеть мое общество.

   Моя нога застыла навесу над подножкой.

   – Не забудь: в восемь на парковке возле минимаркета. Мы с Одьеном будем тебя ждать, – на этом он развернулся и ушел.

   Я поставила ногу на подножку и запрыгнула на сидение. Так, значит, Одьен назначил встречу, заранее зная, что Айени тоже на нее явится? Интересный поворот событий.

   ***

   В ожидании наступления вечера я решила скоротать время и починить проводку в задней фаре, которая перегорела миль пятьсот назад. Сервис Дьюка Хорпера, который порекомендовал Уоррен Райт, как нельзя годился для этих целей. Во-первых, старый Дьюк меня прекрасно знал. Во-вторых, он не умел держать язык за зубами, и я была уверена, что соберу все последние сплетни Р. в течение минут двадцати.

   В автомастерской Дьюка за двадцать лет ничего не изменилось, кроме, пожалуй, что вывески. Та была новой и вместо «Автосервис» теперь гласила «Автосервис Хорпера».

   – Добрый день! – я вошла в помещение приема заказов

   Дьюк, который смотрел телевизор, попивая что-то из кружки, уставился на меня.

   Секунды молчания.

   – Фу-у-у! – наконец выдал Дьюк и перекрестился. – Мэйю Соммервиль, это ты?!

   – Простите, – я виновато склонила голову. – Это я.

   – Да разве ж ты виновата, что вы с сестрой близнецами уродились?! – засмеялся Дьюк и встал. – Может, чаю тебе налить?

   – Нет, благодарю.

   Дьюк, как ни странно, хорошо выглядел для своих… …лет восьмидесяти, не меньше. Дом Дьюка находился в конце нашей улицы, и мы с Роуз часто лазили в его сад яблоки воровать. Но это до злополучного дня в супермаркете. Потом мы с Роуз вместе никуда не ходили…

   – Да не отказывайся ты! – он махнул рукой и встал. – У меня хороший чай. Проходи, не стой на пороге!

   Я прошла в помещение и присела на диванчик, где обычно сидели клиенты в ожидании выполнения ремонтных работ.

   Дьюк пошел в другую комнату и начал там копаться. Спустя минут пять он вернулся с большой кружкой чая, в которой плавали чаинки.

   – Спасибо, мистер Хорпер, – я подвинула кипу старых журналов на столике перед диваном и поставила кружку.

   – Сколько лет тебя не было в Р.? – спросил Дьюк, присаживаясь рядом со мной со своей кружкой, от которой попахивало виски, впрочем, как и от самого Дьюка.

   – Семь.

   – Семь, – он тяжело вздохнул и закивал. – Говорят, когда ты уезжала отсюда, то сказала, что больше никогда не вернешься?

   – А вы осведомлены, мистер Хорпер, – улыбнулась я.

   – Никогда не зарекайся. Жаль только, что вернулась по плохому поводу. Брат твой хорошим малым был. Наших архиереев в тонусе держал. То заметку опубликует о махинациях с перезарядкой аккумуляторов на сервисе этих райотов из семейки Слоу, то сроки годности на продуктах в минимаркете проверит. Ты, кстати, будь осторожна: они там те еще жуки! Я недавно у них соус купил, так вот: до конца срока годности оставался день! Представляешь?! Засранцы! Я им этот соус вернул. И они забрали. Еще бы не забрать! – Дьюк отпил из кружки.

   Я тоже потянулась за чаем, но он меня остановил:

   – Подожди пять минут и пей. Это настоящий чай, а не убогое говно, которое повсюду продают, – Дьюк сипло рассмеялся.

   – Мистер Хорпер, в моей машине задний стоп-сигнал не горит. Лампочку я заменила, но это не помогло.

   – Значит, проводке хана, – он кивнул. – Не боись, разберемся. Айрон!!! – от воплей Дьюка у меня ухо заложило. – Айрон!!! Давай, сюда иди!!!

   Открылась одна из многих дверей в помещении, и в нее вошел молодой человек в испачканном комбинезоне.

   – Да, миз-зтер Хорпер. Звали?

   – Забери у этой миз ключи от машины и разберись с задним стоп-сигналом. Похоже, там проводка полетела.

   – Конечно, мизтер Хорпер, – молодой человек подошел ко мне и протянул руку.

   Я отдала ему ключи, но он словно залип на мне.

   – Красивая, правда?! – рассмеялся Дьюк.

   – Извините, миз, – засмущался работник и тут же испарился вместе с ключами от моей машины.

   – Ты на него внимания не обращай, – махнул рукой старый Хорпер. – Хлебом не корми, дай девок пощипать, – захохотал и тут же закашлялся.

   – Все нормально? – забеспокоилась я.

   – Да, нормально, – он выпил из кружки. – Бери чай. Уже заварился.

   Я отпила чай и оценила напиток: кажется, старый Дьюк не скупился, когда речь шла не о яблоках из его сада…

   – Про Одьена Ригарда-то знаешь?! Он роман закрутил с доктóршой новенькой! Алексис Ней зовут. Прикатила в наш городок месяц назад. Райот вылитый! И волосы такие, ну знаешь, темно-синие! Красивая конечно, доктóрша. И рукастая. Моей дочке плечо вывихнутое вправила на раз-два! Скоро повязку пойдем снимать, – Дьюк разогнулся и погладил себя по коленям. – Дочка хочет ей торт в благодарность испечь, когда рукой двигать сможет. А я говорю, что только торта этой райотке для полного счастья не хватает. Ловко она нашего Одьена охмурила. Они на прошлой неделе поругались вроде, так Одьен с Айени напились и устроили цирк посреди ночи прямо перед ее домом. Мне сказали, что Одьен перед ней на коленях прощения вымаливал! Представляешь?! Одьена Ригарда на колени поставила! Вот это девка! Бери пример, как мужиками крутить нужно! – он игриво толкнул меня в бок локтем. – Сама-то как? Замуж не вышла?

   – Нет, – я улыбнулась.

   – Ты ж красотка! Посмотри на себя! Должна пальцами только щелкнуть – и кавалеры в очередь выстроятся, чтобы кольцо подарить! Эх вы, молодежь! – Дьюк снова махнул рукой. – Оглянуться не успеете, как молодость пройдет, а вместе с ней и жизнь целая. Вот, к примеру, Айени Ригарда взять. Да, такое страшно пережить. Но ведь сколько лет-то уже прошло? Можно было бы за ум взяться и жизнь свою наладить. Так нет! Порхает по бабам, и все ему ни по чем.

   Я нахмурилась и отпила чай. Интересные высказывания, ничего не скажешь.

   – О себе-то что расскажешь? – спросил Дьюк. – Мир-то хоть повидала?

   – Повидала, – улыбнулась я. – В Европе была. В Азии. В Африке.

   – О-о-о! Это тебе не в Т. съездить… Я вот дальше Т. и не уезжал никогда.

   – Правда, что ли?

   – Да, – он допил то, что было в его кружке, и поставил ее на стол. – Зачем куда-то ехать, если и в Р. мне неплохо живется? Это вы, молодежь, все рветесь куда-то. Многие после Восстания поразбежались. Кто куда. Некоторые остались, как твоя семья или Ригарды. Правда, в последние года два-три в окрестности Т. новые жители приезжать стали. Бегут из больших городов. Вон в С. уже три новых квартала построили. Границы второй раз перенесли. Скоро мы с ними из окон переглядываться начнем. Раньше как было? Идешь по улице, а вокруг все знакомые. Ты про их жизни знаешь, они про твою. Дети спокойно могли по району болтаться, ведь соседи присмотрят и, если что, за руку приведут. А сейчас? Вот иду я в магазин, а там новые лица. И все такие скрытные. Не подойдешь, не спросишь, кто такие, откуда приехали? Чужаки, – вздохнул Дьюк. – Городу-то от них хорошо: есть кому работать. Одно плохо – хилыми мы стали. Вот взять брата твоего, Поука, покойся он с миром. Ему ж сколько было? Сорок?

   – Тридцать девять.

   – Тридцать девять лет! И на тебе… Сердце стало. Вот только вчера доктора из больницы похоронили! Тоже молодой был! Говорят, упал на работе замертво и все, не спасли. Говорю, хилыми вы стали. При райотах по-другому было. Чтобы девка в твоих годах незамужнем и без детей? Да то нонсенс! Троих бы уже точно воспитывала!

   – Сейчас свободы выбирать больше, – улыбнулась я и допила чай.

   – Ты не думай, я по тем временам не скучаю, – заверил Дьюк. – Просто говорю, что ценности у людей другие были. Дом, семья. А теперь что? Карьера, свобода, делай, что хочешь?! Замуж тебе надо, Мэйю. Замуж!

   Я улыбнулась Дьюку и промолчала. Замуж мне не светило выйти. Точно так же, как и мужчину завести. А вот ребенка… Ребенка я хотела. Если бы не случай в операционной, скорее всего, уже была бы беременной… По крайней мере так планировала. Что толку думать об этом? Сейчас о беременности речи идти не может.

   К нам вернулся молодой сотрудник сервиса.

   – Я все сделал, – он передал мне ключи. – Но машина раритетная, проводку давно следует перебрать.

   – Потом займусь, благодарю. Сколько с меня?

   Сотрудник уставился на Дьюка.

   – Дай ему на чай и езжай с миром, Мэйю, – пробурчал старик.

   Я достала бумажку и еще раз поблагодарила работника. Чаевыми он остался доволен.

   – Сегодня у тебя трудный день, девочка, – Дьюк похлопал меня по плечу. – А брат твой хорошим человеком был. Хорошим.

   Я поблагодарила за чай, за сервис и попрощалась с Дьюком. Интересные новости, особенно про внезапную смерть сотрудника больницы, женщину-райота, с которой встречается Одьен, и похождения Айени, который бабником, вроде, никогда не был. Хотя… Может, я чего-то не знаю?

   Айени и Одьен точно знают, что Поука убили. И им зачем-то нужна моя помощь. Я не была уверена в том, что они знают правду обо мне. Точнее, я надеялась, что они ничего не знают. Хотя, что мешало их родителям рассказать о палаче, связанном клятвой Возмездия с их семьей? Ничего.

   Я заехала в закусочную, пообедала в одиночестве и вернулась домой. Стоило принять душ и переодеться в нечто более удобное, чем черный брючный костюм.

   ***

   Припарковалась у минимаркета, всем известного как «мегамаркет», в семь тридцать вечера. Самая крутая тачка на парковку заехала в семь сорок. Из нее вышел Айени, окинул взглядом собравшиеся машины, нашел мой пикап и подошел.

   Я опустила ветровое стекло.

   – Привет. Ты рано приехала. Мне нужно в магазин зайти. Хочешь, вместе сходим?

   Нашел время для покупок, твою мать!

   – Не хочу, – ответила я и подняла стекло.

   Айени пошел в магазин. Я продолжила ждать. В восемь вечера никто не приехал. И в восемь десять тоже. В восемь пятнадцать Айени вышел из магазина с увесистым пакетом в руке. Он спокойно подошел к моей «старушке» и постучал в окно.

   Я была настолько зла, что хотела его удавить на месте. Открыла дверь и вылезла из машины.

   – Одьена не будет, так ведь?

   – Одьен будет ждать нас на квартире в Т. Здесь разговаривать опасно.

   – На какой еще квартире? – я поморщилась.

   – Поедем на моей машине. Забирай вещи и пошли.

   – Я поеду за тобой.

   – Спорить не стоит, Мэйю. Будет так, как я сказал. Либо никак, – он пошел к своей машине.

   Вряд ли Айени задумал убить меня. Хотя… Кому я могу доверять в этом городе? В этой стране? В мире? Да никому. Я забрала сумку и пошла за Айени. Он спрятал пакет с покупками в багажник и сел за руль. Я устроилась спереди. Айени завел двигатель, и мы рванули с места.

   – Как день провела?

   – На сервис к Дьюку Хорперу ездила. Проводку в задней фаре чинила.

   – Дьюк совсем старым стал. Пьет, не просыхая.

   – Я заметила. А ты как день провел?

   – Графики смен на работе менял, – Айени выезжал на трассу в Т. – Это мероприятие всегда проходит с воплями и стенаниями недовольных сотрудников.

   – Терпи, ты же руководитель, все-таки, – я искоса взглянула на него.

   Он улыбнулся и увеличил скорость.

   – Скоро съезд, – напомнила тут же. – Притормози, пожалуйста.

   Он проигнорировал мою просьбу.

   – Сбавь скорость! – повысила тон я и уперлась руками в приборную панель. – Сбрасывай скорость!!!

   Айени ударил по тормозам.

   Нас дернуло в машине, сработали ремни безопасности. А вот и съезд.

   – Так подойдет? – Айени начал плавно съезжать на высокоскоростную трассу.

   – Ты идиот? – я сверлила дыры в его профиле.

   – Я всегда так езжу.

   – Она тоже думала, что у нее надежная машина, – ответила я и отвернулась к окну.

   – Я играю со смертью на машине. Ты на своем байке. Твоя семья получила компенсацию по страховке, и теперь у твоего отца своя ветеринарная клиника. Ты же свою компенсацию отдала на благотворительность. Каждый из нас пережил горе по-своему. И каждый с последствиями.

   – Откуда ты знаешь про байк?

   – А это важно? – он посмотрел на меня.

   – Ты следил за мной?

   – Приглядывал, я бы так это назвал, – Айени снова набирал скорость. – Ты собираешься навестить своих родителей?

   – Пока что нет.

   – У твоей матери тяжелая депрессия. Теперь умер Поук. Если лекарства не помогут в течение нескольких недель, придется госпитализировать ее.

   Он говорил о моей семье, как о своей собственной. Как ни странно, я понимала, что Айени по воле судьбы оказался более близким им, чем я. Я не ревновала, нет. Я все еще испытывала чувство вины за то, что сделала с сестрой.

   – О маме есть кому позаботиться, – ответила я.

   – Ты бы могла помочь.

   – В той аварии моя мать потеряла обеих дочерей, Айени. И больше на эту тему мы говорить не будем.

   – То, что произошло в больнице, было временным помутнением, – напирал Айени. – Все очень сожалеют, что расстались с тобой вот так…

   – У них было семь лет, чтобы сообщить мне об этом. Они этого не сделали. И я их за это не виню, – я наклонила голову и прижалась виском к ветровому стеклу. – Я знаю, что и тебе тяжело смотреть на меня, ведь мое лицо – это ее лицо тоже. Не хочу, чтобы они испытывали ту же боль, которую испытываю я, глядя на отражение в зеркале.

   – Почему ты винишь себя в том, что ты выжила?

   – Потому что она умерла, а я – нет.

   – Это комплекс вины выжившего, ты же понимаешь.

   – Не хочу об этом говорить, – я закрыла глаза.

   – И снова бежишь от проблем. Но проблемы остаются, Мэйю. Они всегда с тобой и управляют твоей жизнью.

   – Давай лучше о тебе поговорим, – пробурчала я. – Или об Одьене и его пассии-райоте.

   – Алексис не райот, – ответил Одьен. – Она послушница.

   – Да что ты! – рассмеялась я. – Дьюк сказал, что у нее темно-синие волосы!

   – Она послушница. Как и ты, – Айени взглянул на меня и тут же отвернулся.

   Двойной подтекст налицо.

   – Главное, чтобы Одьен не пострадал от этой «послушницы», – ответила я. – Остальное не важно.

   – Мой брат – взрослый мальчик.

   – Да знаю я! – я махнула рукой. – Это я так… Любя!

   – Ты надолго в Р. приехала? – спросил Айени.

   – Надеюсь, что нет. Разберусь, что с Поуком случилось, и уеду, – я повернулась к нему лицом. – Что тебе известно? Знаешь, кто его убил?

   – Палач, – ответил Айени. – Сработал чисто.

   – Если бы он сработал грязно – был уже мертв! – выпалила я.

   – Зачем на меня кричишь? Найдем убийцу – на него и покричишь.

   – Извини, – я отвернулась. – Что Поук делал в субботу утром в жилом квартале в С.? Что он там забыл?

   – Он следил за Азали Горном, который работал в бюро охраны окружающей среды.

   Я покосилась на Айени.

   – Больше он там не работает?

   – Горна нашли мертвым в его офисе в Р. в субботу вечером. Инфаркт.

   – То есть они с Поуком умерли в один день?

   – Да. Поука убили утром, а Горна около четырех часов дня.

   – Зачем Поук за ним следил?

   – Поук расследовал дело о сети черной Жатвы, орудующей в нашем округе. Горн был подозреваемым, и Поук хотел выяснить, с кем он связан.

   – Дьюк сказал, что вчера были похороны сотрудника из вашей больницы. Это как-то связано с делом, которое расследовал Поук?

   – Ты помнишь реаниматолога Денни Ориссона? Все звали его Башней.

   – А… Это такой высокий симпатяга?

   – Этот высокий симпатяга едва не убил Алексис и Одьена. Низшим палачом, в итоге, оказался. Мы предполагаем, что он в течение десяти лет работал на сеть черной Жатвы. С тех самых пор, как приехал в Р.

   – И Одьен его убил, – сделала вывод я.

   – Технически его убила Алексис. Но это детали.

   Я поерзала на сидении и села в пол-оборота к Айени.

   – Кто она такая? Расскажи о ней.

   – Она сама тебе расскажет, если захочет, конечно.

   – Она все-таки райот или палач? Высший-низший? Кто она?

   – Низший палач. Родители райотами были. Во время Восстания погибли. Приехала к нам в город месяц назад и приступила к работе врачом-травматологом в отделении Одьена, – он замолчал.

   – И все? Это весь рассказ? Она с твоим братом спит, между прочим. Низшего палача убила.

   – Она Aisori Одьена.

   – «Aisori»? – я поморщилась. – Что это значит?

   Айени медленно повернулся ко мне, внимательно на меня посмотрел, а потом так же медленно отвернулся.

   – Дурой не прикидывайся, пожалуйста, – судя по тону, он готов был меня придушить.

   Его пальцы вцепились в руль, словно там была моя шея. Того и гляди, рулевое колесо треснет.

   – Что значит «Aisori»? – повторила я.

   – Мэйю… – прорычал он, – лучше помолчи, ладно?

   – Тебе трудно ответить?!

   – Замолчи!!! – прокричал он.

   Я отвернулась и сделала вид, что обиделась. Даже не сделала вид, а обиделась. Нашел, на кого орать! И все из-за этого слова! «Aisori». Это на каком языке, интересно?

   – Извини, – спустя несколько минут послышалось слева от меня.

   Я ничего не ответила. Снова прижалась виском к стеклу. С Одьеном будет проще говорить. У него и спрошу, что это за слово такое.

   – Тебе Дерек не рассказывал сказку про Aisori? – спустя несколько минут произнес Айени.

   – Нет. Из сказок он любил только историю об архангелах.

   – Архангелах?

   – Ты тоже веришь в этот бред? – решила уточнить я.

   – В какой именно?

   – Про архангелов и пятое измерение?

   – Я знаю, что архангелов приговаривали к Жатве, когда выявляли.

   – И не знаешь сказку про Дженни и Стэна? – я рассмеялась. – Дерек говорил, что эту сказку все хранители своим детям рассказывают. Выходит, ваши родители вам с Дереком разные сказки рассказывали?

   – Что за сказка про Дженни и Стэна?

   – Повстречала палач Дженни хранителя Стэна. И случилась у них любовь неземная. Родители Стэна были против этих отношений, ведь это было нарушением Устава. Но влюбленные голубки на запреты наплевали. Втайне заключили союз друг с другом и решили закрепить его непосредственным актом неземной любви. Во время акта оба прыгнули в пятое измерение. После этого прыжка у обоих открылись некие мифические способности, нечто вроде запредельных физических сил, способности управлять людьми на расстоянии и взаимодействовать с Истоками людей в первом измерении. В общем, поняли, что архангелами стали. Все было бы хорошо, если бы семья Стэна не прознала о том, что их отпрыск продолжает встречаться со своей Дженни. Настучали родители об этом Пастве, и сына своего выкупили. Сына выкупили, а Дженни – нет. Райоты ее казнили. После смерти возлюбленной у Стэна пропали способности прыгать в пятое измерение, точно так же, как и исчезли у него мифические силы. Он превратился в хранителя, который всю оставшуюся жизнь оплакивал погибшую любимую. Конец.

   – Интересная история, – произнес Айени после недолгого молчания.

   На горизонте возникли огни Т., и Айени сбросил скорость.

   – Час и двадцать минут, – констатировала я. – Ты бьешь рекорды скорости на трассе?

   – Ограничений нет. Закон я не нарушаю. В чем проблемы?

   – С головой проблемы, я так полагаю.

   – Я взрослый мальчик, – Айени постучал пальцами по рулю. – Нотации поздно читать.

   – А их кто-нибудь когда-нибудь читал? – подколола я.

   – Ладно. Я избалованный взрослый мальчик. Ты довольна? – он повернулся ко мне и вопросительно изогнул бровь.

   – На дорогу смотри, – буркнула я, – мальчик.

   – Может, хочешь сама за руль сесть? – предложил он.

   – Я не испытываю страсти к чужим машинам.

   – А к чему испытываешь?

   – К страстям не склонна, – я лукаво улыбнулась, припоминая, как гоняла еще три дня назад на своем байке по пустынной трассе.

   – Алкоголь, курение, секс, адреналин, – перечислил Айени. – Что-то из списка должно выстрелить. Учитывая, что ты нейрохирург, у которого есть мотоцикл, напротив страсти к адреналину ставим галочку. Посмотрим дальше. Вот, скажем, смена тяжелая. Ты домой вернулась. Душ приняла. Поела. Дальше что?

   – Ты не в том порядке перечислил, – улыбнулась я. – После тяжелой смены я, обычно, выходила на улицу и выкуривала сигаретку. Потом возвращалась домой и наливала порцию виски. Или коньяка. Или водки. В общем, я наливала себе порцию и опрокидывала. Потом опять закуривала. Потом добавляла, шлифовала результат и только после этого шла в душ, готовила ужин и так далее.

   – А секс? – спросил Айени, въезжая в город.

   – Знаешь, не всем после тяжелой смены хочется залечь с кем-нибудь в койку.

   – Значит, мастурбируешь, – кивнул Айени.

   Я деликатно промолчала.

   – Итого, бесстрастным человеком тебя назвать трудно. По всем четырем позициям отличилась.

   – Ну, а ты? – я перевела стрелки. – Какие у тебя страсти?

   – Я не курю, – ответил он.

   Я невольно засмеялась. Даже не думала, что смогу рассмеяться. А вот… на тебе…

   – Я тоже больше не курю. И не пью.

   – Поняла, что тяжелые смены бывают слишком часто? – улыбнулся Айени.

   – Да, – я кивнула.

   – Ты вообще больше не пьешь?

   – Вообще. Хотя, сегодня от вина я бы не отказалась.

   Мы ехали знакомым маршрутом. Настолько знакомым, что к горлу ком подступил.

   – Куда ты меня везешь? – опомнилась я.

   – Я выкупил у отца квартиру Дерека. Теперь иногда там живу.

   – Дом не разбомбили?

   – Нет. Этот район Т. уцелел.

   – Значит, Одьен приедет к тебе?

   – Да.

   – Вот и хорошо.

   На этом наш разговор был окончен. Перекрестки, светофоры, машины, прохожие на улицах, светящаяся реклама и окна дорогих бутиков. Я цеплялась взглядом за манекены в этих окнах. Безликие, в красивых шмотках и на высоких каблуках они демонстрировали красоту, которую не каждый мог себе позволить. Роуз могла. Она променяла совесть на эту красоту, а я променяла жизнь сестры и ее ребенка на собственную шкуру. Я хуже этих манекенов. Я безликое чмо, живущее взаймы.

   ***

   Айени припарковал автомобиль на подземной парковке. Я вылезла из машины и пошла к лифту. Айени подошел следом, неся в руке пакет с продуктами.

   – Собрался ужин готовить? – спросила я.

   – А почему бы и нет?

   Действительно. Почему бы и нет?

   Мы поднялись на этаж и вошли в квартиру. Здесь многое изменилось. Айени сделал ремонт и заменил темные тона, к которым у Дерека была какая-то особенная страсть, на светлые. Светлые полы, светлые стены, много дерева и совсем мало пластика. Кухня и гостиная все так же были объединены, а на теплом полу появился ковер.

   – Ты проходи. Можешь осмотреться. Моя спальня в бывшей гостевой, а комнату Дерека я переделал в рабочий кабинет.

   – Ясно, – я сняла куртку и бросила ее на пол в холле.

   Айени любезно ее поднял и повесил в шкаф. Я не собиралась расхаживать по этой квартире и смотреть, что Айени в ней переделал. Само пребывание здесь навевало на меня невеселые воспоминания о времени, когда Дерек был еще жив. Я помыла руки в ванной и вернулась на кухню. Айени закатал рукава своей дорогой рубашки и надел передник. Кажется, он действительно собирался готовить ужин.

   – Ты хотела выпить вина?

   – Нет, спасибо, – я присела на высокий стул у барной стойки.

   Айени достал бокал из шкафчика, потом бутылку вина из винобара и налил себе красного. Покрутил бокал в руке, поднес к носу, оценил аромат, и выпил махом все за раз.

   – Ты за рулем, – напомнила я.

   – Кто не пьет – тот машину ведет, – ответил он и налил себе еще.

   Я продолжала молча за ним наблюдать. Достал маринованные стейки из упаковки. Налил масло в сковородку. Включил плиту.

   – Может, помочь хочешь? – он ждал, когда разогреется масло в сковородке.

   – Не хочу, – я уткнулась подбородком в сложенные на столешнице руки.

   Я наблюдала за тем, как он жарит мясо. Как моет овощи и нарезает салат. Как солит, перчит и добавляет в салат сухие травы. Как размышляет над чем-то перед открытой дверью набитого продуктами холодильника.

   – Ты здесь живешь, – сделала вывод я.

   – Думаешь? – он достал картофель и морковь.

   – Уверена в этом.

   Айени бросил овощи в раковину и начал их мыть.

   – Ты продал ваш с Роуз дом?

   – Нет.

   – Ты там бываешь?

   – Нечасто, – начал чистить овощи. – Ты острое любишь?

   – В меру.

   – Тогда без халапеньо сделаю.

   Я продолжила за ним наблюдать. Он снял с огня мясо и достал другую сковородку.

   – Одьен точно сюда приедет? – наконец, спросила я.

   – Да, – Айени начал нарезать очищенные овощи.

   – Ты пожарил два стейка, а не три, – я встала и направилась в холл.

   Открыла шкаф, забрала куртку, схватила сумку и попыталась открыть входную дверь. Электронный замок был заблокирован.

   – Айени, открой дверь!

   Он как будто и не слышал меня.

   – Открой дверь! – я влетела на кухню. – Немедленно!

   – Мэйю, – он повернулся ко мне, – ты никуда отсюда не уйдешь. По крайней мере, сейчас точно. Так что успокойся. Оставь свою куртку в покое и разуйся – ковер на полу до хрена стоил.

   Я демонстративно бросила вещи на пол и, не разуваясь, снова присела на высокий стул.

   – Предлагаю сначала поесть, – Айени помешивал лопаткой овощи на сковородке.

   – Что конкретно сейчас здесь происходит? – мой голос был похож на рык львицы, предупреждающей врага о нападении: в данном случае, козла.

   – Ты знала, что за тобой следили? – спросил он.

   – Когда?

   – Два месяца назад. Мы нашли файлы с твоими фотографиями, твоим графиком рабочего дня, схемой больницы, из которой ты уволилась три недели назад. Что с тобой произошло?

   – Перегорела, – ответила я.

   – Мы нашли эти файлы на инфоблоке пациента, который полтора месяца назад упал с крыши своего дома и на прошлой неделе умер в нашей больнице. Этот молодой человек работал вместе с Поуком и раскурочивал дело о черной Жатве. Его убил Денни – высокий симпатяга.

   – Как звали убитого парня?

   – Питер Донохью.

   – Я такого не знаю.

   – Зато он тебя знал, Мэйю, – Айени обернулся ко мне.

   – Зачем ему за мной следить?

   – Мы думаем, что с ним работал кто-то еще. И этот кто-то следил за тобой. Возможно, и сейчас следит. Во что ты влезла, Мэйю? Во что вляпалась?

   – Ты меня в чем-то подозреваешь?! – не поняла я.

   – На твоей оболочке слишком много рубцов. Даже для палача.

   Я сжала губы в прямую линию и не стала отвечать.

   – Какого это – родиться палачом в семье послушников? – Айени перевернул мясо на сковородке. – Они ведь до сих пор тебя боятся. Или боятся за себя, потому что, если кто-то узнает, что во время Восстания они укрыли палача, по голове их не погладят. Да, времена изменились. Райоты и палачи заработали амнистии. Но ты врач, а это до сих пор запретное поле деятельности для палачей.

   Я потянулась за бутылкой с вином. Налила себе в бокал Айени и выпила. Легче не стало.

   – И давно ты знаешь? – спросила я.

   – Ты спасла ребенка и убила водителя, – произнес он. – Я бы мог тебя остановить… Но не стал. Я соучастник, Мэйю. И срока давности у этого преступления нет, потому что это было убийство. Я никому не рассказал о том, что видел. И никогда этого не расскажу. Питер Донохью был высшим палачом, который работал с кем-то, кто следил за тобой.

   – Он упал полтора месяца назад? – спросила я.

   – Да.

   – Четыре недели назад на меня напали. Но нападавший был не высшим палачом, а низшим. Он сработал через портал. Пробил мне грудь мечом. Я пошла за ним в четвертое. Лица не видела, но голос запомнила. «Твоя клятва Возмездия, сука», – вот что он мне сказал перед тем, как смыться. Я потеряла слишком много Потока и рухнула в первое измерение. И упала в первом, выдрав зажим из питающего опухоль сосуда в теле семилетнего ребенка. Ребенок умер от кровотечения, которое не смогли остановить. А я выжила за его счет. Очнулась в реанимации. Мне сказали, что у меня остановилось сердце. Провалялась в больнице неделю и выписалась. И дала себе слово, что больше никогда не подойду к операционному столу. Если бы я не была палачом, он бы не пришел за мной, и ребенок остался бы жив, – я налила себе еще вина и выпила.

   Айени достал тарелки и поставил их на стол. Положил мясо, жареные овощи, пододвинул миску с салатом поближе ко мне.

   – Есть хлеб, если хочешь, – достал приборы и передал мне. – Хочешь?

   – Нет, – я начала есть.

   Вкуса еды не чувствовала. Запихала в себя все, что было в тарелке, и положила салат. Съела и его. И ничего не почувствовала. Ни насыщения, ни удовлетворения от того, что мой секрет теперь знают люди, которых, как оказывается, не знаю я.

   Айени достал еще один бокал и разлил на двоих остатки вина. Я выпила. Но не залпом, нет. Я пила медленно, маленькими глотками, растягивая пытку, потому как знала: как только доем, мне придется с боем отсюда свалить. Опустошила бокал и поставила перед собой.

   – Дерек был не только твоим любовником, – произнес Айени, вращая вино в бокале. – Ты вступила с ним в союз и принесла клятву Возмездия. Поскольку во время Восстания тебе было всего восемнадцать лет, твое имя не успели официально огласить. И ты осталась в тени. Осталась послушницей. Мы знаем, что Дерек погиб, спасая жизнь тебе – девушке, которую любил. Предположу, что мои родители знали, почему он завещал тебе деньги на обучение. И почему они не стали судиться с тобой из-за этих немалых сумм. Дерек подарил тебе свободу выбирать будущее, и мои родители не стали эту свободу отнимать.

   – Роуз знала о моем союзе с Дереком? – спросила я.

   – Нет. Мы с Роуз никогда о тебе не говорили. И, порой, именно это казалось мне самым большим камнем преткновения в наших с ней отношениях.

   – Я не помню, как убила ее, – произнесла я и взглянула на него. – Я не помню, как их убила…

   – Тебя привезла скорая в приемное нашей больницы. Ты двумя ногами была на том свете. Ты была настолько слаба, что даже не могла очнуться во втором измерении, чтобы забрать у меня Поток. Я отдал тебе практически все. И отдал бы все, поверь, но Одьен поставил вокруг тебя щит и вырубил меня транквилизатором в первом измерении. Он спас тебя не как хранитель, а как врач. Я не знаю, забрала ты что-то у Роуз или нет. Я только знаю, что ты бы ее не спасла. Травмы, которые она получила, с жизнью были несовместимы. И даже отдай ты ей свой Исток, вряд ли бы вернула ее с того света. Я тот день пережил. Пережил тот год. А ты все еще там, Мэйю, в той машине. И я не знаю, как тебя оттуда вытащить.

   – Я навсегда там останусь, – я встала, подняла с пола куртку и сумку. – Открой мне дверь, пожалуйста.

   – Нет, – ответил он и допил вино.

   – Айени…

   – Я сказал: «Нет!» – рявкнул он.

   – Айени…

   – Говорят, выбирает тот, кто сильнее. А тот, кто слабее, просто подчиняется. Почему же из нас двоих выбор сделал я? Почему более слабый выбрал ту, кто сильнее?

   – Ты о чем сейчас?

   – Сначала Уоррен Райт. Потом мой брат Дерек. Дальше я не считал. С того момента, как увидел тебя, вся жизнь превратилась в ад. Я сам тому виной, не спорю. А ты просто приходишь и уходишь, забирая с собой кого-то из близких мне людей. И я живу в аду дальше, задаваясь вопросом, мог ли я хоть что-нибудь изменить?

   – О чем ты говоришь, Айени? – я наклонилась к нему через стол.

   – Aisori, – произнес он и улыбнулся мне с такой грустью, что сердце в груди замерло.

   – Опять это слово!

   – А ты как будто ни хрена не знаешь?! – закричал он и хлопнул ладонью по столу.

