– Дашенька, ты нашла антисиняковый крем? – спросил нежный, чуть капризный голосок.

   Окинув взором шеренги баночек, бутылочек, армию тюбиков, заполнивших просторную ванную, я ответила:

   – Нахожусь в процессе.

   – Пожалуйста, дорогая, поторопись! – крикнули из спальни.

   Я начала быстро перебирать упаковки.

   – Дашенька, время на исходе! – заголосила Лидия Сергеевна. – Ведь мазать надо, соблюдая интервал до минуты!

   Я схватила белый тюбик с подоконника и ринулась в спальню.

   – Нашла, девонька? – прощебетала стройная блондинка в шелковом пеньюаре персикового цвета. – Ты уверена, что принесла именно антисиняковый крем?

   Кивнув, я протянула тюбик.

   – Да, гомеопатическое средство от ушибов, кровоподтеков, гематом, ну и так далее. Посмотрите, вот тут на упаковке напечатана инструкция.

   Лидочка кокетливо прищурилась и пояснила:

   – Линзы не надела. – И продолжила тем же тоном: – Скажи, очень большое пятно появилось? Уродство, да?

   Я всмотрелась в небольшую, размером с ноготь мизинца, отметину чуть пониже ее правого уха и честно ответила:

   – Ерунда!

   Лидия выдавила из тюбика малую толику крема и начала осторожно втирать его в синяк, приговаривая:

   – Нет, я знаю, оно выглядит ужасно. Из дома выйти стыдно! Пришлось из-за отвратительного кровоподтека пропустить столько важных дел: медовый массаж, баню, янтарный пилинг, фитнес. Этак я скоро превращусь в дряхлую мартышку, никакие суперсовременные средства вроде новомодного чипа не помогут. Вчера хотела проверить растяжку и поняла: тяну ногу только до уровня груди. Катастрофа – теряю форму.

   Я села в соседнее кресло.

   – Лидия Сергеевна, доктор Жаке строго-настрого запретил вам делать упражнения, пока не исчезнет след от операции.

   Собеседница закатила глаза:

   – Умоляю тебя, без отчества! Когда я слышу идиотское «Лидия Сергеевна», ощущаю себя матерью Мафусаила. Разве я смотрюсь на сто лет?

   – Конечно нет, – улыбнулась я. И добавила: – Вам никогда не дашь ваших тридцати восьми.

   Лидия Сергеевна отложила тюбик.

   – Ах, Дашенька, ты всегда стараешься сделать человеку приятное. Но мы ведь знаем, сколько лет мне на самом деле. Увы, скоро сорок пять!

   Я еле удержалась, чтобы не расхохотаться во весь голос. По моим скромным подсчетам, безукоризненно стройной блондинке Лидии Сергеевне Бархатовой давно перевалило за седьмой десяток. С ее дочкой Соней мы учились в одной группе института…

   На третьем курсе веселые студенты решили вместе встретить Новый год, стали подыскивать место для вечеринки и быстро приуныли, поняв, что собраться негде. Половина ребят ютилась в общежитии, а у москвичей были проблемы с размером жилплощади. Например, мы с бабушкой обитали в малогабаритной квартирке, куда никак не могла поместиться многочисленная компания. Выручила всех Соня Бархатова.

   – Поедем к нам на дачу! – радостно объявила она. – Родители отправляются встречать Новый год в Дом ученых, так что загородный коттедж в полном моем распоряжении.

   Я не помню, как прошел праздник, а вот то, каким образом развивались события первого января, не забыла до сих пор. Где-то в районе полудня, когда все еще спали, с террасы послышался шум шагов. Я в тот момент была на кухне, поскольку проснулась первой и отправилась сварить себе кофе. Звук меня насторожил – наутро после новогодней ночи на дачу могли залезть воры или местные алкоголики, решившие, что у профессора в баре припрятаны большие припасы спиртного.

   – Кто там? – закричала я. – Стойте на месте! Сейчас позову отца и семерых братьев, они все здесь.

   И тут до меня донесся веселый смех. Обескураженная странной реакцией грабителей, я, прихватив на всякий случай швабру, вышла на застекленную, смахивающую на аквариум террасу и увидела пару, одетую в красивые, явно импортные куртки. Мужчина был средних лет, а его спутница, худенькая, очень красивая блондинка с фарфоровой кожей и огромными голубыми глазами, выглядела чуть моложе Сони. Увидев меня, она села на стул и залилась хохотом, воскликнув:

   – Ой, посмотри, нас сейчас побьют!

   – Деточка, – вежливо произнес мужчина, глядя на меня и расстегивая «аляску», – если вы собрались на этой метле лететь на станцию, то лучше повременить – на улице ветер. Впрочем, Иосиф Петрович, наш шофер, может отвезти вас к поезду. А где остальные гости и моя дочь? Неужели еще спят, басурманы?

   Тогда только я догадалась, что вижу профессора Андрея Валентиновича Бархатова, который решил в первый день нового года покататься на лыжах. А девушка, похоже, младшая сестра Сони. Вероятно, она старшеклассница и проводит каникулы не с приятелями, а с родителями. Странно, конечно, что подружка никогда не упоминала о сестренке, но всякое случается.

   – Простите, – смущенно проговорила я.

   Прислонив швабру к стене, я побежала в гостиную, где на диване спала Соня, все еще одетая в вечернее платье, и начала трясти ее. Та не собиралась просыпаться, и я громко выпалила:

   – Сонь, хватит дрыхнуть! Приехали твой папа и младшая сестренка!

   Девушка, прибывшая с профессором Бархатовым, уже успела снять верхнюю одежду и вошла в комнату. Мои слова вызвали у нее новый приступ хохота. Я с неодобрением покосилась на синеглазую красотку: понятно, она полная дура, раз заливается без повода. Ну что такого смешного я сказала?

   Соня наконец очнулась, села, потрясла головой и, поправляя рассыпанные по плечам волосы, пробормотала:

   – У меня нет сестер, только маленький брат.

   Потом она все-таки разлепила опухшие веки и, увидев девушку и появившегося на пороге отца, воскликнула:

   – Папа! Мама! Простите, мои гости задержались, сейчас уедут…

   Я обомлела. И не придумала ничего лучше, как показать на «школьницу» пальцем:

   – Это твоя мама? Быть того не может, ты меня разыгрываешь. Да ей и двадцати нет!

   Хорошо, что моя бабушка Афанасия Константиновна не видела в тот момент свою внучку. Не то, боюсь, мне бы здорово досталось за крайне невоспитанное поведение.

   А «сестричка» затряслась в очередном приступе смеха.

   – Ну вот, – со странным выражением лица заговорил профессор, – доомолаживалась ты, Лидочка, до ручки. Эдак меня скоро посадят за растление малолетних.

   Соня потупилась, а Лидия села на диван, заливаясь счастливым смехом. Мне бы следовало прикусить язык, но я была настолько поражена внешностью матери однокурсницы, что совершила новую бестактность, спросив:

   – Сонь, она тебе родная? Или вторая жена папы?

   Подруга закатила глаза. Андрей Валентинович крякнул, но промолчал.

   С той поры минул не один год, со всеми нами произошло много изменений. Андрей Валентинович стал академиком и слегка тронулся умом. Хотя, между нами, отец Сони всегда был странноват – он не просто изучал древнюю историю, а был буквально погружен в нее и легко мог забыть, какой на дворе век. Очень хорошо помню, как однажды он спросил у меня, заглянувшей в гости:

   – Дашенька, что случилось? Я сегодня поехал на лекции, а институт закрыт. В центр не пускают, по улицам ходят люди с флагами.

   На календаре значилось седьмое ноября, главный праздник коммунистических времен, вся страна отмечала годовщину прихода к власти большевиков в одна тысяча девятьсот семнадцатом году. Задай кто-нибудь другой подобный вопрос, я бы решила, что человек надо мной издевается. Советские люди просто не могли забыть про сакральную дату! Во-первых, этот день всегда был нерабочий, а во-вторых, накануне народу давали хорошие продуктовые заказы. Но поскольку недоумение высказал академик Бархатов, я спокойно ответила:

   – Сегодня выходной.

   Андрей Валентинович уперся глазами в ежедневник:

   – В среду? Или я перепутал дни недели?

   Мне пришлось напомнить ученому про взятие Зимнего дворца.

   – Действительно! – опомнился он. – Надо же, совсем из головы вылетело.

   Зато древние даты Бархатов помнил чудесно. Порой он выходил в столовую, где семья пила чай, и громогласно оповещал:

   – С праздником вас!

   Если родные с недоумением переглядывались, Андрей Валентинович уточнял:

   – Сегодня же день рождения великого Кристиана!

   Или:

   – Как? Вы забыли, что в этот день появился на свет гениальный Гектор?

   Лучше было не спрашивать, кто такие эти люди, потому что ученый тут же мог прочесть длинную лекцию, а потом заставить вас пересказать ее суть. Поэтому все кивали и бубнили: «О да! Как же мы забыли!»

   В те годы руководство страны любило историка Бархатова. Он имел все блага, какие только полагались высокопоставленным ученым, несмотря на свои странности, быстро поднимался вверх по карьерной лестнице: был сначала деканом исторического факультета престижного вуза, а потом его ректором. Большим начальником отец Сони стал в довольно молодом возрасте, поэтому семья не испытывала ни финансовых, ни каких-либо иных трудностей: четырехкомнатная квартира, дача, машина, поездки за границу. Ученого уважали коллеги в разных странах мира. Андрей Валентинович свободно говорил на пяти языках, владел латынью.

   Когда в Советском Союзе началась перестройка, академик совершенно не изменился, его по-прежнему не волновало, что происходит в реальной жизни. К тому же в середине девяностых он занялся новой темой. В каких-то манускриптах Андрей Валентинович наткнулся на упоминание про страну Хо, что-то вроде мистического Эльдорадо, и с той поры не мог ни о чем говорить, кроме как об уникальной цивилизации древнего, забытого всеми государства. Бархатов перелопатил кучу раритетных источников, сидел днями напролет в архивах и начисто выпал из действительности. Страна голодала, получала продуктовые посылки из-за границы, одевалась в секонд-хендах, привыкала к долларам, черному рынку, бандитам и прочим прелестям девяностых, а ученый поселился в государстве Хо. Андрею Валентиновичу было все равно, чем питаться, его не заботили бытовые проблемы, он забыл о своих служебных обязанностях и в конце концов вообще ушел с работы. Одним словом, безобидная чудаковатость превратилась в манию.

   До того момента, как Андреем Валентиновичем овладела безумная идея, он был вполне заботливым мужем и отцом, обеспечивал семью. Да, академик мог задуматься и выйти из подъезда в халате, но об обязанностях добытчика не забывал, деньги в дом приносил с завидной регулярностью. А увлекшись страной Хо, он откровенно забросил все. Теперь Бархатов считал себя императором государства, давным-давно исчезнувшего с лица земли, и день-деньской просиживал за письменным столом, составлял Конституцию своей страны, рисовал ее карту, делил территорию на округа и районы, совершенствовал администрацию, создавал судебную систему, армию, парламент.

   Удивительно, но Лидия Сергеевна спокойно относилась к чудачествам мужа и не считала его сумасшедшим. Она всю жизнь работала врачом-косметологом и занималась омолаживанием людей. Правда, на мой взгляд, крыша у нее всегда была не на месте. Еще в юности поставив перед собой цель оставаться вечно юной, она ни разу не сделала ни шага в сторону с намеченного пути. На диету Лидия впервые села в семнадцатилетнем возрасте и с той поры никогда не ела ни пирожных, ни мороженого, ни каких-либо других сладостей. У матери Сони железная сила воли: она встает в шесть утра, делает гимнастику, обливается ледяной водой, а потом завтракает одним кусочком сухарика. Надо сказать, что фигура Лидии в ее совсем не юном возрасте идеальна. Когда дама резвой ланью бежит по дорожке в фитнес-центре, со спины ее можно принять максимум за тридцатилетнюю. А еще Лидия принципиальная противница подтяжек и не устает повторять:

   – Я не видела ни одного удачного хирургического вмешательства. Как минимум после него изменится мимика. Прибавьте сюда неизбежные шрамы и восстановительный период, и вы поймете: овчинка выделки не стоит. Забудьте глупое желание встать с операционного стола двадцатилетней. Отправляясь к хирургу, знайте: он не заморозит процесс старения. В лучшем случае на какое-то время вы останетесь такой же, как в день операции, но трансформироваться в девочку-подростка не выйдет.

   Сама же Лидия Сергеевна «заморозилась» по полной программе. Она смело проверяет на себе новые методики – стала одной из первых женщин России, решившейся на уколы ботокса и разных филлеров, призванных изничтожить морщины и выровнять складки на лице, придать объем опавшим щекам, округлить заострившийся подбородок. Ванная комната Лидии превратилась в склад косметических новинок и разных аппаратов, здесь шеренгами стоят баночки, флаконы, а также коробки, в коих покоятся ультразвуковые массажеры, противоотечные пластины, перчатки для придания белизны коже рук, особый воротник, улучшающий кровоснабжение шеи, и так далее и тому подобное. Мадам Бархатова выписывает массу медицинских журналов, хорошо освоила Интернет и, едва найдя там очередную омолаживающую методику, начинает применять ее с энтузиазмом пятилетнего ребенка, разбирающего новую игрушку.

   Андрей Валентинович, пока окончательно не ушел от нас в страну Хо, беззлобно подшучивал над женой. Соня же волновалась за мать и говорила:

   – Может, нужно уже остановиться? Дело не в том, что манипуляции очень дорогие, а во вреде, который ты наносишь своему здоровью.

   Но Лидия тут же находила достойный ответ:

   – Я врач-косметолог. Ты пойдешь к маникюрше, если заметишь у нее неухоженные ногти? Вот и от меня клиенты убегут, если увидят морщинистое лицо. Потому что подумают: «Раз доктор себя в порядок привести не способна, то и мне не поможет».

   Чаще всего Соня, услышав подобное заявление, замолкала, но иногда парировала:

   – Мама, ты не работаешь со дня появления на свет Антона! Мне кажется, тебе пора перестать мучить себя диетой, спортом и процедурами. Мы тебя будем любить в любом виде.

   Но Лидия Сергеевна старается не ради родственников – для себя.

   Теперь, наверное, настала пора вспомнить про брата моей подруги.

   Бархатова родила Соню очень рано, и больше иметь детей супруги не собирались. Андрей Валентинович не обладал повышенным чадолюбием, а Лидия Сергеевна по сию пору с ужасом вспоминает о том, как во время первой беременности, несмотря на жесткое ограничение рациона, поправилась на целых двадцать кило. Произведя на свет дочь, Лидочка окончила институт, устроилась на работу и жила вполне счастливо, как вдруг неожиданно стала поправляться. Избавиться от лишних килограммов она решила уже испытанным способом: сократила рацион вдвое, затем втрое, вчетверо, а в конце концов перешла на диету больной козы – утром съедала лист капусты, вечером облизывала ломтик морковки. И конечно, добавила физнагрузку. Но стрелки весов неумолимо показывали прибавление в весе. Пришлось идти к врачу.

   – А что вы хотите? – удивился он. – С природой не поспоришь! Вы полнеете не от котлет, а от лет – слабеет гормональный фон.

   – Как его усилить? – заинтересовалась Лидочка.

   – Молодым женщинам достаточно забеременеть, – разъяснил эскулап. – Вынашивая ребенка, организм обновляется, но вам…

   – Огромное спасибо, – остановила его Лидия и уехала домой с твердым намерением еще раз стать матерью.

   И через определенный срок у четы Бархатовых появился второй ребенок, Антон. Соня в тот год поступила в институт. Если рождение дочери никак не помешало Лидии получить диплом, а затем работать косметологом, то, произведя на свет сына, она стала сумасшедшей матерью. Сначала тряслась над малышом, как клуша, потом не отпускала его от себя дальше, чем на сто метров, провожала в школу до десятого класса. Удивительно, но Антон не тяготился ее опекой. И позже, во время учебы в институте, всегда возвращался домой в девять вечера. Сейчас он не женат, работает в фирме, создает игры для компьютеров.

   У Сони непростые отношения с братом – она его недолюбливает и ревнует к матери. Иногда Сонечка честно говорит мне:

   – Антону повезло, он не тосковал на продленке, как я, и не проводил выходные один в квартире.

   Я обычно отвечаю:

   – Пора уже забыть детские обиды, скоро ты станешь бабушкой. Лучше думай, какой тебе достался замечательный муж.

   – На улице ветер и резко похолодало, наденьте под пиджак пуловер, в вашем кабинете не работает батарея.

   Игорь никогда ничего не забывал, безропотно выполнял поручения Лидии, подтягивал Антона по русскому языку и постоянно дарил букеты Соне. Когда моя подруга собралась выходить за Якименко замуж, я едва удержалась, чтобы не сказать ей: «Сонечка, остановись! Игорь просто хитрец! Он приехал в Москву из провинции, не имеет квартиры, нужных знакомств, зарабатывает мало. Ты уверена, что его любовь к тебе, дочке успешного и состоятельного человека, бескорыстна?»

   Слава богу, что я тогда не выпалила эти глупые, злые и, как потом выяснилось, абсолютно несправедливые слова. Гарик оказался счастливой находкой для семьи Бархатовых.

   Когда Андрей Валентинович ушел от реальной жизни в свою страну Хо, Игорь организовал и зарегистрировал на имя тестя коммерческий институт. Сам Бархатов никогда не переступал порог этого учебного заведения, но его имя помогло вузу, который сейчас работает вполне успешно. Якименко отлично зарабатывает и содержит всех родственников: тестя, тещу, дочь, жену и ее брата. Кстати, теперь и Антон получает приличные деньги, однако отдает большую их часть матери, но та тратит средства исключительно на личные нужды, вот и получается, что Антоша тоже на иждивении Игоря.

   В конце концов Лидия пришла к выводу, что рассудок окончательно покинул ее супруга, и устроила его в прекрасную лечебницу с великолепной отдельной палатой, роскошным питанием и до приторности вежливым персоналом. Спустя две недели Гарик приехал навестить академика и нашел того в слезах.

   – Что случилось? – испугался Игорь.

   Вопрос он задал для проформы – Андрей Валентинович давно не общался с родственниками и, как всем казалось, не узнавал их. Но Бархатов бросился к зятю и закричал:

   – Игорек, дорогой, забери меня скорей отсюда!

   Якименко опешил. А тесть, давясь словами, принялся жаловаться:

   – Здесь нет моей библиотеки! Работать разрешают с полудня до трех, затем отнимают бумагу и ручки! Кофе наливают один раз, потом заставляют пить чай, который смахивает на воду с растворенным цветочным мылом… Я хочу домой!

   – Андрей Валентинович, вы меня помните? – не поверил своим ушам зять.

   Академик улыбнулся:

   – Если хотите, можете спуститься в кафе, – предложила мне медсестра. – Чипирование у нас только-только появилось, поэтому не могу точно сказать, сколько времени понадобится врачу.

   – Чипирование? Я не ослышалась? Но Лидия Сергеевна приехала на массаж и чистку. Вы уверены, что отправили клиентку на нужную процедуру?

   – Конечно, уверена, – сказала девушка, – у нас очень строгий порядок. Не волнуйтесь, хоть услуга появилась недавно, она, вообще-то, пустяковая. Не в смысле ее воздействия, а по манипуляциям. Основное время занимает наложение обезболивающей маски. А чип поставить очень легко, всего один укол. Лидия Сергеевна после всех своих ботоксов и филлеров этого даже не заметит. Она у вас такая молодец!

   – Немедленно объясните, о каком чипе вы говорите! – потребовала я.

   Медсестра затараторила:

   – Это изобретение доктора Жаке. В определенное место, чуть пониже ушной раковины, врач при помощи шприца вводит крохотный электронный чип. От тепла тела тот активизируется и начинает посылать сигналы мышцам лица и шеи, в результате чего у человека любого возраста стимулируется выработка коллагена, улучшается кровоснабжение, происходит эффект подтяжки, кожа приобретает сияние.

   Я прикусила губу. Меня никак нельзя назвать особой, одержимой погоней за стремительно уходящей молодостью, я просто хочу хорошо выглядеть, поэтому покупаю дорогие кремы давно присутствующего на нашем рынке и хорошо зарекомендовавшего себя производителя. В последнее время у разных производителей пошла мода на глагол «сиять», и почти в каждой рекламной листовке вы непременно найдете фразы: «Кожа обретет сияние» или «Лицо словно светится изнутри». Не верьте! Ваша физиономия замерцает лишь в одном случае – если вы засунете в рот электролампочку, а потом подключитесь к щитку. Не стоит надеяться на невозможное.

   Я опустилась в кресло и, ругая себя, застыла в ожидании «прочипированной» Лидии. Представляю, как расстроится Соня, когда узнает, что я сглупила, поверив рассказанной ее матерью басне про «массаж-чистку», и привезла престарелую даму на новую, мало кем опробованную в России процедуру. Внешне Лидия Сергеевна выглядит молодо, но лет ей о-го-го сколько, и неизвестно, что может сотворить со здоровьем пенсионерки электронная забава.

   Минут пятнадцать я грызла себя, потом успокоилась. Чип – это такая крохотная штучка, размером с гречневую крупинку. Пару лет назад мы возили наших собак в ветлечебницу, и им там всем поставили электронные маячки. Теперь, если кто-то из псов потеряется, на экране компьютера можно будет увидеть, куда забежал безобразник. А еще при помощи специального сканера легко узнать кличку и место жительства беглеца. Наши собаки уже не щенки, мопс Хучик, мягко говоря, немолод, а пуделиха Черри и вовсе древняя особа, но операцию они перенесли легко. Надеюсь, и Лиду я увижу в полном здравии. Ну чем, собственно, жена академика отличается от Черри? Разве что отсутствием хвоста.

   Успокоившись, я вынула список необходимых Андрею Валентиновичу покупок и начала его читать. «Три пачки бумаги формата «А-4», пять бутылок фиолетовых чернил, набор разноцветных маркеров, большие скрепки белого цвета, шесть клеящих карандашей производства Германии с синими колпаками…» Все ясно, у академика истощились запасы канцелярских принадлежностей.

   Бархатов пишет по старинке авторучкой, компьютером для набора текста не пользуется. И он весьма придирчив – чернила ему нужны именно фиолетовые, а скрепки белые. Ручки у него исключительно с золотыми перьями, очень дорогие, можно сказать, эксклюзивные, от всемирно известных производителей, дешевку Андрей Валентинович в руки не возьмет.

   Так, что там дальше? «Тонкие блокноты с листами в клеточку, расческа, черный крем для ботинок, три метра туалетной бумаги». Последняя позиция меня удивила. Вероятно, Андрей Валентинович ошибся, ему нужны три рулона пипифакса. Хотя просьба очень странная, все необходимое академику доставляют из большого дома на подносе. Он и раньше иногда давал короткие списки, но никогда не включал в них хозяйственные мелочи. А в этом перечне чего только нет! «Моток лески, набор пластиковых чайных ложек, три эмалированные миски, нитки, термос любого размера с широким горлом, спички «Туристические». Академик что, в поход собрался? «Семь бутылочек красных чернил…» Ну хоть это понятно, Андрей Валентинович будет выделять этим цветом особо важные мысли в тексте. «Веревка бельевая десять метров, кусок хозяйственного мыла». Опасное сочетание! Зачем ученому веревка и мыло? «Аспирин и рыбий жир в капсулах, энеротараин, пластырь, таблетки от кашля, спрей от насморка, грелка».

   Я перевела дух и направилась к аптечному ларьку, расположенному в холле клиники у главного входа.

   Все медикаменты провизор отпустила без вопросов, но, услышав слово «энеротараин», поджала губы.

   – Мы не торгуем данным препаратом, он выдается лишь по рецепту.

   – А что он лечит? – поинтересовалась я.

   – Покупаете лекарство неизвестного вам предназначения? – с укоризной осведомилась фармацевт.

   – Сосед попросил, – сказала я.

   Аптекарша кивнула:

   – Ясно. Тогда возьмите у него предписание доктора и ступайте в стационарную аптеку. Хотя странно…

   – Что вас удивило? – спросила я.

   – Наверное, человек, которому нужно это лекарство, пожилой? – предположила она.

   – Да, не молод. А как вы догадались? – улыбнулась я.

   Провизор пустилась в объяснения:

   – Энеротараин – успокаивающее средство, появилось чуть позже аннениума. Не слышали про него?

   Я напрягла память.

   – Вроде моя бабушка принимала аннениум. Она еще рассказывала, что создавший лекарство ученый назвал его в честь своей жены Анны. Мне, совсем юной, эта история показалась очень романтичной.

   – Сонечка? – вопросительно поинтересовалась она. – Как ты выросла!

   – Нет, меня зовут Даша, – ответила я. – Сони нет дома.

   – Ну конечно! Где мне взять денег на хорошие очки? Вечно впросак попадаю! – всплеснула руками бабуля и чуть не уронила жалкий букет цветов. – Ленуся, ты, наверное, пить хочешь?

   Я прищурилась и увидела на скамейке около ворот худенькую фигурку в темной одежде.

   – Ленуся, давай сюда! – крикнула бабка.

   – Мама, я очень устала, – еле слышно ответила та.

   – Дорогая, сделай над собой усилие!

   Женщина у ворот задвигала руками, и я поняла, что она сидит не на лавочке, а в инвалидном кресле, которое стоит впритык к садовой скамейке.

   – Поздоровайся с Дашенькой, – ласково пропела родительница, когда дочь оказалась рядом.

   – Привет, – без особой охоты проговорила Лена.

   – Добрый день, – растерянно ответила я.

   – Нам нужна Соня, – начала заново старушка.

   – Простите, но она уехала, – повторила я.

   – Ничего, мы подождем, – заявила бабка.

   – Софья с мужем уехали во Францию, – уточнила я.

   – Тогда позовите Лиду! – решительно потребовала незнакомка.

   – Лидия Сергеевна прилегла отдохнуть, – спокойно ответила я. – Может, вы попозже заглянете?

   – Простите нас… – всхлипнула вдруг старушка. И представилась: – Меня зовут Агния, мою дочь – Лена. Мы родственницы Андрея Валентиновича Бархатова. Приехали из Москвы, живем на улице Кадымская.

   – Это где ж такая? – удивилась я.

   – На краю цивилизации, – ответила бабуля. – Добирались долго, на автобусе тряслись, а от станции пешком чапали.

   – Семь километров? – ужаснулась я. – На инвалидной коляске?

   – Денег на такси пожалела, – честно призналась Агния, – у нас их в обрез, только на лекарства. Может, позовете Лидию? Лена еле жива.

   – Не надо никого беспокоить, – прошептала женщина-инвалид. – Мы сейчас уйдем. Я не хотела сюда тащиться.

   – Дашенька, кликните все-таки хозяйку, а? – вздохнула Агния.

   Я опомнилась, распахнула пошире дверь и сказала:

   – Пожалуйста, проходите в столовую.

   – Ох, спасибо! – обрадовалась бабулька. – Видишь, Леночка, в приличной семье и домработница – вежливый человек.

   Я усадила женщин у стола и поинтересовалась:

   – Хотите попить?

   – Лучше бы сразу поговорить с Лидой, – быстро произнесла Агния.

   – Сейчас позову ее, – опрометчиво пообещала я. И приказала, повернувшись в сторону кухни: – Наталья, приготовь гостям чай!

   Но оттуда донесся многоголосый смех. Все ясно, домработница, несмотря на мое жесткое требование заняться уборкой, вновь включила телевизор и погрузилась в сериал.

   – Извините, вам придется посидеть немного вдвоем, – сказала я.

   – Мы привыкли ждать, – грустно произнесла Агния. – Знаете, какие очереди в районной поликлинике? Нам платная медицина не по карману, а чтобы к муниципальному невропатологу попасть, нужно неделю лечебное учреждение штурмовать.

   Из кухни снова долетело жизнерадостное ржание, а я поспешила к лестнице. Ну, Наталья, погоди! Зря ты решила, что можешь безнаказанно хамить и не слушать моих распоряжений! Разберусь с тобой чуть позже.

   Лидия Сергеевна мирно спала, закутавшись в уютное одеяльце. Я осторожно тронула ее за плечо:

   – Пожалуйста, проснитесь!

   Мадам Бархатова распахнула глаза и тут же натянула на лицо край пододеяльника.

   – Дашенька, отвернись! Я после сна выгляжу не так, как надо!

   В этой фразе – вся Лидия. Случись землетрясение, цунами, извержение вулкана или любой другой катаклизм, Лидочка никогда не выбежит из дома росомахой. Нет, она тщательно заштукатурит личико, уложит волосы, оденется соответствующим образом и лишь тогда выползет из-под руин дома при полном параде, сжимая в руках эксклюзивную сумочку от всемирно известного дизайнера. Полагаете, в ней будут лежать документы? Нет, вы плохо знаете Лидию Сергеевну! О столь вульгарных вещах, как паспорт, кредитки и пенсионное удостоверение, она и не вспомнит. Зато непременно прихватит ампулы с коллагеном и крем от морщин. Война войной, а обед по расписанию, как говорится. Кстати, Лидия Сергеевна, несмотря на все уговоры Сони, до сих пор не оформила себе пенсию. Спросите почему? При подаче документов необходимо заполнить анкету, а там есть графа: «Получаете пенсию по потере кормильца, инвалидности, старости. Нужное подчеркнуть». Госпоже Бархатовой пришлось бы подчеркивать последнее слово. Признать официально, что она – старуха? Ну уж нет!

   – Что стряслось, кошечка? – спросила из-под одеяла Лидия Сергеевна.

   – Извините за беспокойство, – вздохнула я, – приехали гости.

   – Я никого не жду, – удивилась хозяйка.

   – Знаю. Там две женщины, Агния и Лена. Младшая в инвалидном кресле, – уточнила я.

   Бархатова рывком села, отбросив одеяло:

   – Кто?!

   Новость настолько поразила жену академика, что она забыла о своей внешности. Поверьте, это удивило меня больше, чем появление в доме посторонних.

   – Агния и Елена, – повторила я. – Говорят, они родственницы Андрея Валентиновича.

   – …! – выругалась Лидия Сергеевна и стала нащупывать босыми ногами тапки.

   Расколись сейчас потолок в спальне и свались из дыры Баба-яга в ступе, я и то поразилась бы меньше. Утонченно-вежливая, рафинированная, интеллигентнейшая Лидочка умеет материться? Ни разу за годы дружбы с Соней мне не довелось услышать из уст бывшего врача-косметолога даже слово «дура».

   – Где же тапочки? – занервничала Лидия.

   Я живо нагнулась, нашарила бархатные туфельки с помпонами и натянула их на идеально наманикюренные лапки супруги академика.

   Лидия вскочила, заторопилась в ванную, но по дороге вдруг замерла и повернулась ко мне:

   – Дашенька, ты мне как племянница…

   – Спасибо, – сказала я. – Я тоже люблю вас, Лидия, считаю своей тетей.

   – Буду откровенна, – проговорила хозяйка дома. – Во всех семьях есть свои уроды. В нашей это сестра Андрея Агния. У нас с ней никогда не ладились отношения. Ее дочь Елена младше Сони, она абсолютно невоспитанная девчонка. Понимаешь, Дашенька, когда я выходила замуж, жених ни словечком не обмолвился о родственниках. Они возникли внезапно, когда нашему браку шел не первый год. Как-то раз летом возвращаюсь на дачу с работы, ба, а тут гости! Женщина и девочка. Андрей, смотрю, какой-то странный, дерганый, а тетка бросилась меня целовать: «Здравствуй, Лидочка, наконец-то мы встретились! Я сестра Андрюши, а это Леночка, его племянница, двоюродная сестра Сонечки!» И ну тарахтеть, как она по брату скучала…

   Лидия Сергеевна скрестила руки на груди.

   – Не стану тебе рассказывать, сколько Агния нам хлопот доставила и сколько денег Андрюша в нее вложил. Но в конце концов муж не выдержал и заявил: «Все, Агния, хватит, больше ко мне не обращайся! Сама выпутывайся из своих неприятностей!» Уж не знаю, отстала ли она от брата, но я с ней много лет не виделась. И вот, получите! Какого черта она приперлась?

   – Извините, Лидочка, я не в курсе семейной истории. Увидела инвалида… – расстроилась я.

   – Инвалида?! – перебила меня Лидия Сергеевна. – Какого?

   Я подавила вздох. Бархатова разнервничалась и почти не слушала меня, пришлось повторить:

   – В гости приехала Агния…

   – Уже слышала, – поморщилась Лидия. – А кто на костылях?

   – В инвалидной коляске, – поправила я. – Самостоятельно передвигаться не может Елена, дочь Агнии.

   – Елена, дочь Агнии? – со странным выражением эхом повторила Бархатова.

   Потом она повернулась и резво поспешила к лестнице.

   Когда мы с Лидией спустились в комнату, где сидели гости, я сразу поняла, что наглая Наталья не соизволила угостить их даже пустым чаем. Более того, она демонстративно продолжала смотреть телевизор. Правда, вместо очередной порции «мыла» домработница сейчас наслаждалась ток-шоу – из кухни летел бойкий речитатив популярного ведущего.

   – Здравствуй, Агния, – не очень радостным голосом произнесла Лидия Сергеевна. – Что привело тебя в наш дом?

   Нежданная гостья прищурилась и с плохо скрытым удивлением сказала:

   – Сонюшка? А ваша домработница сказала, что тебя нет… Леночка, смотри, как твоя двоюродная сестричка похожа на свою маму в молодости! Ну, прямо одно лицо!

   Я покосилась на Лидию Сергеевну. У каждого человека есть педаль, нажав на которую вы сразу добьетесь если не его любви, то расположения. Но Агния сейчас не пыталась польстить хозяйке дома. Лидия стоит далеко от золовки, в столовой горит торшер, большую двенадцатирожковую люстру она зажечь не потрудилась, фигура у жены академика безупречная. Так стоит ли удивляться ошибке совсем не молодой гостьи, не узнавшей родственницу, с которой она не виделась много лет?

   Если человек оборвал с вами связь, а потом неожиданно приезжает в гости, это может означать лишь одно: ему что-то нужно от вас. Лидия Сергеевна не пришла в восторг при виде Агнии, но после ее наивного заявления ситуация может резко измениться в лучшую сторону.

   – Гнюша, ты ослепла? – проговорила Лида. – Это же я!

   – Кто? – не поняла Агния.

   Хозяйка зажгла верхний свет.

   – Ну, а сейчас узнаешь?

   Гостья уперлась ладонями в стол, чуть приподнялась и взвизгнула:

   – Лидка! Но… как?!

   Бархатова легким танцующим шагом приблизилась к дивану, грациозно села на него, скрестив стройные ноги, и решила насладиться происходящим до конца.

   – Не понимаю твоего изумления. Кого ты ожидала здесь увидеть? Александра Сергеевича Пушкина?

   – Он здесь? – подпрыгнула Агния. – Живет тут?

   – Нет, родная, – абсолютно серьезно ответила Лидия. – Если память мне не изменяет, поэт давно умер.

   – О господи! – ужаснулась Агния. – Что случилось с беднягой?

   Бархатова опешила, а меня идиотская беседа перестала забавлять. Сони и Игоря нет, я временно исполняю обязанности дочери академика, пора вмешаться в диалог родственниц и понять, с какой целью сюда заявились тетя и двоюродная сестра моей подруги.

   Я тоже уселась на диван и собралась задавать вопросы, но Агния затараторила, как футбольный комментатор:

   – С ума сойти, Лида! Ты выглядишь моложе Ленки! Как это возможно? Издали совсем девочка, да и вблизи больше тридцати пяти не дашь! Подтяжки делаешь, жир стала отсасывать? Я с тобой почти одного возраста, но давно превратилась в старуху.

   Лидия Сергеевна рассмеялась:

   – Да ладно тебе, Гнюша… Диета, занятия спортом и позитивное мышление – вот все секреты моей неувядающей красоты.

   Я постаралась не ухмыльнуться. Пожилая дама «забыла» упомянуть ботокс, лазер, всякие филлеры, массажи, коллагеновые пластыри, кремы-маски-сыворотки за бешеные деньги, часы, проведенные у косметолога и парикмахера, эксклюзивные, подчас болезненные аппаратные процедуры и, до кучи, чип за ухом.

   – Невероятно! – недоумевала Агния. – Похоже, ты продала душу дьяволу за вечную молодость!

   – Что привело тебя к нам? – повторила уже заданный вопрос Лида. – Как ты узнала наш адрес?

   Агния положила руки на скатерть.

   – Я приехала в гости к брату. Он меня пригласил. И, похоже, с памятью у тебя хуже, чем с красотой. Мы с Леночкой неоднократно бывали у Андрюши на даче, только тогда дом не был таким шикарным, сейчас он смахивает на дворец. Ты забыла, как мы хорошо проводили летние месяцы именно здесь?

   – Андрей тебя позвал? – поразилась Лидия.

   Агния открыла дешевую потертую сумку, достала оттуда листок и протянула ей. Лидия Сергеевна взяла бумажку, потом передала ее мне со словами:

   – Дашенька, деточка, я от волнения ничего не вижу.

   Мне пришлось прочитать вслух: «Дорогая Агния! Наша с тобой жизнь клонится к закату. Давай забудем распри и глупое недоразумение, простим друг другу как реальные, так и вымышленные обиды и постараемся последние отведенные нам Богом и природой годы провести в любви и согласии. Буду рад видеть тебя у нас в Филимонове. Дом большой, для моей сестренки в нем найдется комната. Думаю, если ты приедешь с таким расчетом, чтобы провести с нами шестнадцатое сентября, это будет символично. Я никогда не забывал о Леночке, она моя боль и печаль. С любовью к тебе, Андрей».

   По мере того как я озвучивала текст, голубые глаза Лидии Сергеевны темнели и в конце концов стали почти черными.

   – И как ты это получила? – протянула она.

   – Письмо-то? – переспросила Агния. – Обычно, по почте.

   – Покажи конверт, – потребовала Лидия.

   – Но его не было, – сказала золовка.

   – Нельзя отправить письмо без конверта! – отрезала Лидия Сергеевна.

   Агния засмеялась:

   – Да, Лидка, красота-то у тебя осталась. Но вот вопрос – куда подевались ум и сообразительность?

   Я поспешила на помощь матери Сони:

   – Приглашение пришло в электронном виде.

   – Посредством электричества? – растерялась Лидия, ничего не смыслящая в современной технике.

   – Посредством компьютера, – уточнила я. И предложила, стремясь разрядить обстановку: – Давайте попьем чаю. А еще лучше – поедим.

   – Она кто? – бесцеремонно указала на меня пальцем Агния. – Если домработница, то очень нахальная.

   – Конечно, нет! – взвилась Бархатова. – Неужели по внешнему виду не понятно? Дашенька моя названая племянница, лучшая подруга Сонечки, и пока дочь отдыхает…

   – Так Соня на море, – перебила Агния, – нежится на пляже! Ясненько. Ничего у вас не изменилось, любите комфорт и удовольствия.

   – Хватит! – нахмурилась Лидия. – Я тебя не звала в Филимоново. Если ты опять решила поскандалить, до свидания!

   – Дорогая, здесь главный – Андрей, – отчеканила Агния. – Где мой брат, а? Хочу его обнять.

   Прежде чем я успела сообразить, что ответить, Лидия вздернула подбородок и с невозмутимым лицом соврала:

   – Андрюша на симпозиуме за границей.

   Потом она сделала жест в сторону молодой женщины в инвалидной коляске и задала совсем невежливый вопрос:

   – А это кто?

   – Леночка. Моя доченька. Ты ее не узнала? Хотя мы же после той субботы не встречались. Ты ничем не помогла нам. Берегла свое спокойствие.

   – Она жива?! – выпалила Лидия Сергеевна.

   Агния склонила голову к плечу:

   – Вот здорово! Как видишь, Лена со мной.

   Бархатова заметно растерялась, потом протянула:

   – Я думала… думала…

   – Что я умерла? – подала наконец голос женщина в коляске.

   – Да! – выпалила Лидия. – Так сказал Андрюша! Сообщил мне: «Елена ушла на тот свет».

   – Ошибочка получилась, – прошептала Лена. – Как видите, я пока дышу.

   – Тебе так сказал Андрей?.. – протянула Агния. – Готова спорить, что вы с мужем ничего не обсуждали, вообще не вспоминали нас. Нет, Елена не в раю. Знаешь, почему Андрюшенька тебя обманул? Не хотел, чтобы ты думала о бедной парализованной девочке, чья судьба с той поры – ездить в коляске. Хоть ты и эгоистка до мозга костей, но такая информация может ранить даже толстокожего бегемота. Наверняка Андрей решил, что лучше соврать тебе про смерть Леночки, чем сказать правду. Полагаю, ты, Лидка, не особо рыдала, узнав о летальном исходе. Извини, коли мы тебя разочаровали, но вот она, Елена, – в инвалидном кресле, беспомощная, сирая, убогая, нищая.

   Лидия Сергеевна посмотрела на меня. Я, ничего не понимавшая в происходящем, решила слегка успокоить присутствующих и крикнула:

   – Наталья, где же чай?

   Ответа не последовало.

   – Дашенька, деточка, – пробормотала Лидия, – сделай одолжение, поищи нашу лентяйку. Похоже, она опять всем телом влезла в телевизор. Гнюша, ты какой чай предпочитаешь? Черный, зеленый?

   – Самый обычный, – вдруг вполне миролюбиво ответила Агния. – Со мной не будет никаких проблем, я не искушена в хорошем питье и еде, мы живем с дочкой на нищенское пособие, нам не до изысков.

   – А я хочу кофе, – тихо попросила Лена. – Если не трудно, то с молоком, от черного желудок болит.

   Я поспешила на кухню и увидела, что Наталья сидит на табуретке, лицом к телевизору, а на экране парни в разноцветной форме гоняют бело-черный мяч.

   – Оказывается, ты у нас футбольная болельщица? – съехидничала я. – Ну-ка, оторвись от увлекательного зрелища и завари чай!

   Домработница не шелохнулась.

   – Послушай, – сердито продолжала я, – в дом приехали гости, хватит бить баклуши. Если через десять минут в столовой не будет накрыт стол, Лидия Сергеевна здорово разозлится. Что интересного ты нашла в этом зрелище? Наши все равно проиграют, ни малейшей интриги нет. С кем бы ни сражалась российская сборная, счет всегда сто один – ноль в пользу противника. То бравым футболистам погода мешает, то утром перед матчем завтрак оказался невкусным, то их тренер обидел… Эй, ты спишь?

   Домработница повернула голову:

   – Мне плохо.

   – У тебя депрессия? – предположила я, направляясь к кофемашине. – Вид чайной заварки вызывает тяжелые душевные переживания? Наступившая осень провоцирует воспоминания о не вымытой с утра посуде? Душевный кризис на почве грязного белья?

   – Мне плохо… – простонала Наташа.

   Я замерла, потом поспешила к ней:

   – Что случилось?

   – Живот пилой режет, – с трудом выдавила горничная. – Не могу вздохнуть… умираю…

   Я испугалась.

   Наталья отъявленная лентяйка, ее не выгоняют вон только потому, что она служит у Бархатовых много лет и не имеет собственной семьи. Лида считает косорукую домработницу кем-то вроде дальней родственницы и сквозь пальцы смотрит на ее художества. Раньше Наташа была приветливой и аккуратной женщиной. Правда, готовила всегда плохо, но Бархатовы никогда не любили изысков в еде, им вполне хватает отварной картошечки, селедочки, котлет и сырников. Зато комнаты всегда сияли чистотой, а в гардеробных висели идеально выглаженные вещи. Но мало-помалу уклад стал меняться. И теперь Наталья «забила» на все свои обязанности, ходит по дому в невообразимых спортивных штанах и в майке цвета сгнившего баклажана да пялится в телевизор.

   Почему Лидия Сергеевна не увольняет вконец обленившуюся бабу? Ну, как я уже говорила, к Наталье привыкли, считают ее родным человеком. А еще у горничной много положительных качеств: она кристально честный человек, никогда не сплетничает о хозяевах и, пусть вам это покажется странным, обожает Лидию и Соню. Как горячее чувство любви уживается с абсолютным нежеланием работать? Да очень просто! Если в доме случится пожар, Наташа смело кинется спасать хозяев. Но особняк, слава богу, не горит, значит, можно подремать у телика, грязная посуда никуда не убежит, а пыль, толстым слоем покрывающая серванты, книжные полки и подоконники, в принципе не очень заметна, если не зажигать люстры. Соня постоянно нахваливает домработницу за экономность, говорит:

   – Конечно, она даже картошку плохо варит – сольет воду и не подержит потом на плите кастрюльку, чтобы та подсохла, зато Ната рачительная, всегда свет выключает.

   Вот только мне кажется, что горничная просто не хочет освещать темные углы, в которых мотаются серые клубы пыли. Но, следует признать, Наташа никогда не говорила «Голова трещит» для объяснения своей нерадивости, я от нее ни разу не слышала жалоб на здоровье. А сейчас лоб горничной покрывают капли пота, губы посинели и трясутся – ей явно на самом деле нехорошо.

   Я схватила телефон и вызвала «Скорую». Одновременно выключила телевизор, сбегала в столовую, сообщила Лиде о неприятности, а затем помчалась в прихожую, где надрывался дверной звонок. Оцените мое удивление, когда в холл вошли врачи!

   – Вот это скорость! – пробормотала я, провожая медиков в кухню. – Я звонила вам пять минут назад.

   – Задержишься в пути – жалобы строчат. Прикатишь быстро, снова недовольны, – буркнула доктор, шагая по коридору.

   – Мы как раз уезжали от вашего соседа. Доехали до ворот поселка, а диспетчер нас назад развернула, – пояснила молоденькая, еще не успевшая проникнуться ненавистью к больным медсестра.

   – Кто болен-то? – сурово поинтересовалась врач, вплывая в столовую.

   – На кухне! – вскричала Лидия Сергеевна. – Поторопитесь, пожалуйста!

   – Рассказывай, – велела доктор, наматывая на руку домработницы манжет тонометра.

   – Живот… – еле слышно произнесла Наташа. – Тошнит, внутри огонь горит и справа будто спицу воткнули.

   – Что ела? Перечисляй, – потребовала неласковая врачиха.

   – Два бутерброда с копченой колбасой, кусок торта «Наполеон», несколько конфет, телятинки ломтик, макарошки со сливочным маслицем, – зашептала Наталья. – Еще чашку какао себе сварила. Выпила – и вскорости меня так скрутило! Ни вздохнуть, ни охнуть!

   Врач закатила глаза:

   – Ваш возраст?

   – Пятьдесят с хвостиком, – прохрипела горничная.

   – А в хвосте сколько лет? – невозмутимо продолжала врачиха.

   – Восемь, – уточнила Наталья.

   – Что с ней? – испуганно спросила Бархатова, входя на кухню.

   Доктор протяжно вздохнула.

   – Больная уже не юная, вес избыточный, физическая активность, полагаю, низкая, диета пагубная. Даже у девушки двадцати с небольшим лет поджелудочная после сервелата, жирного крема с тестом, макарон и какао взбунтуется. Заберем вашу красавицу в больницу. Имеете наш полис? Понимаете, что обратились в коммерческую структуру? У нас лечат за деньги. Согласны платить за горничную?

   Через четыре часа я нырнула в кровать и с наслаждением вытянула гудящие ноги.

   Сначала мне пришлось сопроводить Наташу до клиники, удостовериться, что ее разместили в хорошей палате. Прикатив назад в Филимоново, я устроила Агнию в одной, а Елену во второй гостевой спальне, помыла посуду, навела порядок на кухне – и ощутила себя Золушкой. Кстати, я всегда удивлялась богатырскому здоровью этой сказочной героини. Вдумайтесь, она ведь целый день хлопотала по хозяйству, собирала сестер и мачеху на бал, а затем ринулась на вечеринку и плясала там до полуночи. Мне подобное было слабо даже в юности. И с принцем в той сказке тоже не совсем порядок. Юноша бежал по хорошо знакомому дворцу за девушкой, обутой в неудобные хрустальные туфли, но так и не догнал красавицу. Вероятно, он был болен артритом, ноги не слушались парня.

   Я зевнула, повернулась на бок, подтянула колени к животу, закрыла глаза и – резко села. Кажется, я забыла запереть входную дверь! Или все же закрыла?

   Вставать и идти по лестнице на первый этаж не хотелось смертельно, но делать нечего. Тяжело вздыхая, я натянула халат и пошлепала из своей спальни в прихожую.

   Едва я очутилась у арки, за которой расположена столовая, как по ногам пробежал сквозняк – из комнаты весьма интенсивно дуло. Я зажгла свет и увидела, что дверь, ведущая на террасу, стоит нараспашку. Ну и кто ее открыл? Если в отношении центрального входа у меня имелись сомнения, то насчет столовой я была уверена: дверь тщательно закрыта. Я помню, как повернула защелку и подергала за ручку, проверяя, надежен ли запор, а затем еще поправила занавески. Вероятно, после того, как я ушла в спальню, вниз спустилась Лидия. Вот только непонятно, зачем ей понадобилось открывать дверь на террасу? Бархатова не курит, а на дворе осень, к вечеру делается прохладно и сыро.

   На всякий случай я высунулась в проем и шепнула:

   – Лида, вы тут?

   Потом меня осенило зажечь фонари. И стало понятно: терраса, заставленная плетеной мебелью, пуста. Лидия Сергеевна давно мирно спит. Она считает, что надо укладываться в постель не позже одиннадцати вечера и находиться в ней до девяти утра. Ведь именно такой режим способствует сохранению молодости, улучшает цвет лица и придает блеск глазам.

   Я погасила на веранде свет, захлопнула дверь, повернула круглую ручку и услышала тихий щелчок – язычок замка вошел в специальный паз. Снова поправила занавеску и подергала на всякий случай створку. Потом развернулась, сделала пару шагов и увидела на полу в зоне гостиной большое темное пятно.

   Теперь, чтобы вы поняли суть происходящего, мне придется описать интерьер дома Бархатовых.

   Дачу Андрея Валентиновича планировал его хороший друг, архитектор Волошин, человек нестандартного мышления, поэтому дом получился сверхоригинальным. Чтобы войти внутрь, вы должны подняться по ступенькам на просторное крыльцо, откуда попадете в квадратную прихожую, из которой ведут два коридора. Если свернуть в правый, то вы очутитесь в большой комнате, где, кроме здоровенного котла, обогревающего дом, есть бойлер и фильтры для воды. Там же висит какой-то ящик, связанный с аварийным электрогенератором, который находится во дворе. Из котельной можно перейти в кладовку с разной ерундой и в конце концов оказаться у так называемой «черной» двери.

   Левая галерея приведет вас в жилые помещения. Сначала вы минуете две гостевые комнаты, разделенные холлом, затем увидите дверь в спальню Наташи и окажетесь в большом зале, который имеет форму буквы «V». Это столовая и гостиная одновременно. Одна часть зала соседствует с кухней и имеет выход на большую террасу. Гостиная же набита диванами, креслами, тут висит огромный телевизор, и часто топят камин. Справа деревянная лестница на второй этаж, где расположены комнаты всех хозяев и одна пустая, в которой сейчас временно поселилась я.

   На площадке между этажами устроен небольшой балкон. Выйдя на него, можно сверху обозревать практически весь первый этаж. Так вот, сейчас на полу прямо под этим архитектурным излишеством и разлилось большое темное пятно.

   Чем дольше я орудовала тряпкой, тем злее становилась и в конце концов твердо решила: завтра выскажу незваной гостье все, что о ней думаю.

   Приведя в порядок пол, я поднялась к себе в спальню и посмотрела на телефон. Часы показывали почти два ночи. Во Франции сейчас около полуночи, Соня еще не спит… Наверное, не стоило беспокоить подругу, но я уже схватила трубку. Вот только Софья оказалась недоступна.

   Я легла в кровать. Нет, плохая идея пришла мне в голову – подруга с мужем за долгие годы впервые отдыхают вместе, а я собралась вывалить им на голову уйму проблем. Сама великолепно справлюсь с Агнией и Еленой, невесть зачем прибывшими в дом Бархатовых, – мне слабо верилось, что именно академик отправил им приглашение.

   Я свернулась клубочком под одеялом, но сон не шел, в голову лезли посторонние мысли. А правда, за каким чертом в Филимоново прикатила сестра Андрея Валентиновича? Почему я, хоть и дружна с семьей Бархатовых долгие годы, ничего не слышала о ней? Ни Лидия, ни ее супруг, ни Сонечка ни разу – даже вскользь! – не упоминали о ее существовании. Лидия Сергеевна вообще, как я поняла, до сегодняшнего вечера считала Лену умершей. Я абсолютно уверена: Агния давно не общалась с братом, иначе бы она знала, что тот перебрался жить в страну Хо и совершенно не обеспокоен происходящим в реальном мире. Ну и кто прислал ей по электронной почте письмо от его имени? Кому эта идея могла прийти в голову?

   Скорее всего дело обстояло так. Много лет назад, до того, как Соня поступила в институт и мы с ней подружились, Андрей Валентинович порвал с сестрой. Ссора была крупной, после нее родственники перестали общаться, вычеркнув друг друга из своей жизни. Андрей Валентинович сделал яркую научную карьеру. Лидия родила сына, ставшего востребованным компьютерным специалистом. Сонечка весьма удачно вышла замуж, сейчас в семье хороший достаток. А у Агнии, судя по одежде и несовременному, примитивному инвалидному креслу Елены, больших денег нет. Вот сестрица и придумала ход: сама напечатала письмо и явилась в Филимоново якобы по приглашению. Агния понятия не имеет о душевных проблемах Андрея Валентиновича и полагает, что сможет наладить с братом контакт. Вероятно, она рассчитывает на материальную помощь.

   Я натянула одеяло на голову. Принято считать, что с возрастом люди мудреют. Извините, но это не так! Если человек с юности дурак, то к пенсии он станет старым идиотом. Агния не умна, поэтому избрала нелепый способ проникнуть в семью Бархатовых. И еще, полагаю, в разрыве отношений виновата именно она, то есть брат изгнал ее из своей жизни, а не наоборот. Почему я так решила? А зачем тогда городить огород с электронной почтой? Будь Агния обиженной стороной, страдающей от неблаговидного поступка родственника, она взяла бы и позвонила ему, сказала:

   – Андрюша, я тебя простила, давай встретимся.

   Несмотря на полубессонную ночь, я встала около девяти утра и поспешила на кухню. Наташу увезли в больницу, кто-то должен заняться завтраком. Стряпуха из меня, честно говоря, аховая, но овсянку я вполне способна сварить и яичницу могу пожарить. Вот с кофе у меня проблемы – он всегда убегает из турки. Но и в Ложкине, и в Филимонове на кухнях стоят замечательные машины для приготовления эспрессо, капучино и латте.

   Зевая, я выползла в неосвещенную столовую и в полумраке увидела около буфета женскую фигуру, она рылась в открытом ящике. Негодование пересилило воспитание.

   – Агния, вы проверяете, сколько серебряных приборов имеется в доме? – зло воскликнула я. И услышала в ответ звонкий, отнюдь не старушечий голос:

   – Даша, привет!

   Я сделала несколько шагов вперед.

   – Яна? С ума сойти! Почему ты не в школе?

   – Меня выгнали! – с самым радостным видом сообщила дочка Сони. – Не знаешь, куда Наташа мою ложечку затырила? Ну, ту, позолоченную, с ручкой в форме попугая.

   – Понятия не имею, – выдавила я из себя и пошла на кухню.

   Надо же, Яна вернулась… А я-то была уверена, что девчонка в интернате и домой не явится. Придется рассказать и о ней. Так вот, дочь Сони и Игоря немного странная… Моя подруга и ее муж всегда хотели иметь детей, планировали завести не меньше трех, но Соня никак не беременела. Мы никогда не обсуждали эту деликатную тему, но один раз Игорь мне сказал:

   – Вероятно, если ребенок не получается, то он и не нужен.

   Но иногда я ловила взгляд подруги, брошенный на коляску с чужим младенцем, или видела, как она смотрит на малыша, топающего рядом с матерью, и понимала: Софья мечтает о ребенке. Наверное, мне на правах близкого человека, почти родственницы, следовало посоветовать ей сходить к врачу, чтобы выяснить, кто из них с Гариком бесплоден. Сейчас наука может помочь бездетным парам. Но я стеснялась завести подобный разговор. А потом вдруг совершенно случайно узнала, что она тщательно предохраняется. Произошло это так. Мы были вместе в аптеке, Софья покупала гору лекарств, а я отошла к прилавку с парфюмерией. Подруга оплатила медикаменты, направилась ко мне, и тут продавщица бесцеремонно крикнула:

   – Девушка, вы забыли противозачаточные пилюли.

