Annotation

   Как я, Даша Васильева, познакомилась с профессором Феликсом Маневиным, вы уже хорошо знаете^[1]. Наш роман из конфетно-букетной стадии плавно перетек в следующую, когда надо решать, остаются ли мужчина и женщина вместе или, пытаясь сохранить относительно дружеские отношения, разбегаются в противоположные стороны. Мы с Феликсом поняли, что хотим попробовать жить вместе. Но и он, и я не одиноки, у нас есть семьи, поэтому рано или поздно Маневину предстояло встретиться с Машей, Аркадием, Зайкой, близнецами, Александром Михайловичем Дегтяревым, его сыном Темой^[2], всеми нашими собаками и кошками, а мне следовало нанести визит матери Феликса, а также его… бабушке. Да, да, у профессора есть грандмаман, и она вовсе не безумная двухсотлетняя старушка, которую возят в инвалидном кресле. Зоя Игнатьевна выглядит молодо, активно работает, является ректором института проблем человеческого воспитания и держит в кулаке свою дочь Глорию, мать Феликса. Сколько лет даме? Сие – тайна, покрытая мраком. Я слышала разные цифры, и ни одна из них скорее всего не имеет ни малейшего отношения к действительности. Но я точно знаю, что Лори произвела Феликса на свет, когда ей едва исполнилось девятнадцать.

   Глория совершенно не похожа на свою авторитарную, жесткую, принимающую в расчет лишь собственное мнение и ведущую агрессивно правильный образ жизни мать. У Лори менталитет подростка, она всегда готова к приключениям, жизнь кажется ей прекрасной, и Феликс вынужден останавливать ее, когда матери приходят в голову безумные идеи вроде прыжка с парашютом или посещения аэродинамической трубы, где так прикольно – несколько минут парить в невесомости.

   Еще Глория отчаянная болтушка, и она совершенно не умеет сердиться. Когда я, вовсе того не желая, поставила потенциальную свекровь в идиотское положение, явившись на ее день рождения точь-в-точь в таком же наряде, как у нее, да еще преподнесла ей более чем странный подарок^[3], Лори тут же объявила окружающим, что мы с ней заранее спланировали эту шутку – договорились предстать перед собравшимися в виде клонов, задумав подчеркнуть таким образом единство взглядов. Присутствующие поверили Глории и до сих пор с восторгом вспоминают «веселый розыгрыш».

   Как мы оказались под одной крышей в Ложкине? Сейчас расскажу.

   Зоя Игнатьевна и Глория много лет жили в одном доме, возведенном в начале двадцатого века. Их квартиры находились на разных этажах, одна под другой. Феликс не так давно приобрел себе апартаменты в современной новостройке и вынужден делать масштабный ремонт. Ведь всем известно, как сейчас продают квадратные метры – очень часто даже без черновой отделки и межкомнатных стен. Профессор предполагал спокойно довести отделку комнат до конца, временно поселившись у меня в Ложкине, но все его планы смешал пожар, который возник на втором этаже дома Лори и ее матушки. Памятник архитектуры с деревянными перекрытиями вспыхнул в одно мгновение, и хорошо еще, что женщины успели выскочить из огня живыми. Вот и оцените теперь положение, в каком очутилась семья: Зоя Игнатьевна и Глория успели спасти документы, но это все, с чем они остались, а у Маневина в квартире нет света, отопления, воды, отсутствуют внутренние перегородки, вместо паркета голые бетонные плиты. Профессор кинулся было искать риелтора, хотел снять для матери и бабушки жилье, но я пригласила дам приехать ко мне.

   Все мои родственники обитают в Париже, в огромном ложкинском доме я осталась совершенно одна, если не считать собаки Афины, ворона Гектора и кота по имени Фолодя^[4]. Мне не захотелось бросать близких Феликсу женщин в беде. Пожар случился зимой, и я полагала, что к началу лета бабушка и мать Маневина переберутся в его сверкающее чистотой новенькое жилье. Трех, ну, четырех месяцев должно хватить на ремонт. Боже, как я была наивна!

   Сейчас на дворе июль, а в новостройке, как говорится, конь не валялся. Феликс сменил уже три бригады ремонтников. Ему до чрезвычайности не везет с рабочими: сначала они кажутся вполне приличными, знающими людьми, но потом выясняется неприятная правда. Первой к Маневину пришла группа… преподавателей из Молдавии. Учителя решили заработать и, подумав, что для них, людей с высшим образованием, не составит труда повесить батареи, проложить проводку и протянуть трубы, рьяно взялись за дело. В общем, в апреле Феликс выгнал неумех и пригласил парней из украинской глубинки, которые имели опыт работы на стройках. В профессиональном плане к новым гастарбайтерам претензий не было. Но вот беда – честно отпахав неделю, ребята уходили в запой дней этак на семь-восемь, а потом падали перед Феликсом на колени и клялись, что больше даже не посмотрят на бутылки. Когда бригада первый раз предалась пьянству, Маневин простил парней. Во второй раз он насторожился, а на третий выставил алконавтов за порог. Сейчас в его «трешке» работает очередной коллектив, строители вроде не наливаются водкой и не собираются подсоединять газовую плиту к трубе канализации, и хозяин надеется, что теперь все будет хорошо.

   В середине июня Феликсу неожиданно предложили совершить тур с лекциями по США. Когда озвучили цену, которую предложила заплатить американская сторона, Феликс сказал мне:

   – Не понимаю, почему платят столько денег, но эта сумма может полностью решить наши проблемы, я бы смог купить Лори и Зое по отдельной квартире. И все же я не полечу за океан.

   – Почему? – удивилась я.

   – Не могу оставить тебя одну в окружении своих родственниц, – объяснил Маневин.

   – Глупости! – воскликнула я. – Они утром уезжают на работу, возвращаются вечером, я вижу их лишь за завтраком и ужином. Дом громадный, сад тоже, при желании я вообще не столкнусь с ними. Подумай о гонораре и спокойно отправляйся читать лекции. Тур рассчитан всего на пару месяцев, ничего со мной без тебя не случится. Или ты волнуешься, что я обижу Розу и Кису, твоих любимых мопсих?

   Феликс вскинул было брови, но быстро сообразил, что я пошутила, и улыбнулся.

   – Да уж, попали мои девицы в настоящий собачий рай – спят на всех диванах, играют с Афиной, гулять выходят в любое удобное для них время, а не когда их позовут. И вместо сухого корма лопают элитные мясные консервы от лучшего производителя. Подозреваю, Роза с Кисой вообще не захотят уезжать из Ложкина, уцепятся когтями и зубами за порог, если им велят покинуть дом.

   – Вот и прекрасно, – подвела я итог беседе. – Спокойно собирайся и улетай.

   Маневин замялся. И тогда я привела самый весомый аргумент:

   – Навряд ли тебе в ближайшее время предоставится возможность заработать миллионы, которых хватит, чтобы обеспечить раздельным жильем мать и бабушку. Хочешь, чтобы Глория с Зоей поселились в твоей новой квартире? На мой взгляд, это будет полная катастрофа.

   – Хм, верно, – пробормотал Феликс, – тут не поспоришь.

   – Значит, альтернативы нет, – заявила я.

   Профессор отправился в Нью-Йорк, а я осталась в Ложкине со своими гостями. И все шло хорошо вплоть до того дня, когда Зоя Игнатьевна вернулась с работы в сопровождении мужчины, который выглядел одногодком Феликса, и церемонно произнесла:

   – Дорогая Дарья, разрешите представить вам моего младшего, вернее, единственного сына Игоря.

   В первую секунду я решила, будто она меня разыгрывает. Потом вспомнила, что пожилая дама начисто лишена чувства юмора, и постаралась изобразить радость.

   – Очень приятно познакомиться.

   – Гарик успешный и влиятельный бизнесмен, – с несвойственной ей живостью зачастила Зоя Игнатьевна, – сейчас он поднимает экономику Негонского края.

   Я не успела спросить, где же расположена сия местность, так как в гостиную вошла только что приехавшая Лори и воскликнула:

   – Опять приперся!

   Глории совершенно не свойственно хамство, и в присутствии матери она всегда вела себя безукоризненно вежливо, поэтому я с удивлением посмотрела на нее. А она неожиданно накинулась на брата:

   – Что на сей раз? Грибы сгнили? Хотя нет, вешенки ты разводил, когда еще был женат на Нине. Голуби передохли? Впрочем, опять ошибаюсь, птички-бедолаги давно откинули лапки.

   – Мама, – обиженно продудел Игорь, – сестра мне не рада!

   Зоя Игнатьевна принялась усиленно кашлять. Глория же набрала полную грудь воздуха, явно собираясь продолжить атаку на братца, и я улизнула на кухню. Мопсихи и Афина цугом последовали за мной, сели у холодильника и уставились на дверь, украшенную магнитами.

   – Дать вам мороженое? – спросила я собак.

   – У-у-у… – прозвучало в ответ.

   Я вытащила из морозильника пластиковое ведерко, услышала звонок телефона, схватила трубку и, увидев на экране слово «Маша», радостно сказала:

   – Привет, Манюня.

   – Мусик, – зачастила Маруся, – у меня совсем нет времени на долгий разговор. Я отправила тебе посылку. Там непромокаемые попонки для мопсих и Афины, глазные капли для Фолоди и витамины Гектору.

   – Для ворон делают таблетки? – поразилась я.

   – Что они, не люди? – возмутилась Маша. – И Гектор – не ворона, а во́рон! Мусик, посылка, наверное, уже пришла, я ее отправила почтой ОВИ. Тебе надо действовать так: звонишь оператору, называешь номер отправления, а он сообщит, когда курьер доставит на дом коробку. Записывай цифры… Я впервые решила воспользоваться услугами ОВИ, надеюсь, ты благополучно все получишь. Ну, я побежала… Да! Сейчас же убери мороженое назад в холодильник. Животным нельзя давать столько сладкого. Ты же не хочешь, чтобы они заработали ожирение, диабет, атеросклероз и раннюю смерть? Целую крепко!

   Из трубки понеслись частые короткие гудки, а я в полном недоумении уставилась на ведерко с наклейкой «Лучшее сливочное ванильное». Как Машка, находясь в Париже, ухитрилась увидеть, чем неразумная мать готовится побаловать собак? Придется вернуть лакомство в морозилку.

   Собаки, увидев, как непочатая емкость скрывается за белой дверцей, разом погрустнели. Я взяла с полки пакет, завернутый в фольгу, и, косясь на телефон, громко произнесла:

   – Сыр. Йогуртовый. Обезжиренный. Маленький кусочек этого диетического продукта не вызовет ужасных последствий.

   Афина закатила глаза и облизнулась, мопсы завертели скрученными бубликом хвостами. И тут в кухню заглянула Глория. Она молча поманила меня в коридор.

   Но я всегда вежливо отказывалась от услуг местных цирюльников. А вот многие соседи охотно приглашают тупейных художников^[5], работающих у Семена. Иногда, прогуливаясь, я встречаю в Ложкине белый минивэн. Николай всегда сидит за рулем, Наташа рядом с ним на переднем сиденье. Молодые люди и правда очень милые. При виде меня они всегда притормаживают, открывают окна и говорят:

   – Едем на десятый участок. Хотите, потом к вам зарулим? Первая стрижка – бесплатно.

   Но сейчас около микроавтобуса стоял спиной ко мне сам Семен. Он ощутил на себе чужой взгляд и резко повернулся. Я вздрогнула – злое выражение на его лице тут же сменилось улыбкой.

   – Подышать свежим воздухом вечерком вышли? – спросил он.

   – Да вот, пройтись решила, – промямлила я. – А где Наташа с Николаем?

   – Грипп их свалил, – пояснил владелец зоомагазина, – пришлось самому ехать к клиентам. Заказы-то надо выполнять. Всех помыл, постриг, домой собрался, а телега моя закапризничала, чихает, как простудившаяся кошка.

   – Неприятная ситуация, – поддержала я беседу.

   Семен запер на замок задние дверцы микроавтобуса и сел за руль, бросив мне в открытое окно:

   – Ну, еще одна попытка…

   Минивэн издал похожий на хрюканье звук и завелся.

   – Ура! – обрадовался Семен. – Ну, я полетел. Жду вашего вызова. Помните, первый наш визит бесплатный, а потом скидку дам. Подумайте, это выгодное предложение. Вот сегодня я животных в порядок приводил, а хозяева телик смотрели. В доме чистота, шерсть клочьями не валяется, весь бардак остался в моей парикмахерской.

   Семен помахал мне рукой и нажал на газ, фургончик бойко покатил из нашего крохотного проулка к центральной аллее.

   Я постояла какое-то время, глядя вслед минивэну, потом вернулась на пару метров назад, к тому месту, где девочка лихо взлетела на бетонный забор, и огляделась по сторонам.

   Юра рассказывал, что Ася приходит к нему в платье, которое очень подходит кукле Барби, и с прической, напоминающей ту, что носила Мэри Пикфорд, звезда Голливуда^[6] начала прошлого века. А я сейчас совершенно точно видела девочку в ярко-розовом одеянии и бегу домой с клоком белокурых волос в кармане. Я тоже схожу с ума? Или в саду действительно только что побывал погибший несколько лет назад ребенок?

   Достигнув окна, я влезла в комнату, хотела выйти в коридор, чтобы подняться в свою спальню, но неожиданно услышала из-за двери звуки, которые издает большинство мужчин, умываясь: громкое фырканье, плеск воды и нечто вроде покашливания. В ложкинском доме сейчас, в связи с отсутствием всех моих родных, можно разместить много гостей. Но в помещении, где я нахожусь в данный момент, никто не живет. Эта комната самая маленькая, а главное, при ней нет собственного санузла. Человек, поселившийся здесь, будет вынужден пользоваться общей ванной для тех, кто живет на первом этаже. Войти в нее можно с двух сторон: из холла между гостиной и столовой и через вторую дверь – из гостевой спальни. Когда ко мне приезжают друзья или приходят по делу посторонние люди, они посещают именно этот туалет. Но сейчас в доме находятся лишь те, кто живет тут постоянно, и у всех, включая недавно появившегося Игоря, есть личные сортиры и ванные. Так кто плещется за дубовой створкой? Пока я бегала по участку, кто-то приехал и Анфиса поселила нежданного гостя в единственной свободной комнате? Но мое отсутствие длилось менее часа, а Фисе не свойственно проявлять самостоятельность, она бы нашла меня.

   Фырканье прекратилось, зато раздались характерные шлепки – похоже, некто затеял постирушку. Не справившись с любопытством, я постучала в дверь ванной.

   – Простите, здесь есть кто-нибудь?

   Дурацкий вопрос, правда? Глупее его только тот, что задают по телефону в пять утра: «Я тебя разбудил?»

   За створкой стало тихо.

   – Здравствуйте, вы что там делаете? – спросила я и смутилась.

   Дашенька, что с тобой? Кто-то из гостей по лишь ему одному известной причине занял общий санузел. Ну, может, живот у человека прихватило и он понял, что не добежит до своего туалета. Потом он умылся. Крайне неприлично стоять у туалета, и уж совсем глупо интересоваться, чем занят его посетитель. Какой ответ я ожидаю услышать? «Ах, дорогая Дашенька, мне приспичило пописать»?

   – Извините, – пробормотала я, отступив на полшага.

   И тут раздался протяжный стон. Такой несчастный, что я схватилась за ручку и нажала на нее. Дверь легко распахнулась, она оказалась не заперта, и моему взору предстала шокирующая картина.

   Перед ванной, в которую из крана тихо текла вода, стоял некто, смахивающий на сказочного домового, и сосредоточенно стирал… мужские носки.

   Я захлопнула дверь и машинально перекрестилась. Глубоко вдохнула-выдохнула, затем снова заглянула в санузел в надежде, что видение испарилось. Ан нет. Странное существо продолжало сосредоточенно тереть маленькими коричневыми ручонками изделие из ярко-красного трикотажа. Выше запястий руки пришельца поросли густой шерстью, часть груди, видную в треугольном вырезе голубой маечки, тоже покрывал серо-коричневый мех.

   – Ой, мама, – прошептала я, – настоящий домовой… Здрас-сти, дедушка! Может, вам покушать принести?

   Звук женского голоса заинтересовал гостя, он перестал самозабвенно заниматься постирушкой, поднял голову и уставился на меня. Я увидела вытянутое личико, заросшее коричневым мехом, белые полоски бровей и черные волоски, окружавшие глаза. Создавалось ощущение, что этот не пойми кто нанес себе макияж под названием смоки-айс, и вообще он большой франт – на последней Парижской неделе моды многие модели вышагивали по подиуму с белесыми бровями.

   Я проглотила ком, застрявший в горле, и решила наладить контакт с представителем потустороннего мира:

   – Меня зовут Даша. А вас как?

