Мой живот стал издавать неприличное бурчание, я быстро прижала к себе сумку в надежде, что она слегка заглушит бравурные звуки. Правда, я нахожусь в аптеке, значит, нет никакой необходимости стесняться окружающих. Позади меня стоит парочка: парень и девушка, на двоих им едва ли исполнилось тридцать пять лет, и ребята довольно громко обсуждают достоинства и недостатки презервативов, выставленных в витрине. Наверное, я слишком старомодна, но попросить у аптекарши изделие № 2 всегда было выше моих сил. Я, помнится, долго собиралась с духом, морально готовилась, покрывалась потом, а затем, покраснев, говорила провизорше:

   – Дайте… э… ну… как оно называется… цитрамон!

   И уж совсем невероятным мне казалось отправиться за самым примитивным противозачаточным средством в компании с мужчиной, пусть даже и с собственным супругом. А влюбленные за моей спиной весело щебечут и хихикают, и я поневоле оказалась посвященной в их планы на день: сначала они пойдут в кино, потом домой к парню, предусмотрительно прихватив несколько «резинок», одна из которых будет в виде зайчика. Или Микки Мауса? Сейчас они как раз вели обсуждение формы изделия.

   В животе снова заурчало, я вздрогнула и моментально на себя обозлилась. Ну что за глупости? У каждого могут случиться неполадки со здоровьем. И, конечно, мне не следовало целую неделю питаться одним лишь салатом из трех видов капусты, запивая его морковно-свекольным соком. Отчего я вдруг перешла на рацион кролика? Стыдно признаться, но ваша покорная слуга, госпожа Виола Тараканова, пала жертвой телевидения.

   Месяц назад у меня вдруг стала сильно болеть голова. Поход в поликлинику ничего не прояснил. Врач предложил провести обследования с применением современной аппаратуры, сделать анализы, стучал по мне молоточком, заставил ходить с закрытыми глазами и приседать на одной ноге, а когда я вполне успешно прошла все тесты, вынес вердикт:

   – Здорова, как корова.

   Нет, он, естественно, произнес не эти слова. Бормотал что-то про усталость, про необходимость отдыха и смены впечатлений, а потом заявил:

   – Никаких проблем с точки зрения медицины у вас нет.

   – Замечательно, доктор, – обрадовалась я. – Но что делать с головой?

   – Она у вас не болит, – твердо заявил современный Гиппократ. – Вам это кажется! Попейте валерьянки, должно помочь.

   Я вернулась домой, включила телевизор и, зажмурив один глаз, уставилась на экран. Значит, я психопатка, и сама себе внушаю недуги. Сейчас в моей башке полнейший порядок, а работающий под черепом перфоратор – просто плод моего буйного воображения. Жаль, что эскулап не посоветовал ничего действенного против разошедшейся фантазии. Чтобы отвлечься, я сосредоточилась на экране, который демонстрировал кряжистого лысоватого дядьку лет пятидесяти, стоявшего на собственной макушке.

   – Лучше всего делать такую зарядку по утрам, – вещал он совершенно спокойным голосом, – прилив крови в черепную коробку многих избавит от сонливости, придаст бодрости и усилит работоспособность.

   Я от всей души позавидовала этому типу: он, наверное, не знаком с таким явлением, как мигрень. В ту же секунду, словно подслушав мои мысли, ведущий ловко вернулся в нормальное положение, сел в кресло и заявил:

   – Долгие годы меня мучили ужасающие головные боли. От традиционной медицины было мало толку, поэтому я стал искать альтернативные пути излечения. И нашел! Прежде всего необходимо здоровое питание. Итак, диета от мигрени… Действует безотказно, помогает всем.

   Я схватила ручку и стала судорожно записывать рекомендации. Меня впечатлило, с какой ловкостью мужчина средних лет встал на макушку, а потом вернулся в нормальное положение. С плохими сосудами такой трюк не проделать.

   Вот с тех пор я и стала жить по системе доктора Хронова. Не скажу, что путь к здоровью легок, но никто и не обещал мне скорого результата. А еще телевизионный целитель сообщил, что недавно вышла в свет его книга «Дорога к долголетию», и она должна стать настольной для всех, кто желает достичь столетнего рубежа в твердом уме, здравой памяти и в хорошей физической форме.

   Эту брошюру я пока не достала, но диете, рекомендованной доктором, пытаюсь следовать. И вот что вам скажу: здоровая пища – отличная вещь! Прежде всего потому, что вы никогда не превысите норму калорий, ведь слопать много полезной пищи просто невозможно, уж очень она невкусная. Но жизнь предлагает нам выбор: либо пироги с капустой, котлетки с румяной корочкой, конфеты, мороженое, салат «Оливье» и смерть накануне пятидесятилетия от атеросклероза, либо ограничение в питании – и в сто двадцать годков вы сможете участвовать в марафонском беге. Я избрала последнее, вот только теперь у меня в животе постоянно черти играют в салки, а сегодня мне предстоит заехать в издательство «Элефант». До Нового года осталось несколько дней, и те, кто выпускает мои книги (напомню: я пишу детектива под псевдонимом Арина Виолова), хотят поздравить автора. Будет очень неудобно, если в момент получения подарков, мой живот начнет исполнять симфонию ля мажор.

   В маленькой аптеке, куда я порой заглядываю за леденцами от кашля, никогда нет посетителей, но именно сегодня, когда меня с нетерпением ждут в «Элефанте», к прилавку выстроилась очередь. Правда, сейчас передо мной осталась всего одна девица, но, похоже, что она просто не знает, чего хочет.

   – Дайте мне феназепам, – ныла девушка.

   – Рецепт! – требовала провизор.

   – Нету, – вздыхала покупательница.

   – Данное лекарство продается за подписью врача.

   – Но мне очень надо!

   – Обратитесь к доктору.

   – Он в загс не пойдет, – зашмыгала носом девушка. – Я про моего жениха говорю. У нас скоро свадьба, и я хотела ему феназепама дать.

   Аптекарша, пожилая полная особа, сурово посмотрела на хрупкую фигурку перед прилавком и не удержалась от укоризненного замечания:

   – Деточка, препарат, который вы требуете, не конфета. Его просто так, ради развлечения, не принимают!

   – У нас регистрация, а Леша стал буквально сумасшедшим, – чуть не зарыдала девчонка.

   – Многие мужчины перед походом в загс нервничают, – оттаяла провизор, – купите валерьянку, отличное средство. Если ваш жених чуть-чуть неадекватен, это в порядке вещей.

   – Ага, – плаксиво протянула девушка. – Вчера он пролил на пол чай, а потом снял с себя галстук и вытер им лужу. Это нормально?

   Парочка, хотевшая купить презервативы, заржала в голос, а я вышла из очереди и быстрым шагом двинулась в издательство. Очень не люблю опаздывать, встреча с редактором назначена на полдень, а часы показывают уже десять минут первого…

   Часа через два я вышла на улицу и принялась укладывать в свою малолитражку кучу сувениров, полученных от сотрудников «Элефанта». Сколько раз замечала: женщины намного изобретательнее мужчин. Сегодня представители сильной половины издательства, все как один, подарили перспективному автору букеты и коробки конфет, причем наборы оказались одинаковыми, и мне в голову закралось подозрение, что они куплены оптом в ближайшем магазине. А вот женщины продемонстрировали выдумку: я получила ароматические свечи, парфюмированное мыло, замечательные статуэтки, набор полотенец. Но больше всех отличилась Анечка Ларионова из пиаротдела, – она презентовала мне очаровательного пупса, уложенного в кружевной конверт. Игрушка так походила на новорожденного, что я буквально остолбенела, когда Нюша достала из шкафа кулек.

   – Ты держишь младенца среди папок? – изумленно воскликнула я.

   Ларионова рассмеялась и вручила мне «ребенка».

   Честно говоря, кукла была мне абсолютно ни к чему, но не говорить же правду Нюше, которая потратила и время, и деньги, бегая по магазинам. А еще у Ларионовой на столе среди гор книжек обнаружилась небольшая брошюра доктора Хронова «Дорога к долголетию», и я попросила ее в качестве добавки к презенту.

   Очень довольная началом дня, я села за руль и резко нажала на газ. Машина ринулась вперед, а через секунду справа раздался женский визг:

   – Ой, мамочка!

   Я затормозила, глянула в боковое окно и выскочила из автомобиля. На тротуаре стояла женщина в бежевом пальто. Вернее, одежда была такой пару секунд назад, сейчас же ее украшали темные пятна. Зима в нынешнем году выдалась слякотная, то и дело начинается снег, который переходит в противной дождь, и я не заметила довольно глубокую лужу, въехала в нее и окатила грязной водой несчастную прохожую.

   – Простите, пожалуйста! – запричитала я, бросаясь к пострадавшей. – Это вышло случайно! Я не хотела вас испачкать!

   – Понимаю, – с грустью ответила незнакомка. Она вынула из сумки бумажный носовой платок, попыталась стереть самое большое пятно, красовавшееся прямо на груди, и констатировала: – Стало еще хуже.

   – Мне очень неудобно, – расстроилась я. – Возьмите деньги на химчистку.

   – Спасибо, не надо, – интеллигентно отказалась пострадавшая, – я выкину пальто.

   – Давайте поедем в магазин, я куплю вам новое, – предложила я.

   – Ну что вы! – неожиданно улыбнувшись, отказалась женщина. – И вообще, это перст божий!

   – Что? – не поняла я.

   Незнакомка грустно улыбнулась.

   – Скоро Новый год. Самый печальный для меня день.

   – Вы не любите этот праздник? – удивилась я.

   – С некоторых пор нет, – ответила женщина. – Не расстраивайтесь. Наверное, маленькое происшествие – это знак мне, что надо забыть прошлое. Я специально надела сегодня пальто, оно, как видите, не очень подходит для зимы – слишком светлое и легкое.

   – Но ведь сильного мороза нет, – заметила я. – Вам захотелось продлить осень?

   – Нет, – вздохнула собеседница. И пояснила: – Его мне купил умерший в прошлом году муж. Как раз к Новому году преподнес. Сергей много ездил в командировки и всегда что-нибудь привозил. Пальто было последним подарком, и я решила, что сегодня просто необходимо его надеть.

   Мне стало совсем не по себе.

   – Извините, я абсолютно случайно въехала в проклятую лужу!

   – Нет, все получилось замечательно, – как-то лихорадочно заявила женщина. – Я же сказала: это мне знак свыше. Оля, заканчивай плакать по прошлому. Очень хорошо, что вещь испорчена, она мне только мешала! Открою шкаф, увижу пальто, и сердце переворачивается! Давно нужно было его выбросить, ведь из-за него Сережа и погиб. Видите пуговицы?

   – Да, – кивнула я.

   – Раньше здесь другие были, металлические. Сережа утром из командировки вернулся, – продолжала женщина, – торопился, чтобы к Новому году успеть. Приехал в девять утра, вынул обновку. Я примерила и пришла в восторг: словно по моей мерке сшито! Сергей умел покупать вещи, никогда не ошибался. Стою я перед зеркалом, любуюсь на себя. Вдруг вижу: двух пуговиц нет хватает. Супруг сначала расстроился, а потом сказал:

   – Олюшка, ты пока умойся, позавтракай, а я магазин сбегаю. Куплю новые пуговицы, ты их поменяешь, и все в порядке будет.

   Мне бы следовало его остановить – муж только из командировки, очень устал. Но я так хотела на работе в красивой шмотке появиться, тогда ведь тоже теплые дни стояли, вот и сказала: «Спасибо, милый».

   Сережа ушел, часа два я не беспокоилась, думала, он подходящую фурнитуру ищет. А потом стала на сотовый звонить, да только ни ответа ни привета, аппарат твердит: «Абонент недоступен». И снова я не задергалась, решила, что у телефона батарейка села, а муж подзарядить ее забыл. Такая я оказалась бесчувственная…

   Ольга опустила голову, помолчала. Я тоже не знала, что сказать.

   – Вечером из ГАИ позвонили, – продолжала Ольга. – Сообщили, что автомобиль врезался в столб, водитель погиб на месте. Муж не справился с управлением на скользкой дороге.

   – Ужасно, – поежилась я.

   Собеседница кивнула.

   – Да. Тот год вообще выдался жутким. Сначала папа умер, совершенно внезапно. Он был относительно молодым, шестидесяти не исполнилось. Активно занимался спортом, не пил, не курил.

   – Тоже автокатастрофа? – спросила я.

   – Нет, – покачала головой Ольга, – инсульт. Оказывается, у папы развилась гипертония, но он о ней не подозревал. Знаете, когда мы с Сергеем свадьбу сыграли, отец тост сказал, ну что-то там за здоровье молодых, а потом добавил: «Теперь и на тот свет спокойно можно уходить, дочку в хорошие руки пристроил». Гости зашумели, стали возмущаться: «Какая смерть? Ты же совсем молодой!» А получилось, что папочка беду напророчил. И осталась я совсем одна.

   – Какие у вас планы на сегодняшний день? – Я решила перевести беседу в иное русло.

   Ольга пожала плечами.

   – Хотела погулять, от горьких мыслей избавиться. Но теперь вернусь в квартиру и лягу на диван у телевизора.

   – Садитесь в машину, – решительно сказала я.

   – Зачем? – поразилась Ольга.

   – Сначала отвезу вас домой, там вы переоденетесь, а затем вместе отправимся в уютный ресторан.

   – Спасибо, не надо, – принялась отнекиваться Ольга.

   – Мне очень неловко за ваше испорченное пальто, – сказала я, – хочется хоть немного загладить свою вину.

   – Нет никакой необходимости везти меня ужинать, – сопротивлялась Оля. – Не нарушайте ритм своей жизни из-за пустяка.

   – Мы с близкими приятелями сегодня празднуем Рождество, – пояснила я, – собираемся в тихом месте. Приглашаю вас к нам присоединиться. Ничего особенного не предвидится: шампанское и вкусная еда.

   Новая знакомая неожиданно засмеялась:

   – Рождество? Оно же в начале января! Вы ничего не перепутали? Или вы католичка?

   – Если честно, то я не являюсь церковным человеком, – призналась я, – да и мои друзья атеисты. Но мы каждый год в конце декабря празднуем «не наше Рождество». Уж не знаю, почему сложилась такая традиция. Наверное, это повод пообщаться, подарить друг другу милые пустяки, поднять бокал вина.

   – Я нарушу вашу компанию, – вздохнула Оля, – вообще-то я довольно стеснительна, замыкаюсь при посторонних.

   – Вам понравится наша компания, – пообещала я. – Ей-богу, лучше посидеть в ресторане, чем пялиться в телик, тоскуя в пустой квартире. И у меня не будет ощущения, что я доставила человеку в канун Нового года неприятности.

   – Ладно, – вдруг согласилась Оля, – спасибо.

   Я распахнула переднюю дверцу.

   – Залезайте!

   – Можно сесть сзади? – занервничала Оля. – Мне около водителя не по себе делается.

   – Конечно, – кивнула я. – Только книги сдвиньте и скажите адрес.

   Некоторое время мы ехали молча, потом Оля спросила:

   – Вы любите писательницу Арину Виолову? Здесь много ее романов!

   – Да, – усмехнулась я, решив не вдаваться в подробности. Мало ли как полузнакомая женщина относится к детективам, вдруг она их терпеть не может, лучше сохранить инкогнито.

   – Знаете, это ее псевдоним, – сказала Оля, – на самом деле писательницу зовут Виола Тараканова.

   – Вы фанатка криминального жанра? – осторожно осведомилась я, украдкой посмотрев в зеркальце заднего вида.

   – Я люблю детективы! – с вызовом воскликнула Оля. – Неподалеку от той лужи, из-за которой мы познакомились, находится издательство, в холле работает ларек, торгует книгами по оптовой цене. Я как раз туда шла – впереди праздники, надо чем-то их заполнить, хотела полицейскими историями насладиться. Ну да ладно, завтра до «Элефанта» доберусь.

   – Поройтесь в книжках, – предложила я, – там есть совсем новая повесть Виоловой, возьмите ее себе в качестве подарка под елку.

   – Ой, здорово! – явно обрадовалась Оля. – Неудобно вас грабить, но я не могу выпустить из рук свежий детектив. Эта Тараканова хорошо зарабатывает, я читала интервью с ней в глянцевом журнале, там были снимки из новой квартиры писательницы. Мебель красивая, кухня шикарная.

   – Доходы литераторов сильно преувеличены журналистами, – быстро сказала я.

   Может, пока не поздно, мне нужно представиться? Вдруг Оля заведет беседу на тему: «Везет же некоторым! Ни черта не делают, а тысячи заграбастывают! Черкают ручкой по бумаге и живут шоколадно!»

   Но она неожиданно сказала совсем другое:

   – Недавно я приобрела книгу о значении имен. Автор утверждает, что тезки имеют одинаковые таланты. Может, и мне попытаться романы строчить?

   – Хорошая идея, – одобрила я. – А кто вы по профессии?

   – Портниха, – ответила Оля, – работаю в большом магазине. Нам брюки подшивать приносят или юбку подогнать – купит человек в бутике вещь, а она не по размеру. Неплохая служба, оклад, правда, маленький, зато чаевые хорошие. Торговый центр никогда не закрывается, я сижу там сутки, потом двое отдыхаю, время на занятия литературой есть.

   – Неужели находятся люди, которые по ночам покупают одежду? – удивилась я.

   – Полно! – засмеялась Оля.

   – Если у вас есть свободные часы, можно попробовать заняться прозой, – поддержала я разговор. – Но при чем тут одинаковые имена?

   Ольга засмеялась:

   – Меня ведь зовут Виола Тараканова. Вероятно, я тоже обладаю даром прозаика, но пока не сумела его развить.

   – Как вас зовут?

   – Виола Тараканова, – повторила женщина.

   – Но вы представились Ольгой, – напомнила я.

   Пассажирка сдвинула брови:

   – Вам трудно представить, каково это – жить с такой идиотской фамилией и с не менее дурацким именем. Мама у меня очень романтичная была. Она начиталась исторических романов и с детства решила: если у нее родится дочь, назовет ее Виолой. Вот только не учла маменька, что ей попадется супруг с фамилией Тараканов. Кстати, отец был против имени Виола, говорил матери: «Лучше девочке дать имя Таня или Оля».

   Но мать уперлась. И вот вам результат – меня в школе «обмылком» дразнили.

   – Обмылком? – переспросила я.

   Новая знакомая кивнула.

   – Когда я была маленькой, продавалось импортное мыло, на обертке которого была нарисована белокурая красавица, и называлось оно «Виола». А я шатенка с карими глазами, хорошенькой никогда не была. Понимаете?

   Я покосилась на челку цвета сливочного масла, видневшуюся из-под шерстяной шапочки:

   – Шатенка? По-моему, вы блондинка.

   Собеседница сняла головной убор.

   – Недавно я осветлилась и сделала каре, так я моложе выгляжу. Раньше у меня волосы ниже плеч болтались, надоело! Мне давно хотелось изменить внешность, но отец не разрешал. Даже когда я взрослой стала, запрещал красить волосы. А уж в школьные годы и подавно. Сколько слез я в детстве пролила! У меня даже был нервный срыв. Конечно, сыграло роль и то, что как раз в тот момент мама попала в больницу и из нее не вышла. Папа тогда растерялся и отправил меня к тете Нине, своей сестре. Там я пошла в школу и сразу представилась на новом месте Олей Таракановой. Тетя Нина оказалась замечательным человеком, она договорилась с директором школы, и меня под этим именем записали в журнал. С тех пор я всегда так представляюсь, настоящее имя сохранилось только в официальных документах.

   – Такого просто быть не может… – пробормотала я. – Меня тоже дразнили – «Сырной помазкой» из-за плавленого сыра «Виола». Но я не рыдала, а дралась с обидчиками, и в конце концов они от меня отвязались. Никто не хотел ходить с расквашенным носом!

   Новая знакомая захлопала глазами и только сейчас догадалась спросить:

   – А как вас зовут?

   Я вытащила права и протянула ей.

   – Ой, правда? – ахнула женщина.

   – Похоже, что да, – кивнула я.

   Моя тезка достала из сумки паспорт.

   – Гляди! Наверное, нам нужно перейти на «ты». Значит, нас уже трое!

   – А третий кто? – совсем обалдела я.

   – Арина Виолова! – Оля потрясла моей книгой. – Она тоже Виола Тараканова.

   Я улыбнулась:

   – Ты не поняла, я и есть Арина Виолова. Прости, сразу не хотелось говорить, некоторые люди весьма неадекватно реагируют на встречу с автором детективов. Хорошо, хоть твоего отца не звали Ленинид!

   – Нет, он был Олег Ефремович, – ответила Оля. – Слушай, неужели такое бывает?

   – Как видишь, да, – засмеялась я.

   Всю дорогу до квартиры Оли мы сравнивали свои биографии и поняли, что ничего общего, кроме имени и фамилии, у нас нет. Я никогда не знала свою мать и до взрослых лет не встречалась с отцом [Биография Виолы детально описана в книге Дарьи Донцовой «Черт из табакерки», издательство «Эксмо».]. Оля жила в полной семье, а когда ее мама скончалась, очутилась в подмосковном городке Клязино, где девочку воспитывала тетка. Мы совершенно разные люди, непохожие даже внешне, нас объединяет лишь имя и фамилия, и если я предпочитаю, чтобы меня звали Вилкой, то тезка привыкла к имени Ольга.

   – Почему же ты осталась Таракановой? – удивилась я. – Насколько понимаю, ты была замужем.

   – Папа очень гордился своей фамилией, – сердито ответила Ольга, – вот он и потребовал, чтобы я ее оставила. А мой муж, Сережа Харитонов, не протестовал, он вообще неконфликтный был.

   Мои друзья, узнав, что на вечеринке присутствуют две Виолы Таракановы, сначала разинули рты, а потом стали безостановочно произносить тосты. Оля неожиданно развеселилась, было понятно, что ей понравилась компания. Да еще Леня Мартынов, пошушукавшись со своей женой Галей, сбегал в ближайший цветочный магазин и притащил Оле огромный букет роз, к которому был привязан симпатичный зайчик из велюра. Остальные гости переглянулись и стали по-одному исчезать из-за стола. Возвращались они с презентами для Ольги. Ничего интересного в спешке купить нельзя, поэтому подарки оказались шаблонными: ваза из синего стекла, записная книжка-ежедневник на следующий год и парочка плюшевых игрушек. Но Оля растрогалась, и в ее голосе, когда она благодарила дарителей, звучали слезы.

   Около восьми вечера Оля позвонила своей подруге. Похоже, та лежала в больнице, я слышала, как моя тезка радостно воскликнула:

   – Ритуля, как шов, не болит? Здорово! Главное, слушайся врача. Ой, ты не поверишь, я в ресторане! Представляешь, сегодня на улице…

   Рассказав о нашем неожиданном знакомстве, Оля положила трубку в сумочку и сообщила:

   – Больше есть я не способна!

   – А я с удовольствием полакомлюсь холодцом, – улыбнулась Галя. – Вилка, передай тарелку.

   Я протянула было руку, но меня опередила тезка – схватила блюдо и подала его Мартыновой. Галка взяла лопаточку и задумчиво спросила:

   – И на какой кусочек решиться?

   – Кольцо! – вдруг ахнула Оля. – Какое красивое! Я его сразу не заметила.

   Мартынова положила на тарелку холодец и улыбнулась:

   – Перстень-то? Мне его Леня в Индии купил. У мужа великолепный вкус, все его подарки восхитительны.

   – Не стоит меня хвалить, – делано смутился Леня. – Вот что, девочки, хватит за столом сидеть. Эй, Вилка, Оля, пошли танцевать! Но только вместе!

   Мартынов вскочил, схватил нас за руки и поволок на площадку перед небольшой эстрадой, где играл оркестр. Через секунду толпа пляшущих людей оттеснила от меня тёзку и утащила в другой конец зала Лёню…

   Спустя четверть часа я выдохлась, вернулась к столу, попила воды и спросила у Гали:

   – А где Оля?

   – Только что тут сидела, – ответила жена Мартынова.

   – Ее что-то расстроило, – подала голос Ника Селезнева, – она покраснела, потом побелела и ушла.

   – Куда? – занервничала я.

   – В туалет, – буркнул Женя Растов. – Бабы вечно туда носятся, пудрятся, думают, симпатичнее станут.

   – Женька! – возмутилась Вера Калинина. – Ты напился!

   – Просто расслабился, – возразил кавалер. – Вы тут все на машинах, вот и наливаетесь водой, а у меня жизнь не удалась, я катаюсь на метро, зато могу клюкнуть в любое время дня и ночи.

   – Чем ты и занимаешься! – не удержалась Вера. – Нечего на судьбу сетовать, сам виноват.

   – Ребята, у нас праздник, – напомнила Галя, – потом отношения выясните.

   – Была бы охота… – надулась Вера. – Поздно выяснять, надо выводы делать.

   – Все, все, скандал отменяется, – велела Галя.

   – Молчи! – наехала на Мартынову Вера. – Из-за кого у меня личная жизнь не сложилась?

   – Уж не я ли причина? – прищурилась Галина.

   – А кто? – Вера стукнула кулаком по столу. – Отбила у меня Леньку! У нас с ним роман начинался.

   – Не было такого, – быстро заявил Леня, косясь на жену, – не ври.

   – Да ну? – не успокоилась Вера. – А кто меня к себе на дачу звал? И я ведь согласилась! Мы на субботу поездку запланировали, я в парикмахерскую сбегала, педикюр, маникюр навела, и облом! Исчез кавалер, даже не позвонил. И что же я узнаю, явившись в понедельник на работу? Ленечка с Галей в кино пошел! Ну и разгорелся у них роман, потом свадьба и все такое… А к моему берегу с тех пор, как Ленечка столь элегантно меня бортанул, если не дерьмо, то говно прибивает.

   – Это одно и то же, – рассмеялась Ника.

   – Что? – оторопело поинтересовался Женька.

   – Дерьмо и говно, – уточнила Ника, – синонимы.

   – А вот и нет, – плаксиво возразила Вера, – говно дерьмее!

   – Получается, что я либо одно, либо другое? – До Растова наконец дошел смысл высказывания Калининой.

   – Ты третье – полный отстой! – взвизгнула Вера. – И почему только я с тобой связалась?

   – Люди! Вы в ресторане, – Галя безуспешно пыталась купировать разгорающийся скандал.

   – Лучше пойдем потанцуем, – сказал Леня супруге и увел ее на площадку перед эстрадой.

   – Скотина, – шипела Вера, глядя на Растова, – идиот и алкаш.

   – Так не живи со мной, – неожиданно трезво ответил Женька.

   Я бочком отошла от столика.

   – Вилка, ты куда? – крикнула Ника.

   – Пойду Олю поищу, – ответила я.

   Вот и не верь после этого своим предчувствиям. Когда мы решили собраться, я подумала, что хорошо бы Вера не пришла. Ведь она одна в ресторан не явится, прихватит кавалера. А поскольку Женя сильно пьет, Калинина, как обычно, начнет его ругать, и получится скандал. На празднике совсем не хотелось ссор, и я даже решила намекнуть Лене, что лучше обойтись без Веры, но потом вспомнила – Галя лучшая подруга Калининой. Мартынова непременно скажет Вере о моем предложении, и та обидится на меня на всю жизнь. И как поступить? Проявить интеллигентность и стать свидетельницей выяснения чужих отношений или, наплевав на чувства Веры, попросить Леонида не звать ее на тусовку? Очень надеюсь, что Калинина не станет сейчас швырять в Женю бокалами. У нас же складчина, и в мои планы не входит оплата разбитой посуды.

   В предбаннике туалета Оля стояла перед зеркалом, держа в руке мобильный.

   – Ладно, завтра поговорим, – быстро сказала она в трубку, увидев меня, затем сунула сотовый в сумку и пояснила: – Рита, моя единственная подруга, в больнице скучает, ей аппендицит вырезали, и у нее какая-то проблема со швом.

   – Неприятно, – кивнула я. – У тебя все в порядке?

   Оля посмотрела в зеркало:

   – Лицо красное, да? Это реакция на шампанское. Как его выпью, сразу багровая делаюсь.

   – Пошли, сейчас чай подадут, – сказала я.

   Ольга кивнула, мы вместе вернулись в зал и сели за стол. Именно в тот момент к нам приблизился официант и стал раскладывать на тарелки куски торта.

   – Максим, – вдруг тепло сказала Ольга, – дайте мне бисквит с шоколадкой.

   Сначала я решила, что Ольга перепутала имя Лени, она вроде смотрела на Мартынова, но потом поняла: тезка обращается к официанту.

   – Максим, – повторила Оля, – я просила ломтик с шоколадкой, а вы подали с клубникой.

   Парень в черном сюртуке замер, потом воскликнул:

   – Простите, вы ко мне обращаетесь?

   – Да, Максим, – ответила Оля, – вы же принесли сладкое.

   – Извините, – вежливо сказал работник ресторана, – я решил, что вы беседуете с приятелями. Я не Максим, а Никита.

   – Правда? – вздернула брови Ольга. – Значит, я ошиблась.

   – Если вам больше нравится «Максим», я готов откликаться на это имя, – улыбнулся официант. – Желание гостя для меня закон.

   – «Максим» мне совсем не по вкусу, – как-то чересчур серьезно сказала Оля, – Никита, наверное, лучше. Правда, имя какое-то несовременное…

   – Хоть собакой назовите, только на цепь не сажайте, – рассмеялся парень, очевидно, давно привыкший к капризам подвыпивших клиентов. – Вам с шоколадкой?

   – Да, – кивнула Оля. – Обожаю конфеты!

   Когда официант отошел от нашего стола, Вера спросила у Оли:

   – Откуда ты знаешь его имя?

   – На бейджике прочитала, – ответила та, – там написано «Максим». Кто бы мог подумать, что парень окажется Никитой…

   – У нас на фирме, – завела рассказ Ника, – курить запретили. Раньше мы на лестницах дымили, но теперь начальство приказало во двор выходить. А охрана без бейджика туда не выпускает, вот и хватаешь любой попавшийся под руку. Я один раз с именем «Сергей» вышла и никто не заметил.

   Оля засмеялась, встала и пошла в сторону бара.

   Через пару минут солист оркестра схватил микрофон и пронзительным голосом заорал:

   – Для блондинки, сидящей за четвертым столиком и празднующей сегодня Рождество, звучит песня «Ты скоро подохнешь». Давайте, ребята!

   Уже не молодые мужчины, потряхивая длинными волосами, схватились за музыкальные инструменты. Я не обладаю хорошим слухом, в детстве меня не учили ни нотной грамоте, ни сольфеджио, «ля» от «фа» я не отличу, но даже мне стало понятно: музыканты откровенно фальшивят. Луч прожектора упал на наш столик, осветив растерянные лица тех, кто безмятежно лакомился тортом. Песня «Ты скоро подохнешь» не лучший вариант для праздника. И ведь было чему удивляться. «Я тебя убью, разорву, глаза суке выколю! Моя подруга, ты скоро подохнешь!» – выводил солист.

   Первой пришла в себя Селезнева.

   – О боже! – закатила глаза Ника. – Однако, многозначительный текст!

   – Кто заказал эту мерзость? – зашипела Галя. – Надо найти шутника.

   – Думаю, оркестранты что-то напутали, – быстро сказал Леня.

   – Вы… вы… с-суки! – вдруг воскликнул Женька и тут же, рухнув головой на стол, разразился громовым храпом.

   – Ну все, – обозлившись, Вера вскочила со стула. – Простите, но больше сил моих нет! Пока, ребята, как-нибудь увидимся. Надеюсь, в следующий раз компания будет более приличной, без подонков.

   Сделав это заявление, Калинина развернулась и убежала.

   – Ну и как вам Верка? – возмутилась Галя. – Ее мужик свиньей напился, а она нас непонятно в чем обвинила!

   – Что теперь нам с Женькой делать? – поинтересовалась Ника. – Его же нельзя здесь бросить!

   – Почему? – удивился Леня. – Мы ему не родители. Кстати, Евгений всегда надирается до потери пульса. Ника!

   – Что? – вздрогнула Селезнева.

   – Звони Калининой и вели забрать мужика! – приказал Леня.

   – Почему я? – изумилась Ника. – Пусть Галка, они лучшие подруги!

   – Звони Калининой, – повторил Леня.

   Селезнева послушно вытащила мобильный.

   – Не отвечает, – доложила она через пару минут.

   – Попробуй еще раз, – не сдавался Мартынов.

   – Теперь она вообще сотовый отключила, – отрапортовала Ника. – Вот нахалка! Сама свалила, а мы должны с ее алкоголиком возиться? Хорош подарок к сегодняшнему празднику!

   – Похоже, уже наступил другой день, – констатировала я, глядя на часы. – Полночь пробило.

   – Хрустальных туфелек не осталось, – захохотала Ника, – зато толстая крыса налицо.

   – Ничего мы никому не должны! – рассвирепел Леня. – Можем спокойно уезжать.

   – А это чудище куда девать? – Галя ткнула пальцем в сопящего Женю.

   – Не наша забота! – разозлился ее муж.

   – Нельзя его тут оставить, – вздохнула я.

   – Почему? – спросил Ленька. – Кто-нибудь еще нажрался?

   – Нет, – откликнулась Ника, – мы мало пили, я вообще два глотка шампусика сделала, потому что за рулем.

   – И мы на своей тачке приехали, – зачем-то вставила Галя.

   – И предпочли не налакаться! – рявкнул Леня.

   – Если бросим тут Женю, его заберут в вытрезвитель, – протянула я.

   – И что? – Мартынов не проявил ни малейшего сочувствия к пьянице. – Эка печаль! Думаю, ему даже полезен ледяной душ.

   – Растова надо отвезти домой, – не успокаивалась я.

   – Тебе надо, ты и вези, – огрызнулся Мартынов.

   – Леня, – укоризненно сказала Галя, – у нас праздник!

   – Он уже закончился. Ты хочешь пьянь на себе через весь город тащить? – спросил он.

   – Нет, – отрезала жена.

   – Значит, молчи, – рявкнул Леня.

   – А где он живет? – поинтересовалась Оля.

   – Хороший вопрос, – кивнула я. – Кто-нибудь знает его адрес?

   – Нет, – хором ответили Мартыновы и Ника.

   – И куда нам парня девать? – растерялась я.

   – Тут оставить, – зашипел Леня.

   – Это некрасиво, – покачала я головой.

   – Тогда забирай его с собой, – предложила с ухмылкой Ника. – А чего? Нынче мужики на дороге не валяются.

   – Женя кавалер Веры, – глупо сказала я.

   – Калинина его бросила, так что парень бесхозный, – засмеялся Леня. – Вилка, это тебе последний подарок на праздник!

   – Спасибо, обойдусь, – отказалась я.

   – Ага, не хочешь, – протянул Леня, – а друзей стыдишь.

   – Если Вилка нас подвезет, – вдруг нежным голосом произнесла Оля, – я Женю у себя оставлю.

   – Ты шутишь? – воскликнула Ника.

   – Нет, – порозовела Оля, – у меня большая квартира, хватит места для гостя.

   – Алкоголика? – удивился Леня.

   Оля пожала плечами.

   – Он симпатичный.

   – Женя? – захохотала Ника. – Настоящий прынц!

   – Мне он сразу понравился, – прошептала Оля, – но я никогда не завязываю отношений с мужчинами, если они не свободны. Понимаете, мой муж… его убили двенадцать месяцев назад, как раз под Новый год… и я подумала… в общем… Женя мой новый шанс. Извините, если это глупо звучит. Леня прав, сейчас найти вторую половину трудно. Ой, вы меня небось за кретинку приняли…

   – Я возьму урода под правую руку, а ты, Вилка, хватай его слева, – распорядился Леня, – оттащим Женю в машину.

   – Огромное тебе спасибо.

   – Пустяки, – отмахнулась я.

   – Ты мне устроила праздник, – не успокаивалась Оля.

   – Просто посидели в ресторане, – улыбнулась я.

   – Замечательный вечер!

   – Мне тоже понравился, – согласилась я.

   – Можно позвонить тебе завтра? – спросила Оля. – Не хочется прерывать наше знакомство. Только не подумай, что я принадлежу к породе людей, которые набиваются в друзья к знаменитостям.

   Мне стало смешно.

   – Ну, во-первых, я не отношусь к сей братии, а во-вторых, мне самой хочется поддерживать с тобой знакомство.

   – Отлично! – обрадовалась Оля. – Кстати, я очень хорошо шью, могу юбку за несколько часов сварганить или брюки. И в торговом центре, где работаю, знаю хозяев всех бутиков, легко для тебя скидку попрошу.

   Я посмотрела на тезку.

   – К сожалению, я не имею столь полезных связей. Ну разве что могу принести интересные книжки из «Элефанта». Но мне всегда казалось, что отношения, построенные по принципу «ты мне – я тебе», не имеют ничего общего с истинной дружбой.

   Оля прижала руки к груди.

   – Извини, наверное, я наговорила глупостей. Когда нервничаю, всегда несу чушь. Просто боюсь, что ты больше не захочешь со мной общаться. Собственно, кто я такая? Обычная тетка, совсем не чета писательнице.

   Я поморщилась.

   – Прекрати, пожалуйста. Давай лучше сообразим, как нам Женю из салона вытащить. Может, кого-нибудь из парней поискать?

   Честно говоря, меня удивило поведение Леньки – он спокойно отпустил двух хрупких женщин с пьяным, не предложил свою помощь. Вообще-то Мартынов воспитанный человек, ему не свойственно хамское поведение. Что-то на него сегодня нашло…

   – Думаю, мы расчудесно вдвоем его дотащим, – улыбнулась Оля. – Я физически сильная.

   – Я тоже, но нам все равно тяжело придется! И я зла на Мартынова – мог бы с нами поехать.

   – Похоже, Леонид недолюбливает Евгения, – пожала плечами Оля. – Мужчины хуже детей. Ну давай… раз, два!

   С трудом мы выудили тело из автомобиля и тут же его уронили. Евгений не ощутил падения, он даже начал громче храпеть.

   – Надо же так нажраться! – поразилась я. – Прямо наркоз!

   – С каждым может случиться, – дипломатично ответила тезка. – В хороших руках любой выпивоха станет нормальным человеком.

   Мы поволокли Растова в дом, внесли в квартиру и положили на кровать в просторной спальне. Когда алкоголик вытянулся на матраце, я шумно вздохнула и окинула взглядом помещение. Похоже, у Оли и правда большая квартира, есть отдельная гостевая. Обычно комната, где изредка остаются ночевать приятели, выглядит обезличенно, а здесь весьма уютно: трюмо забито баночками и флакончиками, на тумбочке книги, красивые бордовые с золотом шторы тщательно задернуты, на полу пушистый ковер. А в углу стоит длинная палка непонятного происхождения.

   Евгений всхрапнул, как раненый тюлень. Я чуть было не ляпнула: «Ненавижу пьяниц», но вовремя прикусила язык.

   – Огромное спасибо, – сказала Оля. – Хочешь чаю?

   – Нет, мне пора домой. Тебе больше ничем не надо помочь?

   – Сама справлюсь, – отмела мое предложение тезка. – Значит, завтра созвонимся?

   – Конечно.

   – И встретимся?

   – Непременно, – пообещала я.

   Новая знакомая проводила меня до двери, я вернулась в машину и включила двигатель.

   Может, Оля права? Если жизнь внезапно предоставила тебе шанс, им непременно надо воспользоваться. Ну где может познакомиться с мужчиной женщина, которой скоро исполнится тридцать? Навряд ли Ольга посещает ночные клубы, а клиенты пафосного торгового центра не обратят внимания на скромную портниху. И Оля порядочная дама, она не охотится в чужом лесу, не отбивает мужей у других женщин. А представители сильного пола старше тридцати, как правило, имеют супругу и детей. Встречаются, правда, неприятные экземпляры, которые, пользуясь тем, что их спутница жизни уехала в командировку, приводят домой наивных глупышек и без всякого стыда сообщают им: «Я абсолютно свободен». Обрадованная дурочка весело проводит с кавалером пару недель, а потом ловелас исчезает из ее жизни, причем настолько хитро, что обманутая не испытывает ни малейшего желания выяснять отношения с коварным кавалером.

   Дорогие мои, будьте внимательны, очутившись первый раз в квартире потенциального любовника! Если проявите бдительность, вы легко поймете, живет ли он один. На что следует обратить внимание? Самый простой вариант – это воскликнуть:

   – Дай мне тапочки!

   Если кавалер начнет возражать и скажет: «Иди прямо в уличной обуви», – нужно ответить:

   – Нет, я не хочу пачкать полы.

   Таким заявлением вы убьете сразу двух зайцев. С одной стороны, пусть парень отметит: дама очень аккуратна, с другой – посмотрите на предложенные вам тапки. Если это засаленные шлепанцы, смахивающие на лодки, расслабьтесь. Коли вам предложат пластиковый вариант стандартного для большинства баб тридцать восьмого размера, тоже не советую дергаться. Вполне вероятно, что у парня есть сестра, домработница или он любит принимать гостей, вот и обзавелся чунями, так сказать, для всех. Насторожиться следует, когда из шкафчика появляются розовые тапочки с меховыми помпонами. А уж если они экзотически маленькие или, наоборот, непомерно большие, дело совсем плохо: вы явно забрели на чужую территорию.

   Впрочем, оставим молодому человеку шанс – вдруг «туфельки Барби» носит его мамочка, когда приходит сварить сыну-холостяку вкусный борщ? Просто скажем про себя «раз» и произнесем вслух следующую фразу, свидетельствующую о вашей замечательной чистоплотности.

   – Где у тебя можно помыть руки?

   Очутившись в ванной, широко откройте глаза. Большинство мужчин убирают из стакана «лишние» зубные щетки, прячут с глаз долой всякие кремы для лица и полагают, что полностью замаскировались. Как же они наивны! Начнем с полотенец. Их десять штук, они чистые, пушистые, нежных расцветок, аккуратно висят на крючках? Или на полу валяется нечто сильно скомканное серо-буро-малинового цвета? Коврик у ванны очень чистый, по цвету совпадает с полотенцами? Или его вообще нет? Не считать же подстилкой для ног нечто невообразимое, принятое вами за дохлую кошку… Теперь откроем шкафчики под раковиной, распахнем створки за унитазом, именно там, как правило, хранят бытовую химию. Зачем она нам? Девочки, это же элементарно! Догадавшись вытащить зубные щетки, запихнуть подальше кремы и бритвенный станок с надписью «Women», ни один мужик не полезет наводить порядок на полках с хозяйственными прибамбасами. А зря, они настоящие предатели. Что там у него? Гель для чистки унитаза с запахом лимона, шесть коробок стирального порошка для шелка, шерсти, хлопка, синтетики, дамского белья и… вот так открытие! – детских вещичек. Да, дело совсем плохо! А еще на бачке стоит освежитель воздуха «Нежная роза», ершик для унитаза сделан в виде керамической кошечки, над ванной уютно пристроилась занавеска с изображением щенят…

   Ладно, дадим парню еще один шанс, вспомнив про заботливую мамочку и хлопотливую сестру. В конце концов, сейчас не так уж трудно нанять домработницу. Допустим, кто-то из вышеперечисленных женщин и наводит в доме уют с помощью указанных средств. При чем тут порошок для стирки ползунков, спросите вы? А, скажем, у сестры прынца есть ребенок, и она обожает устраивать у брата постирушку слюнявчиков своего чада.

   В общем, скажем «два» и переместимся в гостиную. Здесь тоже следует посмотреть на шторы, ковер, плед на диване. Но главный «предатель» – домашняя видеотека. Что там у него? Романтические комедии, весь сериал «Не родись красивой», мультики и пара порнокассет, стыдливо засунутых во второй ряд? Мда, комментарии излишни. Впрочем, если вы обнаружили на полках диски с милыми названиями «Самые страшные казни двадцатого века», «Изнасилования», «Кровавые убийцы современности», советую незамедлительно, прямо в чужих тапочках унестись прочь – ваш новый кавалер явно психически ненормален. Еще неизвестно, что лучше: стать любовницей на три дня или очутиться в лапах маньяка.