   Соня вернулась, забрала коробочку, а я впала в недоумение. Как же так? Подруга мечтает стать матерью, зачем же ей гормональные таблетки? То, что блистер предназначался для Софьи, я не сомневалась – Лидии Сергеевне, в связи с почтенным возрастом, никакие средства защиты уже были не нужны. Значит, наследников не хочет Игорь? Однако мне всегда казалось, что он вовсе не против младенца. Мое недоумение росло, но есть вопросы, которые не следует задавать даже лучшим друзьям.

   А потом у Сони родилась Яна, очень проблемная девочка.

   Не надо думать, что Яночка курит, пьет, колется, нюхает кокаин, отвратительно учится, грубит родителям и ссорится с бабушкой. Все с точностью до наоборот. Никаких вредных привычек, кроме страстной любви к сладкому, у девочки нет. К родителям она относится более чем нежно, хорошая память и острый ум позволяют Яне всегда получать пятерки, она побеждает на всех олимпиадах. Да вот беда: девочке недавно исполнилось четырнадцать, а ее выгнали уже из пяти школ. Почему отличницу из хорошей семьи ненавидят педагоги? Вопрос сформулирован неправильно. Учителя любят Яну. И высоко оценивают ее знания. Но не хотят нести ответственность за ее жизнь. Все дело в том, что Яна – бесшабашная экстремалка, в ее голове рождаются такие буйные фантазии, от которых взрослые люди застывают в ужасе.

   Проявилось это еще в раннем возрасте, когда девочка стала осваивать окружающий мир. Все дети живут в системе «нельзя – можно», а родители изо всех сил пытаются уберечь чадо от беды. Так вот, Яна в три года стала прыгать с высоты. Сначала она залезала на обеденный стол и сваливалась на пол, затем переместилась на комод в гостиной. Соня посмеивалась и называла шуструю дочурку «космонавткой», но потом увидела ее стоящей на перилах балкона и запаниковала. Было от чего перепугаться – городская квартира академика располагается на пятом этаже. Игорь немедленно велел забрать все окна частыми решетками, а лоджию обнес проволочной сеткой. Через год, отдыхая на даче, Яна выпрыгнула из мансарды. По счастью, девочка осталась жива – угодила в большую кучу навоза, который купили для удобрения сада. Стоит ли говорить, что после этого случая загородный дом стал напоминать тюрьму? Железными прутьями украсили даже окна бани.

   Примерно через месяц после случая с мансардой Игорь поехал утром на работу. Но едва он вырулил на шоссе, как водители в соседних рядах стали сигналить и указывать на крышу его автомобиля. Якименко припарковался, вышел, чтобы посмотреть, почему народ столь странно себя ведет, – и схватился за сердце. У его джипа имелся верхний багажник, и на нем сидела совершенно счастливая растрепанная Яна. Девочка заняла место, предназначенное для перевозки крупногабаритных вещей, и прокатилась с ветерком.

   Родители вконец испугались и потащили дочь по врачам. Специалисты делали анализы и разводили руками: здорова. В конце концов Яночка оказалась у детского психолога, который сказал:

   – Девочка страдает синдромом Икара.

   Соня зарыдала, а Игорь растерянно спросил:

   – Что за чушь такая?

   Душевед попытался растолковать ему суть:

   – Помните легенду об Икаре? Он сделал крылья, скрепив птичьи перья воском, и, не слушая здравых советов своего отца Дедала, полетел к солнцу. Горячие лучи растопили воск, Икар разбился. Во все времена рождались люди, которым нужны были экстремальные ощущения.

   Соня опять залилась слезами, а Гарик насел на психолога.

   – Ладно. Что нам делать? Это лечится?

   – Нет, – отрубил специалист. Затем неуверенно добавил: – Но корректируется. Если хотите, могу попробовать.

   По совету душеведа Яну отправили в спорт. Сначала было фигурное катание, потом плавание, затем… затем множество других секций, и из всех девочку выгоняли. Тренер по гимнастике, например, сказал:

   – Хороший ребенок, упертый, способный, трудолюбивый, но совершенно без башни. Ведь запретил ей делать на брусьях сложный элемент, который даже старшие крутить опасаются. А вечером, после тренировки, захожу в зал, смотрю – ваша дочурка уже готовится петлю Корбут продемонстрировать. Причем Яна лидер, уговорила нескольких человек из группы ей помочь, они ее страховать собирались. Короче, забирайте ребенка, не хочу отвечать за жизнь бесшабашной девчонки!

   Да, Яночка очень талантливая и упорная девочка, если она чем-то увлекается, то в короткий срок становится профессионалом.

   Почему Игорь не отправил дочь за рубеж? Отправил! После случая с тигром отец немедленно услал дочурку в платный пансион в Швейцарии, специально подобрав заведение с суровой дисциплиной. Интернат располагался на горе в бывшей крепости то ли шестнадцатого, то ли семнадцатого века. Детям после отбоя запрещалось покидать комнаты, в каждом коридоре у выхода на лестницу денно и нощно дежурили секьюрити. А вот в спальнях на окнах не было решеток. Администрация школы и подумать не могла, что кто-нибудь решится покинуть дом не через главный вход. Задумавшему бегство предстояло спуститься по отвесной стене старинного замка, а потом переплыть озеро, иначе никак нельзя было попасть на шоссе. Но владелец интерната не подозревал, на что способна девочка из России. Яна без особого труда преодолела все препятствия. Лазание по вертикальной стене – ее давнее хобби, а в воде она чувствует себя как русалка. Следует отметить, что в Швейцарии Яне нравилось, училась она, как всегда, отлично, была первой в классе.

   – Девочка, ну скажи, чего тебе не хватало? – безнадежно поинтересовалась Соня, встречая в очередной раз вытуренную дочурку в аэропорту.

   – Мамочка, там замечательно! – запрыгала Яна. – Кормят вкусно, уроки интересные, комната большая, учителя хорошие, ребята не вредные, но…

   – Но? – повторила Софья.

   – Очень уж скучно, – вздохнула доченька. – Понимаешь, они, когда на велик садятся, шлем на башку нахлобучивают и едут, как старики, медленно, торжественно. Ноги на руль не кладут, руками педали не крутят.

   – Зачем надо руками их крутить? – простонала Софья.

   – Ма, когда несешься на велике с горы, стоя на сиденье, и знаешь, что впечатаешься лбом в асфальт, если свалишься, это круто! – объяснила Яна. – Драйв и кайф!

   Когда дочке исполнилось тринадцать, родители поняли: им не под силу найти учебное заведение, в котором Яночка спокойно проучится до получения аттестата. Нет, в России существуют интернаты, где даже Яну заставят сидеть тихо, но они предназначены для несовершеннолетних преступников, отличницу Якименко, никогда не нарушавшую Уголовный кодекс, туда не возьмут. Да и разве можно отдать ребенка в криминальную среду?

   В конце августа Яну отправили в женский кадетский корпус, элитное заведение, куда брали девочек-старшеклассниц, в основном тех, чьи матери или отцы, вступив в повторный брак и заимев нового ребенка, хотели избавиться от старшего. Занятия там идут круглый год, без перерыва на летние каникулы. И пожалуйста, месяца не прошло, а Яна уже дома.

   – Опять выгнали? – осведомилась я.

   Яночка закрыла ящик.

   – Ага!

   – За что на этот раз? – печально спросила я.

   – Ерунда, – пожала плечами Яна. – Там на здании снаружи есть карниз, он шириной с гимнастическое бревно, по такому пройти – легче легкого…

   – Можешь дальше не продолжать, – вздохнула я.

   – А меня не насовсем выперли, – захихикала Яна, – всего на десять дней. Давай не скажем ни маме, ни папе? Пусть отдыхают.

   – Когда ты вернулась домой? – опомнилась я.

   – Позавчера, – отрапортовала Яна. – Меня на автобусе привезли.

   Я удивилась:

   – И каким же образом никто из домашних не заметил, что ты здесь?

   Девочка ухмыльнулась:

   – Ну, я старалась вам на глаза не попадаться, сидела тихонько в комнате, вниз спускалась, когда ни в столовой, ни на кухне, ни в гостиной никого не было. Не хотелось, чтобы меня ругали.

   – Глупое поведение, – перебила я Яну. – Неужели ты собиралась все время скрываться? Полагала, никто не узнает, что тебя временно отстранили от занятий?

   – Не-а, – ответила безобразница. – Просто решила сократить время пилежки. Так мне не десять дней мораль читать будут, а на два дня меньше. Все легче.

   – Дай честное слово, что не станешь до возвращения родителей из Франции сигать с крыши и с верхушки елки, обвязавшись веревкой! – потребовала я.

   – Ну, Даша… – укоризненно протянула Яна. – Я давно этим не увлекаюсь, мне это неинтересно, пройденный этап.

   – Очень надеюсь никогда не узнать, в какой сфере лежат твои увлечения теперь, – пробормотала я. – Думаю, ты в курсе домашних проблем, хоть и не показывалась на глаза: Наташа заболела, у нее что-то с желудком, еще приехали гости, сестра Андрея Валентиновича с дочерью. Сделай одолжение, не доставляй мне лишних хлопот!

   – Я тебе помогу, – предложила Яна. – Могу кашу сварить.

   – Отлично! – обрадовалась я. И услышала звонкий голос Лидии, появившейся на пороге кухни…

   – Очень хочется кофе. Всем привет! Яна, ты почему не в школе?

   – Отчислили в воспитательных целях, – отрапортовала девочка. – По решению педсовета.

   – От лишних каникул никто не откажется, – подмигнула бабушка внучке. – Будешь капучино?

   – Супер! – обрадовалась Яна. – А в корпусе такую дрянь дают… Бее!

   Лида нажала пальцем на панель кофемашины. Но вместо привычного урчащего звука послышался хлопок, и в кухне погас свет.

   – Пробки выбило! – подпрыгнула Яна. – Пойду щелкну переключателями.

   – Нет, займись кашей, – попросила я и направилась в щитовую.

   Завтрак прошел относительно мирно, если не считать неполадок с электричеством. В столовой постоянно гасла люстра, а кофемашина кое-как сварила капучино для Яны и начала путать заказы.

   Из своей комнаты к столу спустился и Антон. Правда, младший брат Сони не общался с присутствующими, ел молча. Яна тоже сидела тихо. Лена без особого аппетита ковыряла ложкой в тарелке. Я бегала между столовой и кухней, исполняя обязанности домработницы. Лена поставила инвалидное кресло так, что я регулярно спотыкалась о его огромные колеса. Кстати, Яна отлично справилась с задачей, геркулесовая каша у нее получилась очень вкусная. И чай девочка заварила по правилам. Вот кофе никому не достался – машина в конце концов вырубилась, мне пришлось спешно вызывать мастера.

   День из-за хозяйственных неурядиц начался неудачно, и у меня испортилось настроение. Зато у Агнии оно было лучезарным. Сестра академика не закрывала рта, болтала о пустяках и в конце концов спросила:

   – Где же Андрюша? Почему он не идет завтракать?

   – Я же тебе сказала, что мой муж уехал, – ответила Лидия. – В командировку.

   Я покосилась на Яну. Надеюсь, она сейчас не ляпнет: «Лидия, ты забыла? Дедушка живет в маленьком доме, обитает в стране Хо и никогда сюда не заходит!» Лидия Сергеевна терпеть не может, когда ее называют бабушкой, поэтому Яна обращается к ней исключительно по имени.

   – Странно, – прошептала Лена, – позвал нас и уехал!

   – А когда Андрейка возвращается? – не успокаивалась Агния. – Мы подождем его!

   – У нас есть конфеты! – быстро сказала хозяйка дома, сменив тему. – Даша, достань их из шкафа. Яна, принеси мед!

   Я встала и направилась в кладовку, думая, что Лидия избрала не самую правильную тактику. Рано или поздно ей придется объяснить гостье, что академик не совсем здоров психически, а посему Агнии надо убираться восвояси. Непонятно, почему Лидия сразу так не поступила. Стесняется сообщить гостьям правду и готова терпеть присутствие малоприятных родственниц? Как-то не похоже на мадам Бархатову.

   – Эта тетка не в курсе, что дедушка сбрендил? – раздался у меня за спиной голос Яны.

   От неожиданности я вздрогнула и чуть не уронила коробку «Ассорти», но ответила:

   – Нет.

   – Прикольно, – засмеялась Яна. – Я ничего ей не скажу, пока Лида не разрешит.

   – Молодец, – машинально похвалила я девочку.

   – Слышишь, в дверь звонят! – воскликнула Яна. – Побегу открою.

   – Лучше отнеси конфеты, – остановила я ее и поторопилась в прихожую.

   На этот раз на пороге стояла немолодая особа с двумя большими сумками.

   – Скажи хозяевам, что приехала Эстер, – произнесла она, забыв поздороваться.

   – А вы кто? – бесцеремонно спросила я.

   – Эстер, – представилась женщина. – Лидия Сергеевна, наверное, еще спит? Где Сонюшка?

   – Она уехала отдыхать во Францию, – ответила я. – Вместе с мужем.

   Эстер сняла потрепанную ветровку и повесила ее на крючок, потом показала пальцем на ботиночницу и неодобрительно заявила:

   – Пыли много. Почему не следишь?

   – Наверное, потому, что не являюсь домработницей, – парировала я. – Ой, ваша сумка шевелится!

   – Не трогайте ее, – попросила гостья.

   Я отметила, что она перешла со мной на «вы», и улыбнулась.

   – Меня зовут Дарья. Лидия Сергеевна в столовой, я вас провожу.

   Эстер подхватила сумки.

   – Вижу, Бархатовы дорогой ремонт сделали. Сама дорогу найду, не первый раз в доме.

   Я опешила. Похоже, появился еще один призрак из прошлого, о котором мне ничего не известно. Кто такая Эстер?

   Едва мы материализовались в столовой, как Агния закричала:

   – Эста, ты? Какими судьбами?

   – По старой памяти помочь попросили, – спокойно ответила та. – Добрый день, Агния, я вас узнала.

   – А ее? – нахально спросила сестра Андрея и показала пальцем на госпожу Бархатову.

   – Соня? – неуверенно произнесла Эстер. – Или… Не пойму никак. Прямо время назад поехало, все как раньше! Там кто? Возле Сони что за девочка?

   – Меня зовут Яна, – вступила в разговор экстремалка. – Моя мама Соня, а папа Игорь. В центре стола сидит Лидия Сергеевна, слева от нее Антон, мой дядя и брат мамы. Это наша семья. Агния и Елена – гости. А Даша – лучшая подруга мамы.

   Эстер посмотрела на хозяйку.

   – Вы прямо девочка! Заморозились навсегда. Думала, вы с кровати не встаете, поэтому и примчалась сразу. Примите мои глубочайшие соболезнования.

   – Здравствуй, Эста, – наконец заговорила Лидия Сергеевна, – рада встрече. Хотя немало удивлена твоему неожиданному визиту.

   – Неожиданному? – подняла брови Эстер.

   – И в связи с чем ты приносишь соболезнования? – спросила Лида.

   Гостья вскинула брови:

   – Так Андрей Валентинович умер!

   Агния вскочила:

   – Как?

   Лена оттолкнулась от стола и отъехала к стене.

   – Когда?

   – Не неси бред, – велела Лида, – муж на работе, читает в институте лекции, приедет вечером. Правда, Дашенька?

   И что мне оставалось делать? Сказать честно: «Бархатов эмигрировал в страну Хо и никогда оттуда не вернется», – я постеснялась. Воскликнуть: «Лидия, вы забыли, что врали Агнии про командировку!» – тем более. Я кивнула.

   Антон резко отодвинул тарелку и спросил:

   – Что тут происходит? Введите меня в курс дела, что за люди у нас в доме? Кто такая Эстер?

   – Наша прежняя экономка, – объяснила Лидия Сергеевна. – Работала у нас с рождения Сонечки и до того, как та пошла в десятый класс. Потом уволилась, и Андрей нашел Наташу.

   – Понятно, – кивнул Антон. – А Елена и Агния наши родственницы со стороны папы?

   – Верно, – подтвердила Бархатова.

   – Какая Елена? – почему-то испугалась Эстер.

   Поскольку присутствующие, включая женщину в инвалидном кресле, молчали, я решила ответить:

   – Так зовут дочь Агнии.

   Эстер вздрогнула:

   – Девочку снова назвали Леной? Я бы побоялась.

   – Я – она! – загадочно ответила инвалид.

   Эстер попятилась к двери.

   – Не может быть! Ленка умерла!

   – Как видишь, нет, – с мрачной ухмылкой констатировала женщина в кресле. – Правда, иногда мне кажется, что лучше лежать в могиле, чем сидеть в коляске и зависеть от чужого человека.

   – Не говори так, доченька! – всхлипнула Агния. – Я непременно наберу денег тебе на операцию. Теперь у нас есть надежда.

   Я решила разобраться в происходящем и обратилась к вновь прибывшей:

   – Кто вам сказал, что Андрей Валентинович умер?

   – Лидия Сергеевна, – прозвучало в ответ.

   – Неправда! – возмутилась Бархатова. – Мы с тобой сто лет не общались!

   Эстер без приглашения села к столу.

   – Два дня назад мне домой позвонили…

   Я внимательно слушала экономку.

   Эстер уже видела третий сон, когда ее разбудил звонок телефона. Определителя номера у бывшей прислуги нет, но она не рассердилась, а сразу схватила трубку. Эстер давно перестала наводить порядок в чужих домах, вот уже много лет она разводит пуделей и лабрадоров. Секрета из своего телефонного номера она не делает, а наоборот, широко тиражирует его – публикует в Интернете объявления об услугах собачьего парикмахера, предлагает щенков и готова делать животным уколы, чистить уши, подрезать когти. Эстер подумала, что ее беспокоит потенциальный клиент, и звонко крикнула в трубку:

   – Питомник «Кики», слушаю.

   На самом деле у Эстер всего несколько собак, которые по очереди рожают малышей, но покупателям незачем знать правду. Люди хотят приобрести здоровое животное с паспортом? Пожалуйста, они его получат. Эстер очень любит собак и трепетно о них заботится.

   Из трубки послышался слабый, чуть дребезжащий голос:

   – Эстонька, ты меня не узнала? Это я.

   Заводчица пуделей скорчила гримасу, некоторые люди такие странные.

   – Простите, кто звонит?

   – Лида, – прошептала старуха.

   Эстер напрягла память.

   – Кого вы у меня брали? Мальчика? Девочку? И когда?

   – Я Лидия Сергеевна Бархатова, – представилась звонившая.

   – Ты живешь по своему старому адресу, – всхлипнула бывшая хозяйка. – Эстонька, извини, мы не общались долгие годы, но сейчас я вынуждена к тебе обратиться. Христом богом прошу, помоги. Неделю назад умер Андрей Валентинович, я давно больна, живу одна, погибаю, некому даже чай подать. Лежу, все меня оставили, встать не могу, голова кружится. Я голодна! Помоги, Эсточка. Друзей никого не осталось, все умерли. И я скоро уйду на тот свет. Пожалуйста, приезжай! Я хочу, чтобы шестнадцатого сентября ты была со мной. Понимаешь? Оставлю тебе свои кольца. Все!

   – Мне не нужны ваши украшения, – начала отнекиваться Эстер, – и я больше не работаю горничной, занимаюсь разведением собак, хорошо зарабатываю.

   Лидия Сергеевна заплакала навзрыд, а ее бывшая прислуга смутилась. Некоторое время Эстер старательно объясняла, по какой причине она не может отправиться в Филимоново, а потом, неожиданно для самой себя, вдруг согласилась:

   – Ладно уж, приеду на пару дней, посмотрю, что можно для вас сделать…

   И вот Эстер находится в столовой прекрасно знакомой ей дачи, только шикарно отремонтированной, и растерянно повторяет:

   – Лидия Сергеевна, вы прекрасно выглядите, совершенно не изменились!

   Несмотря на странность ситуации, комплимент порадовал жену академика. Бархатова расплылась в улыбке.

   – Спасибо, дорогая. И отдельное мерси за то, что решила бросить свои дела и поспешила сюда в качестве спасателя. Но я совершенно здорова и ни в чем не нуждаюсь!

   – Уже вижу, – кивнула Эстер.

   – Ваша сумка шевелится, – подала голос Яна.

   – И вроде ворчит, – добавила Лена.

   Эстер встала и расстегнула длинную «молнию» на здоровенной торбе, наружу незамедлительно выбралось невероятное создание. На какую-то секунду мне показалось, что это уменьшенная копия зебры, вот только на шкуре у нее было всего две полосы, светлая и черная.

   – Это кто? – ахнула Лидия.

   – Мартин, – с нежностью произнесла Эстер. – Мой лучший экземпляр. Остальные не ахти получились, а вот он прекрасен.

   – Это пес? – с сомнением поинтересовалась Агния. – Ты только что говорила, будто разводишь пуделей на продажу. Пудельки – это такие кудрявенькие, лохматые и с длинными ушами глупые псинки, которые лают не замолкая. Я ничего не путаю?

   – Что бы ты в собаках понимала! – оскорбилась Эстер. – Сама глупая!

   – Эй, поосторожней! – вскинулась Агния. – Прислуга должна знать свое место!

   Эстер расхохоталась.

   – Очнись! Я давно у Бархатовых не служу, а ты, кстати, даже в прошлые годы в доме у Андрея Валентиновича была не барыней, а в приживалках вместе с Ленкой. Можешь щеки не раздувать и ядовитой слюной не плеваться. Как была нищей, так ею и осталась. А я теперь женщина обеспеченная, успешная собакозаводчица, не чета тебе.

   Агния, покраснев, завопила:

   – Лидочка! Неужели ты позволишь какой-то горничной, пусть и бывшей, говорить в таком тоне со своей золовкой? Унижая меня, охамевшая баба втаптывает в грязь и тебя! Если ты ее не приглашала, пусть Эстка вон убирается!

   – Назло не уеду, раз тебе этого хочется! – по-детски запальчиво откликнулась бывшая экономка. – Ты, Гнюшка, тут по-прежнему никто, не имеешь права меня гнать.

   – Не смей звать меня Гнюшкой! – взвилась та.

   Эстер округлила глаза:

   – Почему? Тебе не нравится собственное имя? Извини, не знала. Раньше ты на Гнюшу безропотно откликалась.

   Агния насупилась, но больше ничего не сказала. А я тут же вспомнила, что Лидия именно так называет свою золовку.

   – Прикольно! – хихикнула Яна. – Гнюшка… На говнюшку похоже.

   Девочка произнесла это очень тихо, но я, сидевшая рядом, услышала и шепнула:

   – Яна! Ты мне обещала!

   – Разве я прыгнула с крыши? – так же тихо, с самым невинным видом парировала юная экстремалка.

   Я решила купировать назревающий скандал и попыталась перевести беседу на другую тему:

   – Ваш пес – не стандартный пудель.

   – Мартин – лабродудель! – гордо сообщила Эстер.

   – Кто? – на сей раз совершенно искренне удивилась я.

   – Лабродудель, – повторила собакозаводчица. – Щенок лабрадора и пуделя.

   Я уставилась на странное существо самого нелепого вида. Вот почему у Мартина голова, передние лапы и часть торса имеют цвет топленого молока, а задние конечности, хвост и, так сказать, попа с талией чернее грозовой тучи. Как правило, помесь двух пород берет что-то от отца, что-то от матери, признаки перемешиваются, и получаются весьма оригинальные, подчас очаровательные щенки. Но Мартин похож на неправильно собранный конструктор. Некто взял кусок от лабрадора, половину от пуделя и соединил эти части в районе живота. Даже шерсть у пса разная – спереди короткая и прямая, а сзади буйно кудрявится. Исключение составляют лишь уши – они пуделиные. Но свисают с головы лабрадора.

   – Правда, хорош? – воскликнула Эстер. – Я не могла оставить Марти дома одного. Розалию и Джулико на время моего отъезда приютила соседка, у нас с ней уговор, я плачу ей за передержку своих собак. Но Мартину всего шесть месяцев, он еще слишком мал, чтобы оставаться без хозяйки. И соседке его не оставишь – у нее есть попугай Гоша, так он, едва Марти увидит, глаза закрывает и на дно клетки кверху лапами валится. Отчего у птицы такая реакция, никто понять не может!

   – Я сам чуть не свалился со стула, – неожиданно произнес Антон. – Жуткая страхолюдина эта ваша собаченция!

   Мартин поднял голову, сел на задние лапы и тихонечко завыл.

   – Он расстроился, – вздохнула Эстер. – Все понимает!

   – Ну, прости, – испугался Антон, – я тоже не Аполлон.

   Мартин перестал хныкать и начал яростно скрести передними лапами паркет.

   – Прикольно, – захихикала Яна. – Похоже, он подземный ход роет.

   – Что он делает? – всплеснула руками Лида. – Пусть прекратит!

   – Мартин ищет трюфели, – торжественно заявила Эстер.

   – Конфеты? – уточнила Елена. – Они мне нравятся, в особенности если свежие. Но мы с мамой их покупаем только на Новый год, всего сто граммов, они очень дорогие, не по карману инвалидам.

   – Я имею в виду грибы, которые растут под землей, – пояснила Эстер. – Чтобы их обнаружить, специально обучают свиней или собак, у них исключительно тонкий нюх. Я долго работала, чтобы вывести породу, представители которой способны за пять минут отыскать все трюфели в округе. И преуспела! Лабродудель – уникальный охотник.

   – На фиг нужны подземные грибы? Можно обойтись белыми или маслятами, – буркнула Елена.

   Эстер выпрямилась.

   – Гнюшка, ты дочке-то хоть телик купи! Пусть посмотрит кулинарные шоу, получит образование. Цена ста граммов трюфелей порой зашкаливает за пятнадцать тысяч евро.

   Елена раскрыла рот.

   – Сколько? И Мартин их может найти? Подарите его нам с мамой!

   – Трюфели не растут в Подмосковье, – вмешалась я в беседу.

   – По-да-рить?! – по слогам произнесла Эстер. – Мартина?! Да я его меньше чем за двадцать тысяч долларов олигарху-трюфелелюбителю не отдам. Специально вывела такую собаку, чтобы…

   По счастью, именно в этот момент из прихожей снова донесся звонок, и я поспешила туда, так и не узнав об исключительных рабочих качествах лабродуделя.

   На сей раз на пороге стояла целая компания: двое мужчин разного возраста и женщина.

   – Нам бы хотелось видеть Лидию Сергеевну, – бойко заговорило слабое звено группы.

   – Погоди, Надя, – остановил ее явно муж. – Добрый день, девушка. Сообщите хозяйке: приехали Коровины.

   Я уже сообразила, что в доме Бархатовой творится нечто непонятное, поэтому просто кивнула и посторонилась. Все трое споро вошли в прихожую, скинули уличную обувь и пошагали по коридору в столовую.

   – Здорово тут интерьер изменился, – с завистью произнесла Надежда. – Смотри, Коля, люстра, похоже, от Сваровски.

   – Замолчи! – велел супруг. – Юра, ты где?

   – Здесь, папа, – покорно ответил более молодой член семьи.

   – Прекрати сопеть, не шаркай ногами и выпрямись! – скомандовал отец. – Надежда, поправь ему волосы.

   – Да, папа, – привычно отозвался Юрий.

   – Хорошо, дорогой, – на автопилоте согласилась Надя. И добавила: – Чемодан тяжелый, рука сейчас отвалится.

   – Стоять! – скомандовал Николай.

   Почему-то все, включая меня, послушались и уставились на него.

   – Чья сегодня очередь нести багаж? – осведомился деспот.

   – Моя, – вздохнула Надежда.

   – Вопросы есть? – прищурился супруг.

   – Нет, – грустно ответила жена.

   – Продолжаем движение, – велел Николай.

   Едва мы очутились в столовой, как Эстер вскочила:

   – Коля! Какими судьбами?

   – А ты что здесь делаешь? – изумился Николай.

   – Здравствуй, Эста, – сказала Надя. – Вот уж не думала, что ты по сию пору служишь у Лидки!

   – Добрый день, Надежда, – ледяным тоном произнесла Бархатова. – Чем обязана вашему визиту?

   Надежда чуть прищурилась:

   – Софья, ты стала невероятно похожа на мать. Прямо копия! А где сама старуха?

   – Я здесь, – заявила Лидия. – И хотела бы…

   – Соня, мы тебя видим, – перебил Николай. – Ты прекрасно выглядишь для своего возраста. Правда, мне как доктору…

   – Кому-кому? – засмеялась Агния.

   – Как доктору, – повторил Николай. – Разрешите представиться. Николай Владимирович Коровин, натуропат, диетолог, детоксиколог, специалист по омолаживанию, чистке и оздоровлению человека. Академик академии академических наук, профессор института нетрадиционной медицины, экстрасенс в пятом поколении. Дорого. Надежно. Эффект навсегда. Наш путь к здоровью тернист и долог, занимает он года, тяжело ходить туда, но, зайдя, мы понимаем, что не зря совсем страдаем, потому что ерунда все, что не здоровье, да!

   – Браво, Коля! – захлопала в ладоши Агния. – Раньше, помнится, ты составлял стишата только к дням рождения, новогоднему и прочим праздникам, а нынче рекламируешь виршами свой бизнес. Я под глубоким впечатлением.

   У Николая неожиданно покраснели уши.

   – Мы знакомы?

   Агния обнажила в улыбке ровные белые зубы.

   – Очень даже хорошо.

   – Забыл вас, – чуть смущенно произнес Николай. – Хотя не удивлен. Я помогаю людям обрести молодость в течение нескольких десятилетий, вернул к активной жизни не одно поколение, всех не запомнишь. Вы у меня лечились? Если не затруднит, скажите свое имя.

   – И ее не припоминаешь? – Агния показала на сидящую в инвалидном кресле дочь.

   – Нет, – отрезал Коровин. – Но эта больная ни разу не пересекала порог медцентра «Солнце природы», иначе бы не сидела в коляске. Заглядывайте, я вас в прямом смысле поставлю на ноги.

   – Заткнись, клоун! – рявкнула Агния.

   Я не одобряю грубости, но возмущение Агнии разделяю. Зачем вселять бедной Лене призрачную надежду?

   Николай не обиделся.

   – Знаю, что ее можно поднять на ноги. Более того, совершенно не ощущаю мертвой стужи, которая свойственна неработающим органам. Думаю, эта женщина способна ходить, танцевать, бегать, прыгать. Я довольно плотно работаю со спинальниками и всегда улавливаю умершую ауру их ног, а здесь ничего подобного нет. Простите, как вас зовут?

   – Елена, – буркнула больная и уронила кусок сыра.

   Я нагнулась, чтобы подобрать его.

   Тот, кто давно знаком со мной, знает, что в нашей семье много разных животных. Если во время обеда на пол упадет ненароком хоть крошечка чего-то съедобного, из всех углов к добыче кинутся наши собаки. Только не подумайте, что мы недокармливаем своих любимцев. Они получают необходимое количество белков, жиров и углеводов, но псы всегда наготове, они могут есть даже во сне. К сожалению, наши собаки уже не юны, жирный сыр им противопоказан, и у меня выработался рефлекс: я немедленно наклоняюсь за любой упавшей корочкой, иначе Хуч, Черри, Снап или Банди ее мигом слопают. Сейчас стая находится в Париже, но от старых привычек мне не удалось избавиться.

   Чтобы подцепить прилипший к паркету ломтик, мне пришлось сползти со стула и опуститься на корточки.

   – Отодвинуться? – спросила Елена. – Вы что-то потеряли?

   Не дожидаясь моего ответа, она вцепилась руками в колеса и откатилась от стола. Меня охватила жалость: похоже, Агния не врет насчет своего тяжелого материального положения. На Лене туфли с сильно поношенными подошвами и стесанными каблуками, мне, сидящей почти на полу, хорошо это видно.

   Вдруг что-то показалось мне странным.

   – Почему вы так смотрите на мои ноги? – занервничала Лена.

   Мне стало неудобно, и я живо соврала:

   – Туфельки у вас симпатичные. Наверное, удобные.

   – Дешевка, – раздраженно произнесла слышавшая наш разговор Агния. – У нас нет денег на шикарные вещи. Когда я покупала Леночке эти баретки, выбрала самые простые. Взяла на рынке, в магазине с моим кошельком нечего делать. На наше нищенское пособие не разгуляешься, даже на барахло из клеенки полгода копить пришлось.

   До моих ушей долетело мерное шуршание. Я повернула голову – лабродудель отчаянно скреб лапами пол около серванта. Эстер удалось вывести уникальную собаку с на редкость странным нюхом. Похоже, Мартин чует запах трюфеля, растущего где-то в Альпах, и пытается прорыть тоннель к грибнице. Но пес даже носом не повел, когда рядом с его мордой шлепнулся ароматный кусок сыра. Наверное, у Мартина отмерли все обонятельные рецепторы, кроме того, что заточен на грибы.

   – Сейчас, Лидия Сергеевна, попробую, – кивнула экономка. – Эй, Мартин, прекрати!

   – Лида?! – взвизгнул Николай. – Невероятно! Неужели мои капсулы из муравьиного сока возымели такой эффект? Надя, Юра! Вы только поглядите!

   – Да, – хором подтвердили члены семьи.

   – Невероятно! – не успокаивался врач-натуропат. – Я гениален! Оздоровил и законсервировал пациентку. Лида, ты шикарно выглядишь! Разреши, я сниму тебя для своего сайта?

   Прежде чем Бархатова успела возразить, гомеопат начал нажимать на кнопки своего мобильного, приговаривая:

   – Роскошное доказательство! Всем покажу!

   – Не знаю, что Лидка жрет и пьет и какое количество подтяжек она сделала, но ты, Колька, совершенно точно не имеешь ни малейшего отношения к ее неприличной молодости, – громогласно заявила Агния.

   Лидия Сергеевна стукнула ладонью по столу:

   – Агния! Замолчи!

   Мартин коротко гавкнул и кинулся под стол.

   – Агния? – попятился Николай. – Ты? Ну, вообще…

   – Гнюшка? – подхватила Надя. – Ой, на тебя же без слез не взглянешь! Вот, Коля, зря ты меня поедом ел, велел худеть, упрекал постоянно: «Посмотри на Агнию, она статуэтка, а ты лахудра». Ну и кто из нас теперь ужас людской? Уж точно не я.

   – У тебя муж гениальный врач, – не упустил возможности покрасоваться диетолог и экстрасенс. – Пьешь мои наборы трав, отсюда и эффект.

   – Прекратите звать меня Гнюшкой! – плаксиво потребовала сестра Андрея Валентиновича.

   – Не смейте обижать маму! – воскликнула Лена.

   Надя бесцеремонно указала пальцем на Агнию.

   – Она твоя мать? И тебя зовут Елена?

   – А что странного? – прошипела парализованная.

   – Лена?! – с ужасом повторила Надя. – Ты же мертва!

   – Господи, как меня это достало… – закатила глаза женщина. – Труп не разговаривает! Я жива!

   – Невероятно, – прошептал Николай. – Отлично помню…

   – Стоп! Замолчи! – предостерегающе воскликнула Лидия. – Разреши всех тебе представить. Яна, дочь Сони, моя внучка. Даша, лучшая подруга Софьи, они вместе с института. А это Антон, мой младший сын.

   – Понятно, – кивнул Коровин. – Вот какая новость имелась в виду, а я уж решил…

   – Немедленно отвечай, зачем приперся?! – налетела на доктора Агния. – Да еще с Надькой и Юркой!

   – Я хороший, – встрепенулся молодой мужчина, – я послушный мальчик.

   – Прикольно, – захихикала Яна.

   – Пойду в туалет, – сказал Антон и бочком-бочком направился к лестнице.

   – Мама, разве я плохой? – не успокаивался Юра.

   – Конечно, нет, – устало ответила Надя.

   Юрий подошел к буфету и начал рассматривать застекленные дверки.

   – Хочется узнать причину вашего появления в Филимонове, – холодно поинтересовалась Лидия.

   – Ты же сама написала мне письмо, – пожал плечами Николай. – Текст примерно такой: «Коля, жаль, что мы не общались пару десятилетий. Знаю, ты стал великим доктором и, вероятно, не захочешь вновь заниматься старой пациенткой. Но мне нужен только твой сбор номер сто от нервов. Как его приобрести? И еще, есть потрясающая новость, она тебя удивит не на шутку. Я живу в Филимонове. Жду тебя, хочу провести шестнадцатое сентября вместе с Надюшей и Юрочкой». Ну и далее всякие там поцелуи и «до свидания».

   – Сбор номер сто? – повторила Лидия Сергеевна. – Это что такое?

   – Прикидываешься? – разозлился натуропат. – Или и впрямь забыла про капли, которые тебя после смерти Лены реабилитировали?

   – Я жива! – немедленно вклинилась инвалидка.

   – Но мы считали тебя мертвой, – парировал Николай. – Я как специалист…

   – Ты не врач! – взвилась Агния. – Мы зря считали тебя доктором!

   – А кто я? – изумился Коровин.

   – Козел! – отрезала Агния.

   – Мама, разве папа козел? – подал голос Юра от буфета. – У козла есть рога, борода, морда шерстью покрыта…

   Яна засмеялась, я с укоризной посмотрела на нее и тихо сказала:

   – Тебе не стыдно?

   – А чего он прикалывается? Мне бы сразу за это досталось, – шепнула в ответ девочка.

   – Юра не пытается глупо хохмить, он отстает в развитии, – еле слышно пояснила я.

   – Он на самом деле идиот? – выдохнула мне в ухо Яна. – Дебил?

   Я взяла девочку за руку и удивилась, какая у нее шершавая кожа.

   – У тебя цыпки. Возьми в ванной крем.

   Яна выдернула ладонь.

   – И так сойдет. Значит, Юра ненормальный?

   – Просто у него ум пятилетнего ребенка, – зашептала я. – Давай обсудим эту тему позднее. Не потешайся над ним, он не похож на людей своего возраста. Ты способна пнуть больную собаку?

   – Нет, – промямлила Яна. – Это жестоко.

   – А издеваться над тем, кто из-за болезни плохо соображает, не жестоко? – в упор спросила я.

   Яна прикусила губу.

   – Я не знала. Думала, он шутит. Дурачится.

   – Юра говорил всерьез, – вздохнула я. – Лучше уведи его отсюда, займи чем-нибудь.

   – Чем? – заморгала девочка.

   Я снова взяла ее за руку.

   – В доме творится что-то непонятное. Пока я не могу понять суть, но все это мне не нравится. Приехала куча людей, о которых я никогда не слышала. Лидия явно растеряна, если не сказать напугана. Представь, что Юра детсадовец и тебе надо его развлечь. Он здесь только мешает.

   – И у козлов копыта, – вещал тем временем младший Коровин. – А у папы руки, хвоста нет.

   – Правильно, деточка, – на автомате похвалила сына Надя.

   – Ой, вот где беда! – запричитала Елена. – Он совсем умственно отсталый? Странно, лицо нормальное, по внешнему виду и не заметно, что дебил.

   Яна встала.

   – Юра, хочешь поиграем в прятки?

   – Да! – обрадовался ребенок-переросток. – А кто водит?

   – Сейчас разберемся, – пообещала Яна, уводя его. – Ты, конечно, выиграешь.

   Я проследила за ними глазами. Потом решила попить, пошла на кухню, открыла бутылочку минералки, сделала несколько глотков и услышала звонок своего мобильного. Вынула трубку из кармана и вышла на террасу.

   – Слушаю вас, – ответила я.

   – Много лет назад шестнадцатого сентября в доме, где ты сейчас находишься, было совершено преступление, коренным образом изменившее судьбу всех людей, которые сегодня снова собрались в Филимонове. Ты должна заставить их сказать правду. Они все врали тогда и станут лгать сейчас. Каждому из них есть что скрывать. Понимаешь? Каждому! И они будут защищать свои тайны, но мне нужна правда.

   – Вы кто? – спросила я.

   – Неважно, – прозвучало в ответ. – Восстанови события того дня. Заставь их делать то, чем они занимались в те сутки. Пройди по следам – и сможешь найти преступника. Я специально пригласил их всех в Филимоново. Действуй.

   – Еще чего! – фыркнула я. – Лучше я найду вас, чтобы наказать за то, что испугали Лидию. Она очень нервничает, а ей стрессы не показаны.

   – Действуй по моему приказу, – буркнул голос.

   – Не стану потакать сумасшедшему! – решительно ответила я. – Сейчас вернусь в столовую, объясню, что все произошедшее шутка ненормального, и попрошу людей разъехаться. И о каком преступлении идет речь? Не смешно!

   – Они не уедут, – сказал незнакомец.

   – Через час мы останемся вдвоем с Лидией, – пообещала я.

   – Не получится, – заявил незнакомец.

   – Почему? – удивилась я. – Услышат слова хозяйки: «До свидания, господа, мы все стали жертвой глупейшего розыгрыша» – и уметутся прочь как миленькие.

   – Нет! – раздалось из трубки.

   К сожалению, встречаются люди, способные на мерзкие шутки. Я нажала на красную кнопку и вернулась в столовую. За те несколько минут, что я отсутствовала, обстановка здесь успела измениться. Лидия вполне мирно беседовала о чем-то с Агнией, Николай стоял рядом с Еленой и делал руками пассы над ее головой, Эстер ходила по кухне. Увидев меня, она крикнула оттуда:

   – Ничего, если я похозяйничаю?

   – С удовольствием отдам вам бразды правления, – улыбнулась я.

   – Надо бы всем поесть… Пожарю-ка гренки. Хлеба полно, яйца, масло, молоко есть. Эй, вы будете гренки? – спросила Эстер.

   – Мне с корицей! – заказала Надя, гладившая Мартина.

   – Ты помнишь, что я люблю с сахарным песком? – обрадовалась Бархатова.

   – Ваши привычки у меня в подкорке записаны, – засмеялась Эстер.

   Я вышла на середину комнаты.

   – Минутку внимания, пожалуйста!

   – Как торжественно, – хихикнула Лидия. – Дашенька, откуда такой пафос? Достань, пожалуйста, из буфета голубые тарелки.

   – Они не понадобятся, – возразила я.

   – Даша, нас много, – напомнила хозяйка дома. – Неприятно, когда на столе разнокалиберные приборы. Надо убрать белый сервиз, он на шесть персон, и вытащить голубой, на двенадцать.

   – Посуда не потребуется, – повторила я. – Сейчас мне звонил какой-то мужчина. Этот тупой шутник по необъяснимой причине решил поиздеваться над вами, вот и зазвал всех в гости к Лидии Сергеевне Бархатовой. Я обещаю вам непременно найти этого идиота и заставлю извиниться перед невольными участниками его глупой затеи. А сейчас всем лучше разъехаться.

   В столовой воцарилось натянутое молчание. Первой опомнилась Лидия:

   – Даша, здесь я хозяйка, и это моя прерогатива – предлагать людям остаться или покинуть особняк.

   – Я подумала, что вы стесняетесь указать незваным гостям на дверь, – пояснила я. – Испугалась за ваше здоровье и душевное спокойствие.

   – Считаешь меня старухой? – немедленно надулась мать Сони. – Столетней бабкой, трясущейся от стресса? Каргой, не способной управлять своими эмоциями?

   – Конечно, нет, – возразила я.

   – Главная тут я! – отрезала Лида. – А ты, деточка, сначала спроси у хозяйки, чего она хочет, а уж потом делай заявления. Я совсем не против попить чаю в приятной компании.

   – Скоро вечер, темнеет сейчас рано, – сказала Агния. – Куда мы с Ленусей пойдем? Денег на такси нет… Останемся, если нас не вытурите.

   – Я полагала провести в Филимонове дня три-четыре, – крикнула из кухни Эстер. – Живу в старом доме, из всех щелей прусаки лезут, поэтому вызвала морильщика. Так что нам с Мартином возвращаться некуда – пес может отравиться. Надо, чтобы комнаты хорошенько проветрились, на фирме предупредили: собак вернуть домой можно лишь спустя пятеро суток, а еще лучше через неделю. Лидочка, я не буду тебе обузой, пока ваша домработница лежит в больнице, займусь хозяйством. Греночки, омлетик с сыром, протертый супчик из овощей, суфле куриное… Отлично помню, что хозяюшка любит!

   – Давненько не ела рагу из баклажанов, – оживилась Лидия. – И марроканский чай не пила.

   – Гвоздику я вижу, а вот палочек корицы нет, – сообщила Эстер. – Если найду, приготовлю обожаемый вами напиток со специями.

   – Дашенька, поможешь гостей устроить? – спросила мадам Бархатова. – Эстер поселим в комнате Наташи…

   Я молча следила за происходящим и не верила своим ушам и глазам. Десять минут назад мне казалось, что собравшиеся здесь люди друг друга терпеть не могут, а сейчас они изъявляют желание провести в Филимонове несколько дней в одной компании? Аноним оказался прав – никто не захотел покинуть этот дом. И что произошло с Лидией? По какой причине она так любезна? До сих пор она негативно относилась к сборищам, поэтому Софья и Гарик предпочитают праздновать дни рождения в ресторанах. Оставаться в Филимонове на несколько суток разрешалось лишь мне.

   Прекрасно помню, какой концерт закатила Лидия Сергеевна, когда Яна пригласила на свое двенадцатилетие одноклассников. Мы с Соней и Игорем понимали, что идея девочки устроить праздник в Филимонове ничем хорошим не завершится, поэтому мать откровенно сказала Яне:

   – Милая, бабушка не терпит шума, она привыкла ложиться спать рано и не хочет видеть по утрам посторонних в доме.

   – Я не собиралась просить Лиду сидеть с нами, – возразила Яна. – А завтрак ей могут принести в спальню.

   – Комната бабушки находится над террасой, вы включите громко музыку, начнете болтать… Давай сниму вам любой клуб, боулинг, что пожелаешь, – соблазняла Яну мать.

   – В нашем классе принято друзей собирать дома, – отрезала дочь. – Ладно, скажу, что предки запрещают, меня поймут. Просто неудобно, я у всех бывала в гостях, а у меня никто.

   Ну и что оставалось Соне? Она разрешила устроить вечеринку. И вроде никаких проблем не было. Но когда маленькая и большая стрелки часов сошлись на одной линии и застыли в строго вертикальном положении, в Филимоново с воем прикатила «Скорая». Лидии стало плохо, ей пришлось ставить капельницу, а испуганные дети, несмотря на договоренность о ночевке, начали названивать родителям и просить забрать их домой…

   Лидия Сергеевна выпрямилась.

   – Ладно, мы не виделись долгие годы, но когда-то были близки, мне не очень хочется сообщать вам правду, но… видно, придется.

   – Уже поняла, – перебила ее Надежда. – Софья давно в психушке.

   Я подскочила на стуле. Ну и ну! С чего бы такое предположение?

   – Ты такая же бесцеремонная, как и раньше, – поджала губы Агния. – Я тоже сообразила, что Сонька в клинике. Только зачем говорить об этом при всех?

   – Соня с мужем на отдыхе во Франции! – закричала Лидия Сергеевна. – Немедленно перестаньте нести чушь!

   – Она вылечилась? – удивилась Надя.

   – Это невозможно, – безапелляционно заявил Николай. – Есть лишь один путь справиться с патологической личностью – запереть субъекта в дурдоме, и покрепче.

   – Даша, скажи им! – взмолилась Бархатова. – Пусть замолчат!

   Я стряхнула оцепенение.

   – Софья с Игорем за границей, они скоро вернутся.

   – Ну да, рассказывайте, – засмеялся Николай. – Не лакируйте действительность. Что тогда вы здесь делаете?

   – Забочусь о Лидии Сергеевне, пока Соня отсутствует, – ответила я.

   – Я уже говорила: Даша лучшая подруга моей дочери, они вместе учились в институте, – дрожащим голосом произнесла Лидия.

   Надя быстрым шагом приблизилась к хозяйке дома и положила ей руку на плечо.

   – Лидка, ты сказала хорошие слова – мы были почти семьей. Попытаемся ненадолго вернуть прежние отношения. Ты видела Юру, понимаешь мою проблему. Я многое пережила и сочувствую тебе. Если ты посадила Соню под замок, значит…

   У меня снова запищал в кармане сотовый. Я вытащила телефон, увидела на экране слова «Номер неизвестен» и вышла на веранду.

   – Они остались, – без всякой вопросительной интонации произнес баритон.

   – Вы кто? Немедленно представьтесь! – потребовала я.

   – Неважно. Иди к гостям и займись…

   – Нет! – перебила я анонима. – Меня нельзя заставить делать что-либо против воли. Не желаю участвовать в вашей игре. Я уеду домой.

   – И бросишь Лидию одну? – хмыкнул незнакомец.

   – Она с друзьями, – ответила я.

   – Ошибаешься, Бархатова в окружении закадычных врагов, которые лишь ждут сигнала, чтобы сорваться с цепи и растерзать ее.

   – Что плохого она им сделала? – удивилась я.

   – Сама поймешь, – не стал откровенничать собеседник. – У тебя есть шанс помочь Соне. Избавь подругу от клейма преступницы. Ее считают страшным человеком.

   Я прислонилась спиной к балюстраде, ограждающей террасу.

   – Бред! Мы знакомы с юности, я никогда не слышала ни от кого даже намека на какие-то проблемы Сони.

   – До студенчества у нее была другая жизнь, – возразил баритон.

   – Еще скажите, что Соня серийная маньячка из детского сада! – возмутилась я.

   – Соня всегда хотела иметь много детей, – неожиданно сменил тему незнакомец, – и здоровье позволяло ей родить нескольких малышей. Почему у твоей подружки одна Яна?

   – Не знаю, – честно ответила я, – мы никогда не обсуждали эту тему.

   – Яна появилась на свет, когда Софья и Игорь уже не один год состояли в браке, – словно не слыша меня, продолжал незнакомец. – Отчего они не обзавелись ребенком раньше? Что им мешало?

   – Понятия не имею, – буркнула я.

   – Мне следовало спросить по-другому – кто мешал? – продолжал аноним. – Ответ простой: Лидия. Она резко противилась желанию дочери стать матерью, выдвинула условие: или Соня предохраняется, или она рассказывает Игорю, что его жена преступница. Софья любит мужа, боится его потерять, ей пришлось подчиниться. Как полагаешь, в чем причина такого поведения Лидии Сергеевны?

   Я вспомнила взгляды, которые Соня до появления на свет Яны бросала на чужие коляски с младенцами, вновь как будто увидела коробочку с противозачаточными пилюлями, забытую подругой на прилавке аптеки, и поняла: собеседник не врет.

   – Наверное, Бархатовой очень не хотелось становиться бабушкой, – высказала я предположение. – Кстати, она запрещает внучке обращаться к ней иначе чем по имени.

   – Нет, – чуть громче произнес незнакомец, – Лидии велел так вести себя Андрей Валентинович. Он постеснялся говорить с дочерью на деликатную тему, передоверил беседу жене. Академик боялся, что у него появятся внуки-беспредельщики. Кто родится от матери, способной на преступление? Яна появилась на свет вопреки воле академика Бархатова. Исключительно из-за опухоли.

   – Опухоли? – испугалась я.

   Незнакомец издал странный звук – то ли кашлянул, то ли чихнул. И вдруг заговорил визгливым сопрано:

   – У Сони обнаружили новообразование в малом тазу. Врачи в один голос утверждали, что оно доброкачественное, можно удалить, но на его месте тут же появится новое, и так будет до климакса. То есть Софья обречена постоянно таскаться по больницам и подвергаться хирургическим вмешательствам. А если махнуть рукой и не вырезать опухоль, она переродится в злокачественную. Был лишь один способ вылечиться – родить ребенка. Андрей Валентинович был вынужден разрешить Соне стать матерью. Он сам тогда поговорил с дочерью, и Соня узнала, кто на самом деле был против того, чтобы она рожала.

   В трубке снова что-то щелкнуло, и я услышала мужской бас:

   – Иди к гостям и начинай работать. Соня не виновата. Она не преступница – ее подставили. У тебя есть возможность обелить подругу. Начинай!

   – Нет, – отказалась я.

   – Нет? – переспросил незнакомец. – Помнишь Андрюшу Ройтберга? Тогда тоже ты сказала «нет».

   На мгновение мне показалось, что потолок веранды сейчас упадет вниз. В памяти всплыло тщательно похороненное воспоминание.

   …Когда мы перешли на четвертый курс, я совершенно неожиданно обзавелась обожателем, странным молодым человеком, студентом литинститута Андреем Ройтбергом. По коридорам вуза, где преподаватели пытались вырастить Пушкиных, Лермонтовых и Толстых, шаталось много нестандартных личностей, но Ройтберг даже на их фоне выглядел диковато. Начнем с того, что парень зимой и летом носил валенки. В декабре он, правда, надевал высокие чесанки, а в мае переходил на укороченный вариант. Еще Андрей не стриг волосы. Иногда он оставлял их распущенными, но чаще стягивал в хвост аптекарской резинкой. Из одежды Ройтберг предпочитал черный свитер, черные брюки, черное пальто, черную шляпу, черное кашне, черные валенки – ни одного светлого пятна в облике поэта было не сыскать.

   Когда Андрюша впервые возник на пороге нашей квартиры с букетом черных, явно выкрашенных при помощи туши гвоздик, бабушка не удержалась от вопроса:

   – Молодой человек, вы случайно не рыцарь печального образа?

   – Нет, – без улыбки возвестил Ройтберг, – я перевоплощение Байрона, несчастная душа, занесенная не в свое время. Вы разрешите мне жениться на вашей внучке?

   – Ну, с этим вопросом обращайтесь к Даше, – вздохнула Афанасия Константиновна.

   Выставив вон некстати появившегося претендента на мою руку, я принялась возмущаться:

   – Не знаю, чего он пристает! У меня близкие отношения с другим парнем, с Костей Воронцовым, фактически я уже считаю его своим мужем.

   – Скажи Андрею об этом прямо, – посоветовала бабушка.

   – Говорила же тебе: нечего деликатничать, пошли его прямым текстом. Даже псих способен понять, что с ним не желают иметь дела.

   Спустя довольно продолжительное время во дворе моего дома меня вдруг остановила худенькая женщина, одетая во все черное.

   – Извините, вы Даша Васильева?

   По непонятной причине я ощутила беспокойство.

   – Да.

   – А я мама Андрея Ройтберга, – представилась незнакомка.

   Первым моим желанием было поскорее унести ноги от родительницы сумасшедшего парня, а та продолжала:

   – У Андрюши были проблемы в общении, из-за своей скромности он не умел правильно строить отношения с девушками. Но вас он любил, а вы даже ни разу не принесли цветов на его могилу.

   – Куда? – испугалась я.

   – Вы разве не знаете? – вздохнула женщина. – Андрей покончил с собой. Приехал в июле вечером с какой-то дачи и свел счеты с жизнью. Оставил записку со словами: «Она не леди Гамильтон». Знаю, у вас с Андрюшей был роман, вероятно, вы сможете объяснить мне, что сын имел в виду, при чем здесь эта английская дама.

   Можете понять мое смятение? Выходило, что именно я, студентка Васильева, толкнула бедолагу на страшный шаг. Я прорыдала неделю, Соня постоянно находилась около меня и твердила:

   – В данной ситуации, Даша, жертва – ты. Андрей был псих. Вот, посмотри, папа достал его историю болезни, снял для тебя копию. У парня было маниакально-депрессивное состояние с преобладанием фазы депрессии. Согласись ты бросить Костю и выйти за него замуж, Ройтберга бы это не спасло. Он искал повод для самоубийства. Андрей выбрал тебя как объект для подпитки своей шизы. И шлялся за тобой, потому что нуждался в отрицательных эмоциях.

   В конце концов я успокоилась и вернулась к нормальной жизни, но с тех пор обзавелась фобией. Если человек меня о чем-то просил, то, несмотря даже на абсурдность его желания, я была готова сразу крикнуть:

   «Да, конечно!»

   Несколько раз из-за этого я попадала в неловкое положение, обещая то, что было крайне сложно выполнить, влезла даже в огромный долг. И поняла: ситуация с Ройтбергом давно завершилась, если я откажу кому-то, маловероятно, что человек выпрыгнет из окна, надо снова научиться произносить слово «нет». И мне удалось-таки загнать свой страх в самый дальний угол подсознания. Теперь, если слышу просьбу, выполнить которую явно не смогу, я сначала про себя говорю: «да, да, да», а потом, медленно досчитав до десяти, произношу вслух:

   – Прошу прощения, но вам не стоит рассчитывать на мою помощь.

   Иногда, после длительной беседы с человеком, пытающимся заставить меня сделать нечто, по моему мнению, невозможное, или упорно выпрашивающим деньги, которые, точно знаю, он не отдаст, я думаю, что мне следовало пару раз сходить с Ройтбергом в кино. Андрею требовалась безответная любовь, а не счастливый роман. Увидев благосклонность девушки, он бы наверняка переметнулся к другой. А я бы не мучилась теперь, произнося короткое слово: «Нет».

   Голос на другом конце провода словно подслушал мои мысли и произнес:

   – Если ты не согласишься, будет как с Андреем – кто-то обязательно умрет. Ты готова к повторению той ситуации?

   – Ужасно! – вырвалось у меня. – Конечно, я не хочу ничьей смерти!