   Мохнатый гость чуть повернул голову с небольшими, овальными, торчащими вверх ушами, швырнул носки в воду и резко выпрямился. Я ойкнула. Домовой оказался ростом с трехлетнего ребенка, он был облачен в красные штанишки и голубую тишотку с надписью «I love sex» на груди. Я издала писк:

   – Помогите!

   Вторая дверь санузла, ведущая в общую часть дома, незамедлительно распахнулась, и появился второй персонаж. На нем красовалась розовая маечка с сообщением: «Eat all»^[7].

   Мне стало дурно. Наш дом захватили инопланетные пришельцы? В Ложкине приземлился звездолет с планеты Зум-Зум, и сейчас братья по разуму, закончив прачечные процедуры, отправятся в ГУМ и мавзолей? Мне надо позвонить… Куда? На радио? На телевидение? В газету? Что вообще полагается делать, если находишь в своем тихом уютном доме непонятной породы гостей, устроивших постирушку и с помощью одежды декларирующих о своей повышенной сексуальной активности и прожорливости? Что эта веселая парочка сделает со мной? Сначала утянет в спальню, а потом съест? И где Зоя Игнатьевна, Глория, Анфиса, собаки? Они живы?

   Тот, что в розовой маечке, выронил из рук на пол что-то бежевое. Я невольно посмотрела на него и возмутилась:

   – Эй, вы что себе позволяете? Это мой новый лифчик! Знаете, сколько он стоил?

   За моей спиной послышалось сопение, правой ноги коснулось нечто мягкое, теплое. Я взвизгнула, подпрыгнула и закрыла глаза. Потом открыла и перевела дух. Нет, это не третий монстр, в санузел притопала одна из мопсих, черная Киса. Мопсы очень приветливы, а собаки Маневина обожают не только людей, но и всех земных тварей. Мыши, кошки, птицы, хомячки, гусеницы, кузнечики, улитки – кого ни назови, все они друзья Кисы и Розы.

   Мохнатые гости заурчали, Киса завертела хвостом и бросилась к ним. Я не успела ахнуть, как сексуально озабоченный пришелец вцепился лапами в загривок Кисы, легко поднял ее и плюхнул в ванну. Его прожорливый собрат совершенно человеческим жестом схватил бутылку с шампунем, умело сдернул колпачок, вылил на Кису часть содержимого и сосредоточенно заработал лапами. Через мгновение к нему присоединился приятель, и уже четыре мохнатые конечности принялись тереть Кису и окунать ее головой в воду.

   Знаете, если на меня нападут зеленые человечки, прилетевшие из недр галактики, я живо сдамся, потому что отлично понимаю: у слабой женщины нет сил сражаться с внеземными астронавтами, у которых, если вспомнить фантастические романы, непременно отыщется некое сверхоружие – бластеры, стреляющие антиматерией, или нейтронные пушки. Поверьте, я не имею ни малейшего желания проверять действенность арсенала инопланетян на собственной шкуре. Но если опасность угрожает моим животным (а ведь мопсихи Маневина теперь стали как бы моими), вот тут мне наплевать на плазменные мечи, самонаводящиеся уничтожители теплокровных существ и на ядовитую говорящую плесень, я все эти штучки готова порвать голыми руками.

   Из груди вырвался крик:

   – Ах вы дряни! Немедленно отдайте мне Кису!

   Монстры на секунду замерли и переглянулись, а я ринулась к ванне спасать мопсиху.

   – К сожалению, а может, наоборот, к счастью, я не обладаю талантом предвидеть будущее или заглядывать в прошлое, – посерьезнела Светлана. – Все намного проще. Денуа мировая величина в области лечения мигрени, вот я и подумала, что вы, раз бываете в Париже, его пациентка. Француз, вероятно, выписал вам мигрезол, оранил, невостерин и гомеопатические капли «цветы Прованса»^[8].

   Я молча смотрела на Терентьеву. А та, слегка понизив голос, продолжала:

   – Спору нет, это прекрасная комбинация, и она хорошо помогает. Мигрезол действует на сосуды, оранил корректирует гормональный фон женщины, невостерин снимает тревожность, беспокойство, раздражительность, а «цветы Прованса» способствуют спокойному сну. Но! Вы владеете английским?

   – Нет, – смущенно ответила я. – Понимаю, в наше время нужно выучить этот язык, да все как-то недосуг. Я свободно говорю на французском и могу изъясняться на немецком.

   – Хотела посоветовать вам изучить журнал «Доклады научных конференций», – пояснила Светлана. – Он выходит в Америке и на европейские языки не переводится. Ладно, перескажу содержание некоторых статей. Штатники провели массу клинических исследований и выяснили: если человек применяет упомянутый набор медикаментов более года, он становится транссовместимым.

   – Каким? – вздрогнула я.

   – Простите, я машинально употребила термин, понятный лишь психологам и психиатрам, – смутилась собеседница. – Слышали когда-нибудь о трансовом состоянии сознания?

   – Пару раз. В каком-то детективе Смоляковой читала об этом, – сказала я.

   – Ох уж эта писательница… – поморщилась Терентьева. – Литераторы поверхностны, впрочем, журналисты тоже, услышат нечто, на их взгляд, занимательное, и ну строчить. Как правило, опусы писак имеют мало общего с действительностью. Попытаюсь ввести вас в курс дела. Транс – ряд измененных состояний сознания, он сопровождается определенными изменениями мозговой активности, в особенности – бета-волн. Состояние отличается от обычного направленностью внимания, человек концентрируется на образах, воспоминаниях, ощущениях, грезах, фантазиях, а не на внешнем мире. Некоторые медики считают транс целебным, полагают, что при нем человеческий организм получает приблизительно в два раза больше отдыха, чем во время сна. Некоторые люди умеют входить в трансовое состояние намеренно, такой транс многими духовными школами Востока называется медитацией. Есть мнение, что намеренное вхождение в транс – это одна из форм самогипноза. Но человек может впасть в транс под воздействием усталости, информационной перегрузки. Таким образом мозг защищает себя от стрессов, когда их количество и сила становятся чрезмерными. Что и случилось с Юрой. А вы, Дашенька, сколько времени пьете таблетки доктора Габриэля?

   – Года четыре, – протянула я.

   Терентьева вздернула брови.

   – Длительный срок. Наверняка Юрий рассказывал о своих видениях страстно, напористо, и вы, регулярно употребляющая этот набор лекарств, заразились, так сказать, его глюком, транссовместились с Малининым и тоже встретились с Асей.

   – Такое возможно? – усомнилась я.

   – Конечно, – кивнула Светлана. – Это описано и в художественной литературе, и в летописях монахов. Последние документы полны свидетельств того, как один юродивый «заводил» целую толпу. Например, начинал кричать: «Вижу, вижу дьявола!» – и люди падали в ужасе на колени, им тоже являлся Сатана. Но в действительности никаких Люциферов не существует, народ просто инфицировался трансом сумасшедшего. Людей делала зависимыми вера в Бога, а вас – особые пилюли. Могу привести массу подобных случаев. Ну, скажем, в начале двадцатого века русские солдаты пошли неожиданно в атаку на немецкое войско, я говорю о Первой мировой войне. Часть рядовых погибла. И что? Как потом выяснилось, противника на поле сражения не было, командир приказал принять бой, и подчиненные бросились вперед. И офицер, и солдаты увидели врага, но в реальности таковой отсутствовал. Те, кто пал в битве, скончались не от пуль или штыковых ран, а от разрыва сердца. Трансовое состояние может быть очень опасным. Огромное вам спасибо, что сообщили правду о Юре. Я могу вас попросить потом пересказать эту историю следователю и представителю страховой компании? Сейчас все уверены, что Юрий Иванович совершил самоубийство, но это явно не так. И, Дашенька, примите мой совет. Я психотерапевт, имею профильное высшее образование, постоянно читаю научную литературу и могу правильно оценить ваше состояние. Но другие люди, те же полицейские, например, профаны в области психологии, поэтому лучше не рассказывать им о том, что вы тоже видели галлюцинацию. Вас, уж извините, просто сочтут сумасшедшей и не придадут значения словам такого свидетеля. Сообщите следователю только о том, что Малинин вам рассказывал, как к нему являлся призрак, этим вы поможете Лене получить деньги.

   Я растерялась.

   – Никогда не испытывала ни малейших проблем с психикой. Я не слышу голосов, у меня нет фобий, не страдаю шизофренией или маниакально-депрессивным психозом и вроде пока не подвержена болезни Альцгеймера.

   – Конечно, дорогая! – подхватила Терентьева. – Но посмотрите на дело с точки зрения обычных необразованных людей. Они будут рассуждать так: «Васильева видела покойную Асю, которая сидела на ели? М-да… У нее точно съехала крыша». Если вы озвучите свою историю в официальной обстановке, вас точно посчитают за даму с огромными душевными проблемами. Вашим словам не поверят, и тогда возникнут огромные проблемы, но на сей раз уже у Леночки. Смерть Юрия признают суицидом – и прощай, страховая премия!

   – Я вовсе не говорила, что видела Асю, – попыталась я внести ясность. – Думаю, это был настоящий ребенок, которому велели пугать Юру. Что, если кто-то намеренно издевался над Малининым? Один из людей, знающих о трагедии с Асей?

   В столовой воцарилось молчание. Потом моя собеседница спокойно произнесла:

   – На следующий день после пожара почти вся желтая пресса написала о трагической гибели четырехлетней девочки, которую отец не успел вынести из огня. Кто-то из пожарных или из медиков, прибывших на место происшествия, слил информацию племени стервятников. Юра обеспеченный человек, но отнюдь не миллиардер, не политик, не артист, известный всем. О таких, как Малинин, журналюги не судачат. Но смерть Аси показалась прессе лакомой новостью, она могла помочь увеличить тираж. Поэтому дня три-четыре «Желтуха» и «Треп» дуэтом пели о несчастном ребенке. А затем газеты забыли о нем.

   – У Юры были враги? – задала я интересовавший меня вопрос.

   – Если человек с нуля поднимает бизнес, то, конечно, он обязательно обзаведется недоброжелателями, – заметила Светлана. – Но я не слышала, чтобы мужа моей подруги кто-то люто ненавидел. У Малининых часто бывали гости, Юра тоже охотно выходил в свет. А вот Лена реже покидала дом – ей не хотелось оставлять Андрюшу. Правда, она не любит пропускать службу в церкви, поэтому все же часто отлучалась.

   – Елена верующая? – удивилась я. – Мы довольно тесно общались, но Малинина никогда не заводила разговоров о Боге.

   – Лена не демонстративный человек, – пояснила Терентьева, – и она умеет себя вести, понимает, что общение с соседями должно быть необременительным, легким, светским. А вот со мной она часто рассуждает о том, что ждет человека за гробом, о смысле жизни. В храм Лена пришла после смерти Аси, а раньше считала себя атеисткой.

   – Вдруг кто-то из недругов решил довести Юру до самоубийства? – перебила я Терентьеву. – Узнал все из пасквильных листков и…

   Я замолчала.

   – И? – подхватила психотерапевт. – Дальше – что? Вызвал привидение несчастного ребенка и велел ему шастать по саду? Нанял какого-то малыша и приказал тому играть роль Аси? Дашенька, разве крошка сможет залезть на ель, бесстрашно качаться на ветке, а потом перескочить через бетонный забор?

   – Нет, – ответила я. – Не понимаю, как малышка проделала в принципе невозможное.

   – Правильно, душенька, – терпеливо сказала психотерапевт. – Это ваше сознание сыграло с вами злую шутку. Ребенка не было, это глюк. Пожалуйста, не распространяйтесь о нем, иначе Леночка лишится большой суммы. А вот о Юриных видениях я сообщу следователю, и вас, конечно же, опросят. Тогда, очень прошу, расскажите все детали, все подробности. Елена – вдова, на руках у нее сын-подросток, в прошлом у нее трагедия, в душе незаживающая рана. Что будет с Малининой, если ко всем ее проблемам прибавятся еще и финансовые трудности?

   – А как объяснить прядь найденных мной волос? – вздохнула я.

   – Вороны и сороки что угодно сопрут и в гнездо унесут, – нашла ответ Светлана. – Вон, в Кузякине парикмахерская работает. Елена там причесывается, не раз мастеров хвалила. Может, это оттуда добыча. Вы же не видели, что локон упал с головы девочки, он свалился откуда-то из ветвей. Сначала вам привиделся глюк, а потом из птичьего гнезда спланировал клок волос. Простое совпадение.

   – Ясно, – пробормотала я.

   – Хотите кофейку, Дашенька? – любезно предложила Терентьева.

   Я правильно поняла психотерапевта.

   – Большое спасибо, но нет, побегу домой.

   У меня есть традиция – как только возвращаюсь в особняк после длительного отсутствия, всегда угощаю стаю лакомствами. Вот и сегодня после похода в магазин принялась раздавать вкусняшки. Афина и мопсы получили жильные кости, Фолоде достались колечки из курицы, Гектор живо схватил и унес зерновую палочку.

   Я открыла шкаф, начала складывать туда пакеты, услышала тихое ворчание, оглянулась и увидела енотов. Диззи и Лиззи стояли на задних лапах, в упор глядя на меня, на их мордочках явственно читалась обида.

   Меня охватило смущение.

   – Простите, ребята, совсем о вас забыла.

   Диззи хрюкнул, а Лиззи вытянула вперед обе передние лапки и тихонечко заныла. Я почувствовала себя самой подлой и злой на свете. Ну разве красиво раздать всем членам стаи вкусности, а про двух гостей и не вспомнить? Хуже только заявиться на день рождения к семилетнему малышу без подарка. Но что можно предложить дрессированным зверушкам?

   Диззи свесил голову на грудь, Лиззи всхлипнула.

   И тут меня осенило:

   – Вы любите яблоки?

   Еноты переглянулись и быстро подошли ко мне. Диззи взял меня за руку, Лиззи прижалась к моим ногам, и я чуть не зарыдала от умиления, мгновенно пообещав:

   – Сейчас получите самый сладкий голден.

   Затем распахнула дверцу холодильника, но не успела выдвинуть ящик, где хранятся фрукты, – еноты со скоростью молнии схватили с полки нарезку сыра и метнулись в глубь дома.

   – Да вы воры! – возмутилась я. – Эй, вернитесь, пакеты надо вскрыть! Не собираюсь отнимать у вас добычу, просто достану сыр из упаковки.

   Но Диззи и Лиззи испарились. Я хотела было найти Игоря и рассказать ему, что его подопечные утащили «Эдам», однако решила не «сдавать» сладкую парочку. Навряд ли им станет плохо от пятидесяти граммов сыра, каждому разбойнику достанется не так уж много угощенья. Если, конечно, они его честно разделят пополам.

   Закончив с хозяйственными хлопотами, я поднялась в свою комнату, порылась в телефонной книжке и набрала номер Сергея Дьяченко.

   – О, Дашута, привет! – радостно воскликнул приятель. – Как там Александр Михайлович? Скоро к нам вернется?

   – Сейчас они с Темой в Испании, – пояснила я, – осматривают творения Гауди^[9], в Москву приедут через две недели. У Дегтярева отпуск двадцать четыре дня. Пляшите, мыши, пока кошки нет.

   Сергей решил, что светская часть беседы закончена, и задал конкретный вопрос:

   – Чего ты хочешь?

   – У тебя есть друг, он работает в коммерческой структуре, делает всякие исследования. В частности, если я правильно помню, определяет отцовство, – сказала я.

   – Верно, – подтвердил Дьяченко, – Никита Лавренев отличный специалист. У тебя появился малыш, и ты подыскиваешь ему родного папу?

   – Вроде того, – в тон собеседнику ответила я. – Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, причем не известно, от кого. Не знаешь, можно ли провести экспертизу волос?

   – Ну, я не спец в судебной медицине, но слышал, что для ДНК-теста подойдут образцы слюны, ногти, кровь, волосы. Только Никита даром работать не станет, – предупредил Сергей.

   – Заплачу без проблем, – заверила я. – Можешь дать телефон?

   – Записывай. Однако сразу не звони, выжди полчасика, – деловито распорядился Дьяченко. – Лавренев с улицы клиентов не берет, только по рекомендации, я его должен предупредить.

   – Отлично, – обрадовалась я и уставилась на часы.

   Никита Лавренев оказался немногословным человеком. И, похоже, он не любил тех, кто ведет долгие разговоры. Не успела я произнести:

   – Добрый вечер, меня зовут Даша Васильева, ваш телефон мне дал… – как Никита перебил потенциальную клиентку:

   – Знаю. Говорите по делу!

   Далее наша беседа потекла в телеграфном стиле.

   – Что у вас?

   – Волосы. Можно ли определить, чьи они?

   – Надо посмотреть на образец. В принципе, да.

   – Когда мне приехать?

   – Сейчас.

   – Где вы находитесь?

   – Улица Вторая Михайловская, метро «Молодежная».

   – Мне ехать примерно час.