   Я шарахнулась в сторону. Теперь он был зол. Нет, не так. Он был в ярости. А я была готова к прыжку.

   – Айени, ты меня пугаешь, – призналась я.

   Он встал из-за стола и начал наступать на меня.

   – Пугаю? Я?

   – Да, пугаешь, – я отступала к входной двери. – Кажется, ты пьян. И не совсем понимаешь, что делаешь.

   – О чем вы говорили с Роуз в том лесу? – шипел Айени. – Что она просила тебя сделать? Вытащить ее из дерьма?

   Я оступилась и едва на упала.

   – Я знаю, что ребенок был не мой. Знаю, что она не хотела выходить за меня замуж, но рассчитывала поиметь денег, как имела их всегда. Я бы дал их ей. Откупился бы, как откупался всегда. Всегда! – закричал он.

   – Она любила тебя, – промямлила я, делая новый шаг назад.

   – Она любила себя! И только себя! Признаться во всем и расторгнуть помолвку было бы слишком просто для Роуз, не так ли? И она попросила тебя ей помочь. И ты не отказала. О чем она попросила тебя, Мэйю? Затащить меня в постель перед свадьбой? Это? Думаешь, я дурак? Думаешь, поверил бы, что ты за столько лет прозрела и решила вдруг вернуть себе то, что тебе принадлежит? Нет… – он покачал головой. – Она знала, что ты – моя слабость. И хотела использовать мою слабость в своих целях. И ты бы по доброй воле никогда не согласилась ей помочь. Но взамен на молчание… Взамен на молчание о том, что ты – палач… Карьера, перспективы… Все было поставлено на кон, не так ли? И Роуз собиралась поиметь тебя, как и меня. Бах! и ее нет. А ты не черта не помнишь и начинаешь винить себя в том, в чем винить не имеешь права!

   Я уперлась спиной во входную дверь. Айени остановился в шаге от меня и прижал указательный палец к моему лбу.

   – Пока покоя не будет здесь, его не будет нигде.

   Я смотрела на него, он смотрел на меня. И зол вроде, и глаза совсем черные, и прыгать мне давно пора, но пошевелиться не могу. Приросла к двери, приросла к его взгляду. И будто смирилась. Смирилась с тем, что уродом родилась, что убийца, что живу взаймы. Что сижу в машине, и не в силах никого спасти.

   – Если ты все знал, почему ее не остановил? Почему не сказал ей правду и продолжал этот цирк?

   – Хотел узнать, насколько далеко она может зайти, – ответил он и сделал шаг вперед.

   – И когда же ты узнал, насколько далеко она зашла?

   – Когда увидел тебя. Понял, что она намного умнее, чем я думал. Понял, что ты приехала в Р., чтобы разрушить мою жизнь. Понял, что несмотря на десять лет, которые мы не виделись, тебе достаточно только поманить пальцем, и я поплетусь за тобой, словно привязанный. Потому что ты моя Aisori, – он упер ладони в дверь по сторонам от моего лица. – А я кусок говна, прилипший к твоему ботинку.

   – Что такое Aisori? – прошептала ему в губы.

   – Моя боль, – ответил он.

   Его боль? Не-е-т… Это – моя боль. И безысходность. И ревность. И зависть. И возбуждение. И страсть. Это все он. Моя дефлорация у гинеколога и отсутствие секса до тридцати пяти лет. Моя мастурбация. Мое одиночество. Мое дерьмо на ботинках.

   Не знаю, зачем я это сделала. Сделала, и все тут. Подалась вперед и впилась в его губы. И поняла, что пропаду. Что он погубит меня. Он меня убьет.

   Губы на губах. Ласкают. Ищут. Ладони легли на лицо. Сжимают. Притягивают. Привкус острых приправ. Черный перец на его языке. Он беспощаден. Жжет и ласкает. И снова жжет. И губы мои стягивает, а я прикусываю в ответ. И погружаюсь в эту пучину безумия с головой. Что я такое? Кто я такая, что падаю так быстро и так легко…

   В живот упирается что-то. Я знаю, что это. И трусь о него. Бесстыдно. Настойчиво. Похотливо. Он отнял ладони от моего лица и стянул с меня майку. Расстегнул мой лифчик и швырнул его в сторону. Снова к губам моим вернулся. Застежка на моих джинсах тугая. Он порвал ее, не в силах расстегнуть. И вот уже мои джинсы спущены до колен. И трусики мои там же. Горячие ладони накрыли грудь. Пальцы поманили соски. Воздуха стало не хватать. Его язык заскользил по моей шее, теплые губы прижались к ямочке за ушком. Я и не знала, что она там есть… Что у меня есть эта ямочка. Колени ослабели. Что-то было не так. Со мной что-то было не так…

   Пальцы заскользили по животу и спустились на лобок. Между ног жарко. Там уже мокро, и мне стыдно, что это так. Но ему нет. Он окунул пальцы в мою влагу и едва слышно застонал. Губы накрыли сосок. Теплое дыхание расползлось по телу мурашками. Пальцы внизу сжали клитор и начали ерзать по нему. Это похоже на мастурбацию, но это не мои пальцы, а его. И его ритм. То слишком частый – и мне хочется стонать, то наоборот, слишком медленный – и от этого хочется стонать еще больше. Я застонала. Застонала, когда он лишил меня оргазма, нырнув пальцами вперед. Он поглаживал меня вокруг входа, не делая попыток проникнуть внутрь. Я слишком долго ждала. Восемнадцать лет. Восемнадцать лет я ждала, что он сделает это со мной. А сейчас я чувствую, что просто перегорю. Перегорю, словно лампочка, если он не сделает того, что намеревался. И он проник в меня одним пальцем.

   «Расслабьтесь, Мэйю. Вы слишком напряжены», – говорил гинеколог. А я не могла расслабиться, ощущая в себе пластиковые зеркала. «Это нечестно», – думала я. У других было удовольствие, а у меня осмотры каждые полгода. «Это нечестно». Палец Айени не был похож на пластик. Он не причинил боли, когда я напряглась, ощутив его внутри.

   Айени оторвался от моей груди и наклонился к самому уху.

   – Расслабься, – прошептал и снова поцеловал ямочку за ушком.

   Гинеколог так не просил. А если бы попросил так, я бы двинула ему промеж глаз.

   Это не было ни на что похоже. Это лишало воли и речи вместе с ней. Это принуждало дышать глубже и ожидать, когда же он сделает это и вторым своим пальцем.

   – Ты узкая…

   Я втянула в себя воздух, когда почувствовала, как второй его палец следует за первым.

   – И тугая, – прошептал его голос мне на ухо.

   Это пьянило сильнее вина. Слова, которые нельзя было назвать комплементом, но которые заставляли волоски на теле подниматься, а кожу стыть от холода. Айени ввел в меня еще один палец и накрыл мои губы своими. Нажал на точку внутри, и стало так хорошо. Я поплыла. Я обняла его за плечи, чтобы не упасть, и поняла, что сейчас будет выброс. Я отдам ему часть Потока. В первом измерении. Вот здесь. На этом месте. Это принуждало дышать глубже и ожидать, когда же он сделает это другим способом.

   – Мэйю, я сейчас кончу, – пальцы покинули мое тело, а я продолжала на нем висеть.

   Он оторвал меня от двери и потянул в гостиную. Ноги заплетались в джинсах, спущенных до колен. Айени потянул меня на ковер.

   – Ложись!

   И я легла. Даже не думала сопротивляться. Он стянул с меня кроссовки и выбросил их куда-то в сторону кухни. Стянул джинсы и трусики. Остались носки, но на них ему было наплевать. Сорвал с себя передник. Бренчание застежки ремня на его брюках. Я расстегнула его рубашку и сняла ее вместе с нательной майкой. Со своими брюками и боксерами он справился сам. А потом развел мои ноги и лег на меня. Я почувствовала тяжесть его тела на себе и выгнулась навстречу, вдыхая аромат его парфюма и чувствуя, как моя грудь трется о его грудь. Я ощутила, как он упирается в меня, как скользит вокруг, готовый вот-вот войти.

   – Aisori, – произнес он, и боль, от того, что он проникает и раздвигает, замещая пустоту собой, отразилась в мимолетном охе, который вылетел из моего рта.

   И не осталось больше ничего. Я двинулась навстречу его телу и застонала от того, что меня обожгло. Он медленно заскользил назад и снова коснулся иной меня. Выброс. Не нужно прыгать, чтобы понять это. Чтобы почувствовать, как его тело содрогнулось надо мной. Новое движение, и на этот раз я ощутила эйфорию. Он наполнял меня Потоком. Он стелился по всему моему телу, поджигая его изнутри. Я снова застонала. Движение. Мой выброс. Движение. Его Поток. Господи… Я прижалась затылком к шерстяному ковру, я вцепилась в ворс пальцами, продолжая двигаться Айени навстречу, с каждым толчком получая и отдавая Поток. Я взорвусь. Как бомба с часовым механизмом. Тик-так! Он возвращался ко мне и наполнял до отказа. Тик-так! Живот скрутило тянущее чувство пустоты, избавить от которого могли лишь его толчки. Тик-так! Он напрягся всем телом, содрогаясь в моменты, когда у меня был выброс. Тик-так! Его Поток снова ворвался в меня. Внутри как будто искра загорелась, запуская цепную реакцию. Тик-так! Тик-так! Тик-так! Я взорвалась.

   Второе измерение. Третье. Четвертое. И мы с ним вдвоем. Картинка антуража только меняется перед глазами. И от обмена Потоком нельзя различить, где заканчивается он, а где начинаюсь я. Падение из четвертого измерения в третье. С третьего во второе. Со второго в первое. Я услышала голос Айени. Он произнес мое имя, простонав его сквозь сжатые зубы.

   Спустя несколько минут он скатился на бок и предоставил мне возможность отдышаться. И в этот момент я почувствовала себя совершенной. Я почувствовала себя так, как не чувствовала прежде. Сильной. Я была сама собой. Я была палачом.

   – Ответь мне, только честно, – раздался в тишине его голос.

   – А мы можем немного помолчать? – попросила я, все еще наслаждаясь своим совершенством.

   – С Дереком у тебя было так же?

   – Я не спала с Дереком, – тихо промычала в ответ.

   Он привстал и навис надо мной.

   – Как это не спала?

   – Так, – я пожала плечами. – Мы не спали. Он был моим наставником. Моим союзником. Лучшим другом. Он научил меня драться. Он защищал меня. Он был лучше, чем ты о нем думал.

   – Ты не была в него влюблена?

   – Я любила его, как ты любишь Одьена, или Кейдж, или Гоаре. Такую любовь нужно заслужить, и он ее заслужил.

   – А с Уорреном Райтом? Он ведь хранитель, как и я. С ним такой же секс был?

   Меня разобрал смех.

   – Да не спала я с Райтом!

   – Тогда, с кем ты спала?!

   – Не твое дело, – я в упор взглянул на него, а потом повернулась на бок и встала. – Я в душ.

   Айени встал следом и пригладил растрепанные волосы.

   – Носки снять не забудь.

   Я взглянула на свои ноги. Серые носки все еще были на них. Я перевела взгляд за спину Айни. Мой кроссовок валялся на столе.

   – А ты на кухне прибери, – произнесла и пошла в ванную.

   Пока принимала водные процедуры, пришла к одному единственно верному решению. Пора бежать. И чем быстрее, тем лучше. В этот момент Айени заглянул ко мне (зря дверь на замок не закрыла):

   – Я принес тебе полотенце и свою чистую рубашку. Твое белье я в стирку закину. Утром будет сухое.

   Н-да… План побега пора менять. Айени ушел. Я вытерлась и надела его рубашку на голое тело. Закатала длинные рукава, протерла запотевшее зеркало над раковиной и взглянула на свое отражение. На меня смотрела Роуз в светло-синей мужской рубашке. Возможно, когда-то она точно так же после секса стояла перед зеркалом в рубашке Айени и смотрела на себя.

   – Прости меня, – я отвернулась и вылетела из ванной.

   Промчалась мимо Айени, нашла свое белье, запихнула все в сумку, подняла джинсы с пола и начала их надевать.

   – Что ты делаешь? – спросил он меня.

   – Ухожу, – ответила я, пытаясь застегнуть порванную застежку.

   – Ты никуда сейчас не пойдешь! – он схватил меня за руку.

   Зря он это сделал. Я прыгнула во второе и выставила щит. Айени порезало руку, и он одернул ее. Он тоже прыгнул. Он стоял во втором напротив меня, глядя на свою руку, из раны на оболочке которой сочился Поток.

   – Ты, кажется, не понимаешь, с кем на самом деле имеешь дело, – ответила я, протянула к нему ладонь и поманила пальцами его Поток.

   Рана на оболочке начала на глазах расползаться.

   – Зачем ты это делаешь? – спросил он, теряя силы.

   – Чтобы ты меня отпустил.

   Айени рухнул на колени. Он поплыл.

   – Мэйю, не надо…

   – Ты хранитель, Айени. Ты можешь меня убить.

   – Мэйю…

   – А я палач. И могу убить тебя.

   Айени потерял сознание и упал. Я присела рядом с ним, вернула ему часть его Потока и заживила рану на руке. В первом измерении он проспит не меньше четырех часов.

   Я вернулась в первое. Айени лежал на полу. Я принесла подушку и одеяло. Уложила его голову на подушку, накрыла одеялом. Ключи от машины нашла в кармане его куртки. Ключ от электронного замка на входной двери он спрятал на кухне в ящике со столовыми приборами. Дилетант, что еще сказать!

   Только когда выехала на трассу, поняла, что понемногу успокаиваюсь. Пока Айени очухается, мне нужно успеть проникнуть в больницу, достать информацию из медицинской карты этого Питера Донохью, выяснить, где он жил, и осмотреть его дом. Возможно, в доме есть хоть какие-то зацепки о том, кто меня преследует.

   Через час я была на парковке перед минимаркетом. Ключи от машины Айени оставила под козырьком над водительским сидением. Надеюсь, за ночь ее не угонят. Пересела в свой пикап и рванула к дому Мэрил.

   Переодевалась недолго. Надела свой хирургический костюм, сверху – мотоциклетный костюм. Забросила нужные вещи в рюкзак и спустилась в гараж, где стоял мой байк. Маленький, компактный, но скоростной. Надела шлем и выехала в ночной Р.

   Остановилась недалеко от парковки больницы и заглушила двигатель. Откатила мотоцикл в ближайшие кусты, сменила шлем на кепку и дальше пошла пешком. Войти посреди ночи в приемное отделение больницы просто так невозможно. На посту должны дежурить две медсестры. Значит, придется их чем-нибудь отвлечь.

   На слабо освещенной парковке был установлен мусорный контейнер. Я спряталась за ним, достала из рюкзака мелкую купюру и подожгла ее. Мне светило «хулиганство» и штраф, если задержат. Но обычно мусорные контейнеры у больниц тушат своими силами и никого не привлекают. Почему? Потому что они горят раз в месяц от непотушенных бычков, оставленных либо посетителями, либо кем-то из персонала самих больниц.

   Сработало! Из мусорного контейнера пошел дым, а я окольными путями пересекла парковку и спряталась за машинами, стоящими ближе к входу. Спустя минут пять на улицу выбежала взволнованная медсестра. Мусорный контейнер буквально полыхал.

   – Огнетушитель! – кричала она. – Натали, огнетушитель несите!

   Пока две медсестры и еще какие-то люди в медицинских костюмах разбирались с пожаром, я вошла в приемное отделение. Посетителей внутри не было, и это радовало. Я сдвинула козырек кепки пониже и, пряча лицо от камер видеонаблюдения, подошла к стойке регистратуры. Электронный пропуск в хранилище личных вещей всегда находится здесь. Я перегнулась через стойку и увидела на панели сбоку крючки с брелоками. Над одним из крючков была надпись «ХЛВ». Я взяла ключ и рванула в смотровую. Быстро сняла с себя кепку, мотоциклетный костюм, сменила кожаные перчатки на медицинские, переобула ботинки на рабочие тапочки, которые прихватила с собой, и запихала всю одежду в рюкзак. Нашла одноразовый халат, маску, шапочку, пластиковые очки. Теперь меня не опознать ни на одной из камер видеонаблюдения. Рюкзак спрятала в черный пакет для мусора и спокойно вышла из смотровой. В приемное отделение сотрудники до сих пор не вернулись. Наверняка, курят возле «пепелища» и делятся впечатлениями.

   Я подошла к лестнице, ведущей на этажи, и пробежалась взглядом по таблице с указателями, запоминая план-схему. Хранилище личных вещей – стрелка вниз, минус первый этаж. Я вышла на лестницу и спустилась в подвал. Открыла замок украденным ключом и оказалась внутри темного помещения. Пришлось лезть в рюкзак и искать там телефон, чтобы включить фонарик. Ряды стеллажей с коробками и пакетами. Нашла коробку с его именем. Забирать все я не хотела: смысла не было. Пакет с одеждой палача я не вскрывала. При поступлении пациента все вещи из карманов выкладывают, описывают и регистрируют. Тем более, архиереи эти вещи забирали, если вели расследование. А вот и они, упакованные в разные прозрачные пакетики. Правда, пакетики порваны, а значит, кто-то рылся здесь до меня. Разбитый телефон. Вдруг, удастся его включить и все на нем проверить? Ключи от машины, два электронных ключа от дверей. Брелоки с удостоверением личности и водительским удостоверением. Украшение на цепочке – символ высшего палача. Наверняка родители подарили. Итак, я забрала телефон и все ключи. Вернулась на лестницу. Дальше мне нужно было снова попасть в приемное отделение, а точнее, в протокольную. Там врачи оформляли документы на принятых пациентов. И хотя программа внутрибольничной сети всегда запоролена, и у каждого врача есть свой логин и пароль, я надеялась, что местные коллеги ничем не отличаются от неместных, а именно: в начале смены входят в систему и оставляют ее открытой, чтобы постоянно не повторять авторизацию, на которую тратится драгоценное время. Оставалось только проникнуть в протокольную. Я вышла с лестничной клетки и просто пошла в сторону протокольной.

   На стойке регистрации стоял какой-то пьяный пациент и возмущенно показывал свою ушибленную руку. Медсестра, которая его регистрировала, даже не обернулась ко мне. Другая мельком взглянула, но, приняв за одну из своих (с мусорным пакетом в руке!), тут же переключила внимание на пьяного. Появился уборщик, который натирал полы и разговаривал с молоденькой помощницей медсестры. Всем на все вокруг было наплевать. А чего еще ждать в три часа ночи?

   Я вошла в протокольную и уселась за один из компьютеров. Включила голопроектор, находящийся в спящем режиме, и… Слава Богу, местные коллеги ничем не отличались от всех остальных. В сеть был выполнен вход. Я нашла историю болезни Питера Донохью, бегло просмотрела и запомнила анкетные данные. Только я собиралась смываться, как в протокольную вошел сонный врач.

   – Привет, – буркнул он.

   – Доброй ночи, – ответила я и снова открыла медицинскую карту пациента.

   Доктор присел за соседний стол.

   – Вы новенькая? Мы с вами не знакомы, по-моему.

   – Мэйю, – я махнула доктору рукой в перчатке. – Просто Мэйю!

   – Просто Фрэнк, – ответил тот. – Я травматолог. А вы кто?

   – Нейрохирург, – ответила я и продолжила бесцельно ковыряться в медицинской карте.

   – Надо же! – хмыкнул он. – Не знал, что у нас нового нейрохирурга в штат взяли.

   – Я пока не в основном штате. У меня испытательный срок. Сегодня помогаю дежурному, вникаю в работу.

   – Ясно, – протянул Фрэнк. – То-то я думаю, что не видел вас прежде. А почему в амуниции полной?

   – Сейчас пойду голову пьяному чму обрабатывать. Он в изоляторе.

   – Решили справку сразу написать?

   – Решила дать ему время проспаться.

   Фрэнк засмеялся.

   – А у меня пьяное чмо с переломом со смещением. Придется вправлять.

   – Сочувствую, – вздохнула я.

   – Ну и как вам под началом Айени Ригарда работается? – просил Фрэнк, начав оформлять документы на своего пациента.

   – Пока без подводных камней, – ответила я и сделала вид, что углубилась в изучение текста.

   – Будьте осторожны, Мэйю. Айени известен своим пристрастием к коротким интрижкам. Особенно с теми, кто недавно на работу устроился.

   – То есть он бабник? – напрямую спросила я.

   – Я этого о руководителе нейрохирургии не говорил! – засмеялся Фрэнк.

   – А если честно, – я повернулась к собеседнику лицом. – Все настолько плохо?

   – Среди медсестер наших ходит слух, что с началом цикла Айени своих любовниц бросает.

   Я даже хмыкнула.

   – И много таких пассий покинутых?

   – Ну, в каждом отделении по парочке точно будет…

   Я отвернулась к компьютеру.

   – Опять же, слухи все это, – продолжал Фрэнк, – но говорят, что и доктор Алексис Ней перед тем, как начать встречаться с Оди, в постели у его брата побывала. У Ригардов и раньше отношения натянутыми были, а теперь они из-за доктора Ней вообще друг друга на дух не переносят.

   – А она красивая, эта доктор Ней, – вставила я.

   – О, да! На райота, правда, похожа, но она послушница. Окрутила нашего Оди, тот и глазом моргнуть не успел. Вот ждем, чем история эта закончится.

   – Свадьбой? – предположила я.

   – Жениться на девушке, которая спала с братом? – Фрэнк засмеялся. – Если Оди на это пойдет, значит, совсем дурак. Мало ему истории с Кейдж, что ли?

   – Вы о Кейдж Оусен говорите? – поинтересовалась я.

   – Вы с ней знакомы?

   – Да. Немного.

   – Доктор Оусен палец в рот не клади. Она метит в руководители отделения гинекологии, но пока тщетно.

   – Так что за история была между Оди и Кейдж?

   – Ну… Я не должен этого говорить… – замялся Фрэнк.

   – Да бросьте, – я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. – Начало четвертого. И мы с вами в приемнике. Чем еще разнообразить это паршивое дежурство, кроме того, чтобы обсудить личную жизнь коллег?

   – Ладно, – засмеялся Фрэнк. – Но я вам этого не говорил!

   – Заметано! – воодушевилась я.

   – В общем, когда-то у Кейдж и Оди был бурный роман. Все ждали, когда они дату свадьбы объявят. И вот как-то после рабочего дня Оди заходит в кабинет к Айени и застукивает своего брата вместе с Кейдж. По слухам, Кейдж стояла на коленях и не могла говорить, – добавил Фрэнк.

   – О… – только и вырвалось из меня.

   – Да. Вот такая история. Поэтому мы ждем, чем закончится роман Оди и Пилы. Ну, мы Алексис Пилой называем. Наверное, у Оди судьба такая – женщин с Айени делить, – рассмеялся Фрэнк.

   Злобно рассмеялся. Нехорошо.

   – Спасибо, что вы все это мне рассказали, – стараясь сохранить самообладание, произнесла я. – Буду держаться от доктора Айени Ригарда подальше.

   – А вы когда смену заканчиваете?

   – Хотите на свидание пригласить?

   – Ну… – пожал плечами Фрэнк. – Можем утренний кофе вместе выпить.

   – Вы же даже моего лица не видели. Вдруг я страшная?

   – Женщина с такими глазами и таким голосом не может быть страшной, – он улыбнулся. – Ну так что? Встретимся утром у стойки регистрации?

   – К сожалению, сразу после смены мне нужно вернуться домой. Но на следующей неделе, если меня не уволят, можем с вами пересечься. Я вас найду, – пообещала я.

   – Это я вас найду, Мэйю, – подмигнул мне Фрэнк.

   Он быстро закончил оформлять документы и встал.

   – Фрэнк, могу я вас попросить? – опомнилась я.

   – Конечно.

   – Не могли бы вы оставить на посту этот ключ, – я протянула ему ключ от хранилища личных вещей. – Помощница попросила меня передать его на пост, но я закрутилась и забыла.

   – Конечно передам, – улыбнулся Фрэнк и забрал ключ.

   Одной проблемой меньше.

   – Ну, до встречи, коллега!

   – До встречи, Мэйю.

   Фрэнк ушел. Смываться пора было и мне. Я подошла к окну в протокольной и открыла его настежь. До земли всего метра два. Я выбросила рюкзак, и сама сиганула следом. Спокойно зашла за угол здания, переоделась, надвинула кепку на глаза и была такова.

   ***

   До рассвета у меня оставалось примерно часа два времени. Я рванула в С. Главное, что нужно было успеть, это затемно перешерстить дом этого Донохью. Байк оставила на парковке возле какого-то магазина и вернулась к дому пешей. Входить через парадные двери не позволяет себе ни один домушник. Потому я забралась на задний двор и не прогадала. Один из ключей от дома подошел к замку двери черного входа.

   Внутри спертый воздух и мрак. Я прошлась по дому, занавесила все окна, чтобы фонарика видно не было, и принялась за работу. Уже через десять минут я поняла, что дом «почистили» до меня. На стенах и потолках осталась проводка от снятых голопроекторов. Других электронных устройств на видных местах тоже не было. Одной за час мне весь хлам не перебрать, значит, придется сюда еще вернуться.

   Я подошла к шкафу с печатными книгами и начала рассматривать корешки. Нашла семейный фотоальбом. В мире цифровых технологий это – настоящий раритет. Начала листать фотографии. Семья райотов. Папа, мама и два брата. Потом фотографии только двух братьев. Наверное, родители Восстание не пережили. Перелистнула еще несколько страниц и зависла. Фотография Роуз. Сделана в парке. Она с мороженным в рожке и смеется. Дальше еще одна фотография: они вместе с одним из братьев, тем, что постарше, на фоне фонтана в Т. А вот это уже совсем интересно. Мужчина по-хозяйски обнимает ее одной рукой за талию. Других фотографий Роуз я не нашла. Потом были фото младшего из братьев. Кажется, фотографии университетские, судя по лекционным залам, где они были сделаны. И фото какого-то парня. На вид ему лет восемнадцать, не больше. Больше фотографий парня не было. Я забрала из альбома фотографии Роуз, Роуз и мужчины и неизвестного парня. В оставшееся до рассвета время пошла в гараж.

   Автомобиль был на месте. И сигнализация включена. Странно… Я открыла машину. Резиновые коврики на водительском и пассажирском сидениях грязные. Перед задним сидением – чистые. Я сфотографировала грязь на ковриках: земля вперемешку с белым песком. Порылась в перчаточном ящике. Достала «пули» для электронной сигареты. Заглянула в пепельницу – бычки той же марки. Значит, Донохью курил. Взглянула на термос, валяющийся на заднем сидении. Хороший термос, дорогой. Взяла его, открыла. Пахло не очень. Когда закрывала, провернула внутри колбу. Стоп! А термос-то непростой! Я начала проворачивать колбу, пока не открутила ее и не достала. Термос в термосе! Такой в обычном магазине не купишь, это точно. На дне второй колбы – внешней – что-то лежало. Я перевернула ее и мне на колени упала карта памяти. А парень этот точно был непрост!

   Я забрала карту памяти, собрала термос и оставила его там же, где взяла. Багажник. Пустой багажник в седане – это всегда странно. А багажник, из которого несет хлором, – предвестник сокрытия преступления.

   Хорошо, что я разбиралась в машинах. Этот седан известного концерна перестали выпускать шесть лет назад. Одной из постоянных жалоб покупателей были сложности с открытием отсека с запасным колесом, который был расположен не в багажнике, а под ним. Зачем производители вынесли запаску на уровень ниже? А чтобы карманов для всяких полезных мелочей добавить. Я достала резиновый коврик из багажника и уставилась на «второе дно». Второе дно должно было быть, но визуально его не было. Нет, ошибиться я не могла. Только не с этой моделью машины и не с моей абсолютной памятью. Я начала шарить пальцами по велюровой отделке и нащупала сбоку петельку. Потянула за петельку и… …вуаля! Второе дно под сплошной велюровой отделкой, которая оказалась не более, чем бутафорией. Арсенал у этого Донохью был, что надо. Такое ощущение, что он промышлял частным розыском. Навороченная фотокамера с множеством сменных объективов, камера для ночной фотосъемки, очки ночного видения, набор «юного домушника» в виде отмычек, электронных блоков к замкам и какие-то еще электронные игрушки, названия которых я даже не знала. Я забрала из камеры карту памяти, взяла все электронные устройства и прихватила очки ночного видения. У меня таких никогда не было, а этому Донохью они все равно не понадобятся.

   Какие выводы я сделала, когда рысью мчалась к своему байку? Во-первых, архиереи, которые должны были осматривать этот дом, явно с кем-то повязаны. Во-вторых, дом шерстила не я одна. В-третьих, существует связь между Роуз и этим Питером. Какая? Что-то подсказывало мне, что пресловутый любовник-райот и отец ребенка Роуз – это старший брат погибшего. Где этот брат сейчас – предстоит выяснить. Ну, и, в-четвертых, я – молодец! Нет, я действительно молодец. Обыскать дом после архиереев и еще черт знает кого и найти что-то интересное? Может, у меня скрытый талант?

   ***

   По приезду домой спрятала байк в гараже под тентом и заварила себе кофе. Глаза слипались, но я нашла в себе силы вставить карту памяти из термоса в инфоблок и просмотреть данные. Это были скачанные файлы с компьютеров некой компании «Рейтер-моторс». Графики перевозок, списки клиентов, даже счета с транзакциями. Причем здесь грузоперевозки? Странно… Может, этот Донохью-младший промышленным шпионажем занимался? Раздобыть такую информацию непросто. Нужно хакнуть систему защиты. Я такими трюками не владею. А вот этот Донохью-младший, похоже, был мастером своего дела.

   Я достала карту памяти и спрятала ее в пачке с тампонами в ванной. Тампоны… Секс без резинки… Возможный залет для меня не проблема. Бесплатный донор спермы с генофондом Айени – неплохой вариант. Проблема в какой-нибудь заразе, которую я могла от него подцепить. Дура… Какая же я дура!

   Я вернулась в спальню и рухнула лицом в подушку.

   ***

   Разбудил звонок в дверь. Уходить, похоже, не собирались. Я натянула на себя штаны и пошла открывать.

   На пороге стоял Карл.

   – Ну, привет, братик, – я шире распахнула дверь. – Войдешь?

   – Нет, благодарю. Ты надолго задержишься в городе?

   – Пока не знаю, – честно ответила я.

   – Поука из-за тебя убили?

   – Почему ты думаешь, что его убили?

   – Байки мне не трави! В субботу утром мне позвонил Айени. Он пытался узнать твой второй номер. Я его послал. Спустя час Айени приперся ко мне и начал угрожать, что, если я не дам твой контакт, он разорит мою столярную мастерскую и пустит меня по миру. Я пригрозил ему вызовом архиереев, и он ушел. А потом мне позвонила Одри, и я узнал, что Поука нашли мертвым. Остановка сердца? Чушь собачья. В нашей семье только у тебя рыло в пуху. В общем, так: если с кем-то из нашей семьи еще что-нибудь случится, я тебя сдам. Так что ищи быстрее суку, которая убила нашего брата, и проваливай из этого города. Собственно, ради этого я тебя и вызвал. Ты все поняла?

   – Сдашь меня, сдашь и себя. И бизнеса точно лишишься, вот это я тебе обещаю, – я вернулась в дом и захлопнула дверь.

   Сон как рукой сняло. Я умылась, заварила себе еще кофе, когда в дверь снова позвонили. Кто на этот раз? Отец? Вдова Поука? Все вместе?

   Я открыла и сразу же уставилась на распечатку с камеры видеонаблюдения в больнице. Я в мотоциклетном костюме и кепке вхожу в приемник. Естественно, моего лица не видно. Я перевела взгляд на Айени, который держал эту распечатку.

   – И дальше что? – спросила я.

   – На хрена ты сказала врачу в приемном свое настоящее имя?

   – Это был мой привет тебе, Айени, – я улыбнулась.

   Он толкнул дверь и вошел в дом без приглашения. Я дверь закрыла за него.

   – Ты понимаешь, что это подсудное дело? – кричал он.

   – Пусть сначала докажут, что это была я.

   – Архиереи не тупые, Мэйю. А доктор Хедрикс активно пытается разузнать, что за новый нейрохирург к нам пришел работать!

   – Значит, распечатку с камер сделали не архиереи, а ты? – я оперлась о стену спиной и сложила руки на груди.

   – Радуйся, что я подтер за тобой, – Айени снял куртку и бросил ее на пол. – Хедрикса я заткнул, но твоя самонадеянность поражает! – он осмотрелся. – Где здесь ванная?

   – Прямо по коридору, – я указала направление рукой.

   Айени швырнул распечатку мне, а сам пошел мыть руки.

   – Почему ты не на работе? – спросила я, поджигая бумажку на кухне.

   Айени вошел и услужливо включил вытяжку.

   – Отпуск взял.

   – Надолго?

   – Пока на неделю.

   – Ясно, – я бросила догорающую распечатку в раковину.

   – Есть хочу, – Айени открыл холодильник, но там было пусто. – Одевайся. Поедем обедать.

   Он вел себя так, как будто вернулся домой после рабочего дня. «Жена, что на ужин? Нет ничего? Поехали ужинать в город!» Как будто это не он проснулся поутру на полу. Как будто не его машину я угнала. Как будто это не я оставила рубец на его оболочке.

   – Мне кажется, тебе пора, – я оперлась руками о раковину.

   Не хотела на него смотреть. Разговаривать с ним. Слышать его голос. Чувствовать его запах. Не хотела всего этого.

   Айени подошел ко мне и остановился за спиной. Его ладони поползли по моему животу, и он наклонился вперед, прижимаясь ко мне всем телом.

   – Я верю, что люди могут меняться, – прошептала себе под нос. – Но к сожалению, чаще они меняются в худшую сторону, – я отстранилась от него и отошла. – Переспать с Кейдж Оусен, – я покачала головой, – в то время, как твой брат с ней встречался, – это перебор.