   – Тогда помоги Соне, – продолжал незнакомец. – Много лет назад в этом доме в Филимонове случилась трагедия. Все присутствующие сочли виноватой в ней Софью. Они дружили, часто проводили время вместе, но после того дня больше не встречались. Теперь надо снять с Сони клеймо преступницы.

   – И как мне это сделать? – спросила я. – Ничего не знаю о тех событиях, даже не представляю, о чем вообще идет речь.

   Собеседник осторожно кашлянул.

   – Иди к Лиде, она расскажет.

   – Сомневаюсь, – буркнула я. – За годы нашего общения она ни разу не дала мне понять, что в прошлом их семьи есть неприятная тайна. И Соня молчала, и Андрей Валентинович не откровенничал.

   – Запомни, – перебил голос, – они все врут. Все. Врут. Правда погребена под тоннами лжи. Твоя задача вытащить на свет истину. Точно известно лишь одно: Соня не виновата, ее оболгали, подставили, заставили страдать долгие годы. Помни об этом, когда услышишь очередную порцию небылиц. Знай, у каждого в этой компании свои грешки, надо лишь напомнить человеку о грязных делишках, припугнуть его: или ты говоришь правду, или я вытащу скелеты из шкафов. Тогда людям придется развязать язык. Завтра и начнешь. Утром. В десять.

   – Кто вы? – спросила я и посмотрела на часы.

   С ума сойти, как быстро пролетел день, заметить не успела!

   – Никто, – хмыкнули из телефона.

   – Как мне к вам обращаться? – настаивала я.

   – Никак, – сказал незнакомец.

   – Подождите, – занервничала я. – Что будет, если я не докопаюсь до истины?

   – Плохо, – вздохнул аноним. – Тогда мне придется отомстить всем за Соню. Жестоко отомстить!

   – Псих! – не выдержала я. – Я сейчас позвоню в полицию!

   Раздался смешок.

   – Отличная идея. И что ты там скажешь? Даже твой Дегтярев не поедет в дом, где царит порядок. Ни драки, ни шума, ни убийства – ничего на даче не случилось. Не желаешь помочь Соне смыть с нее клеймо преступницы? Ну и кто ты после этого? Не подруга, а полное дерьмо!

   Я не успела больше издать ни звука – из мобильного послышались короткие гудки.

   Пару мгновений я смотрела на телефон, потом решительно набрала номер Софьи. Очень не хочется нарушать отпуск подруги, но ей следует дать мне хоть какие-то объяснения. Вероятно, она знает, кто из ее друзей, неизвестных мне, болен психически, кому могла прийти в голову затея устроить масштабный спектакль с привлечением бывших приятелей Бархатовых.

   Но и эта попытка соединиться с Соней не удалась – подруга и ее муж вновь оказались недоступны.

   Я разволновалась. Странно, ни Соня, ни Гарик практически никогда не отключают сотовые. Но главное – что делать мне?

   Через стеклянные двери, ведущие с веранды в дом, было видно, как гости вместе с Лидией Сергеевной дружно едят тосты, приготовленные Эстер. Компания выглядела вполне мирно, издали казалось, будто группа близких знакомых решила провести приятный вечер. И абсолютно ничто не свидетельствовало о том, что у них есть страшная тайна. Да и существует ли она на самом деле? Я по-ежилась и отправилась устраивать гостей в комнатах.

   Спустя несколько часов я в раздумье опустилась в плетеное кресло на веранде. Очень хотелось сказать себе: Даш, опомнись, ты стала жертвой не совсем здорового человека, который решил устроить бездарный розыгрыш! Соня преступница? Ну и что она совершила? Подруга не может обидеть даже хомячка, уж я-то знаю, мы вместе много лет. Софья на редкость жалостливый человек. Она даже подает милостыню попрошайкам на улицах, хотя москвичи давным-давно перестали реагировать на хитроумных людей, которые шествуют по метро, держа в руке картонку с надписью «Собираю на опирацыю» или «Поможите не местному на белет до дома». Лично я при встрече с профессиональным попрошайкой ни за что не расстегну кошелек, а Соня всегда вытащит купюру и сунет ее в грязную ладонь. Сейчас меня заставляют играть роль в каком-то спектакле, мы все стали жертвами мерзавца. Надо пойти и поговорить с гостями, рассказать им про телефонные звонки. Или пока побеседовать с одной Лидией? Нужно выяснить, этот шутник – просто больной человек или он вымещает на нас какую-то свою обиду? Если верно второе предположение, то кто нанес ему оскорбление? Я? Ну, это маловероятно, не помню, чтобы скандалила с кем-то. И потом, людей собрали в доме Бархатовых, а не в Ложкине, приглашены старые приятели Лидии Сергеевны, с которыми у нее давно порваны отношения, значит, действует кто-то из окружения академика, и я случайный участник шоу. Но почему же тогда именно мне телефонный собеседник отвел чуть ли не главную роль? Есть еще один вопрос. По какой причине гости остались на ночь? Я сразу ощутила, что собравшиеся не очень-то любят друг друга. Да они и не пытались скрыть неприязнь! И все же никто не уехал. Почему?

   Я сама ведь сначала ответила незнакомцу: «Нет». Но аноним напомнил болезненную историю с Андреем Ройтбергом, нажал на нужную педаль, и вот я почти готова подчиниться его желанию.

   Что, если незнакомец побеседовал с каждым из присутствующих и рассказал про его, так сказать, собственного Ройтберга? Людям неприятно сейчас находиться в доме Бархатовых, но они вынуждены здесь сидеть, потому что их шантажируют. У всех есть глубоко запрятанный секрет, о котором невозможно громогласно рассказывать.

   Меня охватила злость. Не знаю, кто и почему решил устроить этот спектакль, но я непременно докопаюсь до правды, найду мерзавца и публично надеру ему уши. Зря подлец решил впутать в историю Дашу Васильеву. Я по менталитету тойтерьер, маленькая, цепкая собачка, которая очень тихо на тоненьких лапках подкрадывается к добыче, вцепляется в нее крошечными зубками и ни за что не отпускает. Тойтерьеры отчаянно храбрые. Прямо как я.

   В саду хрустнула ветка, я подскочила и дрожащим голосом спросила:

   – Кто там?

   – Антон, – тихо ответили из сентябрьской темноты.

   Я перевела дух.

   – Что ты делаешь на улице? Думала, ты, как всегда, сидишь за компьютером.

   – Захотелось погулять, – как-то нервно произнес младший брат Сони.

   Я насторожилась.

   Антон типичный представитель племени айтишников. Его не интересует ничего, кроме компьютеров. На земном шаре могут случиться цунами, наводнения, войны, но младший Бархатов даже и бровью не поведет. Когда Андрей Валентинович поселился в маленьком домике, сын не стал переживать из-за отца. Лидия многократно заводила беседы о безумии мужа, но Антон спокойно говорил:

   – Мама! Папе лучше в его стране Хо, пусть там и живет. Пойми, он счастлив в своем мире.

   Антон не нервничает из-за выходок Яны. Всякий раз, когда девочку выгоняют из очередной школы и Соня закатывает истерику, брат утешает ее:

   – И что нового ты узнала? Не стоит переживать по поводу того, о чем давно известно. У тебя есть два пути: либо избавиться от дочери, либо принимать ее такой, какова она есть. Ты готова купить Яне квартиру в Америке и сплавить туда экстремалку с напутствием: «Жильем ты, доченька, обеспечена, денежное содержание будет поступать ежемесячно, колледж оплачен. Только не беспокой никогда родителей»?

   Естественно, Соня злится.

   – Тогда философски относись к ее трюкам, – пожимает плечами Антон.

   Не следует думать, что он не любит племянницу. Нет, у них замечательные отношения. Девочка обожает компьютерные игры, созданные ее дядей, гордится, что он ей первой дарит диск с новинкой. Просто Антон считает: если в понедельник подросток катается на крыше вагона метро, а мать, узнав о его поездке, пьет успокоительное, то во вторник, когда Яна взбирается по стене дома на сороковой этаж, Соне не стоит дергаться. Ну что нового случилось? Яна так живет. У каждой пташки свои замашки, как говорится.

   Разволновать Антошу может лишь компания «Apple». Когда сотрудники фирмы представили миру новую версию айпода, младший Бархатов не спал ночь – он жаждал увидеть церемонию. А потом целую неделю родные слушали от него хвалебные оды обновленному планшетнику.

   Я бросилась за ним.

   – Ты куда?

   – Сказал же, хочу пройтись, – невозмутимо повторил он.

   Я догнала его.

   – Один? Уже стемнело!

   Парень чуть поморщился.

   – Даша, мне не пять лет, еще нет десяти часов, и я не люблю компании.

   – Но ты терпеть не можешь прогулки ни под луной, ни под солнцем, – добавила я. – Пойду с тобой.

   – Нет! – отрезал Антон.

   Я вцепилась в рукав легкой куртки, которую Тоша предусмотрительно накинул, воскликнув:

   – Понимаю, куда ты направляешься! Знаю о нем!

   На лице Антона появилось выражение неприкрытого удивления. Мне стало понятно: я попала в точку, Антону звонил тот же человек, что и мне. Он и заставил домоседа отправиться в путешествие. Ни в коем случае нельзя бросать бедолагу одного.

   – Пошли вместе, – повторила я.

   – Тебе лучше остаться дома, – промямлил Антон.

   – Нет, – уперлась я.

   – Отстань, а? – по-детски попросил Сонин брат. – Это не твое дело.

   – Нет мое! – не дрогнула я.

   Тоша попытался выкрутиться из моих рук, потерпел неудачу и заныл:

   – Он там один… может занервничать…

   – Ты идешь к нему? – подскочила я. – Вот уж глупость!

   – Почему? – нахмурился Антон.

   – Дурак! – выпалила я. – Он сумасшедший!

   – Кто, Бруно? – поразился Антон.

   Значит, его зовут Бруно. Остается выяснить фамилию негодяя.

   – С чего ты взяла? Он тихий, спокойный, не агрессивный, – говорил тем временем компьютерщик.

   – Ага, белый лебедь! – выпалила я.

   – Нет, он не птица, – на полном серьезе уточнил Антон. – Жеребец. Самый настоящий.

   – Ну и где же находится сей мачо? – строго спросила я.

   Парень махнул рукой.

   – В сарае.

   Я вгляделась в мрачную чащу.

   Я упоминала, что участок Бархатовых огромен и в глубь его никто не ходит. У забора в восточной части зарослей стоит сооружение, назначение которого я не понимаю. Лидия Сергеевна говорила, что там собирались хранить садовый инвентарь, но потом от этой идеи отказались. В изгороди возле домика есть калитка. Раньше домработница Бархатовых ходила через нее в деревню в местную лавку, покупала там хлеб, молоко, газеты. Но сейчас все необходимые продукты и прессу Соня с Игорем привозят из города, калиткой давным-давно не пользуются.

   – С ума сошел? – накинулась я на парня. – Решил пойти в одиночестве на встречу с Бруно?

   – Ну и что? – пожал плечами Антон.

   – А то! – зашипела я. – Вдруг он задумал украсть тебя, а потом потребовать выкуп? Что, если вся эта история затеяна ради твоего похищения?

   Антон прикрыл глаза.

   – Сомневаюсь, что Бруно способен на подобный шаг.

   – Никогда заранее не знаешь, кто и на что готов! – выпалила я. – Короче, пойдем вместе. Я не отстану. Точка.

   Антон протяжно вздохнул и пошел по тропинке, говоря на ходу:

   – Даша, ты ошибаешься. У Бруно нет злых мыслей. Ну, подумай, зачем ему меня воровать?

   – Чтобы получить деньги, – разумно ответила я.

   – Они ему без надобности, – неожиданно улыбнулся Антон.

   – Звонкая монета нужна всем, – не сдавалась я. – Бруно же хочет есть вкусно, пить сладко. Или нет?

   – Да, – согласился Тоша, – пожрать он не откажется. Пришли.

   Небольшой сарай выглядел мрачно. Антон схватился за ручку, и мне стало страшно.

   – Уверен, что Бруно там один?

   – Конечно, – кивнул компьютерщик.

   Я на всякий случай подняла с земли палку.

   – Ну, хорошо, заходим внутрь.

   – Убери сук, он испугается, – попросил Антон.

   – Что, слишком нервный? – хмыкнула я.

   – Эмоциональный, – поправил Тоша. Затем распахнул створку и спросил в темноту: – Бруно, ты тут как?

   Сначала мне в лицо пахнуло не особо приятным, но знакомым запахом. Потом я услышала странное фырканье, и в ту же секунду мой спутник щелкнул включателем. Под потолком загорелась тусклая лампа, но ее света вполне хватило, чтобы увидеть привязанного к вбитой в стену железной скобе белого коня с аккуратно расчесанной гривой.

   – Это кто? – обомлела я.

   Животное переступило с ноги на ногу и всхрапнуло.

   – Бруно, – ответил Антон. – Так что странно было бы думать, что он замыслил похищение человека ради получения прибыли.

   – Он – лошадь? – глупо поинтересовалась я.

   – Жеребец, – уточнил Тоша, – я говорил тебе про него.

   – Я решила, что ты имеешь в виду мужчину, – пробормотала я, ощущая себя полной дурой.

   Вообще-то, мне следовало вспомнить, что Антон всегда называет вещи своими именами, парень крайне конкретен и не обладает чувством юмора.

   Как-то раз Игорь повез нас на своем джипе в ресторан, Тоша сел впереди рядом с Якименко, Соня, Лидия и я устроились сзади. Внезапно Гарик резко затормозил.

   – Дорогой, не делай так больше, – сердито сказала Лидия Сергеевна, – у меня чуть голова от шеи не оторвалась.

   – Прошу прощения, – извинился водитель. И высказал свое недовольство: – Развелось мартышек за рулем, ездят как хотят! Из-за них все аварии и случаются!

   – Отвратительно снобистское мужское заявление! – возмутилась Соня.

   Антон же начал ерзать, озираться и в конце концов поинтересовался:

   – Гарик, а где мартышка?

   – А вон там, на красной машине рулит, – буркнул Якименко.

   – Можешь ее догнать? – попросил компьютерщик. – Очень хочу сфоткать, потом в блоге выложу. Никогда не видел обезьян на месте шофера.

   – Издеваешься? – бросил на него подозрительный взгляд Игорь.

   – Нет, – удивился Антон. – А что?

   – Тошик, ту машину ведет женщина. Гарик пошутил, мартышками за рулем он обзывает водителей-дам, – хихикнув, объяснила Соня.

   – А-а-а, это юмор такой… – протянул ее брат. – Извини, Гарик, я не въехал.

   Вот и сейчас я должна была понять: если Антон произнес слово «жеребец», то он имел в виду не мужчину, а коня. Но присутствие в сарае лошади было настолько невероятным, что я даже не могла об этом подумать.

   Конь шумно фыркнул.

   Я опомнилась и задала вопрос:

   – Как сюда попал Бруно?

   – Я взял его напрокат, – пояснил Антон.

   – Коня можно нанять? – снова изумилась я.

   – Конечно.

   – И зачем он тебе?

   – Ездить.

   – Куда? – не отставала я.

   – Ну… в деревню, – ответил компьютерщик.

   Мое терпение лопнуло, а любопытство достигло гигантских размеров.

   – Немедленно рассказывай!

   – Что? – прикинулся дурачком Тоша.

   – Все! – потребовала я, топнув для убедительности ногой.

   Бруно дернул шеей и заржал.

   – Тише, – накинулся на меня Антон, – вдруг мама услышит.

   – А, так Лидия не знает про коняшку, – догадалась я.

   – Надеюсь, ты ей не расскажешь.

   Я решила применить шантаж.

   – Нет, если ты объяснишь, зачем он здесь, и да, если я не выясню правду.

   Антон одернул куртку.

   – Ладно.

   И он повел вполне связный рассказ. А я села на деревянный чурбан и уже не первый раз за сегодняшний вечер ощутила себя в центре пьесы абсурда.

   …Жизнь Антона вертится по кругу: дом – работа – дом.

   В Филимонове ничего форс-мажорного не случается. Все идет своим чередом – Андрей Валентинович управляет из маленького дома страной Хо, Лидия постоянно борется с приметами возраста, Соня и Игорь заняты собственными делами, Яну регулярно выгоняют из школ. На работе тоже все предсказуемо: молодой человек по уши погряз в служебных обязанностях, изо дня в день он видит одни и те же лица, в основном мужские. Женщин на фирме мало, и они совсем не кокетливы, носят джинсы, клетчатые рубашки, безразмерные пуловеры. Ни одна из офисных дам не затронула сердце Антона не только из-за, мягко говоря, страшной внешности, но еще из-за своих манер. Трудно испытывать нежные чувства к бой-девкам, которые при любой возможности кричат: «Я тут самая умная, остальным молчать!»

   В конце мая Тоша, как всегда, выехал из дома на служебной машине, но через минуту ему захотелось пить. Бутылки с минералкой в автомобиле не нашлось, и он сказал шоферу:

   – Володя, сейчас будет деревня, притормози у магазина, я воды куплю.

   – Думаете, там будет качественный товар? – усомнился водитель. – Потерпите до работы.

   – Нет, я умираю от жажды, – закапризничал Антон.

   Владимир решил ему не перечить и остановился в указанном месте.

   Тоша вошел в лавчонку и громко спросил:

   – Есть тут продавец?

   – Конечно, – ответил нежный голосок, и из служебного помещения вышла девушка.

   Антон лишился дара речи. Незнакомка оказалась невероятно красива – каштановые волнистые, пышные волосы, фарфорово-белая кожа, огромные, окруженные густыми ресницами карие глаза, изогнутые дуги бровей… А еще запах духов, от которого у парня закружилась голова.

   – Что желаете? – ласково спросила принцесса.

   Антон сделал неопределенное движение руками.

   – Ну… в общем…

   – Батон? – предположила красавица. – Белый?

   – Да, – выдохнул Бархатов-младший.

   Девушка положила на прилавок пакет, Тоша машинально взял его.

   – А деньги? – засмеялась она.

   – Простите, – прошептал Антон и протянул кредитку.

   – У нас только за наличный расчет, – объяснила девушка, – терминала нет.

   Когда Антон с пустыми руками сел в салон, шофер спросил:

   – Не нашлось воды?

   – У них исключительно рубли берут, купюрами, – прошептал молодой человек. – Завтра куплю.

   Отныне остановки у лавки стали традиционными, ради них младший Бархатов пораньше выезжал из дома. Антон приобретал газировку, мороженое, конфеты, один раз купил пачку маргарина. Вскоре он узнал, что неземную красавицу зовут Маргаритой, а в начале сентября случайно услышал ее разговор с подружкой.

   Около полудня Тоша, как обычно, заехал в сельпо, увидел, что его любовь обслуживает какую-то толстую девицу, и сделал вид, будто увлечен изучением ассортимента рыбных консервов в дальнем углу деревенского мини-маркета. Он хотел остаться с красавицей-продавщицей наедине – это было его ежедневным маленьким счастьем, – приблизиться к прилавку и сказать:

   – Доброе утро, Маргарита, дайте мне вафли.

   И услышать в ответ:

   – Конечно, Антон, сию минуту.

   Вручая покупку, Рита всегда мило улыбалась, а один раз, подавая сдачу, случайно коснулась своими тоненькими пальчиками руки компьютерщика. Он не хотел, чтобы посторонние наблюдали за ним и Маргаритой, поэтому и удрал к жестяным банкам и стал терпеливо ждать, когда толстуха утопает прочь. Но та не торопилась. Навалилась грудью на прилавок и визгливым голосом спросила:

   – Ритка, придешь к Аньке на свадьбу?

   – Непременно, – мелодично ответила любимая.

   – И чего, не обидно будет? – заржала девица.

   – Почему я должна обижаться? – удивилась Рита.

   – Можешь мне на уши лапшу не вешать! – загудела девка. – Весь класс семьями обзавелся, одна ты, Виноградова, без пары кукуешь. Почему бы тебе не выйти замуж за Сеньку Никитина?

   – Он мне не нравится, – спокойно ответила Маргарита.

   – Никитин? У него целых три ларька на станции! Бросишь работу, детей родишь… – не успокаивалась одноклассница.

   – Пока не хочется под венец, – вежливо отбивалась от нахалки Рита.

   – Смотри, упустишь такого жениха! Он долго по тебе убиваться не станет! – с жаром произнесла девица. – Не понимаю, кого еще тебе надо? Семен не пьет, не курит, имеет дом, машину, мать у него не вредная. Ну, чего ты, Виноградова, ждешь?

   – Принца на белом коне, – обронила Маргарита.

   – Вот дура! – захохотала подруга. – Да нет их, принцев-то, в природе. Так всю жизнь на дорогу и проглядишь!

   – Одна дождалась своего счастья, – с улыбкой в голосе не согласилась Рита.

   – Ты про кого говоришь? – заинтересовалась толстуха. – Про Ковригину? Так у ее парня синий «мерс».

   Он нашел фирму, которая сдает напрокат лошадей. Вся процедура найма осуществлялась через Интернет. Потенциальному клиенту прислали снимки животных, белых было мало: Лилия и Бруно. Поскольку настоящий принц никогда не поскачет на кобыле, выбирать оказалось не из кого. Бархатов-младший оплатил карточкой аренду, и сегодня днем жеребца доставили к калитке.

   – Очень удобно получилось, – с несвойственной ему словоохотливостью повествовал Антон. – За забором в двухстах метрах проходит дорога. Бруно в специальном фургоне довезли по шоссе до поворота, а оттуда сюда довели пешком. Мне скакать недалеко, деревенька рядом.

   – Ты сумасшедший! – покачала я головой.

   – Рита сама сказала, что выйдет замуж только за принца на белом коне, – уперся Антон. – Сядет к нему и уедет, куда он ее повезет.

   Я представила лицо Лидии Сергеевны, когда она увидит, как ее сын въезжает во двор верхом на жеребце с невестой наперевес, и решила предостеречь ошалевшего от любви Артона.

   – Ты совсем не знаешь Маргариту!

   – Разве королевич познакомился с Золушкой задолго до свадьбы? – парировал Тоша.

   Я решила изменить тактику:

   – Ты умеешь ездить верхом?

   – Нет, но, думаю, ничего хитрого тут нет, – потер ладони влюбленный. – Вот купил книгу. Прямо то, что необходимо.

   Антон засунул руку в карман и вытащил изрядно измятую брошюру, на обложке которой было написано: «Теория скакания на любом рысаке». Сначала меня смутило название. Теория скакания? Как-то не по-русски… Потом я возмутилась:

   – В Интернете полно подлых людей! Разве можно было оставлять несчастное животное в руках человека, который никогда не имел дела с лошадьми? Тебе даже не задали никаких вопросов!

   – Неправда, – возразил Антон. – Я заполнил анкету, первый пункт в ней был таким: «Знаете ли вы лошадей?»

   – Ну и каков был твой ответ? – осведомилась я.

   Антон с удивлением посмотрел на меня.

   – Конечно, «да».

   – Отлично… – протянула я. – Вообще говоря, за ложь положено стыдить, но меня одолевает радость, ты начинаешь походить на обычного человека.

   – Я никогда не лгу, – вымолвил свою коронную фразу Антон. – У меня принцип жить исключительно честно.

   – Сто раз слышала это заявление, – отмахнулась я. – Ты им прикрываешься, когда хочешь кому-нибудь нахамить. Но одно дело брякнуть неприятной тебе особе: «Анюта, вы сказали, что зашли на секунду спросить у мамы название крема для лица, а сидите четвертый час и надоели всем в доме до мигрени. Я не умею лукавить, всегда говорю только правду», и совсем другое – сказать, что умеешь обращаться с конем.

   Антон посмотрел на Бруно.

   – Ты не поняла. В анкете не было про «обращаться». Вопрос звучал по-другому: «Знаете ли вы лошадей?» Я видел их в зоопарке, в кино и из окна машины. Следовательно, знаю их.

   – У Ивана спросили, умеет ли он играть на скрипке. «Не знаю, не пробовал», – ответил тот. Анекдот прямо про тебя, – хмыкнула я.

   – Не вижу ничего смешного. Если не пробовал, то и не знает, – пробубнил Антон, продолжая разглядывать жеребца. – Какой-то Бруно большой!

   Я покосилась на мощные ноги коня.

   – Да уж, не маленький.

   – Как же на него залезать? – задал немаловажный вопрос Тоша.

   – Ты же знаком с данным животным, – не удержавшись, съехидничала я.

   Парень принялся листать брошюру.

   – Где же это? Вот! Глава «Строение лошади». Зачитываю. «Рысак состоит из четырех ног, головы, хвоста, спинозадней части и шеи. Чтобы осуществить движение посредством скакания, вам следует оседлать поясницу животного, постарайтесь не съехать ни на шею, ни на хвостовой отсек. Помните, конь представляет собой средство передвижения повышенной опасности – голова может укусить, а зад лягнуть».

   – Там так написано? – поразилась я. – Потрясающий текст!

   Антон не усмотрел в моем восклицании ни малейшего намека на иронию.

   – Продавец посоветовала, сказала, что это самое хорошее пособие, написано простым, доступным языком. Ладно, пойдем дальше: «Посадка на лошадь. Убедитесь, что животное имеет седло. Найдите сбоку свисающую на ремне небольшую железную штучку и всуньте в нее ступню, обопритесь на стремя и легко вспрыгивайте на спину рысака. Руки должны держать лук».

   Компьютерщик замер. Потом растерянно спросил:

   – Хм, тут не уточнили какой. Репчатый или зеленый? И зачем лук, если собрался галопировать?

   Я пожала плечами.

   – Понятия не имею. Может, лошадкам нравится запах лука? Там нет картинки?

   Антон протянул мне книжонку.

   – Тут написано «луку», – отметила я. – Это не лук, а другое слово. Если вспомнить грамматику русского языка, то в именительном падеже оно должно звучать «лука». И ты должен схватить ее руками.

   – Ну и где у коня данная часть? – протянул Антон. – Никогда не слышал про луку!

   – Может, так именуют гриву? – предположила я.

   – Стремя я вижу, – сверился с книжкой Антон. – Только как в него ступню впихнуть? Высоко болтается!

   Бруно переступил ногами и всхрапнул, я на всякий случай отпрыгнула в сторону. Не считайте меня трусихой. С любой, даже не очень любезной по отношению к окружающим собакой я найду общий язык. Но конь такой огромный! И в чем-то автор брошюрки прав – Бруно может укусить, лягнуть или просто наступить на меня и раздавить здоровенным копытом.

   – Даша, помоги его вывести, – попросил Антон.

   – Ну, ладно, – после небольшого колебания кивнула я, – поучаствую в твоей идиотской затее. Однако потом ты сделаешь кое-что для меня!

   – Что, например? – предусмотрительно поинтересовался он.

   – Выяснишь, кому принадлежит один телефонный номер, – ответила я. – И еще выудишь из Интернета немного информации.

   – Без проблем, – пообещал Антон.

   Уж не помню как, но мы вытолкали коня из сарая. И следующие десять минут я безуспешно пыталась подсадить Антошу в седло. Вспотела, разозлилась и сказала:

   – Нельзя быть таким неспортивным. Видел, как артисты в кино действуют? Хоп – и мужчина на лошадке!

   – За них дублеры работают, – пропыхтел Антон, отряхивая брюки. – Стремя качается, и Бруно слишком высокий. Вообще-то, мне сначала предложили напрокат пони. Наверное, надо было его брать.

   Я представила, как Антон, сидя на крошечной лошадке, которая катает малышей, гарцует по дороге к деревне, и расхохоталась. Младший Бархатов продолжил листать брошюру.

   – Нашел! «Трудности посадки на лошадь. А. Стремя слишком высоко. Опустите его. Б. Стремя качается. Придержите его. В. Конь высокий. Подогните ему колени. Г. Никак не можете расположить свое тело на спинозадней части скакательного животного вследствие слабости своих рук, плохой развитости мышц ног и малой общей физической подготовленности. Воспользуйтесь стремянкой». И как я сразу не догадался? Лестница! Вот же она! Стоит у сарая!

   Я не успела ойкнуть, как Антон схватил хлипкую деревянную конструкцию и прислонил ее к боку мирно сопящего Бруно.

   – Дарья! Держи!

   – Кого? – уточнила я.

   – Жеребца, он не должен шевелиться, – пояснил Антон.

   Я с опаской приблизилась к рысаку и забубнила:

   – Дорогой Бруно! Понимаю, что тебе не нравятся дураки, которые пытаются сесть на тебя, руководствуясь тупым пособием, но альтернативы нет. Сделай одолжение, не дергайся. Чем быстрее Антон доберется до деревни, тем скорее он от тебя отстанет…

   Бруно шумно вздохнул, потом чуть приоткрыл пасть и издал странный звук. Мне показалось, что конь хихикнул.

   – Я наверху! – торжественно заявил Антон. – Как-то странно получается – головы нет, а грива постоянно болтается в воздухе.

   Я посмотрела на всадника и снова засмеялась.

   – Ты можешь быть серьезной? – надулся Антон. – Перестань ржать и дай брошюру. Хочу прочесть, как его включить и заставить идти вперед.

   – Прости, Антоша, – простонала я, – но ты устроился лицом к хвосту.

   Компьютерщик оглянулся.

   – Действительно! И что теперь делать?

   – Пересаживайся, – посоветовала я.

   – Сейчас, – пропыхтел парень. – Подставь-ка лестницу, секундочку… Вау!

   Бруно повернул голову, глянул большим коричневым глазом на плавно съехавшего с его спины на землю Антона и заржал. Похоже, конь получал удовольствие, наблюдая за стараниями «принца».

   – Нет, ну надо же быть таким дураком! – воскликнула я.

   Но Антон, будто не слыша моей реплики, с кряхтением поднялся и заявил:

   – Пошли в деревню.

   – Пешком? – уточнила я.

   – Тут меньше километра, если по шоссе. А через поле, напрямик, совсем близко, доберемся быстро, – потер он руки. – Дом Риты последний, приметный, с синей крышей. Я сяду на Бруно около ее ворот.

   – И дальше? – спросила я.

   – Не понял тебя, – нахмурился Антон.

   – Как ты увезешь невесту? – поинтересовалась я. – Хоть потренируйся, проскачи чуток. Давай, залезай на жеребца.

   – Ставь лестницу, – приказал Тоша.

   – Сам ее поднимай! – возмутилась я. – Я не твой паж.

   Он нахмурился, наклонился и горестно вздохнул:

   – Она сломалась. Ступеньки отлетели. Ты ее плохо держала, поэтому она упала.

   Мне стало обидно.

   – Очень хорошо, когда рядом есть виноватый, иначе придется признать, что сам тупой айтишник, не способный сесть на лошадь.

   – Это невероятно трудно, – пронудил Антон.

   – Ерунда! – отмахнулась я.

   – Сама попробуй, – надулся сынок мадам Бархатовой. – Ага, боишься! Слабо тебе!

   Я подошла к Бруно, поставила ногу в стремя, чуть приподнялась, вцепилась руками в какую-то загогулину, торчавшую из седла, что есть сил подтянулась, плюхнулась животом на спину коня, но сумела перекинуть через мощный круп Бруно другую ногу, кое-как приняла вертикальное положение и хриплым голосом сказала:

   – Вуаля!

   – Ого! – восхитился Антон. – Ты, наверное, во время войны была в казачьем эскадроне?

   Я пыталась изобразить спокойствие… Бруно невероятно высокий, смотреть вниз страшно, сидеть в седле неудобно, поэтому я не сразу обратила внимание на слова Антона. Но через минуту до меня дошел их смысл.

   – Война? Эскадрон? Ты что имеешь в виду?

   – Конницу Буденного, – абсолютно серьезно ответил Тоша. – Тогда была гражданская война между большевиками и белогвардейцами.

   – С ума сошел? – обомлела я. – Сколько мне, по-твоему, лет? Еще вспомни про драгун, которые в тысяча восемьсот двенадцатом году сражались с армией Наполеона! Дай мне руку, я хочу слезть.

   – Сейчас, я читаю брошюру, – донеслось снизу. – Часть вторая. «Поздравляем вас с посадкой на спинозаднюю часть лошади. Следующий этап. Начало движения. Помните, конь способен бежать быстрее собаки, кошки, таракана и человека. Четыре ноги и обтекаемая форма туловища позволяют ему развивать скорость до пятисот сорока километров в час. Хлопните рысака по крупу ладонью и скажите: «Пошел!»…»

   Последнее слово Антон произнес слишком громко. Бруно вздрогнул, вздохнул и… понесся вперед не разбирая дороги. Я изо всех сил вцепилась в жесткую, колкую, странно пахнущую гриву. Где у коня тормоз? Почему природа не предусмотрела у жеребца руль? Как остановить Бруно? Что будет, если я упаду на землю? Ой, точно все закончится плохо! Очень хорошо помню, как один раз патологоанатом Илья, войдя в кабинет Дегтярева, громко сказал: «Все кости у трупа на месте, но они у него собраны в другом порядке. Мне их поменять, как надо, или оставить как есть? Причина смерти и так ясна!»

   Я почти легла на шею коня и закричала:

   – Миленький, котеночек, зайчик, рыбка, не несись! Тише, пожалуйста, тетя сейчас рухнет глупой головушкой оземь! Я очень люблю лошадок! Ты, пупсик, замечательный, только не скачи со скоростью света! Конечно, насчет пятисот сорока километров в час брошюра врет, но мне и десяти хватит, чтобы, упав, сломать шею!

   Но Бруно несся напролом. Как вам описать мои ощущения? Представьте, что сидите верхом на деревянной табуретке, которая стоит в кузове грузовика российского производства, а он катит по бездорожью Нечерноземья, ваши ноги болтаются в воздухе, а вместо руля у вас здоровенная, жесткая, вонючая мочалка, вы уткнулись в нее своим милым личиком, намазанным дорогим швейцарским тональным кремом, и пытаетесь не съехать на бок, но сползаете, сползаете, сползаете…

   Вдруг тряска прекратилась. Не веря в свое счастье, я подняла голову, увидела черный, завалившийся на один бок домик под синей крышей и большое количество грядок с капустой перед ним. Бруно опустил морду, откусил от кочана хороший кусок и начал с наслаждением хрумкать.

   – Здо́рово, прискакали прямо на место, – послышался сзади голос Антона.

   Я оглянулась и с уважением произнесла:

   – Ты бежал за конем? Вот это спортивная подготовка!

   – Шел тихо, – уточнил компьютерщик. – Бруно еле двигался, я даже запыхаться не успел.

   Дрожащей рукой я вытерла лоб. Бруно еле двигался? Тоша снова лжет, конь летел, как камень, выпущенный Давидом из пращи, чтобы убить Голиафа.

   Конь хрюкнул и принялся за второй вилок.

   – Слезай, – велел Антон.

   – Не могу, – простонала я. – Тело как ватное стало, не слушается.

   В окне избушки вспыхнул свет.

   – Ну, сползай живее! – зашипел Антон. – Рита проснулась.

   – Не получится, – честно призналась я.

   – Почему? – занервничал «принц».

   – Бруно слишком высокий, – ответила я.

   – Ерунда, – зашептал Бархатов, – я на нем сидел, ничего особенного.

   – У тебя была лестница, – напомнила я. – Ты лазил по ступенькам, так каждый дурак сможет.

   – Нет, – возразил Антон, – каждый дурак так не сможет. Только особенный.

   – Хорошо, – быстро согласилась я, – ты редкий дурак. Но если хочешь, чтобы спинозадняя часть Бруно освободилась немедленно…

   Договорить я не успела – Антон схватил меня за ногу и дернул вниз. Я снопом обвалилась в капусту и очутилась почти у морды Бруно. Конь украдкой посмотрел на меня, вздохнул, сделал пару шагов в сторону и ухватил кочан с другой грядки.

   – Тихо! – шикнул Антон. – Дверь открывается… Вставай! Нет, лежи тихо, королевичи никогда не ездят парой. Умри! Иначе испортишь мне самый прекрасный день в жизни…

   Я покорно замерла, уткнувшись носом в обгрызенный Бруно кочан.

   – Кто там? – спросила девица.

   Я усмехнулась в капусту. Понятно, влюбленному свойственно приукрашивать объект восхищения. Антон взахлеб говорил о волшебно-чарующем голосе Риты, но до моих не особенно музыкальных ушей долетел сейчас хриплый голос деревенской жительницы, привыкшей кричать через забор на соседку.

   – Это я, – торжественно заявил Антон, – твой принц.

   – Димка, хорош прикалываться! – хихикнули с крыльца. – Наташки нет, она у Ленки Калугиной сидит. Ой! А кто тут такой здоровенный?

   – Мой белый конь, – возвестил Антон. – Сейчас ускачем на нем в замок.

   – Ну ваще! – заверещала девица. – Вот бабка увидит, что он ее капусту жрет, и головы-то всем пооткручивает. Димка, не мешай спать! И не советую тебе с такими тупыми шутками к Калугиным переть – у дяди Коли винтовка есть, будешь потом из жопы соль выковыривать.

   Я чуть приподняла голову и попыталась рассмотреть говорившую. Но лица возлюбленной Тоши не разглядела, в спину ей бил свет из избы. А фигура не показалась мне стройной, скорей уж девушка была толстушкой.

   Антон дернул Бруно за повод.

   – Хватит хрумкать!

   Конь неожиданно подчинился. Я удивилась.

   – Я не Дима, – продолжал торжественно Антон. – Я принесся на белом коне и хочу на тебе жениться. Смотри, вот лошадь, а вот принц. Все как ты мечтала!

   В эту драматическую минуту огромная круглая луна выползла из-за тучи и озарила окрестность своим призрачным светом.

   – Ой… – попятилась хозяйка домика. – Правда не Димка…

   – Ну наконец-то! – воскликнул Бархатов. – Бруно, стой смирно.

   Однако конь задергал ногами, чуть поднял хвост и издал неприличный звук. Я прикусила губу. Все верно, животина от души налопалась капусты, теперь пора освободить кишечник. Надеюсь, бабушка Риты будет довольна – Бруно хоть и сожрал несколько вилков, зато удобрил грядки. Конский навоз нынче дорогое удовольствие, а им прямо на огород «яблоки» доставили, и бесплатно. А конь-то аккуратист, он отошел от того места, где набезобразничал.

   – Принц? – заверещала Маргарита. – За мной?

   – Ага, – подтвердил Антон и зажал нос пальцами.

   – Жениться приехал? – все не верила девушка. – На мне лично? Не на Наташке?

   – Верно, – прогундосил компьютерщик.

   – Ой, офигеть! – заорала толстушка. – А куда мы едем? На Мальдивы?

   Тоша не выпал из роли принца и опрометчиво пообещал:

   – Куда пожелаешь, любимая.

   – Бегу! – заорала Рита и кинулась к нему, вытянув вперед руки.

   Я хотела опустить лицо в капусту, но тут из листьев стало выкарабкиваться нечто зеленое, длинное, страшное.

   – Спасите! – заорала я и резво вскочила.

   Девица повернулась в мою сторону и наступила ногой в одну из куч, выпавших из-под хвоста Бруно. Поскользнулась и шлепнулась в большой холм навоза.

   Конь разинул пасть и довольно заржал.

   – Господи, дорогая… – защебетал Антон, бросаясь к возлюбленной. – Не переживай, моя принцесса.

   – Это к деньгам, – быстро сказала я, приближаясь к потерпевшей бедствие девушке. – Очень точная примета. Если вам на машинку накакала птичка или вы случайно наступили в собачью неприятность, точно на службе премию выпишут. А уж упасть в конское дерьмо невероятная удача! Лучше воспринимать ситуацию с такой стороны – оптимистично-денежной.

   – Ужасно воняет… – простонала Рита, поднимаясь. – Мне надо переодеться, дорогой. Стой здесь! Я через секунду!

   Но Антон вдруг попятился и спросил:

   – Как вас зовут?

   – Света, – кокетливо ответила измазанная девица.

   – А где Рита, продавщица из магазина? – прошептал жених.

   – Дома, наверное, – фыркнула Светлана. – Зачем она тебе?

   – Где живет Рита? – дрожащим голосом спросил Антон.

   – Последний дом на том краю, – махнула рукой Светлана, – надо весь поселок пройти. Наша изба крайняя слева, а ее справа.

   Я отступила в сторону калитки. «Принц» перепутал дворы, избенка с синей крышей в деревеньке не одна!

   – Простите, я не собираюсь на вас жениться, – промямлил Антон, – мы с Бруно скакали к Маргарите. Ошибка получилась.

   Света замерла с раскрытым ртом. В ту же секунду в избушке распахнулось окно, из него высунулась бабка с железными бигуди на голове.

   – Ах ты дрянь, шалава! – заорала старуха. – Ночью люди спят, а не по дворам с парнями шастают! Ща отца позову! Чем воняет? Этта кто мою капусту объел? Петька! Нас грабят! Светка, оторва, с гастарбайтерами во дворе милуется! Вот принесет в подоле негритенка, позора не оберемся!

   – Мама, не визжи, я сейчас разберусь, – прогремел из дома бас.

   Светлана сжала кулаки.

   – Ах вы гады! Сколько Димка за этот розыгрыш вам заплатил? Еще встретимся, уроды! Хотя папка вам сейчас руки-ноги местами поменяет… Папа! Папа! Скорей, меня изнасиловать хотят! Бабушкину капусту тырят!

   На крыльцо, зевая, вышел огромный мужик, в правой руке он сжимал то ли лом, то ли палку, то ли винтовку. Рассмотреть в деталях, что прихватил с собой заботливый папенька Светланы, у меня не было ни времени, ни желания.

   – А ну, кто тут? – взревел дядька.

   Я стряхнула с себя оцепенение, дернула Антона за руку, тот схватил за повод Бруно, и мы бросились вон со двора. А вслед нам летели речевые обороты, сообщающие адрес, куда похитителям кочанов следует обратиться для получения разнообразных сексуальных услуг.

   Утром, около восьми, я вошла в спальню мадам Бархатовой, села рядом с ее кроватью в кресло и громко сказала:

   – Надо поговорить.

   – Который час? – простонала хозяйка.

   – Ранний, – ответила я.

   Лидия села, пощупала свои щеки и недовольно протянула:

   – Надеюсь, причина, приведшая тебя сюда на рассвете, очень весомая.

   – Что случилось на даче много лет назад? – напрямик спросила я. – Почему вы разорвали отношения со старыми друзьями?

   – Деточка, – сквозь зубы процедила Лидочка, – ты отлично знаешь, с какой любовью я отношусь к тебе, но твое любопытство граничит с хамством.

   – Он мне звонил, – вздохнула я.

   – Кто? – прикинулась удивленной Лидия Сергеевна.

   – Голос, – ответила я. И пересказала ей почти весь свой разговор с анонимом.

   Бархатова взяла со спинки кровати халат, накинула его, встала, села во второе кресло и гневно произнесла:

   – Мерзавец.

   – Вы знаете, кто зазвал в Филимоново ваших прежних приятелей? – обрадовалась я.

   – Нет. Но он подонок, – возмутилась Лидия. – Надо же такое придумать – восстановить тот день! Какое сегодня число?

   – Шестнадцатое сентября.

   – Точно, – кивнула она, – в дате ошибки нет. Ужас произошел именно шестнадцатого. Значит, монстр хочет, чтобы мы повторили все события? Прожили их снова? Поэтому и собрал компанию? Отвратительная затея! В ней нет ни малейшего смысла, кроме одного – доставить мне мучения. Потому что я разволнуюсь и подурнею.

   – Аноним хочет снять с Сони клеймо преступницы, – повторила я, – он считает, что ваша дочь ни в чем не виновата.

   Лидия Сергеевна прикрыла глаза рукой, а я продолжила:

   – Мужчина, который затеял этот спектакль, тщательно подготовился. Я подозреваю, что ему известны самые неприятные тайны собравшихся и он элементарно шантажирует их. Наверняка сказал каждому: «Или ты соглашаешься заново пережить то роковое шестнадцатое сентября, или я раструблю о твоем секрете на весь мир». Лично меня он огорошил рассказом об одном очень неприятном эпизоде – когда сюда, на вашу дачу, прикатил Андрей Ройтберг и сделал мне в очередной раз предложение. Помните тот скандал?

   – Нет, детка, – покачала головой Лидия. – Здесь раньше много людей бывало, мы с Андрюшей любили компании. Уставать от общения начали, когда Соня оканчивала институт.

   – Хочу попытаться вычислить мерзавца, – сказала я, – но для этого мне надо знать, что тут случилось.

   Лидия Сергеевна сложила руки на коленях и пару минут задумчиво молчала. Потом подняла на меня печальные глаза.

   – Я честно пыталась забыть произошедшее. Через несколько месяцев после беды сделала тут ремонт, а потом решила продать дачу. Но Андрей Валентинович уперся. Муж – человек неэмоциональный, он все воспринимал легче и тогда на мое предложение не согласился. Беседовали мы в этой спальне, она у нас еще была общей. Я стояла у балкона, Андрей возле той стены. Прямо слышу сейчас его голос: «Лида, я вложил в дачу гору денег, много сил и не намерен из-за твоих истерик заново затевать строительство в другом месте. К тому же нам никогда не приобрести такой большой участок. Мы останемся здесь навсегда». Та история нас друг от друга отдалила. Ладно, расскажу тебе все. Он ведь не отстанет, этот мерзавец?

   – Похоже, что нет, – мрачно откликнулась я. – Давайте попытаемся его поймать. У меня нет ни малейшего желания лезть в чужие тайны, но если я не узнаю о давних событиях, не смогу обнаружить негодяя.

   Лидия Сергеевна отвернулась к окну и заговорила.

   Много лет назад, когда супруги Бархатовы были еще относительно молоды и счастливы, они очень любили собирать у себя за городом друзей. Чаще всего в Филимоново наведывался гомеопат Коля Коровин со своей женой Надюшей и крохотным сыном Юрочкой. Сколько лет стукнуло Юре в тот год, когда случилась беда, Лида точно не помнит, скорее всего шесть или семь. Николай занимался составлением травяных сборов, Лидочка разрешила приятелю вскопать грядки, на которых Коровин выращивал какие-то растения. Еще он частенько бродил по лесу, притаскивал оттуда, как шутил Андрей Валентинович, сено и развешивал пучки для просушки в чулане, чем очень злил экономку Эстер.

   – Лидия Сергеевна, попросите Николая траву в сарае держать, – не раз говорила она. – От нее такой запах исходит, что у меня голова кружится, мысли путаются.

   Но хозяйка строго отвечала:

   – Не идиотничай! Одуванчики с крапивой не вредны.

   Понятное дело, Эстер недолюбливала Николая, а заодно терпеть не могла Надю с Юрой. Но прислуга ведь не имеет права высказывать свои мысли вслух.

   Еще в Филимоново приезжали Агния и Елена. Когда произошла беда, Леночка была школьницей, ходила в третий или четвертый класс. Тихая, милая, очень послушная девочка, не капризная, совсем не похожая на свою мать. А вот Агния вела себя нагло…

   Лидия Сергеевна перевела дух.

   – Придется немного рассказать о семье Андрея. Я не знала его родителей. И, честно говоря, совсем не переживала, что не имею возможности сидеть по праздникам за одним столом со свекровью и свекром.

   Я молча кивнула. Лидии повезло. Никто не способен так довести вас до ручки, как самые близкие и вроде бы искренне желающие добра люди. А ведь, кроме родителей мужа, еще бывают его сестры, братья, племянницы, зятья, невестки. Сама я выходила замуж четыре раза и в каждом браке непременно получала вместе с супругом и его матушку, так что знаю, о чем говорю. Но, повторюсь, Лидии подфартило, родители Андрея ушли в мир иной до его встречи с будущей женой…

   Долгое время Лидия Сергеевна пребывала в уверенности, что у ее мужа нет родственников. Но потом вдруг откуда ни возьмись материализовалась его младшая сестренка Агния. Как-то раз профессор приехал с работы не один, вместе с ним в дом вошла чуть испуганная молодая женщина с младенцем на руках.

   – Знакомься, дорогая, – весело произнес Бархатов. – Это Агния, твоя золовка, и Лена, племянница.

   Лидочка опешила, но вспомнила о воспитании и воскликнула:

   – Рада встрече. Проходите.

   Когда Агния, попив чай, ушла спать, Лида набросилась на мужа с вопросами. Андрей Валентинович пояснил:

   – Мои отец и мать развелись, когда я был подростком. Потом мама умерла, и папа взял меня в свою новую семью, там у него росла крохотная дочка. Мы с Агнией родные лишь наполовину, но всегда относились друг к другу с искренней любовью.

   – Ты никогда о сестре не рассказывал, – удивилась Лида.

   Андрей обнял жену.

   – Агния забеременела невесть от кого, и любовник повел себя непорядочно – сбежал, не стал помогать ей и младенцу. Агния кое-как выживала, я случайно узнал, в каком она бедственном положении. Думаю, просто обязан помочь родному человеку.

   – Почему она сразу не обратилась к тебе за помощью? – поразилась Лида.

   Андрей Валентинович сел в кресло.

   – Не хотела меня обременять, соврала, что переехала жить в Питер. Правда открылась неожиданно, и теперь я не могу бросить сестру и племянницу.

   – Конечно, дорогой, – согласилась Лида. – Но не забывай и о нас с Соней, нам необходимо твое внимание.

   – Не волнуйся, вы никогда не будете ущемлены из-за Агнии и Леночки, – пообещал профессор. – Ни психологически, ни материально. А ты, пожалуйста, прояви внимание к золовке.

   – Постараюсь, – кивнула Лидия.

   – Дом у нас большой, места много. Нельзя допустить, чтобы маленький ребенок задыхался в городе.

   Агния с дочкой перебрались в коттедж. А через пару недель к Лидии пришла Эстер и смущенно сказала:

   – Извините, Лидия Сергеевна, не в моих привычках наушничать, но я обязана вам сообщить.

   Бархатова, лежавшая на террасе в шезлонге, лениво махнула рукой.

   – Говори без предисловий.

   – Вы велели сегодня приготовить чахохбили, – смиренно продолжала Эстер.

   – У тебя замечательно получаются блюда грузинской кухни, – похвалила прислугу Лидия. – Если не хватает каких-то ингредиентов, не беда, просто пожарь цыплят.

   – Специи-то на месте… – протянула Эстер.

   – А в чем же тогда дело? – удивилась Лида.

   – В Агнии Валентиновне, – пробормотала экономка. – Она распорядилась котлет навертеть.

   Бархатова села.

   – Ну и что? Вероятно, сестре Андрюши захотелось котлет. Мне, если честно, без разницы. Пожарь котлет и больше не приходи с глупостями, я хочу спокойно принять воздушную ванну.

   – Этак можно все потерять, – очень тихо, но вполне отчетливо произнесла Эстер.

   Лида воззрилась на нее:

   – Что?!

   Эстер сложила руки под передником.

   – Вы ничего не замечаете. Хотите, чтобы вас не трогали – не мешали читать, отдыхать, загорать. Вообще хозяйством не занимаетесь! Даже счета не проверяете. Вот я вам в пятницу тетрадку с расходами показала: «Гляньте, за прошлую семидневку два раза каталась на рынок, еще отдавала обувь в починку». А вам неинтересно. Это неправильно! Хозяйка должна во все вникать.

   Лидии Сергеевне показалось, что она ослышалась.

   – Ты мне выговариваешь? Совсем с ума сошла? Ну, не проверяю я траты. Так ведь потому, что доверяю тебе, знаю, ты не станешь мухлевать. Что за бред ты несешь?

   – А вот Агния через день после приезда мою тетрадочку перелистала и заявила: «Не покупай по три десятка яиц, бери два. И нет необходимости в килограммовой банке топленого масла, ограничимся меньшим количеством. Слишком много денег улетает в трубу. Или ты пишешь: «Купила батон докторской», а сама приносишь из магазина половинку и разницу в карман прячешь?» – на одном дыхании выпалила Эстер. – Каково, а?!

   Лидочка только моргала, а Эстер продолжала.

   За короткое время проживания на даче Агния успела пошарить по всем шкафам, углам и закоулкам. Сестра профессора приказала перевесить вещи, навести в кладовке другой порядок, сменить занавески в столовой на более легкие, начистить на лестнице прутья, которые придерживают дорожку, перемыть плафоны у люстр.

   – В понедельник она не разрешила Соне позвать приятелей, – перечисляла деяния Агнии экономка. – Да так по-хитрому действовала! Сказала, что у вас, Лидия Сергеевна, мигрень от музыки начинается. А в среду выгнала из дома Смирновых.

   – К нам приезжали Галя с Сережей? – удивилась Лидия. – Почему я ничего не знаю?

   Эстер глянула на хозяйку.

   – Вы здесь загорали, звонка в калитку не слышали, посетителям всегда я открываю.

   – Все правильно, – уже без прежней уверенности произнесла Лида, – не мое это дело к воротам кидаться.

   – А Агния вперед меня к ним понеслась, – продолжала Эстер. – И заявила Смирновым: «Андрей на работе, Лидочка уехала, и вообще мы сегодня никого не ждали».

   – Вот нахалка! – возмутилась Бархатова. – Какое она имеет право моих друзей вон гнать?

   Эстер прислонилась к балюстраде.

   – Уж извините, но я скажу, что думаю. Если вы и дальше будете тут лежать и ни во что не вмешиваться, то очень скоро окажетесь в гостях у Агнии, та хозяйкой станет. Прямо видно, как ей охота тут всем распоряжаться!

   Лидочка вскочила и побежала к мужу. О чем супруг потом говорил с сестрой, она не узнала, но Агния стала тише воды ниже травы.

   Лида постаралась ограничить контакты Андрея с родственницей, и ей это почти удалось. Осенью, зимой и весной Агния почти не появлялась в доме брата. Правда, постоянно названивала ему. А вот летом она переселялась в Филимоново – Андрей обожал племянницу и хотел, чтобы Леночка проводила каникулы на свежем воздухе. Лида искренне пыталась полюбить чужого ребенка, но ей мешала неприязнь к золовке. Она была мила, приветлива, вежлива, но на самом деле просто считала дни до двадцать восьмого августа, когда Агния умотает в Москву. Хотя внешне отношения их выглядели идеально.

   Так прошел не один год. Сонечка перешла в выпускной класс, активно готовилась к поступлению в институт. Девочка увлекалась живописью, хорошо рисовала и собиралась учиться в Строгановке. Андрей Валентинович был не очень доволен выбором дочки.

   – Лучше бы тебе заняться изучением иностранных языков. Ну что за профессия – художник? Зыбко, ненадежно… На миллион людей, умеющих изобразить на бумаге или холсте пейзаж, рождается лишь один Левитан!

   Но Сонечка уперлась, и отец сдался, разрешил дочери ходить на подготовительные курсы при Строгановке.

   Погода в тот год не радовала, лето выдалось очень холодным – июнь люди проходили в пальто, в июле на Москву и окрестности обрушились ливни, в августе кое-кто достал с антресолей теплые сапоги. Зато в сентябре установилась жара, и Бархатовы решили созвать приятелей на уик-энд.

   Шестнадцатого числа, около полудня, на террасе установили мангал. Мясо готовил Андрей Валентинович. Вообще-то, он был совершенно не приспособлен ни к какой домашней работе, но шашлык – его хобби. Эстер находилась на кухне, резала овощи. Лидия Сергеевна пошла переодеваться в спальню – капнула на футболку томатным соусом и поспешила надеть вместо джинсов и тишотки сарафан. В момент, когда Лидия поправляла перед зеркалом прическу, до ее слуха донесся нечеловеческий вопль, такой страшный, что она, позабыв о наведении красоты, ринулась вниз.

   Крик летел из гостиной. Бархатова сбежала по ступенькам и увидела на полу, под смешным балкончиком, Леночку. Девочка лежала в странной позе, неестественно вывернув ноги, под телом ее темнела кровь. Рядом на коленях стояла Соня, у камина билась в истерике Агния.

   – Боже! Что случилось? – закричала Лида.

   Софья еле слышно ответила:

   – Лена упала с балкона.

   – Вызываю «Скорую»! – закричала Эстер из коридора. – Уже звоню.

   – А ну отойдите, – приказал Николай. – Я врач, сейчас посмотрю.

   – Лучше не трогать девочку до прибытия специалистов, – прошептала Надя и обняла своего Юрочку.

   Но муж, не обратив внимания на слова жены, присел около Лены.

   – Господи, как же она свалилась? – в ужасе спросил Андрей Валентинович.

   – Перевесилась через перила, – залепетала Соня, – не удержала равновесия и… бумс!

   – А ты где была? – спросила Лида.

   Соня заметно растерялась.

   – Ну, я ходила в библиотеку, а потом зашла в туалет, услышала крик и прибежала сюда.

   – И видела, как Лена упала? – пыталась выяснить Лидия.

   – Н-нет, – прошептала дочь.

   – Откуда тогда знаешь, что Лена перевесилась? – вдруг поинтересовалась Надя.

   Соня вытерла ладони о юбку.