   – Буду тут до восьми утра.

   – Отлично, – обрадовалась я, – уже несусь. Сколько стоит исследование?

   Никита озвучил сумму и отсоединился.

   – Сергей сказал, что вы помогали поймать убийцу Ани Лавровой. Запутанное дело^[10].

   – Да, – смущенно кивнула я. – Так уж получилось, что я оказалась полезной.

   Никита показал на круглую табуретку.

   – Садитесь. Буду говорить просто.

   – Уж пожалуйста, – обрадовалась я.

   – Допустим, я найду в волосах ДНК, неважно какую, – голосом нянечки, объясняющей трехлетнему малышу правила поведения в ясельной группе, начал эксперт. – Вот смотрите.

   Лавренев схватил коробку, высыпал из нее кучу маленьких разноцветных кубиков, показал на красный и осведомился:

   – Это ДНК волос. Скажите, есть здесь среди прочих подобная?

   – Конечно, – улыбнулась я, – вижу еще штук пять или шесть алых.

   Никита аккуратно взял нужные, отодвинул в сторону сине-зелено-белую груду и ровным голосом произнес:

   – Отлично. Вот вам группа родственников, остальные не нашего роду-племени. Понятно?

   – Вполне, – кивнула я.

   – Изменим условия, – вещал дальше Лавренев, запихивая пластмассовые кубики в коробку. – Имеем один-единственный объект. На кого он похож? Где у нас толпа, в которой мы будем разыскивать членов его стаи? Должна быть возможность сравнить полученный результат с другими образцами. Ну, например, берем волосы мамы, папы и ребенка, изучаем прядь малыша и делаем вывод: женщина – его родная мать, а отец крошке биологически чужой. Доступно объяснил?

   – То есть вы не сможете сказать, с чьей головы этот локон? – приуныла я.

   – Почему? – удивился Никита. – Если получу от вас еще несколько разных образцов, выявлю или не выявлю родство. Может, все-таки введете меня в курс дела? Кого вы ищете?

   Я, не произнося вслух фамилию Малининых, озвучила историю про призрак Аси и завершила повествование словами:

   – Только не смейтесь, пожалуйста, и не сочтите меня сумасшедшей. Хочу понять: я жертва французских таблеток или все-таки видела ребенка в реальности? Понадеялась, что вы сможете определить, с чьей головы эти волосы. А я съезжу, посмотрю на крошку и разузнаю, умеет ли она делать то, на что не способны другие дети, и выполняет приказы человека, который решил напугать Юру, или девочка просто была в парикмахерской в Кузякине и все случившееся – совпадение: ворона схватила на помойке прядь ее волос и принесла на ель.

   Никита взял лупу.

   – Сомневаюсь, что этот образец из гнезда птицы. В таком случае он должен быть загрязненным, а я визуально могу оценить волосы как чистые, ухоженные, некрашеные, аккуратно срезанные. Если хотите выяснить, принадлежит ли этот образец умершей девочке, то принесите мне ее расческу или зубную щетку. Иногда родители хранят молочные зубы своего ребенка и первую остриженную прядку. Тогда я дам вам ответ.

   – А без этого из волос никакой информации не вытянуть? – огорчилась я. – Понимаете, я сомневаюсь, что они Асины.

   – Ну, кое-что все-таки можно рассказать, – утешил меня Никита. – Давайте поступим так. Если хотите исключить Асю, поищите материал для сравнения, а я пока немного поработаю с тем, что вы принесли. Если, конечно, вас устроит сумма, которую придется заплатить.

   – С оплатой проблем нет, – заверила я. – Только я не верю в воскрешение Аси. А зачем вам ее зубы и прочее? Дочь Малининых давно умерла. Я лишь хочу узнать, кто потерял эту прядь.

   Лавренев кашлянул.

   – Вы рассуждаете по-обывательски. А я ученый, поэтому обязан работать точно. Исключить Асю из числа тех, кто мог сидеть на ели, можно лишь эмпирическим путем. Сопоставили результаты, убедились, что не она, тогда заявляем: мы знаем, погибшей малышки не было на днях в вашем саду.

   Я не смогла сдержать возглас:

   – Бред!

   Никита не обиделся на неуместное замечание.

   – Нет, наука. Точность. Уверенность.

   – Даже в случае, если мы точно знаем, что ребенок мертв? – протянула я.

   – В любом случае, – спокойно сказал эксперт. – Приходим к выводу: Аси не было в саду, и работаем дальше.

   – Мертвые не встают из могил! – выпалила я. – Глупо тратить время и силы на пустое занятие.

   Никита почесал кончик носа.

   – Никогда ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Мне исследовать волосы как положено или тяп-ляп?

   – Да, – кивнула я, – пожалуйста, делайте все по инструкции.

   – Хорошо, – согласился Лавренев. И повторил: – Если получится, принесете что-нибудь оставшееся от погибшего ребенка. А я пока покумекаю над тем, что вижу перед собой.

   Домой я вернулась поздно – попала в пробку на МКАД, простояла без движения пару часов и страшно устала. Открывая дверь коттеджа, мечтала о том, как рухну в постель, и очень надеялась, что все мои гости уже лежат в своих уютных кроватках. Ни сил, ни желания болтать с кем-либо не было. Но не успела я войти в коридор, как раздался крик Анфисы:

   – Вижу их в гостиной!

   – Немедленно хватай! – заорал в ответ Игорь. – Накинь на голову плед.

   – Нельзя ли что-нибудь сделать с запахом? – спросила Глория.

   – Полагаю, надо распылить освежитель, – вклинилась в разговор Зоя Игнатьевна.

   – Поймала! – заорала Фиса. – Держу!

   – Скорей тащи в ванную! – завопил Гарик.

   Я потрясла головой. Что случилось? Почему никто не улегся спать? Обычно в это время домработница давным-давно наслаждается в своей комнате просмотром телесериала, а Зоя Игнатьевна читает в постели книгу. Вот Лори может сидеть в кресле у камина, но она не станет визжать во всю глотку. И чем у нас так нестерпимо воняет? Прорвало трубу канализации? Ну и смрад!

   До моего слуха долетело шипение, потом в поле зрения возникла Глория в светло-розовом халате. В высоко поднятой руке она держала баллончик освежителя и распыляла его содержимое во все стороны. Я мигом унюхала аромат чего-то на редкость противного и постаралась задержать дыхание, услышала громкий топот и узрела Анфису, облаченную в пижаму с принтами в виде ангелочков. Домработница, сжимая в руках шевелящийся розово-серый плед, ранее лежавший на одном из диванов, неслась из гостиной в сторону санузла.

   – Что тут происходит? – крикнула я и, не дождавшись ответа, кинулась за Фисой.

   Та влетела в ванную, я последовала за ней. Игорь, стоявший у наполненного до краев джакузи, бойко скомандовал:

   – Швыряй его туда!

   Фиса, недолго думая, запулила свою ношу в ванну.

   Я подпрыгнула.

   – Эй, вы решили постирать ночью одеяло? Между прочим, пледы из мохера нужно сдавать в чистку.

   – Ш-ш-ш, – раздалось за спиной.

   Я обернулась и принялась чихать.

   – Перестань пшикать этой гадостью! – возмутился Игорь. – Мерзостный запах, меня сейчас стошнит.

   – Это аромат яблочного ванильного пирога с корицей, – обиделась Лори. – Он заглушает вонь.

   – В доме вполне приятно пахло, пока ты не притащила этот жуткий аэрозоль! – взвизгнул Гарик.

   – Ты это всерьез сказал? – ехидно поинтересовалась Глория, продолжая нажимать на головку дозатора.

   – Дорогой, ты принял правильное решение применить в создавшихся условиях дезодорант, – пропела из коридора Зоя Игнатьевна. – Молодец, Игорек, никогда не теряешься. Я горжусь твоей находчивостью.

   – Мама, идея задушить нас этой гадостью пришла в голову Глории, – демонстративно кашляя, уточнил сын.

   Бабушка Феликса величественно вплыла в ванную.

   – Лори, сейчас же перестань! Отвратительное амбре. Посмотри, до чего ты брата довела, у него начался приступ аллергической астмы. Нужно срочно открыть все окна и двери, устроить сквозняк. Фу, дышать нечем…

   Мне стало смешно. Вот она, политика двойных стандартов во всей ее красе. Если распылитель принес Гарик, то он умница, а если Лори – значит, она совершила феерическую глупость.

   Из ванны неожиданно донесся странный воющий звук. Я посмотрела в сторону его источника и ахнула. В воде, отчаянно сражаясь за свою жизнь, барахтался Фолодя.

   Преодолев одним прыжком расстояние от «мойдодыра» до ванны, где терпел бедствие кот, я выхватила из воды несчастного, живо завернула его в махровую простыню и сурово спросила присутствующих:

   – Вы с ума сошли? Фиса, за что ты решила утопить Фолодю?

   – А как он тут оказался? – опешила домработница.

   – Прекрасный вопрос! – рассердилась я. – Отвечаю: пару секунд назад ты на моих глазах швырнула его в наполненное водой джакузи.

   – Так я думала, что поймала Диззи, – испуганно заморгала Анфиса.

   – Енота? – уточнила я. – Понятно. А теперь сделайте одолжение, объясните, по какой причине в доме открыто сафари на живую стиральную машину?

   – Лиззи и Диззи украли где-то сыр, – ответила Лори.

   – Они не воры! – моментально бросился на защиту питомцев Гарик. – Очень воспитанные животные, ведут себя идеально, никому не грубят. Да от них слова плохого никогда не услышать! Не пьют, не курят, по ночным клубам не таскаются.

   Мне удалось не рассмеяться.

   – С последним заявлением я согласна на сто процентов. Трудно представить Диззи с бутылкой пива в одной лапе и сигаретой в другой. И так же нереально увидеть Лиззи, самозабвенно прыгающую на танцполе с воплем: «Супер! Диджей, жги!» Но давайте вернемся к истокам истории. Анфиса решила наказать зверька за то, что он стащил сыр? Надумала утопить нечистого на лапу зверька? Завернула его в плед и бросила в ванну, не подумав, что еноты чудесно плавают?

   – Я что, похожа на живодериху? – обиделась Фиса. – Промежду прочим, я тихохонько все отмыла. Это Фолодя в истерику кинулся: дрался, плевался, чихал, ругался матом.

   Я посмотрела на испуганного кота. Похоже, в Ложкине поселился вирус безумия. Сначала Игорь уверял меня, что его питомцы не употребляют алкоголь и не курят, а теперь домработница рассказывает про нецензурно выражавшегося кота.

   – Моим подопечным нельзя употреблять ничего жирного. А сыр в особенности, – вклинился со своим замечанием Гарик. – У них от него начинается жуткий понос.

   И Игорь с Фисой, перебивая друг друга, принялись сыпать словами.

   Диззи и Лиззи очень аккуратны, поэтому Гарик думает, что когда у парочки от запретного лакомства прихватило животы, еноты дисциплинированно отправились к хозяину – хотели попроситься на улицу. Но Игорь принимал душ перед сном, закрыв дверь кабинки и включив на всю мощь воду, поэтому не услышал жалобных стонов питомцев. Что оставалось делать несчастным полоскунам, у которых в брюшках разыгралась буря? Оцените сообразительность зверушек – они дружно воспользовались кошачьим туалетом.

   Наш Фолодя чрезвычайно интеллигентен, никогда не проявляет агрессии, толерантен ко всем. Приведу один пример. Во вторник я лежала в саду, читала книгу и грызла орешки. Потом мне понадобилось сбегать в дом, а когда я вернулась, моим глазам предстала дивная картина: на раскладушке развалился, вытянув лапы, громко мурчащий Фолодя, а рядом, тесно прижавшись к нему, сидела белка и нагло лопала мои орехи. Парочка чувствовала себя прекрасно, никто никого не боялся. Фолодя не ссорится с Афиной и Гектором, спокойно принял мопсов Маневина и разрешает им отдыхать в своем домике. Я знаю, что кошки, обитающие на одной территории с собаками, не шипят на них, но пить с ними воду из одной миски не станут. А Фолодя спокойно лакает из общей емкости. И может поделиться кормом с вороном. Но есть у него и свой пунктик – это лоток. Тот, кто посмел воспользоваться кошачьим туалетом, будет убит на месте. Расправившись с осквернителем сакральных туалетов (их у кота два), Фолодя примется громко орать, требуя смены всего, так сказать, сантехнического оборудования. Если вы полагаете, что можно вытряхнуть наполнитель, помыть пластмассовый короб, и проблема будет решена, то ошибаетесь. Кот не успокоится, пока ему не поставят абсолютно новый поддон с решеткой. Теперь представляете, что началось, когда Фолодя обнаружил, что еноты осквернили все уголки его сакрального места?

   Недолго думая, кот кинулся на Диззи с хорошо понятным желанием наказать его. Полоскун эмигрировал в гостиную, где в ту секунду находилась Лиззи. Енотиха при виде разъяренного, раздувшегося, как воздушный шар, Фолоди запаниковала. А что происходит, если животное неожиданно пугается? Правильно, у него начинается приступ медвежьей болезни. Слава богу, по размеру еноты не Топтыгины, но куча, оставленная Лизи, оказалась внушительной. Диззи не смог вовремя остановиться, наступил на то, что выпало из Лиззи, поскользнулся, упал, перемазался, вскочил…

   Можно я не буду в мельчайших деталях и ярких красках описывать ход дальнейших событий?

   И вот все обитатели дома пытались найти, куда спрятались загаженные еноты. Никто не собирался наказывать бедолаг, их просто хотели отмыть. За пять минут до моего появления Анфисе удалось выследить Диззи. Домработница шустро накинула на него плед, схватила добычу и швырнула в воду. Но вот незадача! В ванне почему-то оказался Фолодя.

   – Кем надо быть, чтобы перепутать котика с Диззи? – возмутился Игорь.

   Анфиса огрызнулась.

   – Подумаешь, с каждым случиться может.

   Лори опять принялась распылять дезодорант. Зоя Игнатьевна попыталась ее остановить, а я бочком-бочком выбралась в коридор и направилась на второй этаж. Мне не хотелось участвовать в происходящем. Сейчас спокойно умоюсь, улягусь баиньки…

   В спальне отвратительно пахло, и я бросилась открывать балконную дверь, недоумевая, почему вонь в моей комнате намного интенсивнее, чем на первом этаже. Впустив в помещение свежий воздух, я наполнила ванну, налила в воду жидкое мыло, надела халат и решила разобрать постель. Сдернула покрывало и невольно завопила:

   – Что это, черт побери, такое?

   На одеяле, грязные, как шахтеры после многочасовой смены, тихо лежали Диззи и Лиззи. Не моргая, еноты смотрели на меня, а я уставилась на них. Некоторое время мы играли в гляделки, потом я молча сгребла зверушек, усадила их в теплую воду и строго сказала:

   – Теперь стирайте друг друга до тех пор, пока шерсть не заскрипит. На бортике полно бутылочек с шампунями, вы прекрасно умеете их открывать.

   Пока Диззи и Лиззи приводили себя в порядок, я поменяла белье и проветрила спальню. Затем пришлось тщательно вытирать и сушить феном мокрых любителей сыра. В общем, под одеялом я оказалась лишь в половине первого. Опустила голову на подушку и пробормотала:

   – Все, воришки, ступайте к хозяину. Я спать хочу.

   Сон начал заволакивать сознание туманом, руки и ноги потяжелели, я зевнула, устроилась поудобнее… И ощутила, как прямо у лица оказалась мягкая шерстяная масса, одуряюще пахнущая жасмином. Потом стало тяжело макушке, и в нос ударил аромат ванили. Еноты от души попользовались моими любимыми шампунями и теперь, очевидно, в знак благодарности, решили остаться у меня на ночь. Сил прогнать нахалов не было. Я заснула, окруженная енотами, и последней мыслью перед окончательным отбытием во владения Морфея было сожаление о том, что я не отняла у Диззи и Лиззи украденную ими из холодильника упаковку сыра.

   В России происходят глобальные перемены, меняются политические режимы, гремят гражданские войны, их сменяют годы мира, застоя. Все течет, все изменяется, как говорили древние философы. Но кое-что остается постоянным – первого сентября дети России отправляются на торжественную линейку именно с гладиолусами. Мне кажется, эти цветы специально выращивают для этой цели. Я ни у кого ни разу не видела в доме букетов из гладиолусов, лично мне их никто не дарил, я тоже не преподносила шпажники^[11] своим знакомым. Но маленькая Даша Васильева всегда в первый день сентября шла на занятия именно с этими цветами.

   На фото около сына возвышается Юра, он держит за лямки новенький ранец, с другой стороны стоит Катя, которая ради торжественного случая накрасила губы и сделала прическу. А за ее спиной видна тетушка в бордовой куртке, возможно, чья-то бабушка, которую невольно захватил фотограф.