   – Я не спал к Кейдж, – Айени оперся о раковину точно так же, как на нее опиралась я только что. – Я никогда не спал с Кейдж.

   – С Алексис Ней у тебя тоже ничего не было?

   – Нет.

   – Свежо предание, да верится с трудом.

   – Это Хендрикс тебе наплел?

   – Фрэнк пересказал сплетни, – я сжала губы в прямую линию.

   – Он ни хрена не знает ни обо мне, ни о моей жизни!

   – Ты спишь со всеми подряд.

   – Не со всеми!!! – его указательный палец устремился в меня. – Не со всеми!!!

   – Кто я такая, чтобы судить, – я склонила голову на бок и пожала плечами. – Это твоя жизнь. Делай с ней, что хочешь, – я развернулась и пошла в спальню.

   Он пошел следом за мной. Ничего не говорил, только стоял у двери и смотрел, как я натягиваю на себя мотоциклетный костюм. Я застегнула воротник и повернулась к зеркалу. Женщина в черном смотрела на меня. Женщина с белыми волосами в черном. А позади нее стоял мужчина, в котором она разочаровалась. И внутри все болело, и обида сковывала грудь, но кто я такая, чтобы судить? Дефлорация у гинеколога в двадцать три и первый секс в тридцать пять. И я как будто бы безгрешна, а он погряз в грехах, только он не убийца, а я… Я – да.

   Я развернулась, обогнула Айени в дверях и пошла в коридор. Обула мотоциклетные ботинки, взяла рюкзак с барахлом Донохью и направилась к двери в гараж.

   – Куда ты собралась ехать? – Айени загородил торсом проход.

   – Это не твое дело, – ответила я и попыталась пройти, но он не пустил.

   – Куда ты хочешь поехать? Я тебя отвезу!

   Я прижала ладонь к его груди:

   – Это твоя жизнь, – прижала ладонь к своей груди, – а это моя. И дальше нам с тобой не по пути.

   – Что это значит?

   – У меня скоро менструация, Айени, а ты бросаешь своих женщин перед ее началом. Значит, и нам с тобой пора прощаться.

   – Не смей кидать меня, – он склонился надо мной. – Только не из-за каких-то там баб!

   – Ты их даже не уважаешь? Тех, с кем встречался? – я попыталась его обогнуть, но он снова встал на моем пути.

   – Они ничего не значат!!! – закричал, будто только что понял, что его бросили.

   Возможно, впервые в жизни бросили его, а не он.

   – Мэйю!

   – Отвали!!! – я с силой толкнула его в грудь, сбивая с ног.

   – Мэйю!!! Я тебя люблю!!!

   Я остановилась в дверях и обернулась к нему.

   – Роуз и тем, с кем ты спал, ты говорил тоже самое? – я усмехнулась. – А знаешь, – я утвердительно кивнула, – иди на хрен! Иди на хрен, Айени Ригард! – я отвернулась и вышла в гараж.

   Сбросила тент с мотоцикла, надела шлем и перчатки, открыла гаражные ворота, села за руль, завела движок и рванула с места, оставив позади мужика, который поимел всех в своей жизни, даже меня.

   ***

   Прерывистая дорожная разметка сливалась в одну линию, пока я гнала по трассе. Деревья, кусты, поля, мосты, указатели и съезды, попутные машины и встречный ветер. И вся жизнь будто проносится мимо, пока я лечу вперед. Остановиться бы где-нибудь да закурить. Но я больше не курю. И крепкое не пью. Я больше не оперирую и не лечу. Зачем вообще я живу? Зачем?

   «На ее месте должна была быть ты». О, мама… Я знаю, что ты права. Знаю.

   Через полтора часа я въехала в Т. Припарковалась на окраине и достала из рюкзака свой второй телефон. Время обновить старые контакты. Выбрала из списка один подходящий и набрала номер.

   – Привет, – ответил голос старого знакомого.

   – Клоп, ты знаешь кого-нибудь из Т., кто бы мог помочь мне разобраться с непонятными гаджетами и попытаться ломануть чужой разбитый телефон?

   – Я перезвоню, – он повесил трубку.

   Согласно документам, Клопа звали Шон. Ко мне на смену он попал в крайне тяжелом состоянии с огнестрельным ранением в голову. Раскусить умирающего палача было нетрудно. На его счастье в нашем Центре в это время как раз проводили забор органов у одного мотоциклиста. Я забрала у смертника Исток и отдала Клопу. Прооперировала ему огнестрел. Остальные только удивлялись, почему парниша шестнадцати лет отроду выжил. Да не только выжил, но и не стал овощем. Клоп сбежал из больницы, когда архиереи поняли, что в него не просто так стреляли на улице. А через неделю на мой второй телефон пришло сообщение с номером телефона, подписанное кличкой «Клоп». «Спасибо, что достала пулю. Если нужна будет помощь, звони».

   Таких контактов у меня было достаточно много. Чьи-то дети, дети, ставшие взрослыми… Кто-то дизайнером одежды был, кто-то строителем, кто-то машинами торговал, кто-то липовые брелоки делал. Клоп был хакером, кстати. И Шон – липовое имя. По крайней мере, так сказали архиереи, приехавшие на задержание Клопа в больницу.

   Зазвонил мой телефон.

   – Да?

   – Адрес сейчас скину. Тебя уже ждут.

   – Спасибо.

   ***

   Я добралась до места по навигатору. Мастерская электрооборудования. Вошла внутрь и поздоровалась с приемщиком заказов.

   – Я от Клопа, – произнесла тихо.

   – Подождите, – ответил парень, на вид лет восемнадцати.

   Он что-то нажал под стойкой и улыбнулся мне.

   – Давай барахло.

   Я кивнула в сторону камеры у него над головой.

   – Я отключил. Не парься.

   Я открыла рюкзак и высыпала все гаджеты, которые забрала из машины Донохью. Парень присвистнул.

   – Да ты, мать, кого-то крупно подняла!

   – А что это такое?

   – Примочки, – парень стал перебирать устройства. – Где ты их взяла?

   – Это не важно. Объясни, для чего они нужны.

   – Ты вообще в тему не врубаешься?

   – Нет.

   – Тогда и объяснять бесполезно. Это принадлежало кому-то из наших. Ну, ты понимаешь.

   – Хакеру?

   – Не совсем, – он покачал головой. – Детка, это оборудование для взлома. Вот это накрывает сигнализацию, – он показал мне одну из коробочек, – вот это для подключения к сети, – показал другую. – Тот, у кого ты это взяла, промышляет кражей информации.

   – А здесь могут быть какие-нибудь данные?

   – На этих нет. Но вот это подключается к облаку. Могу хакнуть аккаунт, если тебе интересно.

   – Интересно.

   Парень взял разбитый телефон.

   – Отсюда тоже все достать?

   – Да, все данные, если можно.

   Я вытащила фотографию незнакомого мужчины с моей сестрой и фото парня.

   – И об этих людях можешь собрать информацию?

   Приемщик взял фотографии и посмотрел на меня.

   – Там моя сестра. Она умерла.

   – Ясно, – он кивнул.

   – О ней я тоже хочу знать все.

   – Понял. Приходи завтра часов в десять вечера. Мы еще будем работать.

   – Сколько будет стоить?

   Парень посмотрел на меня так, как будто я его оскорбила.

   – Друзьям Клопа нисколько. Все, иди, – он сгреб «примочки» со стола, а я закрыла рюкзак и ушла.

   ***

   Вернулась в Р. на закате. Вошла в дом Мэрил и остановилась. Все было перевернуто вверх дном. Мои вещи разбросали по коридору, на кухне достали все ящики и вывернули содержимое на пол, в гостиной выбросили все книги из шкафов, опрокинули стулья и кресла, с дивана сняли подушки и сломали подлокотники, в спальне перебрали шкафы и тумбочки, в ванной тоже полный разгром. Я подняла смятую пачку тампонов и открыла ее. Карта памяти была на месте. Тот, кто обшарил здесь все, работал в спешке и не заботился о том, чтобы остаться незамеченным. Своего рода предупреждение.

   В дверь позвонили. Кто на этот раз?

   На пороге стояла Гоаре. С годами она стала выглядеть лучше: более холеной. Она заглянула мне за плечо и криво улыбнулась.

   – Уборку устроила? Или прибрались за тебя?

   – И тебе привет. Зачем пришла?

   – Поговорить хотела. Войти можно?

   – Проходи.

   Гоаре, переступая через мои вещи, прошла в гостиную. Я вошла следом, подняла с пола два стула.

   – Могу я закурить? – она грациозно присела в своем дорогом пальто на стул.

   – Кури.

   – Благодарю, – она достала электронную сигарету. – В последний раз мы с тобой виделись на похоронах Дерека. Собственно, тогда нас и представили друг другу.

   Я уселась на стул напротив нее.

   – Хорошо выглядишь, кстати, – Гоаре выдохнула дым в сторону.

   – Спасибо, ты тоже.

   – Ждешь, когда я перейду к самой сути?

   – Было бы неплохо. Мне еще в доме прибирать, – я наклонилась и оперлась локтями о колени.

   – Ты уже виделась с Алексис Ней – новой пассией Одьена?

   – Нет.

   – Вчера она переехала к нему. Интересная особа. И опасная, – Гоаре затянулась и пустила колечко дыма. – В день похорон твоего брата в наш город приехали ее родственники. Дядя, два кузена и троюродная сестра. Воссоединение семьи, так сказать. Вся шайка обосновалась в доме, который она снимает. От этих родственничков советую держаться подальше, если вляпаться не хочешь. И от Алексис Ней тоже. А еще дам совет прикусить язык о своем прошлом, потому что, если откроешь рот, пострадает вся семья. А моя семья, она и твоя тоже.

   Я не понимала, о чем она говорит, но Гоаре, похоже, считала по-другому. Выдавать свою неосведомленность я не собиралась, а вот вытянуть из нее информацию – очень даже.

   – Значит, ты беспокоишься о своей семье, – я улыбнулась. – Правильно делаешь, Гоаре.

   – Хочешь поквитаться? – она наклонилась ко мне. – Вспомни, кто дал тебе все! Кто подарил тебе дорогу в жизнь! Ригарды свои долги перед тобой оплатили. И Дерека потеряли. Из-за тебя, кстати. Из-за твоего упрямства. Но и это тебе простили. Так что мы в расчете, Мэйю. И клятва до сих пор связывает тебя с нами. То, что знали Дерек, ты и я, должно остаться в прошлом.

   – А ты уверена, что Дерек хотел оставить это в прошлом?

   Я задала правильный вопрос, потому как уголок губ Гоаре дернулся, и она снова затянулась, чтобы скрыть свою напряженность.

   – Чего же ты ждала столько лет? – клубок дыма повис между нами вместе с этим вопросом.

   – Может, я готовилась к тому, чтобы в конце концов поквитаться?

   – Как это понимать?

   – Как хочешь, – я пожала плечами.

   – Ты выжила, и тебя оставили в покое благодаря Дереку. Тебе дали денег. Тебя вытащили из эпицентра военных действий во время Восстания. Тебе позволили жить своей жизнью и дальше. Теперь ты известный врач. Хочешь поставить все свои достижения на кон?

   – Уже поставила, – прошептала я.

   – Ты ничего не докажешь. Все исполнители и поставщик мертвы.

   Я поняла, о чем она. Поняла и откинулась на спинку стула, подавляя желание прыгнуть в четвертое, открыть портал, проткнуть грудь Гоаре иглой и потянуть за нить, чтобы взорвать Исток.

   – Зачем Ригарды заказали меня на черном рынке? – вместо этого произнесла я. – Ты знаешь, почему твои родители это сделали?

   – Дерек сказал, что все тебе объяснил.

   – Выходит, не все.

   – Они хотели спасти Айени, – Гоаре выдохнула дым и отвернулась. – Если бы твой наставник или Паства узнали о том, что вы с ним связаны, убили бы обоих. С Aisori Дерека этот фокус удался. А с тобой нет. У Дерека не было старшего брата, который смог бы ему помочь, а у Айени был Дерек, который не захотел, чтобы младший брат лишился своей половины. После Восстания все это стало неважным. От тебя откупились, и ты приняла условия сделки, оставив Айени в покое. Семь лет назад, когда ты неожиданно заявилась в Р., мы подумали, что ты вернулась за ним. Разрушить его хлипкие отношения с Роуз и настроить против семьи – это ведь было тебе под силу. Вместо этого ты разрушила его жизнь. Снова. Он опять начал все сначала. И вот, ты снова здесь. Ты должна понимать, что все мы – дети Ригардов – зависим от наших родителей. Думаешь, если отомстишь, это что-нибудь изменит? Да, это испоганит жизнь Айени еще раз. Но для тебя это что-нибудь изменит?

   Я расстегнула свой мотоциклетный костюм и обнажила рубец на груди.

   – Видишь это? – я погладила его пальцами.

   – Мне очень жаль.

   – Мне тоже, – я застегнула костюм. – Алексис Ней Aisori Одьена?

   – Айени рассказал или сама догадалась? – Гоаре убрала электронную сигарету в сумочку и протянула мне бычок. – Выбросишь?

   – Нет.

   – Как знаешь, – Гоаре бросила его на пол и встала. – Алексис – это такая же проблема для моей семьи, как и ты. И мне на вас обеих плевать. Я защищаю братьев. Пострадают они – пострадаете и вы с ней. Вот это я обещаю.

   – И даже ее большая дружная семья тебе не помешает? – я лукаво улыбнулась.

   – Зря я пришла, – Гоаре направилась к выходу.

   – Хорошего вечера! – прокричала я ей в спину и прижала ладонь к губам.

   История про архангелов от Дерека не была вымыслом. Это его история. Айени и Гоаре называют меня Aisori. Они называют Алексис Ней Aisori Одьена. Значит ли это, что все мы – архангелы? И значит ли это, что родители Айени и Одьена не попытаются избавиться от меня и Алексис Ней?

   ***

   Я переоделась и оставила бардак в покое. Рюкзак на плечи, кроссовки на ноги, наушники в уши и ветер в лицо. Я бежала по кварталам, по своему прошлому, вспоминая хорошее и плохое, что случилось со мной в этом городе. Вот перекресток, где сбили ребенка. Вот место, где я вышла из машины Айени и дом, напротив которого потеряла сознание. Здание школы с ее задним двором и секретами, автобусная остановка, с которой меня часто забирал Дерек на машине, улица, на которой я жила когда-то, городской парк, где на меня напали, – я пробегала мимо этих мест, мимо своего прошлого и мчалась дальше. А вот и кафе, где я часто покупала два гамбургера, два салата и две бутылки воды. Для себя и Дерека. А потом бежала дальше, к выезду из города, чтобы запрыгнуть в его автомобиль и прокатиться по трассе с десяток километров, потом свернуть на съезд к старой дороге и остановиться возле лесополосы. Съесть гамбургеры с салатом, выпить воды, рассказать, как прошел мой день в школе и выслушать советы человека, который был моим лучшим другом. А потом вкалывать на поляне среди деревьев несколько часов, пока лучший друг учит меня бороться и выживать. Друг, не обременяющий своими проблемами. Друг, улыбающийся редко, но зато всегда искренне. Друг, любимую которого заказали его же родители.

   Я свернула назад. Побежала в сторону квартала хранителей. К дому, мимо которого иногда пробегала, но в котором никогда не бывала в отличие от сестры. Я остановилась на противоположной стороне улицы, переводя дыхание. В окнах двухэтажного особняка, чем-то напоминающего особняк райотов, горел свет. Я просто стояла и смотрела на этот дом. В нем жили люди, которые разрушили жизнь своего старшего сына, руки которых испачканы кровью, секреты которых страшнее моих. Не знаю, сколько я там стояла. Долго. Настолько долго, что меня заметили. Дверь дома открылась и из нее вышла Доа Ригард – мама Дерека, Гоаре, Айени, Одьена и Кейдж. На ней был передник, и в руках она держала кухонное полотенце. Она постарела, а я… Я повзрослела. Она что-то говорила, но в ушах гремела музыка, и я не слышала, что именно. И не хотела слышать. Я развернулась и побежала дальше, оставив мать Ригардов позади.

   Еще два квартала остались за спиной. Район райотов. Когда-то был их районом. Теперь здесь тоже живут хранители. И некоторые послушники. Красивые дома. Красивая жизнь.

   Я вернулась в дом Мэрил, приняла душ, переоделась. Вошла в гостиную, где посреди бардака стояли два стула. Гоаре приходила не предупредить меня, а почву прощупать. И судя по высказываниям, Алексис Ней и ее «родственники» – это кость в горле семьи Ригардов. На любую силу найдется еще большая сила. Возможно, у Алексис Ней этот противовес есть?

   Она переехала к Одьену. Семь лет назад Одьен называл мне адрес своего дома. И даже показывал фотографии. Надеюсь, с тех пор он никуда не переехал.

   В гости я отправилась пешком. У предполагаемого дома Одьена я была около десяти вечера. В окнах горел свет, значит, жильцы сейчас дома. Подошла к двери и позвонила в звонок. На мое счастье, открыл Одьен.

   – Мэйю? – он был не то удивлен моим появлением, не то несколько смущен.

   Смущенным я никогда прежде его не видела, потому сделала ставку на удивление.

   – Привет. Извини, что без приглашения, но вчера ты не явился на встречу, так что я пришла к тебе сама.

   – Проходи, – он пропустил меня и запер дверь.

   В коридор вышла женщина с темно-синими волосами, собранными в пучок. На ней был спортивный костюм и передник, а в руке она держала деревянную лопатку.

   – Мэйю Соммервиль?!

   Она знает мое имя? Хотя, здесь нет ничего удивительного.

   – Алексис Ней, полагаю?

   В коридор вышел Айени. Вот уж кого точно я не ожидала здесь увидеть, так это его! Да еще и поддатого! Еще и с бутылкой виски в руке!

   – Познакомьтесь, моя Aisori! – отсалютовал мне бутылкой. – Кинула меня! Снова! – Айени приложился к бутылке, потом выдохнул и вытер губы рукавом рубашки.

   – Хватит пить! – прорычал Одьен. – Поставь виски на место!

   – Отвали! – Айени скрылся за дверями. – Мясо горит! Алексис! Переворачивай быстрее!

   – Мы собирались ужинать, – она натянуто мне улыбнулась. – Присоединитесь?

   – Пожалуй, – я кивнула. – Благодарю.

   – Разуйся, – тихо прошептал Одьен.

   Я уставилась на свои почти не запыленные кроссовки.

   – В смысле?

   – Алексис!!! – кричал Айени. – Горит!!!

   – Иду! – она тоже скрылась.

   – У Алексис пунктик на счет обуви, – пояснил Одьен. – Лучше разуйся.

   – А не то что? Она меня убьет? – я едва не расхохоталась, но все-таки разулась.

   Одьен достал из шкафа тапочки и вручил их мне.

   – Почему вчера ты не пришел? – я отдала ему куртку и обула тапочки.

   – Айени попросил.

   – Ты все просьбы брата удовлетворяешь?

   – Мэйю, – он вздохнул. – Все сложно.

   – Он давно на стакане? – я кивнула в сторону дверей, за которыми скрылись Айени и Алексис.

   – Полбутылки как. Вообще, он редко пьет.

   – Редко, но метко, полагаю. Скажи мне, как твои родители отнеслись к тому, что ты встречаешься с палачом?

   Одьен, казалось, онемел.

   – Восторгу не было предела? – предположила я.

   – Хватит ворковать! – Айени снова вышел в коридор. – Твоя Aisori за стенкой тебе есть готовит! Иди и помоги ей!

   Одьен медленно выдохнул и посмотрел на брата. Кажется, до драки осталось совсем немного.

   – Я могу помочь, – я прошла мимо Одьена, обогнула в дверях Айени и попала на кухню, отгороженную от столовой барной стойкой с рядом стульев.

   Алексис крутилась на кухне, перемещаясь от плиты к умывальнику, холодильнику и обратно.

   – Присаживайтесь! – она указала рукой на стулья у стола. – Кофе, чай, что покрепче?

   – Она не пьет! – отчеканил Айени, выдвинул себе стул и плюхнулся на него вместе с бутылкой.

   – Кофе, – ответила я.

   – Эспрессо, американо, капучино, латте?

   – Американо без сахара. Может, вам помочь?

   – Нет, не нужно. Вы присаживайтесь. Одьен, – Алексис обернулась к нему, застывшему в дверях, – ты не сделаешь Мэйю американо без сахара?

   – Конечно, – он улыбнулся ей настолько плотоядно, что я почувствовала себя очень даже лишней.

   – А мне сыра еще нарежь! – подал голос Айени.

   – Хватит пить! – синхронно рявкнули Алексис и Одьен.

   Айени никак не отреагировал, я же присела на высокий стул за барной стойкой. Пока Одьен запускал свою дорогую кофемашину, Алексис нарезала овощи в салат и пожарила еще один стейк, очевидно, для меня.

   – Вот, – Одьен поставил передо мной чашку с американо.

   Айени он подал чашку с капучино и обменял ее на полупустую бутылку виски.

   – Сейчас будем ужинать! – Алексис понесла тарелку с мясом на обеденный стол.

   Это хорошо. Есть я хотела сильно, а серьезный разговор никто из присутствующих начинать не хотел, хотя сюда я пришла именно поговорить, а не поесть.

   Мы уселись за круглый стол и начали трапезу. Салат, какие-то рулетики из баклажанов с сыром и чесноком, мясо. Рулетики оказались очень вкусными, хотя и жирными. Я съела два и косо поглядывала на оставшиеся три на тарелке.

   – Готовить ты умеешь! – Айени закивал, отодвигая пустую тарелку. – Вкусно! Спасибо!

   – Доедайте рулетики, – Алексис указала рукой на тарелку.

   – Мэйю? – Одьен улыбнулся.

   Я взяла еще один, остальные два забрал Одьен.

   Все поели, Одьен собрал грязную посуду, а Алексис снова предложила мне напитки.

   – Она не пьет! – снова ответил Айени.

   – Красное вино, если можно, – попросила я.

   – Сухое, полусухое?

   – Сухое.

   – Ты же не пьешь?! – обратился ко мне Айени. – Тебе же нельзя пить!

   Я поморщилась. Айени достал из кармана мой первый телефон и с грохотом положил его на стол передо мной.

   – Доктор Ремю все еще надеется, что в этом месяце ты к нему приедешь. Например, в этот четверг, если график не сбился. График не сбился? Нет?

   Вот где сука… Я забрала телефон и сунула его в карман.

   – Это не твое дело.

   – Не-е-ет, – он засмеялся. – Конечно, не мое!

   – В чем дело? – Одьен поставил передо мной бокал с вином. – Что ты сделал? – он повернулся к Айени.

   – Украл мой телефон, – ответила я и пригубила вино. – И залез в него.

   – Надо пароли ставить, дорогая, – Айени пожал плечами. – Мало ли какое чмо сопрет его и проверит, что же ты там себе запланировала в своем календаре!

   – Это не твое дело! – повторила я.

   – Айени, успокойся, пожалуйста, – Алексис подошла к нему и поставила перед ним новую чашку с кофе.

   – А я спокоен, – он смотрел на меня. – Я очень даже спокоен. Ты же пришла в этот дом поговорить? Давай, начинай разговор.

   – Я хочу знать, что здесь происходит.

   – Мы тоже этого хотим, – Алексис присела за стол напротив меня. – Кто-то следил за тобой. Айени сказал, что на тебя даже напали четыре недели назад. Ты знаешь, кто это был?

   – Нет. Лица не разглядела. Запомнила только голос.

   – Что он сказал?

   – «Твоя клятва Возмездия, сука», – я отпила вина.

   – У тебя есть предположения, кто и почему за тобой следил? Почему на тебя напал?

   – Нажила ли я врагов за свою жизнь? – я пожала плечами. – Не исключаю. Тот, кто ко мне пришел, не преследовал цель меня убить. Он хотел поизмываться. И у него это получилось. Когда Карл позвонил и сказал, что Поука нашли мертвым, я подумала, что брата убил тот, кто приходил ко мне. Возможно, так это и было, а возможно, и нет. Айени сказал, что вы напоролись на сеть черной Жатвы, орудующей в округе, и что Поук расследовал ее деятельность.

   – Поук первым забил тревогу два года назад, – ответил Одьен и присел за стол рядом с Алексис.

   Он взял ее за руку и поцеловал ладонь. Никогда не видела, чтобы Одьен проявлял к кому-то знаки внимания, особенно, целовал чью-то ладонь. Хотя, что я вообще о нем знаю?

   – Год назад в С. вернулся Питер Донохью, – продолжал Одьен. – Знакомо имя?

   – Айени мне про него рассказал.

   – Хорошо, – кивнул Одьен. – Этот Питер устроился в газету твоего брата.

   – В вашу газету, в которой работал мой брат, – уточнила я.

   – Пусть так, – Одьен покачал головой. – Питер вел колонку поздравлений и некрологов и спустя три месяца обратился к Поуку со своими предположениями о том, что в нашем округе орудует сеть черной Жатвы. Поук поделился с ним информацией, и вместе они взялись за это дело. Питер обнаружил, что часть преступлений совершается на автомагистрали, ведущей в Т., и начал расследование этих автоаварий с аварии, в которую попали вы с Роуз. «Дело Соммервиль», он так это назвал.

   Я почувствовала дурноту. Потянулась к бокалу с вином, но он оказался пуст. Одьен встал и налил мне еще. Я выпила залпом, и он добавил.

   – Хочешь сказать, что наша авария была подстроена? – наконец, озвучила я свои предположения.

   – Да, Мэйю. Кто-то хотел вас убить и собрать с вас Поток и Истоки, – Одьен вернулся на свое место за столом. – За последние десять лет в округе произошло немало аварий, подобных вашей. Водитель со встречной полосы движения резко сворачивает, сбивает ограждение и врезается в кого-то на другой стороне дороги. Отличие лишь в том, что выживших свидетелей на месте таких аварий не оставалось. А ты выжила, Мэйю. И это показалось Питеру странным. Он начал собирать информацию о тебе.

   – Этот Питер знал, кто я? – спросила и выпила еще вина.

   – Мы этого не знаем, – ответила Алексис. – Питер Донохью упал с высоты полтора месяца назад и на прошлой неделе скончался в нашей больнице, не приходя в сознание. – Скажи, ты что-нибудь помнишь о той аварии? Хоть что-нибудь? Может быть, случайно видела кого-то, стоящего на мосту? Или видела кого-то в другом измерении?

   Я прижала ладонь ко лбу. Вспоминать события семилетней давности было непросто.

   – Честно говоря, с момента аварии я ничего не помню.

   – Скажи, что вы с сестрой делали на той дороге в лесу? – спросил Одьен.

   – Разговаривали, – ответила я.

   – Почему там?

   – Она выбрала то место. Послушай, я не знаю, почему там. Мы поговорили и поехали назад, на трассу. Перед ударом за силуэтом Роуз я увидела машину. Она неслась прямо на нас.

   Картинки выстраивались перед глазами. Я зажмурилась.

   – Ты видела водителя машины? – напирал Одьен. – Видела, как он сбил ограждение?

   – Нет! Я помню только машину в боковом стекле.

   – Мэйю, это очень важно, – настаивал Одьен. – Я понимаю, что тебе трудно это вспоминать, но ты должна постараться.

   – Почему ты приехала на свадьбу? – задала вопрос Алексис.

   Не в бровь, а в глаз, так сказать. Очевидно, Алексис знала, где искать подводные камни. Или Айени уже все им рассказал про мою заблудшую сестру и мой грех?

   – Получила приглашение и приехала, – я выпила еще вина.

   – На свадьбу к Карлу и Поуку ты не приезжала, – вставил Одьен.

   – Мы с ними не были так близки.

   – А с Роуз были? – Айени посмотрел на меня. – Что-то не припомню особой близости между вами. Роуз всем сказала, что тебя на свадьбу приглашать не собирается. И, соответственно, приглашение отправлять тоже.

   – Хочешь грязное белье показать? – я сжала челюсти.

   – Хочу знать, как все было на самом деле. Правду о твоем появлении. Она позвонила тебе? Или отправила сообщение? Что она тебе сказала? Получи ты открытку с приглашением, вряд ли бы примчалась за неделю до свадьбы. Ты бы вообще не приехала, проигнорировав приглашение. Я прав?

   – Прав, – я выпила вина. – Я получила приглашение на свадьбу. Ехать не собиралась. Она позвонила мне сама. Она плакала. Умоляла меня приехать. Она показалась мне напуганной. Сказала, что только я смогу ей помочь. Я поменяла свой график, взяла отгулы и в понедельник уже была в Р.

   – Она объяснила, зачем тебя позвала и что ее так напугало? – спросила Алексис.

   – Она запуталась, – я глотнула вина. – Обычный предсвадебный психоз.

   – Необычный, – ответил Айени. – Роуз вляпалась, и мы с тобой об этом знаем, – он посмотрел на меня.

   – Не надо, – я покачала головой.

   – У Роуз был любовник, – озвучил Айени, и я отвернулась. – Она забеременела от него. Чтобы не выходить за меня замуж, но поиметь от меня денег, она вызвала Мэйю. Роуз знала, что к Мэйю я испытываю определенную слабость. И собиралась это использовать.

   Одьен и Алексис переглянулись и уставились на Айени.

   – И ты все знал, но молчал?! – возмутился Одьен. – Любовник? Не твой ребенок? Господи, Айени!

   – Об этом нелегко говорить! – он уставился на брата. – И что бы изменилось, если бы я вам все рассказал? Вы бы погладили бы меня по голове и посочувствовали? Да в гробу я все это видел! Роуз никогда паинькой не была! Имела все, что хотела, и когда этого хотела! И пользовала меня, потому что я позволял себя использовать! Вот такая дружная семья!

   – Не надо! – повысила тон я.

   – Правду говори! – Айени хлопнул ладонью по столу, и я подпрыгнула на месте. – Хватит ее секреты хранить! О чем вы говорили в том лесу? Рассказывай!

   Я прижала ладонь ко лбу. Одьен налил мне еще вина. Алексис смотрела с сочувствием. Как будто я в нем нуждалась…

   – Она сказала, что у нее отношения с каким-то райотом. Что все серьезно, и она беременна от него. Она хотела отменить свадьбу, но сделать это так, чтобы выставить Айени во всем виноватым. Она попросила меня… – я осеклась.

   – Договаривай, – прошипел Айени.

   – Попросила меня к нему пристать. А потом собиралась нас застукать, – я сделала глоток вина.

   – И ты согласилась? – не поняла Алексис.

   – У меня не было выбора. Роуз поставила условие: либо так, либо прощай должность и карьера.

   – Она собиралась тебя сдать?! – Алексис казалась возмущенной до глубины души.

   – Да, – я кивнула.

   Одьен наклонился ко мне:

   – А почему она была уверена, что у тебя все получится?

   – Роуз утверждала, что Айени в меня влюблен. И что если кто и сможет затащить его в постель, так это я.

   Одьен перевел взгляд на брата:

   – Значит, Роуз на самом деле знала, что ты влюблен в Мэйю?

   – Да об этом все знали! – воскликнул он.

   – Не все, – ответила я.

   Три пары глаз уставились на меня.

   – Я не знала, – искренне ответила и пригубила вина.

   – Ты не знала, – закивал Айени. – Ты не знала?! – он встал. – Да все ты знала!!! – закричал и снова хлопнул по столу.

   – Айени, не надо, – попросила Алексис.

   – Не лезь! – он указал на нее пальцем. – Это не твое дело!

   – Ты в моем доме! – Одьен подорвался с места. – И не смей тыкать в нее пальцем!

   – Сядь и успокойся, – прошипела я.

   – Не указывай, что мне делать! – ревел Айени. – Где виски? Я хочу выпить!

   – Тебе хватит, – ответил Одьен. – Если хочешь, могу еще кофе сделать.

   – Я хочу виски! – отчеканил Айени.

   – Дай ему бутылку, – попросила Алексис.

   Одьен сжал губы в тонкую линию и пошел за бутылкой.

   – На! – поставил ее на стол вместе со стаканом.

   – Спасибо! – Айени плеснул в стакан и выпил.

   – Знала я или нет, уже не важно, – ответила я.

   – Ах, значит уже не важно? – Айени рассмеялся. – Ты мне жизнь испоганила! Я говорю, что люблю тебя, а тебе насрать! Как было насрать на всех вокруг! Всегда! Только ты и твои проблемы имели назначение! Независимая Мэйю!

   – Жизнь себе ты сам испоганил, – ответила я и посмотрела на него. – А я выживала. Как могла. Я была палачом, а ты – хранителем. И будущего у наших с тобой отношений не было! После официального оглашения моего имени, нам в любом случае пришлось бы распрощаться друг с другом.

   – Ты поэтому бросила Уоррена Райта? Потому что у ваших отношений не было будущего?

   – Потому что Уоррен мог узнать обо мне то, чего не должен был знать. Как и ты.

   – Мне было наплевать на Устав, – ответил Айени.

   – Ну, сейчас ты можешь так говорить, – я развела руками. – А девятнадцать лет назад тебя бы убили за эти слова.

   – Мы бы сбежали! – напирал Айени. – Откупились! Мы бы что-нибудь придумали!

   – Нам было по шестнадцать лет, – я покачала головой. – Ничего бы мы не придумали. Кроме того, ты начал встречаться с Роуз. Этим ты и похоронил мою привязанность к тебе.

   – Твою привязанность? – Айени подошел ко мне и наклонился. – Значит теперь выясняется, что у тебя была ко мне привязанность? Что ж ты с Райтом тогда закрутила, раз у тебя привязанность ко мне была?

   Одьен откашлялся. Алексис отвернулась. Они правы. Мы устраиваем личные разборки у них в доме.