   Если гостиная не вызвала у вас никаких подозрений, не поленитесь засунуть нос в холодильник. На полках пара вскрытых консервных банок, несколько лотков с покупным салатом и посиневшая сосиска? Тогда все нормально. А вот если перед вашим взором стоят стройные ряды кастрюлек, да еще на каждой приклеена бумажка с текстом «Греть в СВЧ 3 минуты», ваши шансы на длительные отношения с парнем равны нулю. Ну какой мужчина, если он, конечно, в здравом уме, бросит женщину, которая наготовила ему еды на неделю? Впрочем, может, снова вспомним маму-сестру-домработницу?

   Чем дальше в лес, тем больше открытий. Белье на кровати очень чистое, наволочки подходят по размеру к подушкам, и они из одного комплекта с пододеяльником и простыней. Две тумбочки, две лампы, два бра… И что это там на подоконнике? Клетка с хомячком? Вот уж удар под дых! Гоните прочь глупые мысли про племянника, для которого ваш несостоявшийся кавалер завел милого пушистика, и быстро покидайте чужое семейное гнездышко.

   Ничего страшного, вам еще повезет, вы непременно встретите нормального парня, который живет среди раскиданных вещей в грязной квартире. Главное помнить: необработанный алмаз – мало чем примечательный камушек, сверкающим бриллиантом он становится, побывав в руках мастера. Любой самый неприметный мужчина под вашим чутким руководством станет и красивым, и умным, и богатым. Не охотьтесь за чужой дичью, приручайте свою. Вот только где же найти свободную особь?

   Я вздохнула, припарковала машину у подъезда, взяла с заднего сиденья подарки и пошла к лифту, мысленно ответив на свой вопрос: потому-то Оля и решила не упускать своего шанса. Вера бросила Женю, а моя тезка тут же подобрала бесхозного парня. Похоже, Ольге очень надоело жить в одиночестве.

   Войдя в квартиру, я с трудом доплелась до кровати и нырнула под одеяло, забыв умыться и почистить зубы.

   Резкий телефонный звонок иглой вонзился в мозг. Я рывком села, потрясла головой, посмотрела на будильник, на подпрыгивающую трубку и пришла в негодование. Четыре тридцать утра! У некоторых людей нет ни малейшего понятия об элементарных приличиях! Впрочем, я сама хороша, мобильный надо отключать на ночь. Я обычно так и поступаю, но после празднования «не нашего Рождества» отчего-то ощутила невероятную усталость и теперь наказана за забывчивость.

   Я схватила аппарат и отрубила его от сети. Детей у меня нет, волноваться не о ком, а все события подождут до утра. Конечно, у меня много подруг, но ни одна из них не станет трезвонить ни свет ни заря. Да и телефон, высветившийся на дисплее, был мне незнаком. Скорее всего кто-то ошибся номером. Я вновь легла, ощутила, как к спине прижался котопес Лео [История появления у Виолы домашнего животного описана в книге Дарьи Донцовой «Муму с аквалангом», издательство «Эксмо». Там же объясняется, почему Вилка называет его котопсом. ], и погрузилась в неглубокий сон.

   Не прошло и пары минут, как снова заорал телефон, на сей раз городской, он издает невероятно противный звук, похожий на кашель слона, больного бронхитом. Я села и незамедлительно обозлилась. Что за черт? Глаза уставились на будильник – девять утра. Ну и ну, а мне показалось, что я только-только смежила веки, думала, что сейчас четыре. Рука схватила трубку.

   – Алло, – пробормотала я, пытаясь проснуться.

   – Вилка, ты? – воскликнул взволнованный голос. – Фу! Слава богу! Хотя вижу, что адрес не тот, но имя! И фамилия!

   – Ничего не понимаю, – зевнула я. – Представьтесь, пожалуйста.

   – Ты меня не узнала?

   Я изобразила вежливую приветливость:

   – Простите, нет.

   – Придуриваешься?

   Мое желание быть милой с треском лопнуло:

   – На часы смотрели? Вытащили человека из кровати, а теперь еще издеваетесь! Немедленно назовите свое имя, в противном случае прощайте.

   – Это твой бывший муж Олег Куприн, – прозвучало из трубки.

   – А-а-а… – протянула я. – Если хочешь поздравить меня с католическим Рождеством, то немного опоздал, праздник был вчера.

   – Мне только что сообщили о смерти писательницы Виолы Таракановой, – заявил Олег. – Я знаю, что ты любишь давить подушку до десяти, но ситуация показалась мне форс-мажорной. Мобильный не отвечал, пришлось воспользоваться городским телефоном.

   Я опешила, потом воскликнула:

   – Ужасно глупо звонить покойнику! Если кто-то умер, он стопроцентно не ответит!

   – Дура! – заорал Куприн.

   Я незамедлительно отсоединилась. Что случилось с Олегом? Ничего себе шуточка – позвонил ни свет ни заря бывшей супруге и понес чушь про ее кончину. Впрочем, Куприну не свойственны подобные приколы, он серьезный человек, хороший следователь. Да и расстались мы без всякого скандала, даже иногда созваниваемся. Ну, например, на Новый год. Какая муха укусила майора? Правда, Куприн уже получил очередное звание, но я называю его майором по привычке.

   Лео высунул нос из-под одеяла, потом вылез целиком, потянулся, спрыгнул с кровати и медленно потрусил в туалет, где стоит его лоток. Я посмотрела вслед животному. До сих пор не понимаю: он кто? Спереди Лео настоящая собака, сзади типичная кошка. Если неизвестный науке зверь пытается издать звук, у него получается либо «кха-кха», либо «у-у-у». Лео очень быстро приучился к лотку, значит, он кот. Но, с другой стороны, зверек любит забавляться при помощи маленького мячика: я бросаю игрушку, а Лео быстро притаскивает ее назад, значит, он собака. У котопса странные гастрономические пристрастия, он не любит мясо, зато обожает помидоры, консервированную кукурузу и сухофрукты. В последнее время Лео сильно растолстел, я испугалась за здоровье питомца и ограничила его рацион, но он не сбавил вес, наоборот, стал каким-то пузатым. Если Лео и дальше будет увеличиваться в размерах, придется везти его к ветеринару. Но пока что котопес ведет себя обычно – целый день спит, оживает, лишь когда хозяйка приходит домой. Но фаза бодрости длится у Лео недолго, минут через пятнадцать после того, как я переступало порог дома, мохнатик снова залезает в подушки и начинает сопеть. Лео полнейший пофигист, с такой нервной системой он проживет лет триста.

   Телефон снова ожил. Решив, что опять звонит Олег, я схватила трубку и прошипела:

   – Взгляни на календарь! Сегодня не первое апреля!

   – Добрый день, – прозвучал в ответ приятный женский голос. – Извините за беспокойство, но когда и где состоятся похороны писательницы Виолы Таракановой, известной всем под псевдонимом Арина Виолова?

   – На Красной площади! – потеряв самообладание, заорала я. – Прах запустят с Мавзолея в космос! Билеты на мероприятие предоставит издательство «Элефант», его хозяин, Гарик Ребров, раздает приглашения на церемонию. Торопитесь, а то опоздаете!

   – Вау! Круто! – ахнули в ответ.

   Я моментально пришла в себя.

   – Шутка! С кем я разговариваю?

   Но из трубки уже летели гудки, мне стало тревожно, я пошла на кухню, по дороге набирая номер Олега.

   – Куприн, – мрачно откликнулся майор.

   – Тараканова, – в тон ему заявила я. – Причем живая и здоровая, несмотря на твои шуточки!

   – Послушай… – заговорил Олег. – К моему глубокому сожалению, наш брак развалился, но ты по-прежнему являешься для меня родным и близким человеком, поэтому….

   – Поэтому ты решил по-идиотски пошутить? – перебила я Куприна – Сначала сам позвонил с глупым вопросом, а потом еще подослал тетку, которая стала интересоваться временем и местом моего погребения!

   – Хорошего же ты обо мне мнения, – грустно вздохнул Олег. – Можешь мне не верить, но я очень перепугался, когда увидел сообщение об убийстве Виолы Таракановой.

   – Ты серьезно? – изумилась я.

   – Конечно, – ответил Олег. – Правда, адрес указан был не твой – бульвар Макарова, дом семь. Но имя с фамилией совпадали. Если бы написали «Таня Петрова», я бы и не вздрогнул, но Виола Тараканова… Второй такой нет! Вот я и подумал, может, у тебя роман, и ты переехала к любовнику. Прямо похолодел весь сначала! А потом догадался тебе звякнуть и успокоился – жива. Извини, Вилка, но ты вечно лезешь в опасные приключения… Не волнуйся, я непременно выясню, кто решил прикинуться Таракановой и почему у трупа документы на имя Виолы.

   – Бульвар Макарова… – прошептала я. – Это же Оля! Вернее, Виола Тараканова! Ее убили! Господи! Кто? За что?

   – Милая, не нервничай, – попыталась успокоить меня Куприн, – выпей коньячку и спи дальше.

   – Ты едешь на место преступления? – еле слышно спросила я.

   – Минут через пятнадцать отправимся.

   Я взяла себя в руки:

   – Встретимся у квартиры. Она на пятом этаже.

   – Она книги писала, – бойко вещала бабенка в сиреневом спортивном костюме, – вот ее и убили!

   – Не неси ерунду, Катя, – сурово перебила сплетницу старуха в темно-синем платье, – Ольга работала портнихой.

   – Почему вы называете писательницу Ольгой? – спросил парень в грязных джинсах и измятой рубашке.

   Я заметила в руках у юноши микрофон и поняла, что среди взбудораженных соседей находится журналист. Может, даже не один! Вон та девчонка с короткой стрижкой с кучей колечек в ушах тоже смахивает на представительницу желтой прессы.

   – Ей не нравились ни имя, ни фамилия, – с достоинством ответила бабушка, – Жила она тут давно, но про Виолу Тараканову молчала, представлялась Олей.

   – А вы откуда знаете? – не успокаивался репортер.

   – Баба Аня у нас вроде ФСБ, от нее не скроешься! – выкрикнул кто-то из толпы.

   Старуха выпрямилась.

   – Я лифтером служу, иногда почта в ящик не лезет, так мне конверт отдают. Как-то раз бандероль для Ольги оставили, я сначала на имя не посмотрела, почтальон попросила жиличке из семьдесят второй квартиры передать. А потом гляжу – Виоле Таракановой. Вот и сказала Оле: «Наверное, ошибка вышла: адрес твой, а имя чужое». Ну она мне правду и рассказала.

   – Скрывалась она тут! – зачастила Катя. – Писала жуткие книги и стеснялась!

   – Чушь! – возразила блондинка в красной кофте. – Оля портниха.

   – Нет, – уперлась Катя, – авторша!

   – Тараканову по телевизору показывали, – не сдавалась светловолосая тётка, – она на Ольгу не похожа.

   – Я все знаю! – раздался женский голос из толпы. – Я точно расскажу! Мы дружили! Лучшие приятельницы были с ней!

   Парень с микрофоном кинулся к источнику вопля. Девица с колечками, пытаясь сохранить незаинтересованный вид, тоже ввинтилась в толпу.

   – Вы кто, представьтесь, – потребовал журналист.

   – Валентина Николаевна Фирсова, – назвалась крикливая бабенка.

   – Ой, не могу! – хмыкнул кто-то. – Да Валька она из сотой квартиры! Не доросла до Николаевны!

   – Мы с Виолой крепко дружили, – не обращая внимания на ехидное замечание, затараторила Фирсова, – целые дни вместе проводили. Она писательница была, но только признаваться не хотела, вот и таилась. А по телику другую показывали.

   – Почему? – изумилась блондинка.

   Валентина ткнула пальцем в корреспондента.

   – А их опасалась, говорила: «Начнут узнавать на улице, приставать, придется прятаться». Нашла актрису безработную, и та за нее отдувалась, а Виола рукописи строчила да деньги гребла. Ей за одну книжонку миллион долларов отвалили! Вот!

   Толпа притихла, а мне захотелось заорать во весь голос:

   – Люди, не верьте! Арина Виолова стоит перед вами, и таких гонораров в России не платят.

   Но огромным усилием воли я удержалась от первого порыва.

   – Чего же она тут жила, если такие деньжищи гребла? – спросил один из немногочисленных мужчин. – И машины не имела, на метро ездила, одевалась скромно.

   – Говорю же, пряталась, – вздернула подбородок Валентина. – Моя фотка в газете будет? Еще могу много интересного рассказать! Эксклюзивно! За деньги!

   Я опустила голову и бочком протиснулась в подъезд. Надо срочно позвонить в издательство и сообщить о происшествии. К сожалению, мой редактор Олеся Константиновна находится в отпуске, отдыхает под теплым солнцем, и Гарик Ребров тоже укатил в Дубаи. Но мобильную связь никто не отменял, нужно лишь подождать пару часов из-за разницы во времени, не хочу будить людей ни свет ни заря. Или у них уже вечер?

   Вход в квартиру Оли стерег молоденький милиционер.

   – Сюда нельзя. – строго заявил он, увидев, что я вознамерилась переступить порог.

   – Это свои, – остановил парнишку Олег, выходя в коридор, – иди смелей.

   Я вошла в квартиру.

   – Что случилось?

   – Труп в одной из спален, – мрачно ответил Куприн, – сейчас унесут. Что ты знаешь об убитой женщине?

   – Очень мало, – вздохнула я, – мы встретились случайно.

   – Двигай на кухню, – приказал майор.

   Примерно четверть часа я рассказывала Олегу про то, как провела вчерашний день, а потом, услышав из коридора шум, замолчала.

   – Посиди здесь спокойно, – приказал Олег и вышел.

   Я начала оглядывать кухню. Вчера, когда Оля пошла переодеваться, я ждала хозяйку тут. Интерьер совсем не изменился, вот только добавились букеты, которые моя компания подарила тезке. Хозяйка, перед тем как пойти спать, аккуратно расставила цветы в вазы.

   – Приблизительное время смерти около пяти утра, – сказал в коридоре женский голос, – подробности после вскрытия.

   – Хорошо, увозите, – приказал Куприн.

   У меня почему-то затряслись руки, я встала и вышла из кухни.

   Олег, стоявший у входа в спальню, недовольно бросил:

   – Просил же тихо сидеть!

   – Отчего она скончалась? – спросила я.

   Куприн нахмурился.

   – Пока не знаю.

   – А по первому впечатлению? – не отставала я.

   – Ее до смерти избили, – сказали вдруг из спальни, – живого места нет, вместо лица – каша. Привет, Вилка, хорошо, что ты жива!

   – Там кто? – поинтересовалась я у бывшего мужа.

   – Рома Плотников, – прозвучало из комнаты, потом из двери высунулся хорошо мне знакомый подчиненный Олега. – Рад тебя видеть на ногах!

   – Думаю, стоя на руках, я произвела бы на окружающих более сильное впечатление, – не удержалась я. – Значит, в квартиру влез грабитель?

   – Маловероятно, – хмыкнул Рома, – замок открыт родным ключом, деньги и драгоценности целы. Рублей немного, украшения дешевые, но наркоману все подойдет.

   – А окна, – напомнила я.

   – Пятый этаж, – обронил Ромка.

   – Встречаются домушники-альпинисты!

   Плотников удивленно вскинул брови.

   – Они тщательно изучают объект, к малообеспеченной тетке не полезут. Слишком много сложностей ради одной цепочки из дешевого золота.

   Я посмотрела на молчавшего Олега.

   – Сейчас я шла к подъезду сквозь толпу жильцов и поняла: кто-то считал Ольгу писательницей Ариной Виоловой. Может, на бедняжку напал сумасшедший фанат?

   – Версия могла бы быть перспективной, но мы, похоже, знаем, кто лишил жизни Тараканову, – сказал майор.

   Я вздрогнула, неприятно слышать свою фамилию в таком контексте.

   – Вчера вечером она привела домой мужчину, – продолжал Олег.

   – Да, – кивнула я, – Евгения Растова.

   – Он попытался изнасиловать хозяйку, а когда та оказала сопротивление, избил ее и ушел, оставив умирать, – завершил майор.

   – Невероятно! – вырвалось у меня.

   – Почему? По статистике основная масса убийц – либо члены семьи, либо близкие знакомые жертвы, – похвастался своей осведомленностью Плотников.

   – Женя впервые увидел Ольгу вчера вечером, – сказала я, – и они практически не общались. Растов очень быстро напился, а потом отключился.

   – И ты привезла их сюда? – уточнил Олег.

   – Да, – кивнула я.

   – Ну бабы! – возмутился Рома. – Ходите ночью через пустыри в микрорайонах, садитесь в машину, где, кроме водителя, присутствует парочка парней, привозите домой хорошо подвыпившего и практически незнакомого мужика, а потом обижаетесь, когда вас насилуют и убивают. Сами, блин, виноваты!

   Я попыталась защитить Растова.

   – Женя не такой.

   – Ты его хорошо знаешь? – с самым невинным видом поинтересовался Олег.

   – Встречалась с ним на вечеринках, он любовник Веры Калининой.

   – Тогда почему столь уверенно произносишь: «Он не такой»?

   – Женя не похож на убийцу, – промямлила я.

   Плотников закрыл глаза.

   – Господи! Олег, ты помнишь Боредову?

   – Очаровательную блондинку, хрупкую нежную девушку, убивавшую мужчин, которые имели глупость проявить в ней интерес? – уточнил Олег. – Конечно. Милейшее существо. У нее было пять кошек, все подобраны на улице. Вилка, не нервничай, наши уже поехали за Растовым.

   Я обомлела от изумления:

   – Но как вы узнали, кто остался на ночь в квартире Ольги? Я рассказала о Жене пять минут назад.

   – Он, похоже, здорово растерялся, – ответил Роман, – и забыл на тумбочке у кровати свой паспорт.

   – Замечательно, – бормотнула я. – Интересно, зачем он его достал?

   – Хороший вопрос, непременно задам его Евгению, – кивнул Олег. – Думаю, он идиот. Лаборатория заберет на анализ постельное белье, там явно найдут хоть один мужской волос. А еще в спальне полно кровавых отпечатков, в ванной валяется скомканное полотенце, на полу остался четкий след от ботинка.

   – Повезло вам с уликами… – протянула я.

   – Так бывает, когда за дело берется любитель, – пожал плечами Куприн. – Все знают об отпечатках пальцев, об остальном не думают.

   – Ты о Федышиной? – подал голос Роман. – Красивое было дело. Баба, убившая Федышину, утверждала, что никогда с ней не встречалась. А у нас никаких доказательств, одни догадки и фантазии. И тут Олега осенило: надо отдать в лабораторию кофту, которая была на Федышиной в тот момент, когда она отравилась. Куприн велел исследовать ткань на следы слюны. Понимаешь, когда мы разговариваем, слюна, невидимая глазу, разлетается в разные стороны и частично оседает на одежде собеседника. Ну и что? Результат анализа оказался положительным, на блузке Федышиной в слюне нашли ДНК подозреваемой. А как она туда попала, если бабы никогда не встречались?

   Меня вдруг зазнобило.

   – Олег, позвони Тамаре, скажи, что я жива!

   – Уже, – ответил Куприн. – Хотя лучше бы тебе самой с ней поговорить.

   Я сделала вид, что не слышала последнего замечания.

   – В принципе ты можешь идти домой, – распорядился Олег, – я позвоню, когда понадобишься.

   – Твои люди опросили соседей? – поинтересовалась я.

   – Не переживай, все сделано грамотно.

   – А где Ольгин мобильный?

   – На тумбочке, у кровати, – ответил Олег.

   – Можно посмотреть контакты?

   – Зачем?

   – У Оли была близкая подруга, Рита, она лежит в больнице после операции аппендицита. Надо ей позвонить и рассказать о несчастье. Если хочешь, я возьму на себя эту малоприятную обязанность.

   – Ромка! – крикнул Олег. – Дай Вилке перчатки.

   Я получила в свое распоряжение трубку. Аппарат Ольги был точь-в-точь как у меня, поэтому никаких трудностей не возникло. Рита в списке оказалась одна. Я аккуратно записала цифры, а потом непонятно почему решила проверить журнал звонков Оли. Входящих не было, исходящих нашлось три. Два раза Оля беспокоила Риту, еще один вызов был сделан в четыре сорок пять утра. Я посмотрела на номер вызываемого абонента и опешила – это был мой сотовый телефон. Сразу вспомнился звонок, разбудивший меня, мое негодование…

   – Ты чего посерела? – забеспокоился Олег, когда я вернула ему трубку. – Только не ври!

   Пришлось рассказать ему про ночной звонок.

   – У тебя же есть автоответчик? – спросил Куприн.

   Я кивнула.

   – Ты его слушала? – поинтересовался Олег.

   – Сегодня нет.

   – Давай, включай!

   Мне стало не по себе. А ведь Куприн прав, вдруг Оля успела сказать нечто важное…

   – У вас пять новых сообщений, – объявил приятный женский голос.

   Раздался щелчок, зазвучал баритон Гарика.

   – Любовь моя! С наступающим! Надеюсь, подарки от наших понравились. Свой я хочу вручить тебе лично. Скоро возвращаюсь, и тогда оторвемся по полной.

   – Это кто? – с неожиданной ревностью поинтересовался Олег.

   – Хозяин издательства «Элефант», – пояснила я, – мой босс и мои деньги.

   – Ну-ну… – протянул Куприн. – Шибко заботливый! Он со всеми авторами сюсю-мусю?

   – Вилочка-ложечка, солнышко мое, целую тысячу раз, лежу на песке, все читают только тебя.

   – Это Фира Эйсман, бренд-менеджер из «Элефанта», она в отпуске, – пояснила я.

   – Уважаемая госпожа Тараканова, очень просим соединиться с нами, извините за беспокойство, ваша карточка готова.

   – Звонок из банка, – предвосхитила я вопрос Куприна, – это Лида, начальница отдела по обслуживанию вип-клиентов. Я потеряла свою кредитку.

   – Вот балда! – не замедлил оценить меня Рома.

   – Тише, – шикнул Олег.

   Я изо всех сил сжала телефон. Ну же, говори! И мы услышали:

   «– Помоги… он… ударил… он… ма-ма-ма… Женя… Женя… бил… он…»

   Повисла тишина, затем раздался механический равнодушный голос:

   – У вас больше нет сообщений.

   – Значит, догадка насчет Растова верна, – заявил Роман, – пострадавшая четко повторила «он» и имя «Женя».

   – Она еще бормотала «ма-ма-ма», – напомнил Олег.

   – Наверное, звала маму, – предположил Плотников.

   – Оставь свою трубку, – потребовал Куприн, – я отнесу ее в лабораторию, вдруг что-то еще выжмем.

   – Можно вечером? – попросила я. – Мне без телефона никак.

   – Купи себе самый дешевый аппарат, – не согласился Олег, – тут неподалеку есть салон. Впрочем, нет. Юля!

   – Слушаю, – сказала стройная девушка, войдя на кухню.

   – Сбегай в магазин, возьми простую мобилу без наворотов и попроси, чтобы симку скопировали. Вилка, давай деньги, – велел Олег.

   Когда Юля ушла, я с горечью сказала:

   – Мне следовало ответить на звонок.

   – Ты бы ей ничем не помогла, – попытался успокоить меня Куприн, – вызов был в четыре сорок пять, а смерть наступила предположительно минут через пятнадцать.

   – Может, она бы назвала убийцу, – прошептала я.

   – Думаю, его имя уже известно, – буркнул Роман.

   Из кармана Олега понеслись звонкие трели, он вытащил сотовый, ответил:

   – Да, да, да, ясно! Скоро буду. Нет, не надо, пусть пока подергается.

   Куприн вернул мобильный на место и без всякой радости сказал:

   – Евгения взяли дома. В бачке для грязного белья нашли окровавленную одежду, на коже задержанного есть царапины. Растов признался в совершении убийства. Похоже, он вчера здорово перебрал – ему сейчас очень плохо, еле на ногах стоит.

   Я отшатнулась.

   – Не может быть!

   – Очень даже может, – заявил Куприн. – Говорит, был пьян, плохо все помнит. Кстати, на него есть материал – он сидел.

   – Кто? – поразилась я.

   – Евгений.

   – За что?

   – За убийство жены, – отрезал Олег. – Удивительно простая история. Милейший Евгений пришел домой, повздорил с супругой и избил ее до смерти.

   – Приятный мужчина, – хмыкнул Роман, – предпочитает бороться с трудностями конкретно. Нет бабы – нет проблемы. Чего зря языком трясти, уговаривать, упрашивать? Убил, и точка.

   Сесть за руль я побоялась – у меня сильно тряслись ноги. Поэтому я устроилась на скамейке на детской площадке и вынула новый мобильный. Аппарат был примитивным, приспособленным лишь для звонков, в нем не было камеры. Такие обычно покупают первоклассникам. Оно и понятно – если ребенок потеряет трубку, никто переживать не станет.

   У Риты был тихий мелодичный голос.

   – Слушаю, – сказала она.

   – Вы Маргарита? – спросила я.

   – Слушаю, – повторила женщина.

   – Вас беспокоит Виола Тараканова.

   – Ой? – с явным удивлением воскликнула Рита. – Ты заболела?

   Я откашлялась.

   – Понимаете… я тоже Виола Тараканова, как и ваша подруга Оля, мы тёзки. Я пишу книги под псевдонимом Арина Виолова…

   Слова застряли в горле. Ну зачем я вызвалась сообщать Рите про смерть ее лучшей подруги? Это же служебная обязанность Куприна. Правда, Олег не любит быть черным вестником, он всегда посылает к родственникам своих сотрудников. Как правило, роль глашатая беды достается кому-нибудь из практикантов.

   – Ой, не может быть, – засмеялась Рита. – Вы меня разыгрываете! Откуда узнали мой телефон?

   – Можно я приеду? Все объясню при встрече, – сказала я.

   Собралась с силами, села в машину и поехала в больницу, где лежала Маргарита.

   Узнав о смерти Ольги, Рита не изменилась в лице, она только схватила бутылку с водой, сделала несколько глотков и пробормотала:

   – Так я и знала! Ведь предупреждала ее, а толку…

   – Вы предвидели смерть подруги? – изумилась я, вешая сумку на вешалку рядом с плащом Риты.

   Она кивнула.

   – Странно, что этого не произошло раньше! Ее образ жизни…

   Повисло тягостное молчание.

   – Она делала что-то опасное? – спросила я.

   Рита встала и начала медленно расхаживать по крохотной палате.

   – На мой взгляд, да. Понимаете, есть женщины, которые легко переносят одиночество, но встречаются такие, которым постоянно необходим партнер. Оля принадлежала к последней категории. Мы дружили несколько лет, познакомились на море во время отпуска. Олечка была там с приятным парнем, его звали Гена. Назад мы возвращались в одном вагоне, Геннадий сошел в Туле. Олечка его обнимала-целовала, рукой ему из окна махала, ну я и сказала: «Хоть Тула и близко от Москвы, да неудобно – запросто не встретишься!» Оля улыбнулась.

   – Гена мне никто. Это курортный роман – я увиделась с ним впервые за два часа до знакомства с тобой, и надеюсь, мы больше не встретимся.

   Я удивилась.

   – Вроде он милый мужчина.

   – Не понравился в постели, – откровенно заявила Оля. – Сопит, кряхтит, потеет… Впрочем, на две недели сгодился, а связывать с ним жизнь мне не хочется…

   Маргарита остановилась у окна, повернулась и спросила:

   – Понимаете? Она с ним утром познакомилась, а вечером спокойно в койку легла, ничего о нем не зная.

   – Юг, море, солнце, вино… – пожала я плечами. – Большинство отдыхающих заводит романы, завязывает ни к чему не обязывающие отношения и обрывает их на вокзале, поклявшись друг другу в вечной любви.

   – Согласна, – кивнула Рита. – Но Оля вела себя точно так же и в Москве! Она сама знакомилась с мужчинами!

   – Подходила и говорила: «Дайте мне свой телефон»? – удивилась я.

   – Нет, она действовала иначе, – усмехнулась Рита. – Шла в хороший ресторан, заказывала ужин, сразу расплачивалась, внимательно изучала посетителей и выбирала себе мужчину. Дальше начиналась охота. Оля ждала, пока отобранный экземпляр завершит свою трапезу и захочет уйти. Едва «дичь» вставала, как она тоже поднималась и шла по направлению к парню. Что делает человек, покидая ресторан?

   – Ну… не знаю, – растерялась я, – оплачивает счет.

   – А потом?

   – Отодвигает стул.

   – Дальше?

   – Делает шаг в сторону.

   – Вот! А тут по проходу идет девушка, и посетитель ее случайно толкает. На беду у незнакомки в руках оказывается мобильный, она спотыкается и его роняет… Как поступит неуклюжий тип?

   – Возможны варианты, – ответила я, – один поднимет сотовый и вручит его хозяйке, извинившись. Второй – молча уйдет, не обратив внимания на происшествие. Или обозлится и начнет орать: «Куда, дура, лезешь? Тебе места мало?»

   Рита отошла от подоконника и села на кровать.

   – Ольге везло: как правило, намеченная жертва начинала расшаркиваться, предлагала чашечку кофе. И завязывался роман. Правда, отношения длились недолго.

   – Почему?

   Маргарита взяла бутылку с водой.

   – Оля мечтала выйти замуж. Если кавалер ей нравился, она уже на втором свидании заводила речь о загсе и совместных детях. Большинство кандидатов в женихи сразу убегало. А еще она хотела, чтобы у мужа были собственный дом, машина, дача, счет в банке.

   – Насколько я поняла, ваша подруга имела свою жилплощадь, – отметила я.

   – Это квартира ее отца. Олег Ефремович был очень суровый человек. Да что вы хотите от полковника в отставке? Он дочь один воспитывал, мать Оли рано умерла, она ее совсем не помнила.

   – Мне она что-то говорила про город Клязино и тетю Нину.

   Маргарита кивнула.

   – Да, Олега Ефремовича отправили служить на Север, он там несколько лет провел, жил за Полярным кругом. Маленькому ребенку в том регионе не место, морозы дикие, условия жизни не самые лучшие. Вот отец и отправил Олю к своей младшей сестре на воспитание. Олечка с огромной теплотой вспоминала Клязино, она всегда говорила, что ее детство, пока не вернулся папа, было замечательным.

   – Отец ненавидел дочь? – удивленно спросила я.

   Рита откинулась на подушки.

   – Наоборот! Думаю, Олег Ефремович обожал Олю, но он, повторяюсь, был кадровый военный, поэтому обращался с девочкой, как с солдатом. Тетя Нина не думала о режиме: когда девочка пришла, тогда и пообедала. Бегает ребенок весь день по улицам, к подругам заходит. В одном доме чаем угостят, в другом каши дадут. Клязино большая деревня. А отец моментально гайки завинтил, повесил на стену расписание: в семь подъем, зарядка, ледяной душ и в школу. Он купил Оле часы и за малейшее опоздание ее ругал. Дома ей следовало быть не позднее восьми вечера, в десять спать и никаких там походов в кино или на дни рождения к подружкам.

   – Сурово, – покачала я головой.

   Рита усмехнулась.

   – Не то слово! Ах, наивный Олег Ефремович! Оля мне рассказывала, как она отца дурить научилась…

   Полковник, с одной стороны, вел себя как солдафон, с другой – принимал в расчет желания дочери. Он хотел записать ее на занятия в секцию гимнастики, но Олечка попросилась в бассейн, отец согласился. В понедельник, среду и пятницу Оля в четыре часа уходила из дома, а в семь тридцать возвращалась. Придет домой, сумку спортивную разберет, купальник на веревку сушиться повесит, рядом мокрое полотенце пристроит, потом к папе идет, рапортует:

   – Все хорошо, я сегодня проплыла два километра.

   Отец голову дочери пощупает и сердится:

   – Сколько раз тебе говорил: суши волосы, нельзя с влажными по улице ходить!

   А Оля ему в ответ:

   – Папа, если я буду с феном возиться, домой после восьми приду. Давай стрижку мне сделаем.

   Олег Ефремович тут же злиться начинает:

   – Под мальчишку стригутся только развратные девицы! Нормальные школьницы ходят с косами.

   – Они длинные, густые, долго сохнут, – гудела хитрая дочь.

   И ведь добилась своего. Сначала отец согласился на «каре», а потом разрешил дочери «ежик».

   Оля всегда получала то, что хотела. Ни в какой бассейн она, конечно, не ходила, проводила время в развлечениях, а перед приходом домой мочила где-нибудь купальник, полотенце и волосы и смело смотрела отцу глаза.

   Олег Ефремович на свадьбе у дочурки толкнул торжественную речь о том, какую замечательную, чистую, невинную девочку отдает мужу. А когда молодые собрались на вокзал, полковник отвёл новобрачного в сторону и прочитал ему лекцию об осторожном обращении с девственницей. Если учесть, что Ольге на момент бракосочетания стукнуло двадцать пять, и вспомнить, что отец ее пару раз на море отпускал, то спич, обращенный к Сергею, звучал по крайней мере смешно. Но Сергей, несмотря на то, что работал простым шофером, был человеком интеллигентным. Он не стал рассказывать тестю, что уже переспал с Олечкой, выслушал его наставления и пообещал им следовать…

   Рита села и завернулась в одеяло, продолжая рассказывать:

   – Сергей оказался очень хорошим парнем. Он ни разу не поругался с Олегом Ефремовичем, хоть молодые и жили в его квартире. Оля часто на отца злилась. Тот не оставил командирских замашек, мог утром без стука войти в комнату к молодоженам и гаркнуть: «Семь часов три минуты! Ольга, где завтрак?»

   – Весело, – кивнула я.

   – Обхохочешься, – подхватила Рита. – Когда Олег Ефремович умер, я, прошу прощения за откровенность, подумала: «Слава богу, теперь Оля с Сережей наконец-то заживут по-человечески». Но недолго им пришлось наслаждаться обществом друг друга – Сергей погиб в автокатастрофе.

   Рита взяла со спинки кровати полотенце, помяла его в руках и тихо сказала:

   – Нехорошо о покойной гадости говорить, но Ольга после кончины мужа буквально вразнос пошла. Первого мужика она привела в дом на поминках. Вернее, оставила у себя подвыпившего коллегу Сергея. Кажется, его звали Павел, не помню точно, да это и неважно. Тот у нее прожил два дня, затем они расстались. И пошло-поехало. Снова за старое взялась, про трюк с рестораном вспомнила. Как ни позвоню, ей все некогда, шепчет: «Потом потреплемся, у меня новый роман наклевывается».

   Кстати, вчера она мне то же самое сказала.

   – Оля не любила мужа?

   – Что вы! Обожала! Лучшая жена на свете была, все для Сергея: завтрак, обед, ужин, чистые рубашки, ласковые слова… А уж про секс и не говорю, в любой день – в любой час, в любом месте, в любой позе.

   – Она изменяла супругу? Судя по вашему рассказу, Ольга не отличалась особой нравственностью.

   Маргарита пожала плечами.

   – Ее нельзя назвать шлюхой. Оля просто не могла жить без мужчин. Вам нужны легкие, чтобы дышать?

   – Да, – кивнула я.

   – А ей так же требовался партнер. Он должен был не только удовлетворять Олю в сексуальном плане, но и соответствовать ей духовно, иметь хорошее финансовое положение. Подобный вариант найти трудно, вот Олечка и металась.

   – Она начинала отношения с секса?

   – Всегда! – подтвердила Рита. – Постель для Оли очень много значила. Если мужчина в этом плане ей не подходил, она связь обрывала. Ну а коли под одеялом все в порядке, начинала изучать душу и кошелек партнера.

   – Да, – хмыкнула я, – совсем не похожа на шлюху!

   – Конечно, – не заметила моей язвительности собеседница. – Олечка никогда не брала за любовь деньги.

   – Отличный критерий, – согласилась я, – однако позвольте не поверить в ее светлые чувства к мужу. Безутешная вдова не ляжет в день поминок на супружеское ложе с приятелем покойного.

   – Для нее это был своеобразный способ снять стресс, – прошептала Рита. – Я же сказала: вы не поймете! Олечка была постоянно на взводе, жила с авторитарным отцом, о матери вообще никогда не вспоминала. А любой человек строит свои отношения в браке, оглядываясь на родителей.

   – Полковник гулял?

   – Что вы, нет!

   – Приводил домой женщин?

   – Никогда. Он жил монахом, по крайней мере внешне. Вероятно, мы чего-то не знали, но в доме Олега Ефремовича никакие девушки, кроме подруг Оли, не появлялись.

   – Вероятно, отец обманывал дочь, как и она его, – предположила я. – Ну хорошо, в детстве Оля прикидывалась пловчихой. А когда она пошла на работу, как ей удавалось обводить вокруг пальца папеньку?

   Рита опять встала, пересекла палату, села на подоконник.

   – Торговый центр работает круглосуточно. Оля пахала двадцать четыре часа, потом семьдесят два отдыхала. Но она сказала отцу, что у нее смена через сутки.

   Я прикусила губу. Удивительно, как обманчиво первое впечатление. Мне Оля показалась скромной, безответной женщиной, а уж когда она рассказала про недавно умершего мужа, меня затопила жалость к несчастной. Но сейчас в голове формируется совсем иной образ, и он мне не слишком нравится.

   – Вы, наверное, знаете всех подруг Оли? – я перевела беседу на другую тему.

   – Кроме меня, у нее никого не было, – вздохнула Рита, – опять состоятся безлюдные похороны.

   – Почему опять? – удивилась я.

   Маргарита поежилась и закрыла форточку.

   – У гроба Олега Ефремовича стояли три человека: Сергей, Оля и я. Когда хоронили Сережу, нас было двое. А теперь буду я одна.

   – У полковника не было друзей?

   – Получается, что так.

   – А младшая сестра, та самая тетя Нина, которая воспитала Олю? Ее не звали?

   По лицу Риты скользнула тень.

   – Простите, я не в курсе их семейных дел.

   – Ладно, – согласилась я, – в конце концов, пожилая женщина могла по состоянию здоровья не приехать, а друзей Олег Ефремович не завел. Конечно, странно, но всякое случается. Вот только меня удивила одна нестыковка в вашем рассказе.

   – Какая?

   – Вы сказали, что в день поминок Сергея Оля оставила в своем доме его друга Павла.

   – Да, – подтвердила рассказчица.

   – Но только что вы озвучили иную версию: на похоронах провожатых было всего две – вы и Оля. Откуда взялся Павел?

   Маргарита опустила глаза.

   – Ну, понимаете, мне не хотелось, чтобы вы сочли Олю проституткой… Вообще-то Павел сотрудник крематория. Он помог шоферу катафалка устроить гроб на тележке, а потом вкатил его в ритуальный зал. Наверное, мы выглядели жалко: две одинокие потерянные женщины в огромном зале, рассчитанном на большое количество провожающих. Павел подошел нас утешить, Оле показалось уместным позвать его помянуть Сергея, парень согласился. Честно говоря, я не уверена, что он Павел, а не Петр, или, скажем, Андрей. Ну совсем простое у него имя.

   – Ясно, – кивнула я.

   Я добрела до машины, хотела открыть сумочку, чтобы вытащить ключи, и тут только сообразила: ридикюль остался в палате у Риты. Пришлось, ругая себя за рассеянность, возвращаться.

   Маргарита лежала в кровати и читала журнал. Увидев меня на пороге, она не скрыла удивления:

   – Еще раз здрассте!

   – Извините, я забыла у вас сумку, – заулыбалась я. – Наверное, пора принимать лекарства против склероза.

   Произнеся дежурную фразу, я предположила, что Рита скажет: «Сама постоянно оставляю в разных местах то ключи, то телефон».

   Но она неожиданно занервничала:

   – Сумку? Какую?

   – Свою.

   – Вы оставили ее здесь?

   – Да.

   – Зачем?

   Хороший вопрос. И как на него ответить?

   – Совершенно случайно.

   Рита резко села.

   – И где она?

   – Наверное, под стулом. – Я наклонилась. – Но ее там нет. Куда подевался ридикюль? А! Сообразила! Я же повесила его у входа! Точно!

   Маргарита уставилась на мою сумку.

   – Не слишком дорогая, но нужная вещь, – вдруг сказала она, – странно, что вы ее забыли. А я сразу взяла журнал и не заметила, что на крючке что-то висит.

   – Вы и не могли ее увидеть, – сказала я, – сумку плащ закрывал.

   – Вы ее словно спрятали, – протянула Рита.

   – Для чего мне это? – удивилась я.

   – А зачем сумку под одежду запихивать?

   – Я вошла в палату, почему ее на вешалку повесила, объяснить не могу, – пожала я плечами. – Действовала машинально, как дома.

   – Что там у тебя? – нагло спросила Рита. – Вытащи! Покажи!

   Поведение Риты было настолько странным, что я даже растерялась, потом открыла сумку и стала перечислять вслух предметы, которые ношу с собой:

   – Расческа, мятные конфеты, кошелек, телефон…

   – Выложи содержимое на кровать!

   Только моей полнейшей растерянностью можно объяснить тот факт, что я повиновалась Маргарите. Она повертела в руках мое портмоне, бесцеремонно открыла его и отметила:

   – Кредитки нет.

   – Недавно ее потеряла, и… – невесть почему я стала оправдываться.

   – Плохо, – ехидно заявила меня Рита. – А телефончик-то дешевый! Без камеры, диктофона и всяких прибамбасов. Писатели такие бедные?

   Я стряхнула с себя оцепенение.

   – Похоже, наркоз плох отразился на вашем поведении. С какой стати вы устроили обыск?

   Рита сморщила нос.

   – Вчера тут вор появился – у больных деньги пропали, драгоценности, из первой палаты унесли фотоаппарат и видик.

   Я растерялась, но потом обиделась.

   – В мой крошечный ридикюль при всем желании звукозаписывающая аппаратура не поместится! И я не промышляю грабежами!

   – Переверни сумку и потряси! – приказала Рита. – Давай живо, а то позову медсестру!

   Я подчинилась, на одеяло выпали две заколки-невидимки.

   – Надеюсь, это не ваш золотой запас на старость? – язвительно спросила я, складывая свои вещи назад.

   Маргарита молчала.

   – Прощайте, – мрачно сказала я.

   Снова тишина. Я посмотрела на подругу Оли. Рита стала бледная, кожа под глазами у нее посинела.

   – Вам плохо? – испугалась я.

   – Там, на тумбочке, таблетки, – прошептала Маргарита, – дай скорей.

   Я бросилась выполнять просьбу.

   – Посиди тут, – с трудом произнесла Рита.

   – Может, врача позвать? – предложила я.

   – Не надо, мне сейчас лучше станет, уже не первый раз прихватывает, – прошептала Маргарита. – Прости меня! Устроила сцену… Понимаешь, мне сделали операцию!

   – Забудь, – сказала я, – многие люди после хирургического вмешательства чувствуют себя плохо. Аппендицит, конечно, непростая штука, но ты поправишься.

   Рита повернула голову, в ее глазах появились слезы.

   – Мне другое удалили – нашли кисту яичника и почти весь «нижний этаж» оттяпали. Мало кому захочется о такой радости посторонним сообщать, вот я и придумала про аппендикс. Врачи предупредили: теперь начнутся неполадки с гормонами, скачки настроения, приступы немотивированной злобы. Я пытаюсь с этим справиться, но иногда меня заносит. Вот как сейчас с твоей сумкой. Главное, знаю, что мне потом плохо будет, давление подскочит, но не могу остановиться. Прости, пожалуйста, мне так стыдно!

   Я обняла Риту.

   – Выбрось из головы, я не обиделась. Хочешь, еще навещу тебя?

   – Спасибо, – кивнула Маргарита и вытерла глаза полотенцем. – Смерть Оли для меня огромный стресс. Хотя, учитывая ее поведение, вполне ожидаемый. Я пыталась сохранить лицо, спокойно разговаривала, но потом нервы не выдержали. Щелк, и перемкнуло. А ведь я тебе не всю правду рассказала. Понимаешь, я давно пыталась гасить вспышки гнева, но мне это плохо удавалось. А Оля… она очень ревнивая. Если мужчина с ней поздоровался, улыбнулся, то все! Он ее собственность! Остальные разбегайтесь и сидите под кустом. Спустя месяц после смерти Сергея мы с ней пошли в кино, и около Ольги сидел симпатичный парень, который угостил ее поп-корном. Ольга моментально стала его окучивать, но, когда мы вместе вышли на улицу, случилось непредвиденное – мужчина пригласил в кафе меня. Оля задохнулась от обиды и убежала.