   Я переворачивала страницы. Вот сын Малининых идет во второй класс: Андрей, Юра, Катя и незнакомка в зеленой шляпе. В третий: Андрей, Юра, Катя и женщина в плаще. В четвертый: Андрей, Юра, Катя и старушка в платочке. В пятый: Андрей, Юра, Катя и пожилая тетушка в синем платье. Малининым не везло, к ним постоянно пристраивался кто-то из посторонних. Или…

   Я вздрогнула и начала еще раз изучать фотографии. Вскоре мне стало ясно: незнакомка в возрасте на всех кадрах, включая тот, где Андрюшу забирают из роддома, одна и та же женщина, только по-разному одетая. Она старается держаться в отдалении от Малининых, но явно хочет быть запечатленной вместе с ними.

   Я вытащила последнее фото, сделанное, как гласила подпись под ним, в прошлом году, положила его в карман платья, открыла окно, осторожно бросила альбомчик в траву, закрыла раму и вернулась в столовую. Там над чашкой чая сидел хмурый Андрюша, перед ним лежал мобильный телефон, дорогой сенсорный аппарат, точь-в-точь как тот, что мне подарила на Новый год Манюня.

   – Добрый вечер, – поздоровалась я. – Ты не спишь? Уже поздно.

   – Я не маленький, – огрызнулся подросток. Потом добавил: – Уроки делал. Мама запретила выходить, пока математику не решу, заперла меня в комнате. Никогда так раньше не поступала! А задание очень трудным оказалось.

   – Конечно, ты уже не маленький, – согласилась я, – но знаешь, я, даже став взрослой, стараюсь лечь в кровать пораньше. Наверное, у меня в роду были бурые медведи, потому я и уродилась соней.

   Андрей, проигнорировав мое замечание, начал громко хлебать чай. И вдруг сказал:

   – Меня отправляют в Англию.

   Я кивнула.

   – Уже знаю.

   – Скорей бы, – бормотнул Андрей.

   Я решила поддержать разговор:

   – Хочешь в Лондон?

   – Да, – ответил мальчик. – Надоело в Москве. Учителя тупые, одноклассники отстойные.

   – Надеюсь, в Великобритании тебе повезет, и ты встретишь там отличных педагогов и обзаведешься хорошими друзьями. От всей души тебе этого желаю! – воскликнула я. – Можешь ответить на один вопрос?

   Андрюша взглянул на меня, я положила перед ним снимок.

   – Кто тут сфотографирован?

   – Тест на интеллект? – с издевкой осведомился младший Малинин. – Папа, я и Катя. Отец всегда меня первого сентября в школу провожал, как маленького. Я просил его больше так не делать, а он в ответ: «Традиции нельзя нарушать». Ребята оборжались – прошлой осенью я один со взрослыми пришел.

   – Фото, наверное, всегда делала мама, – предположила я.

   Андрей поморщился.

   – Почему вы так решили? Нет, она никогда в школе не появлялась. Всегда только отец перся.

   – И Катя. Я думала, Лена вас фотографировала, – сказала я.

   Андрюша покосился на свой телефон.

   – Не-а. Папа просил кого-нибудь из учителей или ребят нас щелкнуть. Глупая идея. В библиотеке на втором этаже целый альбом таких снимков есть. Надо его сжечь!

   Я показала пальцем на пожилую женщину на фото.

   – Знаешь ее?

   – Ни разу не видел, – отрезал мальчик. – А чего?

   – Я подумала, что эта дама – ваша родственница, – объяснила я.

   – Нет, – протянул Андрюша, – у нас таких нет.

   Я хотела взять фото.

   – Постойте! – вдруг попросил мальчик. – Хм, вроде похожа.

   – На кого? – быстро спросила я.

   – На сумасшедшую из деревни. Пристала ко мне липучкой… – без особой уверенности произнес Андрей. И тут же замолчал, сделал вид, что занят изучением печенья в вазочке.

   – О какой деревне ты ведешь речь? – спросила я.

   – Ну… так, ерунда, мне показалось… – пробормотал парень, упорно не глядя мне в глаза.

   Я секунду колебалась, потом спросила:

   – Ты умеешь хранить тайны?

   Андрей молча кивнул.

   – Ты ведь любил папу, да? – продолжила я.

   Он дернул плечом, но глаза его не отрывались от горки курабье в хрустальной лодочке.

   – Вероятно, старушка была в хороших отношениях с Юрием Ивановичем, – сказала я, – поэтому может сообщить интересную информацию.

   – Какую? – вскинулся Андрей.

   – Разную, – обтекаемо ответила я. – Но очень нужную, возможно, она прольет свет на то, что случилось с твоим отцом. Или эта женщина – близкая подруга Кати. Тогда она может объяснить, куда уехала домработница. Послушай, я никому не скажу, что ты ходишь один в Кузякино.

   – Откуда вы это взяли? – испугался Андрей. – Мама меня никуда не отпускает.

   – Ты сказал «сумасшедшая из деревни, пристала ко мне липучкой», – напомнила я. – Поблизости находится лишь Кузякино. В присутствии взрослых никто к тебе подойти не решится. В школу и домой тебя возит мама. Легко сделать вывод: ты нашел способ тайком бегать в Кузякино. Я тебя не выдам, но расскажи об этой женщине.

   Мальчик молчал.

   – Выбирай, или честно говоришь о старухе, или я иду к твоей матери и рассказываю ей, что ты удираешь из дома, – жестко сказала я.

   – В Кузякине большой магазин, кинотеатр… – начал перечислять Андрей и замолчал.

   – Верно, – согласилась я, – с тех пор как на станции ликвидировали ларек с газетами, я иногда езжу в деревню за прессой. Ты тоже туда заглядываешь?

   – Ладно, – кивнул Андрей, – расскажу. Но если кто-то сюда войдет, сразу замолчу. И пообещайте, что не растреплете вообще ничего маме.

   Я подняла руку.

   – Клянусь молчать. Но только если пойму, что ты не врешь.

   – Пришел новый детектив Татьяны Гармаш-Роффе^[12]. Возьмете?

   – Конечно, покупаю! – обрадовалась я. – Она очень интересно пишет.

   – И мне ее книги нравятся, – сказала торговка. – Да и остальным тоже. Вон, посмотрите, полно всего лежит, и никто не берет. А Гармаш-Роффе сразу расхватывают. Позавчера новинку получила, сегодня к обеду уже ни одной нет, народ ее детективы унес. Я уже трем женщинам отказала. Завтра на склад скатаюсь и, если там детектив остался, возьму. Но для вас я его припрятала.

   – Большое спасибо, – заулыбалась я.

   – Вы мой лучший и постоянный клиент, – сообщила собеседница, – поэтому к вам у меня особое отношение.

   – У вас всегда прекрасный выбор, – сказала я. – Кстати, я столько лет покупаю здесь книги, а мы до сих пор не познакомились. Даша Васильева, живу в Ложкине.

   – Ксения, – представилась женщина. – Я-то вас хорошо знаю. И Машу раньше часто видела, она всегда книги про животных просила. А вы меня не помните? До того как за прилавок встала, я работала в вашем поселке в бухгалтерии. Вы иногда к нам забегали, если проблемы со счетами за коммунальные услуги случались. Всегда коробочку хороших конфет девочкам приносили.

   – Вы, похоже, давно в Кузякине живете? – начала я подбираться к интересующей меня теме.

   – С рождения, – подтвердила Ксения. – В школу неподалеку бегала, помню, как ваше Ложкино возводить начали. Ох, и злились тогда местные! Кричали: «Забрали у нас лес! Куда теперь за грибами-ягодами ходить будем?» Мишка Баранов, идиот невменяемый, напился и пошел вершить правосудие. Облил бензином бытовку рабочих и поджег. Хорошо, никто не погиб. И что в конце концов получилось? Дурака на зону отправили, а поселок все равно вырос и нас теперь кормит. Кузякинцы либо в торговом центре работают, либо в ложкинских домах, горничными там, садовниками или дворниками. Получается, повезло нам, никуда далеко ехать не надо, работа есть под боком.

   Я достала из сумки фотографию и положила перед Ксенией.

   – Случайно не знаете, кто эта женщина? Вроде ее зовут Полина Гавриловна.

   Лицо продавщицы в секунду покрылось красными пятнами, она сглотнула слюну и, пытаясь казаться равнодушной, сказала:

   – Никогда не встречались. А что?

   – Так, ерунда, я хотела поговорить с ней, – ответила я, убирая снимок.

   – О чем? – слишком быстро для постороннего человека спросила Ксения. – Что она сделала?

   Я махнула рукой.

   – Забудьте. Пойду в супермаркет, порасспрашиваю кассиров.

   Теперь пятна на коже продавщицы стали бордовыми, и она затараторила:

   – Зря время потратите. Я со всеми в деревне знакома, нет у нас такой бабушки.

   – Вероятно, она приехала к кому-нибудь в гости, – уперлась я.

   Ксения теряла контроль над собой.

   – Да что эта старуха совершила? Зачем она вам?

   Я демонстративно оглянулась по сторонам и зашептала:

   – Слышали небось о смерти Юрия Малинина?

   – А то! – тоже понизив голос, подтвердила продавщица. – Все село гудит.

   Я снова достала карточку из сумки.

   – Сын погибшего, Андрей, тайком от родителей бегает по вечерам в Кузякино и вчера встретил около зоомагазина эту тетушку.

   – Опять! – воскликнула Ксения. И тут же прикусила язык.

   Я сделала вид, что не услышала ее возгласа, и начала фантазировать:

   – Старуха подошла к мальчику и сказала: «Животными торгует убийца. Точно знаю, он лишил жизни Юрия Ивановича, ты следующий». Андрейка перепугался, но не стал беспокоить мать. Елена занята похоронами мужа, ей лишние переживания ни к чему. Подросток примчался ко мне, показал фото и сказал: «Я узнал эту бабушку. У домработницы Кати есть альбом с моими снимками, их обычно делали первого сентября. Старуха на всех карточках есть». И я теперь хочу отыскать эту женщину и задать ей пару вопросов. Кузякино большая деревня, но, если понадобится, я обойду каждый дом и найду Полину Гавриловну.

   – Вот, блин… – проронила Ксения. – То есть я хотела сказать, вот, блин, какие дела случаются. Небось старуха сумасшедшая, болтает всякую хрень от безумия. Вы в супермаркет не заглядывайте, он дорогой, местные в нем не отовариваются, а ходят в лавку около водокачки. Туда ступайте. Выйдете из центра, дойдите до почты, сверните налево и прямо топайте, точно к сельпо вырулите. За прилавком там Вероника Попова стоит, вы ей скажите: «Обратиться к тебе посоветовала Ксюша». Она подскажет, где бабку искать. Ника у нас «местный» КГБ, все знает.

   Я изобразила радость.

   – Спасибо за помощь, сию секунду отправлюсь к Поповой.

   Ксения не смогла сдержать вздох облегчения.

   – Правильно.

   Я рассыпалась в благодарностях, отошла от лотка с книгами, свернула налево и прижалась спиной к стене. Ждать пришлось недолго, через минуту до моего слуха донеслось характерное попискивание, потом раздался голос Ксении:

   – Вероника, это я. Слушай внимательно! Ща к тебе припрет тетка, худенькая такая, невысокая коротко стриженная блондинка. Звать ее Даша Васильева. Она тебе покажет фотку бабы Поли и спросит, знаешь ли старуху. Ты должна ответить: «В Кузякино бабка постоянно не живет. Она дачница, сарайчик у Кольки Игнатьева снимала, но вчера уехала в Москву и больше не вернется». Сделай, как я прошу, это очень важно. Потом объясню, некогда сейчас. Ну и что? Колян всегда пьян в лохмотья, давно лето с зимой путает, день от ночи не отличает, ничего он ей не сообщит, пусть разговаривает с ним до посинения. Все, некогда языком трясти, побегу домой, велю бабе Поле не высовываться.

   В закутке с литературой наступила тишина. Я быстро зашла в отдел, торгующий чулками, осторожно выглянула в центральный холл, через пару минут увидела, как Ксения бежит в сторону выхода, и, не раздумывая, кинулась за ней.

   Она неслась, не оглядываясь. Ей и в голову не пришло, что кто-то может идти следом. Ксения пересекла главную улицу, свернула налево, пнула ногой дощатую зеленую калитку и скрылась во дворе. Я решила не церемониться, заявиться в гости незваной. Подошла ко входу во двор и увидела табличку: «Осторожно, злая собака гигантских размеров. Обожает кусать посторонних, мечтает реализовать себя в сексе».

   Я осторожно сунула голову во двор и тут же поняла: угрожающее предупреждение повешено, чтобы отвадить посторонних. Ни будки, ни миски, ни подвешенной к дереву старой покрышки, короче ничего, что говорило бы о наличии на территории большого агрессивного пса, там не было.

   – Мама, тебя же просили никогда не подходить к Андрею! – раздался из открытого окна гневный голос Ксении. – Или ты и впрямь обезумела?

   Я приблизилась к избушке.

   – Ксюшенька, какая муха тебя укусила? – спросила невидимая Полина Гавриловна.

   – Муху зовут Дашей Васильевой. У нее есть фото, где вы вместе с Андрейкой, Юрой и Катюхой, – не сбавляя тона, продолжила продавщица книг. – Ты вчера снова говорила с мальчишкой, напугала его рассказом про убийцу из зоомагазина, говорила, будто знаешь, кто Юру убил.

   – Господь с тобой, Ксюша, – ахнула старушка. – Не было такого.

   – Мама, не обманывай меня! – еще сильнее рассердилась дочь. – Вы с Катей две дуры! Зачем фоткаться затеяли? И ведь ничего мне не рассказали, понимали, что я не разрешу.

   – Ишь, разоралась! Закрой-ка рот! – рассердилась и Полина Гавриловна.

   – Себе это скажи, – огрызнулась дочка. – Пошла чепуху молоть, напугала Андрюшу. Он к соседке Малининых кинулся за помощью. А та, на нашу беду, с большим полицейским начальником живет, связи имеет, времени свободного навалом. По деревне шастает, Полину Гавриловну ищет. Хорошо, я скумекала любопытную Варвару к Веронике отправить. Попова скажет, что старуха с фотки – дачница, пожила в Кузякине недолго и в Москву вернулась. Мама, сиди тихо в доме, никуда не рыпайся. Ведь беда может случиться! Ну какого черта ты вчера опять к пареньку подошла?

   – Хочешь, на иконе поклянусь, что весь день в избе проторчала? – сказала Полина Гавриловна. – Да, один раз я не сдержалась, когда увидела Андрюшеньку одного. Ночь уже наступала, а мальчик около зоомагазина стоял, вот и защемило сердце. Сенька уголовник, он в своем цирке кого-то убил, на куски разрезал и дрессированным тиграм скормил. К нему постоянно в магазин сброд всякий шляется со всей округи, из Москвы парни на джипах приезжают. Крутит Семен темные дела, нельзя Андрейке к нему в павильон заглядывать. Сенька может мальчика плохому научить. У нас, Розовых, в семье никогда бандитов не было.

   – Кто тебе наговорил таких глупостей? – устало поинтересовалась Ксения.

   Мать не стала скрывать источник информации.

   – Правду про Семена мне Лара сообщила.

   – Лара… – передразнила Ксения. – Мама, она жила с Семеном!

   – Правильно, – согласилась Полина Гавриловна, – поэтому хорошо негодяя знает.

   Дочь пустилась в объяснения:

   – Лариса работает в цирке костюмершей, хотела стать клоуном, но не получилось. Вот и пришлось ей чужие тряпки гладить и успеху других завидовать. Сеня с ней несколько лет спал, но замуж не звал. Потом он Ларку бросил, но, надо отдать ему должное, к бывшей любовнице хорошо отнесся, купил ей домик у нас в Кузякине, тот, где раньше Николаевы жили. Лара теперь и с крышей над головой, и с огородом, а была нищета беспросветная. Сенька дуре до сих пор денег дает, а та еще про него гадости говорит. Обидно Ларке, что в загс ее не отвели. Семен нормальный человек, а Лариска идиотка, вот и не сложилось из них пары.

   – Убийца он, – перебила старшая Розова.

   – Мама! – взмолилась Ксения. – Перестань собирать сплетни. Семен дрессировщик, раньше в цирке работал с хищниками. На одном представлении беда случилась – тигр бросился на зрителей, одного до смерти порвал. Сене дали небольшой срок, который он давно отсидел. Он свободный, честный человек, но больше с опасными животными на арену выходить не хочет, обзавелся зоомагазином. Не верь Ларке, в ней обида со злостью плещутся.

   – Интересно, кто тебе про Сеньку столько хорошего напел? – ехидно осведомилась родительница.

   – Он у меня книги часто берет, – после короткой паузы ответила дочь, – иногда поболтать остается.