   – Извините, – произнесла я.

   – Все нормально, – кивнул Одьен.

   Айени отодвинул стул рядом со мной, присел на него, облокотился о стол и подпер голову рукой. Он внимательно смотрел на меня, давая понять, что собирается слушать и молчать.

   – О том дне, – продолжила я. – Мы поговорили с Роуз, развернулись и поехали назад на трассу. Мы ругались. Точнее, она ругалась. И постоянно отвлекалась от дороги. Я попросила ее притормозить перед выездом, но она не слушала, продолжая перебранку. Мы выехали на трассу и последнее, что я помню, это машину в ветровом окне за ее силуэтом. Машина ехала прямо на нас. Удар. Я очнулась уже в реанимации. Через неделю, – добавила я и допила вино в бокале.

   Айени любезно потянулся за бутылкой и налил мне еще.

   – Я думаю, что я бы не выжила… – я глотнула вина, – если бы не… Если бы не…

   – Если бы не забрала Истоки сестры и ребенка, – закончила мысль Алексис.

   – Но в тебе нет их Истоков, – ответил Айени.

   – За общим свечением трудно разобрать, сколько их на самом деле. А чтобы проверить, нужно практически умереть.

   – А ты и была практически мертвой, когда тебя привезли, – Айени говорил это спокойно, продолжая подпирать голову рукой. – У тебя даже не было сил прыгнуть во второе измерение, чтобы забрать у меня Поток. Я отдал тебе его сам. И когда отдавал, не видел в тебе ничего, кроме одного тающего Истока. Твоего собственного Истока.

   – Хочешь сказать… – прошептала я.

   – Я хотел сказать тебе это еще в больнице. Но ты отказывалась со мной говорить. Ты благодарила за спасение Одьена, который ни хрена тебе не дал, как хранитель. Наоборот, он вырубил меня транквилизатором и поставил вокруг тебя щит, чтобы ты никому не навредила. А потом тебя прооперировал.

   – Одьен сделал то, что должен был, – ответила я. – Он спас мне жизнь. И не важно как.

   – Я тоже спас тебе жизнь, – прошептал Айени. – Но ты благодаришь его. И винишь себя в смерти сестры.

   – Ты хочешь, чтобы я поблагодарила тебя?

   – Нет, – он пожал плечами. – Я сделал это, потому что любил тебя. Я бы умер ради тебя, если бы брат не вырубил. И мне было больно, когда ты смотрела на меня, как на исчадие ада, и рыдала, умоляя уйти. Но мне не нужна благодарность. Мне нужна ты.

   Одьен снова откашлялся.

   – Закройся! – Айени на этот раз указал пальцем на него. – Ты мне мешаешь!

   – Может, нам вообще выйти? – Одьен не скрывал возмущения.

   – Нет, не надо, – я поежилась.

   – Я никогда не спал с Кейдж, – Айени снова вернулся в прежнюю позу. – И Кейдж никогда не встречалась с Одьеном. Она занималась сексом с Гоаре в моем кабинете, когда их застукал Одьен. Вину за его перекошенное лицо повесили на меня.

   Я медленно перевела взгляд на Одьена. Он еле сдерживался, чтобы ничего не ответить.

   – Я никогда не спал с Алексис, – голос Айени звучал очень спокойно. – Я первый раскусил, что Одьен неровно к ней дышит. Я первым понял, что она палач. И что их словно магнитом тянет друг к другу, – Айени повернулся к ним обоим. – Извините, конечно, что пришлось Алексис на вшивость проверить. Но Одьен мой брат, ты ведь понимаешь, да, Алексис?

   – Я все понимаю, – она улыбнулась ему.

   По-доброму. А я в этот момент готова была выколоть ей глаза и подправить улыбку.

   – Я плохой брат? – Айени обратился к Одьену. – Ответь мне, я плохой брат?

   – Ты самый лучший брат, – ответил Одьен и взял Алексис за руку.

   – Видишь? – Айени снова повернулся ко мне лицом. – Я самый лучший брат. Только сын из меня дерьмовый…

   – Айени, давай я тебе кофе сделаю? – предложил Одьен.

   – Не-е-ет. Я не хочу кофе. Я хочу свою Aisori, – он одарил меня таким голодным взглядом своих абсолютно черных глаз, что меня будто окатило волной возбуждения.

   Кажется, я завелась.

   – Мы говорили об аварии, – напомнила я. – И тебе стоит выпить кофе.

   – Ты настаиваешь? – он лукаво улыбнулся одним краешком губ.

   – Рекомендую.

   – М-м-м, – он кивнул. – Одьен, сделаешь мне американо? – Айени продолжал пожирать меня взглядом.

   – Конечно.

   – Мой младший братик. Я за него глотку порву. И за тебя тоже порву. Даже тем, кто дал мне все…

   Я с опаской на него взглянула. Нет… Он не может говорить о своих родителях… Гоаре сказала, что историю знали Дерек, я и она. Но если Гоаре ошиблась? Если Айени тоже знал правду? Он назвал себя дерьмовым сыном… Господи, он все знает?

   – Я тебя пугаю? – произнес тихо.

   – Я была в доме Питера Донохью! – выпалила и посмотрела на Алексис.

   – Мы с Одьеном тоже там были, – она кивнула. – И кое-что нашли.

   – Что вы нашли? – я попыталась сосредоточиться на деле, а не на голодном взгляде Айени.

   – Его инфоблок. Хочешь посмотреть?

   – Да, – я закивала и встала. – Конечно хочу!

   – Твой кофе! – Одьен поставил кружку перед Айени.

   – Спасибо, – недовольно пробурчал тот.

   Алексис включила голопроектор и начала открывать файлы. Она объяснила, что часть файлов созданы шесть лет назад, другая часть за последний год. Новое досье на меня составлено два месяца назад. Смотреть на свои фотографии, сделанные каким-то неизвестным, кто явно за мной следил, было неприятно. Как будто за мной подсмотрели в душе, и теперь я об этом знаю.

   – Новое досье на тебя составлял не Питер, – Алексис указала рукой на даты создания файлов. – В это время он находился в Р. Мы предположили, что он с кем-то работал. Этот кто-то и следил за тобой.

   – Не просто следил, – я подошла к изображению и указала на график дежурств и план-схему больницы. – Он готовился к нападению. Продумывал, где и в какое время я бываю. Ординаторская, консультативный центр, палаты, приемное отделение и оперблок. Здесь только схемы корпуса, где я работала. А в центре восемь корпусов. Вы уверены, что Питер работал с тем, кто на меня копал? Может, он украл эти материалы у кого-то еще?

   – Доподлинно мы этого не знаем, – Алексис открыла другие файлы. – Посмотри на данные по смертности в округе за последние десять лет.

   – Вижу, что дело дрянь. Что там еще есть?

   – Данные по авариям.

   – Открывай.

   Алексис показала документы из архива архиереев, в том числе по нашей с Роуз аварии. Фотографии с места происшествия, протоколы вскрытия.

   Я отвернулась. Вернулась к столу, выпила еще вина и продолжила читать про повреждения своей сестры.

   – Она получила травмы, несовместимые с жизнью, – Алексис подошла и остановилась рядом. – И ты ни в чем не виновата. Вас хотели убить, и ты выжила. Вот и все.

   – Почему не убили меня? – я посмотрела на нее. – Мой Исток стоит дороже всех остальных. Почему меня – выжившего свидетеля – пощадили?

   – Мы думали, возможно, ты знаешь ответ?

   – Нет, я не знаю. Будь я на месте того, кто собирал урожай, себя бы прикончила в первую очередь. Только если… – я посмотрела на Алексис, – цель была не в сборе урожая Жатвы… Если целью было убийство… Второго водителя или…

   – Роуз? – прошептала Алексис. – Ты сказала, что сестра во время вашего разговора по телефону плакала?

   – Мне показалось, что она боится. По-настоящему чего-то боится.

   – А если она вызвала тебя не только для того, чтобы ты расстроила свадьбу? – предположила Алексис.

   – Хотела, чтобы я была рядом и защитила ее от чего-то еще?

   – Вспоминай, что тебе показалось странным в тот день. Почему для такого разговора она отвезла тебя в лес?

   – Она знала, куда едет. Знала эту дорогу, знала, что будет лес. Она не хотела разговаривать в машине, потому привезла меня туда и вышла на улицу. Почему она вышла из машины?

   – Воздухом подышать? – Одьен подошел к Алексис и опустил руки ей на плечи.

   – Она взяла с собой сумочку? – внезапно спросила Алексис.

   – В смысле? – не поняла я. – Нет, мы оставили вещи в машине и просто вышли.

   – У нее была дорогая машина с бортовым компьютером, к которому можно подключать все свои электронные устройства?

   – Да… – протянула я, понимая, куда клонит Алексис. – Думаешь, за ней кто-то следил и мог подслушивать? Поэтому она предпочла поговорить наедине в лесу?

   – Если она подозревала, что за ней следят, то поступила разумно.

   – Покажите мне остальные файлы, – попросила я.

   Айени остановился за моей спиной и опустил ладони мне на плечи. Я не стала их отбрасывать. Тепло, струящееся от его рук по моей спине, согревало холодное тело, и отстраняться от этого тепла я не спешила.

   – Алексис, покажи файлы на «Рейтер-моторс», – голос Айени прозвучал вполне трезво.

   – «Рейтер-моторс»? – я повернула к нему голову.

   – Знакомо название? – спросила Алексис, открывая файлы с какими-то трансакциями.

   – Что это такое?

   – Это «список смертников», который нашел Питер Донохью. Все владельцы счетов, с которых поступали деньги на эти счета Рейтер-Моторс, мертвы. Для каждой жертвы одна и та же сумма, но разная частота взноса: от раза в квартал до раза в год. И у каждой жертвы свой тариф. В этом списке есть восемь палачей, погибших в больнице города Р. за последние два года.

   – Восемь палачей в одной больнице за два года – большая концентрация.

   – Мы предположили, что сеть занимается не только сбором урожая, но и помогает скрываться беглым райотам и палачам.

   – И благодаря тому, что все они у них под колпаком, может кого-то из них убивать, чтобы собрать урожай побогаче, – кивнула я.

   Алексис открыла новый файл – на этот раз со списком сотрудников Рейтер-Моторс и данными на них.

   – Да чтоб меня! – я указала рукой на имя Анданио Отти. – Эта сволочь промышляла сексуальным рабством послушников!

   – Откуда информация? – напрягся Одьен.

   – Доказательств нет! Мне о нем рассказала Мэрил Бижуа, когда мы с ней еще в школе учились. Этот Отти встречался с ее кузиной-послушницей. Кузина расписывала свои сексуальные игры с ним, которые очень напоминали донорство Потока послушником. Этот Отти ее бросил, и она умерла от рака. Кажется, ей было двадцать три года, или меньше… Я рассказала об этом Дереку, но он попросил меня не совать нос в это дело и помалкивать. Сказал, что, если бы это была правда, Отти бы уже повязала служба маршалов. А если он действительно промышляет рабством и все еще остается безнаказанным, значит, это кому-то выгодно. И не нам в это лезть.

   Алексис кивнула:

   – Значит, Отти промышлял рабством вместе со своим кузеном, на которого хотели повесить убийство жены, но в итоге самого убили на сервисной станции.

   – Еще раз и подробнее, если можно, – попросила я.

   – Софи Крейн – жена Йохана Крейна – кузена Отти и соучредителя компании «Рейтер-моторс», – пояснила Алексис. – Софи была послушницей – секс-рабыней своего мужа-райота. Выживала за счет того, что палач оставлял ей Истоки зародышей после неудавшихся беременностей. Крейн избивал жену. После последнего избиения она оказалась в нашей больнице. Она снова была беременна, но на этот раз не от мужа. Она решила сбежать с любовником. В общем, Софи нашли в ее доме с множественными резаными ранами на теле. Успели привезти ее в больницу, где она скончалась. В убийстве подозревали ее мужа – Йохана Крейна. Его объявили в розыск и нашли мертвым в туалете на сервисной станции. Причина смерти – остановка сердца.

   – Палач замел следы, – сделала вывод я.

   – Мы тоже так подумали, – кивнул Айени. – Но не все так просто. Алексис в субботу удалось встретиться с Азали Горном, за которым следил Поук, и поговорить с ним.

   – С тем самым Горном, которого нашли мертвым в субботу?

   – Да, – кивнула Алексис. – Это не я, – она покачала головой. – Его убили уже после того, как мы поговорили.

   – И что Горн тебе сказал?

   – Что у сети черной Жатвы появился «поклонник». Этот «доброжелатель» убил Софи Крейн охотничьим ножом, который украл из машины Йохана Крейна. Когда Крейн нашел жену в доме, он понял, что его хотят подставить, и бросился в бега. Крейн обратился за помощью к своим подельникам, но те не успели помочь. Кто-то убил Йохана Крейна на сервисной станции. Сеть связала убийство четы Крейнов с убийством палача Денни Ориссона из нашей больницы и активно разыскивала виновного.

   – Но Денни Ориссона убила ты, – я внимательно посмотрела на Алексис, и она кивнула. – Значит, Горн не знал, с кем говорит, иначе не выдал бы тебе столько информации.

   – Я представилась подругой Денни, – пожала плечами Алексис.

   – А где вы с Горном встречались?

   – Я подкараулила его у офиса. Сразу после беседы уехала. А вечером выяснилось, что из офиса он так и не ушел.

   – Как думаешь, его убили свои или «доброжелатель»?

   – Я не знаю, – покачала головой она.

   – Вы сказали, что Поук следил за Горном. Но тело брата нашли возле дома Горна, а не возле офиса. Значит, в момент вашей беседы с Горном Поук, скорее всего, был уже мертв.

   – Скорее всего, – кивнула Алексис.

   – Во сколько ты говорила с Горном?

   – Около трех часов дня.

   – И архиереи все еще не вызвали тебя на допрос, как возможного свидетеля?

   – Моя машина засветилась на камерах видеонаблюдения на улице возле офиса. Но архиереи пока ко мне не пришли.

   – Очень интересно, – вздохнула я. – Что еще у вас есть? Что Поук нашел?

   – Поук установил камеры наблюдения возле автомагистрали в точках, где чаще всего происходят происшествия, – Одьен открыл карту автомагистрали и начал показывать, где были установлены камеры. – Поуку удалось получить видеозаписи одной из аварий. Он вычислил машину, в которой мог ехать палач и его подельники. На камеру, установленную в подземном пешеходном переходе, попал и палач, который все это устроил. Алексис случайно его опознала. Уже в больнице. Это и был Денни Ориссон – врач-реаниматолог. Он на нее напал. Мы его убили.

   – Вы уверены, что этот Денни и был тем человеком с видео?

   – Я уверена, – кивнула Алексис. – Я узнала его по подбородку. Это был он. Кроме того, перед смертью он сказал, что Питера Донохью не убили сразу, потому что хотели знать, что ему известно.

   – А записи с камер есть? Их можно просмотреть?

   – Ничего нет, – покачал головой Одьен. – Все записи были у Поука. Он следил за владельцем машины, которую вычислил на дороге. Это и был Азали Горн – сотрудник службы охраны окружающей среды округа Т. Когда нашли Поука, ни гаджетов, ни видеоматериалов в его машине не было.

   – Кто-то изъял камеры, установленные возле трассы, – добавила Алексис. – Мы обыскали все точки. И ничего не нашли. Айени даже в редакцию ездил. Пытался найти в вещах Поука хоть какие-то документы.

   – Ничего нет, – вздохнул Айени.

   – Он мог хранить их у себя дома, – я взглянула на Одьена. – Если поговорить с его женой, возможно, она пустит вас все осмотреть.

   – Ты могла бы… – Алексис осеклась.

   – Нет. Думаю, меня она видеть не захочет. Одьена или Айени может впустить в дом, – я подошла к своему рюкзаку, который оставила у стола. Достала карту памяти из дома Донохью и бросила ее Одьену в руки.

   – Что это? – он покрутил ее между пальцев.

   – Я нашла это в доме Питера, как вы его называете. В термосе с двойным дном.

   – Который был в машине? – оживилась Алексис.

   – Да. Там две колбы. Одна вставлена в другую и завинчивается. Внутри была эта карта.

   Одьен подключил ее к голопорту. Счета и транзакции компании «Рейтер-моторс» появились перед нами.

   – Где же он все это достал? – Алексис изучала движение средств на счетах.

   – Остальные «примочки» были спрятаны под бутафорским дном в багажнике. Фотоаппарат, объективы, и куча всякого барахла, которое я завезла к специалисту. Кстати, разбитый телефон Питера тоже у него. Специалист сказал, что эти приборы используют те, кто занимается кражей информации.

   – Хакеры? – не поняла Алексис.

   – Хакеры-домушники, я бы так выразилась. Там штуки были для отключения сигнализации, для взлома сети и другие профессиональные игрушки. Этот Питер был не просто журналистом. Он занимался шпионажем. Поэтому я и предположила, что файлы с материалами обо мне Питер мог у кого-нибудь украсть, например, у того, кто явно хочет свести со мной какие-то счеты. Я сфотографировала грязь с ковриков в машине Питера. Там примесь белого песка. Белый песок в этом округе есть только в одном месте.

   – На песчаных карьерах, – закончил мысль Айени. – Заброшенный участок, куда особо никто не суется.

   – Те, кто сидели в машине на передних сидениях, были на этих карьерах. Это еще не все, – добавила я.

   – Что еще? – Айени наклонился вперед и заглянул мне в лицо.

   Я достала второй телефон и показала фото Роуз и неизвестного мужчины.

   – Я нашла эту фотографию в фотоальбоме Питера. Думаю, это его старший брат и моя сестра.

   Айени отстранился и внимательно пригляделся к фото.

   – Похоже, это и есть папаша ее ребенка, – он пошел к столу допивать свой кофе.

   Алексис и Одьен замерли над моим телефоном.

   – Я отдала все примочки, копии файлов с карты памяти и это фото специалисту в Т. Он обещал ломануть аккаунт в облаке, к которому могли подключаться «примочки» Питера, скопировать информацию с его разбитого телефона и узнать все о человеке с фотографии и о моей сестре. Завтра в десять вечера я должна забрать результаты в Т. Надеюсь, там будут хоть какие-то ответы.

   – Нам нужна план-схема! – Айени поставил пустую кружку. – Одьен, открывай программу! Будем рисовать!

   Одьен открыл программу и начал водить пальцем по голограмме. «Рейтер-моторс» стрелки вниз: Анданио Отти и Йохан Крейн. От Крейна стрелка к Софи Крейн. Под этой схемой начал рисовать новую. Азали Горн – стрелка – Денни Ориссон. От палача Денни стрелка вверх к Софи и Йохану Крейну и знак вопроса. Стрелка от палача Денни вниз к Питеру Донохью. От Питера Донохью стрелка вправо – брат Донохью? – стрелка Роуз Соммервиль – стрелка Мэйю Соммервиль – стрелка Поук Соммервиль. Стрелка от Питера Донохью влево – вендетта Мэйю? От Поука стрелка к Азали Горну и знак вопроса. В самом низу Одьен написал еще десять имен.

   – Причем здесь они? – я посмотрела на Одьена, потому что в списке были имена братьев Райтов.

   – Четыре архиерея вели расследования о подозрительных авариях на автомагистрали. А парасуицид Питера Донохью расследовал Уоррен Райт.

   – Твою мать, – я отвернулась.

   – Здесь еще два эксперта, проводивших вскрытия погибших, – добавил Одьен. – И два архиерея из отдела по контролю за лицами с высшим метафизическим уровнем, которые курируют наш город и нашу больницу. Когда к нам поступали пациенты-палачи, мы заявляли на них и эти архиереи обещали разобраться. Трое палачей после поданной заявки умерли. Мы перестали доносить на тех, кто поступал после них. И все равно их убивали. Девять палачей, включая Питера Донохью, мертвы. Восемь из них были в «списке смертников» Рейтер-Моторс. Мы предполагаем, что их убил Денни Ориссон. Кроме того, имена этих архиереев и экспертов фигурируют в файлах Питера.

   Я отошла от схемы на несколько шагов, чтобы увидеть всю картину целиком.

   – Почему Питер рыл материалы на Рейтер-моторс? – задала вопрос я. – Почему именно эту компанию он связал с сетью черной Жатвы?

   – Мы пришли к выводу, что кто-то начал расследование дела о смерти Роуз Соммервиль шесть лет назад, – Алексис обвела имя Роуз. – Если Роуз была любовницей старшего брата Питера, возможно, расследование начал вести он. И умер из-за проблем с сердцем около шести лет назад.

   – Вы не говорили, что он мертв! – я подошла к схеме. – Он умер из-за проблем с сердцем?

   – Да.

   – Это многое объясняет, – я закивала. – Скорее всего, брата Питера Донохью убил палач. При этом, Донохью-старший расследовал дело о смерти своей любовницы – Роуз Соммервиль. И обнаружил, что с аварией не все так просто. Он начал собирать информацию и напоролся на сеть черной Жатвы. После этого его убили. Спустя примерно пять лет его брат Питер возобновляет расследование. И его тоже убивают. У нас мало данных. Втянут целый округ. Вряд ли в такой большой сети работал один палач-Денни. Значит, есть и другие палачи.

   – Горн тоже был палачом, – Алексис обвела имена Денни и Горна в кружки.

   – Нужно разделиться, – предложил Айени. – Мы с Мэйю занимаемся Питером Донохью. Вы с Алексис обыскиваете дом Поука и пробуете найти хвосты среди знакомых Денни. И Отти тоже нужно взять под контроль. И проверить контакты всех архиереев и экспертов из списка Питера.

   – Дядя Алексей поможет, – кивнула Алексис. – Завтра мы с Одьеном навестим вдову Поука.

   – А мы с Айени съездим на песчаные карьеры, – я посмотрела на Айени.

   – Так приятно слышать от тебя слово «мы», – он ласково мне улыбнулся. – Повторяй его почаще.

   – Может, еще кофе? – предложила Алексис.

   – Нет, спасибо. Скопируйте себе данные с карты памяти Питера (теперь я тоже стала называть его по имени) и отдайте оригинал мне. Хочу еще покопаться в этих счетах.

   – Конечно, – Одьен скопировал данные и отдал мне карту памяти. – Из тебя получился бы отличный сыщик!

   – Домушник, а не сыщик, – я спрятала карту памяти. – Спасибо за ужин. Все было очень вкусно. И да, приятно было познакомиться, – я протянула руку Алексис и она пожала ее.

   – Мне тоже, Мэйю.

   – Завтра приходи на ужин в шесть, – пригласил Одьен. – Посмотрим, может, будет новая информация.

   – Конечно, – я помахала им рукой. – Провожать не нужно.

   ***

   Глоток свежего воздуха – и мне стало лучше. Я застегнула куртку и поплелась в сторону дома. Айени нагнал меня буквально через минуту. Пристроился рядом.

   – Мама звонила. Сказала, что ты приходила к их дому. А когда она вышла и попросила тебя зайти, ты ничего не ответила и убежала.

   – Я была в наушниках и не слышала.

   – Ясно.

   – Что тебе ясно? – буркнула я.

   – Зачем тебе искусственное оплодотворение?

   Я ускорила шаг.

   – Доктор Ремю оставил тебе кучу сообщений с просьбой ему перезвонить.

   – Это не твое дело.

   – Ты не нашла достойного мужчину и решила выбрать кого-нибудь неизвестного с хорошей родословной и высоким IQ? Или дело в том, что тебе нужен ребенок, но не отец ребенка? Хочешь, чтобы ребенок был только твоим, и никто не имел права вмешиваться в твою с ним жизнь?

   – Было бы неплохо, – ответила я.

   – У меня хорошая родословная и высокий IQ.

   – Сдай анализы, донор, – хмыкнула я. – Мало ли что ты подцепил во время своих рандеву?

   – Во-первых, я лишь бы с кем не спал. Если женщина предлагала поехать к ней после первого же свидания, я вежливо отказывался и больше ей не звонил. Во-вторых, все мои женщины знали, что это только общение и секс. Никаких обещаний и признаний. В-третьих, я всегда предохранялся. В-четвертых, после каждого расставания я сдавал анализы. Последние пришли месяц назад, и я чист, как белый лист.

   – За месяц никого не завалил? – хмыкнула я.

   – Кроме тебя, никого.

   – Ну так сдай анализы, – я поежилась от холода. – Ты же не предохранялся. Вдруг, что подцепил?

   – От твоих клиторальных стимуляторов? – он засмеялся. – Вряд ли.

   – Это ты бардак в доме устроил?

   – Бардак? Нет. Я все аккуратно пересмотрел и, кстати, забрал не только твой телефон, но и твои интимные игрушки.

   – Ты забрал мои стимуляторы? – я даже остановилась. – Вообще-то они дорого стоят!

   Айени обернулся ко мне:

   – Зачем тебе стимуляторы, есть у тебя есть я? Я простимулирую тебя как, как ни один стимулятор не сможет!

   – Между нами больше ничего не будет. Иди, стимулируй кого-нибудь другого! – я пошла дальше.

   – Будет. И ты это знаешь. Ты просто ревнуешь меня и злишься на саму себя, что ревнуешь. А я злюсь на тебя из-за того, что ты выбрала какого-то донора спермы для зачатия!

   – Ты поэтому сегодня напился? – я едва не захохотала.

   – И поэтому тоже. И еще потому, что ты попыталась меня кинуть. У тебя не получится: я заявляю тебе это открыто. Ты моя Aisori, а я твой Desima. Иначе, не было бы такого… …м-м-м… …секса!

   – Секс как секс, – пожала плечами я.

   На этот раз остановился Айени. Я тоже. И даже обернулась к нему.

   – Секс как секс? – переспросил он. – Секс как секс?! – едва не закричал на всю улицу.

   Я отвела взгляд. А что сказать, если сравнить не с чем? Лучше промолчать. Я отвернулась и пошла дальше. Он снова меня нагнал. Молчал, словно обиженный. Странно, ведь до этого не затыкался. С другой стороны, я уязвила его своим замечанием. Он не король секса. Он так… …ничего выдающегося. Я улыбнулась своему злорадству.

   Спустя двадцать минут обоюдного молчания мы дошли до дома Мэрил.

   – Спасибо, что проводил, – я остановилась у крыльца. – Спокойной ночи.

   – Если ты пригласишь меня на чашечку кофе, обещаю, что у тебя будет сказочный секс!

   Я засмеялась его прямолинейности.

   – Обычно это срабатывает?

   – Обычно меня приглашают зайти на кофе и делают минет, не успев его приготовить.

   От отвращения у меня перекосило лицо.

   – Обычный секс – ничего особенного, – он злобно улыбнулся. – Ничего общего с тем, что я испытываю, когда тебя ласкаю, когда плавно вхожу в тебя, а ты от переполняющих эмоций выбрасываешь нас обоих сразу в четвертое измерение. И мы продолжаем это и в четвертом, и в третьем и во втором и, конечно же, в первом измерениях, – он наклонился к моему уху и задевая его губами прошептал: – Признайся, ты ведь уже промокла?

   Я развернулась, подошла к двери, открыла ее и обронила:

   – До завтра.

   Вошла в дом и попыталась закрыть дверь. Не получилось. Он втолкнул меня внутрь. Я зацепилась ногой за разбросанные по полу вещи и едва не упала. Айени подхватил.

   Он включил свет и обомлел.

   – А это что такое? – прошел в гостиную, заглянул на кухню, в ванную, в спальню, в другие комнаты и даже в гараж. – Кто это сделал?

   – После того, как ты вручил мне телефон, я подумала, что ты.

   – Когда я уходил, все было в порядке. У тебя что-нибудь пропало?

   – Телефон и мои игрушки, – я натянуто улыбнулась.

   – Ты даже не проверила! – возмутился он. – И о телефоне, и об игрушках ты не знала!

   – Я не оставила в доме ничего ценного!

   «Кроме карты памяти Питера Донохью», – подумала про себя.

   – Я хочу кофе, – Айени снял куртку, швырнул ее на сломанный диван в гостиной и пошел на кухню. – Твою мать! Они весь кофе рассыпали!

   – Облом! – озвучила я и пошла в спальню.

   Убрала с кровати разбросанные вещи, перестелила белье, разделась и легла спать.

   – Не так быстро! – Айени включил свет.

   – Вали домой, – я спрятала голову под одеялом.

   Судя по шорохам, он раздевался.

   – Двигайся, – он забрался под одеяло. – Мэйю, подвинься, пожалуйста, – серьезным тоном попросил.

   Я пододвинулась и уткнулась носом в другую подушку.

   Он прилип ко мне всем телом сразу. Голый! Господи, как приятно… По спине забегали мурашки, от его ладоней на животе под майкой стало горячо. Он прижался губами к моему уху.

   – Давай начистоту, – прошептал тихо. – Если бы ты не хотела меня здесь видеть, порезала бы, как сегодня утром. Тебе не шестнадцать лет, и даже не семнадцать. Не веди себя, как подросток – тебе не идет. Ты меня хочешь, и я тебя хочу. Более того, я тебя люблю, о чем много раз сообщил тебе за сегодня. И ты тоже меня любишь, поэтому ревнуешь и бесишься. И я бешусь вместе с тобой. Я не могу повернуть время вспять и все исправить. Дерек сказал, что ты его Aisori, и я поверил. И никогда в этом не сомневался, пока ты кое-что не рассказала вчера вечером. И головоломка сложилась. Я знаю, что девушку, с которой он встречался еще в школе, убили. Я знаю, что Дерек обвинял моих родителей в случившемся. Знаю, что он обвинял моих родителей и в покушениях на тебя. Я не дурак, Мэйю. Они могли это сделать, чтобы оградить своих детей от связей, которые противоречили брачным договоренностям. Но еще более логично, если они сделали это, чтобы спасти своих детей от Паствы. Мои родители в ужасе от того, что Одьен нашел свою Aisori. В Алексис их не устраивает абсолютно все. Мать рвет и мечет, пытаясь образумить любимого сыночка. А Одьен впервые в жизни послал родителей на хрен. «Это все ты виноват», – говорят они мне. И делают вид, что передо мной они ни в чем не виноваты. Я долго думал, как их наказать? Как заставить испытать боль, которую испытал мой брат, которую постоянно испытывал я? А потом понял, что главное наказание – это когда их дети знают, какие грехи висят на их родителях. Наказание – это смотреть, как их старшего сына хоронят в закрытом гробу. Как жизнь их второго сына рассыпается на глазах. Как этот сын отдаляется от них, давая понять, что он знает все их секреты. Как они пытаются выдать Гоаре замуж, а та объявляет им о своих отношениях с Кейдж и проваливает многомиллионную сделку. Наказание, это когда последний в семье, самый младший сын, который столько лет был им поддержкой и опорой, посылает их на хрен ради женщины, которая их никак не устраивает. Их дети – самое большое разочарование в жизни. И мы же, их дети, наказываем их за грехи. Я не прошу тебя простить их за содеянное. Я сам их никогда не прощу. Но я не хочу, чтобы месть была якорем, который потянет тебя на дно. Устава райотов и Паствы больше нет. Палачу можно вступать в брак с хранителем и рожать детей. Я не знаю, что будет с нами даже завтра. Но обещаю тебе одно: я не опущу руки, как неоднократно делал на протяжении девятнадцати лет своей жизни. Я буду за тебя бороться. Потому что я люблю тебя, а ты любишь меня. А теперь просто повернись ко мне и поцелуй. Очень хочу, чтобы ты меня поцеловала.

   Шестнадцать лет. Я пытаюсь открыть шкафчик с вещами и мельком смотрю на проходящих мимо новых учеников нашей школы. Взгляд падает на высокого парня с ярко-красными волосами. Он очень красивый. Слишком красивый… Я отворачиваюсь и замок на шкафчике поддается. И вот я вся в краске, а вокруг меня злобный смех. Мне ничего не светит с этим парнем. Красивые не выбирают толстых долбанутых на всю голову девушек. Даже если оказываются сидящими с ними рядом на последнем ряду.

   Я повернулась к Айени и поцеловала. Пальцы заплутали в его волосах. Привкус виски смешался с привкусом вина. Он снял с меня майку, стянул трусики. Неспешно, целуя и смакуя мои губы, кожу на моей шее, ямочки над ключицами, мою грудь, мои соски, рубцы на коже, складки в паху, мой лобок, мой клитор. Он был прав. Он лучше стимулятора. Его дыхание согревало, его пальцы ласкали, его губы целовали, а язык поджигал, и я разгоралась, одаривая его выбросами один за другим.

   Я села и оторвала его от себя. Повалила на спину и забралась на него. Погладила пальцами рельеф мышц на животе, погладила волоски на его груди, поцеловала соски, облизала бьющуюся жилку на шее. Нашла у него ямочку за ушком. Как мою. Такую же, как у меня. Он приподнял меня за бедра и погрузился. Медленно, плавно. Внутри ничего не сжималось. Не нужно было просить расслабиться. Я не двигалась, он двигался подо мной. И от его движений я начала постанывать. Снова выброс и его Поток в ответ. Один обмен. Другой. Третий. Таймер никто не заводил. Я принимала и отдавала, с каждым наполнением себя выдыхая все громче. Я начала двигаться вместо него. Настойчивей, быстрее. Он опрокинул меня на спину и повернул на живот. Развел мои ноги с нова вошел. Я почувствовала его по-другому. В новых точках, в других позах, которые он по свей прихоти то и дело менял. Как будто он показывал мне, как еще можно это делать. А я повиновалась, не имея ни малейшего представления, что почувствую в следующий миг. Он потянулся и поцеловал меня. Язык проник внутрь, обволакивая и лаская. Его Поток облизывал меня, будто морской волной наплывая на все тело сразу и тут же удаляясь, затягивая меня в пучину вместе с собой. Внутри давно догорал фитиль, который он поджег. Волны стали выше, пламя на фитиле ярче. Прыжок в четвертое. Мы не останавливались. Падение в третье. И я все еще чувствовала его движения в себе. Рухнули во второе. Мы как одно целое с двумя Истоками внутри. И я вот-вот взорвусь. Возвращение в первое. Я не хочу взрываться одна. Я хочу вместе с ним. Он перестал меня целовать. Не мог уже. Он двигался, и я двигалась навстречу ему. Наконец, он застонал, а я выплеснула свой Поток, сокращаясь, взрываясь, расходясь волнами вокруг.