   – Неприятная ситуация, – кивнула я.

   – Будь я здорова, сумела бы избежать скандала, – горестно сказала Рита, – но в тот момент мои гормоны разбушевались и в душе появилась злость на Олю. Почему она так себя ведет, не по-дружески? На следующий день я ей позвонила и…

   Рита махнула рукой.

   – Догадываюсь, – сказала я. – Вы поругались?

   – Насмерть, – подтвердила Рита, – не общались почти год. А неделю назад она мне позвонила и сказала: «Давай забудем ссору!» Я с радостью согласилась. Правда, встретиться мы не успели, меня в больницу забрали. Оля мне рассказала, что она пока пару не нашла, а вчера такая радостная была, два раза звонила, говорила без умолку: «Ритуся! Встретила в ресторане свою мечту! Его зовут Женя, и он замечательный! Я сразу на него запала, подробности потом. Надеюсь, он согласится в гости ко мне поехать». Я немного удивилась, она раньше никогда мне имен своих мужиков не сообщала, а тут твердит: «Женя Растов, Женя Растов…» Ну, я и подумала, что она изменилась в лучшую сторону, стала менее ревнивой, мы опять будем хорошими подругами…

   Рита снова принялась хлюпать носом.

   Я посидела у нее еще минут десять, а потом ушла. Человек зависит от гормональнов, небольшой сбой в работе какой-нибудь железы – и милейшая особа превращается в разъяренную фурию. А климакс? Я встречала теток, у которых после пятидесяти лет кардинально менялся характер, причем далеко не в лучшую сторону.

   Около парковки меня подстерегало новое приключение. «Букашка» оказалась зажатой новым черным «Мерседесом», никакой возможности выехать не было. Я набрала полную грудь воздуха, потом медленно выдохнула. «Спокойно, Вилка, – сказала я себе. – Ты же не хочешь стать похожей на Риту? Давай разберемся без эмоций. Парковка создана для автомобилей посетителей больниц. Врачи и медсестры оставляют машины на служебной территории – вон впереди ворота, которые украшает объявление „Стоянка персонала“. Написано неграмотно, зато суть ясна. Значит, „Мерседес“ не устроился тут на сутки, его владелец отнесет соки-книги в палату, поболтает с больным и вернется».

   Я пощупала капот иномарки – он был чуть теплым. Вот и хорошо, значит, мужчина давно ушел. Почему я решила, что владелец принадлежит к сильному полу? В салоне не видно плюшевых игрушек, а на торпеде валяются темные очки, и, судя по оправе, у их хозяина лицо размером с арбуз.

   Я открыла «букашку», села на водительское место и стала успокаивать себя таким образом. Если судьба по какой-то причине решила воспрепятствовать вашим планам, не сопротивляйтесь. Может, впереди по шоссе несется пьяный шофер. Вот выехала бы я сейчас прямо со двора и попала бы в аварию… Ничто не происходит случайно. А мне надо отдохнуть. Правда, расслабляться лучше дома, на диване, но и в машине неплохо. Надо сосчитать до десяти и почитать какой-нибудь журнал.

   Проведя сеанс аутотренинга, я пошарила на заднем сиденье и нашла там книгу доктора Хронова «Дорога к долголетию».

   Через четверть часа внимательного изучения текста стало понятно: мне осталось жить считаные часы. В особенности впечатлила меня глава в самом конце брошюры.

   «Хотите узнать, сколько вам лет на самом деле? Ответьте на вопросы, не лукавя, надо быть честным с самим собой. Итак, если вы женщина, то возьмите цифру девяносто, если мужчина – шестьдесят. После ответа на каждый вопрос, прибавляйте или убавляйте эту цифру. Результат, полученнный в конце, и есть ваш биологический возраст, который может сильно отличаться от паспортного».

   Я вооружилась карандашом. «Ваши родители алкоголики?» Ну насчет мамаши я не в курсе, а Ленинид зашибал по-черному, да и сейчас он не откажется от рюмки. Правда, раньше, в бытность свою зэком, папашка употреблял самогонку или водку наимерзейшего качества, а нынче, внезапно став востребованным актером, поглощает только виски. Но сути дела сия метаморфоза не меняет. Да, я родилась от пьянчуги. Значит, минус десять очков. «Вы любите мясо, сосиски, колбасу?» Вряд ли найдется в России человек, который не захочет слопать ломтик «Докторской» или «Любительской». Я не принадлежу к их числу, поэтому лишилась еще пятнадцати единиц. «Вы любите жареную картошку?» «Употребляете сладкое?» «Ваша личная жизнь идеальна?» «Часто испытываете стресс?» Чем дальше я продвигалась по тесту, тем меньше становилась исходная цифра. В конце концов опросник закончился, и я оценила результат. Минус сто очков. Таким образом, если верить доктору Хронову, мне следовало скончаться в тысяча девятьсот восьмом году.

   Я горестно вздохнула и продолжила чтение. Меня охватил страх. Оказывается, я все делаю не так. Ем мясо, а оно красная смерть. Не отказываю себе в мучных изделиях, а крупчатка – серая смерть. Люблю соленые огурчики, а хлористый натрий – белая смерть. Необходимо ограничить потребление всех вышеназванных продуктов, а еще лучше навсегда исключить их из рациона! Сливочное масло способствует атеросклерозу; от жирного творога быстро наступает маразм, газировка провоцируют рак… Я вздохнула и перелистнула страницу. Следующий раздел назывался «Правда об овощах и фруктах». Ну, здесь все ясно, подумала я, плоды садов и огородов полезны всем без исключения. О, как я ошибалась! От зеленого горошка и капусты, оказывается, развивается метеоризм. Кукуруза, как и морковь, плохо влияет на печень. Огурцы вместе с помидорами и редисом полны нитратов. Петрушка, укроп, листовой салат – настоящий заповедник тяжелых металлов…

   Я еще раз перечитала последний абзац, прислушалась к бульканию в своем животе и возмутилась. Если капусту нельзя употреблять, то зачем доктор Хронов, стоя в телестудии на голове, вещал про салат из нее? Теперь понятно, отчего в моем организме идут военные действия!

   В сумочке запищал мобильный, я вынула аппарат и, несмотря на незнакомый номер, поднесла трубку к уху. Теперь всегда буду отвечать на любой звонок, случай с Олей сильно меня напугал.

   – Позовите Арину Виолову, – попросил мужской голос.

   – А кто ее спрашивает? – предусмотрительно поинтересовалась я.

   – Интернет-магазин, менеджер Владимир.

   – Слушаю вас.

   – Для меня огромная честь беседовать со знаменитостью.

   – Спасибо.

   – Для вас заказали особый торт.

   – Простите, – удивилась я, – тут какая-то ошибка.

   – Нет, нет, – заверил меня Владимир. – Шикарная композиция называется «Вдохновение», это бисквит с розами из крема. Мы должны были доставить торт тридцать первого декабря, но – увы! О, мне так неудобно! Дело в том, что развезти все подарки в канун Нового года не получится. Разрешите вручить вам «Вдохновение» сегодня?

   – Хорошо, – согласилась я.

   – Когда?

   – А до которого часа вы работаете?

   – Круглосуточно. Все для клиента! – радостно воскликнул Владимир. – Мы же из Интернета.

   – Замечательно. Тогда лучше, если торт доставите к десяти вечера, к тому времени я точно окажусь дома, – распорядилась я.

   – Вы останетесь довольны! – тарахтел менеджер. – Примите также в знак нашего огромного уважения, извинения и раскаяния небольшой сувенир.

   – Нет нужды дарить мне подарки, просто выполните заказ.

   – Совсем небольшая, но шикарная вещь! Вам понравится. Мы от чистого сердца, только в знак благодарности за то, что вы вошли в наше положение, поняли сложности, связанные с тридцать первым декабря.

   – Хорошо, хорошо, – остановила я поток слов, – спасибо.

   – Какая скромность! Воспитанность! Интеллигентность! Это я должен благодарить вас! Ни одного упрека в наш адрес!

   – Все хотят вручить презент в Новый год. А у вас, наверное, не хватает сотрудников? – вздохнула я.

   – Вы правы. Вот вчера не успели доставить букет балерине Зверевой, – запел менеджер. – Ой, не поверите, как она ругалась! Наша диспетчер чуть в обморок не упала – белый лебедь, а такие ужасные выражения употребляет. А вы – сплошная деликатность! Хотя сама-то Зина звонить вам побоялась.

   Мне стало интересно.

   – Почему же?

   – Так ведь вы детективы пишете, не романтические истории. Зина прямо сказала: «Если уж Жизель так орала, то представляю, что устроит тетка, которая на своих страницах людей мочит!» – ляпнул Владимир. – А вы… Вы – безе! Взбитые сливки!

   Мой живот незамедлительно заурчал.

   – Хорошо, жду торт к десяти, – оборвала я беседу и снова уставилась в книжку.

   На сей раз мое внимание привлекло небольшое объявление на последней странице. «Если у вас возникли вопросы, звоните, с удовольствием на все ответим. Наш бесплатный телефон всегда в распоряжении тех, кто хочет идти по дороге долголетия».

   Недолго думая, я набрала указанный номер.

   – Здравствуйте, меня зовут Валентина, – ответил приятный голос, – вы соединились с центром «Дорога к долголетию». Чем могу помочь?

   Я изложила ситуацию с капустным салатом.

   – Вам нужен наш консультант, профессор Гарин, – по-прежнему вежливо сказала Валентина.

   – К нему надо записаться на прием? – спросила я.

   – Если подождете некоторое время, доктор исчерпывающее ответит на ваши вопросы по телефону. Звонок абсолютно бесплатный.

   – Хорошо, – согласилась я и тут же услышала в трубке заунывную музыку. Затем раздался щелчок, и густой бас загудел:

   – Профессор Гарин.

   – У меня вопрос по капустному салату, – ощущая себя полной идиоткой, сказала я.

   Сейчас врач буркнет в ответ нечто типа «Тоже мне, проблема» и отсоединится. Но Гарин поступил иначе.

   – Белокочанная – моя любимая тема, – заявил он. – Тут нужна умеренность и правильное сочетание ингредиентов…

   – Значит, если я нарушу правильные пропорции ингредиентов при составлении блюд, итог будет еще хуже? Я должна точно соблюдать только что полученный от вас рецепт?

   – Конечно, – согласился врач.

   – Но каким образом отмерить три грамма от кочерыжки? А полторы капли лимонного сока?

   – Путь к долголетию непрост, но мы никого не оставляем без помощи, – возвестил Гарин. – Есть замечательный способ правильно питаться и при этом совершенно не тратить время на взвешивание капусты и приготовление паровых биточков из свеклы.

   Я воспряла духом:

   – Да ну? И что это за возможность?

   – Готовые наборы «Сто лет без бед».

   – Что? – не поняла я.

   – Если вы вступите в наше общество, то раз в три дня по указанному вами адресу будут привозить коробочку с готовой едой. Там будет питание и сопроводительная инструкция.

   – То есть нечто типа пиццы? – уточнила я.

   Гарин издал протяжный стон.

   – Конечно, нет! Правильно сбалансированная, герметично упакованная в контейнер еда, ее производят исключительно из натуральных продуктов, которые произрастают в Подмосковье. У нас там свой совхоз и молочная ферма. Помидоры не летят на самолете из Африки, сыр не катится на поезде из Франции. Полнейшее отсутствие консервантов, абсолютная свежесть. Вот, например, меню на сегодня. Завтрак: мусс из творога, абрикосовое повидло. Второй завтрак: яблочное пюре с гренками и корицей, третий завтрак: рагу из овощей.

   – А как вступить в ваше общество и сколько стоит питание? – обрадовалась я.

   – Минимум проблем. Сообщаете имя и адрес, и мы пришлем заказ.

   – А цена?

   – Все бесплатно!

   – В смысле? – удивилась я. – Вы будете кормить меня за свой счет?

   – Еда не стоит ни копейки, – пояснил Гарин, – с вас возьмут небольшую сумму за доставку.

   – Сколько?

   – Точно не назову. Рублей пять-семь.

   – Сколько? – изумленно переспросила я.

   – Пять-семь целковых, – повторил профессор, – в зависимости от того, как далеко за МКАД находится ваш дом.

   – Я живу в Москве.

   – По городу наборы развозим бесплатно, – заверил Гарин.

   – Странно, однако, – забубнила я, – и даже подозрительно. В наше время без денег можно получить только неприятности.

   Собеседник рассмеялся.

   – Ну до чего люди одинаково рассуждают! Центр существует на спонсорские пожертвования олигарха, родители которого умерли в младенчестве от голода. В память о папе и маме этот человек решил стать глашатаем здорового питания.

   – Если родственники скончались новорожденными, то как получился олигарх? – поразилась я. – Кто его произвел на свет?

   Гарин шумно вздохнул.

   – Это Иван Петрович потерял родителей в возрасте трех месяцев, я, наверное, не так выразился. А еще курьер предложит вам купить пару книг. Весь доход от нашей издательской деятельности тоже попадает в Центр. Вот так и живем. У нас сейчас около десяти тысяч членов, в основном, правда, с Рублево-Успенского шоссе. Обеспеченные люди очень тревожатся за свое здоровье, и я их понимаю – полжизни потратили на достижение материального благополучия, теперь хочется подольше покайфовать в комфорте. Кстати, книги мы издаем очень достойные, серьезные. Философская литература, никакой там ерунды этой… фу, забыл… короче, не важно, только приличные произведения.

   – Замечательно, – подавив смех, ответила я, – меня зовут Виола, записывайте адрес.

   – Поздравляю вас с вступлением в ряды общества «Дорога к долголетию», – торжественно объявил профессор. – Завтра утром вам доставят еду.

   Я сунула трубку в держатель на торпеде и уставилась на «Мерседес». Однако его хозяин задерживается, я успела сделать кучу дел. Где же слоняется владелец? Не успела я задать себе этот вопрос, как на парковке появилась девушка в белом халате. На меня напала зевота – она уж точно не хозяйка «мерса». Но тоненькая фигурка щелкнула брелоком, «мерин» тихо взвизгнул. Удивленная до глубины души, я высунулась из окошка.

   – Простите, значит, машина ваша?

   Девушка кивнула.

   – Извините, я заперла вас, сейчас отъеду.

   – Но почему вы не поставили тачку на служебную парковку? – тупо спросила я.

   – Там места нет, – ответила девушка.

   – Очки на торпеде ваши? – не успокаивалась я.

   – Муж забыл. А что?

   – Ничего, – мрачно буркнула я.

   Вот вам яркий пример неправильно построенной логической цепочки. Я, глупая, решила, что «Мерседес» принадлежит кому-то из родственников больных, потому что он стоит не там, где кучкуются автомобили сотрудников. В салоне нет плюшевых игрушек, а темные очки, лежавшие на виду, были размером со слона. Сложив все данные, я сделала вывод: шофер – мужчина. И что? Сейчас вижу хрупкую медсестричку. Она, очевидно, не любит всяких там мишек и заек, окуляры принадлежат ее супругу, а на парковке «для своих» просто не оказалось места! «Браво, Вилка, ты молодец», – с большой долей сарказма «похвалила» я себя.

   Я отъехала от клиники, ввинтилась в поток машин и – моментально встала. Тут же запрыгал в подставке телефон, на том конце провода оказался Куприн.

   – Ты где? – спросил он.

   – В дикой пробке, двигаюсь черепашьим шагом по направлению к центру.

   – Можешь подъехать к нашему кафе?

   Я удивилась, но не подала виду.

   – В принципе, да.

   – И когда?

   – Если сейчас доползу до поворота направо, то, вероятно, через час окажусь на месте.

   – Отлично, жду, – быстро сказал Олег и отсоединился.

   Я начала продвигаться в крайний правый ряд. Что случилось у майора? Почему он решил позвать меня в забегаловку, куда мы в прежние времена заглядывали попить кофе?

   Принято считать, что женщина обязана опаздывать на свидание, но я всегда прихожу на встречу с точностью космического корабля, а вот Олег, насколько мне известно, никогда не появляется вовремя. Поэтому, входя в крохотный зал, я была уверена, что сейчас обнаружу в нем пустоту (кафе не пользуется особым спросом у посетителей, в нем практически не бывает народу, за что мы с Куприным его и любили). Но, к моему большому удивлению, Олег уже сидел за одним из столиков.

   – Иди сюда, – помахал он мне рукой, – садись. Девушка, принесите латтэ, только с трубочкой. А мне макароны «Макфа» с сыром пармезан, двойную порцию.

   Барменша включила кофе-машину, Олег вскочил и отодвинул свободный стул.

   – Устраивайся поудобнее, – захлопотал он. – Я не ошибся? Ты по-прежнему любишь кофе латтэ и пьешь его через соломинку?

   – Угу, – кивнула я. – Что случилось?

   – Все шикарно, – Олег потер руки.

   – Зачем звал?

   – Неужели мы не можем посидеть, поболтать, как старые друзья? – сделал изумленное лицо Куприн. – Знаешь, как я перепугался, когда услышал: «Найден труп Виолы Таракановой»?

   – Мне это тоже неприятно.

   – Я понял, что ты для меня…

   – Перестань, – остановила я бывшего мужа. – Насколько знаю, у тебя есть новая любовь, она мне звонила в припадке ревности [Читайте книгу Дарьи Донцовой «Муму с аквалангом», издательство «Эксмо».].

   – Там все кончено!

   – Ты позвал меня, чтобы сообщить о вакантном месте?

   Куприн покраснел.

   – С тобой невозможно общаться!

   Я посмотрела на часы, висевшие на стене.

   – Милый, это наш личный рекорд: мы начали ругаться не сразу, а на пятой минуте встречи. Если честно, мне жаль времени, потраченного на дорогу сюда. Кофе латтэ я могу выпить и в другом месте, не участвуя в скандале. Извини, мне пора бежать.

   – Погоди, – тихо сказал Куприн. – Я попал в передрягу!

   Моя злоба немедленно испарилась.

   – Что случилось?

   – Только не нервничай.

   – Хорошо, – кивнула я, – рассказывай.

   Три месяца назад Олег споткнулся на улице и упал буквально на ровном месте. Куприн очень удивился этому происшествию: шел, шел, потом ноги сами собой разъехались, и он шлепнулся. Не придав значения мелкой неприятности, Олег продолжал работать, к врачу он, естественно, не обращался. Да и не было причины посещать специалиста – не показывать же шишку, которая образовалась на затылке? Потом у него стала болеть голова, сначала по вечерам, затем после обеда, а десять дней назад он проснулся с ощущением, что под черепом работает автомат Калашникова. Процесс развивался стремительно: упало зрение, ухудшилась память, появилась сильная раздражительность. А когда его затошнило при виде еды, Куприн понял, что нужно встретиться с медиком.

   – Хоть я почти в дурака превратился, – признавался он сейчас, – но сообразил: лучше пойти не в нашу поликлинику, а к гражданскому специалисту.

   Олег отправился в платный медицинский центр, где ему мигом сделали томограмму и спросили:

   – У вас была травма головы?

   – Недавно треснулся затылком. Но это же ерунда! – пожал плечами майор.

   – Вовсе нет, – не согласился специалист и объяснил в чем дело: вследствие удара под черепом у Куприна образовалась гематома, она давит на мозг, отсюда головные боли и прочие напасти. Нужно срочно делать операцию.

   – Ой! – испугалась я. – Жуть какая!

   – А уж как мне страшно… – откровенно признался бывший муж. – Но доктора настроены оптимистично. Говорят, вмешательство ерундовое, методика отработана. Вот только…

   Олег замолчал.

   – Тебе нужны деньги, – догадалась я. – Никаких вопросов! Говори, сколько? Прямо сейчас позвоню в банк, и завтра ты получишь необходимую сумму.

   Олег отодвинул пустую чашку.

   – Нет, спасибо, с наличностью у меня порядок.

   – Тогда что?

   – Петр Степанович уходит на пенсию.

   – Твой начальник решил пропалывать огурцы на даче? – поразилась я.

   Куприн развел руками.

   – Он устал, и здоровье подводить стало. Меня хотят посадить на его место.

   – Поздравляю! – воскликнула я. – Если кто и заслужил быть руководителем, так это ты: честный, умный, взяток не берешь, настоящий трудоголик.

   – Спасибо, – смутился Олег. – Не скрою, мне очень хочется занять кабинет Петра Степановича. На то есть несколько причин: с одной стороны, я, как ты правильно отметила, взяток не беру. С другой, если откажусь, туда посадят Костю Гаврилова.

   – Того следователя, который на джипе «БМВ» раскатывает? – хмыкнула я.

   – Ну, теперь у него «Порше» и новый дом в Подмосковье, – поправил меня Олег. – Гаврилов не устает на всех углах кричать про свою жену, талантливую журналистку, которая им на безбедную жизнь зарабатывает.

   Мне стало смешно.

   – Писателям платят значительно больше, чем репортерам, но «Порше» я себе позволить не могу. Всем известно, что Костя мздоимец, просто его за руку не схватили.

   – И не схватят, если Гаврилов сядет в кресло Петра Степановича, – мрачно подытожил Олег.

   – Послушай, место предложили тебе?

   – Да.

   – Вопрос решен?

   – Да. Через месяц Степаныча проводим, и я главный.

   – Тогда зачем травить себе душу, думая о Гаврилове?

   Куприн облокотился на стол.

   – Приказ еще не подписан. Наверху могут и передумать.

   – У них нет причин сомневаться в твоей порядочности и твоем профессионализме.

   Майор выпрямился.

   – Мне необходимо срочно лечь на операцию. Завтра. Тянуть нельзя, иначе хуже станет.

   – Не вижу никаких сложностей! – воскликнула я. – Просто возьми бюллетень.

   Олег улыбнулся.

   – Вилка, ты же знаешь нашу систему! Ну кто согласится повысить в должности мента, у которого поковырялись в мозгах? Меня постараются комиссовать по здоровью. Поэтому ни о каком бюллетене и речи быть не может. Я лягу в пятницу в частную клинику, причем не под своей фамилией, а в субботу мне сделают операцию. Врачи клянутся, что спустя неделю я смогу приступить к работе.

   – Но как ты объяснишь на службе свое отсутствие?

   – Вот! В самую точку! В общем, я придумал план. Я ведь сижу в отдельной комнате.

   – Понятно.

   – Специально разгреб все дела.

   – Просто отлично.

   – Петр Степанович сейчас занят оформлением пенсии, и ему ни до чего дела нет, он даже совещания по средам отменил.

   – Понятно.

   – Главный наш сплетник Федя Борисов в отпуске.

   – Совсем здорово.

   – Костя Гаврилов уехал на конференцию в Германию. Вернется через две недели.

   – Послушай, – возмутилась я, – но почему послали не тебя, а его?

   – Поездка за свой счет, – пояснил Олег, – из наших один Гаврилов согласился. Короче, момент самый удачный, чтобы тихо свалить. Думаю, Рома Плотников меня прикроет, в случае чего скажет: «Олег уехал в архив, в библиотеку, изучать место преступления, встречается со своим информатором…» Впрочем, интересоваться мной сейчас некому, настолько исключительно сложились обстоятельства. И тут, как назло, дело Виолы Таракановой. Я не могу его завалить! Только не перед повышением! Понимаешь?

   – Да, – кивнула я.

   – Мне нужно заниматься поиском убийцы, значит, операция откладывается. Но если не удалить гематому, последствия будут непредсказуемыми.

   – Пусть Роман без тебя поработает.

   Куприн потер рукой лоб.

   – Ты же его знаешь! Плотников хорошая охотничья собака, неутомимый и очень обязательный сотрудник, но он способен только исполнять приказы. У Ромы нет амбиций и карьерных желаний, он может сутками сидеть в засаде или месяц изучать квитанции из химчистки, но это все. А я после операции буду в наркозе и неадеквате сутки, а потом еще неделя уйдет на реабилитацию.

   – И при чем тут я?

   Олег осторожно потрогал свой затылок.

   – Болит, зараза! Ты меня заменишь.

   – Я? Тебя?

   – Именно так. Больше мне некому довериться, только Роме и тебе. Всего-то неделю! А потом я вернусь и продолжу расследование.

   Я растерянно посмотрела на бывшего мужа.

   – И как ты себе это представляешь? Я прихожу в твой кабинет и говорю: «Здравствуйте, не верьте своим глазам, вы видите Куприна»?

   Майор начал гонять по столу крошки хлеба.

   – Нет, конечно. Ты будешь искать убийцу Таракановой, Рома меня прикроет и предоставит тебе всю информацию. Он будет в твоем распоряжении и исполнит любые приказы.

   – Но ведь Женя признался! – вдруг осенило меня. – О каком расследовании идет речь?

   Куприн откинулся на стуле.

   – Все не так просто. Да, Растова взяли дома в тот момент, когда он паковал сумку. В бачке с грязным бельем обнаружили его рубашку, всю в крови Ольги. Кстати, давай называть жертву этим именем, я просто не могу произносить «Виола»… Под ногтями у Евгения нашли кожные частицы убитой, на палке, которой он ее колошматил, исключительно его отпечатки пальцев. Вдобавок на тумбочке лежал его же паспорт. И Растов сразу признался, не сопротивлялся, не выкручивался. Едва увидел наших людей, тут же заплакал и сообщил:

   – Ребята, я не хотел! Напился вусмерть, не помню, как у незнакомой бабы очутился. Проснулся в кровати, думаю: «Жека, блин, ты где?» Поворачиваю голову… Жесть! Простыня, подушки, одеяло в крови, сам весь перемазан, в руке палка, а около кровати труп. Сразу понял, что стряслось: я, когда выпью, злой становлюсь. Небось приехал, а баба выпендриваться начала. Ну и вломил ей. Очень я испугался и убежал. Было начало шестого, народ еще спал, меня никто не видел. Я вообще ничего не помню! Я не хотел! Мне было жуть как плохо! Наверное, в ресторане наливали паленую водку. Никогда таким похмельем не мучился».

   Куприн пожал плечами.

   – Неизвестно. Документ он всегда носит при себе, в борсетке. Почему паспорт оказался на ночном столике, ему неведомо.

   – Где Женя нашел орудие убийства?

   – Палка с железным крючком служила для раздвигания занавесок, Ольга держала ее в углу, около подоконника.

   Во мне проснулся азарт спаниеля, который услышал утиное кряканье.

   – Скажи, когда вы приехали, шторы были закрыты?

   Олег нагнулся, открыл портфель, вытащил несколько фотографий и ответил.

   – Да, Ольга тщательно задернула гардины.

   – А на палке обнаружили лишь отпечатки пальцев Жени? Других не было?

   – Нет.

   – Понимаешь? – воскликнула я.

   Куприн кивнул.

   – Остается удивляться, почему я сам не обратил внимания на столь очевидную вещь. Ну конечно: Растов был мертвецки пьян, Ольга не стала бы просить его заняться шторами, она сама взяла палку.

   – Ну! И где следы ее рук? – торжествующе воскликнула я. – Их там должно быть море.

   Олег снова потрогал затылок.

   – Значит, преступник убил Ольгу, потом тщательно протер палку и всунул ее в руку спящего Растова.

   – Ты хочешь сказать, что жертву лишили жизни в присутствии Женьки? Его подставили?

   Майор спрятал фотографии.

   – Я не подумал про деревяшку с крючком, и Плотников тоже нестыковку не заметил. Но вот отдать записи твоего автоответчика в лабораторию я допер. И выяснилась интересная деталь. Ольга произнесла всего пару слов и несколько раз «ма-ма-ма». Очевидно, она, как многие люди, в момент надвигающейся опасности вспомнила о матери. Специалист сумел выделить фон. На записи есть некий шум, и сначала мне показалось, что это технический брак, помехи. Но после чистки на компьютере стало очевидно: женщина говорит, а параллельно идет «хрр-фрр-уфф-хрр-фрр-уфф!». Это храп, причем мужской!

   Я схватила бокал и залпом выпила совершенно остывший латтэ.

   – Нам удалось установить, что ее смерть наступила около пяти утра, – повторил Олег, – но травмы, увечья, несовместимые с жизнью, были нанесены жертве раньше. Понимаешь? Судя по анализу крови Растова (его сделали после ареста), в организме парня было очень много алкоголя. Он много выпил на вашем празднике?

   – Я же не следила за ним. Вроде Женя казался относительно трезвым, а потом гляжу – лежит лицом в салате.

   – И во сколько ты его привезла к Ольге?

   – Приблизительно в час.

   – Он сам шел?

   – Нет, мы его с огромным трудом вытащили из машины и еле-еле доперли до квартиры. Один раз даже уронили, но Женя не проснулся, продолжал храпеть. Просто человек-оркестр! Я еще тогда подумала, что ненавижу пьяниц.

   – И куда вы положили мужика?

   – На двуспальную кровать.

   – Тебя не удивило, что Оля решила устроить его к себе под бочок?

   – В квартире много комнат, спальня могла быть гостевой, и, честно говоря, я ни о чем таком в тот момент не подумала, хотела домой. Но сегодня, после разговора с Ритой, понимаю, Ольга надеялась на секс с мужчиной. Растов проснется, а тут она рядом. Понимаешь, моя тезка была нимфоманкой.

   – Думаю, события развивались так, – протянул Олег, – ты ушла, Ольга закрыла шторы и легла. Остается удивляться ее неразборчивости и смелости – устроилась в одной койке с алкоголиком, которого практически не знала. Правда, постель громадная, настоящий аэродром, два метра сорок сантиметров шириной, так что впритык друг к другу они не лежали. Женщина задремала, а около четырех в квартиру проник мужчина. Он либо близкий Ольге человек, либо грабитель суперкласса, потому что никаких следов взлома на замке не обнаружено.

   – Есть еще один вариант.

   – Какой? – заинтересовался Олег.

   – Ольга попросту забыла запереть дверь…

   – А я склонялся к версии о брошенном любовнике, – перебил меня бывший муж. – Тут чистая психология. Вероятно, Ольга дала парню отставку, но не успела забрать у него ключи. Мужчина, понимая, какое значение имеет для нее секс, ночью входит в дом. Он хочет устроить сюрприз, надеется на возобновление отношений, прокрадывается в спальню, зажигает лампочку и видит… два тела. Ревность вскипает и лишает его рассудка. Бывший любовник хватает палку и начинает избивать Ольгу. Он сразу нанес ей сильный удар по голове, поэтому несчастная не кричала. Вероятно, она увидела, кто на нее напал, но поднять шум ей не удалось. Очень скоро жертва потеряла сознание, убийца решил, что она мертва, вытер палку, сунул ее в руку Евгения, потом открыл барсетку Растова, нашел паспорт и положил его на тумбочку, то есть подготовил место происшествия для милиции, а затем ушел. Но Оля очнулась. Эксперт сказал мне, что подобное случается с очень здоровыми людьми. Сердце вроде перестало работать, пульс практически отсутствует, дыхание не прослушивается, но на самом деле человек жив, его можно спасти, если применить методы реанимации и вновь запустить мотор. Но у некоторых индивидуумов сердце начинает само работать в нормальном режиме. Порой перед кончиной в человеке просыпаются сверхъестественные силы. Так вот. Ольга сумела схватить свой мобильник и сделать звонок. Но чудо не может длиться долго – около пяти она скончалась. Одновременно произошло несколько событий. Убийца, подставив Евгения, анонимно из телефона-автомата у метро сообщил о трупе в квартире Виолы Таракановой. На пульте службы «ноль-два» в тот момент находилась страстная фанатка Арины Виоловой. Услышав подлинное имя любимой детективщицы, девушка запаниковала, и дальше сочетание «Виола Тараканова» шло вместе со словом «писательница». Если бы тебя звали Таня Петрова путаницы не произошло бы. Пока диспетчер в панике вызывает бригаду, просыпается Растов. Евгений ничего не помнит, он забыл о вечеринке, скандале с Верой, не понимает, каким образом очутился в чужой квартире, но моментально оценивает обстановку. Женя знает, что в состоянии опьянения он не владеет собой, видит свою окровавленную одежду, руки, палку и уносится из дома со скоростью ветра. Он так запаниковал, что не догадался выбросить орудие убийства, оставил его на месте.

   – Значит, надо искать отвергнутого любовника.

   – Верно!

   – Но Рита уверяла, что Оля меняла мужиков как перчатки. И подруге она их имен не сообщала. А мне Оля пожаловалась, что после смерти мужа провела год в тоске, лишь вчера, накануне Нового года, решила вновь вернуться к жизни. Надо съездить в Клязино – там живет тетка Ольги, ее зовут Нина. Наверняка женщина знает больше о жизни племянницы, которую воспитала с детства! Возможно, Оля делилась с ней своими секретами. Я, правда, не знаю точного адреса, но, думаю, в Клязино найдется лишь одна женщина с фамилией Тараканова.

   – Отлично, – кивнул Олег, – маленькая зацепочка есть. Я очень на тебя надеюсь!

   Из моей груди вырвался протяжный вздох. Ведь хотела отказаться от предложенной роли, а получилось, что уже начала бежать по следу.

   – Я еще тебе пригожусь, – предположил Олег, – окажешься в беде – непременно выручу.

   – Вот спасибо! – фыркнула я. – Надеюсь избежать в жизни неприятностей.

   Лео встретил хозяйку укоризненным «кха, кха».

   – Прости милый, задержалась, – начала я оправдываться. – Сейчас открою баночку с паштетом… Или сегодня ты желаешь курочку?

   – У-у-у, – застонал котопес.

   – Уже готово, – возвестила я, выкладывая в миску белые кусочки, покрытые соусом, – ужинай и на боковую. Не обидишься, если я тебя оставлю? Хочу принять душ…

   Лео задергал хвостом, я пошла в спальню, и тут кто-то требовательно позвонил в дверь. Мне стало не по себе – слишком поздний час для случайного визитера, и соседи в такое время не прибегут за солью. Трель повторилась, я посмотрела на домофон, на экране колыхались какие-то ветки и торчала мужская голова.

   – Кто там? – спросила я.

   – Интернет-магазин, – бойко прозвучало с той стороны двери, – вам доставка.

   Страх бесследно испарился, я открыла дверь.

   – Входите.

   – Спасибо, но нам запрещено переступать порог квартиры, – ответил дядечка лет шестидесяти. – Распишитесь в получении.

   – Чего? – осторожно спросила я.

   – Вот, – курьер потряс странной конструкцией, – это вам.

   Я внимательно осмотрела «икебану». Еловые ветки уложены ромбом на проволочный каркас, в гуще зеленых иголок кое-где мелькают головки роз, посередине красуется широкая алая лента с золотыми буквами.

   – Вы уверены, что принесли мой заказ? – уточнила я.

   Доставщик вытащил из кармана книжечку, произнес вслух мой адрес и спросил:

   – Совпадает?

   – Ага, – ответила я, еще раз обозревая похоронный венок.

   – Вы надпись прочитайте! – посоветовал курьер.

   Я взялась за край ленты: «Незабвенной Виоле Таракановой в Новый год на вечную память!»

   Ноги приросли к полу.

   – Небось родственница ваша? – проявил участие дядечка. – Надо же, накануне праздника откинулась! Вот бедняжка, не удалось ей ни закусить, ни выпить.

   – Можете подождать? – прохрипела я.

   – Сколько угодно, – неконфликтно согласился курьер. – Последняя доставка у меня, потом домой поеду.

   На плохо слушающихся ногах я добралась до телефона и соединилась с интернет-магазином.

   – Менеджер Владимир слушает! – проорал баритон.

   – Это Виола Тараканова.

   – Для меня честь беседовать с вами! Получили тортик?

   – Кто заказал для меня похоронный венок?

   – Похоронный… что? – начал заикаться юноша.

   – Венок, – повторила я, – из еловых лап. И ленточка красивая с прикольной подписью «Незабвенной Виоле Таракановой в Новый год на вечную память!»

   – Но это невозможно!

   – Можете приехать и лично убедиться в доставке погребальной принадлежности, – начала закипать я.

   – Нет-нет… – твердил Владимир, – сейчас… Вот! Слушайте! Для Виолы Таракановой. Торт из бисквита, украшения в виде красных роз из крема. И табличка с текстом: «В Новый год желаю здоровья тебе и счастья». От Анны Штольц».

   – Все правильно, Штольц моя подруга.

   – Вот видите! – обрадовался Владимир. – Мы выполнили заказ.

   – Э, нет! Я получила не вкусный тортик, а жуть с лентой.

   – Секундочку, уточню… – вновь зашуршал бумажками менеджер. – О, нет! Ужас! Ужас! Ужас!

   – На вас напала мышь? – не выдержала я. – Или вы увидели таракана?

   – Хорошо вам смеяться! – взвизгнул Владимир. – У нас здесь дурдом! Набрали сумасшедших студенток, дур-блондинок! От баб одни неприятности! Ой, простите, вы клиент, не принимайте последние слова на свой счет.

   – Ладно, – согласилась я. – Так что там с подарком от Ани Штольц?

   – Его отправили усопшему Ивану Николаевичу Дардыкину с пожеланием здоровья и счастья, – проблеял Владимир.

   – Отлично. А как получилась восхитительная надпись на ленте?

   – Господи, за что ты взвалил на мои плечи сей крест? – плаксиво протянул менеджер. – Люди совершенно не умеют оригинально мыслить! Как правило, просят послать цветы, торты, плюшевые игрушки. Ну а усопшим, конечно, презенты типа похоронных композиций. Допустим, вы не можете сами прийти попрощаться с умершим – живете во Владивостоке, а покойный в Москве. Нет проблем, интернет есть везде, оплачиваете – и лучший венок от вас будет доставлен. Правда, здорово? У нас есть стандартные заготовки для быстроты выполнения заказа. Мы со всех ног спешим к своему клиенту, поэтому часть текста уже набита, сначала слова «незабвенный» или «незабвенная», в зависимости от пола безвременно умершего, а потом «на вечную память». Остается только вписать нужные имя и фамилию. А дуры перепутали! Идиотки! Я им руки оторву и в уши вставлю! Поверьте, так просто их не выгоню!

   – Можете делать с вашими сотрудницами что хотите, но мне желательно получить свой торт.

   – Да! Конечно! Естественно! Завтра! В это же время! Не сомневайтесь! Кстати, веночек оставьте себе. Он уже списан.

   – Спасибо, не надо! – сквозь зубы процедила я.

   – Натуральные еловые лапы, свежайшие розы, – принялся соблазнять меня Владимир. – Долго простоит!

   – Не хочу, чтобы в моей квартире красовался погребальный атрибут! – возмутилась я.

   – Но он оформлен на ваше имя, – не уступал менеджер. – Мы старались, его делал лучший флорист, вложил в венок всю душу.

   – Когда конструкция к вам вернется, – сурово заявила я, – пусть мастер вытащит оттуда свою нематериальную субстанцию и в себя обратно запихнет.

   – Да, конечно, – загрустил Владимир, – хотя все могло замечательно устроиться. Иван Николаевич получил торт, вы венок, и мирно разошлись. Кстати, веночек подороже будет.

   – Никаких обменов! – заорала я.

   – Тише, тише… Ну и народ! Чуть что, визгу не оберешься… Спокойно! Завтра исправим ошибку. Скажите Михаилу, пусть прощальную композицию везет в офис. Да, он еще вам от нас подарок должен передать. Маленький, но очень полезный в хозяйстве сувенир, – пулеметом прострекотал Владимир и отсоединился.

   Я кинулась к двери.

   – Михаил!

   – Ась? – отозвался тот.

   – Уносите венок.

   – Куда?

   – В офис.

   – Зачем?

   – Это ошибка, мне должны были доставить бисквит с кремом.

   – Так ведь рабочий день уже закончился! – возмутился Михаил. – Что мне теперь, туда-сюда кататься? С ума сошли!

   – Я не виновата, это в вашей фирме напутали.

   – Кабы она была моя, я сейчас бы спокойно у телика сидел, а не бегал по улицам с дерьмом, – проворчал дядька. – Телефончик не дадите? Звякну Вовке.

   Через десять минут долгого и нудного объяснения с менеджером Михаил вернул мне трубку, вытащил из сумки красивую коробку и сообщил:

   – Вот, подарок от фирмы!

   – Надеюсь, там не урна для праха, – окрысилась я.

   Михаил протяжно вздохнул, разинул рот, желая что-то сказать в ответ, но я быстренько взяла подношение и захлопнула дверь.

   Я поставила коробку на стол и сказала Лео:

   – Как думаешь, что там?

   Котопес фыркнул.

   – Конфеты? – предположила я.

   Лео лег на диван.

   – Или, может, ежедневник? – продолжала я, аккуратно развязывая ленточки. – Накануне Нового года их не дарит только ленивый.

   Под крышкой оказался темно-синий пакет, а внутри него что-то перекатывалось. Содержимое было легким и упругим одновременно.

   – Мармелад, – решила я, – нечто вроде жуков из желе. Жуткая гадость! Ба, на дне коробки лежит инструкция! Мне еще до сих пор не попадались конфеты с руководством. Наверное, товар прибыл из Америки или Германии. Знаешь, милый, иностранцы окончательно помешались, подают в суд за малейшую ерунду! Одна девица, входя в кафе, споткнулась о высокий порог, упала и разорвала юбку. Мадемуазель не растерялась, побежала к адвокату и содрала с хозяина ресторации пару миллионов за моральный и физический ущерб. Ясное дело, теперь у них везде инструкции, предупреждения, объявления.

   Продолжая молоть языком, я взяла большие ножницы, разрезала бумагу и вытряхнула содержимое в вазочку для конфет. Как я и предполагала, это оказались жуки из мармелада – длинные, толстые. Но не разноцветные, как положено сладостям, а светло-коричневые, что делало их до противности похожими на настоящих.

   – Уфф, – сказал Лео.

   – Фу, – подхватила я, – какая мерзость! Интересно, много ли найдется людей, способных засунуть себе в рот такое кондитерское изделие? Хотя недавно в одном магазине я видела леденцы с гусеницами внутри. Но…

   Язык прилип к небу, я уставилась на вазочку. Мне показалось, или одно тело шевельнулось? А теперь дергается второе, третье… Они живые! Я взвизгнула, схватила Лео и, в два прыжка преодолев коридор, оказалась на лестничной клетке. Больше всего на свете я боюсь насекомых. Хотя можно ли отнести жуков к их семье? Не знаю, мне внушают ужас не только те, кто летает, но и те, кто ползает.

   Лео чихнул, закрыл глаза и мирно задремал у меня на руках. Я позавидовала здоровой нервной системе котопса и трезво оценила ситуацию. Убегая, я забыла взять ключи, но слава богу, дверь в мою квартиру не захлопывается. И что прикажете теперь делать? Позвонить никому не могу, мобильный остался на кухне, а я ни за какие пряники не войду в помещение, где находятся отвратительные твари.

   В полной растерянности я села на ступеньку. И тут загрохотал лифт. Двери подъемника открылись, оттуда вышел сосед Андрей Звягинцев и, не заметив меня, подошел к своей двери. Потом остановился.

   – Господи! – вдруг громко сказал он. – Вот жалость! Не повезло бедняге!

   – Андрюша, – тихо попросила я, не вставая с места, – вы не могли бы мне помочь?

   Сосед вздохнул, обернулся и спросил:

   – Кто тут?

   Я выглянула из-за шахты лифта и помахала ему рукой:

   – Добрый вечер!

   Звягинцев уронил портфель и судорожно заморгал.

   – Не узнал? – заулыбалась я. – Виола Тараканова. Как дела?

   Андрей взвизгнул и начал звонить в свою дверь, затем он забарабанил в нее руками и ногами, а когда его жена Наташа наконец приоткрыла створку, ввалился в квартиру со скоростью кошки, за которой гонится пчелиный рой. Я лишь изумленно присвистнула, недоумевая, что случилось с воспитанным, интеллигентным, всегда приветливым соседом. Может, он переутомился на работе? Никогда не замечала за Андреем ничего странного!

   Раздался скрип, из своей квартиры высунулась Наташка.

   – Эй, – шепотом сказала она, – есть тут кто? Отвечай немедленно, а то милицию вызову!