   – Да знаю я, нравится тебе уголовник, – подвела итог Полина Гавриловна, – надеешься на отношения с ним. Не советую с уркаганом связываться. Говорят, ты с ним в Москву ездишь, в гости к охламону заглядываешь. Осторожно, милая! Думаешь, мать старая идиотка? Ан нет! Вижу, что старшая дочь с неподходящим мужиком связалась. Запомни, нельзя шуры-муры крутить с тем, кто с другой бабой долго жил и не женился на ней. С тобой он так же поступит, попользуется и бросит. Сенька любить не способен. И не моргай, правду говорю. Он только к животным хорошо относится. Живут у него две обезьяны, вот их он холит, лелеет и обожает. Сто раз видела, как Семен с мартышками своими нежничает. Тьфу, гадость просто! Забудь про уголовника, ты ж не макака, чтобы он о тебе печься стал.

   – Мама, я сама разберусь, с кем мне дружить! – заорала Ксения. – Лучше за собой последи. Доведет нас твоя и Катькина тупость до беды. Вы, курицы безмозглые, когда вместе фоткались, подумали об Андрейке? Как мальчик отреагирует, если правду узнает? Вдруг решит, что Лена ему не мать, а?

   Справа от меня послышался шорох. Я повернула голову и ойкнула. Сначала мне показалось, что на расстоянии ладони от меня стоит пони. Но через секунду стало понятно: это не маленькая лошадка, а здоровенная собачища ростом более метра.

   Пес задрал верхнюю губу, продемонстрировал длинные желтые клыки и зарычал.

   – Хорошая девочка, – зашептала я.

   Собаколошадь задрала заднюю лапу и пописала на угол избы.

   – Ой, ты, оказывается, мальчик, – быстро поправилась я. – Иди, погуляй во дворе. Зачем тебе Дашенька? Я невкусная, костлявая. А то мясо, что у меня можно найти, немолодое, жилистое. Ступай, полежи на травке.

   Псина разинула бездонную пасть и принялась оглушительно лаять.

   – Заткнись, Булька! – приказала Ксения из дома.

   Но собака не желала успокаиваться.

   Дочь Полины Гавриловны вывесилась из окна. Мне следовало еще раньше, когда раздалось первое гулкое «гав-гав», удрать на задний двор. Но как пошевелиться, если возле тебя стоит двортерьер, смахивающий на владимирского тяжеловоза?

   – Прекрати! – взвизгнула Ксения. И тут увидела меня.

   Я столкнулась с ней взглядом, поняла, что надо что-то сказать, улыбнулась и пробормотала:

   – Сегодня прекрасная погода, ни одного облачка на небе.

   – Ах, ма шер, вас не обмануть, как некоторых, сразу видите раритетную вещь! – заверещала Майя Михайловна. – Серж купил этот «наручник» на аукционе в Нью-Йорке. Я взяла на себя смелость и заказала вам асьет^[13] с пирожными. До шести вечера сладкое разрешено лопать в любых количествах. Доктор Покен так всем клиентам говорит.

   – Я посещаю диетолога Мару, – закудахтала я. – А он не так любезен, эклерчики и корзиночки позволяет есть исключительно до полудня. Не врач, а тиран!

   – И не говорите, душенька, ваш Мару просто злобный гризли. Надеюсь, ботокс колете у Набэ? – полюбопытствовала жена олигарха.

   – Обожаю его, – заквохтала я, – никакой боли и море шарма.

   Майя Михайловна кивнула и начала азартно уничтожать буше, наполеон, трубочки со взбитыми сливками и прочие пирожные. Набитый рот совершенно ей не мешал, и разговор продолжался. Он плавно перетек на тему одежды, затем повернул в сторону полезных продуктов, потом добрался до благотворительного фонда спасения гигантских бабочек. Примерно через полчаса я решила задать Остролистовой вопрос дня:

   – Маечка, душенька, вы решились остричь свои роскошные волосы? Помнится, ранней весной или поздней зимой я увидела вас и от зависти покрылась зелеными пятнами. Такие локоны! Вились штопором! У меня развился комплекс неполноценности, у самой-то на макушке лысинка просвечивает.

   Остролистова вытерла рот полотняной салфеткой.

   – Ах, дарлинг, нечему завидовать. У меня пару лет назад случился гормональный сбой, волосы посыпались, как пьяные воробьи с веток. Натуральная катастрофа! К кому я только не обращалась – в Америку, Швейцарию, Германию, во Францию ездила. А результат – чистый зеро. Профессор из Нью-Йорка, мировая величина, сказал: «Буду откровенен. Лучше б у вас зубы выкрошились, стоматология нынче владеет прекрасными технологиями. А мы, трихологи, пока можем предложить только пересадку волос с донорской зоны. Но вам эта процедура не поможет. Советую обратиться к эндокринологу». Я ноги в руки и опять по кругу: Женева – Берлин – Париж. Насоветовали медики разных таблеток. Я человек аккуратный, отлично знаю, что надо слушать доктора. Пью пилюли, толстею, покрываюсь пятнами, чешусь, мучаюсь от болей в желудке и бессонницы, впадаю в истерику, потею, колочусь в ознобе, а головенка по-прежнему лысая.

   – Вот беда, – совершенно искренне пожалела я собеседницу.

   – Совсем на мыло изошла, – продолжала жаловаться Майя Михайловна. – От отчаяния смоталась к китайцам, и тамошний профессор посоветовал мне особые пилюли, приготовленные из медведей. Мне это показалось весьма логичным, у мишек-то шикарная шерсть. Сделал он мне капсулки, начала я их глотать. И такая у меня кровожадность открылась! Мяса хотелось. Сырого. Голос в бас превратился, волосы на ногах поперли, прямо колосья. На эпиляцию раз в два дня носилась. А что на голове? Пустыня. И тут мой муж возьми и скажи: «Пупсик! Когда я на тебе женился, у тебя не было гривы на башке. С чего она сейчас-то, в возрасте мудрой черепахи, отрастет? Я люблю тебя не за волосы, хрен бы с ними. Перестань здоровье гробить, ты мне очень дорога как память о юности. А еще я тебя бояться стал, опасаюсь проснуться утром и рядом с собой под одним одеялом Топтыгина увидеть. Кисонька, представляешь, что получится? Тело покроется бурым мехом, а головушка голой останется. Вышвырни все капли, микстуры, мази, таблетки и иже с ними. Закажи себе самые лучшие парики и забудь о проблеме.

   – Разумный совет, – пробормотала я.

   – Папочка умнейший человек, – застрекотала Остролистова. – Мы с дочкой всегда его слушаемся. Да и как иначе, если муж кредитки блокирует? Знаете, у него свой метод. Он нам все-все разрешает, но если вдруг скажет «нет», то это нет. Не следует в таком случае ему перечить, потому что подашь на кассу карточку, упс, а та не работает. Приходится папочке звонить, каяться… В общем, теперь я хожу в парике. Но возникла новая проблема. Где его купить?

   – Сейчас, по-моему, с этим сложностей нет, – удивилась я. – Почти в каждом торговом центре они есть.

   – Все вроде не проблема, пока она тебя не касается, – поморщилась Майя Михайловна. – Кругом одна синтетика. Она плохо выглядит, жуткая на ощупь, в общем, брр и фу!

   – Можно заказать парик из натуральных волос, – не успокаивалась я.

   Остролистова схватила очередной эклер.

   – Дарлинг, я тоже так думала. Обратилась в фирму, приобрела десять штук, и тут Мэри Левитина мне глаза-то и открыла. Знаете, откуда настоящие волосы берутся?

   Я вопросительно уставилась на собеседницу. Остролистова перешла на шепот:

   – Их срезают с трупов азиатских женщин, моют, красят, а потом продают. Нет, только представьте – таскать на башке эдакое! Я сразу все лохмы выкинула и в панику впала. Делать-то что? Спасибо, папочка, как всегда, на помощь пришел. Определил меня в клинику, велел: «Пусенька, полежи, расслабься. Обещаю найти приличную, абсолютно здоровую российскую женщину, которая согласится продать свои волосы. Не хнычь». И вот в лечебнице мне встретилась девушка с роскошными локонами…

   Я молча выслушала рассказ Майи Михайловны о том, как она подбила санитарку Инну, игроманку, нуждавшуюся в деньгах, срезать волосы Марины Бойко. В конце концов я не выдержала:

   – Так почему сейчас у вас короткая стрижка?

   Майя Михайловна пригорюнилась.

   – Недолго я той красоте радовалась. Получила ее то ли в конце зимы, то ли в начале весны, а через неделю нас обокрали. Мы с папочкой пошли в театр… Муж у меня – душенька! Слово свое сдержал, купил разных париков, и все волосы от нормальных женщин взяты были. Теперь у меня на любой случай причесоны есть, но тот, что я сама в клинике нарыла, был самый любимый. Хотела я его в театр надеть, а потом передумала. Предстояла премьера, народу соберется уйма, надо нарядиться в длинное платье, надеть брюлики-шмулики, серьги-люстры в уши воткнуть. Но такие подвески требуют высокой укладки, а не локонов по плечам. В общем, осталась красотища обожаемая на болванке, я отправилась в театр с «башней» на макушке. Вернулись мы и ахнули – воры в квартире побывали. Представляете?

   – Очень неприятно, – кивнула я.

   – И не говорите! – вздохнула Остролистова. – Главное, никто так и не понял, каким образом нас обчистили. Дом семиэтажный, живем на пятом. Черной лестницы нет, в парадное без звонка не войти, у входа дежурят консьерж и охрана. Возле всех апартаментов, а их в здании семь, сидят парни в форме. Нашу дверь чужой открыть не мог, совершенно исключено. С крыши тоже не проникнуть, рельеф здания такой, что невозможно использовать систему тросов. Я, вообще-то, в этом ничего не понимаю, но в полиции сказали: «Чтобы к вам сверху спуститься, надо родиться человеком-пауком». Создается впечатление, что орудовал призрак, который влетел в открытую форточку, схватил в моей спальне парик, колье из шкатулки и удрал. А кольца, браслеты и серьги, что рядом валялись, не взял.

   Майя Михайловна поманила официанта и заказала еще чаю. Затем продолжила:

   – Полиция постаралась, кучу народа опросила. Напротив нашего здания расположен затрапезненький домишко, пятиэтажка с коммуналками. Всех жильцов обошли с вопросом: «Может, чего интересное видели? Хозяин ограбленной квартиры заплатит за информацию». Но никто ничего не приметил. Обнаружился лишь один свидетель, как потом выяснилось, алкоголик. Мужик явно хотел от мужа премию получить и нафантазировал вот что: «По стене дома быстро бежал вверх черт со светлыми длинными волосами, а на шее у него была намотана разноцветная елочная гирлянда». Даже полиция от его слов офигела и информатору сказала: «На улице уже темнело, как же вы дьявола-то заметили?» А пьянчуга им в ответ: «Здание напротив прожекторами подсвечивается, я видел Сатану, как вас сейчас. Ловко он карабкался, волосы на ветру трепались, гирлянда разными огоньками вспыхивала. То вроде ничего нет, потом огонек на шее сверкнет. Давайте мне деньги, я вам сведения на блюдечке преподнес».

   – И что, вы ему заплатили? – поинтересовалась я, скрывая легкую усмешку.

   – Ага, фигу он получил! То ли выдумщик тот мужик, то ли глюки у него от водки начались. Короче, более странного грабежа в Москве не было. Конечно, ожерелья от фирмы «Граф» хорошо стоят, а их у меня было шесть штук. Но ведь и браслеты от Шомэ на заказ сделаны, камни для них папочка на аукционе покупал. Да и колечки-сережки тоже непростые, и мелочь проще унести, положил в карман и уходи. Однако их не тронули. А картины? В спальне Ренуар, в гостиной Гоген, но полотна из рам не вырезали. Ну и на хрена грабителю мой парик? Он, по сравнению с остальным, ерундовская ерундовина. Полицейские в непонятках замучились. Ну да, мы оставили открытой форточку, всегда так поступаем, но в нее взрослому человеку не пролезть. Впрочем, подростку тоже. Разве что младенец протиснется. Только слабо верится в то, что ребенок по отвесным стенам карабкался, он же не муха. Правда, у дознавателя идея появилась: «Вероятнее всего, кто-то из женщин в семье вора страдает алопецией^[14]. На колье у него явно был заказ. Такую ювелирку просто так не прут, ее не сбыть, это не массовое производство, значит, под клиента воровали, поэтому и сцапали только ожерелья. А парик грабителю на глаза попался, и тот его для близкого человека прихватил. Не беспокойтесь, отработаем версии, вычислим преступника». Только по сию пору никого и ничего не нашли. Ужасно те локоны жаль! Они мне необычайно шли!

   День выдался очень душный, а у моих соседей нет кондиционера. Лена как-то обронила, что муж опасается болезни легионеров^[15], поэтому категорически отказывается устанавливать охладители воздуха.

   – Если становится слишком жарко, мы открываем окна, и ветерок бодрит, – пояснила Елена.

   На мой взгляд, сквозняк отнюдь не полезная вещь, а кондиционер просто надо регулярно очищать, тогда он не станет источником заразы.

   Я приблизилась к особняку Малининых с торцевой стороны, увидела распахнутые окна, хотела завернуть за угол, чтобы подойти к центральному входу в дом, и услышала голос Андрюши:

   – Вы ее отдадите? Она с вами? Я сейчас прибегу! Спасибо. Куда? На заправку, где шаурма? Знаю, не маленький. Уже оделся. Нет, никому не скажу. Честное слово, никогда! Только верните ее. Я не угрожал. Петя с Павлом первые начали, они мне гадкие эсэмэски слали. Нет, маме плохо, она спит. С ней Светлана Петровна, ее подруга. Да нет, не скажу никому, куда и зачем иду. Вы только отдайте, хорошо? Я уже бегу… я… я… А она меня вспомнит? Не испугается? Плакать не будет? Все, несусь. Ждите!

   Я быстро метнулась за угол дома. Услышала торопливые шаги – Андрюша спешил к своему тайному лазу. Некоторое время я провела в сомнениях, потом вспомнила эсэмэску «Прекрати! Или ты покойник», которую случайно прочитала на экране телефона Андрея, и помчалась к навесу за своей машиной. Андрей пойдет лесом, напрямую, и минут через пять будет на месте. А мне придется ехать по шоссе, я потрачу на дорогу больше времени, чем он.

   В здании бензозаправки Андрюши не было. Я побегала между стеллажами со всякой ерундой, зачем-то поворошила газеты и спросила у женщины, сидевшей в кафетерии на кассе:

   – Не видели случайно подростка ростом с меня?

   – Много их тут шляется, – огрызнулась тетка. – Делать мне, что ли, нечего, за чужими детьми смотреть? Кто родил, тот пусть и заботится!

   – Чего ты сегодня злая такая, Наташка? – укорила ее пожилая женщина, мывшая пол около высоких круглых столиков. – Не с той ноги встала? Вежливо тебя спросили, чего лаешься?

   – Отвянь, баба Надя! – гаркнула Наташа и скрылась в подсобке.

   – Ох, девки, не дают вам покоя мужики… – нараспев произнесла уборщица. – Видать, опять Сергей ночевать не пришел. На мое разумение, блудливого кобеля вон гнать надо, а не перевоспитывать. Коли парень налево двинул, направо ты его ни в жизнь не повернешь. Паренька ищете? Крепенький такой? Богато одетый?

   – Точно, – обрадовалась я. – Подскажите, где он?

   – А позади магазина стоял с какими-то парнями взрослыми. Вид у них был неприятный, – поморщилась собеседница.

   Я, забыв поблагодарить ее, ринулась к выходу.

   Задний двор оказался пуст. Оглянувшись по сторонам, я услышала громко сказанное бранное слово. И, стараясь шагать бесшумно, двинулась на звук. Добралась до гаража-ракушки, но замерла на месте, когда хриплый голос повторил то же слово.

   В ответ ему прозвучал звонкий Андрюшкин:

   – Сам ты…

   – Знаешь, че с тобой сделают?

   – Я тебя не боюсь! – выкрикнул сын Малининых. – Я… я… я…

   – Да че ты сделаешь? Мамочке пожалуешься?

   – В полицию пойду! – выпалил Андрейка. – Во всем признаюсь!

   – Напугал ежа голой жопой… – прохрипел первый участник разговора.

   – Эй, – перебил его другой парень, явно обращаясь к Малинину-младшему, – голову-то включи! Мы с тобой че сделали? Ну ты ваще… Как друг советую, не вякай!

   – Вы мне не друзья, а… – с отчаянием воскликнул Андрей. – Вы… вы… Где Иван Михайлович? Он обещал прийти с ней.

   – Давай, заплачь, – заржал один из парней.

   – Отстань! – закричал Андрюша. – Ой!

   – Испугался? Думал, можешь нам условия ставить? – произнес кто-то, до сих пор хранивший молчание. – Закопаем, и не найдут от козла даже запаха!