   Мы лежали на кровати в спальне дома Мэрил, и он поглаживал пальцами кожу на моем лице. То виски, то брови, то скулы, то щеки. Склонялся и целовал губы, а потом вновь возвращался к изучению моего лица. И мне не хотелось, чтобы это заканчивалось. Чтобы он отрывался от меня и шел в душ. Мне не хотелось, чтобы он уходил от меня.

   В моих глазах застыли слезы. Я не хотела плакать, но сдержаться не смогла. Вся жизнь словно марафон ради самой жизни. Марафон в страхе, что кто-то узнает мой секрет. Марафон в зависти к сестре, в ревности, в презрении к себе самой и своей природе. Я не могла рисковать. Не могла ни с кем спать, ведь Дерек предупредил, что это может плохо для меня кончиться. И вот мне тридцать пять, а признаться Айени в том, что в сексе я вроде как абсолютный ноль, и что классного минета ему не видать, как своих ушей, несмотря на феерический кунилингус… Что надо еще обучающие видео посмотреть, чтобы вообще понять, как этот минет правильно делать нужно. Что я опять хочу его, хочу его и что еще не определилась, какая моя поза самая любимая, и не поняла, какую предпочитает он.

   – Мэйю… – он стал стирать слезы с моих щек. – Ну ты чего? Тебе страшно?

   – Нет.

   – Тебе что-то не понравилось?

   – Мне все понравилось.

   – Тогда, почему ты плачешь?

   – Мне стыдно, – я прижала ладони к лицу и заревела навзрыд.

   – Мэйю, – он обнял меня и начал успокаивать. – Чего ты стыдишься? Того, что занималась со мной любовью?

   – Я неумеха!

   – Ну что ты такое говоришь, – он отнял ладони от моего лица. – Ну, посмотри на меня. Мне с тобой очень хорошо. Мне ни с кем не было так хорошо.

   – Мне тридцать пять лет, а я ничего не умею! Дерек сказал… Дерек сказал, что во время секса я могу попасться. Что это опасно для меня. Мне нельзя! Нельзя! – я начала захлебываться слезами.

   Айени смотрел на меня.

   – А потом осмотры надо было проходить… И я не такая, как все! А мне двадцать три уже было! И я заплатила, чтобы… чтобы врач дефлорацию… под анестезией… сделал… Чтобы как все быть…

   Спустя несколько мгновений молчания он произнес:

   – Теперь все ясно.

   – Так заметно, да?

   – Я про донорское оплодотворение говорю, а ты про что?

   – Ты не должен был читать мою переписку с доктором Рэмю. Вообще не должен был лазить в мой телефон. В мой календарь.

   Он погладил меня по волосам:

   – Ты уехала в неизвестном направлении. И я не знал, вернешься ты сама или придется тебя искать. Кроме того, нужно было узнать, чем ты вообще живешь. Сама бы ты в жизни в таком не призналась. Зато теперь я знаю, что ты хочешь ребенка.

   – Хотела, – я стерла слезы со щек. – Сейчас меня могут убить.

   – Сейчас ты не одна. Я рядом. И если овуляция в этот четверг, давай останемся в четверг дома и сделаем ребенка.

   – Ты так легко об этом говоришь! – возмутилась я.

   – А что здесь сложного? Если бы я хотел предохраняться, я бы предохранялся. Так же, как и ты. Ребенок от тебя… – он улыбнулся. – Три дня назад я о таком и не мечтал. А сейчас ты рядом, обнаженная, – он прикусил мочку моего уха, – соблазняешь меня своими изгибами, и я опять тебя хочу. Девятнадцать лет все было сложно. А теперь все будет очень просто, – он повернул меня на спину и лег сверху. – Мэйю Соммервиль, – он погладил меня по волосам, – я тебя люблю. Всегда любил. Всегда тебя ждал. И секс с тобой самый лучший. Ты выйдешь за меня, Мэйю Соммервиль?

   У меня речь отняло.

   – Да… – подсказал он. – Надо ответить: «Да!»

   – Я тебя люблю, – сказала вместо этого.

   – И? – он легонько коснулся губами моих губ.

   – Да?!

   Он улыбнулся.

   – Да? Уверена?

   – Да, – я улыбнулась ему.

   – Тогда предлагаю заключить союз и посмотреть, что там за пятое измерение такое.

   – А может, любовью займемся? – предложила я.

   – Хорошо. Сначала займемся любовью, а потом заключим союз, – его ладони поползли по моим бедрам.

   – И потом ты все-таки расскажешь мне сказку про Aisori и Desima? – попросила я.

   – Я расскажу тебе все сказки, которые знаю, – он развел мои ноги и вошел.

   – А там будут эротические сцены? – простонала я.

   – Безусловно, – ответил он и поцеловал меня.

   – Это очень больно, – Айени держался рукой за мою грудь. – Черт… Ты как?

   – Нормально, – выдохнула я, ощущая, как боль отпускает.

   – Прыгай в третье. Хочу там все рассмотреть.

   – Сейчас, – я закрыла глаза и прыгнула в третье.

   Мы оказались лежащими в тумане.

   – Туман материи, – Айени начал водить руками.

   – Не пытайся его развеять. Бесполезно, – констатировала я. – Во время боя здесь лучше меньше двигаться. В движении тебя проще заметить.

   – Какое твое любимое оружие? – Айени коснулся моей руки и погладил полупрозрачную оболочку.

   – Иглы.

   – Иглы? Как швейные иглы или хирургические? Иглы животных?

   – Как швейные, – я материализовала иглу и протянула ее ему на ладони. – С нитями.

   – И что можно делать швейными иглами? – он сломал мою иглу, и она рассыпалась, а потом наклонился и поцеловал меня.

   – Убивать, – прошептала ему в губы.

   Он рассмеялся.

   – Еще я плети люблю. Как Дерек. А у тебя какое любимое оружие?

   – Кулаки.

   На этот раз рассмеялась я.

   – Рукопашный бой? Айени, ты шутишь?

   – Нет. Я Дерека в четырнадцать на обе лопатки раскладывал, и никакие плети его не спасали.

   – Надеюсь, ты все же шутишь. Ближние бои – это самый плохой вариант боя во всех измерениях.

   – Хватит меня полоскать, – он подхватил меня за талию и прижал к себе. – Прыгай, лучше, в четвертое.

   – Хорошо.

   Прыжок. Айени отпустил меня, огляделся по сторонам и утвердительно кивнул.

   – Здесь самое главное – это карманы, – он потянул за край материи и исчез.

   – Айени? – позвала я. – Айени!

   – Да не кричи ты так, – возникло его лицо. – Мало ли, кто еще тут бродит кроме нас. Иди лучше ко мне, – он откинул полог кармана.

   Я подошла к нему, и он укрыл нас обоих. Снова наклонился и поцеловал меня.

   – Прыгаем в пятое? – спросил шепотом.

   – Я не знаю, как прыгать в пятое, – прошептала в ответ. – Вообще ничего о нем не знаю.

   – Ну, напрягись. Вложи все силы с какой-нибудь прыжок.

   Я напряглась. Ничего не получилось. Я напряглась еще раз, но вместо того, чтобы прыгнуть куда-то вверх, как мне представлялось, мы с Айени рухнули вниз, сразу в первое. Оказались на кровати в спальне.

   В комнате было относительно темно, хотя, когда мы проснулись в одиннадцать утра, из окон бил яркий солнечный свет. Айени даже выругался по поводу того, что в спальне висит тюль, а не нормальные шторы. Я обвинила во всем Мэрил Бижуа, и Айени согласился с тем, что она перед нами виновата.

   – Что за пыль? – он попытался отмахнуться от нее, но не получилось.

   – Это не пыль, – я села, внимательно разглядывая какие-то мелкие хлопья. – Больше на пепел похоже.

   – Мэйю? – позвал Айени.

   Голос его звучал обеспокоенно.

   – Да, – я все еще разглядывала хлопья.

   – Мэйю, я вижу твой Исток.

   Я прижала ладонь к груди. Действительно, Исток во мне светился и переливался разными цветами. Я обернулась к Айени. У него был такой же Исток.

   – Мы не в первом! – я встала с кровати.

   – Это я уже понял, – он тоже встал и подошел к настенным часам. – Часы стоят.

   – Думаешь, пятое измерение напрямую связано с первым, но взаимосвязь времени, как во втором?

   – Взгляни в зеркало, – он указал на него рукой. – Мы не отражаемся!

   – Вижу, – я подошла ближе к зеркалу. – Чувствую себя вампиром.

   – Вчера ты уплетала рулетики с чесноком. Так что успокойся.

   – А почему ты не ел рулетики? – я открыла дверь и выглянула в коридор.

   – Я пил виски. Еще и чеснок в моем дыхании ты могла не пережить.

   Я прижала ладонь к губам и проверила собственное дыхание. Ничем не пахло.

   – От меня несло чесноком? – я вышла в коридор и заглянула в ванную.

   – Конечно, нет! – Айени остановился за моей спиной и обнял меня.

   – Конечно, да!

   – Ты такая красивая, – он потерся носом о мою щеку.

   – Ты отклонился от темы.

   – И соблазнительная, – поцеловал.

   – Вот растолстею – и тогда посмотрим, что ты скажешь.

   – Ты всегда была красивой. И пухленькой нравилась мне больше, чем болезненно худой.

   – Ну, приехали! – я игриво хлопнула его по плечу.

   – Не переживай, спортивно подтянутой ты радовала глаз не меньше, чем аппетитно воздушной!

   – А ты мастер комплементов, как я посмотрю?

   – Наслаждайся, – он поцеловал меня в шею и сделал вид, будто хочет укусить.

   – Изображаешь вампира?

   – А вдруг на нас чеснок не действует?

   – Кол в сердце действует на всех, – засмеялась я.

   Он прижал ладонь к моему рубцу на груди и погрузил внутрь пальцы.

   – О-о-о!

   – Больно?

   – Нет. Жутко!

   Айени коснулся моего Истока.

   – Он горячий! Потрогай мой! – он убрал руку и встал передо мной.

   Я погрузила пальцы в его грудь и прикоснулась к его Истоку. Он действительно был горячим.

   – Ты права! Выглядит жутковато!

   Я убрала руку:

   – Ну что, выйдем на улицу?

   – Давай!

   Мы открыли дверь дома и взглянули на небо. Оно было затянуто сплошным слоем серых облаков, через которые едва пробивался солнечный свет. На улице хлопьев было больше, чем в доме. Вдруг все вокруг нас начало светиться. Такой яркий свет, что пришлось прикрыть глаза ладонью.

   Мы оказались на пороге дома Мэрил, абсолютно нагие и среди бела дня. Я прикрыла грудь рукой и заскочила в дом. Айени приветливо помахал соседу напротив, который стриг газон и едва не упал, при виде нас.

   – Теперь он расскажет всему городу, что мы эксгибиционисты! – я пошла в ванную, переступая через валяющиеся на полу вещи.

   – Забей ты на него. Мы скажем, что старый Джек совсем из ума выжил. И скорее всего, так подумает и сам Джек!

   – Пятое и первое взаимосвязаны. Переместившись в пятом, мы оказались на пороге дома в первом.

   – Но на это у нас ушло несколько секунд, – радостно произнес Айени. – А мы пробыли там не меньше пяти минут!

   – Я есть хочу! – залезла в ванную.

   – Съездим в город, поедим. И потом нужно будет здесь бардак убрать, пока Мэрил не прознала, во что ты превратила ее дом, – он залез ко мне в ванную.

   – Как думаешь, Алексис и Одьен были в пятом? – я намыливала ему спину.

   – Конечно были! Только молчат! Ну, ничего, мы их на чистую воду выведем.

   – А что за родственники у Алексис?

   – Ее настоящее имя Алена Евстофова.

   Моя рука застыла на его спине.

   – Да-да. Но родителей не выбирают, ты же понимаешь? Ее покровитель – Григорий Носов. Когда Гоаре попыталась выяснить ее настоящее имя, дядя Гриша, как называет его Алексис, позвонил моим родителям и объяснил им популярно, что их ждет, если Ригарды не успокоятся.

   – А почему он ее защищает? Она же вроде как наследница… Мертвая, правда… Должна быть мертвой…

   – Алексис утверждает, что ее бабушка была связана союзом с этим дядей Гришей и потому Носов ей помогает.

   – А что думаешь ты?

   Айени повернулся ко мне лицом и начал намыливать мою грудь. Я закрыла глаза от удовольствия.

   – Я думаю, что есть у дяди Гриши секреты, о которых Алексис не рассказывает нам. Просто так охранять наследницу целой финансовой империи никто не станет, особенно человек, которому эта империя теперь принадлежит. В общем, родственники – это люди Носова. Вроде как они маршалы.

   Я открыла глаза.

   – Маршалы?

   – Да, представь себе. И эти маршалы активно взялись за расследование убийств в округе Т.

   – Они обо мне знают?

   – Мы не говорили им, что ты палач. Главный среди них – это Алексей.

   – Дядя Алексей, – я кивнула.

   – Алексис ему, вроде как, доверяет, но, в то же время, всей правды не рассказывает.

   – Боится, значит.

   – А ты бы не боялась? – Айени намыливал мои ягодицы.

   – Я никогда не встречала маршалов. И честно говоря, не горю желанием с ними встречаться.

   Мой взгляд заскользил вниз, и я прикусила губу.

   – О чем задумалась? – спросил Айени.

   – О твоей эрекции.

   – О ней не надо думать! Ей надо пользоваться!

   – Хочешь, я попробую сделать тебе минет? Он, конечно, будет посредственный, но надо же с чего-то начинать?

   Айени закрыл глаза, повернулся к стене и сделал вид, что бьется о нее лбом.

   – Да что не так! – возмутилась я. – Я же хочу тебе приятно сделать!

   – Господи, женщина, – он прижался лбом к стене, – мне приятно даже от того, что ты об этом думаешь!

   – Может, ты дашь мне какие-нибудь подсказки? Например, как тебе нравится больше всего? Есть же что-то в этом процессе, что тебе нравится больше всего?

   Айени покосился на меня и прохрипел:

   – Никаких подсказок, миз-з-з Мэйю Соммервиль. Практическое занятие будете выполнять самостоятельно!

   – Тогда за итоговую оценку по предмету я ответственности не несу, – я опустилась на колени.

   – Проходной бал за рвение вы уже заработали, – он застонал в голос.

   Меня обдало его Потоком. Так приятно…

   – И претендуете на «отлично»! – едва не взвыл он.

   – Да я, вообще-то, только начала…

   – А я сейчас закончу!

   Я в ответ на это хмыкнула и продолжила его ласкать.

   – Мэйю!!!

   – М-м-м?

   – Иди ко мне! – он протянула ко мне руки.

   – Но?

   – Быстро вставай!!!

   ***

   Всю дорогу к кафе я то и дело поглядывала на Айени, а потом еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Очевидно, рекорд выдержки по моему минету у него пока-что секунд двадцать, не больше.

   – Весело тебе, да? – наконец, спросил он.

   – Немного, – я сжала губы в трубочку.

   – Ну, я над тобой сегодня ночью тоже посмеюсь, – пообещал он.

   – А ты анальный секс когда-нибудь пробовал?

   Айени резко ударил по тормозам и остановился на дороге.

   – Ты собралась все перепробовать? – ему посигналили сзади, и он поехал дальше.

   – Не знаю. Взвешиваю все за и против. Это больно. И потом проблемы с прямой кишкой наверняка будут.

   – Фистинг! – ответил он.

   – А это что такое?

   Он злобно хохотнул:

   – Я тебе покажу!

   – Что-то мне уже не хочется пробовать твой «фистинг»! – я отвернулась к окну.

   – Ну, первый вариант из двух возможных ты уже опробовала. Нареканий не возникло. Остался вариант номер два!

   – Ты меня пугаешь, – призналась я.

   – Судя по твоему рвению познать все новое, тебе и это будет интересно, – он начал посмеиваться.

   Я достала телефон и полезла в сеть.

   – Э, не-е-ет! – он вырвал его у меня из рук. – Никаких подсказок! Голая практика без подготовки!

   – Сворачивай, вон кафе.

   – Вижу, – он свернул и остановился на парковке. – Ты иди первой. Я догоню.

   Я наклонилась к нему и нежно погладила по бедру, испытывая гордость за его эрекцию.

   – Мэйю, иди в кафе. Я сейчас приду.

   – Извини, – я чмокнула его в щеку и вылезла из пикапа.

   ***

   Закусочная «Заходи!» стояла на том же месте, что и при моей юности. Там подавали вкусные молочные коктейли, и я часто покупала их там после уроков. Я вошла в заведение и осмотрелась. За стойкой была моя давняя знакомая. Бони Клайвер. Та самая Бони. Она узнала меня. Я узнала ее.

   – Привет! – я улыбнулась. – У вас обеды подают?

   Бони смотрела на меня и не отвечала.

   – Э-э-эй! – я помахала ей рукой.

   – Соммервиль, – Бони прижала ладонь к груди и стала часто дышать. – Извини. Я как будто призрака увидела.

   Укол не удался. И если Мэрил Бижуа я поверила, то Бони нет. В свои тридцать пять она выглядела потрепанной дивой, которая верила, что обилие тональника и черные жирные стрелки смогут вернуть ей былой лоск.

   – Как жизнь? Как дела? – спросила я.

   – У меня все хорошо. А ты на похороны приехала?

   – Да, – я кивнула.

   – Жаль твоего брата. Что теперь будет с нашей газетой без него?

   – Найдут другого главного редактора, – ответила я.

   – Ты хорошо выглядишь! Подтяжку сделала? – Бони поводила рукой вокруг своего лица.

   – Да нет.

   – Не ври, – она поморщилась. – Выглядишь лучше, чем Роуз перед смертью!

   Бестактность Бони я списала на ее недалекость.

   Дверь за моей спиной открылась и закрылась. И дива-Бони расцвела на глазах.

   – О! Айени! Привет!

   – Привет, Бони!

   Рука Айени по-хозяйски обняла меня за талию и прижала к себе.

   – Ты уже заказала? – прохрипел его бас над ухом.

   – Пока нет, – я улыбнулась ему.

   – Тот столик свободен? – Айени указал на дальний столик у окна.

   Глаза у моей давней «подруги» вылезли из орбит. Она хлопала накладными ресницами и открывала рот, словно рыба. И я поняла, что увидеть меня в обнимку с Айени Ригардом спустя столько лет – самое большое поражение в жизни, которое я бы смогла нанести Бони Клайвер.

   – Да, свободен, – очнулась она.

   Айени улыбнулся и повел меня к столику:

   – Бони, мы будем два капучино, два обеда дня и… клубничный молочный коктейль!

   Я плюхнулась на кожаное красное сидение, Айени слегла подтолкнул меня, и я пододвинулась к окну. Он сел рядом. Нет, не так. Он развалился рядом и забросил руку на спинку диванчика, демонстративно так обнимая меня за плечи.

   – Может, ты не будешь выставлять наши крепкие отношения напоказ? – спросила я.

   Он повернулся ко мне и прошептал на ухо:

   – Буду, – Айени провел носом по моему уху и поцеловал ямочку за ушком. – Особенно перед Бони.

   Мне было приятно это услышать. Внутри разлилось тепло от его слов. Он помнил, как она донимала меня, как издевалась. Это помнила и я.

   Бони подошла к нашему столику и поставила чашки на стол.

   – Может, еще что-нибудь хотите заказать? У нас есть вкусные пироги! С вишней, шоколадом, карамелью, – при этом дива смотрела на меня.

   – Ты хочешь пирог? – Айени взглянул на меня.

   – Нет. Спасибо.

   – Твой отец и Карл обычно всегда обедают здесь вместе. Может, сегодня приедут?

   – Не знаю, – ответила я.

   – Джек, мой парень, сказал, что Карл сегодня вышел на работу. Значит, приедут, – сделала вывод Бони.

   Жопа… Полная…

   – Тогда пообедаем все вместе, – Айени взял меня за руку и ободряюще сжал пальцы.

   Я начала нервно постукивать ногой. Бони развернулась и ушла.

   – Успокойся. Все будет хорошо.

   – Вчера ко мне Карл приходил. Сцену на пороге закатил.

   – Он тебе угрожал? – тут же напрягся Айени.

   – Все его угрозы – детский лепет.

   – Он тебе угрожал?! – повысил тон Айени.

   Кажется, теперь ему пора было успокаиваться.

   – Ко мне и Гоаре вчера приходила.

   Айени покосился на меня и отвернулся.

   – Хотела, чтобы ты былое забыла?

   – Нечто вроде. Еще предупредила держаться от Алексис и ее родственников подальше.

   – Ну, хоть за это ей спасибо.

   К кафе подъехал внедорожник. И из него вышли мой отец и брат. Я вытянулась в струну.

   – Все будет хорошо, – Айени сильнее сжал мою руку.

   Папа вошел в кафе первым и обернулся в нашу сторону. Ему в спину уперся Карл.

   – Здравствуйте! Присаживайтесь к нам! – громко произнес Айени.

   Карл покачал головой и выругался. Папа отвернулся и пошел за другой столик. Карл оставил его одного и подошел к нам.

   – Привет, – поздоровался Айени.

   – Привет, Айени, – взгляд брата упал на наши сомкнутые руки.

   – Уже на работу вышел? – спросил Айени.

   – Да. Работа отвлекает.

   – Ты прав. Как Одри?

   – Держится.

   – Такое нелегко пережить, – согласился Айени.

   – Кому, как ни тебе знать, – Карл откровенно пялился на наши с Айени сцепленные пальцы. – Быстро же ты… – он посмотрел на меня, – сориентировалась...

   – Тебя отец ждет, – ответил Айени.

   Карл развернулся и пошел к отцу.

   К столику подошла Бони. Она принесла две огромных тарелки со стейками и картофелем фри. Есть к этому моменту уже не хотелось.

   – Спасибо, Бони! – поблагодарил Айени.

   – А почему не вместе сели? – спросила она.

   – Ты про коктейль не забыла? – осадил ее Айени.

   – Нет, что ты. Сейчас принесу.

   – Ну, давай.

   Айени пододвинул тарелку мне под нос.

   – Тебе нужно поесть. Чем быстрее все съедим, тем быстрее уйдем.

   Он знал, что нужно сказать. Я взяла вилку и начала есть.

   – Руку мне отдашь? – тихо спросил он.

   – Да, – я отпустила его ладонь. – Извини.

   – Мне приятно, – обронил он и тоже начал есть.

   Когда Бони принесла коктейль, мы уже прикончили обед и выпили кофе. Коктейль явно был лишним.

   – Спасибо, Бони, – Айени передал коктейль мне. – Счет, пожалуйста.

   – Конечно.

   – Выпьешь его за меня? – попросила я.

   – Давай, – Айени достал трубочку и выдул стакан коктейля в несколько глотков.

   Бони принесла счет. Айени расплатился наличкой и оставил щедрые чаевые.

   – Ну что, идем? – он взглянул на меня.

   – Да.

   Мы были уже практически у выхода, когда меня окликнул отец.

   – Мэйю?

   Я медленно выдохнула и подошла к столику, где сидела моя семья. Айени подошел следом. Он пожал папе руку.

   – Зря ты приехала в этот город, – произнес отец. – Лучше бы тебе побыстрее отсюда уехать.

   Я стояла перед отцом, глядя на него глазами, которые наполнялись слезами. И если в четыре года я не понимала, почему отец вдруг взял и перестал меня любить, сейчас я знала точно, почему он меня не любит.

   – У тебя было двое дочерей, папа. И им обеим нужна была семья.

   – Ты была в ответе за сестру! – повысил тон отец.

   – А кто был в ответе за меня? – спросила я.

   Отец молчал. Брат тоже.

   – Вот именно. Никто из вас, – я направилась к выходу.

   – Мистер Соммервиль, Мэйю не виновата…

   – Да что ты знаешь! – раздался возглас отца. – Она не вернет тебе Рози! Она – не Рози!

   – Я не хочу возвращать Рози. Я хочу жить дальше.

   – Когда твои родители узнают, с кем ты связался…

   – Они будут рады, что их сын может быть счастлив, – Айени пошел следом за мной.

   Я подошла к машине, открыла дверь и оперлась на нее. Я дышала.

   – Мэйю, мне очень жаль, – произнес Айени, останавливаясь рядом со мной.

   – Мне тоже, – я медленно вдыхала и выдыхала.

   Убежать от себя непросто. Принять себя еще сложнее. А заставить кого-то любить, прощать, принимать – это то, над чем нет власти. Гибель сестры подвела черту. Она поставила точку в моих и не без того непростых отношениях с семьей. Семья хранит секрет, потому что боится наказания, а не потому что старается меня уберечь. В этом соль. В этом моя боль.

   Айени обнял меня. Просто обнял и стало легче. Я прижалась к нему всем телом, не в силах отпустить.

   – Это их ошибки. Не твои, – прошептал он, целуя мой затылок.

   – С этим тяжело жить.

   – Я знаю. Но рядом со мной хоть немного легче, правда?

   – Да, рядом с тобой легче.

   – Поехали отсюда.

   – Поехали.

   ***

   По автомагистрали к Т. мы проехали съезд на С. и спустя еще километров десять свернули в промышленную зону округа Т., за которой, собственно, и находились песчаные карьеры. Проезжая одно гигантское сооружение за другим, я только успевала читать вывески на предприятиях.

   – «Рейтер-моторс»! – едва не закричала я, указывая на высокие ангары впереди, на которых был логотип компании. – Сбавь скорость, я поснимаю!

   Айени притормозил, а я начала снимать ангары на камеру телефона.

   – Посмотри, сколько там грузовых машин! Наверное, здесь у них какой-то логистический центр.

   – Мэйю, патруль!

   Я взглянула в зеркало заднего вида. Действительно патруль. Нас тормознули.

   – Едем на экскурсию? – Айени покосился на меня.

   – По местам былой славы, – кивнула я.

   Подошел патрульный. Айени опустил стекло.

   – Добрый день. Архиерей третьего уровня, Джон Пайкс, – он показал удостоверение.

   Джон Пайкс был в списке Питера Донохью.

   – Здравствуйте, – улыбнулся Айени. – Причина нашей остановки?

   – Проверка документов.

   Айени передал свои брелоки. Я отдала брелок с документами на машину.

   – Миз-з-зтер Айени Ригард? – архиерей хмыкнул. – Какими судьбами в этих краях, доктор Ригард?

   – Мы с моей спутницей посещаем памятные нашему сердцу места. Она ненадолго приехала к нам погостить, вот решили на песчаные карьеры съездить.

   – Машина зарегистрирована на Мэйю Соммервиль, – патрульный заглянул в окно. – Миз-з-з, это вы?

   – Да, могу предъявить документы.

   – Я должен проверить, ваша ли это машина на самом деле.

   – Конечно, – я передала архиерею свои брелоки. – А вы с Уорреном Райтом знакомы? – спросила я. – И его братом Билли?

   – Это имеет отношение к делу? – он недобро так посмотрел на меня.

   – Ну, я подумала, раз вы архиерей и они тоже архиереи, то, наверное, вы друг друга знаете? Мы с Уорреном учились в одном классе. Доктор Ригард тоже их хорошо знает.

   Архиерей вернул нам брелоки.

   – Территория песчаных карьеров находится под охраной службы экологического контроля. Въезд туда в настоящее время запрещен.

   – Экологи наконец-то занялись карьерами? – я не скрывала своего удивления. – Это, конечно, прекрасно, но, значит, мы не сможем посмотреть на знаменитые белые барханы?

   – Нет, миз-з-з. К сожалению, не сможете. Въезд на территорию только по пропускам.

   – Не расстраивайся, – Айени ободряюще погладил меня по плечу. – Поедем в зоопарк в Т.? Там тоже есть на что посмотреть.

   – Ну, давай тогда в зоопарк!

   – Хорошего дня, миз-зтер Ригард, миз-з-з Соммервиль.

   – И вам хорошего дня, – кивнула я.

   Айени тоже закивал и закрыл окно. Он развернул машину, и мы поехали обратно в сторону автомагистрали.

   – Видел, как он напрягся, когда я заговорила о Райтах? Где знаменитое дружелюбие округа Т.?

   – Согласен, реакция была странной. Уверен, сейчас он звонит Райтам и докладывает о том, что встретил нас здесь.

   – Территория под охраной службы экологического контроля. А Азали Горн, за которым следил Поук, как раз работал в службе охраны окружающей среды. Мы должны узнать, что там творится на этих карьерах. Придется вернуться сюда ночью. И не попасться.

   – Вернемся, не переживай. Куда сейчас едем?

   – В минимаркет. Купим продукты, приберем дом Мэрил, и сходим на ужин к Одьену и Алексис. Может, у них новости какие есть?

   – И я наконец-то отгоню свою машину с парковки минимаркета, – добавил Айени.

   – Ты еще ее не забрал?! Я оставила ключи под козырьком!

   Айени лукаво улыбнулся:

   – Я забрал ключи и закрыл машину.

   – Фу-у-у, – я прижала ладонь к груди.

   – Дорожишь моей малышкой? – он поиграл бровями.

   – Неплохая машина, – я состроила гримасу безразличия.

   – Меняю ее на пикап!

   Я медленно покосилась на него и так же медленно отвела взгляд.

   – Не-е-ет! – пропела и засмеялась.

   – Вот чертовка! – он тоже засмеялся.

   ***

   Мы купили продукты, Айени отогнал машину и вернулся ко мне пешком, мы вместе убрали дом Мэрил и, высунув языки от усталости, явились к шести в дом Одьена.

   Он открыл дверь и сразу же приложил указательный палец к губам.

   – Я не понимаю, как так можно? Мы живем в одном городе, у нас есть телефоны, есть аккаунты, но мы с матерью все равно узнаем о неприятностях, в которые попадают наши дети, самым последними!

   Я узнала его голос. Это голос отца семейства – Джейсона Ригарда.

   – Может, нам уйти? – предложила я.

   – О, нет! – Айени взял меня за руку и повел в дом.

   В гостиной собралась вся семья. Уважаемая мать – Доа Ригард – сидела в кресле в расслабленной позе, отец – Джейсон Ригард – расхаживал взад и вперед перед диваном, на котором виднелись затылки Гоаре и, если я не ошиблась, Кейдж Оусен. Алексис стояла у кофейного столика и разливала чай. Как только мы с Айени вошли, отец замолчал, мать прищурилась, Гоаре и (я оказалась права) Кейдж обернулись к нам. Алексис кивнула и (О, Боже!) опустила глаза.

   – Мэйю Соммервиль! – голос Джейсона Ригарда звучал крайне недоброжелательно. – Ну что ж, мы рады, наконец, тебя видеть!

   Сложилось впечатление, что только ради возможности меня увидеть, они сюда и заявились.

   – Здравствуйте, – кивнула я.

   – Привет всем, – Айени взял меня за руку. – Не ожидали встретить вас здесь.

   Тяжелый взгляд отца Айени упал на наши сцепленные пальцы и поперечная морщина меж бровей мгновенно углубилась. Мать Айени проявила выдержку, и удивление на ее умиротворенном лице никак не отразилось.

   – Мистер Соммервиль оказался прав, – Джейсон закивал, – все напоказ!

   – А у нас нет причин стесняться, – в интонации Айени промелькнул скрежет стали.

   – Она в городе три дня, – Джейсон указал на меня рукой, – а у вас уже нет причин стесняться?!

   – У нас с Мэйю нет, – отрезал Айени.

   Повисла секундная пауза. Джейсон расстегнул пуговицу своего дорого пиджака и присел в кресло рядом с женой.

   – Может, ты предложение руки и сердца уже сделал? – он закинул ногу на ногу и взглянул на Айени.

   – Сделал, и Мэйю ответила согласием.

   Доа Ригард с явным осуждением покачала головой. На щеках Джейсона заиграли желваки.

   – И когда вы собирались нам об этом сообщить? – спросил он.

   – В воскресенье за традиционным семейным обедом, – Айени подвел меня к кофейному столику, принес стул и предложил присесть.

   Я отказываться не стала.

   – Одьен, сделаешь нам кофе? – попросил Айени.

   – Конечно.

   – Что ж, – Джейсон кивнул, – это ваше решение.

   – Совершенно верно! – ответил Айени.

   – Сынок, не надо, – Доа отвернулась.

   – У него всегда есть к нам претензии, – Джейсон пожал плечами. – Пусть выскажется. Мы послушаем.

   – Вы явились в дом к Одьену и вызвали с собой Гоаре и Кейдж ради того, чтобы проверить последние сплетни в округе, или были другие причины для этого семейного совета? – Айени остановился за спинкой моего стула и опустил ладони мне на плечи. – Или хотели обсудить все без нашего с Мэйю присутствия?

   – Айени, сбавь тон, пожалуйста, – попросила Доа.

   – Я его не повышал, мама, чтобы сбавлять!

   – С тобой нельзя нормально разговаривать, – Джейсон поудобней устроился в кресле.

   Алексис начала разносить чашки с чаем.

   – Мэйю, может быть, ты вразумишь своего жениха? – спросил Джейсон. – Научишь его почтительно вести себя с родителями в его тридцать пять лет? Хотя, кого я прошу? – он принял чашку с блюдцем из рук Алексис и поблагодарил ее. – Ты вообще со своими родителями не общаешься. Айени хотя бы иногда на семейные обеды является. Правда, ничего хорошего за этим не следует.