   – Сначала я была в библиотеке. Хотела принести Юре и Егору книжку. Они бегали, кричали, толкнули вазу и чуть не разбили ее. Я посадила их в гостевой… ну, там, где Коровины ночуют… и сказала: «Будете шуметь, вам ничего не дадут, ни шашлыка, ни мороженого…»

   На этом месте повествования я кашлянула. Лидия Сергеевна нахмурилась:

   – Если человек рассказывает, слушай спокойно.

   – Простите, но кто такой Егор? – поинтересовалась я. – Впервые это имя слышу.

   Бархатова скривилась.

   – Юра был невероятно активный мальчик. Ну, просто мотор! Ни секунды на месте устоять не мог, ухитрялся одновременно находиться в трех местах. Например, я сижу в гостиной у телевизора, слышу звон, оборачиваюсь и вижу на полу кочергу – это Юра бегал, толкнул подставку, на которой каминные принадлежности висят. То есть секунду назад мальчик в комнате был, но его уже нет, зато Эстер кричит из кухни: «Юра, немедленно положи нож! Это не игрушка!» Значит, хулиган успел туда добраться и унесся в баню, потому что по всему дому грохот пошел – непоседа тазики расшвырял. Короче, торнадо, а не малыш, Надя от сына стонала. Слава богу, тогда через дорогу от нас жили Федоровы. Хозяина звали Валера, его жену – Майя. Мы с ними тесно не дружили, но общались по-соседски. Валерий был какой-то шишкой по военной части, супруга работала бухгалтером и постоянно детей рожала. У Федоровых то ли шестеро, то ли семеро отпрысков росло. Егорка один из них. Только я в возрасте путаюсь, вроде он был старше Юрия на пару лет. А Юре исполнилось шесть или семь, но в школу он не ходил. Не спрашивай почему, я не интересовалась.

   – Вероятно, из-за умственной отсталости? – предположила я.

   Бархатова выпрямилась.

   – Нет. Сын Коровина родился нормальным, дауном он стал после травмы.

   – Такое возможно? – усомнилась я. – Всегда считала, что даунизм – некий генетический сбой.

   Лидия Сергеевна насупилась.

   – Ты прямо как Андрей! Муж, пока с ума не сошел, тоже вечно к моим словам придирался. Вероятно, я неправильно назвала болезнь, он не даун, но суть дела не меняется. В раннем детстве Юра развивался нормально, а потом, после падения, стал кретином. Если не будешь меня с толку сбивать, я постараюсь все объяснить по порядку.

   – Простите, – смутилась я.

   Лидия кивнула.

   – Егор с Юрой подружился, буквально у нас в доме поселился. Наверное, мальчику было лет девять-десять. Я Майю хорошо понимала. Ей хотелось от сына немного отдохнуть, детей-то у Федоровых армия, вот она и поощряла дружбу своего отпрыска с Юрой. Но к себе в дом приятеля сына не пускала, старалась сделать так, чтобы Егор у нас играл. А я и не возражала. От Юры меньше шума получалось, когда он с Федоровым находился, и лишней тарелки супа мне не жаль. Чуть ли не каждый день он к нам прибегал и кричал: «Тетя Лида, Юрка здесь?» Я ему терпеливо отвечала: «Детка, Юра бывает по выходным и праздникам, он постоянно в Филимонове не живет. Загляни в пятницу вечером». Егор уходил, но на следующий день возникал на пороге с тем же вопросом.

   Я очень внимательно слушала Лиду, а та спокойно продолжала.

   …Егор обожал проводить время в хлебосольном доме Бархатовых. Но в самом ли деле мальчик дружил с Юрой? Разница в пару лет в детстве кажется гигантской. Если мальчику девять-десять, а другому шесть-семь, то он будет считать его малышом. Вероятно, Егорке нравилось ходить в гости по другой причине. У обремененных детьми родителей не много свободных денег, небось Федоровы питались просто, не баловали сыновей-дочерей подарками. А в доме Андрея Валентиновича всегда имелись конфеты, фрукты.

   Лиде не нравились шум и беготня Юры, поэтому она не отвадила Егорку. Ведь Юра, активный, шумный мальчик, замыкался на приятеле. Если прогнать Федорова, младший Коровин будет гонять по даче Бархатовых, разобьет статуэтки, доведет воплями Лидочку до мигрени, не даст взрослым спокойно полакомиться шашлыками. И ради собственного спокойствия жена профессора терпела Егора, который вился за Юрой, словно нитка за иголкой. Но иногда дети до такой степени надоедали Лиде, что она искала способ, как на время избавиться от мальчишек.

   Я уже говорила, лето того года, когда случилась трагедия, выдалось на редкость непогожим, а Андрей Валентинович предложил Коровиным пожить у него на даче, и целый месяц Надя, Николай и их сынишка томились в доме. Дождь лил с утра до вечера, Егор прибегал в девять утра, дети принимались шумно играть. Через две недели Лида велела Соне:

   – Вот билеты в цирк, отведи непосед на представление, хочу пару часов побыть в тишине.

   Дочь выполнила пожелание матери. Более того, она отправилась с ребятами на спектакль, а потом еще погуляла с ними по Москве. Соня всегда старалась угодить маме.

   Домой мальчишки вернулись совершенно счастливыми и наперебой стали рассказывать о своих впечатлениях. Соня купила им мороженое, сахарную вату, леденцы на палочке! В фойе ходили дрессировщики с обезьянами, и ребята сфотографировались с животными! Кроме того, девочка расщедрилась на два пластмассовых пистолетика. Да не простых – торговец написал на игрушках яркой несмываемой краской имена владельцев.

   Избалованный Юра быстро потерял где-то игрушечное оружие, а вот Егор берег его, как курица яйцо, ему редко перепадали подарки.

   – Здорово, что пистолет подписан, – твердил паренек. – Братья его хватают, а я сразу говорю: «Не лапайте, не ваше!» Вот, приделал к нему резинку, пришил ее к карману, пистолетик теперь всегда со мной.

   В день, когда Лена упала с балкона, Егор присутствовал в доме. Они с Юрой играли в войну – бегали с тем самым игрушечным оружием.

   Припугнув шалунов карательными мерами, Соня пообещала дать им интересные книги про пиратов и пошла в библиотеку. Она миновала лестничную площадку и увидела, что Лена стоит, перегнувшись через перила, и смотрит вниз. Сколько времени понадобилось Сонечке, чтобы вытащить два тома и сходить в туалет? Минут пять-шесть? Крик Агнии она услышала, уже выйдя из санузла.

   – Почему ты не окликнула Лену? – возмутилась Надежда. – Не сказала ей, что опасно перевешиваться через заграждение?

   – Она уже большая, – сердито ответила Соня, – и я ей не мать, не обязана следить за девчонкой. Ленка меня постоянно дразнит, говорит, что я жиртрест, промсарделька, поет противные частушки: «Кто ужасней всех на свете? Это Сонька на планете». А еще она заявила сегодня утром, что Агния тут главная и Лидию скоро вон выгонит, тогда и мне из Филимонова убраться придется, Лена займет мою комнату, станет любимой папиной дочкой, а мы с мамой поедем жить на помойку. Я ей по морде дала, а она меня ногой лягнула. Вот синяк, смотрите!

   У Андрея Валентиновича заметно вытянулось лицо, Лидочка от негодования лишилась дара речи. Но тут в дом вошли врачи, и все забыли о словах Софьи.

   Когда носилки с ребенком впихнули в фургон с красным крестом, Лидия Сергеевна спросила у доктора:

   – Девочка скоро поправится?

   Мужчина очень тихо ответил:

   – Нам бы ее живой до приемного покоя доставить. Совсем плоха.

   – Боже! – испугалась Бархатова. – Какой ужас!

   – Думаете, остаться парализованным инвалидом лучше? – жестко спросил медик. – У ребенка очень нехороший перелом позвоночника, после подобной травмы человек, как правило, остается недвижим. Огромная будет удача, если бедняга сумеет сесть в коляску.

   Агния, естественно, поехала вместе с дочкой, а вот Андрей Валентинович остался дома и устроил Соне допрос. Профессор усадил дочь за стол и потребовал:

   – Немедленно рассказывай, что у вас было с Леной!

   Все остальные гости давно забыли про шашлык и тоже находились в комнате.

   Софья, испуганная мрачным видом взрослых, разрыдалась и рассказала, что скромная, послушная, очаровательная Леночка давно издевается над ней. Сначала пакости были мелкими, потом стали крупнее и изощреннее. Лена испортила картину, которую Софья, чтобы участвовать в конкурсе, рисовала несколько месяцев, изрезала ножницами красивое платье, которое Лидия Сергеевна купила дочке на Новый год, украла у Сони телефонную книжку, позвонила ее одноклассницам и наврала, будто Бархатова стукачка, бегает к директору и доносит на всех. У Сони начались проблемы в классе.

   – Почему ты мне об этом раньше не рассказала? – сердито спросил отец.

   – Я пыталась! – заплакала Соня. – Но ты не слушал, говорил: «Ты старше, изволь наладить отношения с малышкой, знать не желаю о детских глупостях».

   Андрей Валентинович промокнул вспотевший лоб салфеткой.

   – Я готов признать, что не проявил по отношению к тебе должного внимания. Но искренне считал, что взрослым нет необходимости вмешиваться в дрязги школьниц, они сами разберутся. Хорошо, я не прав. Но тебе следовало обратиться к маме!

   Соня заморгала.

   – Папа, ты серьезно? Маме до меня ни малейшего дела нет! Вот если у нее крем в банке скиснет, тут она зарыдает. А я так, вроде кошки, накормили, и ладно. Да, мы с Ленкой подрались, я ей вмазала от души, но она это заслужила. Ведь не первый раз говорила гадости, просто сегодня совсем обнаглела. Папа, ты только оцени ее слова: мы с мамой очутимся на помойке, а они с Агнией тут хозяйками заживут, потому что ты наконец-то всем покажешь, кого по-настоящему любишь. Ленка сказала, что подслушала, как ты это ее матери обещал и честное слово дал.

   – Андрей, что за ерунда? – ахнула Лидия.

   – Надеюсь, ты не воспринимаешь всерьез детское вранье? – насупился муж.

   – Я не лгу, – снова заплакала Соня. – Ничего плохого я не делала, это Лена гадничала!

   – Она говорит неправду, – вдруг раздался детский голос.

   Все повернулись и увидели Егора, который стоял у окна.

   – Что ты имеешь в виду? Объясни, – потребовал Андрей Валентинович.

   Мальчик показал пальцем на Соню.

   – Это она Лену с балкона вниз толкнула, мы видели. Да, Юрка?

   Маленький Коровин кивнул и повторил:

   – Видели, видели.

   Егор снова указал на Софью.

   – Мы сидели не в комнате, как она велела, а тут, в гостиной. Юрка устроился в кресле с высокой спинкой, а я залез под шкуру медведя, хотел его напугать – подобраться поближе, выскочить и из своего пистолетика стрельнуть. В морде зверя дырки есть, через них все хорошо видно. Я пополз, услышал шорох, поднял башку медвежью, но не намного, она тяжелая. Вижу, Ленка на балконе на перилах висит, а сзади Сонька появилась. Потом бах – и Лена упала. Это Соня ее пнула и убежала. Я испугался, из шкуры вылез – и к Юрке. Тут тетя Агния вошла, к стенке отскочила и как заорет! Соня с книжками быстро прибежала, а за ней остальные.

   – Ты уверен, что видел на балконе Софью и Елену? – уточнил профессор.

   – Конечно, – с готовностью подтвердил Егорка. – У нее волосы длинные, светлые кудри, челка. Розовая футболка с вырезом, джинсы. Она и сейчас так одета!

   – Неправда! – заорала Соня. – Он брешет!

   – Сама врешь! – выкрикнул Егор. – Мы тебя видели! Скажи, Юрка!

   Маленький Коровин скорчил рожу и начал скакать по столовой, распевая на разные лады:

   – Видели, видели, в зоопарке видели! Толкала, пихала, кидала!

   – Идиот! – завопила Соня и бросилась к нему. – Ни фига ты видеть не мог! Я была в библиотеке! А потом в туалет заскочила!

   – Нет, стояла на балконе! – не утихомиривался Егор. – Вот пусть мне на Новый год ролики не подарят, если я солгал!

   Соня бросилась на Федорова, но он оказался проворнее, ужом юркнул в открытую дверь террасы и пропал. Соня на секунду замерла. А тут Юра показал ей язык и пропел:

   – Толкала, кидала, пихала!

   Соня издала вопль и ударила его кулаком в грудь. Юра, не ожидавший нападения, не сгибая ног, упал назад, стукнулся затылком о порог кухни, дернулся и замер.

   – Она моего сына убила! – заорала Надя. – Врача! Пожалуйста, скорей позвоните в «Скорую»!

   – Отойди, – приказал жене гомеопат, – я сам осмотрю Юру.

   – Нет! – завопила потерявшая от ужаса голову супруга. – Нужен профессиональный доктор, а не ты!

   Николай отодвинул жену, вынул из кармана маленький пузырек и стал капать в рот ребенку темно-коричневую жидкость, приговаривая:

   – Сейчас очнется. Он дышит… Я напоил сына замечательным средством, сам его изобрел, оно поднимает на ноги инсультников…

   Надя кинулась в холл к телефону, Андрей Валентинович схватил несопротивлявшуюся Соню за руку, отволок ее в спальню и запер. Лидии стало дурно. Четких воспоминаний об окончании того дня у нее нет – Николай принес ей рюмку с каким-то своим снадобьем, Бархатова опустошила ее и почти мгновенно заснула…

   Лидия Сергеевна примолкла, потом нервно спросила:

   – Кто там в холле царапается? Слышишь?

   Я подошла к двери спальни и быстрым движением распахнула ее. В метре от меня стоял лабродудель Мартин и с остервенением скреб лапами паркет.

   – А ну прекрати! – приказала я.

   Пес коротко гавкнул, но продолжил увлекательное занятие.

   Я наклонилась.

   – Что ты там ищешь? Трюфели? Лучше ступай в сад! Побегай по двору, авось из тебя дурь выветрится. Мартин, кому сказано! Эстер!

   Экономка не торопилась на зов, зато из своей комнаты высунулась растрепанная Яна и недовольно спросила:

   – Кто тут орет дундуком ночью?

   – Рассвело давно, – парировала я. – Потом объяснишь мне, кто такой дундук, никогда о нем не слышала, а сейчас отведи Мартина на улицу.

   – Я спать хочу, – заныла Яна, – устала очень! Полночи в новую игрушку рубилась. Прикольная такая! Там есть страна, а в ней правитель…

   Мартин счастливо взвизгнул – одна паркетина отскочила в сторону.

   – Пес – как Джек Железные Пальцы, – захихикала Яна. – Даша, ты видела этот ужастик?

   – Сделай одолжение, отправь лабродуделя охотиться на грибы не в доме, а во дворе, – терпеливо повторила я просьбу, – а потом спи хоть до ужина.

   – Не получится, – вздохнула Яна. – Если меня подняли, то все, капец!

   – Вот и хорошо, – кивнула я. – Утащи Мартина, пока он весь ваш дом на части не разобрал.

   – Ладно уж, – пообещала девочка, – только оденусь.

   Я вернулась к Лидии, нашла ее в прежней позе в кресле и тут же задала ей вопрос:

   – Что было дальше?

   Бархатова моргнула.

   – Андрей как-то утряс ситуацию, не знаю подробностей.

   Я не смогла скрыть удивления.

   – Вы не в курсе деталей?

   Лидия Сергеевна схватилась пальцами за виски.

   – У меня очень эмоциональная натура, любое переживание вызывает спазм сосудов, и начинается жуткая, нечеловеческая мигрень. Едва Юру увезли в больницу, как я свалилась с приступом. Лежала пластом почти неделю, не ела, не пила, пошевелиться не могла, потеряла пять кило веса. Еле-еле поправилась.

   Я задумчиво кивала в такт словам хозяйки дома.

   Когда она очнулась, супруг уже все уладил. Агния исчезла из семьи Бархатовых. Вероятно, Андрей Валентинович договорился с сестрой, попросил ее молчать о произошедшем.

   – Вы считали Лену умершей? – уточнила я. – Вам так сказал муж?

   – Да. С Агнией мы более не общались. Мне было жаль Лену, но раз она погибла, ничего нельзя было поделать. Я попереживала и перестала. Нельзя же вечно рыдать! К тому же Лена мне не родная племянница, да и Андрею Агния сводная сестра. Вот с Надей мы один раз поболтали. Она через пару лет шестнадцатого сентября позвонила.

   …Бархатова совсем не обрадовалась, поскольку старательно пыталась забыть ужасный день. Она даже сделала ремонт, изменила интерьер, чтобы обстановка не будила воспоминаний. Но повесить трубку было неприлично, и на вопрос приятельницы: «Как живешь?» супруга Андрея Валентиновича ответила:

   – Нормально.

   – Здо́рово! – с непонятной интонацией произнесла Надя. – А что поделывает Соня? Расскажи о своей дочери.

   Лиде не хотелось сообщать правду. Андрей Валентинович отправил дочь в особую школу-интернат, где с Сонечкой занимались психологи и психиатры. Девочка провела там весь выпускной год, получила аттестат, потом поступила в институт, где изучали иностранные языки. Именно врачи посоветовали профессору не отдавать дочь в творческий вуз.

   – Софье лучше получить простую, ясную профессию, – сказал психиатр, – направить ее в сторону обычной жизни. Мы провели большое количество тестов и сделали выводы. Девушка обладает задатками рисовальщицы, но ярких способностей у нее нет. Творческий вуз не то, что нужно Соне, пережившей тяжелый нервный срыв. Как правило, в подобных учебных заведениях царит богемная атмосфера. Преподавательский состав сквозь пальцы смотрит на веселые вечеринки и увлечение студентов спиртным. Кроме того, в таком институте будут учиться по-настоящему талантливые ребята, они станут центром коллектива. Вашей дочери достанется роль лузера.

   Андрей Валентинович согласился с врачом и порекомендовал Соне изучать иностранные языки. Девочка покорилась. После года, проведенного в интернате, она стала очень тихой, не спорила со старшими и даже пугала Лидию своей покорностью. «Да, мамочка», «Спасибо, мамочка», «Хорошо, мамочка», – вот что слышала Лидия Сергеевна, пока дочка сдавала вступительные экзамены.

   В начале осени Бархатова не выдержала и налетела на мужа.

   – Что в спецшколе сделали с нашей девочкой? Ее там били? Соня на себя не похожа!

   Андрей Валентинович увел жену в глубь участка и там, удостоверившись, что никого рядом нет, завел разговор.

   – Мне не хочется поднимать эту тему, но, видно, один раз нам все же следует ее обсудить. Софья столкнула Леночку с балкона.

   – Егор говорил правду? – ахнула Лидия. – Он ничего не выдумал?

   – Нет, – поморщился супруг, – Федоров действительно видел на балкончике Соню.

   – Она призналась? – пролепетала Лидия.

   – Не сразу, – неохотно сказал Андрей Валентинович. – Сначала глупо отпиралась, утверждала, что видела Елену, только когда шла за книгами в библиотеку. Но потом набралась мужества и созналась: «Да, я ее толкнула».

   – Наша дочь преступница… – прошептала Лидия Сергеевна.

   Андрей Валентинович схватил жену за плечи и сильно встряхнул.

   – Нет. Ни малейшего злого умысла Соня не имела, она действовала в состоянии аффекта. И, должен сказать, ее спровоцировала сама Лена. К сожалению, Агния неправильно оценила мое хорошее к ней отношение и решила, что имеет право стать в нашем доме хозяйкой, внушала такие мысли Елене. А что взять с маленькой девочки? Та лишь повторяла слова матери. Соня же излишне бурно отреагировала на подначки двоюродной сестры, но она не хотела ее смерти. Подерись девочки, допустим, у камина, стычка бы ограничилась синяками и ссадинами. Но дело происходило на балконе – и произошла трагедия.

   – Какой ужас! – не могла прийти в себя Лидия.

   – Настоящая беда случится, если мы не поможем Соне, – жестко произнес Бархатов. – Никогда, ни под каким видом не вспоминай шестнадцатое сентября. Никто из прежних друзей в нашем доме больше не появится. Мы похороним произошедшее навсегда в своей памяти. Софье необходимо жить дальше, она непременно оправится, молодость возьмет свое.

   Андрей Валентинович оказался прав. Уже в начале декабря на лице Сони вновь заиграла робкая улыбка, девушка обзавелась друзьями, ее захватила студенческая жизнь. Но, как вы понимаете, Лидия не собиралась откровенничать с Надеждой, поэтому обошлась короткой фразой.

   – У дочери все нормально.

   – Очень рада! – звонким голосом произнесла Коровина. – Николай запретил мне вам звонить, он не желает более ничего слышать о семье Бархатовых. Но я решила сообщить тебе приятную новость.

   – Какую? – спокойно спросила Лидия.

   – Мой сын жив! – воскликнула Надя. – После того как твоя психованная дочь толкнула малыша, Юрик был отправлен в больницу в тяжелом состоянии. Но он не умер, хотя мог скончаться. Доктор сказал, что падение с высоты собственного роста часто приводит к летальному исходу. А мой сын физически поправился…

   – Чего ты хочешь? – перебила Лида. – Прошли годы, мы более не общаемся.

   – Я желаю, чтобы ты знала: Юра после того падения стал идиотом! – закричала Надя. – Он затормозился в развитии, ему всегда будет по уму шесть лет. Вырастет в здоровенного мужика, а мозг его останется на уровне детсадовца. Вот что сотворила твоя дочь! Не понимаю, почему Коля решил замолчать эту ситуацию? Ну да, мой муж слишком интеллигентный человек. А я приеду и подожгу твой дом!

   Лидия Сергеевна бросила трубку и помчалась к мужу. Узнав о звонке Надежды, Андрей Валентинович слегка изменился в лице, но ровным голосом произнес:

   – Не волнуйся, дорогая, я решу проблему.

   Более никто из Коровиных Бархатову не беспокоил…

   – Андрей Валентинович сказал о смерти Лены и остальным членам компании? – спросила я. – Но почему он соврал?

   Лидия спустила ноги с кресла и всунула ступни в тапочки.

   – Не знаю. Пойми, Дашенька, мы больше никогда не поднимали эту тему. Антон не в курсе случившегося. Игорь тоже.

   – Думаете, Соня не открыла мужу правду? – усомнилась я.

   – Есть вещи, о которых не рассказывают, – покачала головой Бархатова. – Ты дружишь с ней много лет. Соня хоть раз намекала на трагедию?

   – Никогда, – признала я.

   – Вот видишь, – удовлетворенно заметила Лидия Сергеевна. – Та история давным-давно похоронена, и могила завалена камнями.

   – Однако нашелся человек, который решил эксгумировать тайну, – вздохнула я. – Очень странно!

   – Согласна, – кивнула Лидия Сергеевна, – непонятно. Прошло столько времени. Кому и зачем понадобилось ворошить грязное белье?

   – Вы смогли забыть произошедшее, а кое-кто постоянно помнил о нем, – сказала я. – Сомневаюсь, что Агния, глядя на дочь-инвалида, не проклинала каждый день Соню. И Надежда, живя с подрастающим Юрой, вряд ли испытывала хоть малейшее доброе чувство к вашей дочери.

   – Не знаете, куда подевался Егор? – спросила я.

   Бархатова быстрым шагом прошла в ванную и загремела баночками, потом включила воду.

   – Что ты спросила? – крикнула она. – Я не расслышала.

   – Какова судьба Егора? – повторила я.

   – Иди сюда, – велела дама.

   Я проследовала в ванную и увидела, что Лидия тщательно размешивает в фарфоровой миске темно-серую субстанцию.

   – Егор? – переспросила она. – Понятия не имею. Он дружил с Юрой, мы ему были не нужны. Ты можешь мне помочь? Возьми вон ту кисточку, я лягу на софу, а ты нанеси мне на лицо питательную массу. Она жидкая, самой мне трудно сделать это. И включи радио!

   Я нажала на кнопку приемника. Полилась тихая приятная мелодия. Но звучала она недолго – внезапно раздался щелчок, и она стихла.

   – Что случилось? – забеспокоилась Лидия. – Маску надо держать в расслабленном состоянии, необходимо музыкальное сопровождение.

   – Похоже, приемник умер, – ответила я.

   – Вот ерунда! – огорчилась хозяйка. – Кажется, в доме поселился барабашка. Сначала забарахлило электричество, потом забастовала кофемолка, теперь вот мой бумбокс… Просто чертовщина!

   Ситуация с радио явно разволновала хозяйку сильнее, чем воспоминания. Лидия Сергеевна обладает замечательным качеством – если что-то ее лично не задевает, вечно юная красавица не станет переживать. И впервые у меня зародился вопрос: любит ли Бархатова свою дочь? Похоже, трагедия, разыгравшаяся много лет назад, Лидии неприятна, но особо драматичной она ее не считает, хотя с ее губ и срывались слова «ужасная катастрофа», «невероятное переживание». Мне стало понятно: это просто фразы, которые прикрывают отсутствие по-настоящему сильных чувств. Интересно, почему хозяйка дома не выгнала вчера бывших друзей, заявившихся столь внезапно? Вернее, вопрос следует задать иначе: какую тайну Лидии Сергеевны знает телефонный аноним? Чем ее шантажируют?

   – Надо купить новый приемник… – обиженно протянула мадам Бархатова.

   – Федоровы до сих пор тут живут? – вернулась я к интересующей меня теме.

   – Нет, давным-давно уехали, – сказала Лидия Сергеевна, стараясь не шевелить губами. – Дом им стал мал. Оно и понятно – с таким-то количеством детей. Некоторые женщины как крольчихи – начнут рожать и не могут остановиться. Дорогая, я больше не могу говорить, иначе эффекта от маски не будет.

   Я пошла к двери, потом обернулась.

   – Лидия, вы понимаете, что аноним настроен серьезно? Он хочет восстановить события в мельчайших деталях и доказать невиновность Сони.

   Жена академика лишь помахала мне рукой. И уже на пороге ванной я услышала шелест ее слов:

   – Деточка, пожалуйста, избавь меня от этого ужасного человека. Пусть он исчезнет из нашей жизни. Надо навсегда забыть ту историю, она давно никому не интересна.

   Я пошла вниз по лестнице, погрузившись в размышления. По-моему, аноним находится здесь, в доме. Или у него есть помощник. Почему я так подумала? Вспомните красное пятно, которое мне пришлось оттирать в гостиной. Теперь совершенно ясно – оно появилось на полу не случайно. Кто-то решил напугать тех, кто сегодня утром, шестнадцатого сентября, спустится к завтраку. «Кровавый» след под балконом должен был напомнить им о том давнем роковом событии. Очень подлая затея! Как, впрочем, и весь спектакль, который задумал «режиссер».

   Кстати, совсем не обязательно, что это мужчина. Сейчас можно купить небольшую коробочку, которая, если подсоединить ее к микрофону, изменит ваш голос до неузнаваемости. И похоже, негодяй воспользовался таким устройством. В момент нашей последней с ним беседы аппарат, вероятно, заглючило, баритон говорившего сменился визгливым сопрано, а затем восстановился.

   – Неужели? – удивилась я. – Вы забыли о том, что случилось?

   – Человеческие мозги – хитрая система, негативные воспоминания они легко блокируют, – произнес Николай.

   – Простите, – спросила я, – а у вас диплом какого медицинского вуза?

   – Первого, – ответил Коровин. – А что?

   – Элементарное любопытство, – улыбнулась я. – Где вы находились в тот момент, когда Лена упала с балкона?

   – Стоял на террасе, нанизывал на шампур мясо, – без паузы ответил натуропат и экстрасенс. – Андрей угли ворошил.

   Я не упустила возможности ущипнуть Николая:

   – Значит, у вас не все воспоминания заблокированы. А чем занимались вы, Надя?

   Коровина свела брови в одну линию.

   – На кухне с овощами возилась. Вроде так.

   – Точно! – подтвердила Эстер. И повернулась к Надежде. – Ты еще на меня накричала за большие помидоры.

   – Прости, конечно, но я не помню. Чем же мне томаты не понравились? – заморгала Надя.

   Эстер усмехнулась:

   – Лидия Сергеевна велела купить помидорчики, и я с раннего утра в сельпо подалась. Выбрала самые красивые, крупные, сочные. Дома мыть их стала, а тут ты входишь и давай меня отчитывать! Оказывается, нужны были маленькие, чтобы их между кусками мяса на шампуры нанизывать. Уж я от тебя наслушалась! «Только дура купит помидоры размером с кулак. Конечно, не свои деньги тратишь, поэтому тебе плевать. Лишь бы живехонько дела спихнуть и к телику усесться». Долго ты меня грязью поливала, а я молча стояла. Ответить гостье хозяйки нельзя, проглотила я твое хамство. А после помидоров ты переключилась на огурцы, вот они, наоборот, были, на твой вкус, слишком мелкими. Ты ногами топала и визжала: «Кто будет жрать зародыши? Эстер, ты полная кретинка!»

   – Я так говорила? – испуганно спросила Надежда.

   – Еще пару выражений употребила, которые я повторить не могу, – сказала Эстер. – Ты вообще странной тогда была. Наорешь на меня утром, а вечером полна ко мне нежности.

   – Извини, пожалуйста, – пробормотала жена Коровина, – я ничего не помню.

   – Зато у меня память отличная, – подбоченилась Эстер. – Фотографическая!

   – Какая разница, кто где находился? – подал голос Николай.

   – Человек, который зазвал вас в Филимоново, уверен, что Соня не толкала Лену, – сказала я, – значит, преступление совершил кто-то другой, и он сейчас здесь, среди гостей.

   – Боже! – подпрыгнула Бархатова. – Мне нельзя нервничать! Может, в дом тогда проник чужой человек?

   – Маловероятно. Точнее, невозможно, – возразила я. – В доме были только те, кто сейчас находится здесь.

   – Софьи и Андрея с нами нет, – напомнила Агния.

   – Если мы точно установим, кто где находился, – не обращая внимания на ее заявление, продолжала я, – то поймем, кто оставался на время вне поля зрения присутствующих и мог толкнуть Елену.

   – А у нее нельзя спросить? – буркнула Надя. – Лена, кто тебя столкнул? Софья?

   – Да, – быстро сказала та.

   – Ты ее видела? – уточнила я.

   – Да, – подтвердила она.

   – Вот и отлично! – обрадовался Николай. – Делу конец, спокойно расходимся.

   – Можешь рассказать, как развивались события? – спросила я у Елены.

   – Отстаньте от моей дочери! – взвилась Агния. – Ей невыносимо вспоминать тот день, он лишил ее будущего, теперь она в коляске сидит! Знаете, как нам тяжело? Леночка мучается и физически, и морально, она полностью зависит от меня. В нашем доме нет пандуса, выбраться на улицу – огромная проблема. Попробуйте-ка спуститься в коляске по ступенькам!

   – Сейчас придумали кресла, которые могут шагать по лестнице, – подала голос Эстер. – Я езжу стричь собак к одному банкиру, он своей маме такое приобрел.

   Агния всплеснула руками.

   – Ты всерьез мне об этом говоришь? Откуда у нас деньги? Мы живем на гроши, еле-еле Лене на лекарства набираем. Ты хоть представляешь, какие они дорогие? Только один препарат стоит девятьсот рублей за упаковку, а в месяц необходимо три. Не говоря уже о других пяти медикаментах. Моя пенсия всего лишь восемь тысяч, пособие по инвалидности – слезы. А ведь, кроме таблеток, нужны еще еда, гигиенические средства. И плату за коммунальные услуги никто не отменял. Да нам одежду купить проблема! Я в секонд-хенде отовариваюсь, но и там мне дорого. Вон, туфли на Лене. Купила их в магазине, подержанные брать нельзя, можно грибок получить. Справила дочери обувку в августе, а копила на нее целый год. Вот как мы живем. Если б не Соня, Лена окончила бы институт, пошла работать, вышла бы замуж. Софья лишила Елену всего!

   Я побарабанила пальцами по столу.

   – Неприятно говорить об этом, но придется. Когда аноним обрисовывал мне ситуацию, он заявил, что у каждого участника тех событий есть постыдная тайна, а ему все их секреты известны. Если вы не пожелаете установить истину, он вытащит из шкафов чужие скелеты. Не хотите, чтобы аноним выполнил свою угрозу? Постарайтесь в мельчайших деталях вспомнить ту субботу.

   – Хренов мерзавец уверен, что Сонька не виновата? – заверещала Агния. – А если выяснится, что это все же она сбросила Леночку, тогда как?

   – Анониму придется принять горькую правду, – вздохнула я. – Давайте продолжим. Елена, что еще можешь рассказать?

   – Я стояла на балкончике, – зачастила инвалидка, – мечтала о всяком. Вдруг входит Сонька и толкает меня вниз. Все!

   – О господи! – покачала головой Надежда.

   – Мне надо на воздух, – проныла Лидия, – настал час прогулки.

   – Сиди тут, – цыкнул на нее Николай.

   Удивительно, но жена академика подчинилась.

   – А как выглядела Софья? – насела я на Лену.

   Та замахала руками.

   – Страшно! Глазищи свои голубые выкатила, волосы растрепаны, зубы оскалены!

   – «Глазищи свои голубые выкатила…» – повторила я. – Интересно!

   – Жутко! – поежилась Лена.

   – Ты точно внешность Сони вспомнила? Ничего не перепутала? – вкрадчиво спросила я.

   – Навсегда эта картинка мне в ум врезалась! Последнее, что я видела, глаза ее голубые, а в них ненависть! – с пафосом воскликнула инвалидка. – Желание меня убить!

   И тут я, не удержавшись, хмыкнула:

   – Маленькое уточнение: у Сони карие очи.

   В столовой воцарилось напряженное молчание.

   – А у Лидии они незабудковые, – в растерянности пробормотала Елена.

   – У ребенка, кроме матери, есть отец, – ехидно заметила я.

   – На портрете она синеглазка, – пискнула Лена и показала пальцем на картину, висевшую над дубовым комодом, где хранятся скатерти.

   Я засмеялась.

   – Это нарисовал доморощенный живописец, друг Игоря. Муж хотел сделать сюрприз Сонечке на ее тридцатилетие, поэтому воспользовался фотографией, а художник подумал, что у блондинки цвет глаз должен быть синим, и ошибся. Самое смешное, Игорь этого не заметил. Кстати, Соне портрет очень понравился, она сказала: «Всегда мечтала быть голубоглазой, не надо ничего исправлять». Елена, ты сейчас вспоминаешь то шестнадцатое сентября или фантазируешь?

   – Упс! – сказала Эстер. – Ленка в своем репертуаре. Врунья.

   – Она от волнения все перепутала, – ощетинилась Агния, – испугалась тогда.

   – Да, – всхлипнула дочь, – до жути! Сонька ко мне тихонечко подкралась и пнула!

   – Лучше не врите, иначе и аноним всем расскажет ваши тайны, – пригрозила я.

   – Доченька, молчи, – приказала Агния, – никто не имеет права тебя допрашивать.

   – Не видела я ее! – захныкала Лена. – Вообще ничего о том дне не помню! Николай прав, я все забыла!

   – Дура! – выпалила Агния и залпом опустошила чашку с чаем.

   – Обалдеть… – прошептала Надя. – Зачем ты врала?

   – Не знаю, – зарыдала инвалидка. – Так получилось! Само собой!

   – Вам не стыдно мучить несчастную? – завизжала Агния. – Пусть она не заметила Соньку, но всем и так ясно, кто мою доченьку с балкона скинул!

   Лена заплакала с еще большим отчаянием.

   Надя вскочила, подошла к парализованной женщине и стала гладить ее по голове.

   – Тише, тише, успокойся…

   Я посмотрела на красную от злости сестру Андрея Валентиновича и поразилась внезапно пришедшей мне в голову догадке. Но сейчас о ней нельзя говорить, требуется проверить мое предположение.

   – Вот он видел Соньку! – завопила Агния. – Егор! А ну повтори, что нам говорил тогда!

   – Кто? Я? – занервничал Федоров.

   – Именно, – вмешалась в разговор Лидия. – Я хорошо помню твой рассказ, как ты хотел напугать Юрку. Тот сидел в кресле у камина, его полностью скрывала высокая спинка, а ты полз по полу в медвежьей шкуре и через дырки в морде на месте глаз видел на балконе Лену и Соню. Так?

   – Ну… э… – замямлил Егор, – типа… в общем…

   – Точно! – вскинула голову Надя. – Егор подробно описал Соню, ее одежду – джинсы и какую-то футболку.

   – Розовую, – подала голос Агния. – А Сонька поняла, что ее разоблачили, и кинулась на Егора. Но не могла его поймать и от злости пихнула в грудь Юру.

   – Сделала моего сына на всю оставшуюся жизнь дураком, – всхлипнула Коровина.

   – Надя, прекрати, – поморщился Николай. – Я непременно вылечу его.

   – Конечно, – засмеялась Эстер, – помогут ему твои капли. Помнится, ты сынишку все детство ими поил, чтобы, как ты говорил, «мозги ребенку развивать». Не шибко помогло.

   – Дура! – гаркнул Николай.

   – Шарлатан! – не осталась в долгу экономка.

   – Пожалуйста, перестаньте, – попросила я.

   – Знаете, я забыл все начисто, – признался Егор. – И вас всех совсем не помню.

   – И мы бы мимо тебя прошли, не поздоровались, – огрызнулась Агния.

   Я попыталась купировать нарастающий скандал:

   – Трудно узнать во взрослом мужчине маленького мальчика. Вернее, невозможно.

   – Не понимаю, о чем спор? – подала голос Лидия Сергеевна. – Сейчас Егор ничего не помнит, но тогда он четко указал на Соню. Моя дочь призналась, что толкнула с балкона Елену, которая отвратительно вела себя в нашем доме. Мы пережили трагедию. Что еще надо? Все давно закончилось, быльем поросло, не стоит будить спящих собак.

   Я внимательно посмотрела на Бархатову и напомнила:

   – Аноним уверен, что Соня не виновата.

   – Просто кто-то решил над нами поиздеваться, – фыркнула Агния, – потрепать нервы. Все понятно.

   – Почему ты тогда домой не уезжаешь? – хмыкнула Надя.

   – Хочу подышать свежим воздухом, – быстро нашла ответ сестра академика. – А ты что тут сидишь? Какие секреты за пазухой прячешь?

   Надежда заморгала.

   – Дорогие мои, – сладким голосом завела Лидия, – давайте вспомним о нашей прежней дружбе. Я давно хотела сказать вам огромное спасибо. Тебе, Агния, за то, что не бросилась в милицию, и тебе, Надюша, что не подала на Соню в суд. Вы поступили, как родные люди. Я вам очень благодарна.

   Я вздохнула. А ведь правда! Ну почему в мою чрезвычайно умную голову до сих пор не пришел вопрос: по какой, собственно, причине ни Агния, ни Надежда, ни Николай не побежали с заявлением в милицию. И не стоит напоминать о дружбе, которая связывала компанию. Если дочь даже самого близкого вам человека покалечит вашего ребенка, навряд ли вы простите девушку и не потребуете для нее сурового наказания. Кстати, и врачи в больнице, куда доставили Лену с тяжелыми травмами, обязаны были задать вопрос о причине случившегося и сообщить милиции. Кто заткнул им рот? Мне в голову приходит лишь одно имя: Андрей Валентинович Бархатов. Да, ученый очень ловко разрулил неприятность. Соня была отправлена в интернат, а у супругов вскоре родился Антон. Видимо, академик решил, что надо завести еще одного ребенка в придачу к неудавшейся дочери.

   Я посмотрела на присутствующих, которые явно решили забыть о том, по какой причине их вновь собрали в Филимонове.

   Теперь мне стало понятно, почему Лидия Сергеевна в зрелом возрасте отважилась на рождение сына. Дело вовсе не в положительном эффекте, который оказывает на женский организм беременность. Скорей всего Андрей Валентинович сказал супруге:

   – Неизвестно, удастся ли вернуть Софью к нормальной жизни, неизвестно, как на девочке отразится произошедшее. Нам нужен нормальный ребенок.

   И Лидии пришлось рожать.

   – Прямо безобразие! – возмущалась экономка. – Раньше Филимоново считалось простой деревенькой, и со светом все было в порядке, а сейчас обозвали одну его часть коттеджным поселком, обнесли забором, охраны понатыкали, но с электричеством беда. Постоянные скачки напряжения! Это из-за них духовка вышла из строя и морозильник потек. Ах, да. Еще и кофемашина перестала работать! Я вызвала мастера по ремонту. Обратилась в фирму «Помощник», пообещали прислать специалиста. Только нет его! Вроде хорошо придумали – один электрик приедет и все неполадки устранит, сто людей из разных контор звать не надо. И где же он?

   – А у Лидии в ванной радио отключилось, – вздохнула я.

   – Утром, едва хозяйка в кухню вошла, снова пробки вышибло и СВЧ-печка накрылась, – нахмурилась Эстер. – Я уверена, что виноваты постоянные колебания напряжения, вот техника и не выдерживает. Ничего, заставлю местных чиновников покрутиться! Мартин! Мартин! Куда подевался песик?

   Я показала на открытую дверь террасы.

   – Унесся в сад, роет туннель к лесам Франции, где массово колосятся трюфели, или пытается прорыть метро до Туниса. Извини, я не в курсе, какой климат предпочитают деликатесные грибы. Где их больше произрастает – в Европе или в Африке?

   Эстер сдвинула брови.

   – Пожалуй, сначала я отыщу собаку, не дай бог, потеряется. Мартин – представитель новой породы, стоит больших денег! Я провожу кастинг спонсоров, которые горят желанием развивать направление лабродуделей, не хочу привлекать к селекции абы кого. Кстати, не желаешь поучаствовать? – перешла на свойский тон экономка. – Денег у тебя куры не клюют, пожертвуй тысяч десять евро на продолжение моих научных изысканий по новой популяции псов.

   – Маловероятно, что я стану заниматься разведением домашних животных, – вежливо ответила я.

   – Купи первого щенка Мартина, – не отставала Эстер, – сделаю тебе скидку. Очень выгодное вложение средств. Мартин станет лучшим трюфеледобытчиком в мире, будешь ездить с его сыном по заграницам, сто раз мне потом «спасибо» скажешь.

   Я покосилась на экономку. Она говорит серьезно? Верит в то, что, скрестив лабрадора и пуделя, получила уникального пса, на котором заработает капитал?

   Некоторые люди потрясающе наивны, если не сказать глупы. Отлично помню, как на заре перестройки моя подруга Варя Ремизова решила поправить свое финансовое положение и клюнула на объявление в газете с предложением выращивать вешенки. Я, к сожалению, узнала о затее уже в тот момент, когда Варюша превратила одну из комнат своей квартиры в грибную «оранжерею». Она купила у фирмачей, так сказать, рассаду, особую питательную массу в ящиках, специальные лампы, под их светом вешенки должны были колоситься и буйно плодоносить, и начала подсчитывать будущие барыши.

   – Ничего, что много потратила, – с азартом говорила Варвара, – после первого урожая грибов расходы окупятся, а после второго я приобрету хорошую машину. Говорят, московские рестораны расхватывают вешенки в невероятном количестве.

   Я только вздыхала. Ремизова уже однажды фасовала какие-то катышки под названием «мумие» – купила их у мошенников, утверждавших, что данную БАД аптеки оторвут с руками, главное – разложить целебное средство по красивым пакетикам, и греби миллионы лопатой. Как понимаете, мумие никто на реализацию не взял. С новой затеей получилось то же самое – вешенки даже не проклюнулись. Варя потеряла кучу денег, обогатив негодяев, соблазнивших ее скорым барышом…

   – Мартин – суперискун грибов, – продолжала Эстер.

   Слово «суперискун» вызвало у меня улыбку, до сих пор я никогда не слышала мужской вариант слова «ищейка». Эстер обогатила русский язык. Хотя, думаю, «суперищей» звучало бы не лучше.

   – Ну, по рукам? – спросила экономка. – Представляешь, какие дети будут у пса? Наверняка его щенки пойдут по двадцать тысяч евро. Мартин привит, приучен к туалету, очарователен, красив, воспитан.

   Я хмыкнула. «И красив, и умен, сто угодий в нем…» Вот только псина постоянно царапает пол и мебель, не слушается хозяйку, обожает валяться в земле, потом прыгает на всех, ставя на грудь грязные лапы, и постоянно издает душераздирающие звуки. А в остальном – весьма интеллигентен.

   – Нет, спасибо, – помотала я головой, – у меня уже есть Афина, кот Фолодя, попугай Гектор и целая кошачья-собачья стая в Париже. Лучше предложить будущих собачек начальнику треста «Мостоннель» или показать Мартина директору Метростроя. Вот их, думаю, заинтересует собака, которая может за ночь прорыть тоннель под Ла-Маншем.

   – А я-то хотела тебе большую скидку предложить… Ну, не хочешь – не надо, будешь локти потом кусать, – сердито заявила Эстер. – Вспомнишь, как отказалась и потеряла возможность приумножить свое состояние.

   – Откуда у тебя такая уверенность, что у меня есть это самое состояние? – улыбнулась я.

   Эстер закатила глаза.

   – Думаешь, мир состоит из дураков? Сейчас век новых технологий. Я, когда с кем-нибудь знакомлюсь, обязательно вбиваю его имя либо в «Одноклассники», либо на «Фейсбук», либо «ВКонтакте» и – опаньки, полный расклад перед глазами.

   – Со мной твоя методика не сработает, – засмеялась я, – я не зарегистрирована ни в одной из социальных сетей.

   – Какая наивность, – ухмыльнулась собеседница. – Зато там полным-полно тех, кто с тобой вместе учился, жил по соседству, общался в разные годы. Только я сбросила вопрос про Дарью Васильеву из Ложкина – Лида сказала, где ты живешь, – и собрала урожай.

   – Ясно, – пробормотала я.

   Из сада долетел утробный вой.

   – Мартин, гаденыш! – закричала Эстер, кидаясь к двери на террасу. – Чем ты там занимаешься, пакостник?

   Я посмотрела ей вслед, взяла телефон, позвонила в больницу, куда положили домработницу Наталью, и узнала, что та пока в реанимации, но опасений за ее жизнь нет.

   – Поджелудочная взбунтовалась, – ответил врач, – что-то больная не то съела. Не беспокойтесь, поставим ее на ноги. Мы хоть и областная клиника, но многие столичные учреждения за пояс заткнем по оборудованию и квалификации сотрудников.

   – Может, Наташе принести еды? – поинтересовалась я.

   – Ни в коем случае! Холод, голод и покой, вот что необходимо человеку с ее проблемой, – возвестил врач. – И в палатах интенсивной терапии передачи запрещены. Позвоните после пяти, в три у нас профессорский обход, если Олег Иванович решит, что больную можно перевести в обычное отделение, вы сможете ее навестить с восемнадцати до двадцати. Только повторяю: пожалуйста, никакой еды не приносите. К сожалению, родственники часто вредят нашим пациентам. Мы их держим на диете, а добрая женушка больного панкреатитом жареной картошечкой со свиной отбивной потчует.

   Пообщавшись с доктором, я собралась пойти на второй этаж. Гости расползлись кто куда. Судя по недовольным крикам, доносившимся из сада, Эстер пыталась поймать Мартина. Лида, как всегда, гуляла в лесу. Она живет по строгому расписанию, сейчас у нее время променада – Бархатова должна быстрым шагом пройти три километра, физическая активность способствует хорошему кровообращению и омолаживает организм, а Лидию Сергеевну ничто не может сбить с пути, который ведет к красоте. Надя сидела в гостиной с вязаньем. Николай только что вышел в сад, вооруженный корзиной и большими ножницами.

   – Хочу собрать сконце эректус, это одуванчик по-латыни, – сказал он мне. – Вроде затрапезный цветок, а сила в нем чрезвычайная. Дашенька, вы бледная и слишком худая. Недоедаете?

   – Ну что вы, – улыбнулась я. – Просто такое телосложение и цвет кожи.

   – У вас анемия, – тут же поставил диагноз Коровин. – Когда-нибудь принимали железосодержащие препараты?

   – Не доводилось, – ответила я.

   – Правильно, – одобрил Коровин, – и не надо, они губят печень. Я вам составлю капельки, попьете и обретете здоровый румянец плюс пару килограммов. И в моей клинике есть масса замечательных процедур. Хотите расскажу? Например, лечение жабами.

   – Это как? – удивилась я.

   Николай облокотился о перила лестницы.

   – Про пиявок слышали?

   – Конечно, – кивнула я. – Сама гирудотерапией никогда не увлекалась, но кое-кто из моих подруг лечил так тромбофлебит, все остались довольны эффектом.

   – Пиявки больно кусают, – поморщился Николай. – Потом след от них долго кровоточит, синяки остаются. А от лягушек никаких неприятностей. Они на вас посидят, снабдят своей энергией, заберут негатив. Непременно попробуйте. Правда, манипуляция дорогая, ведь жаб доставляют из Мексики. Нужен особый вид, из штата Юкатан, где жили майя. Но вы-то копейки не считаете, вполне обеспечены, если не сказать – богаты.

   Я постаралась сохранить на лице вежливо-заинтересованное выражение. Похоже, передо мной еще один любитель выудить информацию из социальных сетей.

   – Подумайте над моим предложением, – гудел Коровин, – поразмышляйте. Поймите, деньги, вложенные в здоровье, окупятся сторицей. Держите визитку!

   Я взяла карточку, положила ее в карман и поспешила наверх, в спальню Антона. Постучала, не дожидаясь приглашения, распахнула дверь и поняла, что попала в разгар выяснения родственных отношений.

   Яна, красная и растрепанная, стояла возле стола, за которым перед несколькими раскрытыми ноутбуками сидел ее дядя, и с гневом говорила:

   – Ты меня совсем не любишь!

   Антон почесал висок.

   – Я прекрасно к тебе отношусь.

   – Тогда сделай, что я прошу! – топнула ногой девочка.

   – Безумная просьба, – промямлил компьютерщик. – Невыполнимая, невозможная.

   – Я же проиграю… – заканючила Яна. – Неужели тебе трудно?

   Антон упрямо покачал головой.

   – Просто ты не хочешь! – обозлилась Яна. – Небось своим дружкам помогаешь, девчонкам все рассказываешь.

   – У меня нет девушек, – отбивался Тоша.

   – Верни оранжевую фею! – не успокаивалась Яна.

   – Нет, она умерла, – отрезал Антон. – И третья часть уже готова. Как я, по-твоему, ее изменю?

   – Значит, в новой игре феи нет? – подпрыгнула Яна. – А зеленый карлик и король эльфов? С ними что? Где спрятан меч Орландо? В четвертой версии вырастет кристалл всепонимания?

   Компьютерщик уперся ладонями в стол и отъехал на стуле к окну.

   – Не имею права рассказывать, это нарушение коммерческой тайны.

   – Про фею ты уже выболтал, – напомнила Яна, – знаю, что она не оживет в ближайшем обновлении.

   Антон дернул шеей.

   – Отстань! Все, уходи. Я больше не издам ни звука!

   – Вот ты какой… – со слезами в голосе закричала Яна. – Я тебя ненавижу! Маменькин сынок! Ни фига делать не умеешь! Трус! Ну, погоди!

   – Яна, что ты говоришь? – вмешалась я в их диалог. – Разве можно в таком тоне общаться со взрослыми?

   Девочка покраснела еще больше и ткнула в Антона пальцем:

   – Я ему устрою! Ан Валент! Три ха-ха! Вот поеду к твоему самому главному… расскажу… все про Ан Валент выложу!

   Из глаз Яны полились слезы. Размазывая их кулаком по щекам и шмыгая носом, девочка, чуть не сбив меня с ног, кинулась в коридор.

   – Что с ней случилось? – недоуменно спросила я.

   Антон пожал плечами.

   – Переходный возраст, гормональный взрыв, плохое воспитание – все вместе.

   – О каких феях и карликах она твердила? – не успокаивалась я.

   Антон придвинулся к столу и включил один ноутбук.

   – Если интересно, могу рассказать о своей работе.

   Скажу честно, ни малейшего желания выслушивать Антона у меня не было. Мир Интернета так же далек от моего мира, как Древняя Греция. Хотя нет, вследствие высшего филологического образования я могу рассказать о горе Олимп и ее обитателях, о путешествии Одиссея, Троянской войне, о произведениях Эсхила, Еврипида, Софокла, Аристофана. А вот мое представление о Всемирной паутине весьма расплывчато. Я могу написать на компьютере письмо и даже научилась через поисковую систему узнавать погоду в Париже. Что еще? Ах, да, в дебрях сети есть сайт, где выставлены фотографии мопсов со всего мира. Но я никогда не читаю блоги и, откровенно говоря, совершенно не понимаю, зачем общаться с приятелями при помощи компьютера. Ведь намного приятнее поговорить по телефону, а еще лучше – встретиться за чашечкой чая и, глядя друг другу в глаза, посплетничать от души.

   Но Антон принадлежит к другому поколению.

   – Ты знаешь, чем я занимаюсь? – спросил он.

   – Работаешь с компьютером, – ответила я.

   Брат Сони улыбнулся.

   – Супер! Ладно, попытаюсь растолковать суть в общих чертах.

   Младший брат Сони работает в российском отделении зарубежной фирмы, которая придумывает новые компьютерные игры.

   Люди моего поколения помнят забаву, которая в народе именовалась «Волк с яйцами». Когда вы включали небольшую, размером с пачку сигарет, коробочку, на ее экране возникало изображение волка с корзиной в лапах, и со всех сторон на серого разбойника начинали падать куриные яйца. У играющего было две кнопки, при помощи них он мог перемещать волка. Цель игры: собрать все яйца в плетенку, не дав ни одному разбиться. Это и была первая электронная игрушка на московском рынке, мечта всех детей тех лет, чаще всего неосуществимая из-за ее непомерной цены и невероятного дефицита.

   Современные школьники даже не посмотрели бы в сторону столь примитивного устройства; к их услугам теперь роскошная графика, превосходная анимация и потрясающие спецэффекты. Скачать для себя новую увлекательную «бродилку» очень просто, стоит она пару долларов, на нее не надо копить месяцами или с замиранием сердца ждать ее в подарок на Новый год. Но лучше не думать, какими суммами исчисляется прибыль фирм, выбрасывающих на рынок новые «квесты» и «стратегии», – в игрушечном бизнесе совсем не детские заработки. Особо ценными в нем считаются люди, способные придумать нечто принципиально новое, потому что при всем своем многообразии игры в чем-то похожи. Набор сюжетов невелик, а сценарии написаны как под копирку. Дочь ищет папу-ученого, который очутился на необитаемом острове и не может оттуда уехать, пока она не пригонит ему лодку. Мать-археолог хочет найти детей, которые потерялись на раскопках. Жених бегает по необитаемому острову за своей пропавшей невестой или, наоборот, девушка носится за парнем по пиратскому кораблю.

   Едва какая-нибудь корпорация придумает оригинальный ход, благодарные конкуренты тут же «слизывают» его. Появились «Сердитые птички», где пернатыми надо стрелять в свинок, мигом возникли «Злые пингвины» и «Мрачные лошади» (в первом варианте, как ясно из названия, основные действующие лица пингвины, которые сшибают белых медведей, а во втором кони дерутся со слонами). Но, как вы понимаете, важна не разновидность зверей, а принцип.

   Самые большие деньги достаются тому, кто первым выкидывает на рынок новинку. Его последователи тоже пожнут урожай, но он будет менее тучным. Стоит ли удивляться, что в мире компьютерных развлечений процветают шпионаж и переманивание талантливых специалистов. Кое-кто из толковых сотрудников пользуется ситуацией и, получив выгодное предложение от конкурентов, идет к своему начальству с заявлением: «Меня приглашают в другую фирму, предлагают офигенные бабки». И босс, не желающий терять ценного кадра, моментально дает шантажисту прибавку к жалованью.

   Но Антон никогда ничем подобным не занимался, он и так получает больше всех на фирме. Младшего Бархатова берегут, как пасхальное яйцо, спешат выполнить любые его желания. Почему? Парню удалось придумать принципиально новую игрушку – он создал фантастическую страну со своими законами, эпосом, героями и негодяями.

   В отличие от простых вариантов, предлагавших игрокам собирать в различных интерьерах части предметов и составлять из них всякие топоры, ножи и кристаллы, Антон сделал участника игры гражданином некоего государства, в котором постоянно происходят дворцовые перевороты. Играющий оказывается замешанным в нешуточную борьбу за власть, и ему надо правильно выбрать своего лидера, понять, к кому присоединиться, чтобы приумножить собственные богатства и вес в местном обществе.