   – Не надо, не трогайте меня… – всхлипнул Андрюша.

   Послышались глухие звуки ударов. Я выскочила из-за гаража, увидела трех парней, лежащего на земле Андрюшу и закричала:

   – Что вы делаете? Миша, Костя, Александр Михайлович, идите скорей сюда, хватит курить! Здесь мальчика бьют!

   Троица кинулась врассыпную. Слава богу, хулиганы побежали не на пустой задний двор. Они поверили мне, решили, что там курят взрослые мужчины, и помчались вперед, туда, где шумело шоссе.

   Я присела около Андрюши.

   – Жив? Можешь говорить?

   Подросток оперся ладонью о землю и сел. Его лицо было в крови.

   – Тебе надо к врачу, – испугалась я.

   – Ерунда, – прошептал Андрейка, – это из носа течет…

   Договорить он не смог, по его лицу градом покатились слезы. Мальчик попытался их вытереть, провел ладонью по щеке, вскрикнул и разрыдался еще сильней. Я села на грязный асфальт, обняла бедолагу, начала гладить его по голове.

   – Они ушли, я не дам тебя в обиду. Ты хороший мальчик.

   – Нет! – с отчаянием прошептал Андрюша. – Я гад, сволочь! Мне лучше умереть, из-за меня все случилось… Я один виноват…

   Его колотило в ознобе.

   – Попробуй встать, – попросила я. – Пойдем в мою машину, принесу тебе кофе, выпьешь и согреешься.

   – Мне жарко, потный весь, – лязгая зубами, ответил подросток, – всего трясет.

   Кое-как ему удалось подняться. Мы добрались до автомобиля, я посадила Андрея на заднее сиденье, сносилась в кафе, притащила картонный стаканчик с крышкой и протянула ему со словами:

   – Наверное, ужасная гадость на вкус, но поможет тебе согреться.

   – Мне нельзя кофе, – отказался он, – понос от него начинается.

   – Извини, не знала, – расстроилась я и пошла выбрасывать стакан в урну.

   Вернувшись, села рядом с Андрюшей. Он потерянно произнес:

   – Что мне делать?

   – Надо пойти к маме, – посоветовала я. – Она всегда поможет. Расскажи ей, что с тобой приключилось.

   Андрей закрыл лицо ладонями.

   – Нет, она меня убьет. Посадит в тюрьму.

   Я притянула паренька к себе.

   – Мама никогда такого с сыном не сделает. Она тебя из любых бед выручит.

   Андрюша снова заплакал.

   – Вы ничего не знаете. Я Воротниковых пригласил… А мама… ой… ой… Я из окна выпрыгну… Не хочу в Лондон! Я… я…

   – Солнышко, – зашептала я, – одному трудно справиться с бедой. Если ты не хочешь выложить правду маме, можешь поделиться со мной. Я умею хранить секреты.

   Андрюша притих, а я продолжала:

   – Ты взрослый человек, но я старше. Не хочу сказать, что умнее, просто дольше живу на свете, приобрела некий опыт и обзавелась друзьями, к ним могу обратиться за помощью. Знаешь, очень хорошо иметь рядом человека, которому можно открыть душу. Попробуй, тебе сразу станет легче, вдвоем мы найдем выход из любого положения. Порой, чтобы стать сильным, надо проявить слабость.

   – Вы меня запрезираете и в полицию сдадите, – глухо отозвался Андрей. – Хотя… Ну и пусть! Хуже не станет! Ужаснее, чем есть, уже не будет. Я хотел умереть, когда правду узнал. Как папа, с балкона прыгнуть. Но мама… Она так по Асе до сих пор плачет! Я должен ей все рассказать и не могу… А если умру, мама никогда правду не узнает…

   Он секунду помолчал, судорожно вздохнул и начал скороговоркой, словно боясь, что я встану и уйду, не дослушав его до конца.

   …Андрей давно знает, что мать его не любит. Никаких претензий он ей предъявить не может, потому что его не бьют, не обижают, наказывают за дело, хвалят за хорошие отметки и примерное поведение. На Новый год и день рождения мальчику устраивают праздники, ему часто без всякого повода покупают замечательные подарки. У Андрюши есть все, чего только душа пожелает, но он понимает: мама его не любит. Вот папа относился к нему иначе. И домработница Катя тоже. А мама… Нет, она относится к нему совсем не как мать.

   Когда в доме появилась маленькая Ася, Андрюшу охватила горькая обида. Его не притесняли, все вроде осталось по-прежнему – и Новый год, и дни рождения, и презенты… Но мальчик видел, как мама обожает дочку, и ревновал. Чтобы завоевать ее любовь, Андрюша решил стать отличником, лучшим в классе. Он засел за учебники и в самом деле окончил год на одни «пятерки». Но… табель не произвел на родительницу должного впечатления. Нет, она похвалила сына, купила ему самый большой набор «Лего». Да только это были лишь слова и здоровенная коробка, глаза Елены Сергеевны оставались равнодушными, а поцелуй ее показался сыну дежурным. И Андрюша, в очередной раз убедившись, что мама его не любит, отправился в свою комнату, где сел смотреть телевизор.

   Показывали американский фильм о семье, в которой жили два брата. Старший, хулиган, горе родителей, на протяжении всей ленты постоянно попадал в разные нехорошие истории. Но под Рождество в доме, который бабушка парней украсила горящими свечами, вспыхнул пожар. И вот тогда ужасный мальчишка спас из огня своего младшего братика. Как и положено американскому фильму, он завершился счастливо. Отец и мать простили подростка за его прежнее плохое поведение, назвали героем и стали гордиться тем, кого до недавнего времени считали исчадием ада.

   Когда на экране замелькали заключительные титры, у Андрейки в голове оформился план: надо спасти Асю, вытащить ее из огня, вот тогда мама наконец-то по-настоящему полюбит его. (Пожалуйста, не забывайте, что на момент описываемых событий мальчику исполнилось всего восемь лет, а его сестричке годик.)

   У Малининых не было традиции жечь свечи, но камин в гостиной разжигали почти каждый день, даже летом, если на дворе лил дождь. Мальчику, чтобы претворить в жизнь свой план, оставалось дождаться нужного момента. И он наконец настал. Няня, Вероника Егоровна, ушла за сухим памперсом, оставив Асю на диване рядом с камином.

   Андрюша взял сестричку на руки, подтащил к топке и открыл дверцу. Он не хотел навредить девочке, намеревался устроить ее на небольшом приступке, выложенном плиткой, а когда Вероника Егоровна вернется, сделать вид, будто только что вытащил сестричку из огня, спас ее от неминуемой гибели. Но он не учел множества деталей. Во-первых, после того как он открыл стеклянную дверцу и закрепил ее, из камина сильно потянуло жаром, наружу стали вырываться языки пламени. Во-вторых, облицовочный материал ступеньки оказался раскаленным. В-третьих, Ася начала визжать и вырываться и случайно попала ручкой в угли… Андрюша перепугался и отпустил ее. И тут появилась няня, которая успела выхватить Асю из камина до того, как случилось несчастье.

   Поднялся страшный шум, вызвали «Скорую». Итог оказался плачевным: Веронику Егоровну с позором уволили, про Андрея, который соврал, будто хотел спасти Асю, увидев, что сестренка лезет в огонь, начисто забыли, никто не сказал ему даже простого «спасибо», мама села у кровати дочери, гладила ее забинтованную ручку, жалела хнычущую малышку и повторяла:

   – У Асеньки теперь будет уродливый шрам.

   – Нет, милая, – утешал ее муж, – сейчас медицина научилась прекрасно справляться с рубцами.

   (Забегая вперед, скажем, что Юрий ошибался. У его дочери чуть пониже локтя осталась-таки отметина в виде буквы «Z». Первое время она была бордово-красной, потом слегка побелела, но красивее от этого не стала.)

   Юрий в тот же день велел заложить камин. Малинины зажили по-прежнему. Андрюша понял, что мама никогда его не полюбит, и неожиданно успокоился. Он просто устал ревновать. А еще у него с переходом в третий класс появились новые проблемы.

   В школе, где тогда учился Андрюша, верховодили девятиклассники – братья Воротниковы. Петр и Павел росли в неблагополучной семье, их родители увлекались алкоголем, а дядя недавно вернулся с зоны. Хулиганы отнимали у детей еду, деньги, телефоны, избивали тех, кто пытался оказать им сопротивление. Но были ребята, которых отвязные парни приняли в свою компанию. Например, четырнадцатилетние Олег Злотников и Миша Ремизов, семиклассники Николай Гордеев и Женя Субботин. Это была спаянная банда, которая после учебы занималась отнюдь не уроками. В нее еще входили три пацана из младших классов: Гена Белозеров, Сергей Лапин и Леша Муромов. Почему третьеклашек приняли? Все просто: они были слугами. Троице доставалось от старших товарищей по полной программе, им приказывали выполнять черную работу, их лупили почем зря, но если кто-то из других детей пытался обидеть Гену, Сережу или Лешу, перед ним возникали братья Воротниковы и слишком ласково говорили:

   – А ну, извинись! Нехорошо на маленьких наезжать.

   С одной стороны, малыши были рабами, с другой – их побаивалась вся школа. Андрюше, над которым недобро посмеивались одноклассники, очень хотелось примкнуть к компании Воротниковых, попасть под их защиту.

   Когда Андрей справил одиннадцатилетие, его школьная жизнь стала буквально невыносимой. У мальчика не было ни одного друга, над ним издевались все кому не лень – наливали в ранец колу, сбрасывали на пол ноутбук, обзывали по-всякому. Однажды, доведенный до отчаяния, Малинин пожаловался классной руководительнице. Та немедленно настрочила в дневниках безобразников замечания, вызвала их родителей. После этого к Андрюше намертво приклеился ярлык «стукач», и стало еще хуже.

   Братья Воротниковы к тому времени уже закончили школу, Гена, Сережа и Леша учились в параллельных с Малининым классах, но их по-прежнему боялись. Все знали – они находятся в тесном контакте с бандитами, заденешь их – и будешь иметь дело с Петром и Павлом. Чего только не предпринимал Андрейка, чтобы понравиться троице! И в конце концов его старания увенчались успехом. Однажды Гена велел ему сбегать за сигаретами, и Андрюша, позабыв про учебу, как на крыльях, полетел в магазин. В душе у него пели птицы. Ура, ура, ура! Теперь его жизнь пойдет по-иному. Скоро все сообразят: изгой Андрей – член могущественного братства, на него нельзя даже косо взглянуть.

   – На столе лежит, включается-выключается дистанционно, – пояснил Игорь, щелкая пультом. – Это типа магнитофон, в него можно все закачать. Сошью енотам костюмы с карманами, положу туда плееры с текстом, начитанным каким-нибудь ребенком. Зверьки, наряженные как малыши, спляшут, потом встанут на авансцене, я на кнопку нажму, и полоскуны «заговорят». Например: «Привет, я Лиззи»; «Привет, я Диззи»; «С Новым годом вас! Счастья, здоровья!» А можно и без пульта обойтись, просто время правильно рассчитать. Текст буду менять по обстоятельствам. Ну, допустим, позовут нас на корпоратив работников сталелитейной промышленности, еноты «произнесут»: «Привет тем, кто варит сталь!» А если придем к железнодорожникам, скажут: «Ура нашей славной РЖД^[16], лучшей ЖД в мире!» Мама, я буду круче Киркорова и Леди ГаГа.

   – Конечно, деточка, – растерянно отозвалась Зоя Игнатьевна, – гениальная идея.

   Лори всплеснула руками и начала что-то говорить, но я перестала воспринимать звуки. В голове заметались обрывки воспоминаний.

   Белый минивэн стоит у ворот Завгородней, его хозяин говорит: «В Ложкине живет много моих клиентов»… Ася была в платье, колготках, перчатках, а лицо закрыто… У Остролистовой обокрали квартиру: «Ах, никто не мог понять, как вор проник в апартаменты и почему взял только колье и парик»… Лена Малинина очень ведомая, сама не способна принимать решения… Охранник Жора наблюдал, как Светлана и Юрий выясняли отношения… Ася разговаривала с отцом… На умершей дочери Малинина не было туфелек… туфелек… туфелек…

   Я начала медленно отступать к двери.

   Любовник Ксении Розовой, сестры Кати, бывший циркач и уголовник, теперь держит зоомагазин… Андрея отправляют в Англию… Катя убита…

   Машина домработницы не выезжала из поселка, и ее не было на парковке у Малининых – малолитражку спрятали в гараже Завгородней. А ключики-то в зайчике! И теперь я понимаю, почему девочка, раскачивавшаяся на ели, была без обуви!

   Все эти факты перемешались, а потом неожиданно образовали целостную картину. Мне стало ясно, что произошло.

   Я ущипнула себя за руку. Вздрогнула и быстро оглянулась. Увидела на обеденном столе свой сотовый, схватила его, выбежала в коридор, набрала знакомый номер и, услышав усталое: «Дьяченко. Слушаю», – быстро заговорила.

   – Беспокоит Даша Васильева. Отлично знаю, что ты считаешь меня дурой и зовешь мисс Марпл – Шерлок Холмс – Пуаро. Да, я иногда лезу не в свое дело, но сейчас тебе нужно срочно приехать в Ложкино. И не одному, а с ребятами.

   Надо отдать должное Дьяченко: он понимает, когда следует проявить оперативность. Выслушав мое сообщение, он коротко сказал:

   – Уже спускаюсь в гараж. Постараемся домчаться по-быстрому.

   Я уронила мобильный, не стала наклоняться за ним, поднялась в свою спальню, вошла в ванную и сунула голову под холодную воду. Очень надеюсь, что после этой процедуры мне расхочется одновременно рыдать и хохотать во весь голос.

   – Где-то я видел похожего чиккена^[17], – пробормотал Воротников, разглядывая снимок крошки с белокурыми вьющимися локонами. – Прямо один в один. А че тут написано?

   Барыга уставился на фото и прочитал:

   – «Литтл Мэри Пикфорд».

   – Чего? Не понял, – протянул уголовник.

   – Маленькая Мэри Пикфорд, – перевел более образованный ростовщик. – В Америке такая актриса была. Ты ерундой не майся, а займись поисками товара. Выполнишь заказ, долг с процентами спишу. Не сможешь? Ну, извини тогда.

   – Сделаю в лучшем виде! – пообещал Иван и отправился в свою деревню.

   По дороге уголовник никак не мог отделаться от мысли, что знает девочку, один в один похожую на ту, что на фото. Весь извелся и на всякий случай дома показал снимок племянникам.

   – Так она рядом живет, – огорошил его Павел, – в кирпичном доме у реки, дочь Малининых. Ее брат вместе с Генкой Белозеровым и другими нашими пацанами учится в параллельном классе.

   – Зыко! – обрадовался Воротников-старший.

   И быстренько разработал, как ему показалось, замечательный план: если дом Малининых сгорит и вся семья погибнет, то никто не подумает, что пожар устроили, чтобы скрыть похищение ребенка. Нужно только незаметно проникнуть в особняк, унести четырехлетку и чиркнуть зажигалкой…

   Дьяченко замолчал.

   – Асю вернут Лене? – заикнулась я.

   Сергей щелкнул языком.

   – Очень непростое дело. Оно потребует много времени, генетической экспертизы, суда и прочей волокиты. Девочку увезли в США, когда ей едва исполнилось четыре года, думаю, она давно забыла русский язык и совершенно не помнит родную мать. Американская семья не захочет отдавать ребенка, пусть и незаконно полученного. Но шанс есть. Вопрос, сможет ли Малинина им воспользоваться?

   – Ты о чем? – не поняла я.

   Дьяченко подался вперед и вместо ответа спросил:

   – Объясни, как ты догадалась, что за девочка приходила к Юрию?

   Я пожала плечами.

   – Случайно осенило. Никак не могла сообразить, какой ребенок способен в мгновение ока перепрыгнуть с высокой ели на бетонный забор и перелезть через него. Детсадовец-паук? Воспитанница цирковых гимнастов? Когда сосед рассказал мне о призраке Аси, я ему не поверила. Вернее, не так – подумала, что у безутешного отца галлюцинации. Он много работал, уставал и небось постоянно казнил себя за то, что не вынес дочь из огня, вот у него и начались видения. Но потом «Ася» появилась в моем саду, уронила прядь волос, и я растерялась. Локон-то был вполне материален, я его держала в руках, к тому же сама видела малышку. Многократно прокручивая в голове ту встречу, я отметила одну странность: «фантом» был одет в пышное розовое платье, колготки, перчатки, но не имел туфелек. Почему отсутствовала обувь? По идее, привидение, наряженное принцессой, должно ходить в лаковых башмачках.

   – А ты поскачи по деревьям обутой, и вопрос сам собой отпадет, – перебил меня Сергей. – Большинство гимнастов предпочитает работать босыми.