   – Дерек тоже семейные обеды часто пропускал, – ответил Айени и сжал пальцы на моих плечах.

   – Ровняешься на своего покойного брата? – Джейсон сделал глоток чая. – Он погиб из-за собственной глупости! – кажется, внешнее спокойствие отца семейства дало трещину.

   – Он погиб, потому что хотел погибнуть, – ответила я.

   – Да как ты смеешь! – Доа с силой сжала ручку чашки в пальцах.

   – Он знал время удара. Он предложил пойти в кафе, расположенное в старом кирпичном одноэтажном здании. Он выбрал столик у окна, ближе к выходу, хотя до этого всегда предпочитал сидеть в глубине зала. Он сел к окну спиной, а когда я села рядом, попросил пересесть. «Сядь напротив, пожалуйста! Ты загородишь мне вид на двери в туалет». Он постоянно смотрел на часы во время нашего разговора. Я думала, он куда-то спешит по своим делам. Я предложила встретиться позже, но он заверил меня, что времени у него предостаточно. Когда на улице раздался первый удар, он опрокинул стол и прыгнул на меня, загораживая собой. Я пролежала рядом с ним сутки. Это очень долго. Это целая жизнь, прожитая по нескольку раз. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать и все понять. Дерек ведь был архитектором… Он сел к окну спиной, усадив меня ближе к несущей стене здания, которая выдержала удар. Он знал, где я должна сидеть, чтобы выжить.

   – Ты себе это придумала, – произнесла Доа. – Чтобы оправдать его смерть. Чтобы не мучиться чувством вины от того, что твое упрямство загубило нашего сына.

   – Может быть, вы правы, – ответила я. – Но от этого мое чувство вины меньше не стало. А ваше стало больше.

   – И ты этому рада? Нашим страданиям? – Доа хотела встать, но Джейсон жестом осадил ее.

   – Нет, меня это не радует. Но удовлетворение я испытываю. Вот она, – я расстегнула кофту и оттянула воротник майки вниз так, чтобы был виден край моего рубца, – расплата за ваши грехи. И Дерек едва не погиб, защищая меня от тех, кого вы наняли.

   – О чем она говорит? – Одьен замер с двумя кружками кофе возле нас с Айени.

   – Они заказали ее на черном рынке Жатвы, – ответил Айени. – Чтобы убить мою Aisori и отмазать меня от Жатвы Паствы, как убили девушку Дерека, чтобы отмазать его.

   Родители смотрели на Айени, и на их лицах застыл ужас.

   – Это бред, выдуманный твоим братом, – выдавил из себя Джейсон.

   – Он в этот бред верил, – ответил Айени.

   – И ты… – Доа прижала ладонь к груди и стала часто дышать, – столько лет… думаешь… что мы… …убийцы?

   Одьен поставил кружки с кофе на столик и повернулся к родителям:

   – Что вообще здесь происходит? О чем вы все говорите!

   – О том, о чем не принято говорить на воскресных обедах, – прозвучал голос Гоаре.

   – И ты? Ты тоже так думаешь?! – голос Доа дрожал.

   – Мы никого не заказывали!!! – Джейсон подскочил с кресла и снова указал на меня рукой. – Мы тебя не заказывали! Слышишь?! Это были не мы! Если бы мы хотели тебя заказать – тебя бы в любом случае убили! Понимаешь ты это или нет?! Мы защитили тебя! Дерек тебя защитил! И тебя! – рука переместилась на Айени. – Но видеть во всем плохое и считать всех нас виноватыми проще, чем взглянуть правде в глаза и понять, что вы сами во всем виноваты! Вы двое!

   – Тогда почему Дерек думал, что виноваты вы? – заскрипел голос Айени.

   – Потому что он был склонен во всем обвинять нас, как обвиняешь ты. Его Aisori сдал Пастве бывший наставник Дерека. И они убили ее. И убили бы Дерека, если бы мы не вмешались и не выкупили его. Та же участь ждала бы и тебя, продолжи ты тягаться за Мэйю!

   – И Дерек предложил заключить со мной союз, чтобы отвадить от меня Айени, – я продолжала смотреть на Джейсона. – Это стоило Ригардам значительно дешевле выкупа жизни Айени у Паствы райотов, если бы нас с ним вычислили, я права?

   – Дело не в деньгах, – ответил Джейсон. – Думаешь, мы не пытались выкупить жизнь Aisori Дерека? Пытались, но это ничего не изменило. История повторялась на наших глазах, но на этот раз с Айени. Дерек сам предложил взять тебя на обучение и вступить с тобой в союз. И мы хорошо заплатили Пастве, чтобы они отдали тебя нашей семье. Никто из нас не желал тебе смерти. Но реалии были такие, что наш Айени заболел тобой, а ты оказалась палачом. Все, – Джейсон развел руками.

   – А как вы поняли, что я палач? – спросила я. – Почему посчитали увлечение Айени мной чем-то большим, чем буйством гормонов у подростка?

   Ответила Доа Ригард:

   – Когда Айени стал прогуливать занятия и пропадать неизвестно где, мы наняли человека, чтобы за ним следить. Он и сообщил нам, что Айени тягается за тобой, как привязанный. Через нашего человека мы навели справки о тебе и твоей семье. Оказалось, на всех Соммервилей была подписана амнистия от Жатвы. При этом, за последние двадцать лет из вашей семьи никого не забирали. Это означало только то, что Соммервили воспитывают палача. Об остальном нетрудно было догадаться. Тогда я поговорила с Айени и спросила у него напрямую, что происходит? Почему из-за невзрачной девчонки он стал сам на себя не похож?

   – Я ответил, что ты как магнит, который с одной стороны притягивает меня, а с другой отталкивает, – пальцы Айени дрогнули на моих плечах. – Ты игнорировала мое присутствие практически постоянно. Но иногда я замечал, как ты тайком смотришь на меня. Смотришь с обреченностью и болью, как будто знаешь что-то, чего не знаю я. И только я смотрел на тебя в ответ, как ты делала вид, что меня опять не существует. Ты уходила с занятий, и я шел следом за тобой, чтобы понять, чем ты живешь и что так сильно мучит тебя. И не мог понять, потому что ты бесцельно бродила по улицам, допоздна не возвращаясь домой. А потом ты попала в больницу, и меня к тебе не пустили, – Айени сжал пальцы на моих плечах. – Я подумал, что ты умираешь и понял, что, если тебя не станет, я превращусь в такую же тень себя самого, в какую превратился мой брат после того, как его девушку убили. Ты изменилась после своей болезни. Как будто ненависть ко всем вокруг, что дремала в тебе годами, наконец, выплеснулась наружу. Ты как будто источала ее, и это внушало в окружающих страх. И из аутсайдеров ты превратилась в подругу хранителей. А потом и в девушку Уоррена Райта, которого впоследствии бросила ради какого-то райота, которого звали, как моего старшего брата. Когда я узнал, что он и есть твой загадочный любовник, я решил с ним поговорить начистоту. И он рассказал мне сказку. Сказал, что ты его новая Aisori, а он твой Desima. Что жизнь дала ему второй шанс, и он сотрет в порошок любого, кто попробует этот шанс отобрать. И меня – его брата – в том числе. А я все не унимался, все пытался что-то изменить. Я не думал ни о ком, кроме себя. И так заигрался, что сам не заметил, как все дальше и дальше удалялся от тебя. Мы виделись с Дереком в последний раз перед его отъездом к тебе. Я ничего не знал о готовящемся Восстании. Мы с Роуз и Кейдж просто вернулись домой на каникулы. Дерек позвонил мне и попросил с ним встретиться. Он взял с меня слово, что, если с ним что-то случится, я должен буду приглядеть за тобой. Он сказал, что иногда жизнь дает нам второй шанс, и только дураки им не пользуются. Только сейчас я понял, что он прощался со мной и давал наставления, как старший брат.

   – Откуда ты узнал, что Дерек обвинял нас с мамой в нападениях на Мэйю? – спросил Джейсон.

   – Потому что во время той, последней, встречи он сам мне об этом рассказал. Доказательств у него не было. Поставщика услуг черной Жатвы, который принял заказ на Мэйю, убил при задержании архиерей Дэвид Бижуа. Тот самый, которого вы наняли, чтобы следить за мной.

   – Дэвид Бижуа? – переспросила я. – Отец Мэрил Бижуа?

   – Да. После этого убийства дело закрыли, а заказчика так и не нашли.

   – Мы не приказывали Дэвиду Бижуа никого заказывать! – вторил Джейсон Ригард. – И уж тем более, убивать поставщика услуг черной Жатвы!

   – Тогда почему Дерек вас подозревал?! – закричал Айени.

   – Кто порекомендовал вам Дэвида Бижуа для слежки за Айени? – я встала. – Вы тогда только переехали. Никого здесь толком не знали. Кто посоветовал вам обратиться к архиерею Бижуа и предложить ему нелегальную подработку?

   Джейсон и Доа переглянулись.

   – Наставник девушки Дерека, – ответила Доа. – У него были обширные связи среди райотов, и это он, в свое время, помог нам выкупить Дерека у Паствы.

   – Скажите, – я будто нащупала какую-то нить, – этот наставник сам предложил вам выкупить жизнь Дерека у райотов, или вы вышли на него по-другому?

   – Он сам связался с нами и сообщил, что Пастве все известно о связи Дерека и Дженни.

   – Дженни? – я поморщилась.

   – Дженни Стэн – так звали его девушку, – пояснила Доа.

   – История Дженни и Стэна… – прошептала я и обернулась к Айени. – Ты сразу все понял.

   – Да, – кивнул он.

   – Какая история? – спросил Одьен.

   – Не важно, – я подняла указательный палец вверх, чтобы привлечь всеобщее внимание и сосредоточится. – Дерек думал, что вы, его родители, сдали Дженни – его Aisori – райотам.

   – Мне он рассказал эту версию, – подтвердил Айени.

   – И мне, – ответила Гоаре.

   – Подождите! – я покачала пальцем. – Наставник Дженни сам позвонил вам и предложил выкупить вашего сына у Паствы, в то время, как выкупить Дженни было нельзя?

   – Он сказал, что попробует выкупить обоих, но не смог этого устроить, – ответил Джейсон.

   – А вы заплатили деньги за двоих? – не поняла я.

   – Да. Полная предоплата за двоих. Наличными. Мы с Доа собрали сумки с деньгами и передали их Лэнси Куперу – наставнику Дженни.

   – Скажите, мистер Ригард, Дженни забрала служба Жатвы или вы этого доподлинно не знаете?

   – Нам сказали, что ее тело нашли возле школы, – ответил мистер Ригард. – Мы не задавали вопросов ее родителям. Дали денег на похороны и все.

   На этот раз голос подала Алексис:

   – Служба Жатвы не привезла урну с ее прахом к ней домой?

   – Нет, – мистер Ригард вопросительно смотрел на Алексис.

   – А вы когда-нибудь слышали о том, чтобы можно было выкупить кого-нибудь на Жатве? – спросила Алексис. – Уставом Паствы амнистия приговоренных к Жатве не была предусмотрена.

   – Ты хочешь сказать, что Дженни убила не служба Жатвы?

   – Именно это я и хочу сказать, – Алексис посмотрела на Айени. – Тот, кто попадал в список, выбраться из него уже не мог. Это было правило, которое неукоснительно соблюдалось самой службой Жатвы. За нарушение можно было лишиться лицензии и потерять бизнес. А если бы кто-то из служащих рискнул обмануть руководство, его бы вычислила служба внутренней безопасности и жертва, попавшая в список, все равно бы попала на Жатву. И, к слову сказать, даже тех, кого казнили за смертоубийственные статьи, всегда возвращали в урнах их родственникам. Служба Жатвы не только умела убивать. Она умела убивать с достоинством, которого не было у черной Жатвы. Тело подростка не бросили бы возле школы. Его бы забрали и вручили родителям урну.

   – Кому, как ни тебе, знать про легальную Жатву, – вставила Кейдж.

   – Вот именно! – кивнула Алексис. – Кому, как ни мне!

   – Лэнси Купер нас предал? – мистер Ригард сел назад в кресло.

   Его лицо покрылось испариной, он сдвинул узел галстука вниз и расстегнул воротничок рубашки:

   – Мы молчали об этом столько лет… – Доа начала махать рукой перед своим лицом. – Мы потеряли сына… Мы едва не потеряли и второго сына… Господи, Джейсон… Что мы наделали?

   – Где сейчас Лэнси Купер? – спросила я.

   – Он погиб во время Восстания, – ответила Доа.

   – Он вывел вас на Дэвида Бижуа, который следил за Айени и узнал, что я палач, – я снова обернулась к Айени. – Он мог видеть…

   – Что он мог видеть? – спросила Доа.

   – Ничего, мама, – Айени перевел взгляд на нее. – Лэнси Купер вас надул. Он продал свою ученицу Дженни, получил с вас деньги, а потом рекомендовал вам своего знакомого Дэвида Бижуа. Молодые палачи всегда ценились на рынке черной Жатвы, потому их имена официально оглашали только в девятнадцать лет, чтобы обезопасить от возможных неприятностей. Мэйю вычислили потому, что вы наняли Дэвида Бижуа за мной следить. А Бижуа, скорее всего, работал на тот же рынок, что и Лэнси Купер. Поэтому, когда покушения на Мэйю не удались, а Дерек смог выйти на поставщика услуг, Дэвиду Бижуа ничего не оставалось, кроме как убить свидетеля, который мог расколоть всю сеть. Бижуа остался безнаказанным и погиб в прошлом году.

   – Папа, тебе плохо? – Одьен подошел к отцу и присел напротив него.

   Проверил пульс, помог снять ему пиджак и расстегнуть манжеты рубашки. Алексис принесла воды.

   – Ты нас ненавидишь? – Доа с грустью в глазах посмотрела на меня. – Всегда ненавидела?

   – Нет, – я покачала головой. – Я жила своей жизнью, стараясь не вспоминать прошлого. Но, как видно, так просто от него не избавиться. Сеть в округе Т. существует и действует по сей день. Вы пришли сюда сегодня, потому что напуганы. Потому что вчера я стояла напротив вашего дома и не стала с вами говорить, когда вы вышли ко мне. Вы подумали, что я настрою Айени против вас и попытаюсь отомстить за все, в чем обвинял вас Дерек.

   – Мы боимся за своих детей, – ответила Доа. – Мы не знаем, с кем они живут, – она посмотрела на Алексис, – кому делают предложения руки и сердца, – взгляд переместился на меня, – кого убивают в больнице, – она посмотрела на Одьена, – кому отдают Поток, чтобы подлатать дыры в груди, – она взглянула на Кейдж, – какие секреты хранят о нас, их родителях, – она посмотрела на Гоаре, – в чем обвиняют и за что судят. Мы потеряли старшего сына еще до того, как он погиб. Терять остальных детей мы не хотим.

   – Отец, ты как? – спросил Айени.

   – Лучше, – ответил тот. – Думаю, мне просто нужно выпить и расслабиться.

   – Сейчас тебе лучше не пить спиртное, – предупредил Одьен.

   – Расскажите, во что вы влезли, – попросил Джейсон. – Почему в город приехали родственники Алексис и чем они здесь занимаются, кроме того, что наводят о всех Ригардах справки?

   – Они маршалы, – ответила Алексис. – Их задача – раскрутить дело сети черной Жатвы в округе и устранить всех участников.

   – Почему кое-кто о тебе так печется? – Джейсон явно обратился к Алексис. – Ты знаешь, почему?

   – Нет, – ответила она.

   Джейсон кивнул:

   – Надеюсь, ты не врешь. Если с тобой что-то случится, мы все пострадаем.

   – Клятва Возмездия – выше Устава, – произнесла Алексис.

   – Вы заключили союз? – Джейсон взял Одьена за руку. – Ты с ней связан?

   – Да, папа, – Одьен накрыл его ладонь своей.

   Мы с Айени посмотрели друг на друга.

   – А вы? – Джейсон обратился к нам с Айени. – Вы союз заключили?

   – Да, – ответил Айени.

   – Ясно, – вздохнул Джейсон и отпустил руку Одьена. – Теперь у нас четыре всадника апокалипсиса в семье.

   Одьен и Алексис посмотрели на нас. Мы с Айени посмотрели на них.

   – О чем ты говоришь? – скривилась Гоаре.

   – Только помните, что Дженни Стэн это не спасло, – Джейсон встал. – Пойдем, Доа. Наши дети нам все равно ничего не скажут. А я уже очень устал.

   – Мистер Ригард, – я обратилась к нему.

   – Просто Джейсон, Мэйю.

   – Джейсон, скажите, кому вы заплатили, чтобы Дерек смог заключить со мной союз?

   Он поморщился:

   – Руководителю службы контроля за людьми с высшим метафизическим уровнем. Илиму Крейну. Тогда он всем здесь заправлял.

   – У Илима был сын? – спросила я.

   – Да, – закивала Доа. – Йохан. После казни Илима Крейна и его жены во время Восстания, парня к себе на воспитание забрал дядя – Сезан Отти.

   – Анданио Отти – его сын? – спросил Айени.

   – Да. Поговаривали, что Сезан спас свою семью и племянника только потому, что смог откупиться. «Рейтер-моторс» – до сих пор их семейная компания. Сезан, правда, умер. Давно уже, – Доа задумалась. – Лет пятнадцать назад, наверное. А компания отошла Анданио и его кузену Йохану. Йохан ведь тоже умер, – Доа повернулась к Кейдж. – Ты мне рассказывала. И жену свою убил. Это как-то связано с делом о черной Жатве?

   – А кто вас вывел на этого Илима Крейна? – проигнорировав вопрос, спросила Алексис.

   – Лэнси Купер, – закивала Доа, – наставник Дженни. Он устроил нам с ним встречу.

   – А вот и связь, – тихо озвучил Айени. – Папа, скажи, а такие фамилии как Ориссон, Горн, Донохью тебе что-нибудь говорят?

   Джейсон нахмурился:

   – Донохью… Горн… Ориссон…

   – Донохью – это же парень из газеты! – Доа прижала ладонь к плечу Джейсона. – Он вместе с Поуком работал. Ну, младший сын четы Донохью.

   – Это ты всех по именам знаешь, – Джейсон махнул рукой.

   – Донохью были потомственными райотами, – Доа повернулась к нам. – Их казнили на глазах у детей. Старшему было лет девятнадцать тогда, наверное. Он и воспитал брата. Работал в автомастерской, кажется. После расширения прав и свобод райотов, организовал в округе бюро по защите прав райотов, которое, кстати, покойный Крейн и спонсировал. Роберт, старший брат Питера, умер от инфаркта прямо на работе.

   – Когда это было? – спросил Одьен.

   – Сейчас, подожди… – Доа поджала губы, вспоминая. – Где-то через год, как Роуз не стало, – она посмотрела на меня. – После его смерти бюро по правам райотов возглавил Йохан Крейн. А почему вы нас, в основном, о покойниках спрашиваете? Донохью, Крейны…

   – Да ничего, мам, – ответил Одьен.

   – А что с парнем Питера Донохью случилось? – спросила Доа.

   Мы все, как один, уставились на нее.

   – Вы не знали, что Питер Донохью жил с парнем? – Доа, казалось, удивилась нашей неосведомленности. – Весь С. год назад шумел, когда эта парочка вместе вернулась в С. Везде вместе ходили, за руки держались. В наших краях такие отношения никогда не было принято выставлять напоказ, а они не стеснялись.

   – И правильно делали, – буркнула Гоаре.

   – Как его парня звали? – спросил Айени.

   Доа напряглась, вспоминая сплетни.

   – Сара Сэм может знать. Она мне про них и рассказывала. Как же его звали? Послушник. Жил в Р. когда-то. У него еще отец умер. Сел пьяным за руль и ребенка сбил. Помните ту историю? Ну, про ребенка, который чудом выжил?

   – Джером Джонс, – прошептал Айени.

   Я почувствовала, как мои ноги тяжелеют.

   – Точно! – Доа закивала. – Джером Джонс! А сын его Зак. Закари Джонс! Его мама ведь тоже умерла, где-то через год после отца. Бедный мальчик. Вот все и удивились, что спустя столько лет этот Зак из нашего Р. и Питер из С. вернулись вместе как парочка.

   – А где сейчас этот Закари? – спросила я.

   – Понятия не имею. Поэтому я у вас и спросила. А то, что ни имя – то покойники. Питер ведь с собой пытался покончить. От того и умер же. А парень его где? Может, поссорились и Питер поэтому…

   – Может быть, – я закивала. – Несчастная любовь. Такое бывает.

   ***

   Когда родители, Гоаре и Кейдж ушли, я доковыляла до стула и присела на него. Все складывалось. «Твоя клятва Возмездия, сука».

   – Что с тобой? – спросила Алексис, когда я потянулась за чашкой с остывшим кофе.

   – Она устала, – ответил Айени и подал мне чашку.

   – Ты знаешь, что дело не в этом, – я выпила кофе и поморщилась. – Я убила отца этого Закари. И этот Закари, похоже, об этом узнал.

   – Его отца? – Одьен забрал у меня из рук пустую кружку. – Пьяного, который сбил ребенка?

   – Да, – прошептала я.

   – Ты спасла ребенка? – спросила Алексис.

   – Да.

   – Тебя кто-нибудь видел? – продолжала допрос Алексис.

   – Я видел, – признался Айени. – Тогда и понял, что она не послушница, – он наклонился и поцеловал меня в макушку.

   – А поскольку за тобой следил отец Мэрил Бижуа, то он тоже мог меня вычислить и попытаться со своими дружками на мне заработать, – рассуждала я. – Но откуда этот Зак узнал, что я там была? И почему решил отомстить только сейчас, спустя столько лет?

   – Отец Мэрил Бижуа – Дэвид Бижуа – погиб около года назад вместе со своей женой на автомагистрали. Авария, – произнес Айени. – Ничего не напоминает?

   – И его не было в списках Питера, – добавила я.

   – Если он работал на черную Жатву, то вполне мог рассказать о том, что ты сделала, кому-то еще, – кивнул Айени.

   – Прекрасно! – я хлопнула себя по коленям. – Может, мне выйти на улицу и начать спрашивать у прохожих, не в курсе ли они, кого я прикончила за свою жизнь?

   – Их было много? – спросила Алексис.

   – Тех, кого я прикончила? Порядком.

   – Значит, ты опытный боец в измерениях?

   – Знаешь, что главное в боях в измерениях? – я повернулась к ней.

   – Что?

   – Злоба. Как только она начинает тебя переполнять, все… ты просто протягиваешь руку и выдираешь Исток из оболочки, – я сделала хватательный жест и сжала пальцы в кулак.

   – Ты можешь выдернуть Исток из оболочки? – не поняла Алексис.

   – А ты, разве, нет? – удивилась я.

   Айени и Одьен с опаской смотрели на меня.

   – Нет, – Алексис покачала головой. – И я не знала, что кто-то может это сделать.

   – Нас учили, что сила нашего Истока не применима к первому измерению, – объясняла я. – Что мы не можем быть физически более развиты, чем хранители. Еще до знакомства с Дереком я поняла, что это не так. А когда мы с ним познакомились, он стал утверждать, что физическая тренировка моего тела в первом измерении скажется на силе моего Истока, и наоборот. Когда я начала заниматься спортом, стала сильнее во всех остальных измерениях тоже. Вместе с этим возросла и моя сила в первом измерении.

   – Ты можешь согнуть черпак? – спросила Алексис.

   – Черпак? Дай мне ложку, – я протянула руку.

   Алексис все-таки принесла мне черпак. Айени с интересом наблюдал за происходящим. Я взялась за черпак, представила, как Айени занимается сексом с Роуз, и выкрутила металлическую ручку в обратную сторону.

   – Женщина, больше ко мне не подходи, – нервно хохотнул Айени и поднял обе руки вверх. – Ты не предупреждала, что можешь переломать мне все кости!

   – А ты и не спрашивал, – я передала черпак Алексис.

   Она взялась за него и разогнула ручку.

   – Неплохо, – улыбнулась я.

   – Ты знал? – Айени обратился к Одьену.

   – Она совсем недавно научилась это делать, – он пожал плечами. – Я думаю, это влияние нашей связи.

   Я вспомнила, когда впервые ощутила влияние Истока в первом измерении. Это началось после знакомства с Айени.

   Он опустил руки и прищурился:

   – Ты выбила решетку с потолка на физкультуре.

   – Это была случайность.

   – Твоя подача на Роуз после больницы. Тоже случайность? Мы все подумали, что ты хотела ее убить.

   – Не убить, а проучить, – я пожала плечами. – В шкуре Мэрил Бижуа на физкультуре я была много лет подряд. Роуз подавала на меня до тех пор, пока кто-нибудь из других девчонок чудесным образом не отбивал подачу. Это была моя маленькая месть за годы унижения. Ну, и за Мэрил, конечно.

   – Но до нашего знакомства у тебя этих сил не было, – настаивал Айени. – Я прав?

   – Твой хук левой ломает челюсть послушникам, – вставил слово Одьен, обращаясь к Айени. – Про правую руку вообще молчу. Все знают, что в драку с тобой лучше не лезть. И в средней школе ты не был таким сильным.

   Айени вопросительно приподнял бровь.

   – Хочешь сказать, что силу моего удара подарила мне моя Aisori?

   – Нет, – будто подсказку, прошептала Алексис, стоя сбоку. – Н-е-ет…

   – Нет, – согласился Одьен.

   Мы с Алексис понимающе переглянулись и еще более понимающе выдохнули.

   – Вы были в пятом измерении? – напрямую спросил Айени.

   – А вы? – Одьен хитро улыбнулся.

   – Там пасмурно, – ответил Айени.

   – И пыль летает, – добавила Алексис.

   – Хлопья, – уточнила я. – Пыль по размеру должна быть мельче.

   – А ты какие-нибудь способности приобрел? – спросил Одьен.

   – Да нет, вроде, – Айени пожал плечами. – А ты?

   – Смотри! – Одьен выставил перед собой ладонь и направил ее на меня.

   У меня дыхание на вдохе перехватило. Я поняла, что не могу пошевелиться, не могу вдохнуть. Кажется, сейчас мое лицо посинеет, и я потеряю сознание.

   – Что ты делаешь?! – Айени хотел кинуться на Одьена, но он поднял вверх вторую ладонь.

   Это остановило Айени ровно на долю секунды, затем он словно отмахнулся от чего-то, и во время этого взмаха от его руки разошлась волна. Наряду с тем, что я задыхалась, меня еще вместе со стулом подбросило в воздух. Я отлетела к стене и знатно приложилась о нее спиной и головой. Одьена вообще выбросило в коридор. Алексис рухнула на пол вместе с диваном, перед которым стояла. Одно было хорошо – я смогла вдохнуть.

   – Мэйю! – закричал Айени и бросился ко мне, лежащей на полу на обломках стула. – Мэйю!

   – Алексис! – раздался вопль из коридора.

   – Жива! – прокричала она.

   – Ты охренел?! – Одьен влетел назад в гостиную. – Ты мог угробить нас всех!!!

   – Я не знаю, как это вышло! – Айени осматривал мою шишку на затылке. – Ты волны искажения пространства пускаешь, а я выставил щит и обрушил их. Как во втором. Разницы никакой.

   – Разница в том, что мы в первом измерении, а не во втором! – Одьен помог Алексис подняться, достал из холодильника пачку замороженных овощей и приложил к ее ушибленному локтю. – Не корми их, милая, – он обнял ее и погладил по спине. – Они не заслужили.

   – Ты первый начал, – она поцеловала его в щеку. – Поверь, когда ты не можешь вдохнуть, это очень неприятно.

   – Лучше нам эти фокусы никому больше не показывать, – Айени помог мне встать с пола.

   – «Всадники апокалипсиса», – ответил Одьен. – Родители все поняли.

   – Простите, я не хотел, – Айени начал собирать обломки стула.

   – Да брось ты его, – махнул рукой Одьен. – Алексис, что у нас на ужин?

   – То, что ты приготовил, – хмыкнула она.

   – Не смешно, – обиженным тоном ответил Одьен.

   – А мне кажется, что смешно!

   – Одьен, ты не умеешь готовить? – спросила я.

   – Это грех? – он вскинул брови.

   – Знаешь, это очень сексуально, когда мужчина готовит ужин, пока я наблюдаю за ним со стороны, попивая вино.

   – Этот мужчина – я! – с гордостью отметил Айени и похлопал себя по груди.

   Одьен натянул на лицо улыбку и показал брату средний палец. Я засмеялась.

   – Мэйю, сломай ему палец, пожалуйста, – попросил Айени.

   – Сейчас я ему палец сломаю! – отозвалась Алексис.

   – Милая, ну ты чего? – Одьен тут же переместился поближе к ней, словно кот, вымаливающий еду.

   – Накрывай на стол, пока я ужин грею, – устало вздохнула она.

   Кажется, я поняла, в чем дело. Одьен не умел готовить и даже не старался научиться. И он не сделал ей предложения. Пока не сделал… А собирается ли? А мне есть до этого дело? Немного подумав, я поняла, что лезть со своим уставом в чужие отношения не стоит.

   – Вы обыскали дом Поука? – спросил Айени.

   – Да. Ничего не нашли, – Одьен расставлял тарелки. – Его вдова нам помогала вещи перебрать. Жаль ее. А вы осмотрели карьеры?

   – Нас патруль тормознул, – Айени усадил меня за стол и присел рядом. – Архиерей Джон Пайкс.

   – Он из списка, – вставил Одьен.

   – Да, из списка. Проверил документы и сообщил, что карьеры закрыты для посещений экологической службой. Въезд только по пропускам.

   – В охране окружающей среды работал Азали Горн, – Одьен взглянул на меня. – Надо осмотреть карьеры ночью.

   – Мы так и планируем сделать, – кивнул Айени. – Но это еще не все, что мы узнали. Угадайте, чьи склады находятся рядом с карьерами?

   – Рейтер-моторс? – подала голос Алексис.

   – В яблочко! Мэйю записала видео.

   Я достала телефон и запустила видео, показывая Одьену. Алексис тоже подошла посмотреть.

   – Похоже на логистический центр, – она прикусила губу и задумалась о чем-то. – Может, Питер упал где-то в этом месте?

   – Возможно, – согласилась я. – И люди, которые затащили его в багажник машины, были на песчаных карьерах.

   Ужинали мы быстро, потому как Айени приспичило засветло добраться в Т.

   – Мы заберем информацию и позвоним, – Айени кивнул Одьену уже в дверях.

   – Будьте осторожны, – напутствовала Алексис.

   – И куда ты так спешишь? – поинтересовалась я, когда Айени отъехал от дома Одьена.

   – Нужно успеть купить кое-что.

   – Что?

   – Нам нужен дрон и камера ночного видения. Ты же не думаешь, что посреди ночи мы на твоем пикапе, – он сделал акцент на местоимении «твоем», – сможем осмотреть всю территорию карьеров и остаться незамеченными?

   – Да.

   – Что «да»? Нет! Если там круглосуточная охрана, то мы даже на территорию не попадем.

   – Думаешь, дроном так легко управлять?

   – Не сложнее, чем манипулятором роботизированной станции нейроскопа.

   – Не знала, что в вашей больнице есть такой нейроскоп.

   – У нас его нет.

   Я засмеялась.

   – То есть, управлять дроном буду я?

   – Ну, не я же?

   Работа… Я скучала по своей работе. По операционной. По ее запахам, по адреналину, из-за которого можно было стоять на ногах по шесть часов и не замечать этого, по шуткам коллег, по моментам, когда я стягивала с себя перчатки и понимала, что все кончено, что осталось только дождаться пробуждения и узнать результат своей работы: придет в сознание пациент или нет, сможет говорить или нет, будет понимать меня или нет, останется он человеком или от человека не останется ничего… «Элита» – так называли нейрохирургов в моем центре коллеги-специалисты других специализаций. Даже была древняя шутка: «Вопрос: чем отличается нейрохирург от Бога? Ответ: Бог не считает себя нейрохирургом». Тем, кто не работал в нашей специализации, этого не понять. Мы не лучшие, и мы не «элита», и уж тем более, мы не Боги. Просто в нашей специализации ты либо выиграл, либо проиграл. Другого не дано.

   – О чем задумалась? – Айени уже выезжал на автомагистраль.

   – О работе.

   – Скучаешь?

   – Есть немного.

   – Хочешь работать со мной?

   – Я не вернусь в операционную, – вздохнула и прижалась виском к стеклу.

   – Ты можешь работать консультантом и не ходить в операционную.

   – Я буду завидовать тем, кто в нее ходит.

   – У тебя талант, Мэйю. Это не мои слова, а слова коллег, которые с тобой работали. И ты не имеешь права отказываться от этого дара только потому, что какой-то обиженный на жизнь псих напал на тебя и едва не убил.

   – А может, он был прав? Если это был сын пьяного водителя, то я заслуживаю мести.

   – За то, что спасла ребенка, приговорив виновного к высшей мере?

   – У меня не было права никого приговаривать, – вздохнула я.

   – Знаешь, чем врачи отличаются от всех остальных? – Айени мельком на меня взглянул.

   – Чем?

   – В экстремальной ситуации мы принимаем решение и действуем. Правильное это решение или нет – мы узнаем потом. Действие – вот, что главное. Потому что, если мы будем бездействовать в экстремальной ситуации, пациент умрет. Ты спасла ребенка. И поступила правильно. Точка. Сын пьяного водителя вырос и решил, что вправе поквитаться с тобой. Он убил ребенка, которого ты оперировала. Точка. Ты детский нейрохирург. Ты можешь спасти, можешь покалечить, а можешь убить. И идя в операционную ты на самом деле не знаешь, что из трех вариантов ждет тебя. Ты просто делаешь свое дело. Мое мнение: тебе надо вернуться на работу, пойти в операционную и делать свое дело дальше. Точка.