   Я вышла из-за лифта.

   – Добрый вечер.

   Наташа перекрестилась.

   – Ты живая?

   – Отличный вопрос, – хмыкнула я. – В принципе, да. А что, у тебя есть в этом сомнения?

   Соседка стала тыкать пальцем куда-то вбок.

   – Там… стоит…

   – Кто? – удивилась я.

   – Сама посмотри.

   Прижимая к себе храпящего Лео, я сделала пару шагов и увидела венок из еловых ветвей, прислоненный к противоположной стороне шахты лифта.

   – На ленте написано, что он для тебя, – перешла на напряженный шепот Ната.

   – Мне подарок привезли, – попыталась объяснить я, – на Новый год от подруги…

   – Похоронный венок? – подпрыгнула Наташа. – Однако у вас, писателей, все так странно… А ты точно живая? Честно? А то Андрюша очень испугался. Он в метро в газете прочитал про твою кончину.

   – Не понимаю, о чем идет речь, – удивилась я.

   – Секундочку! – воскликнула Ната и шмыгнула назад в квартиру. А через мгновение вернулась с «Желтухой». – Вот, вечерний выпуск.

   Я выхватила у нее газету. «Великая Арина Виолова убита нынче ночью своим любовником», – значилось на первой полосе. В горле будто заворочался острый нож. С трудом проглотив его, я впилась глазами в текст. «Наша любимая детективщица Арина Виолова пала жертвой рук маньяка. Смерть настигла обожаемую народом писательницу в канун Нового года, в ее день рождения. Ничто в то утро не предвещало беды. Арина готовилась к празднику, который запланировала устроить для тысячи приглашенных в самом элитном ночном клубе Москвы. Красный „Феррари“ привез именинницу, одетую в ярко-синее платье от Роберта Бовалли, босоножки от Луччи и драгоценности ювелирного дома „Кривалов“, ровно в семь часов, оркестр сыграл туш. Вечеринка завершилась под утро. Арина и ее бойфренд Евгений Растов уехали в новые, только что купленные нашей самой модной писательницей апартаменты. И там случилась трагедия. В припадке ревности Растов убил лучшую детективщицу Европы – задушил ее голыми руками и убежал. Преступник до сих пор не пойман. Мы просим всех, кто что-нибудь знает о происшествии, позвонить в издательство „Элефант“. Похороны Арины Виоловой планируются в космосе, корабль поднимет урну с прахом над землей, действо можно будет наблюдать с Красной площади, билеты на церемонию приобретайте в том же „Элефанте“.

   Я икнула, потрясла головой и сказала:

   – Тут нет ни слова правды!

   – Сейчас канун Нового года, – дрожащим голосом заявила Наташа.

   – Верно. Но мой день рождения приходится на лето, я не справляла его в клубе, не звала тысячу гостей и не надевала дорогих нарядов! Только посидела с парой приятелей в небольшом ресторане. Была вечеринка накануне Нового года, и все! Кстати, Женя арестован, и он признался в убийстве.

   – Чьем? – впала в еще большее изумление соседка.

   – Виолы Таракановой, – не подумав, ляпнула я.

   Наташа взвизгнула, присела на корточки и прошептала:

   – Так ты мертвая?

   Я наклонилась к соседке.

   – Живее всех живых. Погибла моя тезка, отсюда и путаница.

   – А ты не врешь? – поинтересовалась соседка.

   Я прислонилась к лифту и, опустив некоторые подробности, рассказала Звягинцевой, как прошел мой вчерашний день.

   Наташа встала.

   – Чего на лестнице прячешься? – сердито спросила она. – Андрюшка чуть инфаркт не получил! Сначала статью прочитал, потом венок увидел.

   – Жуков боюсь, – произнесла я.

   На лице Наташи появилось выражение крайнего удивления.

   – Кого?

   – У меня на кухне жуки. Можно попросить Андрюшу их выбросить?

   Наташины глаза стали круглыми.

   – Твой муж рыбак, – затараторила я. – Он же не испугается симпатичных жуков? А? Пожалуйста!

   – Дюша, живо сюда, – позвала мужа соседка.

   Когда Звягинцев очутился у лифта, Наташа попыталась растолковать ему суть проблемы:

   – Вилка живая, «Желтуха» все наврала, венок – подарок на Новый год.

   – Ну-ну! – обалдел Андрей.

   – Зайди к Таракановой и забери жуков, – приказала Наташа.

   Звягинцев кашлянул, затем переспросил:

   – Жуков?

   – Да, – подтвердила я.

   – Их много? – уточнил сосед.

   – Ну… я не считала. Лежат в вазочке для конфет, в кухне на столе.

   Андрюша взъерошил волосы и забормотал:

   – Она не умерла, еловые лапы с лентой – сувенир под елку, а на столе, на тарелочке, жуки?

   – В вазочке, – поправила я.

   – Может, нам в «Скорую» позвонить? – предложил сосед.

   – Пожалуйста, сначала загляни в мою квартиру, – взмолилась я, – а потом можешь сдать меня в психушку.

   – Ну ладно, – вздохнул Андрюша, – пойду проверю.

   Несколько минут мы с Натой стояли молча, потом перед нами возник страшно довольный Андрей с хрустальной «лодочкой» в руке.

   – Слушай, где ты их откопала? – радостно закричал он. – Суперэкземпляры!

   – Ой, ну и мерзость, – отскочила от супруга Наташка.

   – Их мне прислали в качестве презента, – хмуро сообщила я.

   – Прикольно! – заржал Звягинцев. – У тебя классные приятели: то венок, то насекомые. Можно я их себе заберу?

   – Пожалуйста, – кивнула я, направляясь домой, – спасибо огромное за помощь.

   – Вилка! – крикнул Андрей. – Если еще такое притащат, я живу рядом.

   – Надеюсь, что данный случай единичный, – ответила я и вошла в свою квартиру.

   Так, где телефон?

   – Владимир, – слишком бойким для ночного времени голосом отозвался менеджер.

   – Виола Тараканова, – заорала я, – ваш курьер оставил венок на лестнице.

   – Да, да. Нет смысла таскать композицию, – зачирикал парень, – мы, естественно, завтра доставим вам торт, а веночек решили подарить. Пусть он вас радует!

   Я набрала полную грудь воздуха:

   – Кому пришла идея прислать мне жуков?

   – Понравился сувенир?

   – До жути! Теперь хочу знать, кто у вас в фирме такой креативный человек.

   – Вы получили кумусов. За ними народ в очередь пишется!

   – Кого я получила?

   – Кумусов.

   – Это кто такие?

   Владимир засмеялся.

   – Удивительные создания. Вытряхиваете их на своих шести сотках, кумусы расползаются по кустам и деревьям, пожирают вредителей, в результате вы собираете богатейший урожай. Настоящие кудесники! Кстати, они дорогие и не всегда бывают в продаже. Но я решил, раз мы слегка провинились, то вы должны получить самое лучшее из нашего ассортимента. Я прав? Кумусы – лидеры среди заказов.

   – Спасибо, – сквозь зубы процедила я, – очень мило, но впредь я не хочу получать никаких милых пустячков. Идет?

   – Вам не понравилось? – чуть не заплакал Владимир.

   На глупого парня невозможно было долго злиться.

   – Замечательные жучки, просто мне их негде использовать.

   – А на даче? – приободрился менеджер.

   – У меня нет фазенды.

   – У всех есть шесть соток.

   – Очевидно, я исключение.

   – Хорошо, понял. Торт приедет завтра вечером.

   – Мерси, – вздохнула я и отправилась спать.

   Будильник прозвенел в семь, я с огромной неохотой выпуталась из одеяла и посмотрела в окно. Дождь лил стеной! Очевидно, на Новый год не будет сверкающих под солнцем сугробов. Зевая, я пошла на кухню, покормила Лео, выпила кофе, оделась и побежала к машине. Клязино, где провела детство Оля, находится не так далеко от Москвы, но дорога может занять несколько часов – ситуация на шоссе у нас непредсказуемая.

   Самые худшие мои ожидания оправдались полностью. До небольшого поселка, отупев от пробок, я добралась около одиннадцати. Припарковалась возле магазина, вошла внутрь и спросила у продавщицы, полной девушки в футболке, расшитой золотыми нитками:

   – Простите, не знаете ли вы Нину Тараканову?

   Продавщица абсолютно не удивилась вопросу. Обернулась и заорала пронзительным дискантом:

   – Тетя Нина, выйдите!

   Из подсобного помещения показалась симпатичная, совсем не пожилая смуглая кареглазая шатенка и строго сказала:

   – Ты зачем, Алла, так кричишь? Я не глухая.

   – Вас спрашивают, – Алла бесцеремонно ткнула в меня пальцем.

   – Вы Нина Тараканова? – растерялась я.

   Нет, так не бывает! Вот так сразу нашла тетку Оли!

   – Да, – кивнула женщина.

   – Нина Ефремовна? Сестра полковника Олега Ефремовича?

   Глаза женщины сузились.

   – Допустим, – коротко ответила она. – А вы кто?

   Я искоса глянула на Аллу, которая, приоткрыв рот, самозабвенно слушала не предназначенную для ее ушей беседу, и попросила:

   – Лучше нам поговорить с глазу на глаз.

   – Пойдемте в кабинет, – предложила Нина и посторонилась.

   Сев за письменный стол, женщина положила перед собой руки и спросила:

   – Ну?

   – Вы знаете Виолу Тараканову? – Я решила постепенно подготовить родственницу к печальному известию. – Правда, она представляется всем Ольгой.

   – Конечно, она моя племянница. А что случилось?

   Я замялась.

   – Говорите! – потребовала Нина.

   – Оля скончалась, – выдавила я из себя, – примите мои соболезнования.

   Нина взяла лежавшую на краю стола папку с бумагами, открыла ее, потом захлопнула и спросила:

   – Вы кто? Что случилось с моей племянницей?

   Я вынула паспорт.

   – Вот.

   – Однако… – покачала головой Нина, изучив документ. – Очень редкое совпадение.

   – Отчество и год появления на свет у нас разные, – уточнила я. – Работаю помощником следователя, мне поручили заниматься убийством Ольги.

   Нина встала и открыла окно, в крохотную комнату хлынул свежий воздух.

   – Как она погибла?

   Я рассказала о палке для занавесок и звонке на мобильный телефон.

   – Нет, нет, – сразу отреагировала Нина, – мать Оля звать не могла. Это исключено.

   – Почему? Многие люди в момент опасности совершенно машинально произносят: «Мама!», – не согласилась я.

   Нина снова села в кресло, потерла виски руками и спросила:

   – Вы же не имеете права рассказывать посторонним то, что узнаете в процессе расследования?

   – Информация распространяется только среди специалистов, а они умеют держать язык за зубами, – мигом ответила я.

   Нина поежилась.

   – Конечно, неохота перед вами грязное белье перетряхивать. С другой стороны, вы начнете проверять семью и наткнетесь на правду. Ладно, все покойники, хуже им уже не будет, а мне все равно. Никогда сплетен не боялась, ради Оли молчала. Слушайте…

   – Все равно я отсюда убегу.

   – А как же мама? – напомнила сестра.

   – И что, мне теперь из-за старухи в навозе гнить? – окрысился Олег. – Жениться на какой-нибудь местной дуре, настрогать детей, спиться и умереть лет в сорок? Ну уж нет! Хочу в Москву!

   – Так тебя там и ждут, – фыркнула не по годам рассудительная Ниночка.

   – Посмотрим, – на полном серьезе ответил Олег.

   Осенью парень, к огромному изумлению Нины, уехал в столицу учиться.

   – Как ты вступительные экзамены сдал? – поразилась сестра, узнав о его поступлении. – Одни тройки в аттестате.

   – Надо знать, куда с документами соваться, – засмеялся счастливый первокурсник. – На медсестер одни девки поступать идут, любого мужика, если он ближе чем на десять метров к двери училища приближается, хватают. И экзамены для таких – просто формальность.

   – Здорово, – улыбнулась Нина, – теперь будет кому маме давление мерить и уколы делать.

   – Я устроился жить в общежитии, – поспешил сообщить Олег. – Не мотаться же каждый день в Москву!

   Олег собрал вещи и пропал – несколько лет от него не было ни слуху ни духу. Нина не знала, где носило брата, и не имела понятия, чем он занимался. Жила своей жизнью – похоронила маму, стала в магазине продавщицей и совсем не бедствовала. В деревне работящему человеку невозможно с голоду умереть. У Нины были огород, корова, коза, кролики, она разводила цветы и торговала ими на станции. Продавец на селе уважаемая личность, поэтому Ниночка считала свою жизнь удавшейся. Вот только семейное счастье не сложилась. Но никаких горестных размышлений о судьбе старой девы в голове у сестры Олега Тараканова не возникло, она любила читать, смотрела телевизор, вышивала картины и никогда не горевала об отсутствии наследников. Стоило посмотреть на соседскую молодую поросль, бездельников, отнимающих у стариков-родителей последние копейки, чтобы понять: одной жить намного лучше.

   Как-то раз зимним вечером, около десяти, что по клязинским понятиям является глубокой ночью, в дверь Нины постучали. Стоял сильный мороз, Нина растопила печь, пила чай с конфетами, смотрела одним глазом в телик, а другим в вышивание, и тут, нате, кому-то она срочно понадобилась.

   Нина накинула на плечи пуховый платок и, отодвигая щеколду, закричала, решив, что поздний посетитель будет просить ее открыть магазин:

   – За водкой не пойду! Не лекарство, не помрете до утра! Ступайте к Машке, берите там самогон!

   Примерзшая створка наконец-то открылась, Нина примолкла. На пороге стояла маленькая худенькая женщина с крохотной девочкой на руках. Неожиданные гостьи были экипированы явно не по погоде. На матери было городское пальто – дорогое, из драпа, с натуральным меховым воротником. Очень красивая одежда для того, чтобы быстро добежать от работы до метро, но совершенно непригодная для деревни. Кожаные ботинки на каблучках не годились, чтобы ходить по сугробам, а перчатки были слишком тоненькие.

   – Заблудились? – вежливо спросила Нина. – Из Ерофеевска на станцию идете? Так уж опоздали, последняя электричка просвистела. Поезда до полуночи ходят, но в Клязине останавливается лишь тот, что в двадцать один пятьдесят идет, другие мимо проскакивают.

   – Здрассте, – прошептала женщина, – я Светлана.

   – Нина, – представилась удивленная хозяйка.

   – Можно войти? – спросила поздняя гостья. – Мы до костей продрогли.

   И что было делать? Отказать женщине с малышкой было не по-людски, и Нина пригласила путников в дом, предложил им чай.

   – Переночевать разрешите? – попросила Светлана, опустошив пятую чашку. – Нам с девочкой некуда идти.

   Нина глянула на заснувшую прямо в кресле крошку и, скрывая раздражение, кивнула:

   – Хорошо. Ребенок пусть тут останется, а вы идите на чердак, там раскладушка есть. Я вас в шесть разбужу, к первой электричке.

   – Спасибо. Я заплачу… – засуетилась Светлана. – Сколько?

   – Тут не гостиница, – остановила женщину Нина, – я денег за постой не беру.

   Без пяти шесть Нина поднялась под крышу и крикнула:

   – Эй! Поднимайтесь!

   Ответа не последовало.

   Хозяйка добавила громкости в голос:

   – Пора на станцию!

   Тишина.

   – Просыпайтесь, электричка уйдет! – обозлилась Нина. – Следующая будет только в полдень! Или вы здесь навсегда поселиться решили?

   Не услышав опять ни звука, Нина решительным шагом подошла к раскладушке и вздрогнула. То, что она издали приняла за крепко спящего человека, оказалось скатанным одеялом. Постоялица исчезла.

   Сначала Нина решила, что женщина пошла в туалет. Хозяйка спустилась в комнату, обнаружила там мирно спящую девочку и побежала на кухню, где висел рукомойник. Первым, что бросилось в глаза, оказался исписанный листок бумаги на кухонном столе. Нине стало дурно, в душе возникли нехорошие подозрения. Она схватила послание, шлепнулась на табуретку и стала читать строчки, написанные красивым, почти каллиграфическим почерком.

   «Дорогая Нина!

   Ты так ласково приняла нас с Виолой, с таким радушием приютила посторонних, что я чувствую себя неблагодарной скотиной. Но прочитай мою исповедь до конца и тогда поймешь, что поступить иначе я просто не могла. Мы с тобой близкие родные, меня зовут Светлана Петровна Тараканова. Я жена твоего брата Олега. Нашему браку семь лет, но поверь, я не знала, с каким мерзавцем живу. Клязино недалеко от Москвы, слух о нашем позоре мог уже дойти до твоих ушей. Олег вор, его посадили за кражу. Он никогда не думал о семье, не заботился о ребенке и не любил меня, свою жену. Нас связывала лишь общая комната. Я наивно считала, что Виоле нужен отец. Но теперь задаю себе вопрос: хорошо ли девочке иметь отца уголовника? Я еще молода и могу найти свое счастье. Мне не хочется посвящать свою жизнь преступнику, поэтому я решила уехать. К сожалению, у меня нет денег и работы, я отправляюсь буквально в никуда, но попытаюсь устроиться. Виолу не могу взять с собой, ребенку нужны хорошие условия и уход. Доверяю дочь тебе временно, как только обустроюсь на новом месте, тут же заберу девочку. Извини, я прихватила твои валенки и ватник. Оставлю вещи на станции у кассира. Метрика Виолы на столе под сахарницей. Мой муж урод, пьяница, бабник и вор. Несчастная Света».

   Можете себе представить, как «обрадовалась» Нина! Продавщица сначала растерялась, потом покормила крохотную девочку и спросила у нее:

   – Где ты живешь?

   – Дома, – спокойно ответила малышка.

   Похоже, крошка была очень уравновешенной, увидев, что мамы нет, она не стала плакать, с аппетитом выпила молока и обрадовалась печенью.

   – Можешь сказать название улицы? – попыталась узнать адрес Нина.

   Девочка молча набивала рот, и на секунду Нине показалось, что ребенок долгое время не ел досыта, но она отмела это предположение.

   В деревне слухи разлетаются мгновенно. Стоило девчушке первый раз выйти во двор погулять, как к Нине тут же прибежала соседка Раиса, вроде как за солью. Получив просимое, Рая без всякого стеснения спросила:

   – Откуда у тебя девочка?

   – Дачницу я взяла, – улыбнулась Нина.

   – Зимой? – поразилась Раиса. – Такую маленькую? Без родителей?

   – Шучу, – быстро изменила «показания» Нина. – Это моя племянница, дочь Олега.

   – Ну надо же! – всплеснула руками Рая. – То-то смотрю, она с тобой на одно лицо. А как там твой брательник?

   – Замечательно, – лихо соврала Нина, – живет отлично!

   – Чего же девчонку прислал? – не отставала соседка.

   – Жена Олега бросила, второй раз замуж вышла, дочь ей не нужна, – объяснила Нина.

   Раиса потерла подбородок.

   – Сирота, значит, получилась. Ой-ой-ой, достанется же ей в жизни колотушек! Без мамочки родной трудно. Ой-ой-ой!

   Малышка, до той поры сидевшая тихо, вдруг чихнула и заревела в голос.

   – Ты соли хотела? – разозлилась Нина.

   – Ага, – кивнула Рая.

   – Получила? Вот и уходи, у меня дел полно, – отрезала Нина и бесцеремонно вытолкала любопытную Раису.

   Через час все Клязино знало новость, в избу к Нине потянулись люди. В деревне мало развлечений, а тут такой поворот…

   Спустя неделю, оставив подкидыша на попечение болтливой, но доброй и ответственной Раисы, Нина подалась в Москву.

   – Девочку Олег в дорогу собирал, – объяснила она соседке. – Сунул в пакет одни трусики да запасную футболку, ни колготок, ни платья, ни игрушек не положил. Надо мне вещи племянницы забрать.

   – Ну, мужики, – укоризненно произнесла Рая, – безголовые совсем! Слушай, не езди никуда! У меня на чердаке чемодан стоит, там Ленкины вещи детские, постираешь, и носите на здоровье. Куклы еще остались, правда, поломанные, но какая дитю разница!

   – Спасибо, – поблагодарила Нина, – только я все равно съезжу.

   Координаты брата Нина выяснила легко – обратилась в Мосгорсправку и буквально через полчаса получила листочек с названием улицы и номером дома. Настороженная таким везением, женщина приехала по указанному адресу, поднялась на второй этаж и позвонила в дверь. Если верить письму Светы, Олег сидит в тюрьме. Но, может, невестка наврала? Дверь открыла седая старуха, одетая в белую шелковую блузу, назвалась она Полиной Федоровной и устроила деревенской жительнице форменный допрос. Вопросы сыпались из бабули, словно горох из порванного мешка: кто такая, как зовут, зачем приехала… Нина спокойно отвечала, показала паспорт. В конце концов Полина Федоровна смилостивилась, впустила гостью, провела ее в крохотную кухню и рассказала малопривлекательную правду об Олеге.

   – Его посадили, – сообщила старуха, – за мелкое воровство. Ну никогда бы не подумала, что Олег Ефремович жулик! Они со Светой тут два года жили. Он не пил, не курил, на работу по часам уходил, в одно и то же время возвращался. На жену голоса не поднимал, девочку любил. Замечательный муж. Зарабатывал, правда, не ахти, Светка постоянно у меня деньги до получки одалживала, но как-то выкручивались.

   – А что брат украл? – опустив голову, спросила Нина.

   – Кошелек у женщины стащил, – пояснила пенсионерка. – Да так глупо действовал! В троллейбусе к ней в сумку залез и попался. Дали ему по первости три года. А кто тебе про его дела рассказал?

   – Светлана, – ответила Нина. – Говорила, что муж неделями пропадал, обижал ее, потому они с дочкой и сбежали.

   – Вот сволочь! Прости, Господи, за бранное слово… – возмутилась старуха. – Светка хитрее кошки. Свою вину на мужа перекинула! Знаешь, что мне кажется? Он из-за жены в тюрьму попал. Это она его посадила.

   – Как? – поразилась Нина.

   Полина Федоровна поправила воротник блузки.

   – Света с виду маленькая, хрупкая, нежная, просто цветок, а на самом деле злая, как акула. А вот слушай… Работать она не хотела, все повторяла: «Я Виолу воспитываю, не сдавать же девочку в ясли». Только некоторым детям лучше находиться в госучреждении, чем при родной матери.

   Едва Олег уходил на работу, Светлана закрывала комнату и упархивала. Виолу она оставляла одну, девочка с самого раннего детства привыкла обходиться собственными силами. Она никогда не плакала, не требовала к себе внимания, не капризничала, могла ползать по комнате в мокрых штанишках и не переживать по поводу неудобств.

   Полине Федоровне было жалко ребенка, иногда она кормила малышку кашей или наливала ей супу. Светлана готовила редко, впрочем, и хорошо, что мамашу не тянуло к плите – еда у нее получалась на редкость гадостная. В основном Таракановы питались колбасой и сосисками. Гастрономия – не дешевое удовольствие, вести хозяйство Света не умела, поэтому денег в доме никогда не было. Однако молодая женщина не отказывала себе в модной одежде и обуви.

   Один раз соседка продемонстрировала Полине Федоровне новые ботиночки и спросила:

   – Красивые?

   – Приятные, – одобрила приобретение пенсионерка. – Кажется, на натуральной коже.

   – Самые модные, – причмокнула губами Света, – его прямо из Парижа привели.

   – Кто? – удивилась бабуля.

   – Фарца, – загадочно ответила соседка.

   Полина Федоровна не поняла смысла слова. Она не знала, что в столице существует особая каста людей, как правило, молодых парней, которые спекулируют одеждой, парфюмерией и косметикой. У фарцовщиков можно было приобрести все: дорогое шампанское, французские и американские сигареты, дубленки, магнитофоны… Полина Федоровна была далека от мира женщин, желавших во что бы то ни стало приобрести роскошную сумочку и шикарное белье, поэтому старуха решила, что «фарца» – необычная фамилия подруги Светы, которой посчастливилось съездить в недоступную для простого человека Францию.

   – Сколько стоит обувка? – проявила неприличное любопытство бабушка.

   Света вытянула вперед правую ногу, любуясь обновкой, и хвастливо ответила:

   – Сто двадцать рублей.

   – Сколько? – ахнула соседка. – Это ж больше моей пенсии!

   – И что? – усмехнулась Светлана.

   – Такие деньги – на баретки, – укоризненно сказала Полина Федоровна. – Вот уж неразумный поступок! Можно ведь подешевле полусапожки купить.

   Света ткнула пальцем в сторону вешалки:

   – Вроде ваших говнодавов?

   – Вполне приличные ботинки, – обиделась старуха. – На резиновом ходу, устойчивые, теплые.

   – Лучше умереть, чем такие носить! – воскликнула Света. – Я не привыкла в дерьмо одеваться!

   – Эх, милая, – протянула Полина Федоровна, – этак ты постоянно в долгах ходить будешь. Сама не работаешь, один кормилец – муж, и девочка подрастает. Лучше бы ты ребенку новую шубку справила, старая ей совсем мала.

   – Незачем девчонку баловать, – отрезала Светлана, – и так походит. А насчет кормильца вы правы, Олег должен больше работать, чтобы обеспечить семье приличное содержание.

   Полина Федоровна только вздохнула. Встречаются же на свете такие вертихвостки!

   В тот день, когда на вешалке повисло манто, у Полины Федоровны ночью разболелся желудок, и старушка, боясь разбудить соседей, в одних носках на цыпочках отправилась в кухню, чтобы заварить себе лечебный чай. Путь ее лежал мимо комнаты Таракановых, а дверь к соседям оказалась приоткрытой. Оттуда послышался злой голос Олега:

   – Прекращай по мужикам бегать!

   – Ты мне не указ, – нахально ответила Светлана.

   – Попадешь в беду!

   – Ерунда.

   – Не стоит привлекать к себе внимание.

   – Чье?

   – Да хоть соседей!

   – Старая хрычовка ни о чем, кроме анализов, не думает, – засмеялась Света, – хочет прожить триста лет.

   – Пожилые люди очень внимательны. Вдруг она заинтересуется, откуда у тебя обновки?

   – И чего? – не сдавалась жена. – Мне ее муж купил.

   – Я не зарабатываю на шубы.

   – Накопил!

   – С каких доходов? Ты же не ходишь на службу.

   – Наследство мне досталось!

   – Ой, прекрати.

   – Сам перестань.

   – Нам нужно вести себя скромно, а ты… Мало того, что по мужикам шляешься, так еще и деньги берешь. Знаешь, как такие бабы называются?…!

   Света тихо засмеялась:

   – Спасибо за комплимент. Больше всего я боюсь перестать мужчинам нравится.

   – Заткнись! – рявкнул Олег.

   – О! Какие мы сердитые, – засмеялась Света, – какие страшные, злые и ужасные…

   – Значит, так, – громко сказал Олег, – прекращаешь хвостом по чужим постелям трясти, занимаешься ребенком, сидишь дома. Или я уйду!

   – Куда?

   – Неважно, – мрачно ответил муж, – на кудыкину гору.

   Тут Полина Федоровна неудачно переступила с ноги на ногу, под ступней скрипнул паркет.

   – Кто там? – моментально отреагировал Олег.

   Старушка, боясь быть застигнутой за подслушиванием, опрометью кинулась к себе и, не снимая носков и халата, нырнула под одеяло. Не прошло и минуты, как дверь осторожно приоткрылась и Олег прошептал:

   – Баба Поля! Эгей!

   – Она спит, – сказала из коридора Света, – всегда в девять молоко выпьет и в койку.

   – А кто по квартире шастал?

   – Тебе показалось.

   – Я слышал скрип.

   – Тише, – шикнула Света, – еще ее разбудишь! Дерево рассыхается, отсюда и звук. Пошли, хватит полуночничать.

   …Полина Федоровна примолкла, а потом уставилась на Нину.

   – Поняла? Олег решил, что ему в тюрьме лучше, чем с такой женой, вот и спер кошелек. Знаешь, как Светка тогда поступила? Ей из милиции позвонили и сообщили: супруга за кражу взяли, приезжайте, привезите ему вещи да поесть прихватите. А она свои шмотки в чемодан покидала, Виолу подхватила и сказала мне: «Пока, Полина Федоровна, поехала я к своей маме в Крым, там хорошо, не то что в Москве. Море, фрукты…» Я ей в ответ: «Зима на дворе, сейчас не покупаешься».

   Только Светлану слова старухи не смутили.

   – Лето придет, – оптимистично заявила она.

   – А как же Олег? – попыталась вразумить беглянку Полина Федоровна.

   – Мне он не нужен, – отрезала Светлана и унеслась…

   Нина попыталась трезво оценить ситуацию. Светлана в своем письме сообщила об ужасном поведении мужа, его любовницах и пристрастии к выпивке. Но их соседка утверждает обратное: исчадием ада была мать малышки, а Олег настолько устал от постоянных измен жены, что предпочел сесть в тюрьму, лишь бы избавиться от супруги, которая из корысти не желала давать ему развод. И кому верить?

   – А в их комнату можно войти? – спросила в конце концов Нина.

   – Не заперто, – пожала плечами Полина Федоровна. – А тебе туда зачем?

   Продавщица рассказала про подброшенную девочку.

   – Вот кукушка! – возмутилась старуха. – Ступай, конечно. Только у ребенка особых нарядов не было, только жалкие тряпки.

   Нина открыла дверь, осмотрела двадцатиметровое помещение, распахнула шкаф и подавила вздох. На плечиках висели две неглаженые рубашки и одна пара сильно потертых мужских брюк, чуть поодаль – детское платьице из ситца и простенькая кофточка. На полках нашлось заштопанное бельишко и пара дырявых колготок. Остальное пространство здоровенного гардероба оказалось порожним, но по множеству свободных плечиков Нине стало понятно: еще недавно шифоньер полнился Светиными нарядами.

   Увидав, что Нина выходит из комнаты соседей с пустыми руками, Полина Федоровна покачала головой:

   – Решила не мараться?

   – Вы правы, – кивнула Тараканова. – Я у нас в районе продавщиц из «Детского мира» попрошу, отложат мне обновки. Даже в деревне стыдно девочку в такие лохмотья одевать. Просьба у меня к вам…

   – Какая? – прищурилась Полина Федоровна.

   – У меня работы много, – вздохнула Нина, – надолго магазин не бросишь, да и с Олегом мы давно не общались. Короче, не хочу я в милицию ходить.

   – А и не надо, – пожала плечами старуха. – Что ты там забыла?

   – Но нельзя брата без помощи бросить, – протянула Нина, – я вам продуктов из своего магазина привезу и заплачу за услугу. Отнесете передачу?

   – Почему нет? – согласилась Полина Федоровна. – Мне Олег нравится, хороший человек, а времени свободного у меня много.

   Вернувшись в Клязино, Нина сошла с электрички и двинулась к концу перрона.

   – Эй, Тараканова! – высунулась из окошка кассирша Жанна. – Тут твоя приятельница валенки и тулуп оставила. Давно лежат. Почему не приходила? Я уж думала – не нужны тебе шмотки.

   – Давай вещи, – устало сказала Нина.

   – Держи, – засуетилась баба. – Странная у тебя знакомая. Появилась тогда под вечер, с последней московской электрички сошла, и давай в стекло стучать. Я ей и говорю: «Гражданочка, касса заперта до завтра. Поездов больше ни в одну сторону не предвидится. К шести подгребайте, тогда первые составы пойдут». А она как заплачет: «Помогите Христа ради. Можно у вас чемодан оставить? Я к подруге приехала, до деревни еще дойти надо. Вдруг ее дома нет? Заплачу вам за хранение». Ну я и согласилась. Утром она прибежала, схватила свою поклажу, оставила тебе валенки с тулупом, и фью! Чего она, только на ночь приезжала?

   – Угу, – кивнула Нина.

   – Вот дурная! – возмутилась Жанна. – Она чуть на поезд не опоздала. Когда он подкатил, проводники не все вагон открыли. Знаешь ведь, они то в четные впускают, то в нечетные. Так твоя подружке давай в стекло колотить да кричать. Я ей говорю…

   – Погоди, – перебила Жанну Нина, – какие проводники в электричке?

   – Так дамочка в скорый поезд билет купила. Дорогой взяла, купейный, не плацкарту.

   Нина поразилась еще больше.

   – На Москву до восьми ни одного пассажирского нет, а тот, что в девять ноль пять, едет мимо без остановки.

   – Кто тебе сказал, что она в столицу уехала? – поразилась в свою очередь Жанна. – Села на поезд до Перми, совсем в другую сторону торопилась.

   Через три года брат приехал в Клязино. Очевидно, он где-то разжился деньгами, потому что на нем были хороший костюм и добротное пальто. Повзрослевшая Оля не узнала отца, спряталась за Нину.

   – Ну, ну, не дичись, – велела тетя, – выходи. Я же тебе сто раз рассказывала, папа – военный, служил на Севере. Он тебе подарки привез.

   Оля высунулась из-за ее спины.

   – Правда? – с интересом спросила она. – А какие?

   Олег развел руками и посмотрел на Нину. Сестра погладила воспитанницу по голове.

   – Конечно, папа привез куклу. Но только как можно новую игрушку грязными руками трогать? Смотри, у тебя пальцы просто черные. Беги быстро на кухню и вымой ладошки с мылом.

   Оля убежала, Нина достала из комода пупса и протянула брату.

   – На! Приготовила ей к Новому году, ну да еще успею другой подарок купить. Что же ты к дочке с пустыми руками?

   – Не подумал, – признался Олег.

   Счастливая Оля схватила лялю и побежала хвастаться перед подружками, брат с сестрой остались вдвоем.

   – Света не появлялась? – спросил Олег.

   – Нет, – сердито ответила Нина.

   – Не писала?

   – Нет.

   – Денег не присылала?

   – Нет.

   – Вот…! – подытожил Олег.

   Нина вспылила:

   – Мой дом не зона, держи язык на привязи!

   – Извини, – сказал брат, – случайно вырвалось.

   – И ты тоже хорош – о дочке забыл, – укорила его Нина, – мы ни гроша и от отца не видели.

   – Я исправлюсь, – пообещал Олег, – через месяц заберу Олю и тебя отблагодарю.

   – Ну-ну… – не поверила Нина.

   – Что же ты ей о родителях рассказывала? – вскинулся брат.

   – Про себя небось слышал, – подняла брови сестра, – нового ничего не изобрела: ты офицер на службе. А про мать сообщила, что она от болезни умерла.

   – Надеюсь, Свету поездом задавило, – зло сказал Олег. – Выпила из меня крови ведро и денег вагон унесла. Ну ничего, начну новую жизнь. Смотри, не проговорись ребенку про тюрьму.

   Нина поджала губы:

   – Вот, спасибо, приехал и сразу научил уму разуму.

   Через полгода Олег переехал в новую квартиру. Нина не переставала удивляться, как бывшему зэку удалось решить жилищную проблему. Тут честно работающие люди ютятся в убогих коммуналках, а брат обзавелся многокомнатными хоромами.

   Обустроившись, Олег забрал Олю к себе. Но на лето всегда привозил девочку к сестре.

   – Ох и строго брат ее воспитывал! – с легкой укоризной говорила сейчас Нина. – Все запрещал, по секундам за ребенком следил. Чуть что не по его, за ремень хватался. Оля отца даже на расстоянии боялась, летом в восемь вечера уже дома была. Я ей один раз сказала: «Ну чего ты в избе сидишь? Погода теплая, ступай с ребятами погулять».

   Так она испугалась до полусмерти: «Что ты, тетя, папа меня накажет». Совсем девочку затравил, превратил ее в послушную собачку. Я один раз Олегу выговорила, мол, он перегибает палку.

   А брат в ответ: «В Ольге половина крови от матери, а дурная порода быстро наружу вылезет, если ее не задавить». И его методы оказались действенными. Оля блестяще закончила школу, поступила в институт. Но после него хорошо устроиться долго не удавалось, и она часто работу меняла. Только везде мало платили, поэтому Оля переквалифицировалась в портниху и наконец стала отлично зарабатывать.

   – А кем работал Олег?

   – Не знаю, – пожала плечами Нина.

   – Как? – удивилась я.

   – Просто я не спрашивала, а он не рассказывал. Но они не нуждались. Последние годы Оля сюда не приезжала. Да оно и понятно – что молодежи в Клязино делать? – протянула Нина. – Из местных-то здесь одни старики остались. На лето им внуков привозят, а осенью и зимой у нас тишина, как на кладбище.

   – Конечно, – улыбнулась я, – Оле было лучше на море, с подругой!

   Нина заморгала.

   – На курорт они не ездили, Олег не любил Москву покидать.

   – Я про Олю говорю.

   – Брат никуда ее одну не отпускал.

   – Вы точно знаете? У меня другие сведения.

   – Ну с фонарем я у них за плечами не стояла, – призналась Нина, – но Олег бы Олю из виду не выпустил.

   – Люди меняются.

   – Только не мой брат. Он за дочерью, как коршун, следил! Я даже боялась, что племянница старой девой останется. Слава богу, нашелся парень, который Олегу понравился.

   – Вы видели Сергея?

   – Всего пару раз, даже на свадьбе не была.

   – Почему?

   – Оля сказала, что они не праздновали, просто в загсе со свидетелями шампанское выпили, а потом сразу улетели на неделю в Сочи, отпуск взяли. Олег, как обычно, дома остался. Думаю, Оля поэтому и решила на курорт потратиться, чтобы папа с ними не увязался.

   – Навряд ли Олег Ефремович стал бы набиваться в сопровождающие к молодоженам, – засмеялась я.

   – Он мог, – протянула Нина. – С одной стороны, дочери счастья желал, с другой – буквально ее затуркал.

   – Скажите, после смерти мужа у Оли были любовники? – задала я главный вопрос.

   – Не знаю, мы давно не разговаривали. Да и скрытная она была, если не хочет, ни за что рта не раскроет, – пояснила Нина. – Но думаю, что нет. Не такого она воспитания, не современная, тихая, нынче подобных женщин мужчины не любят, им подавай ярких да разбитных.

   – Люди разные, кое-кому по душе и серые мышки, – возразила я. – А в школьные годы Оля пользовалась успехом у ребят?

   – Не знаю, она со мной не откровенничала.

   – Странно у вас получается! – вышла я из себя. – Где работал брат, вы понятия не имеете, о личной жизни племянницы ничего не слышали, на ее свадьбе не побывали…

   – Я не привыкла навязываться, – гордо заявила Нина. – Если люди не хотят, не стану из них клещами сведения вытягивать.

   – Вы несколько лет до возвращения отца воспитывали девочку, потом принимали ее на каникулы, а она, получается, заботливую тетю бросила? – нажала я на больное место. – Не появлялась тут последние годы, не заботилась о родном человеке.

   Нина встала.

   – Я еще способна сама себя обиходить, горшок из-под меня таскать да с ложечки кормить не надо. Родных матерей дети забывают, чего уж о тетках беспокоиться. Я не бедствую, магазин этот купила, он моя личная собственность, в глубокой старости на пенсию в три копейки жить не придется. Не думала я, конечно, не гадала, что Олю хоронить буду, но раз уж так случилось, плакать поздно. Родственников у нее, кроме меня, никого нет, значит, поеду в Москву, займусь погребением. Ключей у меня, правда, от их квартиры нет.

   – Запишите телефон… Молодого человека зовут Роман Плотников, – быстро сказала я, – он вам поможет войти в дом.

   – Хотите конфет? – вежливо спросила Нина. – Анжела, насыпь в пакет разных.

   – Спасибо, – сказала я, – не люблю сладкое.

   – Свежие, – улыбнулась Анжела, – не лежалые, только вчера привезли. Еще макароны есть, «Макфа», берите, пока не расхватали, наши их мигом разбирают, потому что очень хорошие!

   – Спасибо, я их тоже люблю, – призналась я. – Можно купить пару пачек.

   – В Москву поедете? – спросила Анжела, отдавая мне спагетти.

   – Да, – кивнула я.

   – Не подвезете меня до Ворбьевки? Вам по дороге, а у нас автобус сломался, не ходит, – зачастила Анжела. – Древний совсем, я на нем еще в детстве в школу ездила!

   Я кивнула:

   – Пожалуйста, мне не трудно.

   – Ой, спасибо! – обрадовалась Анжела. Потом посмотрела на хозяйку магазина: – Теть Нин, можно раньше на полчасика уйти? Такой случай удобный, на машине покачу, неохота через лес пехом топать.

   – Ступай, – махнула рукой начальница, – Алла без тебя справится.

   Выехав на шоссе, я спросила:

   – Куда теперь?

   – А прямо, – весело сказала Анжела, – укажу, где повернуть. Ольку правда убили?

   – Откуда вы знаете? – насторожилась я.

   Анжела хихикнула.

   – У тети Нины голос зычный, у вас тоже не тихий, а между кабинетом и подсобкой стена картонная. Я за товаром пошла, ну и услышала разговор. Случайно, не подумайте, что специально уши грела!

   – Понятно, – кивнула я, – иногда и не хочешь знать чужие тайны, а они сами привязываются.

   – Верно, – согласилась Анжела. – А кто ее жизни лишил?

   – Пока неизвестно, – коротко ответила я.

   – Нехороший человек, наверное, красный, – вдруг сказала попутчица.

   – Хороший человек не способен на преступление, – машинально ответила я. И тут же удивилась: – Почему вы употребили словно «красный»?

   Анжела зябко повела плечами, пожаловалась:

   – Гнилая зима нынче, слякость сплошная. Это Оля так говорила. Мы с ней в детстве дружили, вместе играли и в школу одновременно пошли, первые классы учились в Воробьевке. Мы с мамой тогда только-только приехали в Клязино, они с отцом разошлись. Мама купила избу около тети Нины.

   Я молча вела машину, а Анжела продолжала самозабвенно болтать.

   …С Олей они подружились за неделю до первого сентября, а потом стали вместе бегать на занятия. К сожалению, автобус, на котором клязинцы могли без проблем добираться в школу, часто ломался, и ребятам приходилось топать несколько километров через лес. В апреле, мае и сентябре дети воспринимали дорогу как прогулку, но в остальное время, когда вокруг стояла темнота, им было страшно, поэтому школьники сбивались в стайки. Из деревни Николино шли вшестером, из Павлова вчетвером, а в Клязино было всего две первоклассницы, и если одна заболевала, второй приходилось плохо.

   В начале учебного года у Анжелы с Олей не было проблем. Оля, правда, брела на уроки с неохотой – чуть ли не в первый день занятий ей дали несколько обидных прозвищ и принялись дразнить. Но все же в сентябре девочки спокойно ходили в школу, но потом по утрам становилось все темнее и темнее.

   Однажды в ноябре почти в кромешной темноте школьницы прибежали на остановку и узнали, что автобус опять сломался. Анжела поглубже натянула капюшон куртки и сказала:

   – Побежали, а то опоздаем.

   – Нет, – неожиданно ответила Оля, – не хочу, я заболела.

   – Не ври, – рассердилась подруга.

   – Правда, – прошептала Оля и попыталась выдавить из себя кашель: – Кха, кха… Температура поднимается, горло дерет…

   – Если убежишь домой, тебе тетка накажет, – предостерегла Анжела.

   – Не-а, – уверенно ответила Оля.

   – А мне что, одной через лес тащиться? – чуть не заплакала Анжела. – Это не по-товарищески.

   – Я боюсь темноты, – призналась Оля.

   – Я тоже, но нельзя же школу прогуливать, – возразила подруга. – Пошли.

   Взявшись за руки, девочки помчались сквозь строй мрачных деревьев. На середине пути Оля вдруг остановилась, вытянула вперед руку и закричала таким тонким пронзительным голосом, что у Анжелы заложило уши.

   – Красный человек! Он пришел! Хочет отрубить мне голову и запереть в горе!

   Анжела испугалась, вгляделась во тьму и заорала в ответ:

   – Это елка, она больная, иголки бурые, засохшие…

   Но Оля закрыла глаза и повалилась в грязь. Что испытала семилетняя Анжела, оказавшись в холодном темном лесу рядом с подругой, которая лишилась сознания, не передать словами. Бедная девочка разрыдалась, потом зачерпнула из лужи воду и стала лить ее на лицо Оли. В конце концов та очнулась и кое-как сумела встать.