   – Вот! – воскликнула я. – В точку! Мне пришло в голову то же самое, и это был еще один шар в пользу того, что в нашем саду был не глюк, а настоящая девчушка. Ботиночки на нее специально не надели, чтобы не поскользнулась. И я пришла в еще большее недоумение. Ну кто мог обучить малышку столь опасным трюкам? А теперь вспомним, что «Ася» разговаривала с папой, жаловалась на страх, одиночество, боль, звала его к себе. Значит, она не только акробатка экстра-класса, но еще и гениальная актриса. Ей же пришлось зазубрить наизусть объемный текст, а потом, бесстрашно раскачиваясь на ветке на уровне второго этажа, произнести его с таким чувством, чтобы Малинин впал в панику. У тебя нет детей, а я отлично знаю, как трудно учить с малышами стихи, я чуть не облысела, пока Манюня затвердила «Зима, крестьянин торжествуя…»

   – Почему Юрий не понял, что говорит не его дочь, а другой ребенок? – перебил меня Сергей.

   Я придвинула свой стул поближе к столу.

   – Девочка сгорела, как все считали, несколько лет назад, голоса Аси Малинин не помнил. Но не это главное. Знаешь, иногда я иду по улице, слышу требовательный дискант: «Мама!» – и всегда невольно оборачиваюсь. Отлично знаю, что Маруся выросла, она сейчас в Париже, а все равно реагирую. Потому что подсознание отдает приказ откликнуться на зов ребенка. Думаю, с Юрой происходило то же самое. «Ася» заплакала: «Папа…» И все, он поверил, что к нему обращается трагически погибшая дочка.

   Дьяченко покивал.

   – Ладно, понятно. Так как же ты догадалась, кто скачет по елям?

   – Удивительная ловкость малышки мне все время казалась очень странной. Я хотела поехать в цирк на Цветном бульваре, поговорить с профессиональными акробатами, выяснить у них, можно ли сделать из трех-четырехлетнего ребенка гимнаста. Но такая необходимость отпала. Почта ОВИ наконец-то доставила посылку от Маши, в ней были костюмы для мопсов. Они оказались велики собакам, их примерили енотам Игоря, и в голову сына Зои Игнатьевны пришла очередная «гениальная» идея: раз полоскуны в качестве стиральных машин и банщиков никому не нужны, он будет ходить с ними по вечеринкам и веселить народ. Я посмотрела, как наряженные Лиззи и Диззи топчутся на задних лапах в столовой, вспомнила, что на Стеклокерамическом проезде встретила мужчину с необычайно умным псом Марком. Леонид сказал мне: «Любое животное можно выдрессировать». И меня осенило: роль Аси играла не маленькая девочка, а обезьянка. Если принять эту версию, тогда на все вопросы находятся ответы. Приматы не боятся высоты, им ничего не стоит перелететь с ели на забор или сигануть с дерева вниз. Колготки с перчатками на «привидение» натянули, чтобы скрыть покрытые шерстью конечности, а туфли не надели, они могли помешать животному. И понятно, почему «глюку» закрыли лицо. Далее я подумала, что скорее всего привидение изображала какая-нибудь мартышка. Их существует множество видов, они прекрасно обучаемы и по размерам походят на четырехлетних детей. Нужно только хвост примотать к туловищу. На голову зверушке нацепили парик. Кстати, у меня есть соображения по поводу кражи из квартиры Майи Михайловны Остролистовой. У нее как раз был парик, сделанный из волос Марины Бойко, локон от него и упал с дерева мне под ноги…

   – Потом расскажешь, – остановил меня Сергей. – Сначала давай закончим с твоей версией про обезьяну. Согласен, обезьяну легко нарядить, как девочку, но разговаривать-то она не умеет. А Малинин слышал жалобы призрака.

   – Да, я немного отвлеклась. Так вот, в голове Гарика идеи рождаются с космической скоростью. Он решил, что Диззи и Лиззи будут еще и общаться со зрителями. Как заставить енотов вести диалог? Да очень просто – положить в карман их одежды плееры с заранее сделанной записью. Вот и у «Аси» в одежде спрятали плеер с текстом. Оставалось лишь рассчитать, сколько времени понадобится «актрисе», чтобы устроиться на ели у балкона Юрия. Несколько минут, пока зверушка добиралась до места, шла пауза, потом начинался текст. Малинин же, услышав жалобы «дочери», всякий раз испытывал сильнейший стресс и не понимал, что «фантом» с ним не общается, не отвечает на вопросы, а просто стонет: «Мне страшно. Холодно. Ножки болят». А теперь, если позволишь, я вернусь к краже из квартиры Остролистовой.

   – Говори, – коротко кивнул Дьяченко.

   – Майя Михайловна все удивлялась: ну как вор мог проникнуть в их самым тщательным образом охраняемую квартиру? На лестничной клетке сидит охрана, в дом никто из посторонних без разрешения войти не может, жилье находится не на последнем этаже, с крыши по стене не спуститься. И все окна были закрыты, лишь на одном хозяева оставили распахнутой форточку, но она такая узкая, что только младенец в нее протиснется. А еще Остролистова недоумевала, отчего грабитель взял лишь ожерелья от «Граф», браслеты же, кольца, серьги от других пафосных и бешено дорогих фирм оставил на месте. И картины! В доме олигарха висят полотна великих мастеров, вырезать их из рам особого труда не составляло. Так нет, украли только колье да парик из роскошных белокурых волос. Хозяйка хранила его на специальной болванке в своей спальне, там же, где была шкатулка с драгоценностями. В день грабежа Майя Михайловна хотела надеть парик для выхода в свет, но передумала. Она намеревалась «выгулять» подарок мужа – массивные серьги-люстры, а это украшение требует, чтобы уши и шея были открытыми. Поэтому Остролистова сделала выбор в пользу высокой прически и, сверкая каратами, отбыла наслаждаться искусством. Следующая деталь – муж Майи Михайловны пообещал награду тому, кто отловит бандита или поможет следствию. Полиция изо всех сил старалась найти вора. Парни в форме дотошно опросили охранников, горничных, лифтера, но тщетно. Никто ничего не видел и не слышал, кроме запойного алкоголика, который живет в доме напротив. Пьянчуга, требуя вознаграждение, уверял, что вечером, мучаясь с похмелья, вышел на балкон подышать свежим воздухом и увидел, как по стене элитного здания бежит черный черт с длинным хвостом и белокурыми локонами, а на шее у него болтается елочная гирлянда. Ну и как бы ты среагировал, услышав от любителя заложить за воротник заявление: «Построили новые русские себе хату впритык к нашему дому, все солнце нам перекрыли, любуемся теперь на ихние лоджии. Разглядел я Сатану хорошо. Ух, и страшный!» Скажи, Сережа, ты поверишь такому свидетелю?

   – Дьявол-блондин с разноцветными лампочками? – рассмеялся Дьяченко. – Да уж! Понятно, что у парня белая горячка, ему психиатр требуется.

   – Именно так и решил следователь, занимавшийся делом об ограблении квартиры бизнесмена, – вздохнула я. – Остролистова теперь всем рассказывает историю про белокурого Люцифера как анекдот. Но я, решив, что Асю изображала обезьяна, подумала: а что, если при ограблении квартиры Майи Михайловны в роли преступника выступила та же мартышка, которую выдрессировали на кражи? И тогда опять все вопросы получают ответы. Как домушник попал в апартаменты? Спустился с крыши. Человеку это не проделать, а обезьянке – раз чихнуть. В форточку, оставленную хозяевами открытой, обычный вор, даже самый щуплый, не протиснется. Зато мартышки невероятно гибки, способны просочиться в щель. Почему не украдены картины? Так ведь примата не научишь отличать шедевр от пустяка. По какой причине оставлены кольца, браслеты и серьги? Наверное, у хвостатой грабительницы не было сумки, колье она просто надела на шею. Вот почему мающемуся от головной боли алкашу почудилась то загорающаяся, то отключающаяся новогодняя гирлянда – это посверкивали крупные камни. Вокруг здания установлены мощные прожекторы, «черт» был как на ладони, драгоценности переливались, когда на них падал электрический свет.

   – Оригинальная версия, – пробормотал Дьяченко. – Но зачем макаке парик?

   – Думаю, обезьянка – девочка, – улыбнулась я, – поэтому не удержалась, примерила белокурые локоны, увидев парик на болванке, стоявшей на туалетном столике. Полюбовалась на себя в зеркало и убежала в нем.

   – М-да… – крякнул Сергей.

   – У меня как-то разом картина в голове сложилась, – говорила я. – Все-все вспомнилось и совместилось. В общем, слушай дальше…

   Когда я, погнавшись за «Асей», увидела, что она скрылась, перебравшись через бетонный забор, за ним на улице стал чихать мотор машины. Я подошла к решетчатой ограде и увидела белый минивэн с надписью на боку: «Любимое спа моего пса». Автомобиль я знала, это передвижная собачья и кошачья парикмахерская. Принадлежит она некоему Семену, владельцу зоомагазина в торговом центре в Кузякине, деревне по соседству с Ложкино. Я приобретаю корма для своей стаи исключительно в «Марквете», вот уже много лет пользуюсь только этой точкой и доверяю ей. Но когда езжу в Кузякино за газетами-журналами-книгами, заглядываю и в местную зоолавку, любуюсь там на щенков-котят, перебрасываюсь парой слов с продавцом и вижу иногда хозяина Семена. А тот при каждой нашей встрече говорит:

   – Знаю, знаю, вы держите дома животных. Почему не приглашаете мой спа-салон? Уверяю вас, наши парикмахеры, Наташа и Николай, идеально работают с любым, даже злым и агрессивным, представителем фауны. У ребят дипломы ветеринаров, они настоящие профи.

   Я всегда отказывалась от его услуг, а вот кое-кто из соседей приглашает звериных цирюльников. Иногда, прогуливаясь, я встречаю в Ложкине белый минивэн. Николай сидит за рулем, Наташа рядом с ним на переднем сиденье. При виде меня они всегда притормаживают, открывают окна и говорят:

   – Едем на такой-то участок. Хотите, потом к вам зарулим? Первая стрижка – бесплатно.

   Но в тот день, когда я увидела «Асю», возле минивэна находился сам хозяин. Один. Меня это удивило, и я спросила, где Ната с Колей.

   – Гриппом заболели, – не задумываясь ответил Семен. – А заказ выполнять надо, клиент ждет. Пришлось самому ехать.

   В тот момент я думала исключительно о малышке в розовом платье, поэтому удовлетворилась его ответом. Недоумение возникло позднее, когда мне в голову пришла мысль о мартышке. Минуточку, к кому тогда прибыл Семен? На нашей улочке всего три дома – Малининых, мой и Завгородней. Но у Юры с Леной живности нет, я передвижной спа-салон не вызывала, а Маша живет в Лондоне. Почему же владелец зоомагазина зарулил в дальний угол поселка? У нас ведь не общая проездная дорога, а крохотный безлюдный проулок. Позднее, разговаривая с охранником Димой, я увидела, как к шлагбауму подкатил все тот же минивэн. В нем, как обычно, находились Наташа и Николай.

   – Как вы себя чувствуете? – спросила я. – Оправились от гриппа?

   – У нас все прекрасно, – весело ответила девушка, – мы ничем не болели.

   – Правда? – удивилась я. – А ваш шеф обмолвился, что вы подцепили вирус.

   – Наверное, вы его неправильно поняли, – засмеялась Ната. – Мы с Колей моржи, зимой в проруби купаемся, каждое утро в любую погоду обливаемся холодной водой, к нам никакая зараза не прилипает.

   Такие ничего не значащие беседы люди мгновенно выбрасывают из головы, и я тоже сразу думать забыла о Наташе и Николае. А потом вспомнила о том разговоре. Вот ведь какая штука получается. Ксюша, сестра Кати, состоит с Семеном в любовной связи. Полине Гавриловне, ее матери, он не нравится – мол, давно живет с какой-то бабой и, похоже, не собирается делать предложение ее старшей дочери. А Ксения души не чает в кавалере, спорит с матерью, пытается убедить ее, что Сеня очень хороший. И я совершила некрасивый поступок – стоя под окном избы, подслушала беседу Полины Гавриловны и Ксении. Мать утверждала, что хозяин зоомагазина – уголовник, отсидел большой срок за убийство. А дочь, защищая его, сказала, что Семен дрессировщик, работал с хищниками и, да, получил крохотный срок, но никого жизни не лишал, просто на одном представлении случилась трагедия – из клетки вырвался тигр и набросился на зрителей.

   – Ну, ты понимаешь? – прервала я свой рассказ и в упор посмотрела на Дьяченко.

   – М-м-м… – неопределенно промычал тот.

   Я рассердилась.

   – Да включи мозг! Надо проверить, за что Семен очутился на зоне. Сам знаешь, в бараках разные люди встречаются. Кто-то по глупости угодил за решетку, выйдет и более никогда не нарушит закона, ему хватит одного урока на всю жизнь. А другой найдет лихих товарищей и, очутившись на свободе, превращается в профессионального преступника. Обезьяны прекрасно поддаются дрессировке, а у Семена в доме есть пара приматов, о них с раздражением упоминала Полина Гавриловна. Семен был дрессировщиком, значит, умеет прививать зверью нужные навыки. Нетрудно надеть на макаку розовое платье, привезти ее в минивэне в Ложкино и выпустить около дома Завгородней. Мартышка легко пробежит через мой и Машин участки на территорию Малининых и исполнит то, что ей велел хозяин. Если принять эту версию, то все непонятки исчезают. Почему микроавтобус стоял в укромном тупике, а не на центральной аллее? Вызвать спа-салон на нашей улочке некому. Зато обезьяне удобно пробежать задами. Я редко заглядываю в лесную часть своего участка, Малинины тоже предпочитают там не бродить, а Завгородней попросту нет в России. Выходит, посторонние наряженную, как ребенок, мартышку не увидят. Почему в тот день, когда я заметила «девочку», за рулем передвижного спа-салона сидел хозяин, а не Николай? Да потому, полагаю, что Семен получил заказ изводить Юрия. О таком никому не рассказывают, вот он и отправился сам выполнять работу. Зачем соврал про грипп, которым заразились служащие? Просто не ожидал увидеть меня и сболтнул первое, что пришло в голову, чтобы объяснить отсутствие парикмахеров. Ты должен немедленно допросить владельца зоомагазина, он выведет на заказчика преступления…

   Дьяченко поднял руку.

   – Стоп! Есть пара вопросов.

   – Задавай, – милостиво разрешила я.

   – Обезьяна приходила к Юрию в районе полуночи?

   – Ну да, – удивилась я. – Время выбрано с умом, ведь призраки, как правило, являются в глухой час. Конечно, во дворе горят мощные фонари, Малинин мог рассмотреть «Асю». Однако все-таки не ясный день, не светит солнце, у человека к концу дня вообще притупляется логическое мышление, а Юрий к тому же напряженно трудился. Кстати, у его супруги с весны появилась сонливость, по-видимому, у нее авитаминоз. Она ложится рано, в десять вечера уже спит, значит, исключена возможность встречи «девочки» с матерью.

   – Не о том речь, – остановил меня Сергей. – «Ася» появлялась с завидной регулярностью. Почему на охране не удивились, что собачий салон прируливает так поздно?

   – В Ложкино многие возвращаются с работы за полночь, – пояснила я. – А летом долго не спят, сидят на верандах, отдыхают от городской суеты. К нам и доставка продуктов, и химчистка, и кое-какие рабочие прибывают после двадцати трех. Секьюрити поздним визитам давно не удивляются. Минивэн парикмахеров охранники тоже прекрасно знают и вопросов им не задают. Дальше просто – Семен парковался в укромном месте и выпускал обезьянку. Кстати! Охранники обязаны записывать номера посторонних машин, посещающих поселок, но как я недавно выяснила, есть тачки, которые наша бдительная стража считает «своими». Например, «газель» из супермаркета «Территория еды», автобус химчистки, тот же спа-салон. Эти автомобили приезжают очень часто, некоторые каждый день, и не раз. Им шлагбаум открывают без задержки, как жителям, и номера не фиксируют.

   Дьяченко кашлянул.

   – Хорошо. А почему ты ни разу не заметила микроавтобус?

   – Ты меня вообще слушал? – возмутилась я. – Уже ведь объясняла! Семен устраивал представление по ночам, парковался у дома Завгородней, где заканчивается лесная часть моей территории. В полночь я, за редким исключением, уже лежу в постели и смотрю любимые сериалы. У нас не шесть соток, а намного больше, я не курю, на балкон не выхожу, летом деревья одеты в листву. Как я могла увидеть передвижную цирюльню? Я ее обнаружила совершенно случайно и лишь потому, что побежала посмотреть на «девочку», очутилась в самом дальнем углу участка, куда обычно не хожу, услышала «чиханье» мотора…

   – Ладно, не кипятись, – протянул Сергей. – Понял. А по какой причине Семен изменил привычки и приехал в светлое время суток?