   – Вдохновляющая речь, – ответила я. – Давай лучше о фистинге поговорим.

   – Тебе не удаться сменить тему, – он показал мне свою саркастическую хищную ухмылку.

   – Тогда сделай музыку громче. Хорошая песня звучит, – я закрыла глаза.

   – Мэйю?

   – М-м-м…

   – Я тебя люблю.

   Я улыбнулась его словам.

   – И я тебя.

   – Мэйю?

   – А! – я проснулась.

   Мы въезжали в Т. Я поморгала немного и потянулась.

   – Прости, я отключилась.

   – Ты так мило посапываешь, когда спишь, – он улыбнулся.

   – Не знала, что соплю, и что можно посапывать мило. Айени, это точно любовь, – я кивнула.

   – Женщина, ты язвительна и остра на язык.

   – Ты знал, на что подписался.

   – Смотри, магазин электроники. Паркуемся!

   Мы купили дрон, камеру с функцией ночной видеосъемки, все собрали и подключили на месте, опробовали управление (в соревновании с консультантом магазина я победила), а потом нам напомнили, что лишь бы где дрон запускать нельзя, и людей снимать без разрешения нельзя, и чужую собственность и так далее и тому подобное, пока Айени грубо не прервал консультанта и не сообщил ему, что мы будем использовать игрушку исключительно дома и исключительно во время сексуальных игр. На этом инструктаж был окончен, и нам пожелали приятного вечера.

   Сев в машину, мы поехали дальше.

   – Полдевятого. Может, кофе где попьем? – предложила я.

   – Потом попьем.

   – Куда ты едешь?

   – Потом поймешь.

   Я все поняла спустя десять минут, когда Айени остановил машину на парковке напротив крупного торгового центра.

   – Шоппинга в планах не было! – напомнила строго.

   – Пойдем со мной, – он открыл дверь с моей стороны и взял меня за руку.

   В холле центра Айени быстро изучил расположение магазинов и снова повел меня куда-то.

   – Что ты хочешь купить? – я начинала злиться.

   – Кольцо, – ответил так, как будто за хлебушком зашли.

   – Я за десять минут кольцо не выберу, – призналась честно. – Да и за двадцать тоже.

   – С тебя только примерка. Выбирать буду я.

   Конечно, это все меняло! Ночью мне сделали предложение, которое я в спешке приняла, а сейчас мне быстренько прикупят колечко в ближайшей лавочке, чтобы обозначить серьезные намерения. Я почувствовала себя дешевкой. Я помнила, какое кольцо носила Роуз. Крупный бриллиант трудно было не заметить на ее изящном пальце. Такое кольцо в ювелирных магазинах обычных торговых центров не купишь. Его нужно заказывать и приезжать на примерку.

   Я вырвала ладонь из хвата Айени и остановилась.

   – Нет, – ответила громко и четко.

   – Что «нет»? – он подошел ко мне.

   – Сейчас ты не будешь выбирать мне кольцо. Я не хочу никакого кольца. Не здесь.

   – Пожалуйста, сделай как я прошу, – он попытался взять меня за руки, но я не позволила.

   – Я не дешевка, Айени. Я не дешевка! – я развернулась и пошла назад.

   – Твою мать! – услышала за спиной.

   Я вернулась к машине и поняла, что ключи остались у Айени. Пнула со злости колесо и подперла спиной багажник. Айени подошел ко мне спустя несколько минут.

   – Прости меня, – встал рядом и тоже подпер спиной багажник. – Я не думал, что выбор кольца настолько важен для тебя.

   – А для тебя нет?

   – Для меня это – атрибут. Мишура. Можно носить дорогое кольцо, изменять, беременеть от любовника и шантажировать сестру, чтобы решить свои проблемы. А можно не носить кольца, но быть гораздо ближе, чем кто-либо другой на этом свете.

   – Ты прав, – я кивнула. – Это мишура. И кольца никакого не нужно. Давай, ты сходишь мне за кофе, а потом мы поедем на встречу. Я подожду тебя в машине.

   – Мэйю? – он взял меня за руку. – Прости меня, – повторил сдавленно.

   – Все в порядке, – я даже состроила гримасу безразличия на лице. – Мне капучино с шоколадом. Большой.

   Я вернулась в машину, а Айени пошел за кофе. Я не хотела плакать, но слезы сами собой на глаза навернулись. Я быстро вытерла их и помахала перед лицом руками, чтобы прогнать наваждение. Я не Роуз. Я не заняла ее место. Я Мэйю. Это моя жизнь, не ее.

   Айени вернулся с двумя большими картонными стаканами с кофе. Я поблагодарила его и отвернулась к окну, старательно пряча от его пристального взгляда лицо. Всю дорогу до мастерской я изучала виды за окном и пила свой капучино с шоколадом.

   При нашем появлении в десять вечера приемщик товара заметно напрягся.

   – Он со мной, – я указала на Айени. – Все в порядке.

   – Да вы в заднице, и сами об этом не знаете, – приемщик быстро запер за нами дверь, отключил вывеску и опустил защитные роллеты на окна. – Идите за мной.

   Парень провел нас в подсобку, которая, судя по всему, была его рабочим кабинетом. Вокруг провода, голопроекции и куча электроники, которую я никогда не видела. Приемщик товара сел в кресло (единственное в том помещении) и начал открывать файл за файлом на разных голопроекциях.

   – Начну с фотографий, потому что все взаимосвязано. На одной из них Роберт Донохью. Это он обнимает вашу сестру за талию. Роберт Донохью был автомехаником, который организовал фонд защиты прав райтов округа Т. Интересно, что сам Донохью был в долгах, как в шелках. Дом дважды закладывал, чтобы удержаться на плаву. Восемь лет назад он смог взять кредит на обучение брата. Поручителем последнего кредитования выступила Роуз Соммервиль – ваша покойная сестра. Она же в течение года и погасила все его задолженности. Деньги переводила со своих частных счетов. Но интересно другое: сказочные прибыли от продажи букетов в ее магазине. Крупные поставки цветов ее магазином осуществлялись несколько раз в месяц на протяжении пяти лет разным заказчикам через одну компанию.

   – Рейтер-моторс, – произнес Айени.

   – Да. И деньги там немалые. В общем, типичная схема для отмывания прибыли черной Жатвой. Есть частный заказчик, он оплачивает поставку цветов, Рейтер-моторс покупает цветочки в магазинчике Роуз Соммервиль по баснословной цене и доставляет заказ. Цветы отгружены, налоги уплачены, прибыль поделена. Десять процентов оседало на ее счетах, а остальные девяносто расплывались по цепочкам, концы от которых найти практически невозможно. Таких частных подрядчиков, как «Букеты Роуз», через которые отмывались деньги Рейтер-моторс, в округе еще четверо. Все они последние пять лет работают через Фонд защиты прав райотов округа Т. Схемы у них разные, но все жертвуют девяносто процентов прибыли в Фонд, со счетов которого деньги и уплывают в неизвестность. Из наиболее крупных среди них «Похоронное бюро Гайндер» и сеть сервисных станций семьи Слоу.

   – Твою мать, – вздохнул Айени.

   – Ты их знаешь? – я нахмурилась.

   – Нори Гайндер – дочь Гайндеров – работает у нас помощницей медсестры. Она послушница. Встречается с Ротари Слоу – сынком семьи Слоу. Он райот.

   – В списке так же фигурирует какой-то бар в Р., владелица которого Мэрил Бижуа, – продолжал говорить приемщик товара и показывать на цифры. – И контора в С. по благоустройству территорий, владелец которой некий Ирман Оски.

   – Ирман Оски – райот, – вставил Айени. – Женишок нашей подруги Мэрил.

   – А вы знали, что это не его настоящая фамилия? – спросил приемщик.

   – В смысле?

   – Его родителей казнили во время Восстания в другом округе и ребенка на воспитание взяла к себе семья послушников. И парень сменил фамилию с Купер на Оски.

   – Купер? – переспросил Айени. – Его отец – Лэнси Купер?

   – Вы и без меня все знаете, – вздохнул приемщик.

   – Наставник Дженни… – произнесла я.

   – Дженни? – оживился приемщик. – Этого имени в списках нет.

   – И не будет, – Айени взял меня за руку. – Она мертва.

   Парень отвернулся и снова начал открывать какие-то файлы.

   – В общем, сейчас схема такая: Рейтер-моторс отмывает деньги через эти конторы, которые выступают либо заказчиками, либо поставщиками. Десять процентов они оставляют себе, а остальное отдают в Фонд, который распределяет прибыль. Здесь есть доказательства всего этого. Они все повязаны!

   – А что на счет фотографий парня? – спросила я. – Что вы узнали?

   – А, ну да! На одной из них некий Закари Джонс. Персона интересная, в том смысле, что на него ничего нет. Последнее место регистрации – общежитие при заведении высшей ступени профориентации. Кстати, он учился вместе с Питером Донохью – младшим братом Роберта Донохью. Оба журналисты. Год назад Закари Джонс окончил обучение и испарился. В прямом смысле. Нет ни места новой регистрации, ни счетов, ни карты социального страхования, ни водительских прав, – вообще ничего!

   – Ты можешь скопировать себе все эти данные? – попросила я.

   – Подруга, я на такое не подписывался, – покачал головой парень. – Услугу оказал, на этом все. Забирай примочки и больше мы друг друга не знаем.

   – Мы тебя поняли, – ответил Айени.

   ***

   Вышли из мастерской с картонной коробкой в руках, где были свалены все электронные устройства Питера Донохью.

   – Ты все еще хочешь осмотреть карьеры? – Айени открыл машину.

   – Да. Нужно узнать, что там творится.

   Сели в салон. Айени хотел позвонить Одьену, но я остановила его.

   – Напиши ему сообщение, что с нами все в порядке и мы заночуем в Т. Увидимся завтра. Потом отключи свой телефон и браслет и достань из них батарейки.

   – Думаешь, за нами следят через сеть?

   – Закари Джонс точно следит, – я разобрала свой телефон. – Он работал с Питером, вел слежку за мной и уже год он невидимка. Значит, живет под вымышленным именем. От кого Закари узнал, что я убила его отца?

   – Дэвид Бижуа, который следил за мной, а значит, и за тобой, работал на черную Жатву. Он мог рассказать об этом кому угодно. И Закари, раскручивая с Питером дело о гибели Роберта Донохью, мог получить эту информацию от кого угодно.

   – Он не спас своего любовника, – я взглянула на Айени. – Он позволил ему умереть в больнице.

   – Может быть, все это время он использовал Питера в своих целях, а когда Питер понял, что Закари интересует только месть, они разругались и порвали отношения? Этот Закари может считать тебя одной из них, – справедливо предположил Айени. – Если Роуз отмывала их деньги, то ты тоже могла работать вместе с ними. Господи, Мэйю, он может оказаться двинутым психом, который использовал Питера, чтобы найти убийцу отца через сеть черной Жатвы!

   Айени отправил сообщение Одьену и достал батарейки из телефона и браслета.

   – Нужно спрятать вещи Питера, – кивнула я. – Возить их с собой опасно.

   – Согласен. Оставим их в камере хранения на вокзале.

   – А потом поедем осматривать карьеры.

   ***

   Я смотрела на дорогу перед собой. Трудно было поверить, что Роуз отмывала деньги черной Жатвы на протяжении пяти лет. Кто ее в это втянул? Любовник? Вряд ли, ведь он погиб, пытаясь расследовать ее убийство. Тогда кто привел ее в бизнес? Имя возможного рекрутера я знала. Но, кроме имени, об этом человеке я не знала ничего. Если Роуз работала на сеть, то что же она такого натворила, за что подельники избавились от нее?

   – Нужно будет забрать твои вещи из дома Мэрил, – Айени покосился на меня, когда мы уже выезжали на автомагистраль. – Там оставаться слишком опасно.

   – И куда я перееду? В гостиницу? В родительский дом? Постучусь к брату? А, нет! – я повернулась к нему, – ну, конечно же, я поеду в ваш с Роуз дом! Разложу вещи и завалюсь спать на кровать в какой-нибудь гостевой комнате. Или ты пригласишь меня в вашу спальню? – я прижала ладонь к губам. – Там ведь самая удобная кровать в доме?

   – Прекрати немедленно! – рявкнул он. – Это всего лишь дом! И она в нем больше не живет!

   – Для тебя, может быть, это всего лишь дом. А для меня это – ее дом. И ноги моей там не будет. Я лучше пойду гостиницу к тетушке Ори, которая не умеет держать язык за зубами, чем поеду спать в твой с Роуз дом. А еще лучше, я останусь в доме Мэрил и буду надеяться, что кто-нибудь туда заявится. Потому что это будет повод расспросить его, а потом убить.

   – Ты сейчас просто срываешь на мне злость, – Айени поерзал на сидении. – Это ничего не изменит.

   – А почему ты не зол? Почему?! – я села в пол-оборота. – Она работала на черную Жатву. Она наставила тебе рога и собиралась опозорить тебя перед свадьбой! Использовать, чтобы получить еще больше денег! Где твоя злость на нее! Где она?!

   – Она закопана в тридцать втором ряду на девятом месте, – ответил Айени.

   – Синие розы, да? – я закивала. – Она тебе рога, а ты ей синие розы? Может быть, мой отец прав? Может быть, тебе действительно стоит подумать о том, что я не она, и ее никогда не заменю?

   Айени начал тормозить. Остановил машину на обочине. Вышел и открыл мою дверь. Схватил меня за руку и достал из машины.

   – Подыши воздухом и успокойся!

   Я наотмашь ударила его по щеке. И еще раз. И потом еще.

   – Синие розы! – закричала, что было сил. – Синие розы! Ты не мог видеть один Исток во мне, когда я умирала. Потому что в семнадцать лет, когда ты со своей семейкой соизволил подбросить меня до школы, пока твоя сестрица Кейдж пилила свои ногти и не могла закрыть рот, мне пробили грудь во втором измерении! И когда я вылезла из твоей машины, жить мне оставалось минут пять! Я уводила палача за собой! Уводила подальше от Роуз, от тебя, от Одьена и даже от Кейдж! И спаслась я только потому, что выдрала из груди напавшего палача Исток и забрала его себе. Так что не надо рассказывать, что в моей груди бьется только один Исток! Их минимум два, скрытых за общим свечением! И не надо убеждать меня в том, что я не добила Роуз и ее ребенка! Потому что ты знаешь правду!!! Ты знаешь, сколько во мне Истоков на самом деле!!! Сколько?! – я толкнула его в грудь. – Сколько!!! Говори, сколько их!!!

   – Пять, – сдавленно произнес он.

   Я отступила от него на шаг назад. Потом еще на один шаг.

   – Пять? – прижала ладонь в груди. – Их было пять? Водитель из другой машины тоже во мне? А теперь еще и семилетний ребенок, которого я убила на операционном столе? Сейчас во мне шесть Истоков? – я отвернулась. – Как думаешь, что хуже? Отмывать деньги от убийств или использовать пять чужих душ, чтобы подпитывать свою и жить дальше?

   – Я приносил ей каждый год цветы, потому что считал себя виноватым в том, что она там закопана. Я решил, что если не нужен тебе, то Роуз вполне сможет тебя заменить. И она об этом знала. Поэтому появились любовник и ребенок от него. Поэтому вы с ней оказались в одной машине. Поэтому она мертва, а ты жива. И даже тех Истоков, которые ты забрала, тебе не хватило. Травмы, несовместимые с жизнью, получили вы обе. Остальное судьба. Я бы хотел умереть в тот день. Честно. Отдать за тебя жизнь было очень просто. А продолжать жить со всем, что я натворил, очень тяжело. Поэтому синие розы, Мэйю. Что бы Роуз не натворила, во что бы не вляпалась, есть кое-что, за что я всегда буду ей благодарен. За два Истока, которые бьются в тебе. Мы не выбираем, кем нам родиться. Но если судьба сделала тебя палачом, имей мужество быть им. Это не каждому дано. И не каждый сможет нести такое бремя на себе. Ты – можешь. Никто на самом деле не знает, что такое Исток. Есть в нем душа, или это просто батарейка, которая подпитывает оболочку. Да, теперь у тебя их шесть вместо одного. Смирись с этим. Ты палач и можешь не только убивать, но и спасать. Живи, чтобы спасать. Сдаться и проиграть всегда успеешь.

   Я сошла с обочины и присела на землю. Мне нечего было ответить. И нечего сказать. Я вглядывалась во тьму, скрытую за деревьями вдалеке. Внутри стало пусто. Наверное, Айени прав, и я все еще сижу в той машине. И Рози рядом со мной. Пора отпустить ее. Пора отойти от стола, на котором я сама себя оперирую, и снять перчатки. Ведь я просто выиграла, а не проиграла. И среднего результата быть не могло.

   Айени сел рядом со мной и обнял. Я опустила голову ему на плечо и закрыла глаза.

   – Так бы и сидел здесь до рассвета вместе с тобой, – произнес тихо.

   – Да, – прошептала я.

   – Никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя. Что все сделаю для тебя и все отдам.

   – Не буду, – я прижала ладонь к его груди. – Прости меня.

   – И ты меня, – он потерся носом о мою щеку и поцеловал.

   – Не могу поверить, что Роуз работала с ними. Что Мэрил работает на них. Что Уоррен Райт и его брат тоже в списках. Зачем? Неужели жажда наживы может быть настолько беспринципной? Или они вошли в сеть, потому что были вынуждены это сделать?

   – На эти вопросы нам еще предстоит найти ответы.

   – Тогда давай искать. И начнем с осмотра песчаных карьеров.

   ***

   Спустя сорок минут мы добрались до того места, где нас остановил патруль. Айени ехал медленно и с выключенными фарами. Проехали хорошо освещенный логистический центр «Рейтер-моторс», и прямо за ним свернули на дорогу к карьерам. Через километр остановились перед высоким ограждением с автоматическими воротами. На воротах висел большой плакат, надпись на котором я не смогла прочесть, так как было слишком темно. Айени съехал с дороги и остановился в каких-то зарослях. Мы вышли из машины, достали наш дрон из багажника и запустили его. Сами устроились в салоне машины, наблюдая за картинкой через специальный проектор.

   – Возьми выше, – командовал Айени. – Надо общую картину увидеть.

   – Пока кроме гор песка я ничего не вижу.

   – Смотри, – он указал пальцем на проекцию, – это дорога. Видишь, она петляет между барханами. Лети над ней. Посмотрим, куда она ведет.

   Я взяла курс над дорогой.

   – Она хорошо изъезжена, значит, ей постоянно пользуются, – Айени присматривался к следам от колес. – И там грузовые машины ездят. Видишь, какие большие следы от протекторов шин?

   Дрон вылетел на какую-то ровную площадку и изображение с камеры ночного видения начало бликовать.

   – Там светло! – сделала вывод я и подняла дрон выше. – Это какой-то въезд в ангар, или что?

   Площадка с одной стороны была освещена огнями, и эти огни уходили вглубь одного из барханов.

   Айени переключил камеру с ночного режима на дневной.

   – Лети туда. Посмотрим, что внутри.

   Я повела дрон к этому въезду, когда мы с Айени заметили на голограмме двоих мужчин в военной форме и с оружием на бедрах. Они выходили наружу.

   – Дрон тихий, – вздохнула я, – может, не заметят?

   – Подожди, не залетай внутрь. Повиси здесь, над входом.

   Мужчины вышли и остановились. Оба смеялись и оба закурили.

   – Жди, – командовал Айени, – посмотрим, что дальше будет.

   А дальше со стороны дороги сбоку от нас мы услышали слабый гул двигателя. Айени быстро отключил голопроектор, чтобы свет от него не заметили в темноте. Я продолжала удерживать джойстик, которым управляла дроном, в одном положении.

   Мы увидели свет фар. К воротам подъехал длинный грузовой автомобиль. Он остановился, подождал немного и ворота открылись. Грузовик проехал и ворота закрылись. Когда свет его фар скрылся за песчаными насыпями, Айени снова включил голопроектор. Двое мужчин в униформе продолжали разговаривать и курить. Спустя несколько минут к ним подъехал грузовик. Один из мужчин помахал рукой водителю, что, мол, проезжай. Грузовик скрылся в бархане. Мужчины докурили, но со своих мест не ушли.

   – Думаешь, у них там какой-то ангар спрятан под насыпью из песка? – спросила я.

   – Если туда въехала фура, то ангар очень большой.

   И только он это сказал, как мы увидели трех женщин, выбегающих наружу. Молодые девушки в грязных джинсах и кофтах. Охранники бросились им наперерез. Повалили двоих, а третья пустилась бежать дальше, пока спустя метров десять просто не упала. К мужчинам вышли еще двое охранников в такой же военной форме, забрали женщин и повели их внутрь. Один из двоих подошел к неподвижно лежащей девушке, поднял ее на руки и понес назад.

   – Скажи, что это не то, о чем я думаю, – сдавленно прошептала я.

   – Боюсь, это именно то, о чем мы оба думаем. Видела этих женщин? Одна из них азиатка и две славянской внешности. Скорее всего, здесь у них перевалочный пункт, куда привозят женщин для последующей передачи заказчикам в секс-рабство. Другого объяснения тому, что мы увидели, у меня нет.

   – И там сейчас находится райот или палач, который сбил с ног третью женщину.

   – Не вздумай прыгать, – предупредил Айени.

   – Мы можем попробовать подглядеть из четвертого измерения, – настаивала я.

   – И можем попасться. Запись с дрона мы сделали. Возвращай его сюда и поехали отсюда.

   ***

   Мы вернулись в Р. и сразу же поехали к Одьену. Как оказалось, они с Алексис еще не легли спать.

   Айени забрал дрон из багажника и вручил его брату.

   – Что вы выяснили? – Алексис переминалась с ноги на ногу в коридоре.

   – Мы можем у вас переночевать? – Айени взглянул на Одьена.

   – Конечно. Выбирай любую из гостевых, – он понес дрон в гостиную.

   – Да не молчите же вы! – не выдержала Алексис. – Говорите, что выяснили!

   – Моя сестра отмывала деньги черной Жатвы, – произнесла я. – И не только Жатвы…

   – Я хочу выпить, – Айени пошел на кухню искать алкоголь.

   – Они занимаются секс-рабством, – я подошла к Алексис. – Мы видели трех женщин, которые пытались убежать. Двоих сбили с ног охранники, а третья упала сама. Босые… В джинсах и каких-то тонких кофтах. Одежда на всех одинаковая, как будто им специально купили эту... …униформу…

   – Черная кофта под горло и синие джинсы свободного кроя с высокой посадкой, – произнесла Алексис и коснулась моей руки. – Босая…

   – Все трое… …такие, – ответила я.

   – «Неизвестная в первый рабочий день», – Алексис повернула голову к Одьену, застывшему в гостиной. – Так я ее назвала.

   – Сбитая парнем-райотом на автомагистрали, – Одьен перевел взгляд на меня. – Бросилась ему под колеса. Она поступила босой? – Одьен обратился к Алексис.

   – Да, – она кивнула. – Я подумала, что ее обувь слетела с ног в момент столкновения. Но носков не было… Наспех обулась… Бежала куда-то… Господи, – она прижала ладонь к губам. – Я не подумала о том, что она убегала от кого-то… Я вообще о ней не думала… Хотела спасти, чтобы парню тяжкие телесные повесили, а не убийство…

   Я вцепилась Алексис в плечи:

   – Архиереи допрашивали тебя? Они установили ее личность?

   – Нет, – Одьен подошел к нам и мягко убрал мои руки с плеч Алексис. – Но документы из нашей базы данных запрашивали, – он обнял ее и увел в гостиную.

   Усадил в кресло. Принес ей стакан воды и подождал, пока она все выпьет.

   – Пора пополнять нашу схему, – Айени вложил мне в руку бокал с вином и подвел к стулу. – Мэйю, ты слышишь меня?

   Я поставила бокал на стол и присела.

   – Среди них есть палачи, райоты, хранители и послушники, – произнесла я. – Они объединены родственными связями, живут в этом округе, прекрасно друг друга знают и годами убивают, продают и покупают людей. Для того, чтобы организовать такую сеть мало иметь одни только деньги. Нужны связи, контакты, информация. Кто на момент Восстания владел информацией о не оглашенных палачах в округе? Кто не был настолько высокопоставленным чиновником, чтобы не попасть в списки казненных? Кому за сотрудничество могли сохранить жизнь? Кто был вхож в семьи послушников, воспитывающих палачей, хранителей, райотов? Кто мог привести мою сестру в эту сеть? Заставить ее сотрудничать с ними?

   – Наставник, – произнесла Алексис, глядя на меня. – Где твой наставник, Мэйю? Он жив?

   – Не знаю, – я пожала плечами. – Я думала, что он мертв, потому что после Восстания ничего о нем не слышала. Но он может быть жив. И мою сестру он хорошо знал.

   – Имя? – Алексис смотрела на меня.

   – Альфред. Фамилии я никогда не знала. Да и имя, думаю, ненастоящее. Возможно, ваши родители знают, кто он такой? – я взглянула на Айени и Одьена.

   – Утром у них спросим, – кивнул Айени.

   – Есть как минимум четыре семьи, отмывающих деньги с Жатвы и всех остальных делишек Рейтер-моторс, – продолжала говорить я. – Слоу – держат сеть сервисных станций. Гайндер – похоронное бюро. Бижуа – бар в Р. И Оски – служба благоустройства в С. Начнем с Оски. Ирман Оски – приемный сын в семье послушников. Сам райот. Настоящая фамилия Купер. Отец – Лэнси Купер, тот самый Купер, который предложил Ригардам выкупить Дженни и Дерека, взял деньги и сдал Дженни черной Жатве. Лэнси Купер был знаком с Дэвидом Бижуа. Дэвид Бижуа сотрудничал с черной Жатвой. Мэрил Бижуа – его дочь-послушница. Выкупила бар в Р. и отмывает деньги. В настоящее время встречается с Ирманом Оски. Оски и Бижуа связали, – я выпила несколько глотков вина. – Дальше Гайндер и Слоу. Что вы о них знаете?

   – Слоу – потомственные райоты, – ответил Айени. – Держат сеть сервисных станций и, как оказалось, отмывают деньги Рейтер-моторс. Их сынок, Ротари Слоу, встречается с послушницей Нори Гайндер, родители которой держат сеть филиалов похоронного бюро. Нори работает в нашей больнице в оперблоке помощницей медсестры. Родители отмывают деньги Рейтер-моторс. Если Бижуа и Оски изначально были связаны с сетью черной Жатвы, то каким образом Слоу и Гайндер туда попали, неизвестно.

   – Если в их семьях были беглые палачи или райоты, их могли начать шантажировать, – предположила я. – Или они тоже всегда были связаны с этим бизнесом.

   – Знаешь, что странно? – Айени обратился ко мне. – Роуз отмывала деньги в течение пяти лет, пока не погибла. Магазинчик цветов был закрыт и ее бизнес пропал. Но никто не пришел к твоим родителям или братьям с предложением продолжить вести ее дела. Они потеряли одну из своих контор и ничего не организовали взамен. Вторая странность в том, – продолжал Айени, – что последние пять лет все конторы отмывают незаконную прибыль через общество защиты прав Райотов, у которого есть свой Фонд. Этот Фонд и общество основал Роберт Донохью, с которым встречалась Роуз. И Роберт явно знал, что Роуз отмывает деньги Рейтер-Моторс, поэтому он подумал, что она не просто так погибла на автомагистрали и начал рыть именно на Рейтер-Моторс. Роберт Донохью погибает шесть лет назад, и его место руководителя общества занимает Йохан Крейн, двоюродный брат Анданио Отти и соучредитель Рейтер-Моторс. И деньги начинает отмывать благотворительный Фонд.

   – Думаешь, Роуз хотела использовать Роберта Донохью, чтобы подобраться к его Фонду?

   – А если этого хотела не Роуз? – Айени внимательно посмотрел на меня. – Если этого хотели Рейтер-Моторс? Через любовницу подобраться к Роберту Донохью и использовать его Фонд для отмывания денег? А когда что-то пошло не так, Роуз убили. Роберт Донохью вместо того, чтобы подчиниться, начал собирать на них досье, и тогда убили и его. А на его место усадили Йохана Крейна. Питер Донохью взял материалы, раздобытые братом, и продолжил расследование. Он назвал папку «Дело Соммервиль» и установил пароль на свой инфоблок «Соммервиль». Роуз Соммервиль стала отправной точкой для всего расследования. И кажется, в этом деле ему помогал любовник, некий Закари Джонс, о котором сейчас ничего не известно. У Закари и Питера были вопросы к Мэйю, потому что она выживший свидетель, которого не тронули. Не знай мы тебя, подумали бы, что ты повязана со всеми остальными и работаешь на них. Наверное, они так и подумали. Но у Закари могла быть к тебе личная вендетта. Так как они с Питером нашли друг друга? Кто их познакомил?

   – Возможно, у них был общий наставник? – я сделала глоток вина.

   – Допустим, – согласился Айени. – Но только четыре недели назад палач нанес тебе визит, хотя готовился к нему заранее. Как раз в этот промежуток времени – между слежкой за тобой и нападением – Закари и Питер, вроде бы, расстались.

   – Закари сам найдет меня, когда посчитает нужным, – я опустошила бокал и поставила его на столик. – Завтра я нанесу визит Мэрил Бижуа и потолкую с ней.

   – Об этом не может быть и речи! – воскликнул Айени. – Ты в своем уме? Она повязана с сетью! Тронешь одного – остальные тут же накинутся на нас и растерзают!

   – Я согласна с Айени, – Алексис кивнула. – В таких делах нужно действовать крайне осторожно. Мы и так под колпаком. Удивляюсь, как еще на нас никто не напал.

   – Нужен план, – подытожил Одьен. – Дядюшка Алексей обещал навестить нас завтра вечером. Вот с ним и согласуем, что дальше делать.

   – Пока вы будете согласовывать, – я покачала головой, – кто-то будет умирать.

   – Есть другие предложения? – вздохнула Алексис.

   – Завтра я навещу своих родителей. Возможно, кто-то из них знает, что случилось с моим наставником во время Восстания, и где он может прятаться сейчас.

   – Я поеду с тобой, – Айени налил мне еще вина.

   – Нет, – я взяла бокал и взглянула на кроваво-красный напиток. – Это то, через что мне придется пройти самой.

   – К чему все усложнять? – кажется, Айени разозлился.

   – При тебе мои родители говорить ничего не станут. Уж поверь, я свою семью хорошо знаю.

   – Извините, но я устала и хочу спать, – Алексис встала. – Завтра нам с Одьеном на работу ехать.

   – Советую взять отпуск, – пробурчала я. – Недели на две.

   – Мы и так дежурные смены все слили, – Одьен подошел и обнял Алексис. – С отпуском пока будут проблемы.

   – Да и Нори Гайндер работает в больнице, – Алексис пригладила майку Одьена на его груди. – Сможем последить за ней из четвертого измерения. Вдруг она вовсе не послушница?

   – Согласен, – вздохнул Одьен. – Ну что, идем спать?

   – Спокойной ночи, – прошептала я, допивая вино из бокала.

   Алексис и Одьен ушли, а мы с Айени остались.

   – Нам тоже пора на боковую, – он присел на корточки напротив меня.

   – Наверное, – я улыбнулась ему и поставила пустой бокал на столик.

   – Все будет хорошо, – Айени сжал мою ладонь. – Я рядом. Все будет хорошо.

   ***

   Я лежала в гостевой комнате в чужом доме и смотрела в потолок. Айени уснул практически сразу, как лег. А я продолжала размышлять о том, что мне предстоит выследить и убить человека, который, по сути, вырастил меня. Больше я не сомневалась, что он жив. Все дороги и подсказки вели к наставнику, который работал на Паству и курировал низших палачей округа Т. на протяжении долгих лет. А еще я догадывалась, почему выжила на трассе семь лет назад. Если заказное убийство Роуз совершил Альфред, он мог меня пожалеть. Это – единственное разумное объяснение тому, что я все еще живу и что во мне бьется так много Истоков, свечение которых затмевает мои самые страшные секреты. Жалость. Никогда бы не подумала, что смогу выжить благодаря чужой жалости.

   Я повернулась в кровати и взглянула на спящего Айени. Сегодня уже четверг. И не достань я из своего первого телефона батарейку, в шесть утра на голограмме высветилось бы напоминанием о том, что у меня овуляция. Возможно, я уже беременна. На формирование Истока в моем чреве должно уйти несколько дней. Возможно ли, что мой цикл сбился, и после трех дней разгульной сексуальной жизни без контрацепции я уже зачала? Да, такое возможно. А я активно налегала на вино. Не стоило этого делать.

   Услышала шаги в коридоре. Алексис и Одьен собирались на работу. Они вели себя тихо, очевидно, стараясь нас с Айени не разбудить в такую рань. Я закрыла глаза и попыталась уснуть.

   ***

   Позвонила в звонок. Открыл отец.

   – Войти можно? – спросила я.

   Он молча отступил на шаг и пропустил меня. Я прошла в гостиную и взглянула на мать, сидящую в кресле. Увидев меня, она выхватила салфетку из коробки, что держала на коленях, и прижала ее к носу. Дом за эти годы постарел так же, как и мои родители. Обои потеряли былой цвет, полы – лоск. Здесь было убрано и чисто, но от каждого предмета, даже от занавесок на окнах веяло прошедшим временем. Я подошла к матери и присела на подлокотник ее кресла.

   – Сколько дней ты не меняла ночную рубашку? – спросила тихо.

   – Три дня, – ответил за нее отец.

   – Не мылась столько же, похоже, – я убрала с ее коленей коробку с салфетками, подхватила за руки и заставила встать.

   – Что ты делаешь? – отец сел на диван.

   – Веду ее мыться, – я потянула мать за руки, и она пошла за мной.