   Ну, допустим, вы являлись верным клевретом короля эльфов, и все вроде шло хорошо – вы строили себе замки, набивали мошну золотыми слитками, полученными за оказанные правителю услуги. Но в один далеко не прекрасный день самодержец отправляет вас в пещеру за зубом дракона. Вы спокойно ищете стоматолога гигантского ящера и вовсе не переживаете, задание-то совершенно обычное. Но в тот момент, когда вы вытаскиваете из мусора в кабинете дантиста вроде бы нужный клык, экран вдруг темнеет, картинка «осыпается» и возникает надпись: «Ошибка! Вы взяли резец судьбы. В стране переворот. Король эльфов низвержен. К власти пришла Оранжевая фея». И что это означает лично для вас? Да ничего хорошего. Фея отнимает у верного придворного бывшего самодержца все имущество, бросает его в темницу. Придется начинать все заново, карабкаться по карьерной лестнице к богатству и статусности. И, главное, понять, кому теперь нужно служить. Оранжевой фее? Но ее может сместить король эльфов, и тогда он накажет изменника. Остаться верным низверженной венценосной особе? Фиг знает, какую судьбу ей уготовили создатели игрушки. Вдруг самодержец вообще больше не поднимется? Прозябать вам тогда в нищете, имея нулевой рейтинг игрока. А ведь, кроме короля эльфов и пресловутой феи, в игре участвуют еще граф Теннесси, фараон Бер, Зеленый карлик и шесть других претендентов на трон. Поди угадай, с кем лучше скорешиться.

   Короче говоря, игра совершенно непредсказуемая, сегодня ты пан, завтра пропал. Конечно, можно попытаться отправиться в прошлое и влиять на события из тьмы веков. Но дойти до цели и самому сесть в золотое кресло чертовски трудно, благополучно преодолеть испытания удается единицам. И у игры есть продолжение. Если ты победил в первой серии, не факт, что взберешься на пьедестал во второй и третьей. А сейчас Антон работает над четвертым обновлением, и ни одно испытание ни разу нигде не повторяется. У младшего Бархатова патологически буйная фантазия.

   – Поняла? – спросил Тоша.

   – В целом – да, – ответила я, – на мой взгляд, это полнейшая ерунда. Прости, я не хотела тебя обидеть.

   Компьютерщик улыбнулся.

   – Наша целевая аудитория не ты. Сейчас игра «Страна» самая популярная, на ней буквально помешались и дети, и взрослые.

   – Хочешь сказать, ею увлекаются и те, кому за двадцать? – с недоверием спросила я.

   – Возраст игроков не ограничен, – кивнул Антон. – Смотри…

   Он пошевелил «мышкой», и на экране ноутбука возник бесконечный список.

   – Это сайты фанатов, – пояснил брат Сони. – В сети идет постоянное обсуждение «Страны». О ней пишут газеты, журналы, корреспонденты во время интервью всегда интересуются у собеседника, увлекается ли он «Страной». В день, когда вышла вторая серия, ее за первый час скачало огромное количество человек. Фанаты открывают клубы, устраивают ролевые вечеринки, костюмы героев «Страны» нарасхват в Интернет-магазинах. Мы прорвались на зарубежный рынок, заинтересовали людей во всем мире.

   – Значит, Яна тоже вовлечена во всеобщее помешательство? И явилась к тебе с просьбой возродить в следующем варианте Оранжевую фею? – поняла я суть недавнего конфликта.

   – Да. Весьма настораживающий факт!

   – Не бери в голову, – беспечно отмахнулась я. – Девочка подуется немного и перестанет. Она неглупый человек, поймет, что разработчик проекта не станет его видоизменять даже в угоду племяннице.

   – Меня совсем не волнуют детские капризы, – поморщился Антон. – Но как Яна выяснила, кто автор «Страны»?

   – Прочитала на коробке или увидела в титрах, – неуверенно предположила я. – Где-то, наверное, указывают выходные данные?

   – Ага, – подтвердил Тоша, – везде написано: «Создатель Ан Валент». Таков мой псевдоним. Только каким образом Яна узнала, кому он принадлежит?

   – Понятия не имею, – засмеялась я. – И неужели это важно?

   – Очень, – мрачно ответил Антон. – Фирма тщательно хранит тайну моей личности, я засекречен больше, чем автор ракетного топлива.

   – Господи, зачем? – изумилась я.

   Антон снисходительно взглянул на меня.

   – Деньги. Конкуренты их из-за меня теряют, а наша компания получает. Меня пытаются переманить. А поскольку я не иду на переговоры, могут подстроить нападение, избить, причинить вред здоровью. Поэтому меня и интересует, как Яна вычислила настоящее имя Ан Валента.

   – Вероятно, залезла в бухгалтерские бумаги и увидела, кому переводят гонорар, – вздохнула я. – Если документ существует в электронном виде, умелый специалист может его прочитать.

   – Инпосибел! – отрезал Антон. – У нас чумовая защита. Не хочу вдаваться в подробности, просто знай: хакнуть фирму не получится. Или Яна супергений, круче всех, кто есть в киберпространстве, и я срочно должен тащить ее к хозяину, чтобы устроить на работу.

   – Лучше не гадать, а просто спросить у девочки, – предложила я.

   – Мне она не скажет, – протянул Антон, – а вот с тобой, вероятно, Яна поделится информацией. Слушай, поболтай с истеричкой, а? У меня плохо получается общаться с женским полом любого возраста.

   – Я не заметила никаких трудностей в общении с тобой, – возразила я.

   – Так я же тебя почти всю жизнь знаю, – парировал Тоша, – сидел в детстве на твоих коленях.

   – Лучше не вспоминай об этом факте, – попросила я. – Мысль о том, что взрослый, начинающий седеть дядя некогда младенцем писал мне на юбку, здорово напрягает. Я ощущаю себя бабушкой библейского персонажа.

   – Мне еще далеко до седых волос, – хмыкнул Антон.

   – Это сказано для убедительности картинки, – улыбнулась я. – И кстати, с Яной ты тоже знаком с пеленок, с ее памперсов.

   – И все-таки не получится у нас с ней продуктивного разговора, – заныл Тоша, – а ты его сможешь провести. Ну пожалуйста!

   – Хорошо, – кивнула я. – Но услуга за услугу. Можешь определить местонахождение телефона, с которого мне звонили?

   – В принципе да. Хотя, скорее, нет, – выпалил Антон.

   – Превосходный ответ, – ехидно заметила я. – Так «да» или «нет»?

   – Зависит от ряда обстоятельств. Дай посмотреть на номер.

   Я вытащила сотовый.

   – Вот, в списке принятых вызовов он стоит первым.

   Тоша оттопырил нижнюю губу.

   – Издеваешься?

   – Конечно, нет. А что? – насторожилась я.

   – Он же не определился, – пояснил компьютерный гений, – высветились лишь нули. Я в этом случае бессилен.

   – Тогда открой сайт Первого московского мединститута и найди среди его выпускников этого человека, – потребовала я, подавая Антону визитку Николая Коровина. – Он, наверное, наш с Соней ровесник.

   – Ну, это легко, – пообещал младший Бархатов. – Черт!

   – Что опять не так? – вздохнула я.

   – Комп глючит, – развел руками Тоша. – Никогда такого не было.

   В ту же секунду я услышала возню в коридоре, быстро встала, распахнула дверь и увидела в паре шагов от нее Лидию Сергеевну, которая шарила рукой по деревянной панели стены.

   – Что вы делаете? – удивилась я.

   – Дашенька! – подпрыгнула дама. – Ты почему в комнате Антоши?

   – Зашла к нему с просьбой кое-что уточнить в Интернете, – обтекаемо ответила я.

   – Я кольцо потеряла, – сказала Лида. – Не пойму, как оно с пальца упало!

   – Навряд ли украшение прилипло к стене, – произнесла я.

   Бархатова засмеялась.

   – Конечно, нет. Хочу включить боковые светильники.

   Я окинула взглядом узкую галерею.

   – Здесь нет бра, только две потолочные люстры, а выключатель у лестницы.

   Лидия поправила волосы, села на корточки и быстро пошарила руками, не переставая тараторить:

   – Я разволновалась и от того ума лишилась. Ну, конечно, бра тут висели до ремонта, Игорек их снял. Ах, вот оно, мое колечко. Смотри, правда хорошенькое? Андрей Валентинович когда-то подарил.

   Я уставилась на ее палец, украшенный небольшим перстнем.

   Отличный изумруд. Но еще более отменное зрение у Лидии Сергеевны, которая ухитрилась увидеть на желто-зеленом ковре не очень большую золотую цацку с камешком колера свежей травы. Вы сразу разыщете на подобном фоне украшение в похожей цветовой гамме? Я точно нет. Стоит позавидовать Лидии – у нее зрение как у терминатора. Пожилая леди лишь опустила взор и вмиг обнаружила потерю.

   – Побегу переоденусь, – майской птичкой защебетала хозяйка. – На улице ветерок поднялся, надеюсь, дождик не соберется. Пусть бы лето еще продлилось…

   Я проводила взглядом Лидию. Так, так… Кольцо она, конечно, не теряла, просто сделала вид, что нашла его. Под чьей дверью подслушивала хозяйка? Кто ее интересовал? Антон? Яна? Или Лидию Сергеевну привлекла комната, в которой разместили Коровиных? Вон дверь в нее, в метре от того места, где она «обнаружила» перстенек.

   Я усмехнулась, хотела вернуться к Антону, но увидела, что он выходит из своей опочивальни.

   – Ты куда-то собрался?

   – По делам съездить надо, – ответил Антон.

   – Посмотрел списки выпускников мединститута? – не отставала я.

   – Теперь вуз называется медицинской академией имени Сеченова, – не упустил случая позанудничать он.

   Я разозлилась.

   – Молодец, что узнал про переименование. Но меня волнует Николай Владимирович Коровин. Он получал диплом?

   – Нет, такого студента там не было, – сообщил Тоша. – Из похожих фамилий я нашел Бычкову, но ведь это не Коровин.

   – Справедливое замечание, – согласилась я. – Бычкова не Коровин. Когда ты вернешься?

   – Точно не скажу. А что? – проявил несвойственное ему любопытство Антон.

   – Мне нужно еще пошарить в Интернете.

   – Ладно, – не стал спорить парень, – как при-еду, так сразу.

   – Ну разве может государственный человек, депутат, произносить фразу: «У нашего оппонента мозги не на месте»?

   – Звучит не очень вежливо, – согласилась я, – но от представителей власти еще не то услышать можно.

   Оксана посмотрела на меня.

   – Дашунь, у человека мозг! Один! Мозги лежат на рынке в мясном ряду: телячьи, свиные, бараньи. Их там покупают гурманы. «У нашего оппонента мозг не на месте» – вот как следовало выразиться оратору. Ни один врач никогда не скажет: «Человек получил сотрясение мозгов» или «В его мозгах гематома».

   – Депутат – не доктор, – я попыталась оправдать представителя власти.

   – Твоя правда, – пробормотала Ксюша, – хотя это его не оправдывает. Раз полез на трибуну, изволь говорить правильно.

   Оксана редко негодует, наверное, поэтому я на всю жизнь запомнила ее слова. Более того, невольно обратила внимание, что все мои знакомые эксперты и врачи говорят: «мозг». А однажды стала свидетельницей того, как судебный медик Витя отчитывал своего практиканта.

   – Ты кто? – злился он.

   – Ну, патологоанатом скоро буду, – ответил парень.

   – И задал мне вопрос: «Почему у погибшего мозги серого цвета?» Мозги? Запомни, недоросль, у человека мозг! Мозги на рынке, на прилавке. Усек?

   Витя почти дословно повторил слова Оксаны.

   Ксюше очень трудно давалась латынь. Моя подруга – талантливый врач, но иностранные языки отнюдь не ее конек. Мертвый язык она сдавала то ли пять, то ли шесть раз и страшно обрадовалась, когда наконец получила зачет. Да только на том ее неприятности не закончились. Начался курс фармакологии, а в ней есть раздел, посвященный травам. И вот Оксанка, уже без запинки выдававшая на латыни названия всех костей человеческого скелета, никак не могла запомнить научное наименование одуванчика. Каждый день она много раз повторяла, в том числе при мне: «Одуванчик, Taraxácum officinále…» Но так бывает – чем больше хочешь что-то запомнить, тем быстрее слово улетучивается из памяти. Однако в результате этот латинский термин навсегда засел в моей голове, ведь у меня большие способности к иностранным языкам, я усваиваю их буквально на лету.

   К чему столь длинное отступление? Сейчас поясню. Во время нашей беседы, когда все выясняли, кто где находился шестнадцатого сентября в момент трагедии, Николай произнес фразу: «Человеческие мозги – хитрая система, негативные воспоминания они легко блокируют», – и я удивилась. А чуть позже, услышав, как гомеопат преспокойно назвал одуванчик «сконце эректус», поняла: скорее всего у Коровина нет специального образования.

   Конечно, мне могут возразить: он, вероятно, плохо учился, проспал все зачеты, посвященные лекарственным растениям, и прогулял лекции по анатомии. Да, это возможно. Но хорош травник, не знающий элементарных вещей! И студент, не посещавший лекции по анатомии, не имеет права называться врачом даже при наличии документа, удостоверяющего его профессиональное образование. Что-то мне подсказывало: милейший Коля никогда не сидел в аудиториях Первого московского медицинского института. Это очень серьезное заведение с уникальными педагогами, они никогда не выпустят из своих стен недоучку. Может, наш натуропат и экстрасенс нахватался поверхностных знаний в каком-нибудь заштатном медучилище?

   Я постояла некоторое время в коридоре, потом пошла искать Надю. В доме ее не было, и я спросила у Эстер:

   – Не видела Надежду? И куда вообще все подевались?

   – Лидия Сергеевна в спальне, – принялась перечислять вездесущая экономка, – Антон уехал, Яна туда-сюда носится, то в сад выбежит, то в дом прискачет. Грязи натащила, лень ей балетки скидывать, в уличной обуви по паркету шлепает, придется из-за нее пылесосить. Нынешние дети совсем от рук отбились. Соня никогда себе ничего подобного не позволяла, ее мать строго воспитывала. Лида беспорядка не любила, и Андрей Валентинович терпеть не мог ни грязи, ни разбросанных вещей.

   Эстер помолчала, а затем перешла к «теме дня».

   – Знаешь, я, в общем-то, Софью не осуждаю за нападение на дочку Гнюшки. Лена сама виновата, она отвратительно себя вела. Вечно дразнила Соню. Ну, допустим, сидят все вечером за ужином, вдруг племянница бросается к профессору, обнимает его и говорит: «Ой, дядечка Андрюша, еще раз тебе огромное спасибо!» Андрей Валентинович гладит подлизу по спине. «Ерунда, дорогая, не стоит меня тысячу раз за пустяки благодарить». А Елена его не отпускает, лепечет: «Ты такую красивую книгу мне подарил! Я о ней мечтала! История Спарты! Соня, хочешь, покажу, что мне дядя сегодня вручил? Только руки сначала помой, а то можешь страницы запачкать. Впрочем, нет, я сама буду их перелистывать, не хочу, чтобы дядюшкин подарок грязные пальцы хватали». И продолжает Андрея Валентиновича целовать. Соня аж лицом темнела, горло у нее спазмом перехватывало.

   – Надо же! – удивилась я. – Никогда бы не подумала, что в детстве Софья была способна на столь сильные чувства. На мой взгляд, она совсем независтлива. Неужели девочке мало доставалось подарков от родителей, если она мрачнела при виде подаренной другому ребенку книги?

   Эстер села на табуретку.

   – Дело не в зависти, а в ревности. Уж не знаю, по какой причине Лида чуть ли не в школьном возрасте Соню родила. Думаю, исключительно по глупости. Ей и в голову не пришло, что ребенок на всю жизнь, он не кукла, поиграла и на полку швырнула. Небось Лидочке хотелось взрослой казаться, с коляской ходить, наряжать дочку в бантики-кружева и слышать, как все восхищаются: «Ах, какой очаровательный младенец!» В реальности-то все иначе было. Соня родилась болезненной, сутки напролет кричала. Андрей Валентинович был уже не юноша, детей он ранее не имел, дочь ему сильно мешала. А Лида не учла, что дети писают и какают в пеленки, есть просят, ими день-деньской заниматься надо. Ей материнство представлялось как прогулка с красавицей-дочкой. Профессор жесткую позицию занял: я деньги зарабатываю, а ты, жена разлюбезная, занимайся хозяйством. Уходил из дома в девять утра, возвращался к полуночи. Войдет в квартиру, а там раскардаш, повсюду вещи разбросаны, Соня орет, Лида растрепанная на супруга кидается: «Где был? Что делал? Я тут загибаюсь одна, постирай подгузники!» О памперсах-то тогда и не мечтали, ни электростерилизаторов, ни качественных сосок, ничего не было.

   – А вас Бархатовы когда к себе в дом взяли?

   – Так через месяц после рождения Сони Андрей Валентинович меня и нанял. Я-то из многодетной семьи, с пяти лет за младшими братьями приглядывала, все по дому делала. Скажу без преувеличения, я их брак спасла, а то бы развалилась семья. Лида училась в институте, потом карьеру строила. К Соне раз в сутки подходила.

   Эстер отвернулась к плите.

   – Знаешь, мне со временем стало понятно: мамочка не особенно дочку любит. Лида до того момента, как девочке два года исполнилось, все одно говорила: «Боже! Я ужасно растолстела из-за беременности, никак вес не сброшу!» Софья ей не радость, а тяжесть принесла. Лиде хотелось гордиться малышкой, а та была совершенно обычной, никаких талантов. Отдали Соню в музыкалку – она ходит в середнячках, отвели на фигурное катание – ездит, как все, отправили в художественную школу – малюет кривые картинки. И в школе Соня троечницей была. Один раз Лида мне в сердцах сказала: «У других такие дети рождаются! Вундеркинды, гении, великие спортсмены, физики-математики, поэты. А у меня? Без слез не взглянешь! Ну ладно, ума с талантом Соньке не досталось, так хоть бы красотой серость компенсировалась. Но нет! Лицо незаметное, фигура кабачком… Нечем мне похвастаться».

   – Бедная Сонечка, – пробормотала я. – Думаю, тяжко жить с матерью, которая не способна любить ребенка просто потому, что он появился на свет.

   – А девочка очень старалась папе-маме угодить, – улыбнулась Эстер. – И от этого желания неуклюжей делалась. Выучит уроки назубок – я свидетель, как она целый параграф по истории наизусть зазубрила, – а вернется из школы с двойкой в дневнике. И все потому, что пятерку получить до дрожи хотела. Сколько она в доме посуды перебила! Попросит Андрей Валентинович чаю, дочка вскакивает: «Я сама папочке приготовлю!» Бряк – чайничек на полу, лужа разливается. Вот с Леной такого никогда не случалось. Пока Соня над остатками заварки рыдает, племяшка уже дяде все на подносе тащит. Андрей Валентинович отхлебнет и скажет: «Спасибо, Леночка, лучше всех у тебя чаек получается. Софья, тебе надо поучиться у младшей сестры, а то ты неумехой растешь».

   – Странное замечание для профессионального педагога, – возмутилась я.

   – Так хозяин не в школе преподавал, – вздохнула Эстер, – со студентами занимался, считал своих подопечных взрослыми, ну и дочери поблажек не делал, особо с ней не нежничал. Соня расстраивалась из-за его замечаний, стеснялась к отцу подойти, приласкаться, а Лена всегда к нему липла. Понимаешь? Софья ждала, пока ее позовут, Лена же сама инициативу проявляла. Маленькая, а хитрая, мерзавка. Просекла, что старшая сестра от ревности мучается, и утроила свои старания. На мой взгляд, Елена намеренно провоцировала Софью. Небось хотела…

   Эстер вдруг умолкла, но я во что бы то ни стало решила узнать все до донышка и насела на экономку:

   – Раз начали, договаривайте!

   Эстер встала и направилась к мойке.

   – Нехорошо в этом признаваться, но я один раз услышала беседу, для моих ушей не предназначенную. Раньше в саду грядки были, а я огородничать люблю, поэтому посадила укроп, петрушечку, салатик, редис. Приятно весной свое свеженькое сорвать. А неподалеку от грядок стояла маленькая беседка. Все звали ее «эгоистка» или «домик капризов».

   – Понимаю, почему «эгоистка», – кивнула я, – из-за размера.

   Эстер оперлась руками о раковину.

   – Точно, там еле-еле двое помещались, прямо кукольное строение.

   – Но «домик капризов»… – удивилась я. – Откуда это название появилось?

   Экономка взяла губку для мытья посуды, капнула на нее немного геля и пояснила:

   – Обычно строптивых детей ставят в угол, а Андрей Валентинович Соне говорил: «Капризничаешь? Иди в беседку и поразмышляй о своем поведении!» Конечно, такая мера применялась лишь в теплую погоду, зимой он дочь в кладовку с хозмелочами отправлял. Так вот, однажды пошла я нарвать к ужину салата, присела в грядки. Август был, темнело рано, меня за кустами не видно. Помнится, пожалела еще, что фонарик не прихватила, на ощупь пришлось зелень щипать. Вдруг слышу из «эгоистки» голос Агнии: «Девчонка отвратительно себя ведет, невоспитанна до предела. Лиде, похоже, все равно, что дочь говорит, как она учится. Вот я Ленку в строгости держу…» И давай свою кровиночку нахваливать, а ее двоюродную сестру в грязь макать.

   Собеседник Агнии молчал, слушал, а та окончательно распалилась и воскликнула:

   – Неужели тебе не ясно? В Леночке течет настоящая кровь Бархатовых, отсюда в моей дочери благородство, разнообразные таланты, работоспособность, ум и красота. А в Софье взяли верх гены матери. Не хочу сказать дурно про Лидию, я знаю свое место, но, согласись, Елене следует быть в доме первой. Софья плохо учится, она проблемный истеричный подросток. И к тому же отвратительно влияет на Леночку, подает ей пример лени, разгильдяйства.

   – Знаю, – раздался голос Андрея Валентиновича, – Соне нужны ежовые рукавицы. Она не понимает, когда с ней по-хорошему обращаются.

   От изумления Эстер, сидевшая на корточках, плюхнулась прямо на грядку и сломала стрелки зеленого лука. А хозяин продолжал:

   – Николай приготовил для Сони лекарство, пообещал, что оно пригасит ее вспыльчивость.

   – Уж извини, но от коровинских сушеных жабьих лап нет никакого толку, – отрубила Агния.

   Профессор кашлянул.

   – Гомеопатия – мощное оружие.

   – Нет, Соне необходимо нечто более серьезное, – настаивала сестрица. – Например, аннениум или этот, как его, новое средство сейчас придумали… энеротараин. Моя соседка его принимает, и эффект потрясающий – была склочницей, стала нормальной бабой.

   – Детям такие средства не дают, – отмел предложение брат, – а вот гомеопатия в самый раз.

   – Ну, хорошо, – сдалась Агния. – Вот только я сомневаюсь, что белые шарики вздорную девицу перевоспитают. Кстати, я знаю хороший интернат за городом – с пятиразовым питанием, с отличными учителями. Там Софью живо в чувство приведут.

   – Я не готов к такому варианту решения вопроса, – сухо ответил Андрей Валентинович. – Она моя дочь, пусть не очень удачная, но родная кровь. И что скажут люди? Как такой шаг отразится на моей карьере? Профессор Бархатов не смог справиться с воспитанием школьницы и, расписавшись в собственном педагогическом бессилии, посадил ее под замок? Это будет удар по моему престижу. Поползут нехорошие слухи, может пошатнуться карьера, а я как раз собираюсь баллотироваться в Академию наук. Нет и нет! Софья будет жить дома и ходить в обычную школу.

   – Ага, конечно, Соня твоя дочь, а Леночка в семье никто, – всхлипнула Агния, – ее можно гнобить, девочка стерпит любые унижения, только бы видеть любимого дядю. Кровная дочь Софья ненавидит тебя, а посторонняя Лена обожает, готова тебе ноги мыть и воду пить.

   – Пожалуйста, перестань, – устало сказал профессор. – Я как могу обеспечиваю Лену. Да, должен признать, девочка она замечательная, светлый, благородный ребенок, мне в радость с ней общаться, малышка, как губка, впитывает знания. Но ты сильно преувеличиваешь вредность Сони. Да еще словечко какое подобрала – «гнобить»… Кто в моем доме посмеет обижать Лену? Таких людей нет.

   – Неужели ты не видишь? – воскликнула Агния. – Софья над ней издевается, присмотрись внимательно. Старшая вечно младшую шпыняет. Ты не хочешь отправить Соню в интернат, значит, отдаешь Леночку ей на расправу…

   К сожалению, дослушать разговор Эстер не могла – от дома донесся крик Лидии:

   – Эста! Ты куда подевалась? Мы когда сядем ужинать?

   Радуясь тому, что окна беседки украшены разноцветными витражами и через них нельзя рассмотреть сад, экономка кинулась на зов…

   – Поняла я потом план Гнюшки, – со вздохом завершила Эстер свой рассказ. – Очень уже сестрица хозяина хотела в доме власть захватить, но у самой не получилось, так она надумала через Ленку действовать. Небось объяснила доченьке, как Соню до истерики доводить, а из себя несчастную корчить. Агния ожидала, что у брата терпение лопнет, наплюет он на свою драгоценную карьеру, отправит Софью с глаз долой, тогда ее Ленка единственным любимым ребенком станет.

   – Слушаю я вас, и создается впечатление, что вы говорите не об Андрее Валентиновиче, – удивилась я. – Карьера, престиж… Я знаю Бархатова с другой стороны. Мне он всегда казался человеком тихим, совершенно не озабоченным никакими административными привилегиями, типичным кабинетным ученым.

   Эстер завернула кран и повернулась спиной к мойке.

   – Ты же жила в советское время. Неужели забыла, сколько усилий требовалось, чтобы защитить кандидатскую? Уж про степень доктора наук молчу. И ведь еще нужно было должность получить соответствующую.

   – Я помню, приходилось буквально драться, – ответила я. – Совсем не каждому это удавалось. Нужно было интриговать, занимать какой-нибудь пост, допустим, быть членом парткома или подвизаться на профсоюзной ниве. В то время написание докторской диссертации к науке имело мало отношения. Не знаю, как в других вузах, но в том, где преподавала я, дело обстояло именно так.

   – Про то и говорю. А стать профессором, затем ректором было ох как не просто, – продолжала Эстер. – Тем более что Бархатов поднялся на вершину научного Олимпа довольно молодым. Он еще тот карьерист был, все подчинил своей цели! Я тогда и предположить не могла, что потом Андрей Валентинович затворником станет. Кстати, странно это. Он просто спятил.

   Я схватила экономку за руку.

   – Вы знаете о психическом состоянии хозяина? Откуда?

   – Полночи вчера с Лидой проговорили, – объяснила Эстер. – Она мне такие вещи сообщила! Вон чего с людьми судьба делает. Конечно, ты Бархатова уже другим застала, его этот Бурмакин переделал. Только к добру ли это, раз у Андрея Валентиновича мозг поплыл? Ты вообще хорошо понимаешь, что случилось в доме много лет назад шестнадцатого сентября?

   – Соня столкнула Лену с балкона, и та стала инвалидом, а еще Сонечка ударила маленького Юру, тот получил травму головы и замер в развитии, – покорно перечислила я события.

   – Ага, – кивнула Эстер. – И что дальше было? Агния молчит в тряпочку, забирает из больницы дочь-инвалида и больше не выступает… Коровины тихо смываются и не поднимают шума… Надо же, какие благородные люди. Да Бархатов всем заплатил! Сколько кому дал, я понятия не имею, но отвалил немалые деньги, я уверена. Не удивлюсь, если оба семейства до сих пор бабки получают. И он наврал Лиде, что Лена умерла. Зачем?

   – Не хотел тревожить жену, – озвучила я известное мне объяснение.

   Брови Эстер поползли вверх.

   – Оригинальная версия.

   – Андрей Валентинович любит супругу, он не желал, чтобы Лидия мучилась, думая о парализованной девочке, поэтому объявил о кончине Лены. Решил, что Лидия Сергеевна поплачет и успокоится, ведь лучше ужасный конец, чем ужас без конца, – пояснила я.

   Эстер скривилась.

   – Уж не знаю, кто та скотина, что собрала нас снова вместе, но она явно неправильно выбрала сыщика. Ты абсолютно не в курсе семейных дел Бархатовых. Андрей Валентинович тревожился в первую очередь за себя – как обычно, думал о карьере, представил, чем ему может аукнуться скандал, поэтому и солгал Лидии. Хотел, чтобы жена испугалась посильнее и навсегда замок на рот навесила, никому бы никогда словечка про Лену не сказала. Рассчитал так: если о больной девочке она еще может проговориться, то о мертвой ни звука не издаст, побоится клейма «мать убийцы». Очень сомневаюсь, что им двигала любовь к жене. Даже открою великую тайну: никаких особых чувств там давно в помине нет.

   – Секундочку, – пробормотала я, – сама видела, как нежно Бархатов относился к супруге до своего окончательного переселения в страну Хо.

   Эстер засмеялась.

   – Мне запомнились его фразы типа: «Дорогая, разреши положу тебе кусок торта… вон тот, самый лучший, из серединки», «Милая, ты сегодня прекрасно выглядишь» и так далее. Но это же простая вежливость! Бархатов, можно сказать, профессиональный хамелеон, так подстраивается под обстоятельства, что диву даешься. Нет, любовь у них давно иссякла, но они с женой стали друзьями. Лиде хотелось обеспеченности, уверенности в завтрашнем дне, привлекал статус супруги академика. Ну, разведется она с Андреем, и что в итоге? Мать-одиночка с подрастающей дочерью? Тухлый вариант. Ученый тоже не жаждал развода, им двигали карьерные соображения. Ректор престижного вуза просто обязан быть хорошим семьянином, развод не одобрят ни начальство, ни коллеги. Академическая каста очень закрыта, там свои законы, и их надо соблюдать. Тут уж точно: назвался груздем – полезай в кузов. Бархатов хотел сохранить свое реноме. А еще, думаю, из-за денег он жене про смерть Ленки солгал.

   – Из-за денег? – в изумлении повторила я.

   Эстер кивнула.

   – Андрей Валентинович хорошо зарабатывал, Лидия тоже много получала, у них на сберкнижке лежала крупная сумма, что называется, на черный день. И этот самый черный день возьми и приди нежданно-негаданно. Я помню, как хозяин орал в комнате на жену: «Прекрати нести чушь! Нам сейчас надо скандал замять!» Он ведь не сразу про смерть Лены придумал, а через пару дней, после того как Лида ему заявила: «Хочешь раздать все накопленные средства? Озолотить Агнию и Николая с Надькой? А как же я? На что я поеду отдыхать зимой? Подумаешь, свалилась Ленка с балкона. Зарастет ее перелом». Да, видно, Агния с Коровиным приперли профессора к стенке. Первая, похоже, требовала золотую гору, да и второй не растерялся, все названивал сюда. Сразу-то про то, что Юра идиотом станет, никто не знал, мальчик без сознания неделю лежал, и Николай хотел деньги за травму получить. Все проще некуда: отсчитывает Андрей Валентинович пиастры, друзья их берут и помалкивают, не раскошеливается академик – Агния идет в институт и там рыдает. Туда же рулит Николай с жалобой на дочь ректора. Оцениваешь последствия для Бархатова?

   – Гадость, – поежилась я. – Конечно, Соня совершила ужасный поступок, изуродовала жизнь двоюродной сестры и Юры. Но и родители их хороши! Требовать крупные суммы за увечье!

   – А на какие тугрики детей лечить? – вздохнула Эстер. – Лидия Сергеевна уперлась, не хотела отдавать накопления. И тогда Андрей Валентинович сообщил ей о смерти Елены.

   Экономка показала пальцем на проем, за которым находилась столовая.

   – Они там сидели, а я здесь картошку чистила. Хорошо помню тот их разговор…

   В комнату вошел Бархатов и сказал жене:

   – Елена скончалась. Соня теперь убийца, а мы родственники преступницы.

   Лида ойкнула, а муж продолжал:

   – Если правда наружу вылезет, Софья пойдет под суд, потом будет отбывать срок в колонии. Рухнет наша жизнь, тебя как мать уголовницы уволят из института красоты, о себе лучше промолчу.

   – Есть хоть какой-нибудь способ нас спасти? – заплакала Лида. – Ну за что мне такое горе? Господи, только подумаешь: «Слава богу, все обошлось», – как вылезает новая голова гидры!

   – Я тебе уже предлагал мирное решение вопроса, – напомнил Андрей Валентинович. – Надо заплатить всем. Но ты же не хочешь.

   – Мы умрем в нищете! – взвизгнула Лида.

   – Ничего, справимся, – пообещал ученый. – Соню отдам в специнтернат, я нашел подходящий, там из нее человека сделают. Заработаю я семье на кусок сыра, но только при условии, что дочь останется на свободе. Иначе я окажусь без работы, меня не возьмут учителем истории даже в ПТУ, где готовят дворников.

   – Распатронить заначку? – закричала Лидия. – Ах, какие же они сволочи! Нет бы по-дружески промолчать! Неужели у нас совсем ничего не останется?

   – Ни копейки, – мрачно подтвердил муж…

   Эстер замолчала, потом произнесла:

   – Вот еще одна причина, по которой профессор про смерть Лены сказал: понял, что только в таком случае супруга согласится деньги со сберкнижки снять. Она у них была в совместном владении, если один вкладчик вознамерился снять крупную сумму, необходимо было разрешение второго.

   – Странно, что супруги обсуждали столь деликатную ситуацию в присутствии экономки, – пробормотала я.

   – А чего им таиться? – усмехнулась Эстер. – Я в доме жила, все видела.

   – Да? И что же происходило шестнадцатого сентября, после того как детей в больницу увезли?

   – Андрей Валентинович Софью в спальне запер и сам тоже в клинику в Прохоровке подался. Лидия мне велела кровавое пятно на полу гостиной отмыть, но сначала Соню вниз привести. Я приказ выполнила. Стала паркет тереть. Тут хозяйка принялась на дочь орать: «Поняла, что ты сделала? Сообразила?» Девочка сидит на диване, глаза как пуговицы, неясно, слышит она мать или нет, вид у нее как у зомби. А Лида ее трясет: «Помнишь, как Лену толкнула? Говори: «Да, мама, да, мама, да!» Я не выдержала и вмешалась: «Оставьте бедняжку, ей нехорошо». Лидия как завизжит: «У нас у всех шок будет, когда сюда милиция приедет!» Схватила дочку за руку и на второй этаж поволокла. Соня безропотно за матерью пошла, но двигалась, как кукла деревянная, видно было – плохо ей.

   – Дальше, что дальше? – поторопила я рассказчицу.

   Эстер вздохнула и продолжила:

   – Девочка так взаперти и просидела, пока родители ее судьбу решали. Я Соне еду носила и видела, как ей плохо. Тогда слово «стресс» не употребляли, говорили «нервный срыв». Один раз доктора ей вызвали, но он не помог. Бедняжку постоянно тошнило, то ее колотило в ознобе, то трепало жаром, глаза красные, губы потрескались. Помню, велел ей Андрей Валентинович к машине идти, когда уже в интернат везти собрался, так я ему и шепнула: «Лучше Соню хорошему врачу показать. Гляньте, на привидение девчонка похожа». А хозяин как рыкнет: «Не лезь куда не просят!» Я и заткнулась. А вскоре мне расчет дали.

   – Смею предположить, что вы тоже получили от хозяина деньги, – твердо произнесла я.

   Экономка склонила голову к плечу.

   – Да. Но в отличие от остальных я никогда Бархатовых не шантажировала, не говорила им: «Платите, иначе все растреплю про трагедию». Наоборот, я очень удивилась, когда конверт открыла. Если прислугу внезапно увольняют, хозяева обычно дают ежемесячное жалованье, а если очень повезет, то перепадет двойной оклад. Но Андрей Валентинович прямо-таки расщедрился. Хотя я молчала бы и без денег. Так уж воспитана, никогда не выношу сор из избы. Мне было их всех очень жаль. Но, как оказалось, семейные несчастья после раздачи слонов не завершились. Софья как раз поступила в институт, когда у Андрея Валентиновича нашли опухоль мозга.

   – О боже! – воскликнула я. – Откуда вы об этом узнали, если с бывшими хозяевами не общались?

   – Мне сегодня ночью Лидия рассказала, – вздохнула Эстер. – Бархатов очень растерялся, пал духом. Вот тут он оказался совсем не боец, проявил слабость характера, собрался умирать. Зато Лидия Сергеевна в отличие от подавленного супруга сохранила трезвость рассудка и начала его лечить. В ход пошли все методы, вот только от операции насмерть перепуганный Бархатов отказался. «Не хочу превратиться в слепого или глухого идиота! Заденут в голове что-нибудь, останусь живым, но буду инвалидом!» – твердил он. Надо отдать должное Лидии Сергеевне, она решила бороться до победного конца. В погоне за красотой и молодостью Бархатова свела знакомства со многими знахарями и целителями. Она пригласила в дом некоего Семена Бурмакина, экстрасенса.

   – Вот уж глупость! – опешила я. – Не ожидала ничего подобного от Лидии. Бархатова дипломированный врач, хорошо понимает, что онкология не поддается пассам.

   – Оно, может, и так, – протянула Эстер, – но Бурмакин Андрея Валентиновича вылечил.

   Эстер развела руками.

   – Пересказываю с чужих слов, сама при чудесном исцелении не присутствовала. Семен ни копейки с Лидии не взял, пользовал пациента бесплатно. Официальная медицина от Бархатова фактически отказалась, раз больной не захотел оперироваться. А через год профессор приехал к врачу, и тот ахнул: нету рака, рассосался.

   – Это невозможно! – возмутилась я. – Скорей всего профессору поставили неправильный диагноз, ведь в те годы еще не было достойной диагностической аппаратуры, такой как современные томографы.

   – Доктор начал расспрашивать Андрея Валентиновича, интересоваться, чем он лечился, – словно не слыша меня, продолжала Эстер, – и Бархатов ему сказал: «Любая болезнь дается человеку неспроста. Она вроде сигнала: ты живешь неправильно, изменись и обретешь здоровье. Я теперь благодаря Семену Бурмакину стал совсем другой и вы-здоровел». Лида рассказала, что муж действительно с той поры стал себя вести иначе – не цеплялся за карьеру, увлекся творчеством. Но академиком все-таки стал.

   – Верно, – пробормотала я. – Кстати! Надо же отнести Андрею Валентиновичу еду. Сейчас соберу поднос… А что случилось с беседкой, где разговаривали брат и сестра Бархатовы? Сейчас в саду никакого сооружения нет.

   – Сгорела, – вздохнула Эстер. – Буквально после трагедии шестнадцатого сентября. Сильно полыхнула, пожарные не успели, прикатили, когда и углей не осталось. Да они и не очень спешили – не жилой ведь дом. Лидия Сергеевна бравых парней даже на участок не пустила. И очень на Федоровых рассердилась, на Валерия и Майю, они тогда по соседству жили и наряд вызвали.

   – Родители Егора? – уточнила я.

   – Точно, – подтвердила Эстер. – Они пламя из окна увидели и в пожарную часть звякнули. Лида брандмайору сказала: «У нас на участке цветы раритетные посажены, вы их потопчете. Спасибо, что побеспокоились, но до свидания». Ситуация получилась не очень приятная. Да и потом тоже… Начальник наряда стал возмущаться, дескать, им надо посмотреть, разобраться, а хозяйка в ответ:

   – Знаю я о ваших повадках, сейчас сопрете у нас что-нибудь и скажете, что в огне погибло.

   Брандмайор ушел, бурча под нос:

   – Еще раз позвонишь – никто к тебе не приедет.

   – Я вас не беспокоила, – парировала Лидия, – идите к Федоровым и их отчитывайте. Подняли шум из-за дощатой будки.

   Лида так разозлилась на Федоровых, что на следующий день, когда Майя прибежала к Бархатовым, не захотела выйти в прихожую.

   – Скажи ей, у меня мигрень, – велела она Эстер.

   – Хозяйка приболела, – сообщила экономка соседке.

   – Очень жаль! – нервно воскликнула Майя. – Простите, Егор не у вас?

   – Нет, – удивилась прислуга. – Что ему сегодня здесь делать? Он приходит к Юрию, а тот захворал, лечится сейчас. А что случилось?

   – Гоша пропал! – зашмыгала носом мать. – Со вчерашнего вечера его нет. Хватилась его в полночь, заглянула в комнату, где ребята спят, двое сыновей на месте, Гошина постель пустая. Ранец под столом, значит, из школы он пришел. Куда потом подевался?

   – В двенадцать ночи всполошились? – протянула Эстер. – А за ужином сын присутствовал?

   Майя покраснела.

   – Я поздно приезжаю с работы, муж тоже занят, нелегко ведь поднять на ноги ораву детишек, вот и вкалываем без отдыха. Они сами едят, а потом спать укладываются. Я подумала, Гошик у вас ночует.

   – Мы бы никогда не оставили в доме ребенка, не поставив в известность его родителей, – с укоризной ответила ей Эстер.

   Рассказчица перевела дух, и именно в эту минуту, словно почувствовав, что мы говорим о нем, в кухню вошел Егор.

   – Можно чаю? – попросил он. – Жажда замучила.

   Эстер пошла к банке с заваркой, а я взяла поднос с едой и поспешила к Андрею Валентиновичу. На сей раз академик решил не утруждать себя излишней вежливостью.

   – Продукты? Хорошо, – буркнул он, увидев меня. – Поставь куда следует.

   Я осторожно освободилась от ноши – поместила поднос на обеденный стол между карандашницей, из которой торчала розовая пластмассовая шариковая ручка с изображением кошки на колпачке, и большой бело-голубой любимой чашкой ученого.

   – Пора уходить, – бесцеремонно напомнил мне затворник, – до свидания.

   Очевидно, сегодня в стране Хо плохо шли дела. Может, там случилась революция, началась война или упала цена за баррель нефти?

   Покинув негостеприимную обитель историка, я увидела, как мимо решетчатого забора промелькнул черный «Мерседес», на котором возят Антона, и заторопилась к воротам. Брат Сони вышел из машины, и я воскликнула:

   – Хорошо, что ты сегодня не задержался! Пошли!

   – Куда? – спросил Тоша.

   – К твоему компьютеру. Надо кое-что выяснить, ты мне обещал содействие.

   Антон одернул легкую льняную куртку.

   – Мы договаривались так: услуга за услугу.

   – Я помогла тебе приехать принцем на белом коне в дом любимой, – напомнила я. – Надеюсь, ты не забыл? Что изба оказалась не Ритиной, это не моя вина.

   – А я раздобыл сведения о Коровине и мединституте, – парировал Тоша. – Один – один.

   – Это неравноценно! – возмутилась я. – Ты потратил от силы пять минут!

   – Разве речь шла о времени? – хмыкнул Антон. – Мы договаривались об услуге. Если тебе вновь нужна моя помощь, готов ее оказать в обмен на твою работу.

   – Какую? – сердито поинтересовалась я. – Не испытываю ни малейшего желания снова галопировать на Бруно.

   Антоша пригладил волосы.

   – С конем получилось глупо, а вот с феей, думаю, выйдет круто.

   – С кем? – поперхнулась я. – Что ты еще придумал?

   – Рита необычная девушка, – засверкал глазами Антон, – она романтичная, верит в сказки.

   – Очень мило, – фыркнула я. – Сколько лет красотке?

   – Не знаю, – ответил Ромео. – А это важно?

   – В принципе нет, – осторожно сказала я. Хотя, на мой взгляд, влюбившись в девицу, следует хотя бы примерно определить ее возраст. Двадцать годков Джульетте? Тридцать? Сорок? Пятьдесят?

   – Она прекрасна! – закатил глаза влюбленный.

   – Ясно, – кивнула я, – продолжай про фею.

   – Слушай внимательно! Я придумал суперштуку…

   Антон заговорил, размахивая руками, и я покорно внимала ему. А из парня фонтаном била буйная фантазия создателя компьютерных игр – он решил организовать для возлюбленной сказочный вечер. В прямом смысле слова.

   – Рита запирает магазин в семь, – вводил меня в курс дела Тоша, – домой она всегда идет через лес. Там только одна тропинка, разминуться невозможно. Когда она приблизится к оврагу, ее встретит фея в бархатном плаще.

   – Ну вообще… – захихикала я.

   – Именно так! – торжественно объявил компьютерщик и потряс сумкой. – Вот, я взял напрокат костюм, тебе подойдет.

   – Значит, роль доброй волшебницы отведена мне? – на всякий случай уточнила я.

   – Разве не понятно? – недовольно протянул Тоша. – Все очень просто. Ты должна будешь подать Маргарите коробочку и сказать: «Твоя красота пленила принца на белом коне. Он посылает тебе подарок и с нетерпением ждет около своего замка». Потом ты приводишь ее к нашему сараю, а там уже стоим мы с Бруно. Отлично я придумал? Учел все нюансы: конь, фея, замок.

   Я откашлялась и произнесла целую речь:

   – Замечательный сценарий. Но я страшный прагматик и сразу думаю о бытовых мелочах. Как почувствует себя Рита, когда увидит, что в замке хозяйничает пожилая колдунья, маменька принца? Не разочаруется ли красавица, узнав о том, что Бруно взят напрокат? Согласится ли она броситься на шею незнакомому мужчине, даже если тот королевич? И последнее по списку, но первое по важности: что сделает Лида, увидев твою невесту? Не следует делать матери такие сюрпризы.

   Лицо Антона вытянулось, и я дала задний ход.

   – Хорошо, помогу тебе. Но, думаю, добрая волшебница в сценарии совершенно лишняя. Почему бы тебе самому не встретить любимую в лесу и лично не передать ей сувенир? Кстати, что в коробочке? Кольцо?

   Антон с укоризной посмотрел на меня.

   – Ты сказки читала? Кольца появляются лишь в момент свадьбы. Естественно, там будет волшебный клубок, который приведет Риту к принцу.

   – Только в старинных сказках главная героиня радуется мотку ниток, современной девушке больше по душе украшение, – вздохнула я. – И чем оно дороже, тем любовь крепче.

   Антон насупился, открыл сумку и достал бархатный мешочек.

   – Вот, можешь посмотреть на эту вещь. Рита придет в восторг.

   – Ты говорил про коробочку, – уточнила я.

   – Не придирайся к словам, – надулся собеседник. – Не в форме тары дело, а в ее содержании. Ну, открывай.

   Я осторожно развязала торбочку и вытащила оттуда конфету в темно-синем фантике.

   – Теперь аккуратно разверни бумажку! – приказал Антон.

   Я подчинилась.

   – Ну, что ты видишь? – с нетерпением спросил Тоша.

   – Шоколадку, – ответила я. – Похоже, горькую и, возможно, с орешками, вон сверху торчит кусок миндаля.

   – Зажми конфету в кулаке, – скомандовал компьютерщик.

   – Ну уж нет! – возразила я. – Пачкайся сам, она живо растает.

   – Не спорь, выполняй, – велел Антон.

   Решив, что он рехнулся от любви, я выполнила требование.

   – Здорово, да? – воскликнул он.

   Я хотела сказать, что не нахожу ничего здорового в своем положении, наоборот, чувствую себя крайне глупо, стоя во дворе с шоколадкой в кулаке. К тому же стал накрапывать небольшой дождик, погода к вечеру испортилась. И тут из моей сжатой ладони послышался хриплый мужской голос:

   – Привет! Альберт с вами.

   – Ой! Кто это? – подпрыгнула я.

   Антон довольно рассмеялся.

   – Электронный помощник-справочник. Новейшая, суперсовременная разработка, не продается нигде. Вообще-то, это особое изобретение, его создали для агентов, которые выполняют секретные спецзадания. Альберт, координаты!

   – Московская область, Истринский район, почтовое отделение Пылкино, поселок Филимоново, дом двенадцать, – без запинки произнес голос.

   – Температура? – спросил Антон.

   – Восемнадцать градусов тепла по Цельсию, – ответил Альберт.

   – Ну и ну! – восхитилась я. – Как он это проделывает?

   Антон сделал шаг вперед.

   – Хочешь, чтобы я рассказал тебе принцип работы Альберта? Сам толком его не знаю, прибор разрабатывался в течение длительного времени…

   – Нет, мне просто интересно, как он включается, – остановила я Тошу.

   – Срабатывает от тепла тела. Проще некуда. Просекаешь теперь, какую вещь я дарю Рите?

   – Будь девушка шпионом, прибамбас привел бы ее в восторг, – заметила я. – Но зачем Альберт простой продавщице из сельпо?

   Антон нахмурился.

   – Даша, вдумайся! Тебе преподнесли уникальное изобретение, штучный вариант. Ты единственная в мире, кроме его создателей, обладаешь мегановинкой.

   – Угу, – протянула я, рассматривая конфету. – А почему мегановинка выполнена в виде шоколадки?

   Антон улыбнулся.

   – Если агента обыщут, то конфета не привлечет внимания. Для активации Альберта необходимо развернуть бумажку и дать почувствовать ему тепло человека. Допустим, ты попала в поле зрения полиции…

   – Можешь не продолжать, – перебила я. – Патруль не сделает стойку на шоколадку, ее даже могут оставить задержанному.

   – Конфета – это женский вариант, – улыбнулся Тоша, – для мужчин сделают что-то другое. Хотя в принципе, освоив технологию, Альберта можно будет замаскировать под любой предмет.

   – Где ты его взял? – сообразила наконец спросить я.

   – Не скажу, – буркнул Антон. – Ну, согласна мне помочь?

   – Все-таки тебе самому надо Риту на тропинке перехватить, – буркнула я.

   – А белый конь? – напомнил «принц». – Он непременный атрибут действия. Я оплатил еще двое суток аренды Бруно, но жеребца лучше не отводить далеко от сарая.

   – Согласна.

   – Рита должна увидеть принца и белого коня, – повторил Ромео. – Ну, хватит болтать, до закрытия магазина всего ничего осталось. Запомнила задание?

   – Встречаю Риту, отдаю ей подарок, привожу девушку к сараю, а там ты с Бруно, – отрапортовала я. – Стоп. А если Маргарита откажется идти с незнакомой женщиной?

   – Ты же фея, – пожал плечами Тоша.

   – Дурацкая идея! – не выдержала я.

   Младший Бархатов смерил меня сердитым взглядом и возразил:

   – Гениальная. Как все, что я придумываю. Ну, готова? Если мне не поможешь, то не рассчитывай, что я займусь твоими проблемами.

   – Очень дружеское напутствие, – съехидничала я.

   – По-твоему, друг обязан выполнять твои желания, ничего не получая взамен? – заворчал Антон. – Мне не нравятся люди, которые говорят: «Помогать надо бескорыстно. Вот сделайте мне все по списку, не ожидая ни благодарности, ни оплаты, ни ответной любезности, радуйтесь тому, что продемонстрировали широту своей души».

   – Пошли в дом, – промямлила я.

   – Зачем? – насторожился Тоша.

   – Не переодеваться же в наряд феи во дворе под дождем, – вздохнула я.

   – Тебе надо лишь накинуть на себя плащ, – пояснил Антон. – Нечего время зря терять.

   Минут через двадцать я, ощущая себя полнейшей идиоткой, шагала по узенькой тропинке, змеившейся между деревьев. На мне был длинный плащ из темно-красного искусственного бархата с большим капюшоном, на котором сверкали звезды из золотой фольги. От костюма попахивало дезинфекцией, но он закрывал меня от мороси, сеявшейся с неба. Вот только Антон слукавил – кроме дождевика, мне пришлось надеть сапожки из блестящей клеенки, весьма некомфортные. Их носы, загнутые и карикатурно длинные, делали ступню похожей на лыжу. Хорошо хоть каблук в форме рюмочки был небольшим. Увидев этот ужас, я попыталась сопротивляться:

   – Не хочу их натягивать из брезгливости. И в кедах в лесу намного удобнее.

   Но «Ромео» ни на йоту не отступил от задуманного сценария.

   – Костюм прошел дезинфекцию. Феи не разгуливают в кроссовках, все должно быть по-настоящему!

   – Добрые волшебницы не водятся в Подмосковье, – грустно сказала я, натягивая неудобные боты, – слово «по-настоящему» в контексте затеи звучит нелепо.

   – Ты уверена? – прищурился Тоша.

   – Абсолютно, – кивнула я. – Пока не встречала здесь ни одну добрую колдунью.

   – А со сколькими микробами чумы ты здоровалась за руку? – без тени улыбки поинтересовался компьютерщик.

   – Ты уверен, что эта болезнь вызывается микробами? – в тон ему спросила я. – Слышала, что возбудитель «черной смерти» – бактерия. И, слава богу, я с ней не знакома.

   – Это не значит, что возбудителя нет. Он невидим, но он существует, – менторским тоном подчеркнул Антон. – Хватит разглагольствовать, Риту прозеваешь. Вот тебе еще волшебная палочка.

   Больше я ничего не сказала и отправилась в путь.

   Длинные носы сапог постоянно задевали о корни деревьев, поэтому я шагала, как цапля по болоту, высоко задирая ноги. В лесу было довольно темно, ведь по бокам тропинки росли отнюдь не фонари, а небо затянули тучи. Но у меня имелся автономный источник света – волшебная палочка феи заканчивалась звездой, которая на самом деле являлась небольшим фонариком, неплохо освещавшим дорогу.

   Ждать Риту я решила около большой сосны и не скажу, что испытала удовольствие, слушая шорохи, раздававшиеся со всех сторон. Нет, я отлично знала: лес тут не похож на тайгу, это всего лишь елки да березки, окружающие коттеджный поселок и деревню, ни медведей, ни волков, ни кабанов здесь не водится. Но все равно мне было не слишком уютно, поэтому я очень обрадовалась, когда в зоне видимости показалась невысокая фигура, тоже замотанная с головы до пят в плащ с капюшоном. Я помахала палочкой-фонариком, и фигура замерла.

   – Добрый вечер!

   – Ну, привет, – настороженно ответил мне звонкий голос.

   – Не бойтесь, – проворковала я. – Вы идете из магазина домой?

   – Точно, – уже более спокойно сказала девушка. – Как вы догадались? Вы кто?

   Я растопырила руки и завела:

   – Здравствуйте, я добрая фея, меня зовут…

   Вдохновение иссякло. Антон забыл сообщить имя волшебницы! Как представиться? Горгоной Медузой? Нет, она явно из другой сказки. Леди Макбет? Опять не то.

   – Что вам надо? – попятилась Рита.

   – Меня зовут Отелло, – представилась я и прикусила язык.

   Вот уж ляпнула! Чудовищная глупость! Ну при чем тут чернокожий военачальник, задушивший свою несчастную жену Дездемону?

   – Здо́рово, – буркнула продавщица. – Имечко у тебя, однако, интересное. Отелло! Как в кино.

   – Вы не поняли, – начала я выкручиваться. – Отелло – это отчество, а мое имя… Бим.

   Едва короткое слово вылетело изо рта, как я разозлилась на себя пуще прежнего. Хорошо, что не успела добавить «и Бом». Помнится, так зовут в цирке парочку клоунов – Бим и Бом. Отличное начало, Дашенька! Но делать нечего, надо продолжать.

   – Я фея, которую прислал принц на белом коне.

   – Офигеть… – пробормотала моя визави. – Всего-то баночку пива выпила, и такие глюки.

   – Я не галлюцинация, – быстро заверила я, – а пришла, чтобы исполнить твое самое заветное желание.

   – Обалдеть! – воскликнула девица. – Правда, что ли? Неплохо бы зарплату побольше, машину приличную, квартиру в Москве, путевку в Турцию на три месяца и мужа хорошего, не пьяницу, не ревнивого бурундука, как мой идиот.

   – За тобой приехал принц на белом коне, – повторила я и протянула продавщице мешочек, – тут от него подарок.

   Она осторожно взяла бархатную торбочку.

   – Спасибо. Ты, как я понимаю, в Прохоровку идешь? Я бы тебя проводила, но домой спешу, Борька кипеж устроит. У меня мобила разрядилась, небось у мужа в башке хрен знает что уже варится. Страсть ревнивый он у меня. Поэтому ступай сама, иди прямо, точнехонько выйдешь.

   Девушка улыбнулась мне из-под капюшона и двинулась вперед. Секунду я стояла молча, переваривая услышанное, потом крикнула:

   – Эй, ты замужем?

   Продавщица обернулась и махнула рукой:

   – Прохоровка там! Никуда не сворачивай!

   В душу закралось нехорошее подозрение.

   – Как тебя зовут?

   – Аня, – крикнула девица, удаляясь.

   Я бросилась вдогонку.

   – Стой! А где Рита?

   – Какая? – не останавливаясь и не оборачиваясь, поинтересовалась Анна.

   – Продавщица из сельпо, – уточнила я.

   – Она сегодня в Москву к зубному уехала, попросила меня ее подменить.

   – Отдай подарок! – заорала я, прибавляя скорость. – Извини, ошибка вышла, мешочек предназначался Маргарите! Там очень ценная вещь! Конфета! Она уникальная! Единственная на всем земном шаре!

   Аня пригнула голову и помчалась по тропинке со скоростью молодой белки. Я изо всех сил пыталась не отстать, но в какой-то момент слишком длинный носок сапога зацепился за ветку, и меня угораздило шлепнуться носом в землю.