   В школу девочки заявились к третьему уроку такие грязные и несчастные, что даже их чрезвычайно строгая, если не сказать злая, учительница Раиса Ивановна не стала ругать малышек. Только приказала:

   – Идите в туалет и приведите себя в порядок.

   Анжела и Оля пошли умываться.

   – Не рассказывай никому, как я испугалась, – попросила Оля, – а то задразнят.

   – Ладно, – буркнула Анжела, пытаясь счистить глину с ботинок.

   К вечеру у Оли поднялась температура, и тетка оставила девочку дома. На следующий день Анжела после занятий пришла навестить подружку, принесла домашнее задание и сказала:

   – Валяешься? Повезло тебе, а нам контрошку дали, я на тройку написала.

   – Ты никому про мой обморок не наболтала? – перебила одноклассницу Оля.

   – Нет, – ответила Анжела, – я умею слово держать.

   – Спасибо, – кивнула Оля. – Это очень большая тайна, я ее никому рассказывать не должна. Красный человек может меня и здесь найти.

   – Ты того, да? – Анжела повертела пальцем у виска. – Про какого такого красного человека бормочешь? Про пожарного?

   – Нет, – чуть слышно прошептала Оля. – Он военный, у него форма такая – алая, с золотым шитьем, а ноги кривые. Он взмахнет рукой, и голова… вжик… покатилась! Кровь вверх как брызнет! Или в гору меня спрячет, оттуда никогда не выйти…

   – На, поставь градусник, – деловито приказала Анжела, – небось за сорок взлетело.

   – У меня уже нормальная температура, – отозвалась Оля.

   – Чего тогда бред несешь? – спросила Анжела.

   Оля опасливо глянула на дверь.

   – Тетя Нина где?

   – На станцию побежала, за хлебом, – пояснила Анжела. – Мы с ней по дороге встретились, она велела, чтобы ты непременно две чашки чая выпила.

   Оля села и закуталась в одеяло.

   – Поклянись, что никому не расскажешь, тогда сообщу тебе страшную тайну!

   Анжела кивнула головой:

   – Чтоб мне в жизни счастья не видать!

   – Ладно, – удовлетворилась этим Оля, – слушай. Меня зовут Виола Тараканова…

   – Вот уж секрет! – захихикала Анжела. – Ну никто о нем ничего не слышал! Да все Клязино, хоть ты и отзываешься на Олю, твое имя с фамилией сто раз знает.

   – Но я не Виола Тараканова!

   – А кто? – еще сильнее развеселилась одноклассница.

   – Принцесса династии Рун, – гордо ответила Оля.

   Анжела захохотала во весь голос, Оля вскочила с кровати.

   – Не веришь?

   Подруга зажала рот рукой и простонала:

   – Ну конечно, ты дочь царя. А Раиса Ивановна – Баба-яга и к себе на огород на метле летает. Ой, не могу!

   Оля потащила Анжелу к шкафу и поставила ее перед зеркалом.

   – Посмотри на нас!

   – И чего? – не поняла Анжела.

   – Кого видишь?

   – Девочек.

   – Дура! – обозлилась Оля.

   – Ну ты даешь… – рассердилась одноклассница.

   – Гляди во все глаза! – приказала Оля. – Ничего странного не замечаешь?

   – Не-а, – помотала головой Анжела.

   – Ты беленькая, глаза голубые, нос картошкой, бровей нет.

   – И вовсе я не уродка! – оскорбилась Анжела.

   – А я смуглая, волосы черные, глаза карие. Не странно?

   – Нормально, – не поняла проблему Анжела. – Вон в третьем классе Мишка учится, он, как и ты, на головешку похож, волосы кучерявые.

   – Мишка цыган, – пояснила Оля – а я принцесса.

   Анжела снова расхохоталась. Оля кинулась к письменному столу, вытащила из него все ящики, достала спрятанный на дне тумбы альбом и протянула Анжеле:

   – Полистай! Я по родине скучаю…

   Подруга начала перелистывать страницы и искренне поразилась:

   – Ты здорово рисуешь!

   – Принцессе династии Рун карандаш в руки сразу дают, – вскинула подбородок Оля, – это отличает нас от других. В древнем дворце залы заполнены нашими работами.

   Анжела внимательно рассматривала картинки, нарисованные с удивительным изяществом: горы, река, лес…

   – Правда сама малевала? – спросила она у Оли.

   – Конечно, – кивнула та. – Наш род очень древний, он уже несколько тысяч лет правит в далекой стране Монгото… В династии Рун все художники! Вот так.

   – Ну, предположим, я тебе верю, – хмыкнула Анжела. – Только объясни, как же ты здесь очутилась?

   Оля отбросила на спину черные волосы.

   – В Монгото случилось восстание. Армия взбунтовалась и убила моего отца, а мне удалось бежать, помог человек из вашей страны. Я подробностей не знаю и, если честно, плохо Монгото помню. Мне мало лет было, когда меня сюда привезли, поэтому я на русском свободно и без акцента разговариваю. А потом появился в России красный человек, который моих родителей убил… Короче, меня здесь спрятали.

   Несмотря на юный возраст, Анжела обладала хорошо развитой логикой.

   – Странно, однако, – пожала она плечами. – Говоришь, совсем крошкой убежала?

   – Да, – подтвердила Оля.

   – Откуда же ты знала, куда идти? – засмеялась Анжела. – Где деньги брала? Чего ела по дороге? И ребенку одному, без взрослых, далеко не уйти!

   Оля помолчала, а потом не очень уверенно пояснила:

   – Нас было двое там, еще… старшая сестра. Но это совсем страшный секрет, про нее вообще говорить нельзя! Даже думать запрещено!

   – А где же она, твоя старшая сестра? – разинула рот Анжела.

   – Не знаю, она убежала. Мы расстались, но она оставила этот альбом и велела мне навсегда запомнить: я принцесса династии Рун. Рано или поздно мне предстоит править Монгото! – возвестила Оля. – А тебя я за верность и дружбу сделаю главной придворной дамой и подарю драгоценности из сокровищницы. Там лежат несметные богатства, но только жрецы и старшая принцесса знают, где спрятаны алмазы, изумруды и рубины.

   Анжела ткнула пальцем в альбом:

   – По-моему, ты завралась. Сначала сказала: сама рисовала, а теперь про сестру говоришь.

   Оля подошла к буфету и вытащила железную коробку, внутри оказался другой альбом – небольшой, в красивом кожаном переплете.

   – Вот альбом сестра, – пояснила девочка, – она велела мне перерисовать пейзажи, чтобы не забыть про Монгото. Но только это ужасная тайна, потому что красный человек за нами следит.

   – Здорово! – восхитилась Анжела. – Давай играть в Монгото?

   – Ладно, – согласилась Оля, – но тихонько.

   Долгое время девочки забавлялись: рисовали в альбомах картины, вырезали и склеили из бумаги дворец и фигуры придворных. Оля всегда была царицей, Анжела ее помощницей.

   Потом отец увез Олю в город, Анжела осталась без подружки и забыла про страну Монгото. Когда Оля приехала на лето в Клязино, Анжела решила возобновить игру и предложила:

   – Давай сделаем новый дворец.

   – Ну уж нет! – зло ответила Ольга. – Ребята сказали, ты без меня себе новую подругу завела, Ленку Красину. Вот с ней теперь и общайся, предательница!

   – Тебя же в Москву увезли, – попыталась оправдаться Анжела. Но Оля не стала с ней больше разговаривать.

   Еще через год Оля явилась из города коротко стриженной. Волосы ее теперь были не черными, а темно-каштановыми, брови стали узкими.

   – Ты перекрасилась? – удивилась Анжела.

   – Нет, просто вдруг цвет поменялся, – не моргнув глазом, соврала бывшая подруга. – Извини, нам столько на лето задали, пойду читать.

   И Анжела поняла: Оля не простила ей дружбы с Леной Красиной. Отношения постепенно сошли на нет. Девочки не ругались, просто когда Анжела заходила к Оле, у той никогда не находилось времени на игры, Тараканова поспешно придумывала причину, чтобы не идти на улицу.

   – Книгу надо законспектировать, – улыбалась Оля, – а еще тетка велела воду в бачок натаскать.

   – Давай ведро, помогу, – предложила Анжела, в первый раз услышав про воду, – вместе живо управимся.

   – Спасибо, но мне еще нужно в избе убрать, – ответила Оля.

   Двух отказов Анжеле хватило, чтобы понять: с ней по-прежнему не желают общаться.

   А потом мать Анжелы перебралась на житье в Воробьевку, и встречи вовсе прекратились. Сейчас Анжела работает в клязинском магазине, Олю она давно не видела.

   – И вы никогда не интересовались у Нины, как поживает подруга детства? – удивилась я.

   – Один раз спросила, – кивнула Анжела. – Но тетя Нина очень неохотно ответила: «Думаю, хорошо», – и я поняла, что ей неприятно про Ольгу говорить. Не очень та красиво поступила – не навещала родню. Конечно, тетя Нина не нуждается, наоборот, все в деревне у нее в долгу, ходят даже слухи, что заведующая деньги под процент ссужает. Но ведь одних денег для счастья мало, хочется еще и слов хороших, любви. Знаете, мне жаль, что наша игра в страну Монгото закончилась. Я ведь почти поверила Оле, считала ее принцессой, отлученной от трона, а себя придворной дамой. Месяц назад полезла на чердак и наткнулась на ящик, в нем мои игрушки лежат и наши альбомы с рисунками. Полистала я их, посмотрела и подумала: ой и дуры мы были! Но… Олька фантазерка, красивую сказку придумала. А потом грусть на меня напала. Хорошее время – детство: все впереди, желаний полно и надежд. Теперь-то я понимаю – стоять мне до конца жизни в Клязине за прилавком, а в стране Монгото никогда не побываю.

   – Вы сохранили альбомы? – оживилась я.

   – В деревне ничего не выбрасывают, – усмехнулась Анжела. – Живем по принципу: если сейчас вещь на кухне, уберем в сарай, авось пригодится.

   – Дадите мне посмотреть рисунки?

   – Пожалуйста, – легко согласилась попутчица, – мне не жалко. Даже хорошо, прямо до дома в машине доеду.

   – Ну и ну! Сколько тут всего!

   – Крестьяне запасливы, – улыбнулась она, – и в этом есть резон. Вот, например, игрушки. Они есть не просят, лежат себе тихонечко. Родятся у меня дети, тратиться не придется. Или учебники… Они очень хорошие, не то что нынешние.

   Я села на какой-то тюк и начала разглядывать альбом. Девочки рисовали разноцветными карандашами из одной коробки, но картины у них получались разные. Одни походили на работы зрелого художника, другие выглядели детской мазней.

   – Это Олина рука? – ткнула я пальцем в замечательный пейзаж с сосной.

   – Да, – подтвердила Анжела. – Правда, она была талантливой?

   – Похоже, очень, – согласилась я. – Скажите, вы можете дать мне на время эти работы?

   – А вы вернете? – прищурилась хозяйка.

   – Непременно, – пообещала я, – возьму всего на несколько дней.

   – Ну ладно, – согласилась продавщица, – берите. Только не потеряйте, ведь это память о моем детстве.

   По дороге к машине я набрала номер Ромы Плотникова и сказала:

   – Узнай всю информацию про Олега Ефремовича Тараканова, проследи его биографию с детства: место учебы, работа, женитьба, дети, друзья. Короче, рой быстро и старательно, результат нужен к вечеру.

   – Йес, босс! – бойко ответил Плотников и отсоединился.

   Через минуту я снова схватилась за трубку.

   – Профессор Александров слушает, – произнес мягкий баритон.

   – Толя, это Вилка.

   – О! Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь? – обрадовался приятель.

   – Замечательно. Скажи, где расположена страна Монгото?

   Анатолий кашлянул.

   – Монгото. Такой нет.

   – Ты уверен?

   – Абсолютно.

   Но я не поверила профессору.

   – Толик, случается, что государство, ранее бывшее единым, раскалывается на несколько автономий.

   – Правильно.

   – И каждая часть получает новое название.

   – Безошибочное утверждение. Первый пришедший в голову пример – Чехословакия: теперь есть Чехия и Словакия.

   – Может, с Монгото та же история?

   Толя засопел.

   – Вилка, скажи, Рекс Стаут издавал роман «Черный нож в белых кустах»?

   – Кроссворд разгадываешь?

   – Просто ответь.

   – Нет, он такого не писал.

   – Точно?

   – Совершенно.

   – Может, заглянешь в энциклопедию? – настаивал профессор.

   – Нет необходимости. Я отлично знакома с творчеством Рекса Стаута, прочитала все его книги по пять раз. Давай отложим твой кроссворд и займемся страной Монгото.

   – А я прекрасно знаю географию, преподаю ее в МГУ, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, и мне нет необходимости листать учебники, чтобы ответить: страны Монгото нет! И не было! – с уверенностью заявил Толя.

   – Извини, – вздохнула я. – Такая версия лопнула! Значит, Оля все выдумала.

   – Что? – заинтересовался Анатолий.

   Я рассказала про принцессу династии Рун.

   – Похоже, кто-то забил девочке голову смесью из невероятных историй, – засмеялся профессор.

   – А ты не можешь взглянуть на рисунки? – попросила я. – Они такие четкие, яркие. Маловероятно, что человек придумал пейзажи, похоже, старшая сестра Оли их видела воочию, а младшая точно скопировала ее работы.

   – Приезжай, – согласился Толя, – я на кафедре. Если не трудно, купи мне кекс. Очень есть охота.

   Я притормозила у первого же магазина на дороге, но не успела выйти из машины, как зазвонил телефон. Решив, что это профессор, я не посмотрела на дисплей и быстро ответила:

   – Уже покупаю выпечку.

   – Простите, – донесся до меня звонкий женский голос, – но заказ не доставлен по вашей вине.

   – Что? – не поняла я.

   – Курьер, как и было оговорено, прибыл в десять утра, но дверь ему не открыли. Наш сотрудник подождал четверть часа и уехал.

   – Курьер?

   – Да.

   – Но я ничего не заказывала.

   – Как? А здоровое питание от фирмы доктора Хронова? Вы член клуба «Дорога к долголетию».

   – Черт, совершенно забыла! Выскочила из дома очень рано, простите, пожалуйста! – начала я извиняться.

   – Ничего, – повеселела диспетчер, – все мы живые люди, случаются порой накладки. Вечером домой вернетесь?

   – Конечно, но поздно.

   – Если к полуночи доставим?

   – Замечательно. Но мне так неловко…

   – Не стоит извиняться, – остановила меня диспетчер, – ощущение собственной виновности портит карму.

   – Ладно, – засмеялась я, – еще раз огромное спасибо.

   – Мы члены одного клуба, – нежно прозвучало в ответ, – значит, одна семья!

   Перекусить захотел не один профессор, на кафедре нашлась парочка молодых людей, которые с вожделением воззрились на колбасу, сыр и пирожные, которые я вытащила из пакетов.

   – У нас пир, – потер руки Толя и быстро начал сооружать бутерброд.

   Четверть часа научный руководитель и его аспиранты работали челюстями, потом Анатолий вспомнил:

   – А где рисунки?

   Я выложила на стол альбом, присутствующие стали перелистывать страницы.

   – Здорово, – сказал один парень.

   – Круто, – добавил второй.

   – Виден талант копииста, – отметил Толик.

   – И где это находится? – в нетерпении воскликнула я. – Можете назвать местность?

   – М-м-м… – протянул профессор, – Витя, ваше мнение.

   – Не Африка, – заявил Виталий.

   – М-м-м… А вы, Георгий, что думаете?

   – Не Индия, – заявил второй парень, – нет ни слонов, ни обезьян.

   Я прикусила губу – хороший аргумент. И в тот момент опять заработал мой мобильный, я вытащила аппарат из сумочки и отошла к окну.

   – Слушаю.

   – Вилка, привет, – выпалила Галка Мартынова, – как дела?

   Очевидно, подруга находилась в большом помещении, ее голос звучал гулко.

   – Нормально. А у вас с Леней? – спросила я.

   – Все супер. Скажи, что с Женей? – сквозь треск поинтересовалась Галка.

   – Ты имеешь в виду Растова?

   – Ну да.

   – Он в СИЗО.

   – Где?

   – В следственном изоляторе, – расшифровала я незнакомое Галке слово.

   – Почему он там?

   – Идет следствие, – осторожно ответила я.

   – Вилка, колись!

   – Вообще-то я не имею отношения к этому делу.

   – Но ведь Олег твой муж!

   – Бывший, – уточнила я, – развод оформлен по всем правилам, мы давно не живем вместе.

   – Ну пожалуйста, порасспрашивай Куприна, – заныла Галя. – Тебе он правду расскажет, а мне очень надо знать, что случилось…

   – Почему тебя так волнует судьба Растова? Насколько помню, Женя вас с Леней всегда раздражал. И что у тебя там тренькает? Уик-уик?

   – Алкоголик и идиот! – вспылила Галка, не обращая внимания на мой вопрос. – Знаешь, какой он мерзавец?

   – Нет, – ответила я, – мы близко не общались.

   – Натуральная сволочь! – запальчиво продолжала Мартынова. – Постоянно драться лез. Один раз на моих глазах Веру ударил. Он от водки дуреет, превращается в зверя, неуправляемого монстра.

   – Тем более странно твое участие в его судьбе, – ответила я.

   – Мне на него сто раз плевать, Верку жаль.

   – При чем тут Калинина? Она вообще ушла из ресторана раньше всех.

   – Вот! Поэтому теперь и изводится, – вздохнула Галка, – говорит, что должна быть наказана.

   – Да за что?

   – Считает, что оставила парня без присмотра.

   – А как насчет войны Алой и Белой розы? – усмехнулась я. – В той ситуации Верка себя не винит?

   – Прекрати! – заголосила Мартынова. – В ее словах есть резон.

   – Калинина тут ни при чем.

   – Но она истерит!

   – Вера никогда не умела держать себя в руках, – вздохнула я.

   – Короче, узнай у Олега, что будет дальше с парнем, – приказала Галя. – Ради моей подруги, ей очень плохо.

   – Вилка, – позвал меня Толя, – мы разобрались.

   – Ладно, – сказала я в трубку, – пока.

   – А где он сидит?

   – Уже ответила: в СИЗО, – удивилась я.

   – Я тебе перезвоню! – пообещала Галка и отключилась.

   – Вилка, – повторил профессор, – иди сюда.

   – Минуточку, только ещё один короткий разговор, – попросила я, набирая номер Плотникова.

   – Говорите, – буркнул Рома.

   – Что ты отвечаешь людям, которые ищут Олега? – забыв поздороваться, спросила я.

   – Своим вру про встречу с информатором, чужим просто отвечаю: его нет.

   – Слушай внимательно: кто бы ни интересовался Растовым, ничего не рассказывай, никаких сведений о храпе на пленке и про то, что с него снято подозрение в убийстве.

   – За дурака меня считаешь? – обиделся Плотников. – Мы же обо всем договорились. Евгений парится в камере, он подозреваемый, улик полно, настоящий убийца должен успокоиться.

   – Могут спросить, как ему передать продукты.

   – И чего? Объясню, дам адрес СИЗО.

   – Молодец, – похвалила я Рому. – И активизируй поиски по Олегу Тараканову.

   – Если мне не станут мешать глупыми нотациями, дело пойдет быстро, – обиженно протянул Плотников.

   – Ну, не дуйся.

   – Злиться можно только на любимого человека, – схамил Рома.

   Я сунула мобильный в сумку и подошла к столу. А возле него незаметно для меня появился еще один человек – высокий кряжистый блондин с крупным носом и пухлым, как у ребенка, ртом.

   – Профессор Богданов, – церемонно представил незнакомца Толя, – он автор многих статей и монографий по…

   – Лучше зовите меня Игорем, – перебил Толика блондин. – И перечисление научных трудов зряшное занятие. Насколько я понял, вас интересует местность, изображенная на рисунке?

   – Вы ее узнали? – обрадовалась я.

   – Да, – кивнул Игорь. – Деревня Пауково, это в уральских горах.

   – Где? – подскочила я.

   – Между Европой и Азией, – улыбнулся Игорь.

   – Но как вы догадались?

   – Раньше довольно часто там бывал, – объяснил блондин, – писал книгу о монгутах, но теперь туда не езжу.

   – Страна Монгото! – подскочила я. – Значит, она существует? А Толик уверял меня в обратном.

   – Такого государства нет, – тут же заявил Анатолий.

   – Монгуты – маленькая, почти вымершая народность, – стал рассказывать Игорь, – их насчитывалось меньше ста человек. Ранее они были сильны и могущественны, обитали в долине реки Нил. Но потом часть монгутов, сумевших сохранить самобытность, очутилась в Средней Азии, там они основали поселение и жили по своим законам. При царской власти монгутов не трогали, они вели спокойную жизнь, женились исключительно в своем кругу, наверное, поэтому к тридцатым годам двадцатого века почти полностью выродились – слишком много близкородственных браков. У монгутов до сих пор существует традиция: если в семье умирает мать, женой отца становится старшая дочь.

   – Да уж… – поморщилась я. – А если она замужем?

   – Тогда средняя, – пояснил Игорь. – Или младшая, или племянница, неважно.

   – И как они очутились в уральских горах? – спросил Витя.

   – Сталин переселил, – объяснил профессор. – В одну ночь всех в вагон покидали, разрешили взять с собой только один чемодан вещей на семью и отправили.

   – Жуть, – поежился Витя. – А как же права человека?

   Анатолий кашлянул.

   – Видите ли, Витя…

   – Сталин подобной ерундой не заморачивался, – перебил коллегу Игорь. – Но монгуты выжили. Думаю, если бы они слегка поступились своими принципами, разрешили младшему поколению искать себе пару среди местного населения, популяция бы выросла. Но предводитель монгутов приказывает общине жить по законам предков, и народ продолжает вымирать. Их дети не ходят в школу, к больным не зовут врача, радио, телевидение, газеты – все мимо.

   – И компьютеров нет? – воскликнул Георгий.

   – Автомобилей тоже, – хмыкнул Игорь.

   – А как они ездят? – заинтересовался Витя.

   – На лошадях.

   – В Москву? – поразился Георгий.

   – Монгуты не покидают свою деревню, – вздохнул Игорь, – для них за лесом земли нет. Ведут почти натуральное хозяйство, лечатся у своего травника. Кстати, у него замечательная квалификация, он даже операцию сделать может.

   – Без наркоза? – испугалась я.

   – Почему? Дает выпить дурманящий отвар, – объяснил Игорь.

   – А вы откуда об этом знаете? – не успокаивался Георгий.

   – Уже объяснил: я писал книгу, жил в деревне Пауково. Но это случилось не вчера, я про монгутов лет десять ничего не слышал, потерял интерес к теме.

   – Вас пустили в общину? – изумилась я.

   Игорь кивнул.

   – Да, но пришлось приложить немало усилий, я не сразу стал там желанным гостем.

   – И как люди соглашаются жить в каменном веке… – покачал головой Витя.

   – Они не знают другой действительности, – ответил Анатолий, – поэтому, думаю, монгуты счастливы.

   – Я бы оттуда удрал! – запальчиво воскликнул Витя.

   – За всю историю монгутов у них случился лишь один побег, – сказал Игорь, – лет тридцать назад. Эта история в деревне под запретом, даже упоминать вслух о ней нельзя.

   – Но вы ее знаете? – подпрыгнула я.

   Игорь кивнул:

   – Да.

   – Можете рассказать? Это очень важно! – попросила я.

   Один раз его подвез на «козле» зоотехник, спешивший в райцентр. Погода в тот день выдалась ужасная – с неба, не переставая, лил дождь, колея превратилась в кашу, мужик, вцепившись в руль, матерился сквозь зубы. Игорь дремал, изредка открывая глаза. Как-то в момент пробуждения аспирант увидел на обочине человека, который, сгорбившись, брел под ливнем.

   – Может, подхватим? – спросил Игорь у шофера. – Вон сверху как хлещет!

   Зоотехник притормозил, москвич распахнул дверь и крикнул:

   – Садитесь. Вам куда? Мы в Слепнево.

   Путник замер.

   – Идите к нам скорей, – продолжал аспирант, – залезайте в машину.

   Человек даже не пошевелился. Он низко опустил голову, засунул руки в карманы, нахохлился и стал похож на гигантскую птицу.

   – Эй! – заорал Игорь. – Дождь усиливается! Вы нас боитесь, что ли?

   Зоотехник нажал на газ, Игорь чуть не упал, и возмутился:

   – Мы бросили человека на дороге в такую ужасную погоду! Может, парень глухонемой! Он меня не понял!

   – Нет, – помотал головой водитель, – это монгут, они никогда к чужим не приблизятся.

   – Кто? – удивился Игорь.

   – Монгут, – повторил шофер, – они живут неподалеку, в деревне Пауково. Там нечто вроде секты у них, с чужими стараются не общаться, детей в нашу школу не пускают, районное начальство к ним соваться боится. Пару лет назад из гороно к ним комиссия прикатила, хотели их к ответу призвать, почему малыши у них дома учатся. Так проверяющих не то что на порог – дальше околицы не пустили. Монгуты пригрозили:

   – Если войдете в деревню, мы все в церкви спрячемся и подожжем храм.

   Теперь к ним не вяжутся. Живут по своим законам, как тысячу лет назад, иногда их мужики в город ездят, но с чужими не общаются.

   Игоря страшно заинтересовали монгуты. Вернувшись в Москву, он порылся в библиотеке, нашел немного сведений об этом народе и загорелся идеей написать книгу. На Земле немало белых пятен, но считается, что Россия отлично изучена, нет на ее территории никаких секретов. И вот вам – монгуты!

   Много времени ушло у Игоря, чтобы наладить контакт с жителями деревни Пауково, но в конце концов те стали считать его кем-то вроде очень дальнего родственника. Игорь записывал сказания отшельников, их песни, хорошо изучил обычаи. Лето, осень и весну монгуты трудились не покладая рук, зимой они в основном отдыхали. Ни газет, ни телевидения, ни радио в их домах не было, поэтому по вечерам все собирались в большой общей избе и слушали сказки, которые рассказывали старухи – в основном, истории про драконов и великанов, с которыми монгуты боролись, живя в древности в Африке. Даже Игорь уже знал этот «репертуар» наизусть, но местное население, словно трехлетние дети, каждый раз удивленно ахало, когда бабушка говорила: «И тут небо потемнело, захлопали крылья…»

   Случались в селе и похороны, и свадьбы, рождались дети. Но часть младенцев погибала, не дожив до года. Игорь великолепно понимал причину детской смертности и болезненности подростков: в браке между близкими родственниками не может появиться здоровое потомство. Монгутам требовалось свежая кровь, но сказать об этом их главе, суровому мужчине по имени Ив, было невозможно.

   Как-то раз в холодном декабре старуха-сказительница, выдав все истории про крылатых чудовищ, вздохнула и спросила:

   – Ну, что еще поведать?

   – Про великана с железным кулаком, – попросил один из парней.

   – Я о нем только что говорила, – нахмурилась бабка.

   – Тогда про то, как черепаха спасла мир, – пропищал кто-то из детей.

   – И эту историю вы уже сегодня слышали, – отмахнулась та.

   – Про красного человека, который убил Муну и ее сестру Яки, когда они убежали, – вдруг подала голос одна из девушек.

   В избе повисла тишина. Игорь насторожился: за время, проведенное с монгутами, он никогда еще не слышал такую историю.

   Старуха покраснела, потом оглянулась на дверь и зашипела:

   – Хватит с вас развлечений, бегите по домам, ночь пришла. А ты, Лиа, останься.

   Девушка, которая спрашивала про красного человека, замерла. Игорь же, находившийся в самом темном углу избы, быстро присел за большой кованый сундук (иногда ученому, чтобы узнать интересные детали, приходилось забывать о хорошем воспитании).

   – Что ты, Лиа, хотела услышать? – спросила старуха у девушки, когда все покинули избу.

   – Про Муну, – тихо сказала Лиа. – Это же правда?

   – А кто тебе о ней рассказал? – вкрадчиво выспрашивала бабка.

   – Случайно получилось, – обтекаемо ответила девушка, – двое за сараем разговаривали, а я сено собирала, их разговор про Муну и услышала.

   – Сейчас? Зимой? – поразилась бабка.

   – Летом, – шепотом проговорила Лиа.

   – А у меня спросила только сегодня? Почему?

   – Я боялась, – ответила девушка. – Скажи, красный человек существует?

   – Да, – твердо заявила рассказчица. – Он путешествует по свету и убивает тех, кто нас предал! У него красивая форма и большой кривой нож. Взмахнет он лезвием, вжик, и голова с плеч!

   – Ой, страшно! – спрятала лицо в ладони Лиа.

   – Хорошим людям его бояться не надо, – сказала старуха, – красного человека зовут только к предателям.

   – Значит, правда, что Муна и Яки убежали? – дрожащим голосом осведомилась Лиа.

   – Иди спать, – велела сказительница, – да помни про красного человека, он тебя сегодня на заметку взял.

   – За что, бабушка? – заплакала Лиа.

   – За глупую просьбу, – сурово заявила старуха. – Зачем при всех рот разинула? Интересно тебе, подойди и тихонько спроси. Скажи спасибо, что отец не слышал, иначе б сидеть тебе в горе.

   – Ой, ой, ой! – зарыдала Лиа. – Не надо!

   – Хочешь стать хранительницей казны?

   – Нет, нет!

   – А ведь Соли только умерла, – продолжала старуха, – пещера пока пустая.

   – Ой, ой, нет, нет!

   – Ступай, – отрезала старуха. – Да вели своей матери прийти сюда немедленно.

   – Ой, ой, – забилась в рыданиях Лиа, – не надо!

   – Ослушаться решила?

   – Нет, нет.

   – Тогда чего стоишь?

   Лиа кинулась вон из дома. Игорь, притаившийся за сундуком, боялся пошевелиться. Его терзало любопытство и удивление, монгуты, казалось, изучены им со всех сторон, а теперь выясняется, что у них есть не озвученная сказка про красного человека, про пещеру в горе, про казну…

   Дверь тихонечко скрипнула.

   – Ты звала меня, бабушка Ри? – спросил чуть хриплый голос.

   – Садись, Киана, – приказала старуха. – Сегодня Лиа спросила меня про красного человека и побег Муны. Откуда она эту историю разведала?

   – Не знаю, – искренне ответила Киана, – я ей ничего не говорила.

   – Ладно бы тайком подошла, – продолжала Ри, – так нет, при всех рот открыла! Думаю, к утру отец Ив узнает о ее интересе.

   – Нет! – воскликнула Киана. – О, нет! Что же нам теперь делать?

   – Не знаю, – растерянно сказала Ри. – Лиа языка не сдержала, и отцу это не понравится. Может, он согласится ее в пещере поселить? Соли ведь умерла.

   – Нет! О! Нет! – повторяла Киана. – Она моя единственная дочь.

   – Ты ее плохо воспитала, – отрезала Ри.

   – Бабушка, – заплакала Киана, – поговори с отцом, попроси его, он тебя уважает! Я Лиа говорить запрещу, она вообще забудет, как рот открывается!

   – На такое я не согласна, Лиа нарушила закон, – мрачно сказала Ри. – Пошли. Не смей плакать, а то сама вместо Соли в пещере поселишься.

   Киана замолчала. Ри погасила свет, и женщины ушли. Игорь посидел еще некоторое время в укрытии, потом осторожно выбрался наружу, незамеченным дошел до своего дома и лег спать.

   Утром Вали, женщина, у которой жил ученый, как всегда, дала ему чашку кофе к завтраку (к настоящей арабике напиток никакого отношения не имел, его делали из каких-то корешков и перемолотых желудей). Игорь опорожнил кружку и через пару минут ощутил сильное головокружение.

   – Вали, мне плохо, – только и успел молвить он, проваливаясь в обморок.

   Очнулся Богданов, когда в окно бил яркий солнечный свет, на дворе стоял морозный декабрьский день. Ученый сел, опустил ноги на пол, ощутил слабость, но смог подняться и осторожно пошел в общую комнату.

   Вали шила, сидя у окна.

   – Пришёл в себя? – спросила она. – Кофе хочешь? Тебе надо хорошо поесть, вон какой бледный.

   – Первый раз в жизни сознание потерял, – признался Игорь. – Который час?

   – Десять утра, – ответила Вали.

   – Я что, целый час провалялся? – изумился Игорь. – Мне около девяти плохо стало!

   – Трое суток прошло, – заявила Вали.

   – Сколько? – вытаращил глаза Игорь.

   – Сегодня четверг, – пояснила хозяйка.

   Богданов растерялся.

   – Что со мной случилось?

   – Заболел, наверное, – без всякого удивления констатировала Вали. – У нас полдеревни мучилось. Я тебе курицу сварила, поешь, и сил прибудет.

   После завтрака Игорь почувствовал себя совершенно здоровым. Он взял фотоаппарат, блокнот, ручку и пошел в сени.

   – Куда собрался? – остановила его Вали.

   – Хочу вашу праздничную одежду заснять и узоры описать, – спокойно ответил Игорь. – Не подскажете, у кого самые красивые платья?

   – У всех хороши, – засмеялась Вали. – Попроси старух сундуки открыть, кое у кого одежда по сто лет хранится.

   Чтобы не вызвать подозрений, Игорь целую неделю ходил по разным домам и изучал сарафаны с юбками, лишь на восьмой день он постучал в избу Кианы и сказал хозяйке:

   – Если не жаль, покажите мне праздничные рубашки, я их зарисую.

   Киана открыла шкаф и начала выкладывать одежду на кровать.

   – Какая красота! – преувеличенно восторгался Игорь. – Похоже, ваши наряды лучшие во всей деревне.

   – Может, и так, – равнодушно ответила Киана.

   – Голубое, зеленое, желтое… – перечислял Игорь. – А откуда же такие ткани? Неужели сами их производите?

   – Раньше сами, а теперь отец из города привозит, – ответила Киана.

   Игорь знал, что «отцом» монгуты зовут предводителя общины, мрачного мужика по имени Ив. Но вот то, что последний выезжает из общины, показалось ему удивительным.

   – Ив часто покидает Пауково? – спросил он.

   Киана поджала губы.

   – Не знаю.

   – Но вы сказали, что он ткани привозит, – напомнил Игорь.

   – Голова у меня болит, – прошептала Киана, – глупости несу, болела недавно!

   – А где Лиа? – напрямую спросил Игорь. – Что-то давно вашу дочь не видно.

   – Ее сосватали, – еле слышно ответила Киана, – мы к свадьбе готовимся.

   – Поздравляю, – улыбнулся Игорь. – А кто жених?

   – Уж простите, – с явным трудом пролепетала Киана, – мне еще плохо после болезни – голова кружится, ноги подкашиваются, сама не понимаю, что болтаю.

   – Может, я тогда с Лиа побеседую? – прикинулся дурачком Игорь. – Она мне свой подвенечный убор покажет.

   – Лучше потом, – слабым голосом ответила Киана, – не сейчас.

   Ученый пошел к двери, обернулся.

   – Киана…

   – Что? – вздрогнула женщина.

   – Могу я вам помочь?

   – Нет! – воскликнула она, но тут же поправилась: – У нас все в порядке, помощник не нужен.

   – Вы знаете, где я живу, – сказал Игорь, – если в окно поскребетесь, я услышу. Моя комнатка на лес глядит, Вали спит крепко, она какие-то травы на ночь пьет.

   – Никак не пойму, о чем вы, – покачала головой Киана, – наверное, болезнь меня потрепала, слух нарушился.

   Пришлось ученому уйти. Через три дня, за полночь, в окно спальни Игоря тихонько постучали. Он приоткрыл раму и увидел Киану – женщина прижала палец к губам и поманила Богданова рукой. Игорь схватил валенки, куртку и живо вылез наружу. Киана окольными путями привела Игоря к своей избушке, втолкнула внутрь и сказала, не зажигая света:

   – Лиа нет.

   – Я так и понял, – кивнул Игорь. – Что у вас тут происходит?

   Киана опустилась на стул.

   – Говорить в темноте будем, а то шпионы увидят и Иву донесут. Вы же про нас книгу пишете?

   – Да, – кивнул Игорь.

   – Не надо!

   – Почему?

   – Все вранье!

   – Ты о чем? – Игорь от неожиданности забыл про вежливость.

   Киана мрачно усмехнулась.

   – Сам подумай. В деревне мор случился, чуть не все переболели. Так?

   – Верно, – не понимая, куда клонит собеседница, согласился Игорь.

   – Если мы ни с кем не общаемся, от мира отрезаны, откуда зараза пришла?

   Игорь притих, а Киана продолжала:

   – Ничего ты не понял. Гости сюда постоянно прибывают.

   – Но я их не вижу! – воскликнул Игорь.

   – Про них и свои не все знают, – хмыкнула Киана. – Старухи некоторые в курсе, Ив, его жена Ани, еще кое-кто. Остальные живут, как под наркозом, ни о чем не задумываются.

   – Откуда берутся гости и чем они занимаются? Почему приезжают тайно? Куда подевалась Лиа? – начал сыпать вопросами Игорь.

   – Вроде у всех одинаковое материальное положение, – забормотал Игорь, – дворцов нет, питаетесь просто. Я у многих в гостях побывал: суп, каша, молоко, яйца, курятина.

   – Не совсем так, – поправила Киана. – Бича знаешь?

   – Мрачного хромого мужчину, который никогда не здоровается? Естественно, видел его, – ответил Богданов.

   – Бич ездит за сахаром, солью, стиральным порошком, покупает что надо. Вот мне недавно крем для лица привез и шампунь, а то от простого мыла волосы в колтун сбиваются.

   – Значит, ваша изоляция миф? – изумился Игорь. – Но какой смысл Иву устраивать этот спектакль?

   Киана сложила руки на коленях.

   – Трудно сразу объяснить то, что многими годами складывалось. Из села выезжает лишь Бич, и шампунь он только мне или жене Ива привозит, Вали так и будет голову простым мылом мыть, да еще в ноги Иву поклонится за то, что его дал. А я Вали никогда в свою баню не пущу, незачем ей видеть, что я имею. Сообразил?

   – Ну… – протянул Игорь. – Теперь рушится все мое представление о вашей жизни.

   – То ли еще будет! – хмыкнула Киана. – В нашу школу заходил?

   – Да.

   – Учительницу видел?

   – Миру? Конечно.

   – И как она тебе?

   – Вполне симпатичная, – пожал плечами Игорь.

   – Учит ребят до пятого класса, – пояснила Киана, – Мира получила образование, имеет диплом пединститута.

   Игорь чуть не упал со стула.

   – Как она в вуз попала?

   – Ив отправил, – коротко ответила Киана. – До нее у нас Сима у доски стояла. Она сильно болела и боялась, что не дотянет до дня, когда Мира вернется, очень переживала за школу.

   Игорь лишь хлопал глазами.

   – А я-то считал себя в вашей деревне своим, – сказал он наконец.

   Киана мрачно усмехнулась.

   – Своим тебе тут никогда не стать! И тайн не разведать! Обрати внимание, что не все младенцы больные, кое-кто настоящие здоровяки. Их из города прислали.

   У ученого голова пошла кругом, и он взмолился:

   – Пожалуйста, объясни все последовательно и подробно.

   Киана сложила руки на груди.

   – Попробую. Ив надеется восстановить влияние монгутов. Он хочет, чтобы наш народ снова стал многочисленным и расселился по всей стране. Ив понял, что полная изоляция нас погубит, и начал принимать решительные меры. С одной стороны, нужно впрыснуть в общину свежую кровь, с другой – разрешить всем браки с другими людьми нельзя, монгутов слишком мало, они тогда совсем исчезнут. И правитель придумал хитрый ход. Каждый год он выбирает из молодежи несколько подходящих на его взгляд человек и отправляет в большие города, там монгуты учатся, женятся, рожают ребенка и отсылают его на родину. Малыша воспитывают здесь, соблюдая все местные традиции, а когда он вступает в брак с девушкой из общины, на свет появляется здоровый ребенок, которого считают монгутом, несмотря на долю чужой крови. И отец Ива поступал так же, и сам Ив тоже. В город отправляют мужчин. Правильное воспитание делает монгутов очень послушными, они беспрекословно подчиняются правителю, никому не придет в голову бунтовать. Те, кто живет в городе, обрастают связями, добиваются подчас больших успехов, но продолжают преклоняться перед царем. На учебу уезжают лишь благородные дети, допустим, сыну Вали ничего не светит, его судьба жить в деревне и производить как можно больше отпрысков. Семейные пары у нас составляет Ив, он же может развести мужа с женой, если брак бесплоден.

   – И это происходит в конце двадцатого века! – ужаснулся Игорь. – Постой, ты говорила, что образование получают только мальчики. А как же ваша учительница?

   – Она исключение, – вздохнула Киана. – Мужчина не захочет с детьми возиться, а Ив строго следит за образованием, иначе потом дураку в московской школе плохо будет. Ребят берут в свои семьи столичные монгуты.

   – А документы? – заморгал Игорь.

   – У Ива везде связи, он платит деньги, все может купить, он всемогущ, ему никто не противоречит, – прошептала Киана. – По идее правитель должен отбирать лучших из лучших, чтобы отправить в город. Говорят, во времена деда Ива и простой мальчик мог избранником стать. А у нас самые лучшие – сыновья самого Ива. Четверо их было, все в Москву уехали. Ив мне сказал, что скоро монгуты многие должности в государстве захватят и наше могущество возродится.

   – Он псих! – воскликнул Игорь. – Шизофреник с манией величия!

   Киана вздрогнула.

   – Ив правитель, но он перестал быть справедливым. Раньше отец слушал советников, а теперь все решает сам, обзавелся доносчиками.

   – И много ваших живет за пределами общины? – спросил Игорь.

   Киана пожала плечами.

   – Хватает. И Ив каждому помогает.

   – Каким образом?

   – Он считается отцом всех монгутов, к нему обращаются с просьбами. Ну, например, приезжает в Пауково тайком из Москвы наш человек и просит, чтобы его устроили на хорошее место. Ив занимается его судьбой. С разными просьбами прикатывают, на обидчиков жалуются.

   – И Ив защищает своих?

   – Конечно!

   – Ну просто мафия, – резюмировал Игорь. – А что будет, если монгут выучится, пойдет на хорошую работу, женится, родит ребенка и… не отдаст его в общину?

   – Такого не бывает. Только один младенец из семьи приезжает сюда, а если у москвичей еще дети родятся, они у них остаются и не считаются монгутами, – гордо вскинув голову, ответила Киана. – Только тот, кого в деревне Пауково воспитывали, настоящий. Нельзя нарушать слово.

   – Ладно, монгуты почитают Ива. Но их городские жены? Они могут не согласиться с решением мужа, устроить скандал, развод…

   Киана усмехнулась.

   – Ты не знаешь монгутов. Они не станут бабу спрашивать, без ее согласия новорожденного отправят. Впрочем, встречаются женщины, которые ради мужа на все готовы. Монгуты богаты, влиятельны, с ними ни бедности, ни нищеты не узнаешь. Детей можно много родить, а без мужчины жить трудно.

   – Но если все же жена не согласится? – тупо твердил Игорь.

   – Так не бывает!

   – И все-таки?

   – Объявят младенца умершим и привезут сюда.

   – И ребенок, когда вырастет, будет считать своими родителями кого-то из жителей деревни?

   – Да, – ответила Киана.

   – С ума сойти!

   – Не нами такой порядок заведен, – ответила Киана.

   – Вы – рабы Ива! – горячился Игорь.

   – Нет, мы его дети, – поправила Киана. – Он нас никогда не бросит, наши молодые счастливы, а старики веселы. Когда-нибудь монгуты будут править на земле.

   Игорь понял, что Киана тоже психически нездорова.

   – Мы никогда не ослушаемся Ива, иначе нас накажет красный человек, – завершила выступление Киана.

   – Это кто такой? – вздрогнул Игорь.

   – Он убивает непослушных.

   – Почему ты назвала палача красным? – удивился ученый.

   – В древние века он носил ярко-алый костюм с золотыми пуговицами, – заученно сказала Киана. – Специально такой цвет выбрали, чтобы кровь на ткани не выделялась. Красный человек головы кривым ножом рубит.