   Завела маму в ванную, раздела и начала мыть. В какой-то момент она словно очнулась из забытья, в котором пребывала, и посмотрела на меня:

   – Рози, это ты?

   – Да, мама, – ответила я и продолжила ее мыть.

   – Почему тебя так долго не было? Опять после уроков с Айени гуляла?

   – Да, мама.

   Отец заглянул в ванную и оставил чистую ночную рубашку. Я вытерла маму насухо, переодела в чистое и высушила ее волосы феном. Завела в гостиную и усадила на диван.

   – Она что-нибудь ест? – спросила у отца, который сидел в кресле и пустым взглядом смотрел на пачку салфеток на столе.

   – Если кормить, то ест.

   – Дай мне телефон ее психиатра.

   – Хочешь сдать ее в больницу? – произнес безучастно.

   – Ей нужна помощь! Ты что, не видишь, в каком она состоянии?

   – Мы сами о ней позаботимся. Я и Карл. А ты уходи. Проваливай из этого дома и больше не возвращайся, – монотонно произнес он.

   Я огляделась по сторонам. Нашла тапочки. Обула их на ноги матери. Вышла в холл, нашла мамино старое пальто и накинула его ей на плечи.

   – Пойдем, мама. Нам нужно ехать, – я взяла ее за руки и повела к выходу.

   – Куда ты ее ведешь?! – очнулся отец. – Что ты делаешь?! – он подлетел ко мне и больно схватил за плечо, пытаясь оттолкнуть от матери.

   – Отстань от меня! – прошипела я. – Руки убери!

   – Оставь мать в покое! Иначе я вызову архиереев!

   – Вызывай! – я продолжала вести ее к выходу. – Давай, вызывай! Заодно расскажешь им, как Роуз отмывала деньги черной Жатвы!

   Отец отступил от нас с матерью на несколько шагов и прижался спиной к стене.

   – Она не виновата. Ее заставили.

   – Кто заставил? – я остановилась.

   – Твой наставник! Альфред! Если бы Роуз отказалась сотрудничать с ним, он бы сдал тебя и всю нашу семью. Она тебя прикрывала! Все ради тебя! Все всегда все делали ради тебя!

   – Ради себя! – воскликнула я и указала на отца пальцем. – Вы все делали ради себя и своих шкур! Не спорю, ангелом я никогда не была, и растить палача в семье послушников – дело не из легких, но вы все получили амнистию и деньги, которые потратили на обучение других своих детей. Всех остальных детей, кроме меня. Крыша над головой, еда и чистые вещи, – вот весь ваш вклад в мое воспитание. Кому и было до меня дело, так это Альфреду и Дереку! Так что не корчи из себя заботливого папашу! Когда я сказала, что встречаюсь со взрослым мужиком, что ты сделал? А ничего! Ты навел справки у Альфреда и успокоился! Взрослый мужик ведь приглядит за мной, и даже если совратит, тебе-то что? В девятнадцать лет твоя дочура упорхнет из дома, и все вы вздохнете спокойно! Так пусть делает, что хочет! Тягается, где хочет! Спит с кем хочет, и вляпывается в неприятности! Это ведь проблемы наставника, а не твои! Да, папа?

   – Альфред сказал, что Дерек не обидит тебя.

   – Ну, если Альфред так сказал, – я закивала. – Пусть твоя совесть отдохнет! Ты ведь сделал для меня все, что было в твоих силах!

   Я повела мать дальше к выходу.

   – Как Альфред на Роуз вышел? – спросила более спокойным тоном.

   – Он пришел к ней в цветочный магазин и предложил сотрудничество. Если бы Рози отказалась, он бы настучал на тебя и на нас в службу контроля.

   – Когда это было?

   – За пять лет до аварии, – ответил отец.

   – А теперь кто деньги отмывает? Ты? Карл?

   – Поук и Карл об этом ничего не знали. Мы с Рози договорились никому ни о чем не рассказывать. После ее смерти, я продал ее магазин людям Альфреда и больше его не видел.

   – Кому именно ты магазин продал? – спросила я.

   – Семье Слоу. Они владеют сетью сервисных станций в округе.

   Я открыла входную дверь и повела мать на улицу.

   – Ты знаешь, где сейчас найти Альфреда?

   – Нет. Говорю же, не видел его больше. Я даже не уверен, что его на самом деле так зовут.

   К дому подъехал джип Айени. Он выбежал из машины и подлетел ко мне с матерью.

   – Давай я помогу, – он подхватил мать на руки и понес к своей машине.

   – О, Айени! Привет! – очнулась мама. – А где Рози? Ты знаешь, где Рози?

   – Я здесь, мама, – ответила я и обернулась к отцу. – Знаешь, что тебе и Роуз следовало сделать, когда к ней заявился Альфред? Позвонить мне! Но вы не только не позвонили, вы еще и скрыли это от Поука и Карла. Пять лет Роуз работала на него, а ты молчал. Признай, дело было не в шантаже, а в жадности, – я подошла к нему и заглянула в морщинистое лицо. – Что такого случилось перед свадьбой, что Роуз струхнула? Что-то ведь случилось, да, папа?

   – У нее был один знакомый в Фонде защиты прав райотов. Этот Фонд очень интересовал людей Альфреда. Они обратились за сотрудничеством к этому знакомому, но он им отказал. Рози пригрозила Альфреду, что, если его ребята не отстанут от ее знакомого и от его Фонда, она всех их сдаст. Они дали ей совет помалкивать и делать свою работу.

   – Знакомого звали Роберт Донохью?

   – Откуда ты знаешь?

   – Его убили шесть лет назад. Как убили Роуз. Как убили Поука. На ее месте не должна была быть я, папа, потому что заказали Роуз, а не меня, – я развернулась и пошла к машине Айени.

   – Ее заказали? – кричал мне в спину отец. – Рози заказали?

   Я села в машину и взглянула на Айени.

   – Нужно найти Альфреда – моего бывшего наставника. Это он привел Роуз в сеть.

   – Альфред? – мама на заднем сидении заметно оживилась. – Его настоящее имя не такое!

   – А какое, мама?

   – Грэг! Грэг Оски!

   – Откуда ты знаешь? – я обернулась к матери.

   – Мы не будем ворошить мою бурную молодость, – мечтательно ответила мама. – Поверь, его зовут Грэг. И папе об этом лучше не знать!

   Я отвернулась и прижала ладонь к лбу.

   – Мама, у тебя был роман на стороне?

   – Пока твой папа задирал юбку этой сучке Нэнси Стокман, я имела полное право спать, с кем хотела! – огрызнулась маман. – И не тебе, Рози, меня судить.

   – И долго вы с ним встречались? – спросила я.

   – Пару лет, – она пожала плечами и уставилась в окно.

   – Мама? – позвала я, но она не ответила.

   Опять ушла в себя.

   – Значит, Ирман Оски, с которым встречается Мэрил Бижуа, – его приемный сын? – спросил Айени.

   – Выходит, что так, – я кивнула.

   ***

   Маму госпитализировали в психиатрическую клинику в Т. и пообещали, что постараются вывести ее из этого состояния, однако, это потребует времени и… Айени внес предоплату, и все вопросы были сразу решены, в том числе с палатой повышенной комфортности и индивидуальным постом наблюдения.

   – Я потом отдам тебе деньги, – прошептала, как только снова оказалась в его машине.

   – Ничего отдавать не нужно.

   – Айени…

   – Мэйю? – он взглянул на меня исподлобья. – Ничего отдавать не нужно, – повторил четко и тем тоном, который не терпит возражений.

   – Спасибо, – я поджала губы.

   – До вечера время еще есть. Давай заедем ко мне и пообедаем?

   – Мне кажется, или это предлог для чего-то другого?

   – Хорошо, поедим у Одьена, – Айени вырулил с парковки.

   Я подумала о том, что еще никогда в жизни не ехала куда-то только для того, чтобы заняться там сексом. У меня не было этой школы жизни. Этих пряток от родителей, братьев или сестры, от соседки по комнате в общежитии... Вернуться в прошлое, чтобы все наверстать – невозможно. Но просто поехать куда-то ради того, чтобы побыть вместе с Айени…

   – Поехали к тебе! – я схватила его за коленку. – Займемся сексом!

   – Да-а-а, Детка, – он закивал и свернул на перекресте в сторону квартиры Дерека.

   – Детка?! – я сжала пальцы на его коленке.

   – Солнышко?

   Я сжала пальцы сильнее.

   – Зайчонок? – Айени продолжал перебирать ласковые прозвища.

   Я еще сильнее сдавила его коленку.

   – Милая?

   Я ослабила хват пальцев и погладила его по бедру.

   – Дорогая? – остановила руку и сжала пальцы.

   – Любимая?

   Снова начала его гладить и даже кое-что почувствовала под пальцами. Я развернулась на сидении лицом к нему, не убирая своей руки.

   – Любимая, – повторил он, и я продолжила гладить его через джинсы.

   – Безобразница, – я остановила руку, подумала, и продолжила ласки.

   – Бесстыжая, – я потянулась к его джинсам и расстегнула застежку.

   – Развратница, – то, что я начала делать с ним рукой, действительно было несколько развратным.

   Он свернул на подземную парковку дома.

   – Бесстыжая развратница, – я продолжала чудить, лаская его рукой.

   Айени припарковал автомобиль и заглушил двигатель.

   – Любимая, сексуальная, ненасытная, бесстыжая развратница!

   Я отстегнула ремень безопасности от себя и от него, продолжая двигать рукой и поглаживать пальцем крайнюю плоть, а потом оттянула нежную кожу, наклонилась и накрыла его ртом.

   Он застонал и вцепился руками в руль. Его выброс. Волной окатило все тело. Другой выброс. Я продолжала водить языком, губами и втягивать его в рот. Его ладонь легла на мой затылок. Пальцы заплутали в волосах. Он не давил на мою голову, нет. Он гладил меня и одаривал выбросами, пока я делала ему минет.

   – Мэйю, – позвал жалобно и начал ерзать на сидении. – Мэйю, я сейчас…

   Я не остановилась.

   – Мэйю!!!

   Выброс, и он содрогнулся подо мной. Я знаю, что не все делают так, как только что сделала я. Но мне было приятно то, что я ощутила. Солоноватый привкус. Я разогнулась, достала из «бардачка» салфетки, промокнула губы, вытерла его, вернула все на место и застегнула его джинсы. Айени сидел и не двигался.

   Я осмотрелась.

   – А где мы вообще? – спросила, потому что парковка показалась мне незнакомой.

   – Я не знаю, – выдавил из себя Айени.

   Я скрыла улыбку. Он заехал на первую попавшуюся подземную парковку. И я даже не заметила подвоха.

   – Так и будем сидеть? – я покосилась на него.

   – Женщина, ты меня с ума сведешь, – он завел машину и тронулся с места так быстро, что меня прижало к сидению.

   До нужной парковки мы доехали минут за семь. Еще пять минут добирались до квартиры. Он открыл дверь за три секунды. И дал мне еще десять секунд привести себя в порядок в ванной. А потом вошел в эту ванную и перегородил торсом дверной проем. Уперся руками в дверную раму по сторонам и приказным тоном произнес:

   – Раздевайся!

   – Что снимать? – поинтересовалась я.

   – Все. И, желательно, медленно.

   Я повернулась к нему лицом и взглянула с вызовом в абсолютно черные глаза. Медленно сняла кофту и бросила на пол, расстегнула джинсы и начала их стягивать.

   – Повернись ко мне спиной.

   Я повернулась спиной, выставляя попку и покачивая бедрами. Согнулась, замерла, освободила ноги и отбросила джинсы в сторону.

   – Теперь лицом ко мне повернись.

   Повернулась лицом.

   – Снимай майку.

   Медленно сняла майку и кинула ее Айени. Он словил ее и метнул себе за спину.

   – Бюстгальтер, – подсказал Айени.

   Завела руки за спину и расстегнула застежку. Спустила одну бретельку, вторую. Отняла от груди чашечки, взяла бюстгальтер двумя пальцами за застежку и протянула его Айени. Он стоял в прежней позе и не двигался. Я ждала, он, похоже, тоже. Разжала пальцы и бюстгальтер упал на пол к его ногам. Я коснулась пальцами своей груди и погладила кожу, ущипнула себя за соски и провела по ним ладонями. Отняла руки от груди и погладила свой живот. Коснулась резинки трусиков. Оттянула ее по бокам и намотала на пальцы. Начала стягивать с себя трусики.

   – Повернись спиной, – произнес Айени.

   Я повернулась спиной и коварно медленно сняла с себя трусики. Отбросила их в сторону ногой.

   – Развернись.

   Я развернулась.

   – Поставь ноги на ширине плеч.

   Поставила.

   – Опусти одну руку вниз и начинай ласкать свой клитор пальцами.

   Раздеться, как искусительница, я смогла без проблем (спасибо эротическим фильмам), а вот саму себя… …когда он одет и смотрит…

   – Опусти одну руку вниз и начинай ласкать свой клитор пальцами, – низким голосом повторил Айени.

   Я закрыла глаза и опустила руку вниз.

   – Смотри на меня! – повысил тон он, и я открыла глаза. – Вот так, – он прикусил губу. – Приступай!

   Я коснулась себя, нашла клитор и начала его гладить, то сильнее надавливая, по просто касаясь. Айени начал раздеваться. Скинул кофту вместе с майкой и джинсы с боксерами. О, да… Он сильно завелся.

   Подошел ко мне, встал на колени. Я замерла, потому что он смотрел прямо на мои пальцы.

   – Не останавливайся!

   И стыд за то, что я делаю, и возбуждение от того, что он смотрит смешались в некое особое удовольствие, которое я доставляла себе пальцами.

   – Поставь ногу на борт ванной.

   Я взглянула на ванную и поставила ногу на ее борт.

   – Продолжай.

   И продолжила. Он наклонился и лизнул мои пальцы. О, Боже! Коснулся своими пальцами моих складок и начал их целовать.

   – Не останавливайся, – прошептал его голос.

   Он приник ко мне ртом, проводя губами по пальцам, касаясь языком клитора, позволяя мне ублажать себя и помогая мне своими ласками. Я застонала. Айени прижал свои пальцы к моим и начал водить ими сам, то усиливая натиск, то отпуская меня, чтобы накрыть губами клитор и пососать его. Я застонала. Случился выброс. Один, другой, третий. Айени наклонился ниже, и повел язык в совсем другую сторону. Он кружил вокруг другого моего входа, помогая моим пальцам не сбавлять темп. Я начала стонать в голос. Его пальцы отпустили мою руку и скользнули следом за языком. Мягко надавливая, они заставляли меня то сокращаться, то вновь расслабляться. Чувство стыда смешалось с удовольствием. Как будто острый перец добавили в терпкое вино и дали выпить мне. Он дал мне это выпить. И теперь у меня во рту все жжет и стягивает, но я уже пьяна и испытываю извращенное удовольствие от напитка. Айени вернулся к клитору, слегка прикусил его и снова начал посасывать. И в этот момент его палец вошел в меня сзади. Гремучая смесь взорвалась во рту и непонятный сдавленный звук вылетел из горла. И то был не возглас удивления или испуга. Нет, то был настоящий гортанный стон. Он начал надавливать на мышцу внутри, а я взамен награждала его одним выбросом за другим. Сокращения, судорожные, внезапные и ожидаемые одновременно. Я схватилась за его плечо, испытывая оргазм под его губами и пальцами. Глубокий вдох. Я все еще стою на ногах. И все еще держусь за его плечо, пока он продолжает делать это со мной. Он ощущал это так же? Свой оргазм в машине, когда я не отстранилась в самый яркий момент и ласкала его даже после того, как он обрел разрядку? Вот так превращаются в рабов плотских утех? Попадают в зависимость от того, кто тебя ими балует? Если да – то я уже зависима от него. И, безусловно, потом попрошу повторить. Я буду пить этот коктейль снова и снова, до тех пор, пока он будет согласен смешивать его для меня.

   Айени отстранился, сел на пол, откинулся назад и оперся на локти.

   – А теперь сядь на меня. Пожалуйста, – добавил он.

   Я опустилась на колени и медленно села на него. Выброс. Айени приподнялся, обхватил пальцами мой затылок и притянул меня к себе. Поцелуй. Нежный, тягучий, так, как мне нравится, так, как я люблю. Коснулся моей груди, моих сосков, ущипнул их, как щипала я, погладил ладонями, как гладила я. Сжал мою грудь в ладонях. Оторвался от губ, заскользил губами вдоль шеи.

   – Не медли, – его голос хрипел. – Двигайся!

   Я приподнялась, скользя по нему, и снова опустилась. Его выброс смешался с моим. Обняла его за плечи. Движение – выброс. Я уловила ритм и нашла свой темп. И мой затылок в его власти, мои губы на его губах. Только мы не целуемся больше, мы стонем. Смешение Потоков во всех измерениях. Выбросы, его, мои, уже неважно. Сейчас разлечусь на тысячи осколков, собрать которые будет никому не под силу. Я разогнулась и втянула в себя воздух. Взрыв! Пятое! Четвертое! Третье! Второе! Первое! Пульсация внутри. Жар разлился по телу. Сейчас расплавлюсь. Сейчас распадусь.

   Если бы он не подхватил, я бы завалилась назад и рухнула, словно взорванное здание. Он прижался лбом к ямочке межу моими ключицами и часто дышал. Меня накрыло чувство умиротворения. Мир стал правильным и принял меня, как свою недостающую часть.

   Я прикоснулась к затылку Айени и начала перебирать между пальцев его волосы. Он заурчал, словно кот. Коснулся губами моего рубца на груди. Его ладони поползли по моей спине вниз, погладили ягодицы. Это будет новое начало или продолжение? Не важно. В моем идеальном мире не существует начала и конца. Он – бесконечен. Он – безграничен, как и моя любовь к Айени.

   ***

   Мы лежали на полу в ванной и смотрели в потолок.

   – Иди ко мне, – Айени взял меня за руку.

   – Не могу. Нет сил.

   – Ладно, – он сам повернулся и обнял меня.

   Прижался губами к моему уху.

   – Более развратной, ненасытной и бесстыжей женщины, чем ты, я еще не встречал. Ты понимаешь, что это сводит меня с ума? Ты меня с ума сводишь.

   Я хмыкнула.

   – Выходит, что ты все-таки не знал, на что подписываешься?

   – Я девятнадцать лет тебя ждал, – он прижался носом к моей шее. Девятнадцать лет, Мэйю. Я тебя ждал.

   – И я тебя ждала, Айени. Девятнадцать лет.

   ***

   Мы опаздывали на вечернюю встречу с Алексеем у Одьена дома. Айени гнал на всех парах по трассе.

   – А еще можно попробовать с игрушками всякими, – произнесла я. – Я знаю, что бывают такие шарики, которые…

   – Замолчи.

   – Ну, с ними даже ходить можно! Это тренирует мышцы.

   – Мэйю, ты меня в могилу сведешь.

   – Не прибедняйся! – засмеялась я.

   – Я рад, что твое настроение улучшилось, – он мельком на меня посмотрел и улыбнулся.

   – Это все эндорфины.

   – Не благодари! – засмеялся он.

   Я смотрела на него и понимала, что впервые вижу смеющимся. Надо же… Мы столько лет знакомы, а я первый раз вижу, как он смеется!

   И вдруг этот свет. Свет фар в боковом стекле за профилем Айени. Как будто воспоминания из прошлого накатили в один миг и похожая картинка возникла перед глазами. Силуэт Роуз и машина в боковом стекле. Моя реакция никогда не срабатывала так быстро. Я протянула руку и успела коснуться плеча Айени. Удар. Прыжок сразу в пятое. Айени на долю секунды растерялся, а потом схватил меня за руку. С его стороны дверь машины была уже искорежена, и продолжала медленно изгибаться. Саму машину так же медленно разворачивало.

   – Выбираемся отсюда! – кричала я, пытаясь открыть дверь со своей стороны.

   Она не поддавалась, хотя я толкала изо всех сил! Где же мои пресловутые сверхспособности?! Неужели в пятом измерении у меня нет никаких суперсил?! Начали выстреливать подушки безопасности. Щелчки, защитные панели над подушками отлетали в стороны и белые воздушные пузыри медленно раздувались в салоне.

   – Отклонись назад! – закричал Айени, выполз из-за руля и выбил ногой стекло с моей стороны. – Вылезай! Быстрее!

   Я выбралась из машины через разбитое окно и помогла вылезти Айени. Мы едва успели отойти на несколько шагов, когда нас ослепил яркий свет.

   – Н-н-нет! – закричал Айени, загораживая меня собой от автомобиля.

   Нас раздавит. Через несколько секунд нас просто размажет по дороге. Я протянула руки к сталкивающимся автомобилям и закричала. Первое измерение. Волны искаженного пространства ударились в машину Айени и подбросили ее в воздух вместе с другим автомобилем. Айени со всей силы оттолкнул меня от себя, а сам остался стоять на месте. Как в замедленной съемке, машины переворачивались в воздухе, металл сминался, бились стекла и обломки летели на Айени. Он умрет. Он погибнет у меня на глазах!!!

   Нужен прыжок в пятое! Нужен всего один прыжок!!! И я снова закричала, прилагая к этому прыжку все силы, что у меня были. Прыжок!

   Вокруг пыль. Айени в двух метрах от меня. Груды металла зависли позади его спины. Я подбежала к Айени и схватила за руку. Дернула на себя, вытаскивая из первого измерения сюда. Он очнулся, подхватил меня за талию и потащил в сторону обочины.

   – В той машине могут быть люди! – кричала я. – Мы должны попытаться из спасти!

   – Уйди с дороги! И удерживай нас в пятом так долго, как сможешь! – Айени бросился назад к зависшим в воздухе автомобилям.

   Я чувствовала, что слабею. Но, твою мать, если не удержу нас здесь еще пару минут, он может погибнуть, спасая других. И тут я увидела его. Человека на мосту в черной одежде с капюшоном, закрывающим пол лица. Исток этого человека переливался разными цветами. Могла ли я ошибиться на его счет? Возможно, этот человек не причастен к тому, что только что произошло? Тогда, что он там делает? И почему прячет лицо под капюшоном? Я хотела материализовать иглу, чтобы метнуть в него и посмотреть, что будет дальше, но у меня не получилось. Похоже, материализовать ничего в пятом измерении невозможно. И тогда я сделала то, что за годы тренировок научилась делать на отлично! Я побежала к мосту.

   – Куда! – ревел Айени мне в спину. – Остановись!!!

   Я обогнула одну машину, очень медленно движущуюся по дороге впереди, другую, третью. Развязка дорог и одна из них уходит на подъем на мост. Давай, Мэйю! Беги! Беги, твою мать! Грудь горела огнем. Я успею добежать до него! Успею! До него еще метров тридцать. Все вокруг начало светиться. Двадцать метров до него. Десять. Я не прекращала бежать и выставила руки вперед. Вспышка! Толчок! Я буквально сбила его с ног и рухнула сверху. Капюшон слетел и лицо незнакомца исказила гримаса недоумения.

   – Что за… – успел произнести он перед тем, как мы оба прыгнули.

   Ударом в живот он оттолкнул меня и повалил во втором измерении. Я материализовала плеть и успела зацепиться за его ногу. Незнакомец прыгнул и меня перетянуло вместе с ним сразу в четвертое. Он обернулся, а я продолжала удерживать плеть.

   – Якорь использовала? – в меня полетели мелкие осколки.

   Я выставила щит и отпустила плеть. Щит пробило и осколками поранило правую половину тела.

   – Отойди от нее, – голос Айени заставил меня обернуться.

   Он оказался стоящим в нескольких метрах от меня.

   – А вот и защитник подоспел, – кивнул палач, но все же отступил от меня на несколько шагов. – Силы несколько не равны. Она вот-вот провалится в первое измерение, и здесь останемся только мы с тобой. Как думаешь, кто из нас двоих протянет в четвертом дольше?

   – Можем остаться и посмотреть, – ответил Айени и подошел ко мне.

   Он махнул рукой и от его Потока стали отделяться тени, похожие на силуэты самого Айени. Они разбрелись по сторонам, беря нас с ним в кольцо.

   – Копирование? – палач отступил назад еще на несколько шагов. – Очень интересно!

   В меня и Айени снова полетели стекла. Копии Айени выставили щит и обрушили их, затем сорвались с места и бросились на палача. Удар правой и обрушение копии. Палач шарахнулся. Удар левой – и снова обрушение копии. Удар правой и апперкот левой. Айени при этом не двигался. Он управлял материализованными копиями силой сознания. Дерек никогда не рассказывал о том, что можно создавать свои копии. Альфред же как-то заикнулся, что среди хранителей есть особенные экземпляры, которые могут копировать очертания оболочки Потока и управлять копиями на расстоянии. Особый дар, которым владеют единицы. Оружие моего хранителя – не удар правой или левой. Оружие Айени – его сознание. Палач упал. Его Поток струей вылетал через пробитую грудную клетку.

   Одна из копий Айени подошла к нему и присела напротив, готовая вот-вот добить палача.

   – Убьешь меня – и правды никогда не узнаешь, – произнес палач.

   – Кто тебя послал? – прошипел Айени и прижал ладонь к моему бедру.

   Он закачивал в меня Поток.

   – Имя Пастыря мне не известно. А если назову имя его поверенного, все равно умру.

   – Ты знаешь, кто убил Поука Соммервиля? – спросила я, не особо рассчитывая на ответ.

   – Это не мы, – ответил палач.

   – А Азали Горна кто убил? – спросил Айени.

   – Скорее всего, тот же человек, что устранил Поука Соммервиля. Возможно, на его руках еще несколько трупов наших людей.

   – Расскажи про Питера Донохью, – попросила я. – Что с ним случилось?

   – Его дружок-послушник украл у нас информацию. За это мы закопали его на песчаных карьерах. Питер Донохью, очевидно, не понял, что с расследованием пора завязывать, и отправился его искать. Наши ребята вычислили его и ранили. Парниша провалился в первое измерение, потерял координацию и рухнул с крыши ангара, на котором прятался. Мы его немного накачали Потоком, чтобы допросить, но этот засранец продолжал молчать. Мы решили отправить его полечиться в больницу под нашим присмотром. Страдания многим из нас развязывали языки. Увы, этот Донохью был таким же упертым, как и его старший брат.

   – А старшего брата вы за что убили?

   – Несговорчивым он был. За это и убили. Еще вопросы будут или, может, уже отпустите меня?

   – А кто сказал, что мы тебя отпустим? – прорычал Айени.

   – Хотите перемирие? Мы не трогаем вашу семью, а вы – не трогаете нашу. Я могу это утроить. Но сейчас вы должны отпустить меня.

   Мы с Айени снова переглянулись.

   – Во второй машине был только водитель, и ты забрал у него Поток и Исток, – произнес Айени. – Ты убил человека!

   – Убьете меня – и через пару часов к вам, вашим родственникам и знакомым придут наши люди. И их будет много. Так много, что никто из Ригардов и их друзей не выживет. Хотите начать войну кланов? Она начнется, если сейчас вы не уступите и не дадите мне уйти.

   – Передай тем, кто тебя послал, что Мэйю Соммервиль хочет встретиться со своим наставником, – произнесла я. – Никто из Ригардов не нападет на вас, пока вы не нападете на кого-нибудь из нас. Мы так же, как и вы, не заинтересованы в клановой войне.

   – А что скажешь ты? – палач обратился к Айени.

   – Она все за меня сказала.

   – Я понял, – он прижал ладонь к груди. – Тогда, расходимся?

   – Будем ждать ответа от твоего Пастыря, – Айени кивнул и его копия тоже.

   Палач исчез, а Айени упал на колени рядом со мной.

   – Если провалишься в первое, окажешься на дороге между этими машинами, – прошептала я.

   Падение. Третье измерение.

   – Айени, у меня нет сил прыгнуть в пятое!

   – Все хорошо, – он прижал ладонь к моей щеке.

   Провал во второе измерение.

   – Айени, нет!!! – я вцепилась в его руки.

   – Я люблю тебя, – он прижался губами к моим губам.

   Провал в первое измерение.

   – Не-е-ет!!!

   Я упала на палача. Глухие удары где-то в стороне. Это разбивались машины внизу. Палач оттолкнул меня, встал и побежал куда-то в сторону.

   – Айени, – простонала я, пытаясь подняться. – Айени!!! – встала на карачки и подползла к перилам.

   Айени стоял посреди дороги, раскинув руки по сторонам. Его машина лежала на крыше на обочине. Вторую машину отшвырнуло в бок, на соседнюю полосу. Кажется, он просто оттолкнул их от себя. Айени оттолкнул от себя машины!

   Картинка перед глазами начала мигать. Не время вырубаться, Мэйю! Не время!

   ***

   Кто-то открыл мне веки и светил в них фонариком.

   – М-м-м, – я махнула рукой, чтобы от меня отстали.

   – Мэйю, ты меня слышишь? – голос Одьена звучал обеспокоенно.

   – Где Айени? – прошептала тихо.

   – Он все еще спит.

   – Нашел время спать, – я хотела встать, но напоролась грудью на ладонь Одьена.

   – Сейчас лучше полежи и отдохни.

   Я заморгала и осмотрелась. У меня очередное дежавю? Что я делаю в отделении реанимации?

   – Вы с Айени попали в аварию, – объяснял Одьен. – Вы выбрались из машины и пошли за помощью. Оба потеряли сознание на дороге. Попутные машины начали останавливаться, чтобы помочь. Вызвали скорую. На ней вас к нам и привезли.

   – Зачем ты меня в реанимацию упек? – я попыталась отсоединить датчики проборов под одеялом.

   – Под наблюдение. Мэйю, успокойся, пожалуйста.

   – Где Айени? – я села.

   – С ним все в порядке.

   – Где Айени? – повторила вопрос более громко.

   – В соседней палате.

   В помещение вошла Алексис. Она с осуждением покачала головой.

   – Тебе нужно лежать и восстанавливаться, а не прыгать по реанимации! – сказала грозно.

   На меня это не действует. Увижу Айени – тогда успокоюсь.

   – Рубашку дайте мне или голой пойду, – покачиваясь из стороны в сторону, попросила я.

   – Не надо никуда идти, – Айени, босой и укутанный в одеяло, вошел в палату, – тем более голой, – он присел на кровать рядом со мной, протянул руку и обнял.

   Я прижалась носом к его плечу. Если честно, я была на грани того, чтобы зареветь.

   – Зачем мы их сюда положили, если они все равно делают, что хотят? – возмутилась Алексис.

   – Здесь безопаснее, – в палату вошла Кейдж и остановилась напротив нас. – Скажите родственникам Алексис спасибо за то, что отмазали вас от архиереев, – она многозначительно кивнула. – А мне спасибо за то, что Гоаре и родители ждут вестей от вас в холле, а не здесь.

   – Спасибо, – вздохнул Айени.

   – Твою мать, – Кейдж покачала головой, – ну и напугали же вы нас!

   Не ожидала от Кейдж стенаний, если честно. Лучше бы она снова занялась маникюром. Так образ стервы был бы подкреплен доказательствами абсолютного пофигизма.

   – А ты! – Кейдж угрожающе указала на меня пальцем, – научись себя контролировать! Едва Айени на тот свет не отправила!

   – Ты про Поток? – не поняла я.

   – Все, Кейдж, успокойся! – повысил голос Айени. – Все живы. Все хорошо.

   Я отлипла от плеча Айени и сгорбилась на кровати. Значит, это я едва его не убила. Оно и не мудрено. Я потратила слишком много сил на прыжки в пространствах и удержание в них. В добавок, неизвестный палач почти раскромсал мою правую половину оболочки. Неужели приобретя новые способности мы с Айени все же остались палачом и хранителем, уязвимыми и зависимыми от того, что дала нам природа? А Дерек предупреждал. Непобедимых нет – вот квинтэссенция его истории. Архангел или нет, я все еще палач и действую, как палач.

   – Мы должны найти того, кто на нас напал. Я запомнила его лицо.

   – Я уже его опознал, – Айени снова обнял меня. – Дядя Алексей показал мне кое-какие фотографии. Это Фрэнк Гайндер. Брат Нори Гайндер, которая здесь работает и, к слову, на работу не выходит со вчерашнего дня. Приболела.

   Алексис закивала:

   – Теперь понятно, как семья Гайндер попала в сеть. Они воспитывали низшего палача.

   – Надо поговорить с Мэрил Бижуа! – настаивала я. – Она может всех их знать!

   – Это все потом! – отрезала Алексис. – Сейчас вы будете отдыхать и восстанавливаться. – Все, пойдем, – она потащила Одьена за руку к выходу.

   – Мы рядом, если что, – бросила напоследок Кейдж и обогнала их.

   Я легла на кровать и закрыла глаза.

   – Спи, – услышала над самым ухом. – Я буду рядом.

   – Это не Закари Джонс, – я открыла глаза.

   – В смысле?

   – Это не Закари Джонс напал на меня в больнице. Любовник Питера Донохью был убит и закопан на песчаных карьерах. Питер его искал и сам попал в переделку.

   Я снова села в кровати.

   – Что, если основная цель – не я?

   – В смысле? – как заведенный, повторял Айени.

   – «Твоя клятва Возмездия, сука». Что, если это не месть мне? Клятвой Возмездия я была связана с Ригардами. Что, если это был вызов? Я не побежала просить защиты у твоей семьи и не вернулась в Р. Вернуться в Р. меня заставила гибель Поука, – я внимательно посмотрела на Айени.

   – Мы подозревали, что Поука убила сеть. Но, на самом деле, его убил тот, кто убивает и их людей тоже. Тогда, какой мотив у этого убийцы?

   – Развязать войну кланов? – предположила я. – Ригарды против сети черной Жатвы?

   – Зачем ему сталкивать нас лбами? – Айени поморщился.

   – Чтобы убить всех, – ответила я. – И нас, и их.

   Конец II части «Палач».