   Представляю реакцию компьютерщика! Он же разозлится до икоты и ни за что не захочет мне помогать. А еще я не хочу выглядеть дурой. И если до конца разбираться в случившемся, я совершенно не виновата. Антон сказал, что по тропинке в это время суток ходит только Рита. Я всего лишь поверила его словам. Кстати, ведь я спросила Анну: «Спешишь из магазина домой?» – и услышала в ответ: «Да». Конечно, мне в голову не пришло усомниться, что передо мной Маргарита. Антону прежде следовало тщательно разузнать планы возлюбленной, а уж потом посылать в лес несчастную фею в такой неудобной обуви.

   В кармане брюк заработал мобильный, я вытащила трубку и услышала шепот Антона:

   – Ты куда подевалась? Мы с Бруно устали ждать.

   Ну да, в особенности притомился наглый конь, который ничего не делал, а дрых в сараюшке. И как мне поступить? Сообщить «принцу» правду? Ни за какие коврижки! В моей голове мгновенно оформился план.

   – Тоша, вам с лошадкой придется еще с полчасика поскучать. У Риты в магазине налоговая проверка, поэтому она задерживается с закрытием. Не волнуйся, я ее встречу.

   – А-а-а, – протянул Антон. – Ладно.

   Я сунула трубку на место и решительным шагом двинулась в деревню.

   Из каждого безвыходного положения непременно найдется выход, главное, не паниковать, а спокойно оценить обстоятельства. Судьба захлопнула перед твоим носом парадную дверь? Ищи запасной вход, протискивайся в форточку, расковыривай пол и рой подземный ход. Не можешь долететь до цели? Беги к ней, шагай, ползи, но только не говори: «Я сделал все, что мог». Раз не добился желаемого, значит, не сделал. Сложишь лапки, сдашься – кто-то вместо тебя получит награду.

   Я добралась до первого дома и постучала в окно.

   – Чего надо? – крикнули изнутри.

   – Подскажите, где живет Аня, – попросила я.

   – Которая? У нас их три, – проорали в ответ.

   – У Анны муж Борис, – уточнила я.

   – Через дорогу. Синие ворота у ней.

   Нужный дом я обнаружила через минуту. Калитка оказалась не заперта, никаких злых собак во дворе не было, дверь в избушку тоже стояла полуоткрытой. Я вошла в тамбур, в нос пахнуло чем-то кислым. Похоже, Анна не из аккуратных хозяек, в сенях у нее жуткий бардак и грязь.

   – Гадина! – долетело из избы. – Где шлялась, дрянь? Я по часам засек: от магазина до дома медленным шагом пять минут двадцать восемь секунд ходьбы. А ты через девять приперлась! С кем трахалась?

   – Дурак! – ответила в том же духе Аня. – Это только ты за четыре секунды успеваешь, другим поболе времени надо. Чего набычился? Объяснила уже: встретила бабу, поболтала с ней.

   – Ща ты у меня огребешь! Брехло! – завопил супруг. – Не бывает никого в лесу в такой час, и погода не для прогулок, дождь!

   – Из Прохоровки она, – устало сказала Аня. – Отстань, урод! Лучше работу поищи, а то пялишься с утра до ночи в телик, вот от безделья и психуешь.

   – Ты мне изменяешь! – завизжал Борис.

   Я решила прийти на помощь Ане, перешагнула через кучу разномастной нечищеной обуви, чуть не споткнулась о валенок и без приглашения вошла в квадратную комнату, обставленую по моде середины двадцатого века. Полированная «стенка» забита хрусталем, стол застелен льняной скатертью, под потолком пятирожковая люстра производства ГДР. Темно-бордовый ковер украшает стену, зелено-бежевый укрывает тахту, на углу которой сидит бабушка в синем байковом халате и толстых самовязаных шерстяных носках. Старушка с раскрытым ртом наблюдает за Аней и Борисом, выясняющими отношения. Ей так нравилось участвовать в их скандале, что она даже не смотрела на экран большого плоского телевизора – единственной новой и дорогой вещи в комнате.

   – Добрый вечер! – звонко произнесла я.

   – Что за чучело? – «ласково» отреагировал хозяин. – Мама, ты опять за собой дверь не заперла? Шляешься в сортир по сто раз, и у нас вечно вход нараспашку. Я тебе шалаш около очка поставлю, будешь там жить.

   Бабуля сделала вид, что не услышала хамства сына.

   – Блин! – выпалила Аня. – Как ты меня нашла?

   – Ага! – удовлетворенно заметил Борис. – Значит, я, как всегда, прав, ты изменница.

   Аня бесцеремонно показала на меня пальцем:

   – С ней сплю, да?

   – Точно! – выпалил филимоновский Отелло.

   Жена закатила глаза.

   – Уж ты определись, кто твоя жена – лесбиянка или проститутка.

   – Не хами мужу! – взвыл Борис.

   – Занесло меня к психам… Боря, она из Прохоровки. Неужели не понятно? – вздохнула Аня. – Женщина, что ты хочешь?

   – Анечка, я дала вам… – начала я, но была прервана торжествующим возгласом Бориса:

   – Ага! Если у вас с ней ничего нет, то откуда ей известно, что ты Анна?

   – Уймись, а? – попросила жена. – Совсем от безделья сбрендил. Вон, у соседей поросенок Мишка, я его Мишаней кличу, и что теперь, он мой любовник?

   – Кто тебя знает, развратницу, – грустно вымолвил Борис. – У баб одно на уме – как мужнин кошелек обчистить и с кем налево сходить.

   – Плохо считаешь! – разозлилась Анна. – Значит, не одна гадость у меня в мыслях, а две. Кстати кошелек твой пополняется из моей зарплаты. Какой смысл мне из него бабки тырить?

   Я подняла руку.

   – Извините, давайте быстренько решим небольшую проблему. Анечка, верните сувенирчик, который вам на тропинке вручила фея.

   Борис выпучил глаза.

   – Ну, удостоверился теперь, что она из Прохоровки? – усмехнулась Аня. И, четко произнося слова, словно беседуя с маленьким ребенком, спросила: – Мешочек назад желаешь?

   – Да, – обрадовалась я.

   Молодая женщина пошла к столу.

   – Где-то я его тут швырнула. Боря, ты не видел конфету?

   – За фигом она мне? – почти по-человечески ответил муженек.

   – Действительно, шоколадка не пиво, – вздохнула супруга. – Марья Михайловна, вы случайно конфету не трогали?

   Бабка зевнула, но ничего не сказала. Анна повернулась ко мне:

   – Тебя как зовут?

   Я решила не выпадать из образа:

   – Фея Бом. То есть Бим.

   – Ёперный театр! – возопил Борис. – Ань, вытури ее.

   Продавщица открыла секретер, достала из него запечатанную коробку «Ассорти» и протянула мне.

   – Бери, там много вкусных конфет с разными начинками.

   Я отказалась от щедрого подарка.

   – Спасибо, мне нужна только та, которую я дала вам в лесу.

   Хозяйка протяжно вздохнула.

   – Ладно, посмотрю в спальне, может, туда ее случайно занесла.

   Она быстро исчезла за дверью, расположенной между «стенкой» и буфетом, и в гостиной неожиданно стало тихо.

   – Сколько времени? – засуетился Борис. – Футбол должен скоро начаться.

   – Двадцать один час сорок восемь минут двенадцать секунд, – громко произнес мужской голос, – время московское.

   Старуха вскочила с дивана, потом беззвучно плюхнулась назад и прижала обе руки к животу.

   – Вот оно! – завопил Борис. – Анькин хахаль здесь! Еще и в разговор влезть посмел! Ах ты…

   Виртуозно матерясь, хозяин бросился к «стенке», начал выдвигать ящики и выбрасывать наружу вещи.

   Я замерла на месте, охваченная дурным предчувствием.

   – Перестань безобразничать! – вскинулась Анна, возвращаясь в гостиную. – Имей в виду, сам шмотье раскидал, сам его назад будешь укладывать!

   – Где полюбовничка спрятала? – заорал муж, продолжая выкидывать на пол разноцветные тряпки.

   Аня покрутила пальцем у виска.

   – Хоть ты и кретин, но попытайся соображение включить: я чего, с карликом живу? Ну кто в ящик поместится? Ладно бы подпол или гардероб обшаривал. Еще в сахарницу загляни!

   – В доме чужой мужик, – почти спокойно сказал Борис. – Он разговаривает.

   Анна всплеснула руками.

   – Точно свихнулся. Кстати, я дозвонилась до Прохоровки, сейчас от них машина придет. Может, и тебе туда скататься? Помнишь, как тебя зовут? Где сейчас находишься? Эй, отвечай! Где ты находишься?

   – Московская область, Истринский район, почтовое отделение Пылкино, деревня Филимоново-2, дом восемь дробь один, – сообщил баритон.

   Я без приглашения села в кресло.

   – Кто это? – подпрыгнула Аня.

   – Альберт с вами, – сообщил уникальный прибор.

   Хозяйка уставилась на мужа.

   – Боря, у нас в избе посторонний.

   – Слышу, Ань, – миролюбиво подтвердил ревнивый супруг.

   – Я его не приводила, – ошарашенно произнесла женщина. – Тебе тоже мужики без необходимости, ты по бабам таскаешься. Так кто выступает? Где он прячется? Марья Михайловна, вы тут чем и с кем занимаетесь, пока я на работе, а сынок ваш на речке балбесничает?

   – Охренела? – нахмурился Борис. – Маме сто лет в обед! Ей бы целой от печки до сортира дойти, может по дороге рассыпаться. И вообще она никогда ничем таким не занималась. В отличие от тебя моя маманя на мужиков никогда даже не смотрела.

   – А ты откуда взялся? – уперла руки в боки Анна. – От святого духа? Поди поболтай с соседками, хоть с Анфисой, она тебе правду про бабку-то расскажет. Зажигала Марья Михайловна по полной. Думаешь, чего ее тетя Клава терпеть не может? Потому что она с ее мужем…

   – Замолчи! – гаркнул Боря. – Мать на такое не способна!

   Я быстро встала и подошла к старухе.

   – Марья Михайловна, вы съели конфетку? Такую темненькую, с орешками…

   – А? Не слышу ничего! – прикинулась бабка. – Глухая стала, совсем плохая!

   – Альберт, – сказала я, – нужна справка. Сколько будет семью восемь?

   – Пятьдесят шесть, – ответил мужской голос.

   – Вау! – взвизгнула Аня.

   Я показала пальцем на пенсионерку.

   – Он у нее в животе.

   – Кто? – испугался Борис.

   – Альберт, – пояснила я.

   – Мужчина? – уточнил сын. – Тетка, ты ваще как, с головой дружишь?

   Я растерялась. Имею ли я право разглашать тайну? Альберта разрабатывали для особо секретных целей. Если слух об этом изобретении распространится по деревне Филимоново, то через пару дней он дойдет до Москвы, и людям, которые дали Антону лабораторный образец, влетит по полной программе.

   – Хочешь сказать, что у моей мамы в животе сидит парень? – наседал Борис.

   – Сейчас проверим, – справилась с оторопью Анна. – Эй, ты там, сколько тебе лет?

   – Дата создания Альберта десятое ноября, год засекречен, – донеслось из бабушки.

   – Никогда не надо есть чужих конфет! – почти с отчаянием произнесла я.

   – Как он туда попал, мужик этот? – прошептал Борис. – Ваще ни фига не понимаю.

   – Попробую объяснить. Шоколадка на самом деле нечто типа… э… радио. Марья Михайловна, не играйте в молчанку, все уже поняли, что вы слопали конфету! – воскликнула я.

   – Ей же нельзя ничего с сахаром! – спохватилась Аня. – Врач запретил!

   – Тебе просто жаль свекрови мармеладку принести, – прокряхтела старуха. – Чего привязались? Ну, взяла я бонбошку со стола, никакого вкуса в ней не было, совсем крошечная, даже разжевать я ее не успела, она сама прямо в горло проскочила. Подняли шум из-за ерунды. Жлобы!

   Из сеней послышался грохот, дверь в избу отворилась, и в гостиную вошли два огромных мужика, один из них нес под мышкой свернутое серо-зеленое одеяло.

   – Где баба? – спросил он.

   – Во! Забирайте! – велела Аня, указав на меня пальцем. – Одной заботой меньше. Нам еще со старухой разобраться надо.

   Я хотела осторожно рассказать, что такое Альберт, но на меня вдруг накинули то самое одеяло, туго спеленали, оттащили в машину, привезли в некое здание и привели в кабинет, где находился приятного вида старичок, сильно смахивающий на Деда Мороза.

   Таинственная Прохоровка, о которой постоянно говорила Аня, оказалась психиатрическим корпусом местной больницы. А старичок был доктором-психиатром Сергеем Петровичем Кругловым.

   – Вы уж нас простите, – сказал психиатр. – Персонала не хватает – зарплата маленькая, ответственность большая, работа тяжелая, вот и не хочет народ сюда идти. Нужного количества санитаров нет, здание старое, давно не ремонтируется, иногда больные убегают. Со вчерашнего дня одну мамзель ищем. Пошла в туалет и через окошко скрылась, вытащив прут из решетки, расшатался он. Поэтому когда мне из Филимонова позвонили…

   – Понятно, – улыбнулась я. – Я не хотела Аню пугать, это Антон придумал.

   Наверное, не стоило рассказывать Сергею Петровичу историю принца на белом коне, но я от сильного волнения всегда становлюсь излишне болтливой. Только все же Альберта я закамуфлировала под компьютер. Мол, это нечто вроде очень маленького ноутбука, точнее сказать не могу, плохо разбираюсь в новейших технологиях.

   – Я тоже полнейший профан в электронике, – отмахнулся Круглов. – Ну до чего дошел прогресс! Компьютер в конфете! Надеюсь, родственники отвезут завтра бабушку в клинику, сделают ей УЗИ. Хотя деревенские жители бегут к нам лишь тогда, когда им совсем плохо. Вы говорили, что мужчину, который затеял романтическое знакомство, зовут Антон Бархатов? Полагаю, он родственник Андрея Валентиновича?

   – Вы знаете академика? – удивилась я.

   Психиатр улыбнулся:

   – Софья постоянно пребывает в плохом настроении, то плачет, то ноет, ночью не спит, по квартире бродит, после полуночи к холодильнику бегает, тройки получает, апатична, некоммуникабельна, не желает налаживать отношения с коллективом. В школе ее не уважают ни учителя, ни одноклассники, друзей у дочери нет. За что мне такой неудачный ребенок достался?

   – И ты решила справиться с подростковыми проблемами энеротараином? – неодобрительно спросил психиатр. – Что, помогло?

   Лидия сделала вид, будто не уловила в его вопросе иронию.

   – Я надеялась, что девочка будет хорошо спать.

   – Но ничего не получилось, – кивнул Сергей Петрович. – Думаю, Соня стала днем впадать в ступор, а ночью возбуждаться. Лида, ну как ты могла поступить столь необдуманно? Ты ведь врач с дипломом, а не какой-нибудь шарлатан!

   Косметолог надулась.

   – Понимаю, в чей огород ты швыряешь камни. Да только Николай составил Соне питье, и девочка стала бодрее. Энеротараин он отменил, лечит ее травами. Кстати, Коровин изобрел уникальное средство для…

   Слушать бред про «ускоритель мозгов» Сергей Петрович не стал. Он прервал беседу и ринулся к Андрею Валентиновичу. У психиатра с профессором состоялся нелицеприятный разговор, в процессе которого приятели разругались насмерть и прекратили общаться. Круглов решил забыть о Бархатовых. Но доктор не сообщил куда следует о незаконных медицинских услугах, оказываемых Коровиным, счел это неэтичным.

   После разрыва отношений прошло некоторое время. Как-то осенью Сергея Петровича вызвали в детское отделение. Клиника в Прохоровке тогда была небольшой, докторов в ней не хватало, и Круглов работал как взрослым, так и детским психиатром.

   – Можешь взглянуть на одного мальчика? – попросил заведующий отделением. – Не нравится он мне. Была небольшая травма головы, но она почему-то спровоцировала трехдневную кому. А сейчас пациент странно реагирует на лекарства, то вялый, то возбужденный, заговаривается. Короче – неадекватный мальчонка.

   – А что за травма? – поинтересовался Сергей.

   – Пустяковая, – повторил педиатр. – Мать говорит, что они находились в гостях, Юра споткнулся, упал и стукнулся затылком о пол.

   – Субдуральная гематома? – предположил Сергей Петрович.

   – Я подумал о том же, но нет, – ответил доктор.

   – Инсульт? – выдвинул новый диагноз Круглов. – Сам знаешь, он в любом возрасте возможен.

   – Исключили, – поморщился педиатр. – А вот анализ крови у мальчика какой-то дикий, я подобного никогда не видел.

   Сергей Петрович вошел в палату и замер. Около кровати сидела Надя Коровина. Она вскочила и заявила:

   – Нам этого врача не надо. Он ненавидит моего мужа.

   – Вы знакомы? – удивился завотделением.

   Круглов кивнул и ушел. А на следующий день узнал, что Николай Коровин забрал сына из больницы под расписку.

   Спустя какое-то время к психиатру подошла лаборантка Катенька и зашептала:

   – Пожалуйста, Сергей Петрович, мне очень нужен ваш совет.

   Круглов давно служил для коллег этакой скорой психологической помощью и привык выслушивать жалобы, более того, считал это своим долгом. Поэтому предложил:

   – Пошли в мой кабинет.

   – У меня мама болеет, – едва закрыв дверь, заговорила Катенька, – очень деньги нужны, поэтому я и выполнила приказ. Не дай бог, еще выгонят. Мне без зарплаты нельзя. А сейчас думаю: может, девочку убить хотят? И того мальчика тоже? Вдруг я пособница в преступлении?

   – Давай-ка по порядку, – попросил Круглов.

   И Катя, шмыгая носом, начала каяться.

   – Недавно Георгий Петрович, зав. детским отделением, прислал повторно в лабораторию кровь Юрия Коровина. Анализ у мальчика оказался странным, и педиатр попросил сделать более широкое исследование, в том числе и на токсикологию.

   – Постой, – удивился Круглов, – разве мы этим занимаемся?

   Катя смущенно потупилась.

   – Георгий Петрович собирает материал для кандидатской, она посвящена тому, как некоторые заболевания изменяют кровь ребенка. Если попадается интересный случай, доктор меня просит для него исследование провести. А мне, как я говорила, деньги нужны, ну…

   – Понятно, – кивнул психиатр, которого совсем не удивило, что педиатр использует рабочую лабораторию в личных целях. – И что же тебя встревожило?

   – Чего только у мальчика не нашлось, – вздохнула Катя, – я сумела определить лишь малую часть веществ. Не ребенок, а ходячая аптека!

   Далее доктор Круглов услышал следующее.

   …На тот момент, когда результаты анализа были готовы, родители забрали сына из клиники. В историю болезни Юры Коровина подклеили для порядка бланки с обычным лабораторным исследованием и сдали карту в архив. Лаборантка забыла об этом случае и не вспоминала до той поры, пока ее не вызвала к себе главный врач и не сказала:

   – Катя, сделай девочке Соне Бархатовой необходимые анализы. Она отправляется в лесную школу, там требуют заполненную медицинскую карту. Родители Сонечки мои добрые знакомые, просьба к тебе личная. Понимаешь?

   Катя кивнула и повела пациентку в свой кабинет. По дороге ей показалось, что девочка напугана до смерти, и медсестра решила приободрить ее:

   – Не бойся, больно не будет, у меня иголка тоненькая, а рука легкая.

   Девочка не ответила.

   – Надеюсь, ты сегодня не завтракала? – спросила Катя.

   Соня мотнула головой.

   – Немая, да? Разговаривать не умеешь? – улыбнулась медсестра. – Или от страха язык проглотила? Не трясись, дело быстрое. А почему тебя в лесную школу отправляют? Заболела? Чем?

   – Я уколов не боюсь, – шепнула Соня. – Мне папа запретил с посторонними разговаривать. Я плохая девочка. Очень. Я должна молчать.

   Катерина опешила и решила более не разговаривать с пациенткой. Когда лаборантка взяла Соню за руку, кисть пациентки оказалась ледяной, влажной, зато щеки и глаза ее горели лихорадочным огнем.

   – Тебе плохо? – спросила медсестра.

   – Жарко у вас, – через силу произнесла Соня, – дышать трудно, голова кружится, а в остальном все хорошо.

   Катя быстро принялась за дело, а потом отвела Соню назад в кабинет начальницы.

   Результаты анализа удивили лаборантку, они оказались очень странными. Главврач тоже вскинула брови, а потом сказала:

   – Напиши обычные цифры, оформи девочке нормальные бумаги.

   Катя выполнила указание, побоялась спорить, но через пару дней вдруг поняла: кровь Сони очень походила на кровь Юрия…

   – Такое ощущение, что детей чем-то травили, – лепетала лаборантка, исповедуясь доктору Круглову. – Токсикологию Юрия я делала, а Бархатовой нет, но понимаете, их общие и клинические показатели почти идентичны. Готова поклясться, что у Софьи та же аптека в венах плавает, что и у мальчика! Вы бы ее видели – девочка словно десять минут назад из наркоза вышла. И что мне теперь делать?

   Сергей Петрович попросил принести ему историю болезни Юрия. И после ее изучения понял, что Коровин-старший усиленно потчевал сынишку «ускорителем», и предположил, что ту же настойку пила Соня. Следы сделанного невесть из какой дряни препарата содержались в крови обоих детей.

   По-хорошему, Сергею Петровичу следовало взять бумаги Юрия и вместе с Екатериной пойти в управление здравоохранения. Но психиатр не стал поднимать шум.

   – Не в моих правилах стучать на людей. Главврач была не плохим человеком, – объяснял он мне сейчас. – Да и не хотел я гадить Бархатовым, которые опекали гомеопата. В общем, постарался забыть об этой странной истории. Никто ведь не умер, все живы.

   – У Юры была серьезная травма головы? – уточнила я.

   – Да нет, – отмахнулся врач, – легкое сотрясение мозга, ничего особенного. Мальчику назначили стандартное лечение.

   – Делали операцию? – не успокаивалась я.

   Круглов с удивлением посмотрел на меня.

   – Зачем? Дело давнее, всех подробностей я не помню, но обошлось без хирургического вмешательства, это точно.

   – Скажите, Юра мог вследствие травмы стать дауном? – воскликнула я.

   Круглов провел рукой по столу.

   – Вот уж редкой глупости вопрос! Конечно, нет. Синдром Дауна врожденный, это генетическая аномалия. Его нельзя приобрести в течение жизни. А почему вы интересуетесь?

   – Сейчас Коровины гостят в доме Лидии Сергеевны, – сказала я, – Юрий взрослый мужчина, но его разум остался в детском состоянии, на уровне лет шести. Возможно ли такое осложнение после той давней травмы?

   – Возможно все, – сердито буркнул Круглов. – У меня был пациент после тяжелой автоаварии. Пятьдесят лет ему стукнуло, когда в дерево въехал, сейчас жена с ложечки его кормит и за руку водит. Но у Юры ничего подобного не наблюдалось. Обычно дети после подобной травмы быстро восстанавливаются и забывают о ней.

   – Николай и Надежда уверяют, что их сын затормозился в развитии из-за несчастного случая, произошедшего в доме Бархатовых, – сообщила я.

   – Не могу поставить диагноз, не имея на руках документов и не видя человека, – пожал плечами Сергей Петрович, – но, зная Кольку, скажу: он врет. А Надежда смотрит супругу в рот, своего мнения не имеет и повторит за благоверным любую чушь.

   – Юрий на самом деле нездоров, – вздохнула я.

   Сергей Петрович оперся руками о стол.

   – Знаете, я абсолютно убежден: гомеопат затравил сына своим «ускорителем». Неизвестно, что за смесь Коровин давал ребенку, как она сочеталась с лекарствами, которые мальчику вводили в больнице.

   Я моментально вспомнила рассказ Лидии о том, что случилось шестнадцатого сентября…

   Соня толкнула кривляющегося Юру, мальчик рухнул, стукнулся головой о пол и потерял сознание. Надя ринулась к сыну с криком:

   – Зовите врача!

   – Сейчас я его вылечу, – самонадеянно пообещал Николай.

   – Нет, нужен профессиональный доктор! – в запале завопила жена.

   Похоже, Надежда знала цену супругу. Она молчала, когда Коровин «лечил» посторонних, но в случае с любимым сыном хотела, чтобы его осмотрел грамотный специалист. Травник оттолкнул жену от мальчика, достал пузырек и начал капать ему в рот настойку. Может, Сергей Петрович прав и Юра совсем не пострадал после падения, а все дело в пресловутом «ускорителе мозгов»?

   Зачем в таком случае обвинять Софью? Да, девочка поступила некрасиво, ударила ребенка, но будем объективны. В доме только что произошла трагедия, Лена сломала позвоночник, Егор в открытую обвинил дочь хозяев, сказав, что видел ее на балкончике, четко описал одежду, которая в тот момент была на Соне: розовая футболка и джинсы. А Юра начал кривляться, дразнить девочку, и у той просто отказали тормоза. Я ни в коем случае не оправдываю свою подругу, она была уже взрослой и могла бы сдержаться. Но куда смотрели взрослые? Почему ни Надя, ни Коля не сказали сыну: «Немедленно перестань паясничать, отправляйся в спальню и сиди тихо»? Нет, родители с умилением взирали на чадо и вроде как поощряли его. Так что доля вины за случившееся лежит и на Коровиных. А если травма у Юры была пустяковой, то Соня совершенно не виновата в теперешнем состоянии младшего Коровина.

   – Где можно взять историю болезни мальчика? – разволновавшись, спросила я.

   – В архиве, – ответил Круглов. – Но вам ее без специального запроса никто не даст.

   – Понятно. А как вы думаете, зачем обвинять человека в нанесении тяжелого ущерба, если у пострадавшего диагностировали простое сотрясение мозга без каких-либо осложнений?

   – Понятия не имею, – хмыкнул Круглов. – Но если речь идет о великом гомеопате, то здесь лишь одна мотивация – деньги. Ради звонкой монеты Николаша пойдет на что угодно.

   В особняк Бархатовых, я добралась поздно.

   Сергей Петрович любезно дал мне старый велосипед, сказав на прощание:

   – Вернете, когда выпадет свободная минутка. Надеюсь, умеете ездить?

   – Да, – храбро ответила я, умолчав, что в последний раз пользовалась подобным средством передвижения, будучи школьницей.

   Да, видно, разучиться ездить на велике невозможно, я даже ни разу не упала по дороге. Благополучно добралась до задней калитки и решила оставить «железного коня» там. Если я припаркую велосипед у центрального входа в дом, то утром Яна наткнется на него и замучает меня вопросами. А мне совершенно не хотелось кому бы то ни было рассказывать о своих вечерних приключениях.

   Прислонив ржавый велик к дереву, я осторожно пошла вперед. Главное сейчас – не столкнуться с Антоном, который потребует ответа на вопросы. А их у парня будет много. Например, куда подевался Альберт? Почему отключен мой мобильный? По какой причине Рита не пришла с доброй волшебницей на свидание к принцу?

   Ой! Я вздрогнула. Черт побери, я потеряла плащ феи и волшебную палочку-фонарик! Где они остались? В машине «Скорой», на которой меня доставили в больницу? Или в избе Ани? Да уж, с Тошей лучше пока не видеться… А утро вечера мудренее, авось что-нибудь да придумаю.

   На тропинке появилась тень, и я, словно испуганный ежик, метнулась в кусты. Неужто Антон не спит и бродит в темноте, поджидая «добрую волшебницу» с грозной ухмылкой на устах?

   Проклиная мысленно некстати выглянувшую из-за туч громадную луну, я старалась не шевелиться. Фигура приблизилась, и мне стало ясно: по участку бродит не ошалевший от любви Антон, а Эстер. Она проскользнула так близко от меня, что я ощутила запах ее духов. Экономка шла не с пустыми руками, несла мешок для мусора, с виду туго набитый.

   Я сидела в кустах, боясь дышать. Экономка поставила ношу около калитки, постояла, озираясь по сторонам, поежилась, развернулась, опять прошмыгнула мимо кустов (слава богу, ночное светило вновь закрыли облака) и исчезла.

   Я вылезла из укрытия и, охваченная любопытством, понеслась к забору. Что в пакете? Почему Эстер приволокла его сюда в столь неурочный час?

   Сломав пару ногтей, я развязала горловину мешка, вдохнула терпкий осенний аромат умирающей травы, недолго сомневаясь, перевернула пакет и начала его трясти.

   Сначала на землю падали прелые листья, затем шлепнулась палка, одна, другая, третья, потом вывалилось нечто отдаленно напоминающее птичью клетку со странно изогнутыми прутьями, а потом выкатился какой-то странный шар с дырками. Мешок опустел.

   Я села на корточки, несколько мгновений рассматривала находку, потом зажала рот рукой. «Клетка» – это ребра, палки – кости, а шар с дырками – череп. Я сидела над грудой человеческих останков!

   Я снова вздохнула. Не стоит заниматься самообманом. Моя Машуня с ранних лет хотела стать ветеринаром – сейчас девочка учится в Париже в учебном заведении, где готовят Айболитов, – и в нашем доме было всегда много профессиональных справочников, пособий, анатомических атласов животных. Я знаю, как выглядит череп собаки, он мало похож на человеческий. У четвероногих, как правило, нет ключиц, а у человека они непременно присутствуют, и в данный момент я вижу именно эту косточку. Откуда я так хорошо разбираюсь в вопросах строения человека? Опять напомню об Оксанке. Будучи студенткой медвуза, подруга отчаянно зубрила все предметы, в том числе и анатомию. А мне она вручала учебник и требовала:

   – Проверяй, как я усвоила материал!

   В результате мой мозг смахивает на старый чулан, в котором пылится куча ненужных вещей. Ну, зачем я помню, что позвоночный столб человека состоит из тридцати трех – тридцати четырех позвонков и делится на пять отделов? А еще, что грудина непарная кость, зато ребер двенадцать пар, что бедренная кость самая длинная, суставы бывают седловидные, блоковидные, плоские, цилиндрические… Вот к чему эти сведения хранятся в моей памяти?

   Я продолжала смотреть на останки и понимала: они принадлежат ребенку. Наверное, эксперт скажет, сколько лет было несчастному. Может, даже уточнит его имя, потому что зубы в обеих челюстях сохранились. Кроме того, на черепе отчетливо видна большая трещина, но только специалист может выяснить, нанесли ли травму при жизни и она послужила причиной кончины, или череп пострадал уже после того, как труп закопали. Лично я думаю, что верно первое. Если бы ребенок ушел из жизни по естественной причине, его похоронили бы по всем правилам, а это тело явно было зарыто в саду Бархатовых.

   Почему я пришла к такому выводу? Сомневаюсь, что Эстер ночью бегала куда-то за тридевять земель, а затем приволокла кости к дому Лидии Сергеевны. Зачем это делать? Нет, останки находились где-то здесь, а теперь экономка хочет унести их подальше, поэтому и оставила мешок у калитки. Где находится могила? И что мне предпринять?

   Я встала и прислонилась к дереву. Надо остудить эмоции и постараться рассуждать спокойно. Я снова села на корточки, вздохнула и начала аккуратно складывать кости обратно в мешок. Почему так страшно касаться останков? У меня ходуном ходят руки, трясутся колени и сжимается желудок. Скелет не может никого обидеть, следует опасаться живых, а не мертвых, но я сейчас с трудом преодолеваю ужас.

   Да, дела… Похоже, я случайно узнала самый страшный секрет Эстер. Много лет назад экономка убила какого-то малыша и спрятала его тело на громадном участке Бархатовых. Почему никто не поднял тревогу и не искал исчезнувшего? Нет ответа. Но преступление сошло женщине с рук, о нем не узнал никто, кроме телефонного анонима, который решил спустя десятилетия докопаться до истины. Полагаю, шантажист сказал бывшей прислуге:

   – Или ты приезжаешь в Филимоново и не покидаешь дом до выяснения правды, или я вытаскиваю на свет божий скелет. В прямом смысле этого слова, ведь в твоем случае «скелет» – не аллегория, а реальность.

   Эстер пришлось подчиниться. Она прибыла в поселок, дождалась удобного момента, выкопала кости, сложила их в мешок и спрятала в самом укромном месте участка у калитки, которой давно никто не пользуется. Какую цель она при этом преследовала? Напоминаю, на дворе сентябрь, основная масса дачников и подмосковных жителей приводит свои сотки в порядок перед зимой, на обочинах шоссе лежат кучи завязанных черных мешков с опавшей листвой. Филимоново не исключение. Несколько раз в неделю по центральной улице поселка проезжает машина, забирающая мусор. Рано утром Эстер оттащит мешок туда и оставит среди скопления похожих. Мусорщик не заметит ничего подозрительного, пошвыряет упаковки, как обычно, в кузов и доставит на свалку. Почему экономка отложила поход на утро? Наверное, побоялась идти ночью через лесок.

   Я тщательно завязала горловину пакета и потащила его по тропинке в противоположную часть сада. Улики не должны пропасть, но нести их в дом и спрятать там нельзя – Эстер может наткнуться на мешок. Лучше всего просто переместить его. Участок очень большой, экономке будет трудно выяснить, куда подевался скелет.

   Дойдя до кучно растущих туй, я аккуратно засунула свою ношу в середину посадки и перевела дух. Завтра начну поиски того места, где Эстер когда-то зарыла труп. Сейчас же мне следует срочно идти в ванную, а то я похожа на чучело, вся грязная, промокшая. Хорошо хоть мелкий, нудный дождь перестал сеять с неба и повеял легкий ветерок, надеюсь, он надует нам хорошую погоду.

   Я сделала пару шагов, попала ступней на что-то острое, увидела взметнувшуюся перед носом палку и чудом успела отскочить в сторону. Огромная низко нависшая над землей луна наполняла сад мертвенным светом. Несмотря на усталость, тревогу и страх, мне вдруг стало смешно. Меня угораздило в прямом смысле слова наступить на грабли! Хорошо хоть я увернулась, ручка не стукнула по лбу. Нервно хихикая, я вдруг замерла с открытым ртом. Минуточку, а откуда здесь грабли?

   Я уже не раз упоминала об огромных размерах земельного надела Бархатовых. Ландшафтный дизайн на нем существует лишь на территории, окружающей большой дом. Вокруг маленького устроен простой газон, там не сажают цветов. За облагороженным участком ухаживает приходящий садовник, но он никогда не заглядывает в лесные угодья. Порядок там, да и то не везде, наводят один раз в году в начале апреля, когда растает снег. Игорь нанимает нескольких человек, и они удаляют поломанные ветви елей, кустарников. Осенью палую листву не убирают, она служит естественным удобрением для растений. Так откуда здесь взялись грабли?

   Очень надеясь, что луна не спрячется за тучи, я внимательно огляделась по сторонам. Чуть поодаль, между двумя старыми деревьями, темнел лоскут голой земли, хорошо видный на фоне пожухлой осенней травы. Ноги понесли меня к этому месту.

   Любой преступник, даже опытный, совершает ошибки, чего уж говорить об Эстер. Она отрыла останки, потом аккуратно засыпала яму и разровняла граблями землю. Но не подумала, что свежевскопанный островок может броситься в глаза. Присыпь она его листвой, было бы трудно обнаружить могилу ребенка, но экономка нервничала, торопилась и совершила оплошность. Она забыла грабли!

   Я сбегала к особняку, где на бетонной площадке стоит будка с аварийным электрогенератором. Там у Бархатовых хранится и садовый инвентарь: метлы, лопаты, грабли. Меньше минуты мне понадобилось на то, чтобы найти на одном из заступов свежие следы земли. Я схватила его и вернулась назад, к туям.

   Теперь я с уверенностью реконструировала события. Эстер выкопала останки, привела, как ей показалось, место захоронения в прежний вид, отнесла в будку лопату, но забыла второй инструмент. Потом она сложила кости в мешок, добавила туда листья и решила спрятать все это до утра. Естественно, ей хотелось унести изобличающие улики как можно дальше от могилы, вот экономка и отправилась в противоположный конец участка. Тем более что там расположена калитка, через которую можно быстро попасть в общий лесной массив, а затем в Филимоново. Между прочим, я действовала точно так же: задумала скрыть находку на другом конце территории и доставила ее туда, откуда останки унесла Эстер.

   Радуясь, что луна продолжает освещать окрестности, я начала копать. Но ничего интересного не обнаружила. Теперь надо придать захоронению первозданный вид. Я забросала яму землей, взялась за грабли, пару раз повозила ими по бывшей могиле и вдруг почувствовала, что зубья зацепились за нечто твердое. Пришлось сесть на корточки и пошарить вокруг руками. Через пару минут я уже держала в руках небольшой пластмассовый пистолетик.

   Бог весть из чего делают детские игрушки! Найденное мной сейчас «оружие» явно много лет пролежало в земле, но выглядело почти новым, ни бактерии, ни черви, ни какие-либо грызуны не тронули пластик. Я поежилась. Страшно представить, во что превратится наша планета лет эдак через сто. Надеюсь, ученые найдут способ уничтожать отходы. Говорят, что жестяная банка из-под газированного напитка начнет разлагаться спустя век, пакет из супермаркета и за больший срок не потеряет презентабельный вид, а некоторые изделия можно извести, лишь нагревая их до высоких температур, чего, вообще-то, делать не стоит, так как тогда начнут выделяться очень опасные отравляющие вещества. Уж не знаю, правда ли это, но, глядя на не тронутый тлением пистолетик, который пережил своего хозяина, я поняла: экологи не зря бьют тревогу, предупреждая, что наша Земля становится огромной мусорной свалкой.

   Пистолетик! Я повертела игрушку и увидела на рукоятке полустертую надпись. Краска тоже оказалась стойкой, но все же не такой, как пластик. Я поднесла находку к носу. Вот это явно буква «е», а та «р», в середине просматривается «о»…

   «Оружие» выпало из моих рук и беззвучно спланировало на землю. Егор! Помните рассказ Лидии Сергеевны про арсенал, который Соня купила Юре и его верному приятелю, сыну многодетных соседей Федоровых, во время похода в цирк? Егор очень радовался, что игрушка именная, но все равно опасался воровства со стороны братьев, поэтому пришил к карману куртки резинку и привязал к ней свой пистолетик, который, похоже, в момент смерти хозяина находился при нем…

   Я с трудом собралась с мыслями. Скелет явно принадлежит ребенку, и Егору был куплен «наган». Сомневаюсь, что мальчик мог кому-то отдать свою драгоценность. И он пропал вскоре после трагедии в доме Бархатовых. Почему же я в первую очередь не подумала про Егора, когда увидела пистолет? А с какой стати? Егор же спит сейчас в гостевой комнате. Аноним отыскал его и велел приехать к Лидии Сергеевне.

   Я отнесла лопату к генератору, а грабли оставила лежать там, где наступила на них. Потом убедилась, что мешок с останками тщательно укрывают туи, прихватила пистолетик и пошла в дом.

   Стараясь не дышать, я приблизилась к ней и начала рыться внутри. По мере того как руки натыкались на разные вещи, росло мое недоумение. Посудите сами, Егор не взял с собой никакой одежды! В багаже не обнаружилось даже сменной пары белья, зато лежали какие-то странные пластиковые коробочки со шнурами, банка с пуговицами, нечто смахивающее на диктофон, но без кнопок, айпад, ноутбук, набор миниатюрных отверток. Во внутреннем кармане я нащупала что-то жесткое, вытащила наружу и поняла, что держу водительские права. Фотография на удостоверении принадлежала гостю, вот только фамилия его была не Федоров, а Лопухин, и звали его не Егором Валерьевичем, а Константином Олеговичем.

   Я щелкнула выключателем торшера и громко сказала:

   – Егорка! Проснись!

   Мужчина нехотя протянул в ответ нечто нечленораздельное. Но я была упорна:

   – Гошик, открой глаза!

   Лже-Федоров сел, зевнул и посмотрел на меня.

   – Который час?

   – Очень поздно или слишком рано, – ехидно улыбнулась я.

   Остатки сна слетели с самозванца.

   – Что случилось?

   – Надо поговорить, – вкрадчиво произнесла я.

   – Сейчас? – опешил врун. – Дело настолько спешное?

   – Меня мучает любопытство, – не обращая внимания на его вопрос, продолжила я. – Почему ты убежал в детстве от родителей?

   «Егор» пожал плечами.

   – Дурак был, решил попутешествовать.

   – В советские годы беспризорники были не распространенным явлением, много их появилось в перестроечные девяностые. Как тебе удалось избежать внимания милиции?

   – Не помню, – ответил мошенник. – Прятался от ментов, катался в товарных вагонах. Потом надоело, и я вернулся к родителям. Чисто детская глупость.

   – И когда ты воссоединился с семьей? – лучилась я улыбкой.

   – Не помню, – привычно солгал негодяй.

   – Постарайся, напряги извилины, – попросила я.

   – Наверное… ну… э… – начал запинаться «Егор». – У меня плохо с датами. А какая разница?

   Я склонила голову к плечу.

   – Полагаю, твои родители, Наташа и Миша, приняли тебя с распростертыми объятиями? Или они схватились за розги?

   – Был ремень, конечно, – забубнил «Егор», не отреагировав на имена папы с мамой. – Сначала предки меня обнимали-целовали, потом врезали за побег.

   – Хватит! – воскликнула я. – Отца пропавшего Егора звали Валерием, мать Майей. Константин Олегович Лопухин не имеет к ним ни малейшего отношения. Ты кто?

   – Упс! Попался! – без тени смущения и неожиданно весело воскликнул обманщик. – Я служу в конторе по ремонту бытовой техники. Меня в ваш дом вызвали из-за неполадок с электричеством.

   – Отлично, – сказала я. – Ну и работал бы по профилю. С какой дури ты назвался Егором? И откуда вообще узнал про него?

   Костя округлил глаза.

   – У меня отпуска давно не было, с рассвета до полуночи пашу, как зебра на кофейной плантации. Подъехал к вашему дому, вошел во двор, такая тоска охватила… Живут же люди, подумал. На свежем воздухе, никаких, блин, тупых соседей сверху-снизу, денег полно, забот нет. Вот бы и мне так хоть пару деньков пожить. Понимаешь?

   – Пока да, – кивнула я. – Кстати, зебре на кофейных плантациях делать нечего. Продолжай!

   Константин сел на кровати.

   – Позвонил в дверь, чес-слово, не собирался никого разводить. Дверь распахнулась, женщина на крыльцо выглянула, я и заявил: «Здравствуйте, меня зовут…» А ты договорить не дала, перебила: «Егор Федоров, друг Юры Коровина». Вспомни, ты сама мне все рассказала!

   Я прищурилась. Действительно, негодяй не лжет. Я тогда все задавала себе вопрос: почему аноним не пригласил Егора, ключевую фигуру тех событий? Ведь именно Федоров указал на Соню и стоял на своем, хотя девочка уверяла, что не толкала Лену. В тот момент, когда я пыталась найти ответ, раздался звонок в дверь, а на пороге оказался подходящий по возрасту мужчина. Вот я и озвучила свою догадку, страшно довольная собственной сообразительностью.

   – Ну, я и подумал: судьба посылает мне шанс, – продолжал обманщик, – похоже, в доме собрались старые знакомые, этого Егора они в последний раз видели фиг знает когда, еще ребенком, поживу денек-другой на правах почетного гостя, устрою себе отдых! Позвонил на фирму, сказал, что поломка сложная, работы на неделю.

   – Тупая версия, – сердито перебила я его. – Хотя, учитывая обстоятельства, ты молодец, попытался выкрутиться. Но можешь больше не стараться. В твоем багаже полно всяких проводов и механизмов, а еще лежит банка с пуговицами. Да только они особенные – это «жучки», подслушивающие устройства. Тебе не повезло, я встречала подобные «уши» и знаю: они не очень широкого радиуса действия, но, сидя в спальне, ты легко можешь узнать, о чем болтают в гостиной. Кстати, упаковка наполовину пуста. Сколько «шпионов» ты прикрепил в доме? В последний раз спрашиваю: кем ты являешься? Если через пять секунд не получу вразумительного ответа, сюда примчится полиция, да не сельские парни, которые занимаются поиском пропавших цыплят из курятников, а зубастые профи из особого управления. Ну! Раз, два, три, четыре… Четыре с половиной… с четвертью… Что ж, ты сделал свой выбор.

   Я направилась к двери.

   – Стой! – воскликнул негодяй. – Ладно, скажу. Я немецкая очкарка.

   – Может, овчарка? – хмыкнула я. – Про очкарку я никогда не слышала.

   Лопухин, совершенно не стесняясь присутствия в комнате женщины, встал с постели. На всякий случай я зажмурилась, потом чуть приоткрыла один глаз и увидела, что наглец уже влез в джинсы.

   – Фирму «Шьень» знаешь? – поинтересовался он. – Штаб-квартира в Париже, отделения почти по всему миру.

   Я вернулась назад и села в кресло.

   – Предприятие Рене Османа «Chien», что в переводе с французского означает «собака». Официально оно оказывает пиар-услуги, но на самом деле его сотрудники занимаются промышленным шпионажем. Несколько лет назад на страницы европейских газет выплеснулся скандал, Османа обвинили во многих некрасивых историях, журналисты старались, как могли, и написали километры статей. Вот тогда-то я и узнала про эту фирму. На хозяина конторы работают лучшие адвокаты, поэтому с Рене сняли все обвинения, прессе пришлось заплатить бизнесмену немалые деньги за моральный ущерб. Владельцы газет еще сильнее «полюбили» Османа, но теперь остерегаются швырять в него грязью. Ну и при чем тут «Chien» или, как ты говоришь, «Шьень»?

   – Я сотрудник его московского офиса, – представился собеседник, – меня зовут Егор.

   – О боже! – скривилась я.

   – Да нет, правда Егор, – улыбнулся он, – но фамилия другая, Потапченко. Имя совпало. На логотипе фирмы изображена немецкая овчарка в очках. Когда Рене открыл представительство в России, в Интернете поднялся шум, местный люд довольно долго обсуждал новость, и кто-то приклеил нам прозвище «немецкая очкарка», то есть немецкая овчарка в очках. Это игра слов…

   – Перестань вещать про очевидные вещи и переходи к сути вопроса, – процедила я.

   Егор пригладил ладонью волосы.

   – Нас наняла фирма «Амс». Мы должны были выяснить, кто автор суперуспешной мегапопулярной игры «Страна», разузнать о нем всю инфу и найти точки, на которые следует нажать, дабы сей гений перешел на службу в «Амс». Компьютерщики народ странный, большинство готовы работать не за деньги, а за интерес. Носят месяцами одну рубашку, питаются бутербродами и счастливы. Настоящего разработчика игр баблом не переманишь, надо найти нечто, что его зацепит. Мы принялись за дело и после длительной работы установили, что псевдоним Ан Валент принадлежит Антону Бархатову. Собрали на него обширное досье, но вступить в контакт с парнем не было ни малейшей возможности – гения компьютерных игр берегли, как огонь в древние времена, около него постоянно кто-то находился: либо коллеги, либо члены семьи. Но если ищешь, обязательно найдешь. Мы узнали о вызове в коттедж мастера по ремонту бытовой техники, и я занял его место.

   – Ловко, – кивнула я. – И как же вы узнали про неполадки с нашей СВЧ-печкой и прочими ее электронными родственниками?

   Шпион хмыкнул.

   – Ну, мои ребята все на божий свет вытащат. Дай им приказ ночью, к утру все раздобудут. Не хочу хвастаться, но поверь, для нас нет преград. Правда, признаю, я сглупил, посчитал тебя при первой встрече дурочкой. Уж очень мне захотелось поближе изучить Антона, подружиться с ним, поэтому я воспользовался предоставленным тобой шансом оказаться в доме в качестве гостя. Потом полазил в сети, почитал про тебя и понял – с тобой следует быть осторожным. Слушай, где я прокололся? Как ты поняла, что я не Федоров? Из ваших бесед мне стало ясно: парень давно пропал, никто из присутствующих мальчишку с детства не видел.

   – Я обладаю экстрасенсорными способностями, – ответила я, – почуяла ауру лгуна.

   – Хорошо, что талант подвел тебя в тот момент, когда ты открыла мне входную дверь, – не удержался от ехидства Егор. – Давай говорить конкретно.

   – О чем именно? – в тон ему спросила я. – Какие общие темы могут быть у меня и немецкой очкарки?

   – Сколько ты хочешь за молчание? – деловито поинтересовался Егор. – Называй любую сумму, и она тотчас же упадет на твой счет, сообщи только банковские реквизиты.

   – Всегда храню на груди бумажку с цифрами, никогда не расстаюсь со шпаргалкой, вдруг представится возможность заработать, – фыркнула я. – Значит, ты заплатишь, а мне надо прикусить язык? Дать тебе возможность выполнить задание?

   – Точно, – с облегчением подтвердил нахал.

   – Деньги придут быстро?

   – Чихнуть не успеешь, – пообещал парень.

   – Ладно. Десять миллиардов евро, – на голубом глазу произнесла я.

   – Офигела? – заморгал Егор.

   А я прикинулась дурочкой:

   – Что? Много? Ты сам сказал: «Называй любую сумму». Так зачем мелочиться, если уж продавать друзей, то хоть не по дешевке. Согласен?

   – Понял, – мрачно кивнул собеседник, – на бабло тебя не взять. Говори, что ты хочешь?

   Я подошла к столу.

   – Ты хвастался возможностями своих людей или они у тебя действительно всемогущие?

   – Нет, не хвастался, любую, даже самую засекреченную инфу отроем живо, – ответил Егор, сразу догадавшись, куда я клоню. – Давай заключим соглашение: я достану необходимые тебе сведения, а ты не станешь мешать моему сближению с Антоном. Ничего плохого от моего пребывания в доме не будет, я не намерен нанести вред гению компьютерных игр. Даже наоборот, ведь «Амс» собирается платить ему больше, чем он сейчас получает.

   Я молча слушала разглагольствования Егора. Мне совсем не нравятся люди, которые проникают обманом в чужой дом, пусть и с благовидным посылом обогатить одного из хозяев. Но, к огромному сожалению, Егор мне нужен. Участники трагедии шестнадцатого сентября считают, что в доме находится основной свидетель, ведь юный Федоров тогда крикнул: «Я ее видел! Соня столкнула с балкона Лену!» Вот пусть они и остаются при этом мнении. Теперь мне понятно, почему Эстер, услышав от меня фразу: «К нам приехал Егор», уронила блюдо. Экономка-то знала, что мальчик мертв. Интересно, по какой причине Эста побежала выкапывать останки несчастного ребенка. Хотела удостовериться, что скелет не ожил и не убежал из могилы? Или решила на всякий случай уничтожить все улики?

   – И потом, я тебе нужен, – словно подслушав мои мысли, сказал Егор. – Я понял: в доме много лет назад было совершено преступление и Федоров чуть ли не главное действующее лицо. Давай создадим коалицию, поможем друг другу.

   – Ладно, – после небольшого колебания согласилась я. – Действительно, я могу подсказать тебе, как перетянуть Антона в «Амс». Есть у него одно заветное и пока невыполнимое желание. Если осуществишь его – компьютерщик твой.

   – Рассказывай! – обрадовался Егор.

   – Нет, сначала ты раздобудешь мне информацию, – отрезала я.

   – Почему я должен тебе верить? – прищурился Егор.

   – А я тебе? – тут же вылетел у меня вопрос. – Чем, кстати, ты докажешь, что на самом деле являешься сотрудником московского офиса пронырливой компании?

   – Ну, это легко, – засмеялся хитрец. Он подошел к шкафу, порылся во внутреннем кармане своей ветровки, достал темно-синюю книжечку и раскрыл ее. Внутри я увидела фото мужчины и текст: «Егор Игоревич Потапченко, президент отделения «Восток-Шьень». Правый угол документа украшала голографическая наклейка с изображением очкастой собаки.

   – Смотри, прикол, – весело сказал Егор, – если повернуть ксиву вправо, появятся очки на носу, влево – оправа исчезает.

   – Отличная у вас немецкая овчарка, – ухмыльнулась я. – А ты, оказывается, крутой начальник. Но только таких вот «корочек» при современных технологиях можно сто штук за час напечатать. Меня удостоверением не убедишь.

   – Сделать анализ ДНК? – рассердился Егор. – Поплевать в пробирку? А вдруг ты получишь пакет сведений и помашешь мне ручкой?

   – Никогда никого не обманываю! – возмутилась я.

   – Вот сейчас точно солгала, – откликнулся собеседник. – Все врут, причем часто.

   – Вполне обойдусь и без тебя, – возвестила я. – Удачи немецкой очкарке! Завтра с утра расскажу всем про твой обман, и тебя выкинут из дома с позором.

   – Ничего, прорвемся! – запальчиво воскликнул Потапченко. – Я-то выплыву, найду другой способ подобраться к Антону, а ты до скончания века будешь искать нужные тебе сведения. И еще лишишься возможности прижать свидетелей трагедии. Сейчас гости в раздумье, не сказать ли правду о прошлых событиях, потому что считают: Егор все видел. А не будет меня, ты утонешь в океане их брехни!

   Некоторое мгновение в комнате висела тишина. Потом Егор нараспев произнес:

   – Во время саммита высокие стороны подрались, наплевали друг другу на лысины и не достигли консенсуса. Нам надо рискнуть, просто поверить друг другу.

   – У меня нет лысины, – улыбнулась я.

   Егор вынул из саквояжа ноутбук, сел за стол и открыл крышку.

   – Говори, что требуется. Если сам не справлюсь, разбужу макаку.

   – На тебя работает обезьяна? – вытаращила я глаза.

   – Будет случай – познакомлю вас, – серьезно пообещал новоявленный партнер. – Вы друг другу понравитесь. Две блондинки – это страшная сила…

   В свою комнату я поднялась почти на рассвете, испытывая давящую усталость. Больше всего на свете хотелось упасть в кровать и почитать хороший детектив, но весь запас книг, прихваченных с собой, уже иссяк. Я посидела пару минут на постели, потом встала и пошла в спальню Сони и Игоря. Там стоит огромный шкаф, набитый криминальными романами, Сонечка тоже страстная их любительница. А еще у нее полно дисков с сериалами.

   Я в задумчивости постояла у стеллажа, потом не поленилась притащить из библиотеки лестницу и полезла под потолок. Где-то там были все серии фильма «Декстер». Я смотрела его давно, успела забыть подробности, сейчас самое время опять «нырнуть» в сериал.

   Честно признаюсь: я очень боюсь высоты. Поэтому вцепилась правой рукой в резной бордюр, а левой начала перебирать плоские коробочки. И вдруг чихнула. Тут же пошатнулась, ойкнула, поняла, что длинная деревянная доска, прикрывающая пространство между потолком и верхом шкафа, почему-то сдвинулась, и стукнула по ней кулаком, чтобы вернуть на законное место. Но карниз, или как там правильно эта штуковина называется, выскочил из пазов и беззвучно упал на толстый ковер. В образовавшейся нише я увидела множество тетрадей, удивилась и вытащила одну. На серой обложке прочла надпись: «Дневник ученицы девятого «Б» Сони Бархатовой. Никому не читать!»

   – Кто безобразничает? – закричала она, резво сбегая по ступенькам. – Это ты, Даша? В чем дело?

   Она прислонилась к стене, и тут же большой торшер, испускавший уютный свет, моргнув, отключился.

   – Да что у нас с электричеством? – всплеснула руками Бархатова. – Оно надо мной издевается? Куда ни пойду – гаснет!

   – А еще вы телефон глушите, – подала из столовой голос Эстер. – Я сначала сомневалась, но потом убедилась: стоит вам приблизиться, как любой прибор ломается. Вчера я позвонила подруге, болтаем с ней, внезапно фон возник в трубке, треск. Я в коридор высунулась – и точно, вы мимо идете.

   – Я что, по-твоему, передвижной трансформатор? Или как там называется глушитель радиосигнала? – разозлилась хозяйка дома.

   – У вас… ммм… энергетика сильная, – нашла объяснение экономка.

   – Если бы дело было в моих разрушительных талантах, тогда у нас в доме все давным-давно погибло бы, – справедливо заявила жена академика. – А неполадки начались недавно, вскоре после отъезда Сони и Игоря. Я здесь ни при чем.

   – Ага, пульт от телика взяли – ему кирдык, брелок от ворот после вашего прикосновения сразу покойником стал, на соковыжималку только глянули, а та лапки кверху, – перечислила экономка. – Мартин, негодник! Фу! Опять во дворе гадость отрыл? Это что? Брось немедленно! Перестань безобразничать!

   – Чип! – осенило меня. – Это его работа! Ну как я раньше не додумалась?

   Лидия Сергеевна осторожно ощупала лицо.

   – Хм, ничего не ощущаю. И синяк прошел. Интересно, когда новинка заработает в полную силу? Пока я не заметила улучшения своей внешности.

   – Чип уже трудится во всю мощь, – стараясь говорить без тени улыбки, произнесла я. – Относительно уничтожения морщин и подтягивания кожи не знаю, но с задачей убийцы электроприборов он справляется отменно.