   Игорю неожиданно стало страшно.

   – И многих он наказал?

   – Пропадают иногда люди, – прошептала Киана. – И не только у нас! В прошлом году ветеринар из Орлова сюда приехал и на Ива накричал. В районе какая-то эпидемия случилась, он хотел наш скот осмотреть, а Ив его не пустил. Ветеринар пообещал сюда милицию прислать и – исчез.

   – М-да… – крякнул Игорь.

   – И директриса школы из райцентра исчезла, – еле слышно проговорила собеседница. – Она Иву что-то нехорошее сказала, я не в курсе. Только слышала, как он в Москву звонил и говорил: «Пора с ней вопрос решать».

   – Звонил? – поразился Игорь.

   – По рации, – уточнила Киана, – у него передатчик есть. Я знаю, но никому не рассказываю. Ив посторонних ненавидит, всех! Если ты не монгут, то – пустое место!

   – Зачем же Ив меня в общину пустил? – поразился Игорь.

   – За тебя один из москвичей просил, – пояснила женщина, – сказал Иву: «Он талантливый ученый, напишет хорошую книгу, прославит нас». Вот отец и показал тебе общину с лучшей стороны, а изнанку скрыл. Никакой ты правды не выяснил, кроме бабкиных сказок про драконов, ничего не услышал, а глазами лишь тряпки старые увидел. Небось к себе в избу тебя Ив не пустил!

   – Нет, – пришлось признать Игорю. – Сказал, что у него там книги и иконы старинные, и он не желает их демонстрировать.

   – К Иву мало кто заходит, – сообщила Киана, – лишь я да старуха Ри. Ну и еще гости ночные. Вот. Знаешь, почему я тебе правду открыла?

   – Теряюсь в догадках, – пробормотал Богданов.

   Киана поежилась.

   – Они увели Лиа, наказали ее прилюдно, на площади избили кнутом. Думаешь, зачем тебя Вали снотворным опоила? Нельзя ученому было на расправу смотреть, не для правды сюда тебя позвали. Но я хочу, чтобы ты непременно про Лиа написал.

   – Господи, – отшатнулся Игорь, – что Ив сделал с твоей дочерью?

   Киана съежилась на стуле.

   – Не знаю. Мог в ущелье сбросить.

   – Куда?

   Хозяйка ткнула рукой в окно:

   – Тут везде горы, где-то в них есть тайные места, в которых казнят непослушных.

   – Боже! – вырвалось у молодого ученого.

   – Я просила, умоляла Ива оставить Лиа в живых, вспоминала наше родство, – грустно продолжала Киана. – Он в конце концов сжалился и пообещал: «Хорошо, оставлю ее за казной следить». Но я так и не узнаю, обманул он меня или нет. Впрочем, все равно я ее больше никогда не увижу.

   – Что такое казна? – попытался выяснить Игорь.

   – Сокровищница.

   – А что там хранится?

   Киана вскинула брови.

   – Я там никогда не бывала, поэтому точно не скажу. И никто туда, кроме Ива, не ходит. Богатство предками накоплено, схоронено в пещере, отец берет золото из казны на нужные дела. Я про это мало знаю. Рядом с тайником женщина живет, она за вещами смотрит, чистит золото, камни протирает, помещение проветривает. Кто там поселился – считай, умер. Назад, сюда, никогда не вернется. Раз в полгода ей еду завозят, и все. Соли, так последнюю хранительницу звали, недавно умерла, я просила Лиа на ее место поставить. Хотя, может, ей было бы лучше умереть.

   – Что же плохого сделала твоя дочь? – возмутился Игорь.

   – При всех про Муну спросила, – горько ответила Киана. – Откуда узнала? Уж точно не от меня, я язык крепко за зубами держала. Ив решил, что Лиа людей к бунту подталкивала, поэтому и приказал ее убрать.

   – Кто такая Муна? – поинтересовался Игорь.

   – Это давняя история, – со злорадством произнесла Киана. И стала рассказывать.

   …У Ива были сыновья и три дочери. Муна – старшая, Фиа – средняя, Яки – младшая. Мальчишек Ив потихоньку в город отправлял, а девочкам судьба была в Паукове жить. Но только они очень смелыми уродились, своенравными, в отличие от всей общины отца не боялись. А Муна еще и хитрой оказалась. Она прикинулась покорной, неразговорчивой, целыми днями по горам лазила, по лесу бродила, собирала корешки, растения, помогала дедушке-травнику. Ив на старшую девочку внимания не обращал. Вспомнил о ней, когда Муну следовало выдать замуж – настал ее черед рожать детей для общины.

   Муна выслушала отца, опустив глаза, поцеловала его руку и сказала:

   – Как прикажете. Кого мне выберете, того я и полюблю. Грех отца ослушаться.

   Растроганный Ив погладил девушку по голове:

   – Ступай, через месяц назову твоего жениха.

   Муна убежала, а спустя десять дней исчезла из деревни. Рано утром она повязала на голову косынку, взяла маленькую Яки и ушла, сказав матери:

   – Мы пойдем собирать траву, вернемся к ночи.

   Целый день никто не вспоминал о Муне – она часто проводила время в горах. Знали все и о том, что старшая и младшая сестры очень любят друг друга. Яки постоянно ходила за Муной хвостом.

   Девочек хватились около десяти вечера. Мужчины вооружились факелами и пошли осматривать ущелье. Два дня члены общины лазили по горам, выкрикивая на разные лады имена Муны и Яки, а потом наткнулись на небольшую полянку, где валялись окровавленные вещи старшей дочери Ива, клочья ее волос и кости. Стало понятно, что Муну и Яки растерзали дикие звери, коих в горах много водится.

   Ив велел прекратить поиски, сгрести одежду и захоронить ее на местном кладбище. Когда могилу засыпали землей, мать девочек кричала в голос, но из глаз не пролилось ни одной слезинки.

   Через неделю после похорон Иву понадобилось зайти в сокровищницу, и там его ожидал неприятный сюрприз. Хранительница казны Фиа, его средняя дочь, отправленная в горы за беспримерно хамское поведение и непослушание, исчезла. Ее вырубленная в скале комнатка-пещерка оказалась пустой, в очаге давно не разводили огонь. А главное – из сокровищницы пропали большие ценности. Фиа обокрала Ива и скрылась!

   И тут только отца общины осенило. Фиа в детстве очень дружила с Муной, потом девочки что-то не поделили, и едва здоровались друг с другом. Фиа с каждым месяцем становилась все наглей, и в конце концов Ив отправил ее в горы. Либо Муна, лазая по горам, случайно наткнулась на замаскированную сокровищницу, либо (этот вариант более вероятен) побег был задуман давно, еще несколько лет назад, и подготавливали его очень тщательно: сначала девочки инсценировали разрыв отношений, потом Фиа сумела стать хранительницей сокровищ. А теперь сестрички смылись с частью драгоценностей.

   Ив вернулся домой в бешенстве и стал избивать жену с воплем.

   – Ты все знала!

   – Нет, клянусь, нет, – кричала несчастная Ани.

   – Ты не плакала на похоронах! – орал Ив. – Муна с Яки в любимчиках у тебя ходили, отчего ты ни слезинки не уронила?

   – Я догадалась, что они живы, – выдавила из себя Ани. – На полянке лежали кости, но они были старые, а не свежие. И одежда из шкафа пропала, ботинки.

   – Почему мне не сказала? – взревел отец.

   Супруга молчала.

   – Кто им помогал? – затопал ногами Ив.

   Жена затряслась:

   – Не знаю.

   – Врешь!

   – Ей-богу, мне они ничего не рассказывали!

   – Там мужчина был, – неожиданно спокойно заметил Ив. – Двум девкам, да еще с ребенком по горам не пройти. Кто он? Куда они пошли?

   – Понятия не имею! – Жена прижала ладони к щекам.

   Ив усмехнулся:

   – Ну-ну! Все равно я их найду и накажу. Не спасутся! Через год, два, пять, через двадцать лет, но обнаружу. И пощады им не будет.

   О случившемся Ив решил жителям деревни не рассказывать. Мысль о том, что кому-то, пусть даже родным дочерям, удалось обвести отца общины вокруг пальца, могла стать соблазнительной для молодого поколения. Для всех Муну и Яки съели волки. Через пару дней Ив объявил о смерти Фиа и привез в горы другую хранительницу казны.

   – Это неправда! – не выдержал Витя. – Такого в наши времена быть не может! Сейчас не пятнадцатый век!

   – Эх, милый, – вздохнул Толя, – к сожалению, всякое бывает. Под землю люди лезут, ожидая конца света, в домах замуровываются, в общественные места, обмотавшись взрывчаткой, входят… Человек – самое страшное животное на свете.

   Я стряхнула с себя оцепенение и обратилась к Богданову:

   – Вы написали книгу о монгутах?

   – Да, – кивнул профессор. – А потом на ее основе защитил диссертацию.

   – Сообщили правду о монгутах? – задала я следующий вопрос.

   Игорь замялся, но ответил честно:

   – Нет, побоялся. Сделал традиционную монографию, описал жилье, обычаи, привел их сказки, глубоко не заглядывал. И знаете, что интересно? Я Иву экземпляр не отсылал, да и вышла книга маленьким тиражом (научная литература не беллетристика, ее ограниченный круг людей читает), но спустя некоторое время мне позвонил незнакомый мужчина и сказал: «Отец Ив доволен публикацией. Велел передать, что вы хорошо сделали свою работу. Если вам понадобится помощь, позвоните. Запишите номер… Мы с удовольствием окажем содействие тому, кто прославил монгутов».

   И мне стало не по себе: значит, Ив следил за бывшим гостем, у него на самом деле длинные руки и есть свои люди здесь, в Москве.

   – Вы хоть раз воспользовались любезным предложением Ива? – спросила я. – Набирали тот номер?

   – Конечно, нет! – воскликнул Игорь. – Мне меньше всего хотелось зависеть от отца всех монгутов. Знаете, как действует мафиозная структура? Сначала вам протягивают руку дружбы, дают деньги, помогают с карьерой, защищают от врагов. Но настает день, когда придется возвращать долги, и неизвестно, что вас попросят сделать. Нет, я постарался оборвать контакты с монгутами. Если честно – просто испугался.

   – Номер телефона не помните? – без всякой надежды на утвердительный ответ спросила я.

   – Нет, – улыбнулся Игорь, – я его даже записывать не стал.

   – И больше никогда не общались с жителями деревни Пауково?

   – Слава богу, нет! – воскликнул профессор.

   – Но вы уверены, что рисунки в альбоме сделаны именно в ее окрестностях?

   – Да, – закивал ученый. – Вот это церковь монгутов, вид на лес, на следующем рисунке водопад. Я хорошо знаю местность, ходил там не раз, места очень живописные. Кстати, монгуты талантливые художники, из поколения в поколение дар передается, во всех избах много картин, которые рисовали члены семей. В основном это пейзажи, реже натюрморты, а портретов совсем нет – изображать людей монгутам нельзя.

   – Ясно, – кивнула я, – спасибо.

   Выйдя на улицу, я позвонила Роману и спросила:

   – Навел справки о Тараканове Олеге Ефремовиче?

   – М-да… – прокряхтел Рома.

   – Что-то не так? – насторожилась я.

   – В Москве не так уж много Таракановых, – доложил Плотников, – а Виол и вовсе нет. Кроме тебя и погибшей.

   – Я спрашивала не про нее, а про отца.

   – Верно, я не с того конца начал, – согласился Роман. – Значит, Олег Ефремович Тараканов… Приехал в Москву из Насети, где работал механиком. Был женат на Ивановой Светлане Петровне, имел дочь Виолу, прописан в коммунальной квартире, работал в автобусном парке. Характеризовался положительно: не пил, не курил, не опаздывал на дежурства, с коллегами близко не сходился. Потом мужика внезапно посадили, к удивлению всех, кто его знал. На суде зачитали просто идеальную характеристику, начальник автопарка и несколько работяг произнесли пламенные речи, суть которых была такова: Олег Ефремович – человек редкой честности. Диспетчер вспомнила, как Тараканов обнаружил в «Икарусе» портфель с большой суммой денег. Кейс не заметила уборщица, механик мог легко его присвоить, но тем не менее он отнес находку в администрацию, и деньги были благополучно возвращены законному владельцу. Как-то не вяжется подобное поведение с желанием украсть чужой кошелек. Однако свидетелей воровства было много, Тараканова взяли, как говорят, «на кармане». На суде Олег Ефремович чистосердечно раскаялся и попросил наказать его со всей необходимой строгостью. Судья впечатлилась услышанным, и преступник получил минимальный срок, который и отсидел от звонка до звонка. А его жена, Светлана Петровна, взяв дочь, вскоре после суда уехала в неизвестном направлении.

   – И ей отдали девочку? – перебила я Романа.

   – Кто может запретить матери воспитывать ребенка? – удивился Плотников. – Родительских прав Светлану Петровну не лишали, из комнаты она не выписывалась, просто съехала.

   – Куда?

   – Говорю же, – начал сердиться Плотников, – место прописки она не меняла. Может, квартиру где сняла или дачку в Подмосковье. Не захотела быть объектом соседских сплетен и удрала. Вполне понятный шаг, не каждой приятно, когда за твоей спиной шушукаются. И дочку могли травить, а зачем ребенку знать, что его отец преступник. Светлана Петровна и Виола были никому не нужны, их никто не искал. После освобождения Олег Ефремович приехал в Москву и довольно скоро приобрел квартиру.

   – Ничего себе покупочка для бывшего зэка! – заметила я. – Наверное, сшил на зоне много брезентовых рукавиц, получил огромную зарплату. Или он нашел денежную работу в Москве?

   – Смеешься? – хмыкнул Рома. – Олег Ефремович вернулся в столицу и уселся в подъезде одного из кооперативных домов консьержем.

   – Бывшего вора взяли охранником?

   Плотников цокнул языком.

   – В домоуправлении нет службы безопасности. Олег Ефремович назвался военным в отставке и получил этот пост. Сидел за столом у входа, никаких проблем с жильцами не возникало, наоборот, его обожали и дети, и взрослые. Аккуратен, честен, порядочен, очень внимателен. При нем и мышь без разрешения в дверь не проскакивала. Никакого вандализма в доме – почтовые ящики не портили, кнопки в лифтах не жгли, холл выглядел, как приемная у дорогого дантиста: диван, ковер, кресла, цветы. Когда уволилась домоуправ, жильцы попросили Тараканова занять эту должность, но Олег Ефремович отказался, сославшись на слабое здоровье и отсутствие нужного образования. А еще он мастер на все руки: полку прибить, кран починить. Единственную дочь воспитывал очень строго. Она отцу на работу обед приносила, ее знали жильцы дома. Кстати, в подъезде, где сидел Тараканов, жило несколько одиноких матерей с мальчишками. Некоторые из них просили лифтера по-отечески поговорить с подростками. Он беседовал, дети слушались, лучше учились.

   – Ангел с крыльями, – пробормотала я. – Это все?

   – Ага, – ответил Рома. – Еще что-то надо?

   – Спасибо, – вздохнула я и отсоединилась.

   Пока я болтала с Плотниковым, на город опустился темный вечер, следовало ехать домой. Я не очень умелый водитель, поэтому на дороге предпочитаю не отвлекаться, но сейчас голова была занята посторонними мыслями.

   Почему Олег бросил Урал и подался в столицу? Кем он работал на родине? Я схватила телефон и вновь соединилась с Ромой:

   – Узнай в деталях биографию Тараканова до переезда в Москву.

   – Ладно, – без особого энтузиазма отозвался Плотников и повесил трубку.

   Я начала перестраиваться в левый ряд.

   Может, Тараканов и был тем самым парнем, который помог удрать на волю девушкам-монгуткам и малышке Яки? Думаю, на Урале до сих пор есть места, где живут дикие звери. Муна и Фиа, молоденькие, не очень сильные, как они могли выжить и добраться до города, да еще имея на руках крохотную Яки? Ладно, предположим, что девушки, жившие в суровых условиях в деревне Пауково, обладали упорством и хорошей физической подготовкой. По словам Кианы, Муна чуть ли не с пеленок бегала по горам, наверное, она знала тайные тропы и сумела вывести Фиа и крошку Яки в город. Но дальше!

   Представьте себе юных девчонок, выросших в лесу, когда они впервые оказались в той же Насети! Да, мне населенный пункт покажется небольшим, но я москвичка, уверенно ориентирующаяся в мегаполисе. А Муна и Фиа должны были растеряться и привлечь к себе внимание. Если они долго шли по тайге, то, очевидно, испачкались, пообтрепались. Где они умылись, переоделись? Кто дал им новое платье? А документы? У девушек из деревни Пауково не было паспортов, а у Яки свидетельства о рождении. Деньги! Откуда они у них? Фиа была хранительницей казны и взяла кое-что оттуда перед побегом, значит, средства у сестер имелись. Наверное, Фиа, сторожа сокровища, поняла, какие вещи наиболее ценные, их и прихватила с собой. Но я сомневаюсь, что Ив держал в тайнике деньги. Там находились золото и камни, забавная картинка: в булочную входит деревенская девушка в грязной одежде, протягивает продавщице алмаз или изумруд и просит: «Тетенька, продайте хлебушка!» Нет, у беглянок точно был сообщник. Либо он перехватил их в горах, либо встретил на подходе к городу и снабдил всем необходимым.

   Я завернула во двор.

   Допустим, Муна и Фиа каким-то образом познакомились с Олегом Таракановым, рассказали ему о сокровищнице, а он пообещал девушкам помочь. Естественно, не безвозмездно. Муна очень любила Яки, поэтому не захотела оставить малышку в общине, где ее ждала незавидная судьба.

   Я понимаю, такая версия вызывает огромное количество вопросов. Где девушки встретили Тараканова? Как они, воспитанные в абсолютном подчинении Иву, не побоялись удрать? Зачем рисковали, прихватив малышку Яки? Ведь из-за нее, наверное, пришлось часто останавливаться или тащить всю дорогу ребенка на руках. Но я сейчас намеренно не стала вдаваться в детали. В конце концов, ответы на все вопросы найдутся. Итак, Тараканов вывез беглянок в Москву. Почему в столицу? Потому что в большом городе легче спрятаться. Но это пока единственное, что мне ясно, дальше начинается темный лес. Откуда у Олега взялась жена Светлана Петровна Иванова? Она одна из удравших девчонок? Кто? Фиа или Муна? И куда подевалась вторая? Маленькую Яки переименовали в Виолу Тараканову. Девочка смутно помнила побег. Вероятно даже, она о нем совсем забыла, однако Муна рисовала ей картины родного места. Но куда уехала Фиа? Где Муна? Может, Яки занималась рисованием с Фиа? Почему девочка осталась с Олегом? По какой причине парень не бросил чужого ребенка?

   Я потрясла головой и стала осторожно парковать машину. А в голове таились новые вопросы. Зачем Тараканов украл кошелек? Он хотел попасть в тюрьму? Почему?

   Выйдя из «букашки», я хлопнула дверцей, сделала пару шагов по направлению к подъезду и замерла. Нина Тараканова! Женщина, заработавшая на покупку магазина, добрая самаритянка, воспитывавшая подкидыша, пока ее брат отбывал наказание, уважаемая, живущая в подмосковном селе тетка, не моргнув глазом, наврала мне с три короба! Заявила, что Клязино – то место, где Олег появился на свет. В восемнадцать лет парень якобы укатил в город учиться на медбрата и надолго пропал из поля зрения Нины. А сестра особо не расстраивалась, вела жизнь трудолюбивой крестьянки. Потом ей на голову свалилась жена брата Светлана и подбросила ей девочку. Но ведь Олег родом из Насети!

   Я схватила телефон и, не дав Роману издать ни звука, приказала:

   – Немедленно пошли запрос в Насеть!

   – Уже отправил, – отрапортовал Плотников.

   – Мне еще нужно узнать все о Нине Ефремовне Таракановой, сестре Олега, подробности о его жене, Светлане Петровне Ивановой.

   – Хорошо, – коротко ответил Рома.

   – Работай давай! – гаркнула я. – Шевелись активнее!

   Плотников издал то ли кашель, то ли смешок, и из трубки полетели гудки.

   – Уфф!

   – Сейчас покормлю тебя, – пообещала я, снимая туфли. – Как день прошел?

   В ответ котопес со вкусом зевнул.

   – Ясненько, – подытожила я, – ты трудился, не покладая лап: сначала дрых в кресле, потом переместился на диван, а под вечер совершил утомительную пешую прогулку на кухню и устроился там на софе. И вот что удивительно! Врачи сетуют на малоподвижный образ жизни людей, рассказывают, сколько вреда от гиподинамии, заставляют пациентов посещать спортзал, а ты за сутки делаешь не более десяти шагов и чувствуешь себя чудесно. Как тебе это удается? Пошли, открою банку с консервами.

   Лео обвалился на пол и задрал все четыре лапы. Я наклонилась, подняла котопса, водрузила его себе на плечо и понесла на кухню, приговаривая:

   – Приди кому-то в голову провести Олимпиаду по лени, ты бы занял все призовые места.

   Положив Лео на диван, я достала из шкафчика круглую банку, поставила ее на стол и уже хотела сдернуть фольговую крышечку, но тут из холла раздался звонок.

   Я оставила собачьи консервы неоткрытыми и поспешила в прихожую. За дверью стояла милая девушка в пуховике.

   – Марина, – представилась она, – центр доктора Хронова, доставка еды. Вот коробка.

   – Огромное спасибо, – сказала я, – извините, вам пришлось приезжать дважды.

   – Пустяки, – засмеялась Марина. – Тут небольшие одноразовые контейнеры, в каждом отдельные порции, все промаркированы и инструкция приложена, разберетесь, это не трудно.

   – Еще раз спасибо, – улыбнулась я.

   – Пожалуйста, – ответила девушка и не сдвинулась с места.

   – Ах, да! – осенило меня.

   Я потянулось к кошельку, лежавшему под зеркалом, – курьер явно рассчитывает на вознаграждение. А когда я повернулась к Марине, собираясь дать ей небольшую сумму, она, продолжая улыбаться, держала в руке две брошюрки.

   – Чаевые мы не берем, – быстро сказала она. – Запрещено, за это нас увольняют.

   – Простите, я не знала, – смутилась я.

   – Ерунда, – отмахнулась Марина. – А вам сказали, что «Дорога к долголетию» существует на прибыль от продажи книг?

   Я кивнула.

   – Тогда купите литературу, – предложила девушка, протягивая мне что-то вроде толстой тетрадки.

   Я взяла печатное издание. М-да, хорошим качеством тут и не пахнет. Бумага шершавая, желтовато-серая (когда-то в такую в магазинах заворачивали колбасу), шрифт очень мелкий, печать «слепая», иллюстраций нет, автор абсолютно неизвестен. На обложке стояло: О.А. Копно. «Мысли вслух».

   – Интересно? – на всякий случай спросила я.

   – Да, да, – закивала Марина, – это великий философ, или вроде того, я забыла как это называется. Короче, не сомневайтесь, берите.

   – Думаете, мне понравится?

   Марина нахмурилась.

   – Еду вам привезли бесплатно, доставка даром, и чаевые мы не берем. Если вы покупаете книгу, то мне десять процентов от выручки капает. Мы работаем без зарплаты, на сдельщине.

   Я почувствовала укол совести. Девушка приезжает сегодня второй раз – ведь утром я забыла о полезной еде и унеслась из дома слишком рано. Если не приобрету сборник философских раздумий, Марина не получит свою долю. Конечно, я никогда не стану читать опус Копно, но оплатить его придется, впрочем, красная цена этой поделке тридцать рублей.

   – Сколько я должна за брошюру? – поинтересовалась я.

   – Это книга, – с укоризной поправила Марина.

   – Хорошо, назовите сумму.

   – Пять тысяч рублей, – отчеканила курьер.

   Я вытащила из кошелька купюру номиналом в пятьдесят целковых и протянула доставщице.

   – Супер, – одобрила Марина. – А где остальные?

   – Этого мало? – удивилась я.

   – Книга стоит пять тысяч рублей, – повторила девушка.

   Тут только до меня дошел смысл сказанного.

   – Что за ерунда? Но таких цен за такую чепуху просто быть не может! Вернее, они есть, но на совершенно эксклюзивную продукцию!

   Марина поправила волосы, заложила прядь за ухо и с пафосом заявила:

   – Эксклизивее, чем у нас, я не встречала.

   – Эксклюзивнее, – машинально поправила я. – Солнышко, вы, очевидно, неправильно понимаете смысл труднопроизносимого слова! Если издание эксклюзивное, значит, у него переплет из телячьей кожи, оно напечатано на глянцевой бумаге высшего сорта, имеет роскошные иллюстрации. А то, что я держу в руке, напечатано на коленке, в подвале и стоит от силы пару рублей.

   Марина прижала ладони к груди и шумно задышала.

   – Вам дурно? – испугалась я. – Давайте, воды принесу.

   – Кому угодно станет плохо от таких жутких слов, – прошептала курьер.

   – Что плохого я сказала?

   – Переплет из телячьей кожи!

   – Верно, – кивнула я.

   – По-вашему, надо живого коровеныша убить, а потом его шкурой картон обтянуть? – уперла руки в боки Марина. – К чему вы призываете? Уничтожать животных?

   – Вы меня неправильно поняли, – попыталась я оправдаться.

   – Расчудесно все поняла, – фыркнула доставщица. – Хотите телят истребить! А бумага? Чтобы сделать белый лист, нужно срубить целое дерево. Скоро планета благодаря таким как вы лысой станет!

   Я ощутила себя Геростратом.

   – Я совсем не то имела в виду…

   Но курьер не дала мне продолжить.

   – Эта великая книга, – она потрясла брошюрой, – содержит гениальные мысли! Ее напечатали на бумаге из макулатуры, наборщики – слепые люди, которым трудно получить хорошую работу, а художники – глухие!

   – Тут нет иллюстраций, – пискнула я.

   – А заглавие? А обложка? А фамилия автора? – гневно вопросила Марина. – Если вы ничего не понимаете в полиграфстве, лучше не высказываться в присутствии профессионала.

   – В полиграфии, – поправила я девицу.

   Но Марина, впав в раж, не слышала меня.

   – Суперкнигу сделали инвалиды, все они рассчитывают на то, что книгу купят. Уж не говорю про себя – с моим пересаженным сердцем вредно по лестницам подниматься.

   – У нас лифт, – вякнула я.

   – А у меня была пересадка сердца! – зашипела Марина. – Оно пять раз останавливалось, и сейчас может отказать. Всегда, когда со жмотиной сталкиваюсь, я очень-очень нервничаю! Забываю дышать! Представляю, как возвращаюсь в офис и говорю слепым и глухим: «Дорогие, нету вам сегодня на хлебушек! Не купили книгу! Никому умные мысли не нужны!» А они плачут, тоненькими голосочками спрашивают: «Мариночка, как же нам жить? Дети от голода ослабели, ботиночек у них нет! Ходят наши сироты босиком!»

   – На пять тысяч всем обуви не купить, – слабо сопротивлялась я.

   – О-о-о… – простонала курьер. – Как про бедняжек вспомню, так мое сердце сразу останавливается. Умру сейчас на пороге вашей богатой квартиры! Вот лягу тут, на чужой персидский ковер…

   – У меня нет никаких ковров, – в полнейшем изнеможении возразила я. Но девица меня, кажется, не услышала.

   – Лягу и подумаю: «Вот и хорошо. Пусть кто другой убогим про непроданную книгу скажет»! – воскликнула Марина. – Лучше подохнуть, чем видеть глаза их деток, синих от недоедания. Тянут они маленькие, трясущиеся руки к пакетикам, а там вместо хлеба – камень. Ужасный век! Жестокие сердца!

   Я опрометью кинулась в спальню, выдвинула ящик комода, вытащила припрятанные деньги, отсчитала пять тысяч, вернулась в прихожую и протянула девушке купюры. Марина расцвела.

   – Правильный выбор! Почитаете вечером.

   – Учитывая стоимость сего издания, его нужно окантовать и повесить на стену, – ответила я.

   – До свидания, – весело попрощалась доставщица. – Ешьте здоровую пищу. Бесплатную! Наслаждайтесь философскими мыслями. Кстати, у меня есть еще одна книга…

   По моей спине забегали мурашки.

   – Денег больше нет, – соврала я.

   – Скидочку сделаю, – деловито произнесла курьер, – всего-то четыре тысячи девятьсот девяносто рубликов отдадите.

   – Издания одинаковые? – решила я применить другую тактику.

   – Да, – попалась на крючок хитрая бестия.

   – И зачем мне нужны одни и те же мысли в двойном количестве?

   Но Марина не растерялась, быстро нашла достойный ответ:

   – Одну зачитаете, замызгаете, а вторая стоит на полке чистенькая.

   Но я уже захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и судорожно вздохнула. Если пронырливая девчонка станет каждый раз всовывать мне книгу по цене ракетного топлива, я мигом лишусь всех подкожных запасов. Теперь понятно, отчего еда привозится бесплатно – расходы окупаются издательской деятельностью.

   Звонок зачирикал вновь, я, не подумав, распахнула дверь.

   – Забыла сказать главное! – блестя подведенными глазами, воскликнула Марина и сунула мне под нос брошюру. – Ни одно животное при производстве книги не пострадало, ни хомяки, ни крысы, ни кошки.

   Я попыталась закрыть дверь, но курьер всунула ногу между косяком и створкой.

   – Весь доход от продажи, – верещала она, – пойдет на строительство приюта, где будут жить несчастные сироты!

   – Дети слепых и глухих? – не выдержала я и двинула ногой по ступне Марины.

   Курьерша ойкнула, я захлопнула дверь и удивилась собственной глупости. Наверное, девушка владеет цыганским гипнозом, иначе чем объяснить мою покупку? И кто писал книгу?

   Я машинально открыла первую страницу, наткнулась на фразу: «Мы обязательно умрем. Все. Кое-кто не доживет до утра», – и быстро отбросила брошюру. Спасибо, уж лучше полистаю перед сном глянцевый журнал. Созерцание модных платьев успокаивает, настраивает на мирный лад и внушает надежду на будущее. Сейчас осень, но мой любимый «Офисьель» уже рассказывает о весне и лете следующего года. У модельеров нет никакого сомнения в том, что я дотяну до теплых деньков и буду щеголять в красивом сарафане на радость себе и людям. Такая позиция мне больше по душе, чем настрой человека с фамилией Копно.

   В дверь снова позвонили. Тут я рассвирепела окончательно, схватила с вешалки зонтик, забытый кем-то из гостей, выставила его вперед, распахнула створку и крикнула:

   – Немедленно уходи! Иначе случится то, о чем пророчествует великая книга О.А. Копно: «Кое-кто не доживет до утра».

   – Ой, – взвизгнул хриплый басок, – не надо! Чего я сделал-то? Велели вечером доставить! Я и привез.

   Я опустила зонт и увидела парня, который держал в руке огромную картонную коробку.

   – Вы уж не деритесь… – жалобно попросил он.

   Я заставила себя улыбнуться:

   – Извините, я ничего против вас не имею. Что вы хотите?

   – Торт по интернету, – объявил юноша. – Распишитесь в квитанции, проверьте качество.

   – Заходите, – посторонилась я.

   – Нам не разрешают, – протянул парнишка, – курьеры должны на лестнице стоять. Но вы ведь не пожалуетесь, что я на вашу территорию влез? Хоть посижу немного, пока вы посылку изучите, устал очень.

   Я быстро открыла коробку и удивилась: внутри большой тары на подставке был укреплен крохотный букетик из марципановых фиалок.

   – Это не мой подарок! – возмущенно сказала я. – Подруга заказала большой бисквит с красными розами из крема.

   – Вы уверены? – с тоской спросил парень.

   – Абсолютно. Ваш менеджер Владимир прочел мне описание десерта.

   – И кто его за язык тянул… – вздохнул юноша. – Наболтал ерунды, сам в отпуск сегодня слинял, а я отдувайся. Володька у нас путаник, это ваш марципан, не сомневайтесь.

   Я осторожно вытащила визитную карточку из малюсенького букетика: «Дорогого дедушку Антона Ивановича в день 90-летия поздравляет правнучка Катя».

   – Нет, десерт доставлен не по адресу.

   – Почему? – все еще сопротивлялся парень.

   – Он прислан на девяностолетний юбилей! Скажите, я похожа на мумию?

   – Нет, но сейчас пластическая хирургия творит чудеса, – живо откликнулся курьер. – Вчера я одной актрисе корзиночку фруктов приносил, ей лет, как Нефертити, а смотрится моложе моей мамы.

   – Хорошо, – процедила я сквозь зубы, – пусть, по твоему мнению, я сделала кучу подтяжек, вставила себе фарфоровые зубы, новые глаза, волосы и выпрямила позвоночник. Но я никогда не была мужчиной, меня зовут не Антоном Ивановичем, а именно его поздравляет заботливая девочка Катя!

   – Может, вы плохо прочитали? Возраст у вас уже не юный, небось с зоркостью проблемы. Вероятно, там написано «Антонина Ивановна».

   – Сам посмотри, – велела я.

   – Действительно, – согласился юноша через секунду. – Сейчас все выясним… Телефончик не дадите? А то у меня денег на счету нет.

   Я ждала, пока недоразумение выяснится, Саша посмотрел в мою сторону.

   – Похоронный веночек ждете?

   – Нет! – возмутилась я. – Подарок к Новому году.

   – Валь, она не хочет ритуальные цветы, – занудил парнишка.

   Очевидно, менеджер сказала ему несколько резких слов, потому что Саша засопел, сунул мне трубку и обиженно пробасил:

   – Сами разбирайтесь, вечно я виноватым хожу.

   – Здравствуйте, Валя, – сказала я.

   – Добрый вечер, – вежливо отозвалась девушка, – тут у меня отмечена доставка похоронного венка.

   – Нет, это ошибка.

   – Вам не нужен венок?

   – Его привезли, он стоит на лестнице… – начала я объяснить ситуацию.

   – И чего? – не дала мне договорить менеджер. – Претензии к качеству? Хвоя осыпается?

   – Ветки зеленые.

   – Розы помялись?

   – Нет. Послушайте…

   – Наши венки самые лучшие!

   – Не сомневаюсь, но…

   – И вам его прислали!

   – Да послушайте же! – попыталась я остановить разошедшуюся девицу.

   – Мы лидеры на рынке! – не останавливалась менеджер. – Мы самые, самые! Заказывали для похорон Виолы Таракановой, все путем сделали – лента, цветы…

   – Валя! – заорала я так, что Саша вздрогнул и вскочил со стула. – Прекратите трещать! Меня зовут Виола Тараканова, я жива и умирать не собираюсь. Ваша контора напутала, доставила похоронный венок не тому человеку. Ясно?

   – Ага, – растерянно ответила девушка. – Значит, вы не умерли, так?

   – Замечательно, – обрадовалась я, – в беспросветной темноте появился тонкий луч света.

   – Но венки не обмениваются, – каменным голосом возвестила Валентина. – Не тот товар, не туфли. Раз заказали на похороны, получите, назад мы венок не примем. Если вы не умерли, нас это не касается. В другой раз не торопитесь с цветами, убедитесь, что вам совсем кранты, и только тогда заказ оформляйте. Ишь, придумали! Сначала венок ей сделай, а когда не померла, поменяйте его на торт! Выздоровела, и аппетит появился!

   На секунду я онемела, потом, сделав пару глубоких вздохов-выдохов, решила растолковать глупой девице суть проблемы:

   – Венок мне подарил менеджер Владимир, он решил, что невыгодно атрибут назад везти, а торт для Таракановой заказала подруга.

   – Момент… – буркнула менеджер. И затараторила: – Ах, да! Простите, вижу! Действительно, вы правы! Володя ушел в отпуск, бросил дела, никому ничего толком не объяснил, урод. Ладно… Получили тортик?

   – Нет! – гаркнула я.

   – Как это? – поразилась девушка. – А что тогда у вас Сашка делает?

   – Он привез фиалки из марципана, – ощущая себя полнейшей идиоткой, ответила я.

   – Фу, слава богу, все выяснилось, – обрадовалась менеджер. – Распишитесь в получении и кушайте на здоровье. Мы работаем для вас круглосуточно, Интернет никогда не спит…

   – Нет! – заорала я. – Стойте!

   – Опять двадцать пять, – потеряла профессиональную вежливость собеседница. – Что еще? И венок имеете, и сладкое.

   – Фиалки заказала правнучка Катя.

   – Хорошо иметь столь заботливую родственницу.

   – Вы не слышите, что разговариваете с молодой женщиной?

   – Как возраст можно слышать? – удивилась Валентина.

   – По голосу! Он у меня звонкий, без дребезжания.

   – Мы доставляем заказы, – разозлилась менеджер, – а сколько вам лет к делу не относится.

   – Венок предназначался покойнику, его по ошибке привезли мне. Марципаны адресованы девяностолетнему Антону Ивановичу, но и это изделие попало ко мне. Я же хочу получить свой подарок! Ясно?

   – Подарок от фирмы вручается только постоянным клиентам.

   – Мне не нужен от вас подарок! – взорвалась я. – Доставьте бисквит от моей подруги! А венок и марципаны отправьте их получателям!

   – Не нервничайте, пожалуйста, – застрекотала менеджер, – дайте Сашу.

   В полном изнеможении я сунула трубку курьеру.

   – Угу… ага… у… – забубнил тот. – Врубился! Понял!

   – Разобрались? – тяжела дыша, спросила я, когда парень отложил телефон.

   – Эх, что с вас взять… – откликнулся паренек. – Одно слово – женщины! Вечно всех и все запутаете. Нужен мужчина, он наведет порядок. Вот так!

   Саша вытащил из коробки со сладким визитку и протянул мне упаковку со словами:

   – С Новым годом!

   – Эти замечательные фиалки предназначены Антону Ивановичу, – скрипя зубами, заявила я.

   – Не-а, – радостно засмеялся курьер. – Открытки перепутали. Ему – венок!

   Не успела я моргнуть, как Саша вышел на лестницу, воткнул визитку в еловые ветки, подхватил венок, втащил его в лифт и был таков. Я опрометью бросилась вниз по лестнице, – нужно остановить дурака, иначе девяностолетний Антон Иванович получит от любящей правнучки Кати не очень приятный презент на свой юбилей.

   Когда я вынеслась из подъезда, Саша уже открыл мини-вэн с надписью «Интернет не спит» на двери и собирался уложить в него венок. Я вцепилась в ветки.

   – Стой!

   – Я спешу, – занервничал юноша, – доставка на сегодня оформлена, если опоздаю, меня оштрафуют.

   – Дедушке нужно отвезти торт!

   – Он же ваш.

   – Мой венок, отдай его.

   – Сумасшедшая, да? – возмутился курьер. – Получается, все вам? Ну уж нет!

   Саша дернул еловое безумие, но я крепко держала «икебану».

   – Не отдам! Забери сладкое! И вообще, видишь – на ленте написано «Виоле Таракановой».

   – А на карточке указан Антон Иванович, – не сдавался Саша.

   – Ты же сам ее в ветки воткнул! – возмутилась я.

   Сзади послышалось тихое шуршание, хлопок, покашливание, затем раздался грубый голос:

   – Граждане, у вас все в порядке?

   Я обернулась, увидела бело-синюю машину, парня в форме, выглядывающего в окно, и ответила:

   – Он утащил мой похоронный венок! Хочет его деду на день рождения подарить.

   Милиционер заморгал.

   – Ваш венок?

   – Верно, – заулыбалась я. – Мне его привезли в подарок, вместо торта. А теперь доставили и торт. Но десерт не мой, а Антона Ивановича, которому Саша хочет отдать мой венок, всучив мне его торт. Ясно?

   Мент нахмурился и чихнул.

   – Она неверно говорит! – возмутился Саша. – Ей положен либо торт, либо венок, заказ был один, а не два. Даю торт – она хочет венок, оставляю венок – требует торт. Очень капризная женщина, ждет, что все подарки в городе ейными будут. Я и не против ей торт отдать, но что тогда правнучка Катя скажет? Она мне в глаз засветит и будет права. Оформила заказ для дедушки, а где он? Пропал в неизвестном направлении.

   – Дедушка? – спросил обалдевший патрульный. – У вас исчез родственник?

   – Нет, – отмахнулся Саша. – Впрочем, не знаю, но, думаю, он на месте. Куда в девяносто лет ходить? Тока на кладбище, место присматривать. Мое дело торт доставить!

   – Но не венок, – заметила я, – а ты его забрал.

   – Он ваш!

   – Нет! Вернее – да! И нет! Это ошибка! Случайность! Но я его тебе не отдам!

   – Почему? – заорал Саша. – Вот, арестуйте ее! Она хулиганка!

   – А ты идиот! – перекричала я курьера. – Надо же, решил на день рождения старику венок из еловых лап поднести, кретин!

   Милиционер поднял стекло, и машина быстро укатила прочь.

   Мы с Сашей уставились друг на друга.

   – Не пойму, что делать-то? – вполне мирно спросил курьер.

   – Давай подпишу заказ, заберу венок и уйду, а ты вези марципаны Антону Ивановичу, – предложила я соломоново решение проблемы.

   – Ладно, – неожиданно согласился Саша.

   Поставив на квитанции закорючку, я подхватила венок и пошла к подъезду. Курьер завел мотор мини-вэна, потом крикнул:

   – Эй!

   Я обернулась.

   – Что?

   – Странно получается: венок уже стоял на лестнице, я его не доставлял, а привез торт, но теперь его же и увожу.

   Я застонала.

   – Только не начинай спектакль заново. Дело закрыто. Все довольны, ведомость подписана. До свидания.

   – Но я венок не притаскивал, – тупо твердил парень.

   – Ты его спустил вниз к машине, это считается за заказ, – ответила я. – Снос – вынос. Усек?

   – Ага, ладно, – согласился Саша.

   Я схватилась за ручку подъезда.

   – Эй! – заорали за спиной.

   Я уронила похоронный аксессуар.

   – Ты еще не уехал?

   – Нет.

   – Почему?

   – Мне снос венка вниз фирма не оплачивала, только за торт рассчиталась. С тебя причитается!

   Я схватила еловое чудовище и опрометью кинулась домой, сейчас запру все замки, задвину щеколду, пододвину к двери шкаф… в общем, забаррикадируюсь по полной программе. Надеюсь, Саша не станет ломиться в квартиру. Но больше всего я надеюсь на то, что мои друзья никогда более не прибегнут к помощи Интернета. Еще одного визита курьера мои нервы не выдержат.

   Увидев хозяйку, котопес обиженно фыркнул.

   – Извини, дорогой, – сказала я, – сейчас тебя покормлю. Кстати, я сама невероятно проголодалась. Ну-ка, что там лежит в коробке от доктора Хронова?

   Сгорая от любопытства, я открыла крышку, увидела штук двадцать круглых баночек с крышками из фольги, выставила их на разделочный столик, обнаружила, что вся еда пронумерована, и вынула листок, лежавший на самом дне ящика. Это оказалось своеобразное меню, список блюд, которые мне предстояло слопать за три дня. Я начала изучать инструкцию. «№ 1 – пюре из органической картошки и лосося с добавлением морских водорослей». Если вы ничего не ели весь день, то даже ламинария может вам показаться вкусной, а картошка с рыбой это и вовсе деликатес.

   Жалея, что порция очень маленькая, я содрала крышечку и замерла. Внутри лежало нечто малоаппетитное, похожее на комкастую манную кашу, но только не белого, а болотно-зеленого цвета. До носа долетел резкий запах рыбы, я поморщилась, осторожно зачерпнула малую толику пюре, попробовала его, тут же выплюнула и решила не расстраиваться. Странный цвет пищи обусловлен морской травой, ну а амбрэ… Чем еще должен пахнуть лосось, если не рыбой? Странно ожидать аромата сладких булочек.

   Ладно, вскрою № 2 «Дикий рис с индейкой и добавлением пульпы авокадо». Крышечка снялась очень легко, внутри оказалось все то же пюре, зеленое, воняющее селедкой. Я схватила банку № 3 «Говядина с капустой брокколи и ламинарией», потом в азарте открыла № 4, 5, 6, 7… Стоит ли в подробностях описывать содержимое? Оно было везде одинаковым. И абсолютно несъедобным.