   – Понятия не имею, – призналась я. – Но если задашь сей вопрос дрессировщику, узнаешь ответ.

   Сергей встал и начал ходить по кабинету.

   – Твоя идея с дрессированной макакой оригинальна, но совершенно фантастична.

   – Почему? – взвилась я. – В Интернете я нашла массу историй, когда животные по наущению людей становятся ворами. В голодные девяностые годы одна московская пенсионерка научила своего терьера утаскивать на рынке продукты и приносить их ей. А не так давно в метро поймали грабителя, который прикидывался слепым. «Инвалид» в сопровождении пса-поводыря останавливал кого-нибудь и начинал спрашивать, как проехать до нужной станции. Ему охотно помогали, а его лабрадор тем временем вытаскивал из карманов сердобольных граждан мобильный или кошелек. Могу прислать тебе несколько ссылок, узнаешь не одну подобную историю. В особенности мне понравился рассказ про попугая, который залетал в квартиры и уносил в клюве золотые цепочки, кольца, ожерелья. Если уж птица может так поступать, то представляешь, на что способны обезьяны?

   – Ты небось догадываешься, и кто нанял Семена, – вздохнул Дьяченко.

   Я выпрямилась.

   – Да, догадываюсь. Светлана Петровна Терентьева. Давай объясню ход своих мыслей. У дамочки был роман с Юрием, один из ложкинских охранников видел, как они в укромном месте выясняли отношения. После пожара Лена никак не могла прийти в себя, и муж отправил ее к психотерапевту. Полагаю, Юрий Иванович переживал за супругу, звонил Светлане, расспрашивал ее о состоянии жены. А еще он сам находился далеко не в лучшем расположении духа, считал себя виновником кончины дочери, мучился бессонницей и вполне мог прибегнуть к помощи Терентьевой, о чем решил никому, даже жене, не рассказывать. Перед психотерапевтом человек полностью раскрывается, поэтому Светлана быстро узнала все секреты четы Малининых. Она не замужем, личная жизнь у нее не задалась. Кстати, ты в курсе, что процент разводов в среде профессиональных душеведов намного выше, чем у людей, не имеющих высшего психологического образования?

   – Опять в Интернете почерпнула сведения? – усмехнулся Сергей.

   Я решила не обращать внимания на ехидное замечание.

   – Терентьева познакомилась с Малиниными в тот момент, когда его брак дал трещину. Далеко не все семейные пары способны пережить смерть ребенка и остаться вместе. Юрий очень понравился Светлане, и она подумала: «Почему нет?» Конечно, дамочка нарушила профессиональную этику, вступила в интимные отношения с пациентом, но в России нет органа, который может лишить Терентьеву права заниматься частной практикой за такое поведение. Некоторое время у Светланы и Юрия полыхал роман, а потом он опомнился и решил порвать с любовницей. У него ведь есть сын, и ради Андрюши он хотел сохранить семью. И еще. Малинину, насколько я знаю, требовалась спокойная, сговорчивая, ведомая женщина, а не такая, как Светлана Петровна, у которой по каждому поводу есть собственное мнение. Юра временно любовался экзотическим цветком кактуса, очаровался им, но затем решил, что скромная ромашка для повседневной жизни лучше. Но ты ведь знаешь, как мстительны бывают женщины?

   Дьяченко кивнул.

   – Мужчины более прямолинейны и нетерпеливы, предпочитают сразу дать обидчику в морду. А некоторые представительницы прекрасной половины рода человеческого способны годами копить ненависть и такое придумают, что ахнешь. Сталкивался я с такими дамами, от них прямо оторопь брала.

   Я вскочила.

   – Давай зададим себе кое-какие вопросы и попытаемся ответить на них. Кто в курсе всех страхов и проблем Юры с Леной? Светлана. Кто состоял в связи с Малининым? Светлана. Кто был оскорблен разрывом? Терентьева. Кто сразу после кончины Малинина поселился в его доме и стал там распоряжаться? Светлана. Кто опекает Лену? Светлана.

   – Погоди, притормози! – попросил Сергей. – Нелогично получается. Терентьева должна была изводить Елену Сергеевну, тогда у нее возник бы шанс прибрать к рукам Юрия.

   – Ты плохо знаешь женщин, – не согласилась я с ним. – Юрий Иванович сильно обидел Светлану Петровну, дал ей пощечину. Есть представительницы слабого пола, которых мужчины лупят, а они терпят. Но Терентьева не из этой стаи, она отвесила Малинину в ответ затрещину. И, наверное, в ту же секунду поклялась отомстить ему за боль и унижение. В ее голове возник план убить бывшего любовника и завладеть его деньгами.

   – После смерти мужа финансы и бизнес отходят вдове, – напомнил Сергей.

   Я кивнула.

   – Помню. Но! Может ли Лена жить одна? Способна ли принимать сама решения? Светлана Петровна изучила свою клиентку вдоль и поперек, поэтому совершенно не сомневалась: подчинить себе Елену Сергеевну ей не составит труда, та будет счастлива, если в тяжелый час рядом окажется верная подруга, ограждающая ее от проблем. Терентьева рассказала мне, что на счетах Юрия нет денег, поэтому, мол, Лена намерена продать дом, положить в банк деньги, перебраться в скромную «двушку» и жить на проценты от вклада. Андрей же уедет учиться в Лондон, потому что мать не сможет обеспечить сыну привычный образ жизни, нанимать репетиторов и прочее. Но это же странно! Особняк стоит несколько миллионов евро, плюс большой участок земли. Только за них вдова выручит прекрасные деньги, они с Андрюшей не будут нищими. И маловероятно, что бизнес Малинина приносил убытки, семья жила на широкую ногу. Еще одна странность. По словам Светланы, Юрий весной принял решение об отправке сына в Англию и оплатил сразу весь курс обучения, вплоть до получения аттестата. Разве так поступит человек на грани нищеты? Кроме того, я знаю, что отец всегда возражал против отъезда мальчика за рубеж. Думаю, милая Света мне соврала. Я уверена: вдова вовсе не нуждается, Терентьева замыслила увезти ее туда, где у Лены вообще не будет знакомых. Вот смотри. В Ложкине живу я, и Лена, оправившись от шока, вызванного смертью мужа, начнет заглядывать ко мне в гости. Мало ли что я ей насоветую? А в городе Елена Сергеевна будет в изоляции. Своих подруг у нее нет, Малинина общалась лишь с друзьями мужа. Таким образом она окажется послушной куклой в руках психотерапевта. Угадай, в чьи наманикюренные лапки попадут в конце концов бизнес, миллионы за проданный дом и вообще все финансы? Конечно же, Светлана уговорит Лену выдать ей генеральную доверенность на ведение всех дел. От Андрея Терентьева решила избавиться, отправив его в Лондон. Да, это дорогое удовольствие, но игра стоит свеч – на кону большие деньги, а мальчик растет, скоро начнет задавать вопросы. Еще преступнице нужно было убрать с дороги Катю. Вот почему домработница «забыла» фотоальбом – она никуда не уходила, не меняла место работы. Екатерина не могла бросить Андрюшу, которого считала своим сыном. Ее лишили жизни, труп положили в морозильник в доме Завгородней, ее вещи запихнули в машину, которую загнали в гараж. Вот только Светлана не знала, что Катя хранила в подушке дивана дорогие ей снимки, которые не хотела никому показывать.

   Дьяченко сел за стол.

   – Ладно. Пусть Терентьева действовала так, как ты полагаешь. Но смотри! У нее есть опыт общения с Семеном, уголовником, который согласился изводить Юрия. Так зачем ей самой заниматься грязной работой? Перемещать труп, возиться с машиной… Не проще ли было заплатить исполнителю?

   Я подпрыгнула.

   – А кто сказал, что Светочка лично убивала Екатерину? Грязную, как ты выразился, работу наверняка сделал наемный киллер. И…

   На столе Сергея резко зазвонил телефон, Дьяченко взял трубку и сказал:

   – Да, да, пусть проходит.

   Через пару минут в дверь кабинета деликатно постучали, она приоткрылась, и знакомый мне голос спросил:

   – Можно войти?

   – Конечно, – любезно разрешил Сергей.

   На пороге возникла Светлана Петровна Терентьева.

   – Елена в клинике, – чуть запыхавшись, произнесла она. – Малинина тяжело больна, вы не имеете права ее допрашивать. Здравствуйте, Дарья, не ожидала вас тут встретить.

   – У госпожи Васильевой есть интересная теория касательно произошедшего. Вы не согласитесь ее выслушать? – подчеркнуто вежливо обратился к Терентьевой Дьяченко.

   – Если это хоть как-то поможет Елене Сергеевне, то да, – ответила психотерапевт и без приглашения села на свободный стул. – Правда, я очень устала после вчерашней беседы в этом кабинете. До сих пор голова болит. Тут душно, нет кондиционера.

   Дьяченко развел руками.

   – Чудеса техники установлены исключительно у начальства, а я пока не выбился наверх. Начинай, Даша.

   – У Терентьевой не было времени, чтобы сообразить, как избавиться от трупа и колес, – пояснил Дьяченко. – На нее разом свалилась куча проблем. Лена после всплеска активности сначала казалась нормальной. Но к вечеру дня, когда умерла Катя, у Малининой случилась истерика, потом она впала в состояние, которое напоминало каталепсию^[18]. Терентьева поняла, что подругу необходимо срочно поместить в клинику. А еще предстояло заниматься похоронами Юрия, общаться с полицией, со страховой компанией, с нотариусом… Светлана Петровна временно выкинула из головы мысли о трупе, зная, что Завгородней нет в России, решила разрулить эту проблему позднее.

   – Думаю, Малинин вовсе не оплачивал обучение сына в Лондоне. Как же Лена умудрилась извлечь из семейного бюджета столь крупную сумму? – удивился Александр Михайлович. – До вступления в наследство еще далеко.

   – Отъезд Андрея никто не оформлял, – ответил Сергей. – Светлана говорила Даше о поездке в Англию как о решенном деле, выдавала ее за идею Юры, но они только собирались подыскать ему школу. Терентьевой пацан совсем не нужен, Елена сына не любит. Убийцы хотели жить в свое удовольствие, поделив средства Юрия Ивановича, а Андрей им мешал, ему предстояло укатить подальше, за рубеж. Кстати, не в дорогой Лондон намеревались услать его дамочки, а куда подешевле, например, на Мальту, в третьесортную гимназию.

   – Вот крысы! – выпалила я. – И что теперь будет с Андрюшей?

   Дьяченко скрестил руки на груди.

   – Ну, с матерью-то ему уже точно не жить. Если Малинину признают вменяемой, она пойдет под суд и отправится отбывать наказание. А если психиатры сочтут Лену больной, ее поместят в спецбольницу.

   – Ася! – ахнула я. – Какова судьба девочки? Елена знает, что дочь жива?

   – Пока нет, – поморщился Сергей. – Доктора считают, что Малининой на данном этапе нельзя сообщать эту новость. Возможно, позднее. Насчет Аси сложный вопрос. Ее еще надо найти в Америке, отсудить у тех, кто украл ребенка. Процесс явно затянется на годы.

   – Может, девочке лучше оставаться в США? – неожиданно произнес Дегтярев.

   – Хм, не знаю, – пробормотала я. – Предлагаешь оставить супружескую пару, похитившую малышку, безнаказанной? А как же Лена? Это же ее любимая дочка, и она жива!

   – Что ждет Асю на родине? – заспорил Александр Михайлович. – Детдом? Отца нет в живых, мать или на зоне, или в психушке, брат несовершеннолетний, ему Асю под опеку не отдадут. И готов ли будет Андрей взять на себя ответственность за младшую сестру, когда справит восемнадцатилетие? Твое мнение?

   – Не знаю, – растерянно повторила я. – Честное слово, понятия не имею. До сегодняшнего дня я считала, что детям лучше всего жить с родителями, а теперь растерялась.

   – Ася небось и по-русски-то не говорит, – вздохнул полковник, – забыла язык. Вот с Андреем более или менее ясно. Если не найдется опекун, паренек проведет несколько лет в приюте. А может, и в каком-нибудь пансионате. Денег-то на счетах Малининых достаточно, и если в органах опеки постараются… Потом он начнет самостоятельную жизнь и будет очень хорошо обеспечен как единственный наследник своего отца.

   Я молча слушала полковника. Хорошо, конечно, в восемнадцать лет стать обладателем миллионов. Но если подумать, по какой причине достанется парню это богатство, становится плохо.

   – Вся рассказанная история достойна стать сюжетом многосерийного телефильма, – пробормотал Александр Михайлович.

   – С названием «Медовое путешествие втроем», – подхватил Дьяченко, – история про любовь.

   – Чувства, которые испытывали друг к другу Лена, Юра и Светлана, навряд ли можно назвать настоящим светлым чувством, – возразила я, – и сомневаюсь, что Андрей обожал Асю.

   – Так я сейчас веду речь о страсти к деньгам, – уточнил Дьяченко, – Лена, Света и банковский счет Юры, вот что подразумевал, говоря о медовом путешествии втроем. Женщины и звонкая монета, так сказать, рука об руку проводят целый месяц вместе, а уж потом… Потом, вернувшись домой, парочка должна начинать обычную жизнь. Думаю, Лене эта самая обычная жизнь преподнесла бы много неприятных сюрпризов.

   Домой я вернулась около девяти вечера. Угостила всех животных конфетами, полюбовалась на нарядных Диззи и Лиззи, затем поднялась в свою спальню. Хотела встать под душ, но меня остановил звонок телефона. На экране появилась надпись: «Абонент неизвестен».

   Я взяла трубку.

   – Слушаю.

   – Перестань лезть в чужую жизнь, гадина, – хрипло произнес женский голос. – Иначе хуже будет.

   Я моментально нажала на красную кнопку и замерла. До сих пор я считала, что незнакомка, несколько раз говорившая мне гадости, это Светлана Петровна Терентьева. Но она сейчас находится в следственном изоляторе, значит, это не она. И ведь мне впервые позвонили до того, как с Юрой стряслось несчастье и я начала искать его убийцу!

   В голове неожиданно вспыхнуло воспоминание. Вот мне звонит Феликс, рассказывает о пожаре в доме своей матери и бабушки. Я, поговорив с ним, слышу еще один вызов… Ох, мне надо было раньше вспомнить, что в тот день, когда у Зои Игнатьевны и Глории сгорели квартиры, со мной соединилась некая дама, прохрипевшая: «Вот вечно ты хочешь делать людям добро! Даже тогда, когда тебя не просят! Берегись, Дарья, я тебя не прощу!»^[19]

   Так кто же мне угрожает?

   Дверь спальни приоткрылась, показалась голова Анфисы.

   – Посылку доставили! – радостно сообщила домработница.

   – Какую? – не поняла я.

   Фиса вошла в спальню, поставила на диван картонный ящик, как-то очень хитро улыбаясь.

   – Во! Почта ОВИ. Полюбуйтесь, чего там лежит.

   – Ты ее открыла? – удивилась я.

   – Так мне ее распечатанной отдали, – захихикала Анфиса. – Никогда не догадаетесь, что внутри. Кирпичи! Две штуки!

   – Кирпичи? – ошарашенно повторила я. – Кому могло прийти в голову отправлять почтой стройматериалы?

   – Так небось на крышке есть адрес отправителя, – предположила домработница. – Ну-ка, что тут написано?

   – «Московская область, почтовое отделение Зубатово, поселок Вилкино, для Алевтины Валерьевны Гарибальди, – прочитала я. – От Пискунова Егора Фомича, республика Новая Табаско». Вилкино? Но мы живем в поселке Ложкино. Самая лучшая в мире почти ОВИ перепутала столовые приборы! И почему меня это не удивляет? Анфиса! Ты получила отправление, предназначенное другому человеку! Очень некрасиво получилось.

   – Я не нарочно, думала, оно наше. Надо позвонить этим горе-работникам, – предложила она. – Женщина ждет кирпичи, волнуется, переживает.

   В моей голове незамедлительно зазвучала песня «Солнце на ладони», потом раздался звонкий дискант: «Ваш звонок очень важен для нас. В каком городе вы находитесь?»

   Я быстро прогнала видение.

   – Сами найдем эту Гарибальди, ее адрес у нас есть.

   – Теперь народ страсть какой ленивый стал, – пустилась вдруг в философствования Анфиса. – Вот мы, кто постарше, понимали: если хочешь, чтобы начальство похвалило, работай лучше всех. А нонешней молодежи плевать на всех, трудиться не желает! Вон, посылку абы куда не по тому адресу притащили…

   Я посмотрела на кирпичи и усмехнулась. Если хочешь выслужиться перед начальником, не стоит работать больше коллег, достаточно уходить из офиса через десять минут после отъезда шефа и прибегать на службу за пять минут до него.