   – Не говори чушь! – надулась Бархатова и сделала шаг назад.

   Люстра под потолком мигнула.

   Мне стало смешно.

   – Вот вам новое доказательство.

   Из гостевой комнаты высунулась Надя.

   – Ой, у меня фен сломался!

   – Ерунда, – вздернула подбородок Лидия, – чип безопасен.

   – Наверное, только для человека, – возразила я. – А вот приборы он выводит из строя. Впрочем, не уверена, что женщине стоит носить за ухом устройство, вырубающее электроприборы. Вдруг она захочет полететь на отдых, войдет в самолет и нарушит работу всех его систем? Кстати, почему, Лидия, вы испугались гонга?

   – Звук противный, резкий, – не моргнув глазом сказала она.

   – А я, как загудело, чуть кипятком не обварилась, – призналась Эстер. – Андрей Валентинович всегда раньше в эту тарелку дубасил, когда сюда гости прибывали. Нравилось ему таким образом созывать народ к столу.

   Я опустила глаза. Соня в своих дневниках упомянула об отцовской забаве. А еще она писала, как ненавидит сборища в доме.

   – Сделай одолжение, Даша, никогда больше не колоти в гонг, – строго приказала Лидия. – Как вообще он здесь оказался? Его сто лет назад убрали. Думала, его давно выкинули. Эстер, зачем ты это барахло вытащила?

   – Господь с вами, я ничего не трогала! Когда я приехала, чертов бубен на прежнем месте стоял, – ответила бывшая экономка.

   – Не было его, – уперлась хозяйка. – Скажи, Даша!

   Я призадумалась и честно ответила:

   – Не помню. Постоянно хожу мимо комода, но ни разу не обратила внимания, что на нем находится.

   – Еще скажи, что чип выманил гонг из чулана, – прошипела госпожа Бархатова.

   – Это маловероятно, – пожала плечами я.

   – Чай дают? – спросил Коровин-старший, выходя в коридор. – Я из сада звук знакомый услышал. Ну прямо как раньше – бу-ум! Будто Андрей всех кличет обедать.

   – Это мне пришло в голову собрать народ за столом, – объяснила я. – Давайте сядем и поговорим. Но присутствовать должны все.

   – Лучше после ужина, – сердито произнес Николай, – сейчас самое время искать ягоды кузунда ментос, их собирают всего пару дней в году. Замечательное растение! На его основе можно сделать капли от усталости глаз. Учитывая важность моей работы, давайте отложим пустое бла-бла, сейчас солнце находится в правильной фразе, плоды, собранные в этот момент, сохраняют свои удивительные свойства на весь год, поэтому…

   Договорить шарлатану не дал Мартин. Пес влетел в комнату и стал носиться между комодом и книжным шкафом.

   – Эстер, немедленно угомони свою ужасную собаку! – возмутилась Лидия. – Она принесла дохлую мышь! Какая гадость.

   Экономка быстро схватила лабродуделя за ошейник.

   – Мартин, опять рыл в саду ямы? Что на сей раз? Фу! Выплюнь!

   Пес неожиданно повиновался.

   – Это не мертвый грызун, – констатировала я, – просто тряпка. Похоже, охотник за трюфелями шлифует свои таланты, раскапывая участок Бархатовых и собирая все, что попадется под руку. То есть под лапу.

   – Нельзя ли посадить урода на цепь? – забеспокоился Николай. – Не приведи господи, он повредит кусты мармонии. В последнее лето, что мы с семьей провели тут, я высадил это растение в правильном месте. Потрясающий многолетник! Никакого ухода не требует, неприхотлив. В гомеопатии используют и листья, и корни, и цветы, и плоды. С его помощью вылечивают от бесплодия, импотенции и…

   – …безудержного вранья, – резко сказала я. – Готова прямо сейчас срезать волшебные ветки, заварить и напоить вас чайком, потому что сил слушать ложь больше нет.

   Лидия Сергеевна всплеснула руками.

   – Дашенька! Никогда не думала, что ты так агрессивна. Ты заболела?

   – Наверное, простудилась, – вмешалась Эстер, – сейчас сделаю питье с малиной.

   – Я всегда вожу с собой порошок от микробов, – заявил Коровин. – Надя!

   Дверь в гостевую спальню открылась, вышла растрепанная Надежда.

   – Ну и видок у тебя, – поморщился муж. – Немедленно приведи себя в порядок.

   – Фен сломался, – начала оправдываться жена, подходя к супругу, – помыла голову, волосы дыбом встали, уложить их не могу, вот и…

   – Достань из сумки коробку с лекарствами, – перебил ее Николай.

   – Ваш порошок подействует на все микробы разом? – деловито уточнила я. – Универсальное средство?

   Из столовой послышался стук, потом грохот и оглушительный звон.

   Присутствующие, не сговариваясь, поспешили туда.

   – Ваза! – удрученно воскликнула хозяйка дома, глядя на груду осколков около двери, ведущей на веранду.

   – Простите, пожалуйста, – заныла Лена, – у меня коляска неудобная, самая дешевая, поворачивать на ней затруднительно. Я выехала с террасы и случайно налетела на…

   Бархатова вспомнила о воспитании и перебила ее:

   – Ерунда! Мне никогда эта ваза не нравилась. Вот Игорь, мой зять, в восторге от подобных чудовищ, расставил их по всему дому.

   Тюль, прикрывавший выход на веранду, зашевелился, показалась Агния.

   – Что случилось?

   Лена сложила руки на груди.

   – Я нечаянно наехала на вазу и разбила ее.

   – За нечаянно бьют отчаянно, – немедленно заявила Эстер.

   Агния подбоченилась.

   – Оставьте мою дочь в покое. Как не стыдно ругать несчастную за разбитое барахло? Сами попробуйте в коляске кататься по дому, который набит кучей ненужных вещей. Лена не виновата. А ты, Лида, вообще молчи! Это твое отродье превратило мою бедную доченьку в беспомощное создание. Я не буду оплачивать вазу. Да у нас и денег нет, выживаем на копеечную пенсию.

   Эстер скорчила гримасу, а Бархатова пробормотала:

   – Агния, я не собираюсь предъявлять тебе финансовые претензии.

   – Думаешь, я вру? – истерично воскликнула золовка. – Мы с Леной нищие! Убогие! Голодные! Раздетые! А все благодаря Соне, которая лишила Леночку возможности работать, учиться, обеспечивать себя и мать.

   У Лидии окаменело лицо, Николай молча сел на стул.

   – Давайте попробуем спокойно во всем разобраться, – предложила я. – Не стоит драматизировать события и сгущать краски. Агния, вы не босая, и Елена тоже. У вашей дочери хорошие туфли.

   – Хорошие туфли? – с негодованием повторила Агния. – Вот у тебя на ногах прекрасная обувь. Мокасины из отличной кожи, похоже, стоят столько, сколько Ленка за год пенсии не имеет. А у моей дочери дешевка с рынка, кожзам, клеенка, дерматин, барахло!

   В столовую весьма некстати проскользнул Антон.

   – Дорогой, ты такой бледный, – забеспокоилась Лидия.

   – Голова болит, – буркнул разработчик компьютерных игр.

   – Эста, приготовь мальчику капучино, – распорядилась хозяйка дома.

   – Кофемашина умерла, – вздохнула экономка, – придется варить в турке.

   – Если дрыхнуть до обеда, то даже у щелкунчика башку заломит, – заявила Агния. – Ну до чего у некоторых людей дети одинаковые получаются! Помнится, Соня всегда до полудня дрыхла, Эстер ее со скандалом будила. Придет девчонка в столовую и нудит: «Тошнит, в глазах сетка какая-то». Очень ленивая была, на троечки училась, понятно было, ничего путного из нее не получится!

   – Не смейте ругать мою маму! – закричала Яна, вбегая в столовую. – Вы ее не знаете!

   Агния бесцеремонно показала на девочку пальцем:

   – А вот и продолжение замечательного рода Бархатовых. Воспитали, как видите, блестяще, манеры благородные, лично я совсем не удивлена. Конечно, ведь на елке не вырастут ананасы. Мать преступница, дочь хамка.

   Яна сжала кулаки и собралась броситься на злобно кривившуюся Агнию, но я успела схватить девочку за плечи.

   – Стой! Думаю, тебя специально провоцируют на скандал. Налетишь на Агнию, вырвешь у нее клок волос, а она потом денежную компенсацию от Лидии потребует.

   Яна немедленно остыла.

   – Ладно, поняла.

   – Коля, – подала голос Бархатова, – у тебя же, наверное, есть с собой таблетки?

   – Конечно, – с серьезным видом подтвердил шарлатан, – я всегда вожу в багаже аптечку.

   – Дай Антону порошок от головной боли, а Даше микстуру от простуды.

   – Надя, я же велел принести медикаменты! Почему ты до сих пор тут стоишь? – рассердился горе-гомеопат.

   Жена быстро ушла и столь же скоро вернулась с кожаным баулом.

   Коровин раскрыл его и принялся рыться внутри.

   – Можете не стараться, – произнесла я, – я даже не посмотрю на ваше зелье и не разрешу никому из присутствующих прикасаться к гадости.

   – Как ты смеешь оскорблять моего мужа? – взвилась Надежда. – Он великий врач!

   – Прилагательное «великий» можно оставить, – сказала я, – а вот существительное надо поменять – не врач, а шарлатан.

   Антон перестал морщиться и уставился на меня с любопытством. Надежда покраснела и начала хватать ртом воздух. Агния рассмеялась.

   – Браво, Даша! Наконец-то нашелся хоть один человек, отбросивший тупую интеллигентность и сказавший Кольке правду в лицо.

   – За клевету мы подадим в суд! – выдохнула Надежда. – Заплатишь Николаю за оскорбление.

   Краем глаза я увидела, как в столовую, стараясь казаться незаметным, проскальзывает Егор, и спросила:

   – Николай, вы действительно будете судиться со мной?

   Гомеопат, не переставая копаться в саквояже, мирно произнес:

   – Пусть оскорбление останется на вашей совести. Занятому человеку недосуг отвлекаться на чепуху. Я выше досужих разговоров, сплетен, зависти и злобы, мне надо спасать людей. Обзывайте меня кем угодно, упражняйтесь в остроумии. «Ай, моська, знать, она сильна, раз лает на слона…»

   – Святой человек! – закатила глаза Надежда.

   – Николай демонстрирует вовсе не святость, – уточнила я. – В суд он никогда не пойдет по другой причине – побоится, что наружу вылезет правда.

   – Какая? – жадно спросила Агния.

   – Полагаю, некрасивая, – азартно ответила Эстер.

   – Думаю, настало время спокойно разобраться в том, что случилось в этом доме много лет назад шестнадцатого сентября. Кое на какие вопросы я уже нашла ответы, кое-что продолжает оставаться неясным. Надеюсь с вашей помощью закрасить белые пятна и восстановить справедливость. Давайте представим, что Софья не виновата, ее, грубо говоря, подставили, а Елену с балкончика столкнул другой человек, хитрый, умный, он сумел заставить всех присутствовавших поверить, будто убить Елену попыталась дочь хозяев дома.

   – Почему постоянно Ленку жалеют? – зашипела Эстер. – Она, если хотите мое мнение знать, сама нарывалась. Чего притихли? Если начистоту говорим, то все выкладываем правду! Дочурка Агнии все время Соню изводила, нарочно ее на скандалы провоцировала. Не знаю, как сейчас, а в детстве Софья была взрывная, стоп-сигнал у нее не срабатывал. Ленка сестре исподтишка гадостей наговорит, а та ей по-простому ответит – нагрубит, ущипнет, оплеуху даст. Ленка, не будь дура, в слезы и к мамке жаловаться. Агния к брату несется. И каков результат? Соня сурово наказана, а маленькую провокаторшу утешают. Мерзкий характер Елена с детства имела, подлый!

   – Давайте, валите все на больную, – захныкала женщина в инвалидном кресле, – я за себя постоять не могу.

   – Лично я не видела, кто дочку Агнии толкнул, – не обращая внимания на слова Елены, заявила Надежда, – но у меня большие претензии к Софье. Давайте вспомним о моем несчастном сыне. То, как она, гадюка, Юрочку с ног сшибла, видели все. Хотите, позову сына? Полюбуетесь еще раз, в кого он превратился после травмы. Сейчас Юра фильм про Человека-паука смотрит, в сотый раз, наверное, на Спайдермена любуется и все удивляется его приключениям. Ты, Агния, тут стонала, как тяжело с инвалидом жить, денег у тебя нет. А представь, что Ленке вечно будет шесть лет и ее одну ни на минуту оставить нельзя. Знаешь, о чем я каждый день перед сном молюсь? Прошу, чтобы Юра умер прежде матери. Ведь если меня господь раньше заберет, кому мужик с разумом несмышленыша нужен?

   Эстер поднесла к глазам край фартука, Лидия растерянно посмотрела на Агнию, а я, затоптав в душе ростки жалости, сказала:

   – Хорошо, давайте начнем с Юры. Все видели, как Соня толкнула мальчика?

   – Да, – ответил нестройный хор голосов.

   Отмолчался один Егор. Думаю, понятно почему.

   Я погладила ладонью лежащие на столе листочки.

   – В юности я постоянно удивлялась, каким образом мошенникам удается обманывать народ. А потом поняла: люди наивны, их очень легко обвести вокруг пальца. Допустим, вы приходите в поликлинику, где вас принимает человек в белом халате. Спросите вы у него диплом об образовании? Позвоните в институт, который окончил врач, проверите, на самом ли деле он там учился? Нет. А почему? Вы ведь доверяете свою жизнь этому человеку, не мешало бы удостовериться в его профпригодности. Но среди моих многочисленных знакомых нет ни одного, кто бы устроил проверку дантисту или невропатологу. Или вот еще. Сколько москвичей было ограблено после того, как они впустили в квартиру представителей «Мосгаза», «Горэнерго», водопроводчиков и даже участковых. Наши люди услышат слова: «Пришел из ЖЭКа бесплатно посмотреть трубы в санузле» – и мгновенно отпирают дверь. Ключевое слово тут «бесплатно». Из ста хозяев, может, один проявит осторожность и попросит удостоверение личности. И уж совершенно точно никто не позвонит в ДЭЗ и не спросит: «У вас в штате есть сантехник Петров? Сегодня он совершает профилактический обход зданий?» С появлением компьютера, сканера, принтера и прочих умных машин фальсификация практически любого документа перестала быть проблемой. А ведь простой звонок живо вывел бы мошенника на чистую воду. Но нет, мы впускаем в дом незнакомцев с «корочками» в руках и впадаем в гипноз при виде любой формы. На пороге парень в куртке с надписью «Пицца для вас» или таджик в оранжевой куртке и с метлой? Сомнений нет: один доставщик, другой дворник.

   Я повернулась к Лидии Сергеевне:

   – Где вы познакомились с Коровиным?

   Хозяйка дома с трудом приподняла брови – она была явно удивлена моему вопросу.

   – У общих знакомых. Никита Волошин праздновал день рождения, позвал уйму народа. Его жена Вера подвела нас с Андреем к Коровину и сказала: «Знакомьтесь, ребята». Мы начали болтать ни о чем. В какой-то момент муж достал из кармана анальгин и сказал: «Пойду налью воды и приму лекарство, голова раскалывается». Николай его остановил: «Не употребляйте химию. Я врач-гомеопат, сейчас дам замечательные капли, они вас вылечат от мигрени». Вот так и началось. Правда, Коля?

   – Стопроцентная, – кивнул тот. – Я сразу почувствовал к вам расположение.

   – Вроде бы за таблетки, гарантированно побеждающие мигрень, обещана Нобелевская премия, – усмехнулась я. – Раз Николай до сих пор не получал из рук шведского короля никакой награды, то ему не удалось придумать панацею от настырной головной боли. Впрочем, насчет премии я могу ошибаться, но абсолютно уверена в другом. Лида, вы же не спрашивали у Николая диплом об образовании?

   Удивление Бархатовой победило действие ботокса, брови дамы пришли в движение и поднялись домиком.

   – Как ты себе это представляешь? Я говорю Коле: «Очень приятно, покажите диплом»? Мы же встретились не на улице, а в компании друзей.

   – Правильно, – кивнула я. – Николай назвался гомеопатом, вы с благодарностью приняли от него капли и потом ни разу не усомнились в его словах, считали Коровина врачом. Но он самозванец. Вот справка. Ваш гомеопат окончил всего лишь училище, где получил профессию медбрата. Потом недолго работал по специальности, уволился и более никогда не состоял на службе в лечебных учреждениях.

   – Супер! – захлопала в ладоши Эстер.

   Лидия схватила справку.

   – Дай посмотреть! И правда… Тут печати…

   – Не понимаю вашего возбуждения, – недовольно процедил Коровин. – Да, я получил когда-то среднее специальное образование. И что?

   – Помнится, вы совсем недавно представлялись человеком с высшим образованием, – поддела я его.

   – Ну и ну! – всплеснула руками Агния. – А мы ему верили! Врун!

   Николай лишь пожал плечами.

   – Неужели в канцелярии вуза ошиблись? – удивилась я. – Там головой клянутся, что ни на одном факультете у них не было студента Коровина.

   – Можно проспать пять лет в аудиториях и остаться профаном, – забубнил Николай. – Я занимался самообразованием, прочел горы книг, изучил старинные источники, проник в глубины гомеопатии, смог создавать мощные средства…

   – Диплом есть? – перебила я.

   – Нет, – нехотя признался «великий врач». – У Гиппократа, между прочим, тоже не было диплома. Он, как и я, до всего дошел собственным умом.

   – Отлично, – кивнула я, – с одним враньем разобрались. Только что господин Коровин похвастался, что создавал мощные препараты. Эстер, вы помните, как наш травник залил изобретенным им «синим йодом» поврежденный палец Елены и что из этого получилось?

   – Почти гангрена получилось, – резко ответила экономка, – у девочки после того, как нормальный хирург нарыв убрал, шрам остался. Пусть покажет отметину.

   Женщина-инвалид быстро сжала правую руку в кулак, буркнув:

   – Все давно зажило, след пропал.

   – Но он был, – напомнила я. – Кроме пресловутого йода, Николай предлагал семейству Бархатовых различные снадобья. Лидия, можете нам сказать какие?

   Хозяйка дома не стала отпираться.

   – Мне он готовил омолаживающие таблетки, а для Андрея успокаивающие капли, муж страдал бессонницей. Но справедливости ради замечу: оба средства замечательно действовали.

   – Вот! – обрадовался Николай. – Лишнее подтверждение моих слов о необязательности получения диплома! Гению бумажки с печатями не требуются!

   – Вероятно, валерьяна плюс пустырник, мелисса и ромашка помогали профессору, – предположила я. – Рецепт легкого успокаивающего питья можно найти на пачках так называемого «ночного чая», который продается повсеместно. Ничего не скажу о пилюлях, возвращающих молодость. Видимо, тут действовал эффект плацебо. Но вот коровинский «ускоритель мозгов» в нашей истории имеет огромное значение.

   – Что? – не поняла Эстер.

   – Николай искренне считает себя великим врачом, – вздохнула я, – ему кажется, что чтение старых книг сделало его выдающимся гомеопатом. С одной стороны, он врун и не имеет права лечить людей, но занимается незаконной медицинской деятельностью, берет приличные деньги за свои пилюли. С другой, у него благородная цель – Коровин хочет создать некий препарат, который превратит всех людей в гениев.

   – Шиза разбушевалась, – хихикнула Елена. – Так он себя Наполеоном объявит, армию соберет и на Москву двинет.

   – Ничего смешного тут нет! – накинулась на нее Надежда. – Мой муж ведет огромную исследовательскую работу, он почти добился успеха, скоро совершит переворот в медицине!

   – Вы же знаете, что это не так, – мягко остановила я ее. – Более того, отлично понимаете, что Николай шарлатан. Поэтому и требовали вызвать к Юре «Скорую помощь», кричали супругу, когда сын упал и потерял сознание в тот роковой день: «Нужен профессиональный доктор, а не ты». Но и вы не знаете всей правды.

   Я взяла со стола очередную бумажку.

   – Вот выписка из истории болезни Юры Коровина. Не стану ее зачитывать, просто перескажу. Травма, полученная мальчиком при падении, была незначительной, и лечащий врач очень удивлялся тому, что тот несколько дней провел без сознания. Еще больше его поразила реакция ребенка на вводимые лекарства. Она оказалась настолько парадоксальной, что педиатр в конце концов попросил сделать специальные анализы. Когда из лаборатории пришли результаты, стало ясно: малыш в течение длительного времени получал большое количество разных веществ. Но родители не предупредили об этом докторов, больному было назначено лечение, обычное при таких травмах, отчего в организме Юры образовалась каша из несовместимых медикаментов. Педиатр заподозрил, что ребенка кто-то травит, и сообщил о своем предположении его отцу. Реакция Коровина была оригинальной – Николай не испугался, не поразился, но в тот же день под расписку забрал домой полуживого сына, которого в больнице с трудом вывели из комы. Почему отец так поступил? Правда, странно, если не сказать – преступно? У меня готов ответ на этот вопрос. – И я продолжила: – Еще тут написано, что коктейль, который плавал в венах мальчика до того, как тот попал в реанимацию, мог вызвать у него повышенную возбудимость, потерю координации, неустойчивость походки, дезориентированность, головокружение. А Лидия рассказывала мне, что Юра пяти минут не мог усидеть на месте, постоянно носился по дому и участку, налетал на мебель, был на редкость неуклюжим, часто ронял вещи. Ей не нравилась гиперактивность малыша, она считала такое его поведение следствием плохого воспитания. Мне же после прочтения истории болезни Коровина-младшего стало понятно: ребенок явно находился под воздействием сильных возбуждающих средств. В тот роковой день Соня, думаю, не так уж и сильно толкнула Юру, хотя, конечно, ей не стоило этого делать. Мальчик не устоял на ногах потому, что отец регулярно поил его своим «ускорителем». Позже в больнице в его организме началась борьба между «гомеопатией» и нормальными препаратами, и развитие ребенка затормозилось. То есть Софья не виновата в умственной неполноценности Юры, болезнь сына, пусть и не желая подобного эффекта, спровоцировал Николай.

   – Ложь! – закричала Надя. – Юре стало дурно после удара головой о пол!

   – Вы же сами не верите в свои слова, – сказала я. – История болезни, результаты анализов хранятся в архиве. Я потребую провести экспертизу, и она подтвердит мою правоту. Кстати, как вы думаете, почему Николай так спешно увез сынишку из клиники? Ведь в лечении наметился прогресс, мальчик начал реагировать на окружающих.

   – Там работали идиоты, – заявил Коля, – они травили Юру химией!

   – Отличное заявление для врача, – фыркнула я. – Нет, дело, думаю, в ином. К сожалению, в наших больницах до сих пор существует правило: медики отвечают за человека, пока он находится в стенах стационара. Ну, допустим, поскользнулся пациент в коридоре отделения, упал, сломал руку – вина персонала, не углядели. А если вас выписали и вы шлепнулись во дворе, не успев добрести до машины, то уж, извините, не ползите назад в корпус с претензиями, а направляйтесь в травматологию. Если б Юра остался в больнице, то неминуемо началось бы расследование. И посыпались бы разные вопросы. Кто давал малышу препараты? Какие? Зачем? А раз его увезли, никому до бывшего пациента дела нет. Родители оставили расписку, взяли на себя ответственность? Флаг им в руки. Медики вздохнули спокойно и забыли о Юре Коровине. Но у Николая была еще одна причина забрать сына из клиники – деньги.

   – Хватит! Мы уходим!

   – Пожалуйста, – сказала я. – Но едва вы переступите порог дома, я отправлюсь со всеми бумагами куда следует, подниму скандал и добуду официальное подтверждение того, что отец практически отравил сына, сделал из него умственно отсталого человека. Обращусь в «Желтуху», потрачу кучу времени, но сделаю так, чтобы к Коровину больше не обращались люди, мечтающие выздороветь.

   – Коля, – прошептала Надежда, – она сумасшедшая. Почему ты сидишь?

   – Твой муж знает, что Даша говорит правду, – радостно ответила Агния. – Так что там по поводу денег? Раз уж заговорили начистоту, надо все выкладывать.

   Я побарабанила пальцами по листочкам.

   – В наше время сложно полностью спрятать все следы. Впрочем, и в двадцатом веке тоже не всегда удавалось скрыть скелеты в шкафах. А факты таковы. До рокового шестнадцатого сентября семья Коровиных, несмотря на громкие заявления ее главы о своей гениальности и уникальности, жила скромно в двухкомнатной хрущобе в не самом престижном районе столицы. Николай числился дворником при ЖЭКе.

   – Подумаешь! – запальчиво воскликнула Надя. – В те годы многие творческие люди фиктивно оформлялись в котельные или считались коммунальными работниками.

   – Я просто перечисляю факты, – остановила я ее. – Итак, Коля труженик метлы, Надя медсестра, ребенок маленький, денег в семье кот наплакал, квартира у супругов общей площадью двадцать семь квадратных метров, от метро до дома четверть часа на трамвае. Таков расклад до шестнадцатого сентября. А уже в начале декабря Коровины вступают в жилищный кооператив и приобретают просторные четырехкомнатные апартаменты. Им явно кто-то помог деньгами и связями. Купить жилье в то время было трудно, следовало помаяться несколько лет в очереди. Короче, Николай решил использовать данный судьбой шанс. Соня толкнула Юру? Да. Мальчик впал в кому? Да. Выглядит ли он нормальным, вернувшись к жизни? Нет. Хочет Андрей Валентинович скандала? Готов ли он к тому, что его единственная дочь поедет в специнтернат, где содержатся дети с проблемами в поведении, или того хуже – в колонию для малолетних преступников? Конечно, нет! Гомеопат близкий друг Бархатовых, он знает, как профессор озабочен карьерой. И еще Коровин понимает, что хорошим отношениям теперь конец. Компания больше никогда не соберется вместе, чтобы пожарить шашлычок. Не знаю, отец ли Сони первым предложил Николаю компенсацию за молчание, или Коровин сам потребовал у него деньги, но шарлатан сообразил: если врачи в клинике начнут излишне рьяно копаться в произошедшем с Юрой, до Бархатова может дойти правда. Поэтому увез мальчика быстренько домой. Останься Юрий под присмотром обычной медицины, перестань пить «ускоритель», вполне вероятно, его здоровье выправилось бы. Но отец пожертвовал сыном ради денег. Андрей Валентинович использовал все свои связи, помог Коровиным обзавестись шикарным по тем временам жильем. Старую двушку ловкий Коля обменял на дачу в Подмосковье, развел там ведьмин огород и превратил фазенду в нелегальную клинику. И сейчас, когда частная медицинская деятельность разрешена, он продолжает принимать народ на той самой даче, которая теперь имеет табличку «Центр космической гомеопатии «Солнце природы». И, что удивительно, к нему идут люди. Их не так много, но пациенты есть. Коровин слизнул с происшествия с Юрой все жирные сливки.

   – Нечего поливать моего мужа грязью! – закричала Надя. – Он честный человек! Великий гомеопат!

   Я вздохнула. Напомнить ей еще раз, как она в панике требовала к сыну профессионального врача?

   – Заткнись, – процедил натуропат и экстрасенс, – сиди молча, без тебя, дуры, разберусь. Болтаешь слишком много. Велено было ни с кем тут не откровенничать.

   – Коленька, я ни разу рта не раскрыла, – начала оправдываться супруга.

   – Откуда тогда Дарья про квартиру, дачу, деньги знает? – заорал «гомеопат». – Ты с Гнюшкой сплетничала! Ох и длинный у тебя язык! Все на мозги мне капала: «Точно Андрей отвалил стерве-сестричке больше, чем нам, ты продешевил…»

   Агния вскипела:

   – Намекаете, что я получила от брата мзду за несчастье? Господи, ну что происходит с людьми? Куда делись сострадание, благородство, способность сочувствовать?

   Я улыбнулась Агнии.

   – Ой, и правда, народ совсем испортился… Но пора кое-что уточнить. Помните, мы, до того как здесь появился Николай, вели пустопорожнюю беседу о туфлях? Агния говорила, как ей трудно финансово, приходится экономить на всем, обувь у ее дочери самая дешевая…

   – Ну и что? – удивилась та. – Да, я покупаю ботинки Лене на рынке, нет у нас средств на посещение шикарных бутиков.

   – А еще раньше она упомянула о недавней покупке, – я продолжала лучиться улыбкой, – вроде в августе приобрела обновку, еле-еле наскребла на нее копеечки.

   – Да в чем дело? – воскликнула Агния.

   – Сейчас объясню. Во время нашей совместной трапезы со стола упал кусок сыра, я нагнулась за ним и увидела, как сильно истоптаны у туфель Лены подошвы. Вопрос: коим образом парализованная женщина так быстро сносила обувь? А ведь заботливая матушка подчеркнула, что купила новую обувь.

   В комнате стало тихо.

   – Один – ноль! – радостно заявила Яна. – Суперски интересно!

   Агния заморгала. Елена чуть отъехала от стола и начала комкать край своей кофты.

   – Продолжаю, – нежно произнесла я. – Эстер рассказала мне про «синий йод» и про то, что у девочки нарывал палец… На какой руке, Эста?

   – На левой, – отрапортовала бывшая экономка.

   – Точно? – нахмурилась я.

   – Да, да, – закивала Эстер. – Мне Ленка совсем не нравилась, очень уж девчонка к Андрею Валентиновичу подлизывалась. Но тогда она проявила мужество. Палец сильно болел после вскрытия нарыва, его замотали бинтом, я пожалела ее и сказала: «Давай буду помогать тебе одеваться». А та ответила: «У меня же левая рука травмирована, я справлюсь».

   – Ага, – подхватила я, – и шрам был большой. Но сейчас его совсем не видно. Кстати, какой пальчик-то нарывал? Указательный? Средний?

   Елена ничего не ответила, а я продолжила:

   – Когда мы вспоминали про «синий йод», Елена сжала в кулак правую руку, хотела спрятать отсутствие шрама, но ошиблась, ведь у дочери Агнии беда случилась с левой. Я внимательный наблюдатель, меня удивляют разные мелочи. Ну, например, еще такая. Пытаясь выяснить, кто где находился в то шестнадцатое сентября, я поймала Елену на лжи, и ей пришлось сознаться, что она не видела Соню, просто ощутила толчок в спину. Неприятно, когда тебя ловят на вранье. Лена разрыдалась, но утешать ее бросилась Надя, а не родная мать. Правда странно?

   – Долго еще будешь сыпать глупостями? – завизжала Агния. – Как Эстер через столько лет может помнить, на какой руке палец был порезан? Она брешет! И шрам давно зарос, Ленка сама позабыла, где у нее болело. Что, ей всю жизнь про такой пустяк помнить? Посуровей беда есть, она в коляске сидит. Ишь, придумала, не я утешала Лену… А кто ее день-деньской на своем горбу таскает, кормит, поит?

   – Подошвы! – повторила я. – Почему они стоптаны?

   – Чего ты прицепилась? – пошла вразнос Агния. – Когда я волоку дочь в ванную, она ногами по полу шаркает. Так, доченька?

   – Угу, – почему-то с опаской промямлила женщина в инвалидном кресле.

   Меня охватило негодование.

   – Вот смотрите, это копия истории болезни Елены. Диагноз: перелом позвоночника. Прогноз неутешительный – почти полная неподвижность, маловероятно, что девочка сможет сесть даже в коляску.

   – Но она-таки смогла частично реабилитироваться, – засуетилась вдруг Лидия Сергеевна, – слава богу, врачи ошиблись.

   Я опустила глаза.

   – Елену выписали домой. В отличие от Коровиных у Агнии была хорошая квартира, три комнаты в кирпичном доме. Въехала в нее она за несколько лет до трагедии, кооператив оплатил Андрей Валентинович.

   Бархатова поджала губы.

   – Не знала, что мой муж так поддерживал сестрицу. Ты, Агния, не терялась, основательно устроилась на шее брата.

   – Ничего я не просила, – заявила золовка, – он сам предложил.

   – Жильем Агния была уже обеспечена, – продолжала я, – поэтому профессор приобрел для нее дачу в поселке Зубово. Хорошее место на берегу реки в двадцати километрах от Москвы, и дом достойный, кирпичный, со всеми удобствами. По советским меркам, шикарная фазенда, да и сейчас тоже не из последних. Кроме того, Агния приобрела машину и получала ежемесячное пособие. Андрей Валентинович воспользовался всеми своими связями, чтобы осыпать сестру дарами, ведь в те годы автомобиль не так-то просто было купить.

   – Ну, я же тебе говорила, что Гнюшке в сто раз больше досталось! – повернулась Надя к мужу. – А от нас он квадратными метрами отделался.

   Лидия Сергеевна зажала уши руками, Антон и Егор, до сих пор не произнесшие ни слова, с одинаково брезгливым выражением на лицах наблюдали за Коровиной.

   – На мое место захотела? – крикнула Агния. – Тесному домику да дешевым колесам позавидовала? А не хочешь параличную девочку каждый день в кровати переворачивать? Тогда памперсов, знаешь ли, не было, у меня каждый день бак белья на плите кипел!

   – Могу тебе Юрку на неделю отдать, – огрызнулась Надя, – думаю, тебе понравится с ним в магазин ходить. Он может у кассы упасть на спину и орать: «Купи игрушку!»

   – Во жуть! – вырвалось у Егора. – Женщины, вы вообще люди? Это же ваши дети!

   – Конечно, очень тяжело ухаживать за парализованным человеком, – грустно сказала я, – но Агнии помогали сиделки. Деньги на оплату нянек ей поступали ежемесячно на сберкнижку. Андрей Валентинович не оставил сестру в беде. А теперь самая интересная бумага…

   Я подала хозяйке дома бланк и попросила:

   – Читайте вслух.

   Лидия взяла листок, вытянула вперед руку (у нее с возрастом развилась небольшая дальнозоркость) и ошарашенно произнесла:

   – Свидетельство о смерти Елены Андреевны Бархатовой. Это что? Она же жива!

   – Нет, – мрачно протянула я, – Лена скончалась много лет назад, у лежачих больных часто развивается воспаление легких. Девочка давно похоронена. А вот деньги на ее содержание продолжали поступать бесперебойно.

   – Ты кто? – закричала Надя, вперив гневный взор в инвалидку. – Немедленно отвечай!

   – Галя, – пискнула женщина и разрыдалась.

   – Вот дура стоеросовая, – заквохтала Агния. – Молчи!

   – Вы, наверное, ходите? – вдруг поинтересовался Егор.

   Галя кивнула.

   – Зачем тогда в коляске сидите? – вступил в разговор Антон.

   Лжебольная, прижав руки к груди, залепетала:

   – Я соседка Агнии, она мне предложила ее дочку изобразить. Сказала: «Там будут люди, которые друг друга сто лет не видели. Никто тебя не уличит, Лену все девочкой помнят».

   Я искоса посмотрела на Егора. Правда, знакомая аргументация? Такую использовал и он. А Галина тем временем продолжала:

   – Агния мне денег пообещала на шубку, я и подумала, ничего плохого не будет…

   – Гнюша, приехала бы сама, – перебила ее хозяйка дома, – к чему этот спектакль с инвалидом?

   – Я хотела тебе показать, как Соня с моей бедной доченькой поступила, – всхлипнула Агния. – Хоть Леночка и не скончалась на месте, но все равно Софья убийца. Моя девочка умерла из-за нее.

   – Давайте сначала разберемся с деньгами, – остановила я врунью. – Вы не сообщили Андрею Валентиновичу о смерти дочери.

   – Нет, сказала! – солгала Агния. – А он мне материальную помощь оставил!

   Я постучала пальцем по копиям документов.

   – Денежки к вам поступали бесперебойно, а потом перестали. Долларопровод – в середине девяностых Бархатов перешел на валюту – иссяк, когда Андрей Валентинович окончательно уехал в свою страну Хо. Призрак близкой смерти сильно повлиял на него, академик по совету экстрасенса решил коренным образом изменить свою жизнь. Уж не знаю, на самом деле у него было онкологическое заболевание или врачи поставили неверный диагноз, но Андрей Валентинович наплевал на карьеру, стал затворником, махнул рукой на семью и перестал зарабатывать деньги. Ему на самом деле было без разницы, что случится с домашними. Главное, чтоб страна Хо богатела и расширялась.

   – Папе всегда было на нас наплевать, – вдруг горько сказал Антон. – Соню он на дух не переносил, и теперь я понимаю почему. С мамой свысока разговаривал. А на меня вообще как на таракана смотрел. Не помню, чтобы мы с ним о чем-то дружески беседовали. В детстве я его практически не видел, а затем отец сбрендил.

   – Не смей оскорблять дедушку! – звонко воскликнула Яна. – Он хороший!

   – Тебе откуда знать, мышь? Когда ты подросла и соображать начала, отец вконец обезумел. Хорошо хоть, он не буйный.

   Яна вскочила, вытянула руку и, показывая на Антона пальцем, заорала:

   – Ты врун! Ты с дедушкой живешь в стране Хо!

   Лидия прижала пальцы к вискам, а Агния ехидно засмеялась:

   – Вы тут все психи. Стойбище сумасшедших.

   – Сейчас я расскажу правду, – торжественно заявила Яна. – Дедуля придумал государство, он в нем царь. И компом пользоваться дед умеет, я его научила.

   – Что? – хором воскликнули Лидия Сергеевна и Антон.

   – Ты общаешься с Андреем Валентиновичем? – спросил дядя у Яны.

   – Он умный, прикольный и совсем даже не ку-ку, – зачастила та. – Просто немного странный и до сих пор боится, что его опять в психушку, как много лет назад, запрут. Вы его никогда не слушали, дедуля обиделся и решил с родней не общаться, кроме меня и Антона. Дядя к нему заходит.

   Мать схватила сына за руку:

   – Почему ты никогда не рассказывал об общении с отцом?

   – Яна преувеличивает, – начал изворачиваться Тоша, – я заглядываю к папе раз в полгода, а он на меня даже не смотрит.

   – Нет, – уперлась девочка, – ты почти каждый день с дедулей кофе пьешь. Знаете, они вместе компьютерные игры придумывают. Я сразу поняла, что Ан Валент сокращение от «Андрей Валентинович», то есть настоящий автор «Страны» дедушка, это из-за него пол-Интернета с ума сошло.

   – Заткнись! – непривычно грубо приказал Антон.

   – Нет, нет, продолжай, – встрепенулся Егор, – надо вскрыть все язвы.

   Яна села и застрекотала, как сердитая сорока…

   Внучка сблизилась с дедом, когда ее в очередной раз вытурили из школы. Девочка тогда пару недель сидела в Филимонове, ожидая, пока родители подыщут новое учебное заведение, ее не выпускали за ворота, разрешали только гулять по участку. Излишне активная девочка решила как следует изучить лес, а поскольку Яна экстремалка, бродить по нему она стала по ночам. И однажды наткнулась на Андрея Валентиновича, который дышал свежим воздухом на крылечке своего дома.

   Яна, естественно, знала, что у нее есть дед, но помнила его смутно. Ведь последние годы Бархатов-старший проводил в добровольном заточении, с внучкой не общался.

   Девочка обожает острые ситуации, а Лидия порой говорила родным:

   – Андрей совсем рехнулся, очень надеюсь, что мы не рискуем своей жизнью, находясь рядом с безумным человеком. Кто знает, что взбредет моему мужу в голову? Семья спокойно заснет, а сумасшедший войдет в дом и всех прирежет.

   Большинство детей, наслушавшись подобных речей, при виде психа на ступеньках в ужасе унеслись бы прочь. Но ведь основная масса ребят не катается на крышах поездов метро, не залезает в окно пятого этажа, карабкаясь по стене дома, и не хватает живого скорпиона голыми руками.

   Яна подошла к академику и бойко сказала:

   – Здравствуй, дедуля! Тебе одному не скучно?

   Лидия Сергеевна в этом месте рассказа внучки укоризненно покачала головой и непроизвольно высказала свои мысли вслух:

   – Софье необходимо тщательно следить за дочерью. Андрей неадекватен, он мог принять Яну за врага своей мифической страны, наброситься на нее и ранить…

   Девочка беспечно перебила бабушку:

   – Если бы старик кинулся на меня с ножом, было бы круто. Океан адреналина, никогда еще я не становилась участницей такого происшествия, небось это здорово!

   – Психопатка! – всплеснула руками Надя.

   – Яна! – ахнула мадам Бархатова. – Немедленно перестань городить ужас!

   – Ты ошибаешься насчет дедули, – как ни в чем не бывало продолжала внучка, – он хороший, мы с ним зафрендились.

   Я с удивлением слушала дочь Сони.

   …То ли у Андрея Валентиновича в тот день было на редкость хорошее настроение, то ли его привлекла искренняя, открытая улыбка внучки, но академик не убежал в дом, а милостиво пообщался с малолетней родственницей. С той поры он и Яна стали дружить. Дедушка увлеченно рассказывал ей про страну Хо, а ее потрясли фантазия старика и то, что Андрей Валентинович считал свою выдумку реальностью. Он видел драконов, действующие вулканы, приручал акул, выращивал кристалл всевластия и умело управлял своим государством, на которое регулярно нападали им же самим придуманные враги.

   Старый ученый не просто сочинял и записывал свои истории, он тратил много времени на создание фигурок – Андрей Валентинович рисовал героев на бумаге, раскрашивал их, вырезал и приклеивал к подставкам, расставлял модели на столе и затем передвигал их, разыгрывая сцены. Увидев впервые гигантский макет страны Хо, Яна восхитилась, а потом ей стало жаль дедушку – тот даже не догадывался, что с помощью компьютера можно гораздо быстрее создать виртуальную реальность. И внучка решила познакомить деда с новейшими технологиями.

   Академик на удивление быстро овладел ноутбуком, который ему купила та же Яна. А через короткое время он неожиданно обзавелся новой, очень дорогой техникой. Девочка удивилась, начала задавать вопросы, но Андрей Валентинович отмахнулся от нее, обронив:

   – Твое любопытство вредит нашим отношениям.

   Яна сделала вид, будто ей совсем неинтересно, где старик раздобыл ноутбук с обгрызенным яблоком на крышке, однако стала исподтишка наблюдать за маленьким домом. И довольно скоро увидела Антона, который тайком пробирался к отцу. Раз старик решил не рассказывать ей об общении с сыном, значит, у него имелись на то веские причины, поняла Яна и не стала намекать деду, что ей известна правда. Но когда народ начал сходить с ума по новой компьютерной игре, Яна сразу узнала в «Стране» государство Хо – там жили и действовали придуманные дедом персонажи. Да и имя создателя, Ан Валент, сразу адресовало к Андрею Валентиновичу.

   – Дедуля выдумывает, а дядя кое-что изменяет и за свое выдает, – взахлеб рассказывала Яна. – Думаю, он фигову кучу денег получает, крадет славу своего отца. Дед даже не предполагает, сколько может платить фирма за «Страну».

   – Все ложь! – зашумел Антон.

   – А-а, ты не бегаешь к деду по ночам? – пошла в атаку племянница. – Не старайся, не ври, я тебя сфоткала! Показать снимки?

   – Да, мы с отцом работаем вместе, – пошел на попятную компьютерщик.

   – Тоша! – всплеснула руками Лидия. – Ты общаешься с человеком, потерявшим разум? Почему никому из нас не рассказал о визитах к отцу?

   – Ну ты даешь, бабуля… – засмеялась Яна. – Антон не хочет, чтобы правда про «Страну» на свет выползла. Дядя – вор!

   – Маленькая стерва! – выругался Антон и вышел из комнаты.

   – Твоя семья, как гнилой пруд, – заметила Агния, глядя на Бархатову. – Вода зеленью покрыта и вроде безмятежная, спокойная. А пошевелишь ряску, из глубины такое дерьмо лезет! Соня – преступница, фактически убившая Лену. Яна – сорвиголова, совсем без башни. Андрей – псих. Антон…

   – Здесь я! – крикнул компьютерщик, возвращаясь в столовую. – Вообще-то, я не обязан ни перед кем отчитываться, но раз эта пигалица напала на меня, то любуйтесь! Вот!

   Парень швырнул на стол несколько скрепленных листов. Егор тут же схватил их и забубнил:

   – Договор с фирмой… Псевдоним «Ан Валент» принадлежит в равных паях А. В. Бархатову и А. А. Бархатову… Андрей Валентинович автор идеи, Антон ее разработчик… Совсем не фиговое вознаграждение они получают! Академику повезло, его страна Хо оказалась весьма успешным проектом. Уж не знаю, псих он или прикидывается, но свои миллионы каждый месяц получает исправно.

   – Миллионы?! – хором выпалили присутствующие.

   – Андрей так много зарабатывает? – потрясенно вымолвила Лидия Сергеевна.

   – Да, мама, – подтвердил сын, – и практически ничего не тратит. У папы есть счет в банке, он завещан мне.

   – Почему тебе? – алчно воскликнула Агния. – Я как сестра тоже имею право на капитал.

   – Круто! – захихикала Яна. – А ничего, что дед пока не умер?

   – Если человек умалишенный, то ему назначают опекуна, – возбудилась Агния. – Андрей сам не может распоряжаться средствами, а я его ближайшая родственница. Именно я, а не жена. Только я!

   Антон отмахнулся от тетки, словно от назойливой мухи.

   – Отец придумывает приключения, я их превращаю в игру, вношу много своего, у нас творческий тандем, мы идеальная пара для работы, понимаем друг друга с полуслова. И Яна знала, что я не разбойник, крадущий папины идеи, а полноценный партнер, без которого «Страна» никогда бы не появилась в киберпространстве.

   – Впервые слышу о вашем с дедулей общем деле, – огрызнулась девочка.

   – Ты всех обвиняешь во лжи, а сама врешь! – вскипел компьютерщик. – Если я просто мошенник, беру готовую игру и притаскиваю на фирму, то почему ты пришла ко мне с просьбой вернуть в сценарий Оранжевую фею? Отчего не потопала к дедушке? Он же, по твоим словам, автор! Зачем упрашивать грабителя, который не может ничего менять в «Стране»? Нет, дорогая племянница, ты понимаешь, что дед намечает канву, а я вышиваю затейливый рисунок. И кстати, в его государстве Хо той пресловутой феи нет, она целиком и полностью моя выдумка!

   Антон вдруг замолчал, а затем повернулся ко мне:

   – Ты ведь слышала часть нашего скандала?

   Мне пришлось кивнуть:

   – Да.

   Младший Бархатов сел к столу и в двух словах сформулировал суть конфликта:

   – Яна разозлилась на меня, потому что я в угоду ей не стал изменять сценарий.

   Он снова помолчал, а потом его буквально прорвало.

   – Девочка избалованна, ни родители, ни бабушка особо не заморачиваются ее воспитанием. Соня разочарована, что у нее родилась психованная дочка, прыгающая с крыши на крышу, и спихивает экстремалку в разные школы в надежде, что там ее обломают. А Яна привыкла поступать как хочет. Собственно, чего ждать от ребенка с такой генетикой? Я понятия не имел о несчастье с Леной, все случилось до моего рождения. Но помню, однажды я, десятилетний мальчик, случайно разбил у сестры в комнате керамическую безделушку, и Софья начала орать, не слушая моих извинений. Чем сильнее я каялся, тем громче она вопила, а в конце концов ляпнула: «Если бы не ненависть родителей ко мне, тебя бы вообще на свете не было!» Меня ее фраза сильно задела, я стал наблюдать за матерью с отцом и понял: сестра права. Нет, внешне все выглядело достойно, но было видно – мать еле терпит Соню, а отец старается с ней общаться минимально. Как-то раз я услышал, что Софья просит у папы в долг, а он ей ответил: «Нет. На тебя один раз и так ушли все наши сбережения. Ты должна родителям уйму денег, но возвращать их, похоже, не собираешься». Сейчас головоломка сошлась. Может, мама и родила меня, чтобы иметь нормального ребенка, не преступника, как Софья, но я на нее не в претензии за это. Только откуда Соне знать, как следует обращаться с дочкой? У сестры не было перед глазами примера родительской любви. Она ведет себя, как Лидия, только ругает Яну, никогда ее не хвалит. Девочка приносит из школы одни пятерки, но это считается естественным, а вот если она нахулиганит, тут стартует скандал. Яне просто хочется привлечь к себе внимание матери, вот она и безобразничает, знает, что Софья мигом займется отвязной деточкой. А если дочурка будет тихой, спокойной отличницей, мать о ней забудет. Мне не нравится то, что говорит Яна, но в ее поведении виновата Соня. Ей следовало хорошенько подумать, прежде чем беременеть, некоторым женщинам лучше не размножаться.

   Я прикусила губу. Вот как все складывалось… Антон появился на свет из-за желания профессора Бархатова стать отцом нормального ребенка, Андрей Валентинович считал дочь преступницей и замял происшествие шестнадцатого сентября, думая исключительно о своей карьере. Когда Соня вышла замуж, он категорически запретил ей иметь детей, пригрозив рассказать зятю семейную тайну, если она не будет пить противозачаточные таблетки. Моя подруга произвела на свет Яну в далеко не юном, мягко говоря, возрасте лишь благодаря гинекологическому заболеванию. Родители ненавидели Софью, недолюбливали ее дочь, а сейчас выяснилось, что и брат не питает нежных чувств к сестре и племяннице.

   – А она вдобавок ко всем своим не лучшим качествам еще и интриганка, – продолжал Антон, показывая на Яну. – Ума не хватило подумать: обновленная версия игры готова, ее невозможно изменить, засунув туда Оранжевую фею. И с какой радости мне ради капризницы начинать работу заново? Из-за детской глупости фирма должна нести убытки? Смешно! Но Яна решила мне отомстить, поэтому и завела разговор о воровстве интеллектуальной собственности. Что, не ожидала увидеть договор, где значится, что отец и я партнеры? Паскудница!

   Яна вскочила, но я схватила девочку за руку и приказала:

   – Немедленно сядь! Интересно, конечно, выяснить правду об игре «Страна», но не это наша основная цель. На повестке дня иной вопрос: кто столкнул с балкона Лену?

   Яна молча плюхнулась на стул, а я еще раз указала Лидии Сергеевне на бланк, который та все еще держала в руке.

   – Вас ничего не удивило в свидетельстве о смерти Елены?

   Жена академика вновь поднесла пальцы к вискам.

   – У меня ужасный стресс! Я считала Елену покойницей, а она вдруг явилась в мой дом. Только переварила новость, выясняется, что Лена все же мертва, а в кресле сидит самозванка. Зачем Агния так поступила?

   – Я хотела ответить раньше, да разговор утек в сторону компьютерной игрушки, – сказала я. – Давайте вернемся к тому месту, где остановились. Агния регулярно получала солидную сумму на содержание дочери. Когда Лена умерла, она не сообщила о ее кончине брату – не хотела лишиться пособия. Андрей Валентинович девочку не навещал, поэтому обман сошел Агнии с рук. Но когда академик ушел в страну Хо и денежный ручей иссяк, Агния занервничала.

   Я повернулась к сестре академика.

   – Поправьте, если я ошибаюсь. Думаю, вы навели справки, узнали, что Андрей Валентинович уволился с работы, лишился зарплаты и всех привилегий, а Софья удачно вышла замуж, и – отправились к Игорю. Вы рассказали Якименко о падении Лены с балкона и потребовали денег на содержание дочери-инвалида. Муж очень любит Соню и не стал травмировать ее сообщением о беседе с ее теткой. А еще он владелец частного вуза, которому совсем не нужен скандал в прессе. Гарик решил, что лучше всего откупиться, и начал посылать вам деньги.

   – Так ты, мерзавка, знала о проблемах Андрея? – подпрыгнула на стуле Лидия, бросив на золовку испепеляющий взгляд. – А как тут кривлялась, говоря о том, что ничего не слышала о нашей семье много лет!

   – Разве Агния могла явиться в дом Бархатовых одна? – хмыкнула я. – Она понятия не имела, что Игорь и Софья отправились отдыхать. Вдруг зять Андрея заподозрит неладное? Вот мошенница и попросила Галину сыграть роль дочери.

   – Нет, – подала вдруг голос Эстер, – не так. Она спокойно могла прибыть одна и сказать, мол, дочери тяжело в каталке из дома выезжать, никто бы проверять не стал. Ты, Даша, права, люди хоть и недоверчивые, но друг другу верят.

   – Тупая фраза! – зло сказала Агния.

   – По-моему, очень справедливая, – не сдавалась Эстер. – Я отлично Гнюшку знаю. Она за бабки кирпич съест. Приволокла сюда инвалидку, чтобы жалость к себе вызвать, рассчитывала «пособие» увеличить и, наверное, хотела Лидии побольнее сделать, показать, что Соня натворила. Гнюшка ее всегда ненавидела, навряд ли и теперь любит. Галина, вылезай из кресла, хватит актерствовать!

   Женщина покраснела, встала и пошла к дивану.

   – Чудо, господа, чудо! – заерничал Антон. – Эстер исцелила паралитика! Ишь как бойко семенит!

   – Хватит, – оборвала я его, – сосредоточимся на главном. Лидия, внимательно читайте свидетельство о смерти. Что в нем не так?

   – Почему она «Андреевна» и «Бархатова»? – сразу уловил суть дела Антон.

   Я подняла руку.

   – Вот. Вопрос не в бровь, а в глаз. Девочка должна иметь отчество и фамилию отца, а не дяди. Правда, Агния?

   Та отвернулась к окну и молчала.

   – Ничего странного не нахожу, – вмешался в беседу Николай. – Андрей – распространенное имя, не Онуфрий или Аполлинарий. Скорей всего ее отец тезка академика. И Лена родилась вне брака, вот мать и записала ее на свою фамилию.

   Агния упорно продолжала смотреть в окно, а Лидия Сергеевна вдруг вспомнила об обязанностях радушной хозяйки.

   – Ой! Наверное, все пить хотят! Предлагаю прекратить этот разговор и отдохнуть за чашкой чая. Посмотрим телевизор, отвлечемся… Очень вредно длительное время оставаться в напряжении, надо расслабиться.

   – Вокруг самовара устроимся позднее, – бесцеремонно заявила я. – Хорошо, что Николай сказал: «Записала ее на свою фамилию». Агния, представьтесь, пожалуйста, скажите, что у вас написано в паспорте? Кстати, Лидия, вы когда-нибудь видели документы своей золовки?

   – Нет. А зачем мне в них заглядывать? – прощебетала вечно юная дама.

   – Действительно, – согласилась я, – муж приводит в дом женщину с крошечной девочкой, представляет их как сестру с племянницей, а супруга злобно рычит: «Покажите паспорт». Не знаю ни одного человека, способного на такой поступок. Но сейчас самый подходящий момент заглянуть в удостоверение личности. Вот копия. Лидия, оглашайте.

   – Карамелькина Агния Сергеевна, – без запинки произнесла Бархатова. – Хм, фамилия другая.

   – Поменяла, когда замуж вышла? – предположила Эстер.

   – И отчество взяла по супругу? – засмеялась я. – Нет, Агния никогда не оформляла брак.

   – Она ему не сестра! – завопила Надежда. – И Лена не племянница! А кто они тогда?

   Агния сгорбилась.

   – Ну ваще, – протянул Егор, – Санта-Барбара отдыхает. Не семейка, а шкатулка с секретами. Одно дно приподнимешь, а там второе, третье.

   Агния прищурилась, но не произнесла ни слова.

   – Ну, раз главное действующее лицо предпочитает играть в молчанку, буду говорить я, – пообещала я. – Карамелькина Агния, выпускница вуза из города Воронежа, приехала в Москву, чтобы поступить в аспирантуру в институте, где тогда Андрей Валентинович, уже женатый человек, заведовал кафедрой. С научной стезей у провинциалки не получилось, зато она обрела личное счастье. Профессор проявил к соискательнице совсем не педагогический интерес, и в результате отнюдь не учебных занятий родилась Лена. Хорошо помню, как Лидия говорила, что первые годы брака она и не слышала о сестре мужа, а потом та возникла, словно кролик из цилиндра фокусника.

   – Андрей привел в дом любовницу? – с недоумением отреагировал Николай. – А смысл? Зачем сталкивать баб лбами?

   Я попыталась вызвать на откровенность Карамелькину:

   – Агния, ну теперь, когда секрет вытащили из темного угла на яркое солнце, может, ответите нам, чем руководствовался Андрей Валентинович и почему вы согласились на роль Аленушки при братце Иванушке?

   Агния вскочила, быстро обошла стол и, почти вплотную приблизившись к Лидии, крикнула:

   – Ты во всем виновата!

   – Вау! – развеселилась Яна. – Сейчас начнется битва динозавров. Лида, вмажь ей.

   Бархатова быстро-быстро захлопала густо накрашенными ресницами.

   – Ты, ты! – повторяла Агния. – Чем ты занималась? Исключительно собой! Училась, работала, о своей красоте думала, а семья побоку. Хозяйство прислуга ведет, дочь сама по себе растет. Ты эгоистка! А я Андрюше подарила любовь и ласку.