   Сначала я расстроилась, потом стала себя уговаривать: «Вилка, это правильная, здоровая пища, никто не обещал тебе, что она будет замечательной на вкус. Главное – эта еда способствует долголетию, а ради того, чтобы прожить побольше, можно пойти на ограничения. И потом, на столе стоит еще несколько нераспечатанных упаковок, Вдруг в них-то и находятся лакомства?»

   Моей ноги коснулось нечто мягкое, я опустила глаза и увидела Лео, который сидел около своей пустой миски. На лице котопса явно читалось недоумение.

   – Милый, прости! – опомнилась я, хватая собачьи консервы. – Один момент, вот твой ужин.

   Не глядя, я вытряхнула содержимое банки в никелированную миску, взяла следующую упаковку от доктора Хронова, удалила фольгу, швырнула ее в помойку и невольно облизнулась. На сей раз содержимое упаковки и выглядело, и пахло чудесно. И что же в ней такое – нежно-розовое, покрытое полупрозрачным желе? Я глянула на оставшиеся баночки. Их всего две, четырнадцатая и пятнадцатая. Значит, перед моим носом тринадцатая. «Слива ткемали с обезжиренным молоком и свекольной ботвой». Однако доктор Хронов большой мастер искажать внешний вид знакомой с детства еды! Отчего слива у него стала розовой? Впрочем, после зеленой говядины удивляться нечему. Я попробовала крошечку и пришла в восторг. Паштет! Похоже, из курицы. Совсем не пахнет ни морем, ни тиной. Очень вкусно! Восторг! Ну почему порция такая микроскопическая? Неужели Хронов полагает, что я могу насытиться несколькими чайными ложками?

   Может, банки под номерами четырнадцать и пятнадцать тоже содержат нечто вкусное? Я принялась сдергивать металлизированную бумагу. Но нет, под крышками опять оказалось гадкое зеленое пюре. Выходит, лишь одна коробочка из доставленных имела приятное во всех отношениях содержимое.

   – О-о-о… – застонал Лео… – и-и-и.

   Поскольку апатичный котопес ранее никогда не издавал подобных звуков, я насторожилась и присела около него.

   – Что случилось, милый?

   – И-и-и! – выводил Лео с самым обиженным видом.

   Мне стало тревожно.

   – Ты заболел?

   – О-о-о! – не замолкал котопес.

   И тут до моего носа добрался явственный запах селедки. Я посмотрела по сторонам, увидела миску Лео, а в ней… пюре зеленого цвета. Котопес понял, что я разглядываю посуду, и завыл еще громче.

   – И-и-и!

   Я уставилась на мисочку, потом на всякий случай понюхала её, посмотрела на вскрытые, полные зеленой массы упаковки из центра доктора Хронова, и схватила единственную пустую емкость из-под невероятно вкусного паштета. И прочитала: «Сотэ из куриной грудки. Лакомство для собак мелких пород. Сделано из экологически чистого сырья, без искусственных добавок, красителей и ароматизаторов. Не вызывает аллергии, способствует росту шерсти, укрепляет кости и когти, улучшает зрение. Рекомендовано с первого месяца жизни».

   Я вернула пустую тару на стол, открыла шкафчик, достала оттуда новую порцию собачьей еды, тщательно вымыла миску, выложила туда вкусный паштет, поставила перед Лео и сказала.

   – Извини, я случайно перепутала банки. Знаешь, твой корм намного вкуснее того, что распространяет доктор Хронов. Может, мне перейти на консервы для болонок? Судя по информации на этикетке, для вас производят более качественную еду, чем для людей.

   – Вилка, – заныла она, – я ужасно себя чувствую, умираю.

   – Вызови врача, – зевнула я.

   Вам кажется странной моя реакция? Мне следовало занервничать, запаниковать, самой вызвать для подруги «Скорую»? Но я слишком хорошо знаю Калинину: два, три раза в неделю она непременно сообщает о приближении своей скорой смерти, причем делает это, как правило, в час или два ночи. Сегодняшний день исключение – Вера звякнула в восемь утра.

   – Мне худо морально, – прорыдала Верка, – душа в муках загибается.

   – Тогда тебе дорога к священнику, – борясь со сном, посоветовала я, – сходи к батюшке.

   – Вилка! – заорала Вера. – Ты обязана мне помочь!

   Я резко села. Лео, мирно дремавший у меня на голове, свалился в подушку, но не пожелал открыть глаз. Я от души позавидовала котопсу – у него нет в знакомых сумасшедшей Калининой.

   – Почему ты молчишь? – занервничала Вера.

   – Халат надеваю, – буркнула я, – теперь иду на кухню.

   – Ты спала? – возмутилась Верка.

   – Да как-то привыкла, знаешь ли, по ночам лежать в кровати!

   – А я глаз не смыкаю, – захныкала Калинина.

   – Не ужинай плотно, – не удержалась я.

   – Ты жестокая! – захлюпала носом Вера. – Я думала, ты поможешь мне с передачей. Хочу Жене продукты отнести.

   Я села за стол и продолжила пустой разговор:

   – Ты же его бросила.

   – Нет! – возмутилась Вера. – Я люблю Женечку! Мы уже давно вместе.

   – Насколько помню, ты называла его алкоголиком.

   – Сгоряча, – заплакала Вера. – Женюра в тюрьме, и мое сердце рвется на части. Он лучший! Самый хороший!

   – Пьяница, – безжалостно напомнила я.

   – Бедняжечка, – всхлипывала Калинина, – мучается в камере. Его надолго посадят, а?

   – Меру наказания определяет суд. – В моем голосе появились интонации следователя.

   – Спроси у Олега!

   – Куприн тоже не в курсе, сколько лет дадут Растову за убийство, – после небольшого колебания сообщила я.

   – Буду ждать его до скончания века, – торжественно объявила Веерка. – Как жена декабриста! Никогда не брошу.

   Я испытала сильнейшее желание сказать глупой курице правду: Женя не виноват, его подставили, но вовремя прикусила язык. Пусть настоящий преступник пребывает в уверенности, что сумел всех вокруг обмануть. Он должен пока жить спокойно, не зная о том, что его упорно ищут.

   – Хочу отнести Женюсе продукты, – повторила Вера. – Он выйдет, и мы распишемся. Я его дождусь!

   Глупость Калининой стала меня раздражать.

   – Ты знала, что Растов уже привлекался к суду? – спросила я.

   – Да, – плаксиво протянула Вера. – Он, как только мы вместе жить начали, предупредил: «Характер у меня крутой, вспыльчивый, а рука тяжелая, лучше не зли меня лишний раз». А потом рассказал, как в девятнадцать лет по глупости женился. Он ту девчонку совсем не любил. Просто трахались без презерватива, ну она и забеременела. Женечка моментально дуру бросил, сказал ей: «Все. Я семью заводить не собираюсь». А девка оказалась настырной. В общем, подробностей я не знаю, но они расписались. Женя ждал, когда супруга родит, говорил, что даже смирился с потерей свободы, решил стать хорошим отцом, приданое для ребенка купил – пеленки, одеяло, кроватку. А у бабы живота нет и нет! Представляешь?

   – Ничего нового, – спокойно ответила я. – Весьма распространенная женская хитрость: сначала не очень честные девушки объявляют себя беременными, получают желанный штамп в паспорте, а потом быстренько пытаются зачать ребенка. Многим, кстати, удается обвести мужа вокруг пальца. Вруньи, не моргнув глазом, сообщают своим наивным супругам: «Дорогой, наш малыш появился на свет с некоторой задержкой, я перехаживаю срок».

   – Но ведь не на восемь месяцев! – возмутилась Верка. – Когда до отправки в роддом остались считаные дни, а на талии у жены не прибавилось даже сантиметра, Женечка устроил бабе допрос, и та призналась в обмане. Сука!

   – Не слишком красивый поступок, – согласилась я.

   – Понимаешь, он просто рассвирепел, – бубнила Вера. – Столько денег было потрачено – куплены вещи, в комнате сделан ремонт!

   Я подавила усмешку. Однако Растов настоящий джентльмен: сначала изо всех сил пытался отвертеться от женитьбы, бросил беременную женщину, а когда его все же отволокли под венец и стало ясно, что его обманули, Евгений в первую очередь пожалел о затраченных рублях.

   – Встречаются же такие дряни, – кипела Вера. – Женя ей вежливо сказал: «Ну, падла, сейчас получишь в рыло». А девка вместо того, чтобы прощения попросить, в мужа чайник с кипятком швырнула.

   – Милое семейство, – констатировала я.

   – Она его убить могла! – завизжала Вера. – Слава богу, промахнулась. Женя бабенку схватил и толкнул, а она упала и виском об угол стола ударилась. Ему дали всего четыре года – убийство по неосторожности. Жена сама виновата!

   – Успокойся, – сказала я.

   Но Калинина громко заплакала.

   – Конечно, теперь та история сыграет против Жени. Но следователь должен внимательно старое дело изучить, там же ясно написано: Растов не виноват. Поговори с Олегом!

   – Хорошо, – согласилась я.

   – Обещаешь?

   – Да, – живо ответила я.

   – Все друзья до первого милиционера, – вдруг злобно прошипела Калинина.

   – Ты о чем? – не поняла я.

   – Если человек попал в беду, от него тут же отворачиваются, – заявила Вера. – Вот и Галка Мартынова! Позвонила мне сегодня и со смешком спрашивает: «Как дела?» Я ей, как хорошей подруге, честно отвечаю: «Хреново. Женька в тюрьме, его будут судить за убийство». А Мартынова меня и слушать не пожелала, вопрос из приличия задала, свое талдычит: «Уезжаю в Индию, вернусь и тут же позвоню. Ты мне на мобилу не трезвонь, она не работает, роуминг дико дорогой. Чего сказать захочешь, лучше Лене сообщи, он мне передаст. У него телефон не выключается». Вот она, дружба, во всей красе! Я страдаю, а Галка в теплые края подалась!

   Меня охватило удивление, а Вера продолжала возмущаться:

   – Сама нас с Женей познакомила, говорила, что он замечательный, но невезучий, а что вышло?

   Я оторопело спросила.

   – Погоди, с Растовым тебя свела Галя?

   – Ну да, – слегка остыла Верка. – А что?

   – И где же она сама с Евгением познакомилась?

   – В группе.

   – Где?

   – Вилка, ты задаешь очень много вопросов. – Калинина издала протяжный стон. – Какая разница? И вообще это секрет.

   – Хочешь вытащить любовника из-за решетки? – обозлилась я.

   – Конечно.

   – Тогда рассказывай без утайки про Мартынову.

   – Галка меня убьет.

   – Она улетает в Индию!

   – Но ведь вернется же.

   – Значит, у тебя нет желания освободить любимого мужчину, – иезуитски констатировала я.

   – У Галки случилась депрессуха, – принялась выбалтывать чужие тайны Вера, – потому что Ленька оказался импотентом.

   – Да? – с сомнением переспросила я.

   – Думаешь, почему он до сорока лет не женился? – заверещала Калинина. – По какой причине не остепенился, детей не завел?

   – У Леонида была очень авторитарная мать, Софья Борисовна. Выживала из дома всех потенциальных невесток. Вспомни, Ленька постоянно заводил романы!

   – Ага, – перебила меня Вера, – только связи длились несколько месяцев.

   – Правильно, – согласилась я. – Едва Софья Борисовна понимала, что у сына завязываются более или менее постоянные отношения, она прикидывалась больной, ложилась в клинику, изображала смертельно больную. И так много лет. А когда все-таки мамочка умерла, Леня благополучно расписался с Галей, они вместе уже семь лет и счастливы. Галка младше Лени, ей еще тридцати не исполнилось, поэтому она смотрит мужу в рот и старается ему всячески угодить.

   – Галка дура! А Леня импотент. Первое время у них с женой полная гармония была, а потом Мартынов к Гале интерес потерял, месяцами к ней не подходил. Чего она только не выделывала! Белье эротичное покупала, на курсы стриптиза пошла! – все без толку. Ленька раз в полгода с ней в койку ложился, и все по-быстрому, шмыг-шмыг… Вот Галка и записалась к психологу, ходила в группу, там вслух обсуждали проблемы каждого. Она мне сказала, мол, очень хорошо такой метод помогает: когда узнаешь, что у других бывает, свои проблемы ерундой кажутся. Женя во время сеанса про смерть жены сообщил, он до сих пор совестью мучается. Вот Галка меня с ним и познакомила. Ой, погоди, я краску на голове передержала! Ужас! Кошмар! Смою, перезвоню…

   Я повертела в руках трубку и решительно набрала номер Мартынова.

   – Говорите, – сердито потребовал Леня.

   – Привет, это Вилка.

   – Здорово, – убрав из голоса агрессию, ответил приятель. – Тебе Галку?

   – Ага, – подтвердила я. – Прикинь, мне Верка наврала, что твоя жена улетела за границу.

   – Она и правда в Индию отправилась.

   – Вот так внезапно? В один день собралась и улетела? А виза? – поразилась я. – И вы же только весной были в Индии!

   Леня помолчал, потом тихо заговорил:

   – Знаешь, мы в последнее время стали часто ругаться. Галя плачет, а я думаю, что женитьба на женщине, которая моложе тебя почти на двадцать лет, кажется приятной лишь в первый год брака. Позже неизбежно начинаются трения – сказывается разница в возрасте. Я хочу вечером смотреть новости, а Галчонок рвется в клуб, мне приятно отдохнуть, тупо лежа на пляже, Галка же тянет меня по жаре осматривать местные достопримечательности, я совершенно не владею компьютером – жена постоянно сидит в Интернете. Конфликт поколений.

   – Насколько я знаю, ты всегда заводил романы со своими медсестрами, – не утерпела я.

   – Точно, – согласился Леня, – но ни с кем совместно я не жил, ты же помнишь мою маму. А с Галей мы не один год вместе, и вот накопились разногласия. И еще я устал исполнять ее капризы: новая шуба, кольцо, ремонт в квартире… Я обычный врач, не Крез, пашу в четырех местах. Короче, она попросила на Новый год подарок – путевку в Индию. Галке там очень понравилось, и я подумал: почему нет? Пусть поедет, развлечется, а я пока обдумаю ситуацию.

   – Она мне ничего не сказала, – обиженно заметила я.

   – Вообще-то я очень удивился, когда ты про ее отъезд заговорила, – признался Леня. – Мы не хотели сообщать приятелям о разногласиях в семье. А если жена одна на Новый год улетает отдыхать, это провоцирует всякого рода сплетни.

   – А Верке она позвонила из аэропорта, – еще больше обиделась я.

   – Ты же знаешь, – начал утешать меня Леня, – они с Верой очень подружились, прямо неразлейвода. А тебя моя жена считает знакомой со стороны мужа. Так сказать, казачком из вражеского стана.

   – Даже так? – усомнилась я.

   – Я, конечно, утрирую, – засмеялся Ленька. – Но, скажи, если мы с Галкой окончательно расплюемся, ты с кем останешься?

   – Хотелось бы сохранить хорошие отношения сразу с двумя половинками бывшего целого, – дипломатично ответила я.

   – Так не получится, – фыркнул Ленька.

   – Галя приятная женщина, она мне нравится, но с тобой мы дружим больше пятнадцати лет, я, конечно же, не захочу прерывать общение, – сказала я.

   – Думаю, Галка это понимает, потому и не позвонила тебе, – усмехнулся Леня.

   – В ресторане вы казались счастливой парой, никакого намека на разлад.

   – Зачем выливать свои проблемы на головы друзей? И я очень надеюсь, что нам удастся преодолеть кризис. Как ты относишься к парам, которые постоянно прилюдно лаются, сообщают во весь голос о разводе, а потом мирятся и опять начинают войну? – поинтересовался приятель.

   – Жалкое зрелище. Если некто решил в моем присутствии выяснить отношения со своей второй половиной, я всегда ощущаю дискомфорт, – честно ответила я.

   – Вот мы и хотим избежать неудобств, – подытожил Леня. – Давай больше не будем мусолить эту тему.

   – Ладно, – согласилась я. – Скажи, ты знал, что Галя посещает психолога?

   – Кого? – изумился Мартынов.

   – Занимается в группе коррекции поведения.

   – Офигеть! Зачем?

   – Не знаю, – покривила я душой.

   Если честно, то я совсем не готова обсуждать с приятелем его сексуальные проблемы. Можете считать меня безнадежно старомодной, посыпанной пылью теткой, но я стесняюсь говорить об интимных делах.

   – Ну и новость… – пробормотал Леня. – Откуда инфа?

   – Галя проболталась. А еще она уверена, будто и Растов посещает того же специалиста.

   – Понятно… – протянул Леня. – Да, теперь понятно.

   – Что?

   – Некоторое время назад Галина стала ходить на фитнес два раза в неделю, – процедил Леня. – Я над ней подшучивал: «Где бицепсы-трицепсы? Не маленькие деньги клуб берет, а ты до сих пор не накачала себе руки и пресс». А она отвечала, мол, у меня мышцы слабые, типа не в коня корм. И я ей верил!

   – Леня! – остановила я приятеля.

   – Есть еще приятные новости? – зашипел Леонид.

   – В ресторане кто-то заказал для блондинки за четвертым столом песню.

   – Не помню, – сухо ответил Мартынов.

   – Немного странный выбор для праздника, – продолжала я, – шлягер назывался «Ты скоро подохнешь!». Не знаешь, кто заплатил оркестру?

   – Понятия не имею, уж точно не я. Не особо разбираюсь в попсовых напевах, но, на мой взгляд, это шутка дурного тона. «Ты скоро подохнешь»… Фу! Кому была адресована песенка? О чем она?

   – Женщина хочет убить свою соперницу, – пояснила я, – и в трех куплетах описываются способы, которыми она изведет подругу-предательницу, а припев – это многократно повторяемая фраза: «Ты скоро подохнешь!»

   – Отвратительно. Постой! – воскликнул Леня. – За столом было всего две блондинки, ты и Ольга. Ты же не уводила чужого мужа?

   – Нет. Думаю, песня посвящалась убитой Оле, – ответила я, – Галя не могла песню заказать?

   – С ума сошла? – возмутился Мартынов. – Галка интеллигентный человек, она такую дрянь не слушает. И с какой стати ей портить настроение Ольге? Они впервые за столом увиделись.

   – В зале ресторана было полно народа.

   – И что?

   – Ничего. Звони, если понадоблюсь, и передавай Галке привет, вдруг она тебе из Индии звякнет, – я быстро закончила разговор.

   Повесив трубку, я провела несколько минут в раздумьях. Иногда, чтобы отыскать ответ на вопрос, надо вернуться к началу тропинки и пройти ее заново, обращая внимание на все маленькие, подчас даже крохотные камешки. Что было странного в тот вечер?

   А ничего! Мы спокойно закусили, и практически никто, кроме Евгения, много не пил. То, что Растов наклюкается, было очевидно, и когда он упал лицом в тарелку, я совершенно не удивилась. Вот песня меня поразила. И кто же заплатил оркестру? Леня с Галкой этого идиотского поступка не совершали, Ника с Верой были искренне удивлены услышанным, Женя в тот момент уже сладко храпел. Потом Калинина устроила истерику и убежала. Оля воспользовалась предоставившимся шансом заполучить мужика и попросила меня довезти Женю до ее дома. Сильно сомневаюсь, что песня была адресована мне, а если учесть, каково пришлось ночью Оле, то становится понятно: кто-то откровенно угрожал моей тезке. Но Оля попала в ресторан совершенно случайно, ее не было в списке гостей, следовательно, никто даже не предполагал, что она придет на ужин. Значит, кто-то из присутствующих в ресторане узнал Ольгу и не сдержал нахлынувших чувств. Причем скорей всего заказчица женщина. Мужчины более просты, парень мог подойти и выяснить отношения, а тетка заплатила оркестрантам и с удовольствием смотрела на наши вытянувшиеся от изумления лица.

   Я вскочила на ноги. Надо поехать в ресторан и поговорить с руководителем джаз-банда. «Очаровательный» напев вряд ли часто просят исполнять, скорей всего музыканты смогут описать внешность дамочки, заказавшей «подарочек».

   И я ринулась в прихожую. Но на бегу остановилась, сказав себе: «Спокойно, Вилка, не стоит кидаться вперед сломя голову. Сейчас утро, оркестранты наверняка отсыпаются, раньше восьми вечера они на работе не покажутся». Значит, мне нужно ехать в Подмосковье и еще раз поговорить с Ниной Таракановой, которая беззастенчиво наврала наивной писательнице с три короба.

   И тут позвонил Плотников.

   – Уже получил сведения из Насети? – обрадовалась я.

   – Угу, – как-то странно ответил Роман.

   – Говори, – занервничала я.

   – Ерунда получается. В городе на самом деле проживала семья Таракановых. Олег Ефремович, его сестра Нина Ефремовна, жена Светлана Петровна Иванова и крохотная девочка Виола.

   – Так… – протянула я. – И что дальше?

   – Таракановы не отличались примерным поведением, пили горькую, жили в собственной избушке на краю Насети. Они потомственные алкоголики, родители брата и сестры зашибали, дети пошли по их стопам. Светлана Иванова имела те же привычки. Виола родилась совсем больной, всю беременность будущая мамахен бухала по-черному. Странно, что девочка дожила почти до двух лет. Ее никто не лечил, и Виола Тараканова умерла.

   Я вздрогнула. Очень неприятно слышать подобное известие, мне всегда казалось, что тезки вроде как родственники.

   – Дальше больше, – продолжал Плотников. – Родственники сочли поминки достойным предлогом для очередной попойки – и нажрались в дым. Что там у них случилось, никто не знает, вспыхнул пожар, в огне погибли Олег, Нина и Светлана. Хоронили их за госсчет в общей могиле, о чем есть запись в соответствующей книге. Но я сделал запрос по семье Таракановых и выяснил, что через два месяца после гибели все четверо приехали в городок Канск и жили там год. Затем перебрались в Михайлово, сменили еще несколько мест жительства, а потом Нина приобрела дом в подмосковном Клязине, Олегу же от работы дали комнату в столичной коммуналке, куда он въехал с Виолой и Светланой.

   – Здорово, – только и смогла сказать я.

   До Клязина я докатила быстро, вошла в магазин и увидела за прилавком Анжелу.

   – Ой, здрассти, хорошо, что вы зашли! – Девушка приветствовала меня, как старую знакомую.

   – Где ваша заведующая? – забыв поздороваться, спросила я.

   – Тетя Нина? – задала глупый вопрос продавщица.

   – Да, – стараясь быть приветливой, подтвердила я.

   – Заболела. Сердце у ней схватило, с утра не пришла, – зачастила Анжела, – в одиннадцать позвонила, велела детские новогодние подарки в витрину выставить и…

   – Где она живет? – гаркнула я.

   – Тетя Нина?

   – Да!

   – По улочке вниз, последний дом. Избушка зеленая, ставни красные, веранда кирпичная пристроена, – объяснила Анжела. – Только ее там нет.

   – Куда же она подевалась?

   – На автобусе в райцентр в поликлинику поспешила, решила кардиограмму сделать – вдруг инфаркт. Раньше восьми вечера назад не приедет.

   – Кардиограмма не долгая процедура, – сказала я.

   – Верно. Но автобус, если не сломается, только в двадцать ноль-ноль в Клязино прибудет, – объяснила Анжела, – других рейсов нет.

   – Может, на попутку сядет?

   – Кто? Тетя Нина?

   – Да.

   – Ой, что вы! Она никогда к постороннему в машину не полезет. Да и к своим тоже. Одалживаться не любит, – засмеялась Анжела, – прямо пунктик у нее – ни у кого ничего не просит, гордая слишком!

   Я посмотрела на створку, вынула из сумочки пилку для ногтей и засунула ее острый конец в замочную скважину… Маленький совет: когда покупаете стальную дверь за бешеные деньги, помните, что в нее надо врезать хороший замок. Какой смысл тратиться на железо, если в нем запор, который с легкостью откроет слабая женщина?

   Хорошо смазанные петли без скрипа повернулись, я юркнула внутрь и быстро заперлась изнутри. Конечно, то, что я сейчас совершила, никак нельзя назвать законным. Меня извиняет лишь одно обстоятельство: я не имею, как пишут в протоколах, «преступных намерений», моя цель – найти какие-нибудь документы и фотографии, одним словном, нечто, рассказывающее о прошлом Нины. Нужна хоть какая-нибудь зацепка, опираясь на которую, я сумею прижать врунью к стене и заставлю ее честно ответить на вопрос: кто она такая и откуда взялась ее племянница.

   Я начала осматриваться.

   Нина Тараканова легко могла получить звание самой аккуратной хозяйки года. Полы блестели, в серванте не было ни пылинки, предусмотрительно задернутые перед уходом из дома занавески пахли свежестью. В гостиной на столе стояла ваза с еловыми ветвями, украшенными шариками и мишурой, а на диване лежали вышитые подушечки. Там же обнаружилась симпатичная корзинка с рукоделием, сверху лежали пяльцы.

   Я открыла платяной шкаф и сразу ощутила аромат лаванды – Нина не хотела, чтобы в вещах завелась моль, поэтому купила специальный отпугивающий насекомых ароматизатор. На полке, где стопками лежало простое, но новое и вполне симпатичное белье, стояли две жестяные коробки – одна из-под печенья, другая ранее служила конфетницей. Я открыла первую и обнаружила там книжки на оплату за газ, электричество и коммунальные услуги. Нина была предельно аккуратна со счетами, у нее не было долгов, первого числа каждого месяца женщина исправно ходила в сберкассу. Здесь же нашлись и квитанции на подписку: на журналы «Друг» и «Гео», газеты Нина не получала. Во второй коробке хранились деньги, очевидно, предназначенные на хозяйство, сверху лежал листок бумаги, на котором неровным почерком было написано: «Купить лампочки».

   Закрыв «сейф», я пошла в спальню. Около просторной кровати стояла тумбочка, на стене висел дорогой телевизор с плоским экраном, под ним старый комод. Я выдвинула верхний ящик: там были спрятаны документы на дом и стопки расчетных книжек за прошлые годы, все листы в них были заполнены. Нина никогда не пропускала платеж за жилье!

   Через час тщательного обыска я сделала несколько выводов. В отличие от большинства деревенских домов, здесь на стенах не висели фотографии родственников и на комоде не было рамок со снимками. В избе не нашлось и семейных альбомов. Вообще ни одной фотокарточки! Судя по квитанциям, Нина впервые начала оплачивать жилье чуть более двадцати лет назад, она вовсе не жила в Клязине с детства. Если учесть, сколько лет было погибшей Оле и вспомнить рассказ Анжелы о том, что они с одноклассницей познакомились накануне первого похода в школу, то становится понятно: никакая мамаша-разгильдяйка не привозила сюда едва научившуюся говорить крошку. Нина купила дом в Клязино, обустроила его, и уж потом появилась Оля. И именно в тот год человек по фамилии Тараканов попал на зону.

   Я села в кресло и призадумалась.

   Может, дело обстояло так? Тараканов известил Нину об аресте, и та забрала к себе девочку. Привезла в деревню, где Оля жила, пока ее отец сидел за решеткой, затем Олег Ефремович вышел и сам стал воспитывать ребенка. Наверное, малышка не знала, что папа мотал срок на зоне, и Оля до конца своих дней пребывала в уверенности, что отец служил далеко на Севере, зарабатывал деньги на квартиру. Дети, как правило, верят родителям на слово, никаких документов, подтверждающих их рассказы, от отца с матерью не требуют. Олег Ефремович один раз соврал про полковничьи погоны, а у Оли не возникло в этом никаких сомнений. В любой семье есть тайны, которые уходят в могилу вместе со старшим поколением.

   Олег Ефремович совершил лишь один противозаконный поступок, более он ни в чем плохом замечен не был, работал лифтером, был добрым ангелом-хранителем многоэтажной башни. Зачем дочери знать о глупых ошибках молодости отца? Я понимаю, по какой причине от ребенка скрыли правду и придумали сказку про рано вышедшего на пенсию полковника. Могу объяснить и то, почему Нина откровенно рассказала мне об уголовном прошлом брата, – я ведь представилась сотрудницей правоохранительных органов, врать мне было опасно. Один подход к компьютеру, и я узнаю всю подноготную Тараканова. Но зачем плести небылицы про приезд Светланы, жены Олега? Куда подевалась Света потом? По какой причине она бросила дочь? Где Нина и Олег жили раньше? Вернее, люди, которые носили эти имена в последние годы. Ведь настоящие-то Таракановы сгорели в Насети, и как звали в действительности тех, кто присвоил себе их документы, пока неизвестно.

   Я подошла к прикроватной тумбочке и открыла ее. Ничего особенного, таблетки валерьяны, бумажные носовые платки, крем для рук, книга «Как обрести душевный покой». Я машинально полистала затрепанные странички: Нина явно вдумчиво изучала пособие, кое-какие строки она подчеркнула красным карандашом. Вот, например, такую фразу: «Чистая совесть – лучшая подушка». Или следующая замечательная сентенция: «Сладкие грехи молодости – горькие раскаянья старости». Да уж… как будто автор хотел настроить своих читателей на депрессивный лад. Интересно, он-то провел праведную юность? Насколько знаю, самые занудные моралисты вырастают из тех, кто в молодые годы вел себя весьма раскованно. И если кто-то в двадцать лет смог обуздать свои желания, то частенько не потому, что был очень праведным, а просто страсти оказались слабыми. Но, похоже, Нину мучает совесть.

   Долистав томик до конца, я увидела конверт, лежавший между последними страницами. Судя по штемпелю, местная почта получила письмо вчера. Адрес был написан крупными аккуратными буквами, отправитель не скрыл и свои координаты: Москва, Ломоносовский проспект, Плахтина Елена Ивановна.

   Чтение чужих писем отвратительное занятие, интеллигентный человек никогда не станет этого делать. Но я занималась поисками убийцы, поэтому без колебаний вытащила тетрадочный листок в косую линейку и стала изучать текст, который как будто нанесла на бумагу старательная девочка-отличница.

   «Здравствуй, моя любимая сестричка! Понимаю, что ты вздрогнешь, когда распечатаешь конверт. Жизнь прошла, а мы с тобой так и не встретились. Думаешь ли ты обо мне? Может, даже плачешь, вспоминая день, разлучивший нас? Тебе в жизни повезло! Впрочем, и мне грех жаловаться на судьбу. Вы думали, что я умру? Но Господь оставил меня в живых. Правда, я лишилась ноги, но научилась ходить на протезе, и если надеваю широкие брюки, посторонние люди даже не догадываются о моем увечье. Да, мне тоже очень повезло. Врачи решили, что вследствие травмы я потеряла память. В особенности обо мне пекся завотделением Юрий Плахтин, за него я в конце концов и вышла замуж, стала Еленой Ивановной Плахтиной. Юрий оказался замечательным специалистом и умным человеком. Десять лет назад его пригласили в Москву, – его приятель открыл в столице частную клинику, и мы с Юрой покинули Насеть. Все эти годы я помнила о тебе, о нем и о девочке. Я до дрожи боялась, что прошлое все-таки настигнет меня. Лежа бессонными ночами в кровати, пыталась представить, какой стала девочка. Я ее, если встречу, не узнаю. Что она о нас знает? Ничего? Или вы рассказали ей правду? Ты, наверное, счастлива, потому что заполучила Олега! Скажи, а ты не видела капкан… Или? Я жива, сестричка! Жива! А ты небось давно похоронила меня. А он? Он как? Вы когда-нибудь говорили обо мне? Вам меня было жаль? Вы плакали? Но я жива! В прошлом году Юрий умер от инфаркта, я осталась одна (детей, как ты догадываешься, у меня нет) и начала тебя искать. Почти тридцать лет прошло, кажется, целая жизнь промелькнула, и все свидетели давно умерли. Ан нет, сестричка! Помнишь домик, куда вы меня принесли? Наверное, ты забыла, а вот в моей памяти адрес остался навсегда: улица Ленина, дом семьдесят семь. Счастливое число, но не для всех. Ведь именно там вы решили меня бросить. А хозяин, тот мужчина с седой бородой! Он казался мне тогда ужасно старым, но ему сейчас всего семьдесят пять, он тоже жив и расчудесно все вспомнил. И не только меня. А и тебя, его и девочку. Это он сообщил мне вашу новую фамилию – Таракановы. Конечно, не бесплатно, пришлось изрядно потратиться. Билеты в Насеть и обратно стоят дорого, такси до аэропорта не копеечное, за гостиницу семь шкур содрали. И я здорово рисковала, потому что могла ткнуться носом не в дом, а в какой-нибудь торговый центр. Насеть сильно изменилась. Но там осталась улица Ленина, а в доме семьдесят семь живет прежний хозяин. Видишь, сколько у тебя сегодня удивлений: и я жива, и дядька тоже!

   Зачем я пишу тебе письмо? Во-первых, чтобы сообщить о своем добром здравии. Во-вторых, хочу увидеть девочку. Можно издали, я не хочу причинить ей вред, потому готова просто полюбоваться на нее. Я знаю, что ее зовут Виола Тараканова. Могла бы и сама к ней отправиться, но я не стала этого делать. В-третьих, хочу обнять тебя и сказать: дорогая сестра, прошло три десятилетия, та старая история покрылась мхом, нам больше некого бояться, мы одиноки, нам следует держаться друг за друга. Очень надеюсь, что, получив это письмо, ты незамедлительно приедешь ко мне. Почему зову в гости тебя, а не отправляюсь сама в Клязино? Я живу в огромном, похожем на муравейник, доме, большинство соседей друг с другом не знакомы, чужой человек, вошедший в подъезд, не вызовет любопытства. А в деревне после моего появления сразу пойдут разговоры. А еще у меня сильно болит нога, я временно хожу с палкой, поэтому, сестренка, приезжай ты, и мы вместе подумаем, как строить нашу дальнейшую жизнь. Всегда твоя…»

   Вместо подписи стояло изображение медвежонка. Я полюбовалась на искусный рисунок, вернула письмо на место, вышла из дома, при помощи все той же пилки для ногтей заперла входную дверь и поспешила к машине. Нина поехала не в больницу – у нее здоровое сердце, она сейчас находится в гостях у своей сестры.

   Дом на Ломоновском проспекте напоминал гигантский океанский лайнер. Кажется, здание построили в пятидесятых годах прошлого века и в нем было несколько тысяч квартир. Я поднялась на пятый этаж, и без всяких колебаний ткнула пальцем в звонок. Спустя некоторое время послышалось постукивание, потом тихий голос спросил:

   – Кто там?

   – Мне нужна Елена Ивановна, вдова Юрия Плахтина, – ответила я.

   Загремела цепочка, залязгали замки, дверь распахнулась. Из прихожей выскочила маленькая белая собачка и принялась скакать вокруг меня, как обезумевший резиновый мячик.

   – Не бойтесь, – сказала хозяйка, опиравшаяся на палку, – Маркиза не кусается. Кто вы?

   – Виола Тараканова, – не подумав, ляпнула я.

   Хозяйка, одетая в длинное домашнее платье, выронила клюку и пошатнулась. Мысленно ругая себя за глупость, я схватила Елену за плечи.

   – Я Виола Тараканова, но не дочь Олега Ефремовича Тараканова, мы тезки. Понимаю, что это звучит невероятно, но все именно так. Давайте покажу свой паспорт!

   Елена, не моргая, смотрела на незваную гостью, потом вдруг вздохнула и с явным трудом спросила:

   – Что вам надо? Я не знаю никакой Виолы Таракановой!

   Я сделала удивленное лицо.

   – Неужели? Разве Нина не успела рассказать вам в деталях о своей жизни в Клязине? Кстати, где она?

   – Кто? – одними губами спросила Елена Ивановна.

   – Нина Тараканова, – уточнила я, – сестра Олега Ефремовича. Хотя, думаю, никакие они не родственники. Гостья на кухне? Это прямо по коридору?

   Плахтина прижала к груди стиснутые кулаки, а я, быстро стащив куртку и сапоги, пошла без приглашения на кухню.

   – Ты?

   – Знаешь ее? – прошелестела Елена, стоя на пороге.

   Нина обвалилась на табуретку.

   – Вы мне сочинили весьма складную историю, – со сладкой улыбкой сказала я, наблюдая, как лицо Нины начинают покрывать розовые пятна, – но разрешите напомнить вам поговорку: у лжи короткие ноги.

   – Чего вы хотите? – пролепетала Плахтина.

   – Найти убийцу Оли, – твердо сказала я. – Похоже, ее лишила жизни тень из прошлого.

   Елена схватилась за грудь:

   – Девочку убили?

   Я растерялась.

   – Нина вам не рассказала?

   Плахтина уставилась на Тараканову, та опустила глаза.

   – Сестричка, – прошептала Елена, – это правда?

   Нина молча кивнула.

   – Он вас нашел… – еле слышно промолвила Плахтина, – девочки нет… Но как? Через столько лет?

   – Не знаю, – выдавила из себя Нина. – Сначала погиб Олег, потом Сергей, муж Оли, ну а теперь и она. Понимаешь?

   Елена обхватила руками плечи и начала раскачиваться из стороны в сторону.

   – Я-то понимаю… – застонала она. – Всю жизнь его ждала!

   – Кого? – решительно спросила я. – Давайте по порядку и в подробностях. Если вы полагали, что все смерти не случайны, почему не пошли в милицию?

   Внезапно Елена расхохоталась, потом из ее глаз потекли слезы.

   – Господи, господи… – истерично повторяла она. – Милиция! Ничего смешнее в своей жизни не слышала!

   Я взяла со стола чашку, налила в нее воды, напоила Плахтину, потом втиснулась в крайне узкое пространство между столом и подоконником, села на табуретку и сказала:

   – Ладно, я тоже была с вами, Нина, не откровенна. На самом деле я писательница Арина Виолова…

   Говорить пришлось долго, я старалась быть убедительной и завершила речь фразой:

   – Если вы расскажете мне правду, я попытаюсь вам помочь. Убийца Оли должен быть наказан, человек, который сейчас сидит в СИЗО, абсолютно не виноват, его подставили. А вам надо наконец перестать бояться Ива. Вы ведь опасаетесь «отца» общины монгутов?

   Нина сгорбилась, а Елена наоборот вытянулась в струнку. Потом хозяйка квартиры схватила меня за руку и воскликнула:

   – Да! Я Фиа, а Нина – Муна, мы родные дочери Ива.

   – Значит, Оля не племянница Нины, а ваша младшая сестра Яки, – кивнула я.

   – Ха! – воскликнула Елена. – Да, она Яки, но она моя дочь.

   Я разинула рот.

   – Как?

   – Так! – Плахтина стукнула кулаком по столу. – Слушайте…

   «Отец» общины монгутов был фанатиком, очень суровым человеком, а вот его жена Ани имела мягкий, жалостливый характер. Она была умна, и Ив ценил супругу за способность дать хороший совет. Ани родила Иву много детей, мальчиков папаша отправил в Москву. Его предки отдавали учиться в город самых умных и расторопных детей общины, независимо от их происхождения, а Ив решил, что идти в мир и его покорять должны представители его семьи. Но только мальчики. Девочек Ив никогда не отпускал, их задача была родить как можно больше детей и вести хозяйство общины.

   Фиа и Муна с ранних лет понимали, что их ждет незавидная судьба, но, в отличие от большинства своих подруг, не хотели с ней примириться. С пеленок девочки проявляли не свойственное малышам свободомыслие. Дети деревни Пауково боялись далеко заходить в лес и не рисковали лазать по горам. В чаще водились дикие звери, даже медведи встречались, а на каменных утесах можно было легко поскользнуться, упасть в ущелье и сломать шею. Но Муна и Фиа презирали опасность и очень скоро изучили местность лучше мужчин-охотников.

   Сестры отличались не только храбростью, добрый боженька дал им при рождении еще и ум, поэтому, став подростками, девочки поняли: им нужно вести себя безупречно, чтобы Ив ничего не заподозрил, а самим исподтишка готовить побег. Несмотря на то, что Муна и Фиа были сообразительными, они не продумали план в деталях. Где взять документы? Что им делать в городе? Кто предоставит беглянкам убежище? Столь очевидные мысли не пришли в голову бунтаркам, им хотелось лишь удрать из общины. Девочки знали: если Ив сразу поймет, что дочери сбежали, он пошлет за ними поисковую группу, вернет ослушниц домой и тогда их участь будет ужасной.

   Постепенно сестрам стало ясно: им необходим помощник. Но где его взять? В Пауково не бывало посторонних, из села выбирались за необходимыми покупками редкие мужчины, никакой связи с внешним миром девушки не имели. Но если чего-то страстно хотеть, желание непременно исполнится. Однажды Фиа, гулявшая по лесу без Муны, столкнулась на берегу речки с незнакомым охотником, молодым мужчиной из города Насеть. Парня звали Олегом, и он сразу понравился девушке, у них завязался роман, о котором, естественно, знала Муна. Все лето Олег и Фиа миловались, а в конце августа парень сказал сестрам:

   – Я помогу вам бежать, но раньше следующего июня пускаться в путь опасно. Осенью, зимой и ранней весной по глухому лесу нам, не оставив следов, не пройти. Да и надо тщательно подготовить убежище, достать документы, накопить денег.

   Фиа с обожанием посмотрела на любимого.

   – О последнем не беспокойся, мы будем сказочно богаты.

   – Хорошо бы, – усмехнулся Олег. – Но я не оцениваю ситуацию столь оптимистично.

   Фиа прижалась к нему и сообщила:

   – У отца есть сокровища.

   – Здесь, в горах, – пояснила Муна. – Мы найдем их и возьмем лучшие камни.

   Глаза Олега загорелись.

   – Шутите! – воскликнул он. – Это все сказки, которые вам на ночь рассказывает мама.

   Муна засмеялась.

   – В нашей семье не принято петь колыбельные.

   – Казна существует, – добавила Фиа, – не сомневайся.

   Договорившись встретиться в следующего году в условленном месте, Олег и девушки расстались. В начале сентября над деревней Пауково, как обычно, повисли дожди, Муна и Фиа мирно занимались домашним хозяйством. Но неожиданно Фиа стала полнеть, округляться, у нее появился живот, и мать поняла: дочь беременна. Ани перепугалась до жути. По закону общины женщина, нагулявшая младенца до свадьбы, бесследно исчезала. Ани боялась даже думать, в какую пропасть Ив приказывает сбрасывать трупы порочных девиц. А Фиа, заливаясь слезами, рассказала матери правду, не утаив от нее план побега. И Ани решила помочь дочерям.

   Скрыть от Ива произошедшее оказалось невозможным. Отец пришел в ярость, но хитрая жена всегда найдет слова, которые погасят гнев мужа.

   – Ты казнишь Фиа, – храбро заявила Ани. – Я бы и сама скинула ее в ущелье, опозорила нас, мерзавка! Но подумай о последствиях? Что станут судачить люди? Может начаться бунт, будут говорить: «Ив для нас не авторитет, его маленькая шлюха вокруг пальца обвела. Разве такой человек способен править общиной? Он не сумел даже дочери ум в голову вложить!»

   – И что ты предлагаешь? – сдался на уговоры Ив.

   – Пусть сидит взаперти до родов, – заявила Ани. – Я скажу женщинам, что Фиа наказана за непослушание, дерзит много, хозяйством не занимается. А себя объявлю беременной, я полная, никто не усомнится, кто родители ребенка, когда он на свет появится.

   – Фиа надо наказать! – рявкнул Ив.

   – Конечно, – согласилась Ани. – Отправь ее после родов стеречь сокровищницу. Да объяви вслух: девчонка, мол, строптивая, не почитала родителей, дерзила, а для тебя все равно: родная она дочь или девушка из чужой семьи, Ив для своих исключений не делает. Фиа получит по заслугам, а тебя еще больше уважать и бояться станут.

   – Хорошо, – спустя некоторое время сказал Ив, – мне нравится этот план. Но кто отец ребенка? Он не поднимет шум?

   – Это Марк, – быстро ответила Ани.

   – Сын Вики? – вскинул брови Ив. – Парень же в конце августа в реке утонул.