   Госпожа Бархатова вцепилась наманикюренными пальцами в столешницу и прошипела:

   – Откуда у тебя, бедноты из провинции, роскошная московская квартира взялась?

   – Андрей подарил, – гордо ответила Агния.

   – Вот гад, взял деньги из семьи и на б… потратил! – заорала Лидия Сергеевна.

   От неожиданности я икнула. Ну и ну, рафинированная дама…

   – Я и была его семьей, – сжала кулаки Агния. – А ты кукла без сердца.

   – Что же он на тебе не женился, а? – пошла в атаку Лида. – Отчего со мной всю жизнь рядом?

   – Забыла, как в советские времена к разводам относились? – вскипела Агния. – Уйди Андрей от дуры, с которой из жалости оформил брак, – не видать бы ему поста ректора!

   Лидия Сергеевна закрыла лицо руками.

   Тут в разговор мешалась Эстер:

   – Так вот почему ты из кожи вон лезла, пыталась тут хозяйкой стать. Надеялась, что Андрей Валентинович Лидию в угол задвинет, а тебя на трон посадит? Обломалось! Что бы ты тут сейчас ни вещала, но профессор к жене хорошо относился. Не удалось любовнице его домом править. И тогда ты стала Лену поднимать, а Соню опускать. Врали вы Бархатову про успехи Лены в школе, девочка перед профессором чуть ли не на коленях ползала и добилась своего, Андрей Валентинович нахалку полюбил, а Соню стал считать вздорной дурочкой.

   – Что бы ты понимала! – с презрением вымолвила Агния. – Лена обожала отца, а я любила дочь, потому и приняла предложение Андрюши. Он мне сказал: «Имею большие планы, стану ректором, потом замминистра, министром. Развод нельзя оформлять. Соню и Лиду я никогда не лишу своего внимания, но и Лену бросить не могу. Девочка умна и талантлива, а Софья, к сожалению, яркими дарованиями не отмечена, ее потолок – преподаватель иностранного языка в школе. Вот Леночка – другое дело, ей надо жить в нормальной обстановке, впитывать с младых ногтей нужные мысли. Да и дорого мне на лето вам дом снимать. Лучше вы будете проводить теплое время года в Филимонове. Я представлю тебя своей сводной сестрой, а Лену – племянницей. Девочка увидит высокообразованных людей, моих приятелей. Ты отдохнешь на природе и, возможно, встретишь в нашей компании достойного человека. Я буду рад твоему личному счастью».

   – Высокие отношения, – с глумливой ухмылкой оценил этот рассказ Антон.

   Агния скривилась.

   – Тебе не понять. Мы сохранили светлое чувство. Лена получила полноценное общение с отцом, семья Бархатовых не развалилась, карьера Андрея пошла в гору. Мне надо памятник поставить.

   – Еще вы получили возможность никогда не работать, безбедно существовать за счет Андрея Валентиновича и могли проводить много дней в Филимонове, не тратя ни копейки, – уточнила я. – Отлично понимали, что развода Бархатовых не будет, надо вести себя умно. Что получила бы скандальная любовница? Профессор Лену дочерью официально не признал, в случае разрыва на алименты вы рассчитывать не могли. И замуж вам было невыгодно выходить, ну разве что попадется жених богаче и чиновнее Бархатова.

   – Они Соню травили! – с возмущением воскликнула Эстер. – Исподтишка действовали, ясно теперь, почему «тетя» и «сестрица» девочку ненавидели. Даша, ты не права, дочь-то Андрей признал, дал ей свои отчество и фамилию.

   Я глянула на Агнию.

   – С трудом верится, что Андрей Валентинович с его карьерными планами мог открыто признаться в наличии незаконнорожденного ребенка. Но Лена и впрямь была Андреевной и Бархатовой. Как такое получилось? Лучше не врать!

   Лицо Агнии еще больше перекосилось.

   – У меня была подруга, единственная, лучшая, она работала в загсе. Я ей правду про свою дочь не говорила, просто попросила зарегистрировать новорожденную. Андрей официально Лену не удочерял, но мне так хотелось… я мечтала… я… я…

   – Сжульничала, – констатировал Антон. – Ну и как отец отреагировал, когда о вашем фортеле узнал?

   – Я сказала ему, что отчество с фамилией ни к чему не обязывают, – ответила Агния. – Сначала Андрюша разгневался, месяца три со мной не общался. Потом Леночка заболела, я испугалась, позвонила ему, и отношения возобновились. А когда он мне предложил сестрой стать, то даже похвалил: «Хорошо, что фамилия у нас с Леной одна, а отчество совсем не редкое, девочку можно выдать за мою племянницу».

   – Странная у отца любовь получилась, – буркнул Антон, – привечал Елену, помогал девочке и любовнице, а когда несчастье случилось, дистанцировался, только деньги платил.

   – Спасибо и на том, – плаксиво прогундела Агния.

   – Андрей Валентинович боялся огласки, он, как мы сейчас узнали, метил в министры, – подчеркнула я. – Есть еще один момент. Бархатову не нужен был плохой ребенок. Необщительная троечница Соня, не имеющая друзей, не обладавшая особыми талантами, тихая, угрюмая девочка, не вызывала у отца светлых чувств. Ну чем ему тут гордиться? В отношении к родной дочери супруги проявляли трогательное единодушие, Лидия тоже считала ее неудачницей. Кстати, из Сони все-таки могла получиться хорошая художница, у нее имелись задатки рисовальщицы, но родители были уверены, что их дочь совершенно бездарна. Вот Леночка, якобы отличница, нравилась папе. Но когда она стала инвалидом, Андрей Валентинович разом потерял к ней интерес. В советской стране больных стеснялись, считали позором семьи. А еще, полагаю, профессор боялся ненужных вопросов. Ну поселит он Лену в Филимонове, придут гости, кто-нибудь поинтересуется: «Что случилось с твоей племянницей?» Придется придумывать историю. Да и каково это – видеть ежедневно больную Лену, зная, что все случилось из-за Сони? Нет, уж лучше откупиться и забыть о ней.

   – Хватит! – нервно воскликнула Лидия Сергеевна. – Неужели вы не видите? Я раздавлена. Сейчас у нас с мужем никаких отношений нет, мы живем в разных домах, не общаемся. Но я считала, что раньше у меня была хорошая семья, любимый супруг. Очень тяжело сейчас видеть, как рушится мир. Я почти умерла.

   – Хотите чайку? – засуетилась Эстер. – Могу сделать марокканский, всеми любимый.

   – Капля воды в горло не прольется, – прошептала Бархатова, – кожу на лице стянуло от стресса.

   – Ну и актриса ты! – вклинилась в беседу Надежда. – Врунья записная! Можешь не стараться, я твой разговор с Леной слышала.

   В глазах Лидии мелькнула тень.

   – Ты о чем?

   Коровина заправила за ухо прядь волос.

   – Рано утром того проклятого шестнадцатого сентября я в комнате окно приоткрыла, дышу свежим воздухом. Вдруг слышу голоса. Мне даже не пришлось думать, кто беседует, я сразу узнала дискант Лены. Слушайте, слушайте, очень занимательную историю сейчас поведаю…

   Девчонке наглости было не занимать, маленькая совсем, а нападала на хозяйку дома, как взрослая:

   – Вы должны правду рассказать!

   – Какую, деточка? – поразилась Лида.

   – Про то, что это наш дом, – заявила дочка Агнии, – мой и мамин.

   Наглость ребенка почему-то развеселила Бархатову, та со смехом ответила:

   – Солнышко, Андрей Валентинович тебе дядя, поэтому ты гостишь в Филимонове на правах родственницы. Но не следует зарываться, я легко могу тебя сюда не пускать. Это не твой, а мой дом.

   – Нет, – возразила юная нахалка, – вы ничего не знаете. Дядя мне на самом деле папа.

   Лидия издала странный звук, а довольная произведенным впечатлением Лена продолжала:

   – Можно пойти к врачу, он анализ возьмет и по группе крови подтвердит наше родство. Мама так папе сказала, я слышала.

   Лидия Сергеевна молчала, а девочку понесло:

   – Скажите Соньке, чтобы она мне рожи не корчила. И я хочу жить в ее комнате. Почему у нее три окна в спальне, а у меня одно и маленькое?

   – Пошла вон! – ледяным тоном произнесла Лидия. – Но прежде скажи спасибо, что я никому не сообщу о твоем невероятном вранье и клевете на дядю.

   – Это правда, – оскорбилась Елена.

   – Интересно, что скажет Агния, если узнает, с каким разговором ты ко мне явилась? – чуть более спокойно сказала Лида.

   – Мама думает, что я не в курсе, – призналась девочка, – считает меня маленькой.

   – А дочурка подросла, видит и слышит, что не надо, – вздохнула хозяйка дома. – Деточка, ты неправильно истолковала услышанное. Дядя любит тебя и Агнию, но твою маму и моего мужа связывают кровные узы, они наполовину родственники.

   – Я видела! – ответила Лена.

   – Что? – быстро спросила Лидия.

   Вероятно, девочка ответила шепотом, Надя не расслышала ее слов, зато крик Бархатовой долетел до ушей Коровиной.

   – Господи! Маленькие девочки не должны знать о подобном! Неприлично подсматривать! Как ты могла?

   Лена противно захихикала:

   – Я много чего вижу и слышу. Я хочу, чтобы все знали: я живу тут как папина дочь, я главнее Соньки. А вам надо уехать, потому что мама должна быть на вашем месте.

   – Ступай в библиотеку, возьми какую-нибудь книгу и почитай! – нервно приказала Лидия. – Авось дурь из головы выветрится.

   – Не-а, – упрямо ответила наглая девчонка. – Если не велите Соньке слушаться меня, я сама ей растреплю про папу.

   – Деточка, – наигранно ласково запела Лидия Сергеевна, – никогда нельзя совершать необдуманных поступков. Хочешь шоколадку?

   – Сами ее ешьте! – огрызнулась маленькая нахалка. – Мне надоело Соньке кланяться. Постоянно слышу: Соня родная дочь, а ты молчи, сиди тихо. И мама плачет по ночам. Все, даю времени вам до утра. Расскажите Соне правду, объясните всем, что я папина дочь, любимая, лучшая. И надо объявить, что дом наш с мамой. Вот! Переселите меня в спальню Соньки. Если вы промолчите, то за ужином я сама заговорю. Вот! Почему Соньке все лучшее достается, вы во главе стола сидите, а мне чулан вместо детской? Так и знайте, я никого не боюсь! Вот!

   – Успокойся, малышка, – прощебетала Лидия. – Знаешь, когда дети начинают усиленно расти, они делаются злыми, вредными. Я на тебя не сержусь, понимаю, ты не ведаешь, что говоришь. Мой тебе совет, возьми себя в руки, иначе может случиться беда. Устроишь за ужином скандал – Андрей Валентинович рассердится и прикажет вам с мамой из Филимонова уехать. Агния тебя за это по головке не погладит. У тебя нет отца, но я понимаю, ты хочешь обзавестись папой, профессор тебе кажется лучшим претендентом на эту роль. Но если ты вывалишь перед всеми чудовищную ложь, потеряешь Андрея Валентиновича навсегда.

   – Я не вру! – пропищала Лена. – Всегда говорю правду!

   – Хорошо, – согласилась Лидия, – ты умная девочка, уже не маленькая, должна понимать, что некоторые поступки имеют плохие последствия. А насчет комнаты подумаем. Тебе не нравится твоя спальня? Почему не пришла ко мне раньше? Хочешь переехать на второй этаж? Здесь есть пустое помещение. Ну, договорились? Сейчас пойди в сад, остынь на свежем воздухе, прими душ, и все у нас пойдет по-старому. Дядя любит племянницу, я тебе делаю подарки. С Соней проведу беседу, она не посмеет более над тобой подтрунивать. Мы оборудуем тебе красивую спаленку. Хочешь розовые шторы?

   – Что вы мне за ерунду предлагаете? Я уже большая, – с достоинством ответила Лена, – взрослая совсем. Мне нужны папа и дом. Или вы говорите, что я велю, или всем за ужином расскажу, как ночью видела, чем мои папа и мама в постели занимались. Вот!

   Послышался топот – Елена унеслась из опочивальни Лидии Сергеевны.

   Надя пожала плечами:

   – Маленькая, да удаленькая. Лет ей было всего ничего, а хитрости, зависти и жадности на трех взрослых хватало. Я просто обомлела от ее хамства.

   – С трудом верится в такой диалог, – протянула я.

   – Полагаешь, я вру? – надулась Коровина.

   Я решила сгладить острые углы:

   – Просто удивляюсь.

   Надежда посмотрела на Лидию.

   – Скажи ей! Ленка к тебе заходила?

   – Невозможно вспомнить то, что происходило много лет назад, – увильнула от ответа та.

   – Чего сейчас выкручиваться? – обозлилась Надя. – Все уже в курсе: Ленка – дочь Андрея. Гнюшка подтвердила, что родила ее от твоего мужа.

   – Я ничего не знала, – заявила Лидия. – Только сейчас услышала жуткую правду.

   – Врешь! – топнула ногой супруга гомеопата.

   Бархатова вдруг перекрестилась.

   – Пусть господь меня накажет, если так.

   – Богохульница! – выпалила Надежда. – Гляди, получишь от бога веником по лбу. Здоровьем клянусь, я слышала Ленкины заявления.

   – Смотри, как бы тебя не перекосило от лжи! – взвизгнула Лидия.

   Я во все глаза смотрела на женщин.

   – Вырядилась в праздничную кофточку, – пошла вразнос Надя, – прикидываешься девочкой, хочешь, чтобы тебя с дочерью путали, морду штукатуришь, диету держишь, подтяжки делаешь… О душе пора подумать!

   Мадам Бархатова расхохоталась.

   – Не завидуй так откровенно. И с Соней меня теперь никто, кроме вас, не путает. Лет двадцать назад – да, мы казались одинаковыми. Да только моя дочь разожралась, как свинья, я сейчас выгляжу моложе нее.

   Сидевшая рядом со мной Яна неожиданно вскочила и заорала на бабушку:

   – Ты старая обезьяна! Не смей маму обзывать, карга болотная! Мамочка – красавица, а ты уродка! Ненавижу тебя!

   – Семейка разбушевалась, – заметил Антон.

   – Да уж, у некоторых и дети, и внуки шикарные получаются, – подлил масла в огонь Николай.

   – А ваш Юра совсем идиот! – ринулась в бой Яна. – Не имеете права другим замечания делать, у самих урод дома!

   Надя покачала головой:

   – А Даша еще сомневается, что Лена говорила с Лидией. Яну послушайте! Дети могут хамить пуще взрослых. Я, когда узнала, что Соня сестру с балкона сбросила, сразу подумала: испугалась Лида назревающего скандала, пошла к дочери и велела той перед Ленкой на коленях ползать, комнату свою отдать, да Софья взъерепенилась. И вот результат.

   – Чего же Лидии Сергеевне бояться было? – не поняла Эстер.

   Коровина скорчила гримасу.

   – Дура, да? Не понимаешь? Если девочка при всем честном народе правду выложит, что Лидии делать? Надо же как-то реагировать на позор. А слухи живо разнесутся, и конец счастливой семейной жизни.

   Я ощутила головокружение. Слишком тяжелый разговор получается, изо всех щелей лезет нелицеприятная правда.

   – А все он виноват! – вдруг крикнула Надя и ткнула пальцем в Егора. – Из-за тебя Юра заболел!

   – Круто договорились, – покачал головой шпион фирмы «Амс». – Я-то с какого бока?

   – А кто заорал: «Я видел Соню, узнал ее, волосы светлые, футболка розовая, джинсы»? – Надежда всхлипнула. – Сонька начала отпираться – вид у нее еще тот был, тряслась, как больная, а ты давай спорить. Довел девчонку до исступления, а когда она на тебя кинулась, удрать успел, вот бешеная дура и толкнула моего Юрочку.

   – Спокойно! – попыталась я остудить горячие головы. – Не надо ходить по кругу, мы уже знаем, что затормозило развитие мальчика. Не толчок Софьи, а прием «ускорителя».

   – Все равно я его прокляну! – торжественно пообещала Надя. – Он виноват!

   – Ой, не надо… – всерьез испугался Егор. – Мне не нравятся всякие заклинания…

   – Чтоб тебе, гадина… – начала Коровина.

   – Стоп! – резко произнесла я. – Этот человек не Егор. Вернее, Егор, но не сын Майи и Валерия Федоровых. Другой человек.

   Надежда замерла с полуоткрытым ртом, Николай вытаращил глаза, Агния почему-то засмеялась. Галина сидела тихо-тихо, наверное, радовалась, что более не является объектом всеобщего внимания.

   – Круто, – выдохнул Антон. – Лена не Лена, Егор не Егор, Николай не врач…

   – Боюсь, тебя ожидают новые, еще более удивительные открытия, – вздохнула я, – Эстер!

   – А? – вздрогнула экономка.

   – Не вижу удивления на твоем лице, – сказала я. – У меня вопрос: каким образом пластмассовый пистолет, которым чрезвычайно дорожил Егор, оказался в мешке с человеческими костями?

   – Ой, мама! – взвизгнула Агния.

   – Угарно… – прошептала Яна. Девочка явно была поражена.

   – Какой мешок? – удивленным голосом поинтересовалась экономка. – Нет его. И не было.

   – Мусорный, – уточнила я, – черный, набитый опавшими листьями.

   Эстер посерела, навалилась грудью на стол и прошептала:

   – В ум не возьму, о чем ты! Нет пакета.

   – Думаете, его из поселка на свалку увезли? – осведомился Егор. – Мы с Дарьей так и прикинули, что домработница не захочет еще раз на останки несчастного мальчика полюбоваться, не полезет внутрь, и не ошиблись. Извините, Эстер, но вы унесли на рассвете к дороге мешок с одной травой, а я, кстати, вас на камеру снял. Кости уже в лаборатории. Зубы отлично сохранились, и довольно скоро эксперт подтвердит, что останки принадлежат несчастному Егору Федорову. Зачем вы его убили?

   – Охренеть! – ахнула Яна.

   – Умираю от мигрени, – засуетилась Лидия Сергеевна, – пойду лягу.

   Егор встал, быстро повернул ключ в двери столовой, спрятал его в карман и объявил:

   – Все сидят здесь!

   – Ты кто? – разозлился Николай. – По какому праву тут раскомандовался?

   – Мальчик погиб в беседке? – продолжала я задавать вопросы по существу. – Поэтому она внезапно сгорела? А Лидия не пустила на участок пожарных, испугавшись, что они заподозрят неладное? Почему же вы не бросили труп в огонь?

   – Мамочки! – перекрестилась Надя. – Лидка, ты тоже участвовала?

   – Не знаю ничего, – забормотала Бархатова, – меня тошнит, пустите в туалет.

   – Блюй на пол, – схамил Николай.

   Я проигнорировала грубость шарлатана.

   – Мать Федорова на следующий день после исчезновения сына примчалась к Бархатовым с вопросом, не ночевал ли у них мальчик, но Лидия отказалась выйти к Майе. Почему?

   – Не знаю ничего, – стандартно отреагировала жена академика, – мигрень в голове бушует.

   – Побоялась она, – вдруг заговорила Эстер, – что выдаст себя, если в глаза Майе посмотрит. Федорова была грязнуля, плохая хозяйка, безалаберная баба, нарожала детей и не особо за ними смотрела, но ребят любила и исчезновение Егора очень переживала.

   – Лида убила мальчика? – ошарашенно спросила Агния. – За что?

   – Несчастный случай вышел, – грустно сказала Эстер. – Я на кухне колготилась, Андрей Валентинович куда-то уехал, Соня запертая сидела. Семнадцатое сентября было. У хозяйки мигрень началась, в комнате душно, постелила я ей в беседке на раскладушке, и Лидия Сергеевна уснула…

   Экономка вернулась в дом. Вдруг влетает Егор, как обычно, с воплем:

   – Где Юра?

   – Твой друг в больнице, а ты уходи, – резко ответила Эстер.

   Федоров не смутился:

   – А где тетя Лида?

   Экономка не знала, как отделаться от назойливого мальчишки.

   – Отдыхает в беседке. Ступай отсюда, не беспокой людей.

   Егор умчался. А минут через пятнадцать на пороге кухни возникла хозяйка. Эстер обомлела: у Лидии был такой вид, словно она сейчас рухнет в обморок. Вдобавок у нее руки и платье оказались в крови.

   – Эста, пошли… – пролепетала жена академика.

   Прислуга бросилась к Бархатовой.

   – Вы упали? Поранились? Надо «Скорую» вызвать!

   – Нет, нет, я цела, – судорожно произнесла Лидия Сергеевна. – Только там… в беседке…

   Эстер поспешила в сад, вошла в маленький павильончик и с трудом удержалась на ногах. На полу в луже крови лежал Егор, алые пятна покрывали и стены, и потолок домика. С первого взгляда было ясно – мальчик мертв.

   – Эсточка, – прошептала Бархатова, – надо скорей тут прибрать, пока Андрюши нет.

   – Лидия Сергеевна, невозможно кровь с побелки и досок смыть, – пробормотала Эстер, – циклевать придется, потолок заново перекрывать. И… и – что с мальчиком делать? Может, вызвать «Скорую»?

   – Нет, нет, никаких врачей! – замахала руками Лидия. – Да они и не помогут. Надо что-то придумать… сейчас я соображу… минуточку…

   – Что здесь произошло? – наконец-то додумалась спросить Эстер.

   Лидия заплакала.

   – Я лежала на раскладушке, еле живая от мигрени. Ты знаешь, мои нервы расшатаны, вчерашние события даром не прошли. Неожиданно вбежал Егор. Наглый, противный, дурно воспитанный мальчик! Начал кружить по беседке. Места здесь мало, и он постоянно натыкался на раскладушку, толкал ее, не слушал моих просьб оставить меня в покое и уйти на свой участок. Маленький нахал безобразно кривлялся! В конце концов я была вынуждена встать. Схватила его за руку. Егор выдернул ладонь, отпрыгнул назад, споткнулся, попытался удержать равновесие, но его бросило на стену, а там, как назло, торчал гвоздь. Я не понимаю, как это случилось, только увидела – у хулигана из шеи фонтаном кровь взметнулась. Ужас! Егор упал, и все…

   Бывшая экономка, закончив рассказ, тяжело опустилась на стул.

   – Артериальная струя, – вздохнул Егор. – Ребенок повредил один из крупных сосудов шеи. Шанс на спасение минимален, счет в случае такого ранения идет на секунды.

   – Вы сожгли беседку, чтобы скрыть следы несчастья, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала я.

   Эстер кивнула.

   – Да. Но я ни при чем. Никого не убивала, просто помогла Лидии из добрых побуждений. Мне было жаль ее.

   – Круто. А про Егора вы подумали? – спросила Яна.

   – И про его несчастную мать, – всхлипнула Надя. – Она небось до сих пор мучается, не знает, где ее сыночек.

   – Майка кучу детей имела, ей недолго было забеременеть, – огрызнулась мадам Бархатова. – Федоровы потом из поселка уехали, наверное, она еще родила штук десять.

   – Вау! – прошептала Яна. – Бабушка!

   – Не смей меня так называть! – заорала Лидия. – И что вы все смотрите, словно гадюку увидели? Мальчишка сам виноват! Что мне было делать? Шестнадцатого одна трагедия, семнадцатого – случай с Егором… Андрей скандал бы устроил, а я не выдержала бы второго стресса, у меня мог случиться инсульт. Мне бы перекосило лицо! А Эстер врет про бескорыстную помощь. Бриллиантовый гарнитур получила – колье, кулон и браслет. Пришлось потом Андрею лгать, что украшения украли, еле-еле выкрутилась. Кроме того, муж, когда уволил экономку, дал ей большую сумму денег, не поскупился на выходное пособие, отвалил Эстер годовую зарплату.

   – Вы сожгли беседку, а тело зарыли в укромном уголке участка, так? – спросил Егор.

   Лидия показала на Эстер:

   – Понятия не имею, она одна справилась. Я сбегала в дом, принесла коробочку с украшениями и взмолилась: «Вот, забирай, только помоги!» Эстер приволокла канистру с бензином, у нас в гараже всегда запас топлива был, потом тачку прикатила. Мы вместе тело безобразника на нее положили, и дальше не знаю, что было. Беседку сжечь – идея домработницы, я здесь ни при чем.

   – И я ни при чем! – закричала Эстер. – Я вам помогала!

   – Не бесплатно! – воскликнула Лидия.

   – Вау! – выдохнула Яна.

   – Почему вы труп не оставили в огне? – повторила уже задававшийся мною вопрос Агния. – Зачем его закопали?

   Эстер всхлипнула и пояснила.

   – Я когда-то жила с парнем, который служил брандмейстером. Он мне рассказывал, что некоторые глупые преступники полагают, будто огонь уничтожает тело. На самом деле, чтобы ликвидировать останки, необходима очень высокая температура, которая никогда не разовьется при простом пожаре. Даже в крематории иногда крупные кости могут уцелеть.

   – Весьма предусмотрительно, – покачал головой Антон. – Значит, мы много лет жили на кладбище? Гуляли вблизи могилы паренька? Уму непостижимо!

   – А чего она сейчас-то кости выкопала? – пропищала Галина.

   – Тебе лучше заткнуться! – рявкнул Николай.

   – Нет, хороший вопрос, – остановил его Егор. – Эстер, есть ответ?

   Экономка всхлипнула.

   – Когда ты пришел, я чуть не скончалась от ужаса, но сообразила, что ты лгун.

   – Чего же промолчала, не сказала: «Этот человек выдает себя за другого»? – снова проявила любопытство Галя.

   – Не могла она меня уличить, – хмыкнул Егор. – Ведь тогда пришлось бы объяснить, по какой причине она считает гостя самозванцем.

   – А Лида ночью ко мне в комнату примчалась, – простонала Эстер. – Лица на ней не было. С порога зашипела: «Верни драгоценности, отдай бриллианты. Я тебе их за работу отдала, а ты меня обманула, тело не зарыла, просто так за оградой кинула. Егор очнулся и ушел. Сейчас он вернулся, хочет отомстить». Вот дура! Разве это могло случиться? Из мальчика вся кровь вытекла!

   – Замолчи! Вы монстры! – Агния уткнулась лицом в ладони.

   – А ты лебедь белая! – заорала Бархатова. – Сама заткнись, б…!

   – Круто! – шепнула за моей спиной Яна. – Ваще, типа Баба-яга.

   – Так зачем понадобилось кости выкапывать? – повторила вопрос Галя.

   – Она их Лидии показать хотела, – выдал дикое предположение Николай. – Смотри, мол, хозяйка, я отработала твои брюлики сполна.

   – Урод гребаный! – закричала Эстер. – Придет же в голову такая хрень! Отравитель! Собственного сына дураком сделал!

   – Брэк! – приказала я. – Думаю, во всем виноват суматошный лабродудель Мартин. Он носится по участку, роет ямы. Видимо, пес случайно раскопал могилу несчастного мальчика. Что он принес, Эстер?

   – Кость, – шумно дыша, ответила экономка, – берцовую. Мне очень страшно стало. Господи, вам меня не понять! Я полжизни пытаюсь тот сентябрь забыть, мне Егор по ночам снится. Ну, что было делать, когда пес останки нашел? У Марти нюх невероятный, он уникальный пес, вот и учуял под землей то, мимо чего другие собаки спокойно прошли бы. Я же не смогла глубокую яму вырыть, откуда силам взяться? Но место выбрала такое, куда никто никогда не ходил. Подумала, не страшно, что близко к поверхности, все равно туда люди не заглядывают, обойдется. А когда собачка косточку принесла, я чуть рассудка не лишилась. Псу ведь не прикажешь: «Не смей могилу ворошить». Вот и пришлось… Поздним вечером я выкопала скелет. Молилась про себя, плакала. Сложила то, что осталось от ребенка, в пластиковый пакет, листвой присыпала, поставила у задней калитки. Надо было сразу в поселок оттащить и среди других мешков бросить, но у меня силы иссякли, идти в темноте через лес побоялась. На рассвете вернулась и отнесла мешок.

   – Ты забыла упомянуть, что опять получила от меня шикарные драгоценности! – выкрикнула Лидия. – На этот раз колье из изумрудов. Не хотела останки из леса убирать, ко мне с ужасной костью пришла и плату потребовала. И я снова заплатила. Хотя, если разобраться, ничего не должна была тебе, поскольку ты первый раз накосячила, неглубоко тело зарыла!

   – Супер! – выдохнула Яна. – Они гоблины.

   Я подняла руки.

   – Внимание! Теперь новый вопрос: зачем Егор в день своей смерти приходил к Бархатовым?

   – Нет, мальчик знал, что его друг в больнице, – возразила я. – Думаю, несмотря на плохое воспитание, Егорка понимал: не следует просто так прибегать к соседям, у которых случилась беда. Значит, у него была какая-то важная причина.

   – Ой! Только сейчас сообразила! – подскочила Агния. – Егор мог рассказать родителям или братьям с сестрами о несчастье у Бархатовых. Странно, почему Андрей не заткнул рот школьнику? Всем чего-то дал – денег, квартиры, а мальчику шиш.

   – Наверное, он собирался, но парнишка-то пропал, – выдвинул предположение Антон. – Вы говорили, что родители Егора возвращались очень поздно, им было не до бесед с детьми, да и те, как правило, уже спали в момент появления предков в доме. Егор не успел шестнадцатого сентября никому слова сказать, а семнадцатого умер. В день несчастья мой отец в первую очередь занялся взрослыми, о мальчике забыл, а потом тратиться не понадобилось.

   – Я поняла! – всплеснула руками Надежда. – Андрей временно забыл про Егорку, а Лидка-то небось помнила, кто на Соню показал. Мальчик умер не случайно! Она его убила, чтобы тот не проговорился кому-нибудь.

   – Я? Ты сошла с ума! Интеллигентная женщина не будет руки марать – произошел несчастный случай, – вскричала мадам Бархатова.

   Мне пришлось повторить вопрос:

   – Зачем пришел Егор? Лидия, я знаю ответ.

   Жена академика покраснела.

   – Ты врешь! Это неправда!

   Потапченко повернулся к хозяйке:

   – Эй, бабуля, Даша еще ничего не успела сказать, а вы уже отрицаете ее слова.

   – Хам! – не замедлила с ответом Лида. – Я умираю… Мне надо лечь…

   Я откашлялась и заявила:

   – Настало время подвести итог. Поправьте меня, если я ошибусь. Итак, шестнадцатое сентября, ранее утро. Лена приходит к Лидии и сообщает, что она родная дочь Андрея. Я думаю, что до того момента хозяйка дома искренне считала Агнию сестрой мужа. Лидия Сергеевна в шоке, она понимает: если наглая девчонка за ужином затеет скандал, ее брак затрещит по швам. Ради собственного благополучия Лида готова закрыть глаза на адюльтер, но как заткнуть мерзкую Лену?

   Теперь вспомним, что в тот день компания жарила шашлыки, все были одеты по-спортивному – футболки, джинсы (в те годы «американские штаны» были очень модны, они показатель успешности, их носит вся творческая интеллигенция и элита). Лида постоянно натыкается глазами на Лену и нервничает, ведь та может в любой момент поднять бучу. Но пока дочь Агнии молчит. Может, она и не раскроет рта, одумается? У хозяйки от переживаний затряслись руки, она пачкает свою майку кетчупом и идет в спальню, чтобы переодеться в сарафан. Поднявшись по лестнице, Лида видит Лену, которая перегнулась через перила балкончика. Что заинтересовало девочку в комнате, почему она решила осмотреть ее сверху, мы не узнаем никогда. А в голове Лидии мигом перегорают предохранители. Все знают, Лидия Сергеевна человек с железным характером, она полностью контролирует свои чувства и действия, ничто не может вывести даму из равновесия. Но именно такие, стопроцентно владеющие собой люди порой впадают в бешеную ярость. Нельзя постоянно удерживать пар под давлением, рано или поздно он вырвется и разнесет все вокруг. Лида видит спину Лены, теряет над собой контроль, толкает девочку и убегает.

   – Боже… – выдохнула Агния.

   – Это не запланированное преступление, – продолжала я, – а порыв, потеря самообладания, выплеск ненависти, фонтан адреналина. Лидия не знает, что в кресле у камина сидит Юра, мальчика закрывает высокая спинка. И не в курсе о местонахождении Егора. А тот залез в шкуру медведя и через прорези в морде видит происходящее. Сбросив в прямом смысле проблему, хозяйка дома идет в спальню, надевает сарафан и возвращается в гостиную. Понимаете, что произошло? Егор перепутал маму с дочерью. У Лиды фигура девушки, такие же длинные белокурые волосы, до переодевания на ней, как и на Соне, были розовая майка и джинсы. Может, останься она в той же одежде, Егор засомневался бы, на кого указать, но Бархатова вернулась в гостиную в другом наряде, и мальчик без колебаний показывает на Софью, которая все яростно отрицает. Но девочке никто не верит. Юра начинает ее дразнить. Остальное вы знаете.

   Соню запирают в спальне. Лидия дает дочери таблетку энеротараина. Мать давно потчует ее антидепрессантом, который категорически противопоказан детям. Зачем? Надеется, что пилюли сделают малообщительную Софью более раскованной, помогут ей справиться с комплексами. А Николай вливает в девочку ударную дозу своих «волшебных» капель. Энеротараин смешивается с зельем Коровина. Неудивительно, что Соня выглядела, как кукла. От смешения медикаментов ей делается плохо, у нее тошнота, озноб, она не может заснуть. Но отец посчитал состояние дочери следствием совершенного преступления. Андрей Валентинович боится вызвать врача и, полагаю, дает Софье свою настойку от бессонницы. А мать регулярно накачивает ее энеротараином и еще, наверное, подливает снадобье Коровина. Эстер слышала, как хозяйка допытывалась у дочки: «Помнишь, как ты толкнула Лену, помнишь?» Лидия Сергеевна буквально загипнотизировала девочку, и той, одурманенной лекарствами, стало казаться: да, это она скинула сестру, к которой ревновала родителей. Надо ли удивляться тому, что Соня призналась в несовершенном поступке?

   – Лидия подставила собственного ребенка? – ужаснулась Надя.

   Я кивнула.

   – Да, спасая себя. Не все матери любят детей. Лидия всегда относилась к Софье с прохладцей. Знаете, меня покоробили слова, которые она произнесла, когда в доме появился взрослый Егор. Ну-ка вспомните… Нас здесь всех собрал человек, решивший обелить Софью. Аноним проделал огромную работу, нашел у каждого из участников событий болевые точки и нажал на них, заставив приехать в Филимоново. Агнию он шантажировал информацией про смерть Лены. Николая, думаю, пугнул отсутствием обязательного для врача медобразования. Что он нащупал у Эстер, я не узнала, но предполагаю, что у нее тоже есть тайна. А вот Лиде правдоискатель сказал, что Соня всю жизнь ведет дневник, прячет его в тайнике, устроенном в доме, и там есть много интересного, в частности вся правда о происшествии шестнадцатого сентября.

   И как же должна поступить мать, если кто-то хочет снять с ее дочери клеймо убийцы? Она обязана изо всех сил помогать анониму! То есть Лидии представился шанс оправдать Соню, а она говорит нам: «Моя дочь призналась, что скинула с балкона Елену, которая отвратительно вела себя в нашем доме. Мы пережили трагедию. Что еще надо?» Мать не хотела обелить дочь! У меня тогда возник вопрос: почему? Кстати, Лида, вы, думаю, искали по всему дому записи Сони. Я случайно застала вас в коридоре в тот момент, когда вы шарили руками по стене. Увидев меня, вы тут же прикинулись, будто потеряли колечко, и, вот удача, сразу нашли его.

   Я перевела дух, все молча смотрели на Лидию Сергеевну.

   – Моя голова… – не выпала из привычного образа Бархатова. – Умираю! Из-за боли не понимаю, о чем речь.

   – Ну ты и сволочь! – воскликнул Николай.

   – Чья бы корова мычала, – ехидно протянула Агния.

   – Твоей телке тоже лучше помалкивать! – гаркнула Надя.

   – Я абсолютно ни при чем, – захныкала вдруг Лидия, – совсем. Вы слышите нагромождение лжи.

   Я откашлялась.

   – Давайте не будем отвлекаться. Уж не знаю почему, но маленький Егор вдруг сообразил, что ошибся, обвинил не того человека. И поспешил к тете Лиде, чтобы рассказать о своих сомнениях. Кстати о словах «абсолютно ни при чем». Эстер была свидетельницей, как Андрей Валентинович уговаривал жену распатронить сберкнижку. У академика были личные, заныканные от семьи средства, на них он ранее купил квартиру Агнии, но в тот момент, чтобы заткнуть рот «друзьям», требовалось очень много денег. Лидии было безумно жаль накоплений. В ходе разговора она бросила фразу: «Только подумаешь, слава Богу, все обошлось, я ни при чем, и вылезает новая голова гидры». Эстер не придала особого значения высказыванию хозяйки и просто его повторила, а вот у меня возник вопрос. Лидия, вы воскликнули: «Все обошлось, я ни при чем». Что обошлось и почему вы ни при чем?

   – Ее не заподозрили в убийстве моей дочери, – пролепетала Агния. – Лидка фактически призналась в преступлении!

   Лидия Сергеевна вдруг сжала кулак и с силой ударила по столешнице.

   – Суки! Все вы суки! Ты, Агния, сволочь, явилась в мой дом, жила здесь, жрала, пила, спала с моим мужем, хотела меня выпереть… Дочь твоя, мерзавка мелкая, пыталась меня прогнуть, права тут качала… Николай с Надькой вечно у Андрея в долг просили и отдавать забывали… Эстер, дубина стоеросовая, не растерялась, сначала брюлики потребовала, а вчера изумруды получила… Егор, гаденыш, по беседке скакал, говорил: «Я вспомнил, на Соньке была футболка простая, под горло, с короткими рукавами, а на вас с вырезом. Это вы Лену толкнули, скорее бегите, скажите всю правду, нехорошо врать…» Нашелся моралист! Андрей только о карьере думал, в кресло министра нацелился, в голове одно было – как бы ему наверх влезть, потом заболел, испугался смерти и стал психом… Антон людей чурается, в затонированной машине ездит, света, как вампир, боится… Сонька неумеха, дура никчемная… зятек Игорь подкаблучник… Дарья, гадюка, в моем доме была на правах племянницы, а какую бучу затеяла… Яна безумная, надеюсь, голову себе расшибет, когда в очередной раз с крыши прыгнет… Ненавижу вас всех! Не-на-ви-жу! Всех!

   Речь госпожи Бархатовой стала бессвязной, она начала швырять на пол посуду, осколки веером разлетались в стороны. Егор и Антон бросились к внезапно потерявшей моложавость старухе. В конце концов Лидия Сергеевна закатила глаза и повисла на руках сына. Мужчины понесли ее в спальню, Эстер ринулась к телефону вызывать врача.

   В столовой стало очень тихо, и я первой нарушила молчание:

   – Думаю, вы можете уезжать домой. Агния, не надейтесь более обманывать Игоря, он перестанет платить вам пособие на инвалида. Галина, скажите спасибо, что вас не сдали в полицию за мошенничество.

   Соседка Агнии всхлипнула и убежала, за ней с обиженным видом прошествовала бывшая любовница академика. На пороге она остановилась.

   – Мне что, пешком до станции переть?

   Я отвернулась к окну. Агния фыркнула и ушла.

   – Вот нахалка! – покачала головой Эстер.

   – Верните колье из изумрудов, – осадила я экономку. – И будьте готовы к беседе с полицейскими. Да не забудьте здесь Мартина.

   Экономка выскочила в коридор.

   – Мы сматываемся, – быстро сказал Николай. – Если вам понадобится поправить здоровье, обращайтесь, помогу бесплатно.

   – Скорей я буду пить керосин, – буркнула я.

   – А кто нас сюда позвал? – занервничала Надя. – Это страшный человек! Его надо найти и наказать!

   – Не на все вопросы есть ответы, – сказала я. – Для меня было важно оправдать Соню. А кто засунул в навозную кучу миксер и включил его, мне совсем не интересно.

   – Как Лидия? – спросила я у девочки. – Ее выписали из клиники неврозов?

   – Пока нет, – ответила Яна. – Папа с мамой до сих пор переживают, что уехали, и без них в доме такое случилось.

   – Я не могла понять, почему ни Соня, ни Игорь не подходили к мобильным, – вздохнула я. – А потом Гарик, вернувшись, рассказал, что в той гостинице невозможно пользоваться сотовой связью. И там нет Интернета вкупе с телевизором и радио, газет тоже не приносят. Короче, сплошной релакс без какой-либо связи с внешним миром. Игорь хотел провести отпуск исключительно в компании с любимой женой, Соня не знала о его планах, это был сюрприз. Сонечка думала, что их позвали погостить друзья, а очутилась в шикарном номере тет-а-тет с Гариком, в отеле, где принимают всего одну пару постояльцев.

   – Папа романтик, – улыбнулась Яна, – нашел суперское место. Представляешь, там даже полотенца не белые, а розовые. Еда шикарная, спа офигенное. Настоящий рай для двоих.

   – А ты откуда знаешь? – спросила я.

   Яна смутилась.

   – Случайно у отца в кабинете увидела на столе бланк-заказ, ну и полезла в Интернет посмотреть, куда он маму везет. Но я его секрет сохранила, мамуля ни о чем не подозревала. Я умею держать язык за зубами.

   – Не сомневаюсь, – кивнула я. – А где Наташа? Верную горничную не позвали на свадьбу? Или она готовит угощение в ресторане на кухне?

   Яна засмеялась.

   – Ну, тогда точно все отравятся. Наталья приедет с мамой, домработница после больницы какая-то заторможенная.

   – Большая доза энеротараина может оставить длинный «хвост», – вздохнула я, – до полугода человек будет вялым.

   Яна опешила, а я объяснила:

   – Анониму требовалось убрать Наталью. Он не хотел, чтобы в спектакле участвовали посторонние, и подсыпал в какао, которое домработница держала для себя лично, энеротараин, зная, что большая доза лекарства вызовет тошноту, боль в желудке и прочие неприятности. Кстати, я едва не поймала его, войдя в столовую. Организатор действа именно в тот момент подмешивал лекарство в какао, буфет, где стояла банка, находится не на кухне. Но аноним не растерялся, выбежал на террасу. Я удивилась приоткрытой на улицу двери и заперла ее. Наташа при мне сварила себе напиток, выпила, и ей вскоре стало плохо. Потом ситуация повторилась, я опять чуть было не застукала анонима – на сей раз он разлил в гостиной красные чернила, хотел посильнее напугать присутствующих. Дело было поздним вечером, человек думал, что все спят, и вдруг… шаги на лестнице. Пришлось ему вновь ретироваться на веранду. А я испортила мизансцену, вытерла «кровавую» лужу. Думаю, тебе и в голову не придет, кого я заподозрила.

   Яна протянула.

   – Ну?

   – Андрея Валентиновича, – улыбнулась я. – Он мне дал список нужных ему вещей, а среди них были энеротараин и красные чернила. Все сходилось на академике. Он знал, как я люблю Соню и о моей страсти к расследованиям, мог наткнуться на дневники дочери. Я-то их обнаружила случайно и плакала, когда читала. Софья всю жизнь мучилась и даже сейчас, когда прошла уйма времени, обвиняла себя в содеянном. Не подумай, что я любитель читать чужие записи, но мне следовало разобраться, что к чему, а в дневнике могли быть ответы. И я их нашла, Сонечка выплеснула на страницы все свои эмоции.

   Она очень не любила наглую Лену и хотела причинить ей боль. Дневники полны рассказами о том, что она сделает с Еленой, если будет твердо уверена: ее не поймают. В январе того года, когда случилось несчастье, Соня писала, будто хочет обрить Лене голову, прокравшись ночью к ней в спальню. В феврале у нее возникла другая идея – подливать Ленке слабительное в лошадиных дозах, чтобы она сутками сидела на унитазе. В апреле Соня мечтала поставить в лесу капкан, куда сестра угодит ногой, а в августе написала: «Прямо вижу, как эта гадина с балкончика в гостиной хлопается. Бум! И ломает шею! Я плакать не стану, наоборот, спляшу цыганочку от радости». Затем почти три недели она смаковала падение двоюродной сестры, добавляла все новые и новые детали. А потом Лена реально свалилась с балкона, и несчастная девочка, принявшая слишком много лекарств, вдруг подумала, что и правда осуществила свою мечту. У Сони от таблеток и настоев случались провалы в памяти. Все вокруг были уверены: именно она столкнула Елену, мать требовала признания, отец называл ее преступницей, вот она и решила, что в самом деле виновата. С течением времени Соня пришла в себя, но, даже оправившись и поняв, что не имеет ни малейшего отношения к трагедии, считала себя виновной в кончине сестры, хотя бы потому, что мечтала о ее смерти. И ни разу на страницах дневника не задала вопрос: если не я, то кто сбросил Елену? Сейчас мне ясно. Соня знала ответ, она поняла: вредную девчонку столкнула с балкона Лидия, но молчала. Почему? Она очень любила маму и ради нее была готова на все. Соня никому не выдала тайну, даже обожаемому мужу, что и позволило Агнии качать из Гарика деньги. Мораль: супруги должны доверять друг другу. Но Сонечка охраняла мать, ее спокойствие, поэтому покорно носила клеймо убийцы и терпела отцовскую неприязнь.

   Страшно представить, в каком аду жила Софья! Но внешне она всегда казалась веселой, успешной, счастливой. Я, близкая подруга, ни о чем не подозревала. Слава богу, нашелся человек, который потратил много времени и сил, чтобы избавить ее от тяжкого бремени. Знаешь, он очень талантливый сыщик, а еще замечательный психолог, потому что понял: Даша Васильева – именно тот человек, который непременно доведет это дело до конца. В какой-то момент расследования самодеятельный детектив сообразил: лучше всего столкнуть свидетелей происшествия лбами, и они тогда сами выболтают правду друг о друге. Но он сам по каким-то причинам не мог участвовать в спектакле, поэтому выбрал на роль судьи и следователя меня. Да, кстати, визит Андрея Ройтберга на вашу дачу описан Соней в одной из тетрадей. А я все ломала голову, кто рассказал анониму о том, как студентка Васильева прогнала влюбленного в нее чокнутого парня? В общем, я сначала думала, что все затеял академик, но потом пришла к выводу: это не он. Твой дед мало интересовался дочерью, а после того шестнадцатого сентября почти не общался с Соней, был приветлив с ней лишь при посторонних. Ну и кто тогда взялся обелить ее? Игорь? Антон? Домработница Наташа?

   – Может, подруга? – предположила Яна.

   – Нет, это был член семьи, – не согласилась я. – Он мог осторожно брать дневники Сони, незаметно уносить к себе и читать ночью, когда дом спал.

   – Ой, вот они! – захлопала в ладоши Яна.

   Я посмотрела на дорогу. Егор, узнав от меня о желании Антона жениться на Рите, мигом сообщил об этом руководству фирмы «Амс», а там постарались на славу – тут же взяли в оборот Маргариту. Девушка не стала сопротивляться, ей самой нравился застенчивый парень, который каждый день вздыхал около прилавка в магазине. И вот вам счастливый конец: Антон перешел на работу в другую фирму и сегодня женится на Рите. Интересно, он рассказал создателям супертехники для спецагентов, авторам Альберта, что их изобретение еще некоторое время работало после того, как старуха проглотила «конфету»? И какова дальнейшая судьба чуда электроники? Ох, думаю, совсем печальна. Альберт покинул бабусю, так сказать, естественным путем, и его никто никогда более не увидит и не услышит.

   – Чего ты хихикаешь? – спросила у меня Яна.

   – От радости, – ответила я. – Рита чудо как хороша. Платье у нее шикарное, расшитое золотом, ну, прямо как у принцессы.

   – Антон тоже красивый, – ревниво сказала Яна, – ему идут камзол и лосины. Жаль только, что он не сел на лошадь. У них по сценарию свадьба называется «Принц на белом коне».

   – Только не на Бруно, – немедленно среагировала я.

   – Ты знакома с ним? – удивилась дочка Сони.

   – Немного, – поморщилась я. И без запинки перевела беседу в другое русло: – Ты ведь не знала, что Егор Федоров давно убит?

   – Нет, – машинально ответила девочка, – о нем не было никаких сведений, кроме того, что он исчез. Мама в интернате не вела дневник. Вернувшись домой, она писала, что в закрытой школе постоянно обыскивали спальни. Когда мамуля поступила на первый курс, она решила найти Егора и спросить, почему он ее оговорил. Но узнала, что Федоров пропал. Ой!

   – Спокойно, – улыбнулась я, – знаю, что это ты решила помочь своей маме, идея собрать стаю гадюк в Филимонове твоя.

   – Как ты догадалась? – прошептала Яна.

   Я пожала плечами.

   – Просто. Во-первых, ты очень любишь маму и ведешь себя как сорвиголова, чтобы привлечь ее внимание. Во-вторых, дети обожают рыскать в доме, заглядывать в чуланы, кладовые, искать тайники. Ты, как и я, случайно наткнулась на дневники. В-третьих, ты отлично знаешь меня. Сонечка в твоем присутствии неоднократно говорила: «Дашка, перестань корчить из себя великого сыщика. Это опасно!» А я ей отвечала: «Должен же кто-то докопаться до истины, если полиции все равно». В-четвертых, как-то я понесла твоему дедушке еду и увидела у него на столе шариковую ручку, розовую, дешевую, с изображением кошки на колпачке. Академик Бархатов ни за какие сокровища мира не стал бы пользоваться подобной. Он хоть и уехал в страну Хо, изменился кардинальным образом после неприятного диагноза, но кое-какие привычки сохранил. У Андрея Валентиновича в обиходе только чернильные очень дорогие ручки. Я поняла: в доме затворника бывает Яна. Больше никто не мог оставить там такое стило. Антон давно разучился пользоваться обычными письменными принадлежностями, он не выпускает из рук ноутбук. Я ни разу не видела его сидящим над листом бумаги. Соня с Игорем тоже не купят ручку с кошками, а вот школьнице она придется по вкусу. И безумный перечень покупок твоя работа. Подделать почерк академика легко, он выписывает буквы, как в прописи, ты просто добавила к тому, что требовалось деду, новые пункты, а Андрей Валентинович, не перечитывая список, отдал его мне. Указать только две необходимые вещи: красные чернила и энеротараин – ты остереглась, поэтому закамуфлировала их среди прочей ерунды. Тебе бы и не продали в аптеке лекарство. Даже мне, взрослой женщине, его дали без рецепта не сразу, а уж подростку бы точно отказали. К тому же у тебя не было возможности заглянуть ни в аптеку, ни в канцелярский магазин – проштрафившуюся кадетку доставили домой на машине. Причем ты специально набедокурила в учебном заведении. Знала, что родители отправятся отдыхать туда, где нет телефона, и в их отсутствие решила осуществить задуманное. Ты все рассчитала. Я не сразу поняла, кто автор затеи, аноним-то говорил мужским голосом. А потом вспомнила про прибамбас, который может изменить бас на дискант и наоборот. Сейчас все можно заказать в Интернете, тебе доставили его с курьером.

   Яна кивнула. И я обняла девочку.

   – Кстати, помнишь, как во время нашей последней беседы прибор заклинило, тональность стала странно меняться. Знаешь почему? Лидии вшили чип, твоя бабушка надеялась, что он ее омолодит. Вот только он начал выводить из строя бытовую технику, в доме сломались кофеварка, СВЧ-печка, мигал свет, даже компьютер у Антона дал сбой. И я предположила, что аноним находится в коттедже. Это Лидия случайно заглючила прибор, изменяющий звук голоса. После того как аноним запищал, а затем забасил, он больше со мной не соединялся. Почему? Аппарат вышел из строя от излучения чипа. А раз аноним использовал преобразователь звука, значит, я хорошо знаю его настоящий голос. Еще ты, приехав домой, пряталась, не показывалась на глаза. К тому же я знаю, что ты очень умная девочка, виртуозно общаешься с компьютером, легко можешь влезть в разные документы. Ну, например, в базу данных института и выяснить, что Коровин не врач. И добыть сведения о смерти Елены было не трудно, и узнать, что Агния живет не по средствам… Вот так постепенно все и сложилось. Ты проделала огромную работу, чтобы обелить маму, и преуспела. Ну, и я помогла, оправдала твои ожидания.

   – Я очень люблю мамочку, – зашептала Яна. – Ты не говори ей, кто все затеял.

   – Уже сказала, – ответила я, – сегодня утром.

   – Вау! – испугалась девочка. – Что теперь будет…

   – Надеюсь, вы станете наконец-то настоящими друзьями, – ответила я. – А вот Лидии незачем знать все подробности.

   – Она вернется в Филимоново? – поежилась Яна.

   – Не знаю, – честно ответила я. – Вероятно, да. Соня любит свою мать, несмотря ни на что. Прошло очень много лет, полиция не станет заниматься смертью Егора Федорова, доказать, сам ли он напоролся на гвоздь, или его толкнул кто-то, невозможно. Но мы узнали главное: твоя мама не виновата ни в падении Лены, ни в причинении вреда Юре.

   Яна внимательно на меня посмотрела:

   – Мама любит бабушку. Но она хорошо знает ей цену. Как-то раз я случайно услышала, как мамуся прошептала вслед Лидии: «Наш гений страшной красоты». Мамочка может порой быть едкой. Гений страшной красоты – это точная характеристика бабушки.

   Я молча слушала девочку, может, произнося не особо добрые слова, Сонечка имела в виду не внешность пожилой дамы, а ее душевные качества? Лицо Лидии почти безупречно, но под красивой внешностью скрывается совсем не прекрасная дама. Но Соня права, гений страшной красоты – точная характеристика Лидии.

   Я перевела дух и решила сменить тему:

   – Смотри, как красиво гарцует конь!

   – Его же не поведут в загс? – спросила Яна. – Привяжут у крыльца?

   Я не успела ответить. Бруно повернул голову, увидел меня и нагло заулыбался. Можете мне не верить, но противный жеребец точно узнал галопировавшую на нем наездницу. Я помахала ему рукой:

   – Привет, Бруно, сделай одолжение, веди себя прилично.

   Конь фыркнул, приподнял хвост, напрягся и…

   – Фу-у! – закричала Яна. – Он какает, будто слон! Антон, осторожно!

   Но жених в костюме принца не замечал ничего вокруг. Тоша наступил на свежий навоз, взмахнул руками и шлепнулся прямо в центр кучи. Я вздохнула. Кто-нибудь из юных романтичных особ мечтает увидеть у порога своего дома королевича верхом на жеребце цвета жирного кефира? Имейте в виду, у лошадей есть характер, и они умны, а кое-кто из них способен на месть. Бруно откровенно невзлюбил Антона и не питает светлых чувств ко мне, коню явно не понравилась моя поездка на нем в деревню. Жеребец нарочно нагадил у ступеней дворца бракосочетаний и сейчас ехидно поглядывает на жениха, который пытается выбраться из кучи дерьма.

   – Это к деньгам! – заорал Егор, бросаясь на помощь потерпевшему бедствие. – Все отлично! Супер! Самая хорошая примета! В Древней Руси всегда у порога загса водили лошадь, не начинали свадьбу, пока она молодым на богатство не наделает! Мы специально соблюли традицию! Так задумано по сценарию, честное слово!

   Я опустила глаза. Егор среагировал на выходку жеребца, как я на огороде. Вот так и рождаются приметы. Небось лет триста-четыреста назад какая-то баба от всей души стукнула своего мужа по лбу ведром, и появилось поверье: встретить тетку с пустыми ведрами – к беде.

   – Минутная задержка! – надрывался Егор. – Сейчас Антон наденет другой костюм, и к алтарю. Эй, оркестр, музыку!

   Музыканты, шагавшие за «принцем», Бруно и каретой с Ритой, разом дунули в трубы, привлеченные зрелищем зеваки заулыбались. Егор, за несколько месяцев ставший лучшим другом Антона, втолкнул его в стоящий у тротуара внедорожник. Через пару минут компьютерщик вышел из машины и, наступая на слишком длинные брюки, поспешил к терпеливо ожидающей его Маргарите. Егор, отдавший Бархатову свой костюм, выбрался на тротуар в весьма странном виде – снизу он был упакован в спортивные штаны, а сверху в белую сорочку, галстук-бабочку и черный пиджак. Но никто не обратил на эту мелочь внимания, все взоры были прикованы к жениху и невесте. Я мысленно зааплодировала Рите. Она не разозлилась на будущего мужа за досадную оплошность, улыбнулась и что-то спросила.

   – Да, я так решил, – громко ответил Антон и уверенно вошел в дом с колоннами.

   Я пошла следом. Рита умная девушка, она никогда не даст Антону понять, что решение о женитьбе – это последнее решение, которое он принял самостоятельно.