   – Верно, – подтвердила Ани, – он успел обрюхатить Фиа в июне.

   – Покойники не болтливы, – усмехнулся Ив, – будь по-твоему.

   В самом начале марта Фиа родила дочь, названную Яки. А в середине мая Ив отвез дочь в пещеру при сокровищнице и оставил там в полной уверенности, что бесстыдница проведет в одиночестве оставшиеся годы своей жизни. В июне на встречу с Олегом пришла одна Муна. Она рассказала ему о случившемся и добавила:

   – Яки очень маленькая, мы не сможем с ней пройти по горам, путь не близкий, младенец может заболеть. Придется отложить побег на год, а то и на два.

   – Мда… – протянул Олег.

   И тут Муна разжала кулак.

   – Видишь?

   – Изумруд! – ахнул Олег. – Настоящий?

   – Конечно, – кивнула Муна. – Фиа знает теперь, где в сокровищнице лежит самое ценное. Когда мы убежим, сестра возьмет лучшее.

   Очевидно, Олег любил Фиа, если через год пришел в условное место, чтобы забрать невесту и ее ближайшую родственницу. Но стал бы он ждать так долго, если б Муна не продемонстрировала драгоценность? Желание обогатиться служит порой хорошей почвой для цветков любви.

   – Как ты получила камень? – изумился Олег.

   Муна засмеялась.

   – Отец считает себя самым умным на свете, а такого человека легко обмануть. Дорогу к сокровищнице знает только он да еще его доверенный человек. Даже наши братья не в курсе. Но мы с Фиа обдурили Ива. Когда сестру увезли сторожить казну, она взяла с собой голубя и, очутившись в пещере, отпустила его, привязав к птице письмо с планом местности. Я Фиа часто навещаю.

   – В казне много ценностей? – с придыханием спросил Олег.

   – Хватит на сто жизней, – ответила Муна, – мы отберем лучшее.

   – Отведи меня к любимой, – попросил Олег.

   – Опасно, – не согласилась девушка.

   Как парень ни упрашивал Муну, та не показала ему дорогу к горе, набитой сокровищами. Пришлось молодому мужчине ждать. В путь собрались, когда Яки немного подросла.

   План побега был тщательно составлен, и он удался на все сто процентов. Фиа унесла из казны уникальные камни, Олег хорошо знал дорогу к Насети, в городе их уже ждали документы и билеты. Небольшой отряд должен был, не задерживаясь, сесть на поезд и уехать. И вначале все шло просто замечательно, путь до конечного пункта занял десять дней. Олег заготовил на дороге шалаши, где спрятал запас продуктов. Девушки, приученные к физическому труду и лишениям, не жаловались на сложность перехода через лес и горы, маленькая Яки иногда шла сама, но основную часть пути Олег, Фиа и Муна, сменяя друг друга, несли малышку на закорках.

   Беда случилась на самом подходе к Насети – Фиа угодила ногой в медвежий капкан, хитроумно спрятанный в траве. Боль была такой сильной, что девушка потеряла сознание. Очнулась она ночью, на ноге по-прежнему висел капкан – Олег не смог разогнуть зубья и пошел в Насеть за инструментом. Девушки ждали парня сутки, Фиа сначала плакала, потом просто стонала. А Муна лишь бессильно рыдала, ведь она ничем не могла помочь сестре, оставалось лишь верить в любовь и жадность Олега, который вернется к беглянкам и сокровищам. Он пришел поздним вечером, привел мужчину с лицом, заросшим бородой, отчего тот казался дедом-лесовиком, и принес складные брезентовые носилки. Фиа положили на них и потащили в Насеть. Капкан, слава богу, удалось снять.

   Несколько дней все четверо жили у деда, который пытался вылечить Фиа народными средствами. Но через трое суток нога почернела и распухла, у девушки начался бред. Олег и дед пошептались в углу, а потом стали одевать больную.

   – Куда вы хотите отправить мою сестру? – заплакала Муна.

   – В больницу, – сухо ответил дед, – здесь я ей помочь не могу.

   Муна обняла Яки и затряслась в ознобе. Мужчины вернулись через пару часов.

   – Как Фиа? – тихо спросила сестра.

   Олег отвел глаза, а дед коротко сказал:

   – Не жилица она, к утру помрет. А ты собирайся, вам на поезд пора.

   – Бросить Фиа? Никогда! – ответила Муна.

   – Вам надо уходить, – обозлился бородач. – Фиа все равно покойница. Я ее похороню! Ступайте!

   И мы уехали…

   Нина замолчала, я тоже сидела тихо.

   – Врешь! – неожиданно воскликнула Елена. – Не так дело обстояло, мне дед правду рассказал! Думаешь, я не видела, как ты на Олега смотрела? Да только он не тебя, а меня любил, и дочь от него я родила. Он меня несколько лет ждал! Меня, а не тебя, ты приложением к сестре шла! Не было у тебя надежды Олега захомутать. Зачем ты сейчас из него алчного человека делаешь, намеки отпускаешь, что он из-за денег нам помогал? Олег меня любил, это ты настояла на быстром отъезде в другой город, шептала отцу моего ребенка: «Фиа, считай, умерла, нам спасаться надо».

   – Видно, сильные чувства Олег к тебе испытывал, если быстро нас с Яки подхватил и на вокзал отправился, – огрызнулась Нина.

   Елена вскочила, я тоже поднялась на ноги и сказала:

   – Тише! Прошло много лет, не следует начинать ваши отношения с драки. Очень прошу, просто изложите цепь событий. Не надо никого обвинять. Куда Олег и бородач отнесли Фиа?

   – На порог приемного отделения одной из больниц Насети, – пояснила Нина.

   – Они меня подбросили, – фыркнула Елена, – и хоть бы один камушек из казны мне оставили. Нет, все себе заграбастали! Кинули без денег и документов!

   – Дед виноват, – со слезами в голосе заявила Нина, – он нас убедил, что ты уже на том свете.

   Елена поджала губы и отвернулась к окну.

   – Значит, избавившись от Фиа, вы сели в поезд? – Я вернула разговор в нужное русло.

   – Да, – кивнула Нина.

   – И куда отправились?

   – Несколько лет по стране скитались, долго на одном месте боялись задерживаться – заметали следы, нам везде чудился Ив и его палачи, – еле слышно ответила Нина. – Дед дал нам паспорта на имя Таракановых. Олег получил другое отчество – Ефремович; я превратилась в Нину, его сестру, а Яки стала Виолой. Фиа должна была взять документ на имя Светланы Петровны Ивановой.

   – Странно, что Олег не предложил этот паспорт вам, – удивилась я. – Муж, жена и ребенок ни у кого не вызовут подозрений.

   – Олег не хотел, чтобы меня считали его супругой, – после некоторого колебания ответила Нина.

   – Ага, лопнули чьи-то далеко идущие планы! – злорадно воскликнула Елена. – Олег любил меня и не пожелал изменять мне, даже считая мертвой!

   – А потом вы перебрались в Москву? – намеренно не обращая внимания на восклицание Плахтиной, спросила я.

   – Верно, – подтвердила Нина. – И мы слегка успокоились. Олег сказал, что в большом городе легче затеряться. Он очень любил дочку, второго такого заботливого отца я более не встречала. Брат хотел… то есть он мне, конечно, не брат, но я за столько лет привыкла его так называть.

   – Пусть будет брат, – кивнула я.

   – Олег мечтал, чтобы Виола-Яки училась в хорошей школе, получила высшее образование, а лучшие вузы находятся в столице, – продолжала Нина, – он очень заботился о девочке.

   Я слушала повествование Нины. Олег Тараканов был не глуп. Он купил домик в Подмосковье, выбрал Клязино и поселил там сестру, сам же, чтобы не привлекать внимания, пошел работать в автобусный парк механиком, получил комнату в коммуналке, устроил дочку в детский сад. В планах у него было приобретение квартиры в Москве, в стране начиналась перестройка, в суматохе можно было купить хоромы в кооперативном доме, хорошо заплатив нужному чиновнику. А если бы коллеги по работе удивились материальному благосостоянию обычного механика, Олег мог ответить: «Сестричка дом продала, ей тяжело одной в деревне, вот мы и решили вместе жить». Но все планы сорвал арест Олега.

   – Зачем ему понадобилось красть кошелек? – поразилась я.

   Нина подперла щеку кулаком.

   – Все случилось внезапно. Я уже спать легла, время к полуночи подкатило, тут в окно постучали. Это оказались Олег и Оля (мы уже привыкли так называть Яки-Виолу). Девочка была сонная, вообще ничего не понимала, я ее на кровать положила, а брат и говорит: «Нас выследил Ив». Я перепугалась, но все же возразила. «Это маловероятно. Откуда бы ему знать, под какой фамилией мы живем?» Но Олег не хотел меня слушать, все твердил:

   «Точно он! Ребята в гараже сказали, приходил какой-то мужик и расспрашивал, не работает ли в автомастерской человек, приехавший с женой и ребенком с Урала. А из тех мест только я один. Так дядька не сдержался, кулаки сжал и буркнул: „Попался, голубчик“. Наши стали интересоваться, что случилось, а он им в ответ: „Не нервничайте, дело семейное. Он мою дочь соблазнил, из дома увез, вот я и гоняюсь за ними“. В общем, спрячь Олю, сиди тихо, я забьюсь в такое место, где ему меня будет не достать».

   – Олег украл кошелек, чтобы спрятаться от преследователя в тюрьме, – осенило меня.

   – Ну да, – подтвердила Нина. – Хоть у Ива и длинные руки, но до человека на зоне ему не дотянуться.

   Я посмотрела на Нину и хотела сказать, что ни колючая проволока, ни стены следственного изолятора не спасут, если вы по глупости прищемили хвост очень серьезному авторитету, но промолчала.

   – Когда Олега осудили, – продолжала Нина, – я поняла, что он совершил глупость. Если Ив нашел Тараканова, то скоро палач и в Клязино заявится – мы же с Олегом по документам брат и сестра. Перепугалась, конечно, до потери пульса, собаку завела здоровенную, ставни глухие навесила. Но никто в Клязино не приехал. У страха глаза велики, брат ошибся, тот мужик не был убийцей от Ива, небось на самом деле свою непутевую дочь искал. Но мы тогда куста пугались, везде Ив и его подручные чудились.

   – Отец тебя очень любит, – повторяла Нина, – присылает нам денег, поэтому я могу покупать хорошую еду, конфеты и игрушки.

   Соседям Нина сообщила чуть видоизмененную версию.

   – Невестка мне попалась гулящая, – сетовала Тараканова. – Брат на Север за длинным рублем подался, а она с ним не поехала, сказала, врач ей запретил в холодном климате жить. А сама! Едва муж за порог, мне девочку подбросила и смылась.

   – Носит же земля таких дряней! – возмутились местные бабы.

   Новость была актуальна пару месяцев, а потом о ней забыли, нашлись новые темы для сплетен.

   – Как ты могла! – снова не выдержала Елена. – Представила меня в глазах дочери порочной, воспитала в малышке ненависть к родной матери… Ты мстила мне за любовь Олега!

   – А что мне оставалось делать? – вскинулась Нина. – Правду ребенку рассказать? Взрастить в душе Оли животный страх? Искорежить ей душу ужасом? Да ни одна нормальная мать своей доченьке бы и слова не обронила про нашу жизнь в общине и про побег с Урала!

   – Лучше бы сказала ей, что мама умерла, когда она крошкой была, – прошептала Елена, – что она хорошая женщина и очень любила свою дочь. А ты предпочла меня грязью обмазать. Олега заполучить не удалось, так решила дитя к себе прилепить…

   – Дура, – с укоризной перебила ее Нина, – у Олега в паспорте штамп о браке стоял, а у девочки в метрике записано имя матери – Светлана Петровна Иванова. И где баба? Что людям говорить, куда она подевалась?

   – Умерла, – настойчиво повторила Елена, – от тяжелой болезни.

   – И где свидетельство о смерти? – резонно спросила Нина. – Его спросить могут. А так никаких подозрений: убежала с любовником, жива-здорова, бросила прежнюю семью. Это только людьми осуждается, но не законом.

   Елена крепко сжала губы.

   – Но вы все-таки рассказывали Оле про ее родину, – не утерпела я, – рисовали пейзажи, горы, деревню Пауково. Кстати, в вас пропал художник.

   Нина мрачно на меня посмотрела.

   – Откуда вы знаете про рисунки?

   – Случайно полученная информация, – уклонилась я от прямого ответа.

   Тараканова стала раскачиваться из стороны в сторону.

   – Разве так мне будущее виделось? Думала, сбежим из общины и – свобода! Я учиться пойду, сестра за Олега замуж выйдет, станем жить счастливо, в большом светлом доме, денег-то у нас в достатке. Да только тот капкан нам всем жизнь переломал. А еще страх! Я до сих пор вздрагиваю, если вечером кто в поздний час в окно стучит. Знаю отлично, местным мужикам водка понадобилась, вот и ломятся, но все равно на душе неспокойно.

   – Не бросила бы ты меня в Насети, глядишь, и судьбы наши по-иному сложились, – продолжала гнуть свое Елена. – Кстати, я была счастлива с Юрием. Вот только детей у меня быть не могло, сказались роды Яки, которые наша мать лично принимала. Она плохой повитухой была, инфекцию занесла, я еле выжила.

   – И мне радости не досталось, – вздохнула Нина. – И еще тоска навалилась. Никак не думала, что по нашей уральской деревне заскучаю. Маму постоянно вспоминала, подруг, но больше всего лес и горы – мне в Подмосковье плохо, не тот простор. И знаете, как тяжело, когда не с кем по душам поговорить?

   – И поэтому вы рассказали крохотной девочке историю про далекую страну Монгото, где она была бы принцессой? – перебила я Нину. – Как только не побоялись, что ребенок распустит язык! Рисовали ей в альбоме виды родной местности!

   Нина помолчала пару секунд, потом ответила:

   – Я те разговоры прекратила, когда Оле шесть лет исполнилось, девочка их за сказки считала. И потом, я ни разу не произнесла название «Пауково», малышка считала, что Монгото находится в Африке. Оля вскоре забыла о нашей игре, никогда о ней не вспоминала.

   Я подавила вздох. Детская память избирательна и цепка. Нина перестала будоражить душу Оли историями и полагала, что племянница мгновенно выбросила из головы информацию. Но взрослые недооценивают малышей! Оля сообразила, что Нина больше не желает беседовать про Монгото, и решила поиграть с Анжелой, а та сохранила альбомы с рисунками. Потом школьницы повздорили, и Оля не захотела более секретничать с одноклассницей, посчитала ее предательницей, раз она посмела завести еще одну подругу. Но альбомы с рисунками мирно лежали на чердаке, словно ждали моего прихода. А еще Оля панически боялась темноты и «красного человека».

   – Зачем вы пугали малышку палачом? – вырвалось у меня.

   Елена возмущенно ойкнула, а Нина неожиданно накинулась на внезапно обретенную сестру:

   – Ну, давай, осуждай меня теперь! Ты жила в свое удовольствие с мужем, а я так и не узнала личного счастья, воспитывала твою дочь!

   – Я ребенка не бросала, – отчеканила Елена. – Ты его у меня украла. Хотела и Олега прибрать, да не вышло. Бог шельму метит, поэтому ты и осталась одна. Как можно было малышку стращать!

   Нина, резко выпрямившись, оперлась кулаками о стол и нависла над Еленой.

   – Думаешь, она была милой крошкой с ясным взглядом? Ха! Непослушная врунья, на все говорила «нет», меня в грош не ставила… Отца, правда, побаивалась, потому что Олег сразу ремень в ход пускал.

   – Вы били мою доченьку? – пришла в ужас Елена. – Да как у вас руки не отсохли?

   – Ее следовало драть хуже, чем сидорову козу! – заорала Нина. – Абсолютно порочный ребенок! С виду милая, нежная, а внутри черная, гнилая. Знаешь, где я ее поймала в одиннадцать лет, когда Олег девчонку на лето в Клязино привез? На сеновале, с восемнадцатилетним парнем. Угадай, чем они занимались? И юноша клялся, что не он Ольгу, а она его соблазнила – кофточку распахивала, юбчонку задирала. В ее-то возрасте!

   Елена зажала уши ладонями:

   – Клевета! Не хочу слушать! Ты ненавидела мою дочь, потому что ее родила я!

   Нина схватила сестру за руку.

   – Ну уж нет, ты сама напросилась. Я тебя пожалела, правды об Оле не сказала, хотела осторожно про ее смерть сообщить и больше никаких подробностей, но теперь тебе придется горький отвар хлебать. Оля была натуральной шлюхой! С рождения! На нее еще в детском садике жаловаться начали: девочка бесконечно игру во врача затевала, одногруппников раздевала. Вот тут-то я про «красного человека» и вспомнила, как им нас в детстве, в общине, старухи пугали. Девчонка притихла, а после пятого класса вразнос пошла. Никакого сладу с ней не было! Одни мужики на уме, и ладно бы одноклассники. Нет, она лезла к взрослым, женатым. Олег тогда крепко ей гайки закрутил, расписание поминутное составил, следил, чтобы ни шагу вбок.

   – Не помогло, – пробормотала я, вспомнив рассказ Риты о том, как Оля «ходила» в бассейн.

   – А когда она на работу устроилась, – продолжала Нина, – начала подарки таскать – то цепочка на шее появится, то колечко на пальце, то браслет на запястье. Олег с вопросами пристает, а у дочки на все ответ есть: «Клиент за отличную работу подарил». Ага! Отдал брюки за копейки подшить, а потом дорогущий презент мастерице приволок. Она нас с отцом за дураков держала!

   Елена зашмыгала носом, но Нину уже несло, она и не подумала прервать обличительные речи.

   – Некоторое время назад Олег заболел и не смог с дочуркой на юг поехать, так она одна отправилась. Вернулась назад – чисто кошка драная: похудела, глаза ввалились. Вот тут Олег и сообразил, что девку замуж срочно выдавать надо, пока она дурную болезнь не подцепила. Нашел хорошего парня, Сергея, и живо свадьбу сыграли. Оля сначала вроде рада была, пару месяцев они с мужем тихо жили, а потом она за старое принялась. Сергей-то, наивный, верил жене, а Олег понял, откуда ветер дует, ну и попытался приструнить дочь. Я, словно беду почуяла, редко к брату ездила, Олег мне всегда рад был, а вот Ольга рожу корчила, раздражала ее тетка. Я человек прямой, откровенный, могу замечание сделать, а племянницу любое слово поперек ее желаний злило. Но что-то меня толкнуло в тот день приехать…

   Оля открыла дверь и с порога заявила:

   – Папы дома нет!

   Видимо, надеялась, что родственница развернется и отчалит, но Нина решила не замечать грубость, ответила:

   – Ничего, я подожду.

   – Он поздно придет, – не успокаивалась Ольга.

   И тут из лифта вышел Олег Ефремович.

   – Здравствуй, – морщась, сказал он Нине.

   – Тебе плохо? – насторожилась та. – Весь бледный!

   – Шел домой, – объяснил Олег, – а в нашем дворе налетела на меня здоровенная баба в зеленом платье. Волосы вытравленные, космами до пояса свисают. Кинулась мне на шею и голосит: «Коля! Сто лет не виделись!» Еле-еле из ее объятий вырвался, она меня исцарапала, до сих пор больно! Надо же, сколько по улицам психов ходит… Оля, почему тетю на пороге держишь?

   – Мы ее не звали, – сказала в ответ дочь.

   – Да как ты разговариваешь! – вскипел отец.

   Завязался скандал. Оля отцу по полной программе нахамила, вот у него инфаркт и случился, сердце не выдержало…

   Нина тяжело вздохнула, помолчала, а затем тихо добавила, как бы про себя:

   – Вот с Сергеем, мужем Оли, то же получилось…

   – Он погиб в автокатастрофе, – быстро вставила я.

   Тараканова хмыкнула.

   – Ну да, потерял управление на скользкой дороге. Только, думаю, бедняга нарочно в бетонное ограждение влетел, с собой из-за гулящей жены покончил. Я на похороны не пошла, с гипертоническим кризом лежала, а на девять дней отправилась к Оле. Полагала, мы вместе на кладбище поедем, помянем Сережу. Звоню в дверь – не открывает.

   – Замолчи… – простонала Елена.

   Но Нина безжалостно продолжала рассказ.

   …Сначала тетка решила, что племянница вне себя от горя, уехала на могилу, но, посмотрев на часы, которые показывали восемь утра, отмела эту мысль и стала еще энергичнее жать на кнопку.

   – Привет! – раздалось сзади.

   Нина обернулась и увидела Олю. Веселая, словно молодая трясогузка, она помахала тетке рукой.

   – Ты не ночевала дома? – возмутилась Нина.

   – Ничего, сейчас спать лягу, – засмеялась Ольга.

   – Где была? – не успокаивалась Нина.

   – Там меня уже нет, – схамила племянница.

   – Любовника завела… – ахнула тетка. – Вот бесстыжая! Муж только умер, девять дней сегодня, душа его еще на земле мается, а ты…

   Оля нагло воззрилась на Нину:

   – Чего приперлась? Я в гости никого не звала.

   – Как это? – возмутилась тетка. – На могилу надо сходить, Сергея помянуть.

   – Ты ему кто? – скривилась Оля. – Мать родная? Или жена? И чего сюда, в дом, прикатила? Гроб не в гостиной стоит, он, если забыла, на кладбище зарыт, вот туда и отправляйся.

   Нина задохнулась от негодования, но потом решила свести дело к миру и, стараясь успокоиться, сказала:

   – Нехорошо в такой день ссориться, собирайся, я тебя подожду.

   – Мне никуда ехать неохота, – пожала плечами Оля, – сейчас ванну приму и спать лягу.

   – А Сергей? – изумилась тетка. – Надо же его помянуть.

   – Он ведь умер, – издевательски ухмыльнулась племянница, – ему все равно, а я живая, молодая, хочу счастья.

   – У тебя каменное сердце! – воскликнула Нина.

   – Да что ты знаешь? – вышла из себя Ольга. – Я мужа терпеть не могла! Отец заставил, вот и вышла замуж! Денег у Сергея не было. Жил на мою зарплату и папины сбережения. Хорош супруг… Со всех сторон пустое место! И как мужчина абсолютный ноль, два раза в неделю, да и то с трудом меня радовал. Я другого люблю. Уже давно. И мы будем вместе! Мы столько вытерпели! Да знаешь, что мы сделали, чтобы быть рядом?

   – Что? – похолодела Нина.

   – Ничего, – опомнилась Оля. – Уезжай и больше здесь не показывайся. Хочу жить самостоятельно. Слишком долго вы мною командовали, теперь конец. Я сама хозяйка своей судьбы! Навсегда!

   Нина перевела дух, потом с возмущением заявила:

   – Вот ты какая! С детства все по-своему! Уж отец воспитывал тебя, воспитывал, а толку… Прикидывалась послушной, а на самом деле хитрая, себе на уме!

   Тараканова оборвала рассказ и замолчала на минуту. А потом, посмотрев на меня, спросила:

   – Ну вот в кого она такая получилась?

   Я уставилась на Нину. Интересно, она всерьез ждет ответа на поставленный вопрос? Мне что, напомнить владелице деревенского магазина про двух девчонок, Муну и Фиа, которые удрали из общины монгутов? Генетика непобедима, от вишни не родится капуста, Олечка удалась в свою бесшабашную родню.

   Ох, как часто родители говорят своим детям:

   «Я в твоем возрасте учился на пятерки, помогал родителям, в девять вечера мирно спал в кровати». Взрослые врут, или они на самом деле забывают о своем подростковом периоде?

   Лично я в тринадцать лет была невыносима. Остается лишь удивляться терпению воспитавшей меня Раисы. Но я помню о собственных шалостях и подчас опасных проделках. А Нина сейчас совершенно искренне возмущается желанию Оли сбросить ярмо опеки.

   Вам поведение почти тридцатилетней женщины, продемонстрировавшей нрав тинейджера, кажется странным? А мне нет. В юности Олег подавил дочь, но не исправил ее характер, просто научил притворству. Ольга прикидывалась паинькой и мечтала о том дне, когда скинет маску. После смерти Олега Ефремовича необходимость изображать из себя скромную гимназистку отпала, и Олечка развернулась вовсю.

   Надо признать, у моей тезки были замечательные актерские данные. Я сама приняла ее за милую стеснительную особу. Но зачем Ольга рассказывала мне о своем одиночестве? С какой стати она врала случайной знакомой? По детской привычке? Отец привил дочери некие стандарты поведения, и Оля придерживалась их при общении с посторонними людьми?

   – Значит, у вашей племянницы был любовник? – спросила я у Нины.

   – Полагаю, не один, – мрачно согласилась Тараканова.

   – Оля назвала его имя? – не успокаивалась я.

   – Нет, – сухо ответила Нина, – она меня тогда вон выставила. Я решила больше с ней не общаться, подумала: буду доживать жизнь в одиночестве. Но неожиданно пришло письмо от Фиа, то есть от Лены. Столько лет прошло, нам теперь надо держаться вместе, забыть прежние обиды.

   Плахтина кивнула и вытерла глаза.

   – У вас еще остались драгоценные камни? – спросила я.

   Нина нахмурилась.

   – А тебе зачем?

   Я усмехнулась.

   – Мне ваше богатство не нужно, но если в квартире Ольги были припрятанны сокровища, то, вероятно, основной мотив преступления – грабеж.

   Нина стала с хрустом ломать пальцы.

   – Нашей казной Олег распоряжался, – решилась она наконец на откровенность. – Он очень умным был и осторожным, понимал, что не следует достаток демонстрировать, тратил средства экономно, не по-купечески. Дом в Клязине приобрел, себе квартиру, взятку дал, когда Оля в институт поступала. Потом решил мне магазин купить. Если кто интересовался, почему простой лифтер не нуждается в средствах, Олег мог ответить: «У моей сестры прибыльный бизнес. Своей семьи у нее нет, вот она нам с дочерью и помогает». На мелочи он запас не тратил, питались они с дочкой скромно, одевались просто.

   – Значит, камни остались, – резюмировала я. – И где они?

   – В квартире, – растерянно ответила Нина, – в тайнике.

   – Вы знаете, где он находится?

   – Да, конечно, – кивнула Нина.

   Я встала с табуретки.

   – Думаю, вам надо съездить в квартиру брата и посмотреть, на месте ли «алмазный фонд». Вот вам моя визитка, если понадоблюсь – звоните. И последний вопрос: как я поняла, ни вы, ни Олег не рассказали Ольге правды о ее происхождении? Но она знала про сокровища?

   Нина сунула карточку в карман кофты.

   – Да. Только Олег придумал байку про очень богатых родителей, которые оставили ему наследство.

   – Кто убил мою девочку? – отмерла Елена.

   Я посмотрела на Плахтину.

   – Может быть, до внучки добрался Ив, мечтавший наказать беглую родню, либо Олю лишила жизни ревнивая женщина. Некоторые жены ни с кем не хотят делить своих мужей. Вероятна и другая версия: один из любовников Оли, узнав о камнях, решил их украсть и схватился за палку для занавесок.

   – Немедленно выясни, жив ли некий Ив.

   – Давай паспортные данные, – деловито потребовал Роман.

   – Он просто Ив!

   – Без фамилии?

   – Да.

   – Так не бывает, – безапелляционно заявил Роман.

   – Ив – предводитель общины монгутов, они не пользуются документами, вроде сожгли паспорта.

   – Ясно… – протянул Плотников. – Заедем с другой стороны. Где он живет?

   – В деревне Пауково. Это на Урале, недалеко от города Насеть.

   – Понял, – кратко ответил Рома и отсоединился.

   Я глянула на часы и покатила в ресторан, где мы с приятелями отмечали «не наше Рождество».

   Зал был забит людьми, между столиками туда-сюда сновали официанты с бледными лицами и приклеенными улыбками, на небольшой эстраде играл оркестрик. Я подобралась к сцене и поманила пальцем длинноволосого дядьку, сидевшего за ударной установкой. Барабанщик нагнулся и проорал:

   – Чего хотите?

   – Кто у вас главный?

   – Музыку заказать?

   – Да.

   – Давайте деньги и называйте мелодию, – закричал ударник.

   – Любую можете исполнить? – спросила я.

   – Желание клиента для нас закон, – закивал барабанщик.

   Я раскрыла кошелек, вытащила пару купюр и спросила:

   – Хватит?

   Мужчина тряхнул сальными прядями.

   – Вполне. А че лабать?

   – «Ты скоро подохнешь», – сказала я. – Знаете такую песню?

   – Жесть! – оценил мой выбор музыкант. – Репертуар Ники Пиплз. Я думал, народ давно о певичке и о песне забыл, но иногда все же заказывают!

   – Часто? – завопила я.

   Грохот на сцене стих, члены группы схватились за бутылки с минералкой, предусмотрительно поставленные на рояле.

   – Не очень, – ответил барабанщик, бросив ассигнации в железную коробку, возле своих медных тарелок. – Вроде на днях мы ее играли. Хорошо, Коля слова помнил, я-то текстуху забыл напрочь.

   – Ой, наверное, ее мой брат попросил, – я изобразила бурную радость, – он тут совсем недавно гулял. Мы от этой песни вдвоем тащимся.

   – Не знаю, кто заказал, – зевнул барабанщик, – Никита бабки принес.

   – Никита? – переспросила я. – В смысле, гость?

   – Официант, – равнодушно пояснил музыкант. – Посетителям иногда лень по залу расхаживать, вот и отправляют халдея с купюрой.

   – Понятно, – кивнула я.

   – Ща мы «Траву у дома» забацаем, – деловито доложил барабанщик, – третий столик оплатил, а потом твою жесть.

   – Спасибо, – поблагодарила я, отошла в глубь зала и остановила хорошенькую девушку с подносом, заставленным грязной посудой.

   – Простите, где можно найти Никиту?

   – Он тут, – устало ответила официантка.

   Я стала озираться.

   – Где? Не вижу!

   – Может, на кухне? – предположила девушка. – Сейчас придет.

   Я села за пустой столик и оперлась на него локтями.

   Шли минуты, а Никита не появлялся. Зато около меня притормозил рыжеволосый юноша и вежливо сказал:

   – Извините, этот столик временно не обслуживается. Вас не затруднит пересесть к окну? Если не хотите, я накрою вам тут, но прежде спрошу разрешения у метра. У нас за каждым официантом закреплены определенные места.

   – Все в порядке, – остановила я заботливого паренька, – я не хочу ни есть, ни пить, жду Никиту.

   – Он здесь, – кивнул рыжий, – я его минут десять назад видел.

   – Где? – обрадовалась я.

   Официант замялся.

   – На заднем дворе, возле служебного входа. Он такой бледный был, прямо синий. Я его спросил: «Тебе плохо?» А Никитка ответил: «Баба толкнула, а потом голова от духоты и дыма закружилась, выйду на воздух».

   Я встала.

   – Спасибо. А как пройти к служебной двери?

   – По коридору, мимо пищеблока, до самого конца, – пояснил собеседник.

   Я поторопилась в указанном направлении, толкнула железную створку, увидела небольшой заасфальтированный дворик, железные мусорные баки и темную фигуру, сидящую прямо в грязи.

   – Никита, вам плохо? – крикнула я и бросилась к официанту.

   Парень не отвечал, его голова безвольно висела, глаза были полузакрыты. Я попыталась поднять юношу, но потерпела неудачу и кинулась назад в ресторан.

   Через час приехавшая «Скорая» забрала Никиту.

   – Что с ним? – попыталась я выяснить у врача.

   – Гипертонический криз, – с легким сомнением сообщил доктор.

   – Никита по возрасту студент! – воскликнула я.

   – И что? – нахмурился врач.

   – Разве у молодых бывают резкие скачки давления? – поразилась я.

   Терапевт поправил сползшие на кончик носа очки.

   – Женщина! Нынешнее юное поколение насквозь гнилое. Остеохондроз с пяти лет. Камни в желчном пузыре у первоклассников, в третьем классе они уже сердечники, в пятом – инвалиды. А все почему? Курят, пьют энергетические напитки, по клубам носятся!

   – Петр Сергеевич, можно ехать, – крикнул шофер.

   Доктор нырнул в микроавтобус, и машина, надсадно завывая сиреной, унеслась прочь.

   – Он на Никиту напраслину возвел, – запоздало возмутился рыжий официант, молча наблюдавший, как я беседовала с эскулапом.

   – Тебя как зовут? – поинтересовалась я.

   – Федор, – ответил парень.

   – Вы с Никитой дружите?

   – Общаемся. Он учится на кинооператора, – быстро заговорил Федор, – а вечером тут пашет. Стипендия маленькая, родители помогать не могут, надо самому крутиться. Никита не курит, не колется, энергетики не глушит, он положительный! Врач полную чушь нес.

   – Наверное, он устал, поэтому и начал раздражаться, – защитила я эскулапа. – Никита жаловался на давление?

   – Не-а, – отозвался Федор, – он здоровый. Вот у меня к часу ночи ноги отваливаются, хожу как на баллонах с водой, а Никитке все нипочем.

   – Что он тебе сказал, направляясь во двор?

   – Ну, голова заболела, душно очень и накурено, – протянул рыжий. – В декабре у нас всегда народу лом. Зато до пятнадцатого января затишье наступит, будем в потолок плевать.

   – В первый раз, сказав мне, где Никита, ты упомянул какую-то женщину, – напомнила я.

   – Ах да! – воскликнул Федя. – Я видел, как Никитку клиентка толкнула. Выпила, похоже, здорово, вот ее и мотнуло. Здоровенная бабища, блондинка в зеленом платье. Прямо на Никитоса ее занесло, он в плечо ей лицом ткнулся. Хорошо, он с пустым подносом был, а то бы все тарелки растерял. Я еще к нему подошел и пошутил: «Че, приятно за грудь подержался?» А Кит не ответил, лоб вытирает и говорит: «Что-то меня в пот бросило… Она мне больно сделала, вот дура!» И минут через десять подышать вышел.

   – Незнакомка причинила официанту боль?

   – Он так сказал, – кивнул Федор.

   – Что же она могла ему сделать?

   Федор пожал плечами.

   – Наверное, на ногу наступила или под ребра локтем ткнула.

   – Доктор сказал, что Никиту повезли в Боткинскую больницу, надо бы завтра позвонить и спросить, как он себя чувствует.

   – Угу, – буркнул Федор и вознамерился убежать.

   – Послушай, – спросила я, – а где твой бейджик?

   Федор заморгал.

   Решив, что парень не знает заковыристое слово, я решила упростить вопрос.

   – Куда ты подевал свой значок с именем?

   – Мы не носим бейджи, – удивленно сообщил Федор.

   – Почему?

   – Не знаю. Видно, хозяину не нравится.

   – Вам запрещено сообщать гостям свое имя?

   – Конечно, нет! Если кто-то спрашивает, мы всегда отвечаем. Разве это секрет? – удивился официант. – Девчонки, правда, если видят, что пьяный приклеиться хочет, всегда врут, называются Машей или Таней.

   – Ясно, спасибо за помощь. Вот моя визитка, позвони, когда выяснишь, что с Никитой.

   – Чаевые не включены в стоимость заказа, но они приветствуются, – пробасил вдруг Федя.

   Я вытащила кошелек:

   – Сколько с меня за беседу?

   – Как совесть велит, – весело заявил официант, не слишком опечаленный неприятностью с коллегой.

   Расплатившись за крохи информации, я вернулась в машину и поехала домой. В голове царила мешанина. Надо сосредоточиться. Итак…

   Ольга была неразборчива в связях, заводила интриги с женатыми мужчинами и легко могла стать жертвой чьей-нибудь ревнивой супруги. Нина уверена, что у племянницы имелся партнер, в которого Оля была страстно влюблена. Оля не испытывала любви к мужу, Сергея ей подобрал отец, желавший связать брачными путами слишком сексуально активную девушку. Может, поискать обиженную жену? Вполне перспективная идея. А если учесть, что кто-то заказал в ресторане песенку с угрожающим названием «Ты скоро подохнешь», то версия о ревнивой убийце выходит на первый план. Но! Еще есть Ив, мечтавший во что бы то ни стало наказать непослушных дочек.

   Хоть его жена и постаралась всех убедить, что Муну и Фиа слопал медведь, у Ани это не получилось. Представляю, как взбесился отец общины: его обдурили две свиристелки! Не только удрали вместе с малышкой Яки, но еще и унесли хороший куш из казны. Сразу найти беглянок ему не удалось, но монгут в конце концов напал на след и расправился с Ольгой. Вот еще одна хорошая версия. Плюс к тому я пока не знаю, на месте ли камни. Возможно, произошло банальное ограбление. Но нельзя же бежать одновременно во всех направлениях!

   Ладно, теперь рассмотрим некоторые вопросы. Кто заказал песню в ресторане? Может, убийца? Дала Никите деньги и велела ему договориться с оркестрантами. Кстати, то, что у официанта Никиты произошел гипертонический криз, случайность или…

   От внезапно пришедшей в голову мысли у меня затряслись руки. Минуточку! Мне давно ясно, что Евгения подставили, Растов невиновен, его на роль козла отпущения выбрал человек, хорошо знавший Женю и ни секунды не сомневавшийся: алкоголик наклюкается и упадет лицом в тарелку. План преступника был прост: Оля привозит к себе ничего не соображающего Женю, укладывает его в кровать, мирно засыпает, и тогда в квартиру входит киллер. Но в этом случае получается, что убийца хорошо знал и Олю, раз предполагал, что она прихватит с собой Растова. Однако моя тезка оказалась на вечеринке совершенно случайно, еще утром я даже не слышала о женщине по имени Виола Тараканова…

   Нет, дело обстояло иначе. Когда Оля неожиданно появилась за столиком, ее узнал кто-то из посетителей ресторана. Жена любовника! У ревнивицы в душе вспыхнул пожар, и она заказала песню. Но Оля не поняла, что слова «Ты скоро подохнешь» обращены к ней, и пошла весело отплясывать с Леней Мартыновым, чем вызвала новый припадок злобы у оскорбленной бабы. А потом ревнивица обратила внимание на опьяневшего Женю, услышала наш спор о том, кто повезет Растова, и поняла: вот он, ее шанс. Естественно, преступница ничего не знала о прошлом Жени, то, что он в молодости случайно убил первую жену, послужило приятным бонусом.

   Ну и что дальше? Если я принимаю последнюю версию, тогда надо возвращаться в трактир. Сейчас предпраздничные дни, самое время корпоративных вечеринок, одновременно с нами в зале гудело несколько компаний. Ясное дело, столики они заказывали заранее. Мне надо взять у метра список клиентов, обзвонить всех, выяснить, кто присутствовал на ужине в тот самый вечер, поговорить с каждой дамой, попытаться установить ее связь с Олей…

   О боже! Жизни не хватит, чтобы провернуть такую работу. И потом, почему я решила, что убийца женского пола? Ведь вполне вероятно, что Олю забил до смерти любовник. Может, он не хотел терять семью? Боялся шантажа со стороны моей тезки?

   Я потерла глаза рукой и снова вцепилась в руль. Все! На сегодня хватит, нужно отдохнуть. Мозги кипят, им требуется покой. Сейчас приеду домой, налью себе ванну, лягу в пену и постараюсь расслабиться…

   Предвкушая удовольствие, я подошла к своей квартире и с удивлением заметила, что входная дверь чуть отошла от косяка. Мой вам совет: если вы точно помните, что перед уходом несколько раз повернули ключ в скважине, а, вернувшись домой, нашли замок открытым, не суйтесь в квартиру. Лучше быстро захлопнуть створку, подпереть ее тяжелым предметом и немедленно позвонить в милицию. С большой долей вероятности можно утверждать: грабитель еще находится в комнатах!

   Я отлично знаю, как нужно поступать, и очень люблю раздавать ценные советы. В теории я хладнокровна, умна и умею управлять своими нервами. На практике же часто получается иначе.

   Осторожно юркнув в холл, я увидела, что в гостиной горит свет, услышала доносящиеся оттуда громкие женские голоса и возмутилась до глубины души. Нет, нынче люди окончательно потеряли стыд! Раньше домушники действовали молча, пользовались маломощным фонариком, опасаясь привлечь к себе внимание, убегали при малейшем намеке на опасность. А тут пришли целой компанией! Они что, не знают про статью Уголовного кодекса, которая сурово гласит: за преступление, совершенное группой лиц, грозит гораздо больший срок? Включили многорожковую люстру, да еще спорят практически во весь голос! Ну-ка, о чем идет речь? Я обратилась в слух.

   – Глупо не использовать середину комнаты, – сказало визгливое сопрано.

   – Можно тут поставить обеденный стол, – согласилось томное контральто.

   – И дверь в кухню лучше снять.

   – Нет, будет готовкой пахнуть.

   – И чего?

   – Неприятно. Надо закрыть вход.

   – Ты не права!

   – Эй, чья квартира? Моя!

   – Еще неизвестно, может, моя.

   – Тебе на Песчаной понравилось. Значит, здесь жить Фетковым!

   – Не уверена. Забирай себе первый вариант.

   – Нашла дуру, там последний этаж!

   – Зато можно на чердаке белье вешать. Круто!

   – Вот и займись постирушками.

   – Я здесь хочу остаться.

   – И я.

   – Это моя хата!

   – Нет, моя!

   Обалдев от подслушанного разговора, я, крепко сжимая в руках снятый с вешалки зонт-трость, вошла в гостиную и с возмущением заорала:

   – Эта квартира моя!

   – Идите, гражданочка, здесь уже занято, – сообщило сопрано.

   – Алла охамела! – возмутилось контральто. – Бабки у нас взяла, а сама еще одну сюда направила. Ну, блин, ваще!

   – Вы кто? – каменным голосом спросила я. – Покажите паспорта.

   – Вот нахалка! – заявило сопрано.

   – Сказано, проваливай, – дополнило контральто. – Квадратные метры наши!

   – Мы первые пришли.

   – Ищи другой вариант!

   – Всем квартирку подешевле хочется.

   – Катись отсюда.

   – Предъявите документы, или я вызову милицию! – обозлилась я. – Вы вломились без спроса на чужую территорию! Это преступление.

   – Ваще, хамло, – подбоченилось сопрано.

   – Может, ей более доходчиво объяснить? – нахмурилось контральто.

   Я посильнее сжала зонт, одна из нахалок шагнула вперед…

   – Ну, девочки, осмотрелись? – защебетал из передней знакомый голос нашей домоуправши Аллочки. – Квартирка шикарная, цена приемлемая. Все есть. Только, чур, плату сразу за полгода вперед. Не себе беру, надо народ подмазать. Я-то вас, по доброте душевной, даром пустить готова, но наш участковый, вот уж урод косорылый, морж пятнистый, долю требует. Пенки слизывает! Мне сегодня к маме улетать, времени мало, не волыньте!

   Продолжая болтать, Аллочка зарулила в гостиную и, не заметив меня, стоявшую сбоку у книжных полок, спросила у теток:

   – Так как?

   – Никак! – гаркнуло сопрано. – Ты ваще сука!

   – Эй, эй, Лариса, поосторожнее в выражениях, – насупилась Аллочка, – за оскорбление и огрести можно!

   – Мы тебе за просмотр пятихатку дали, – заревело контральто, – и че?

   – Лара, Таня, давайте спокойно, – деловито остановила хамок домоуправ. – Что случилось? Не понравилось?

   – Какого хрена ты сюда еще одну клиентку прислала? – побагровела Лариса.

   – Девочки, что за глупость? – удивилась Аллочка. – Я только вас впустила, так что определяйтесь. Конкурентов нету.

   – А она кто? – ткнула в меня толстым пальцем Лариса. – Привидение?

   Аллочка всем телом повернулась в мою сторону, и в ту же секунду ее нижняя челюсть начала медленно уползать в бок, глаза округлились, а щеки обвисли.

   – Приветик! – помахала я Алле зонтиком. – Давно не виделись. Как дела?

   Аллочка истерически взвизгнула и присела за кресло. Я над ней нагнулась:

   – Можешь объяснить, что здесь происходит?

   – Ты же умерла… – сдавленно прошептала домоуправша.

   – Да ну? – удивилась я. – Когда?

   – Газеты сообщили, – плаксиво протянула Алла.

   – Какие?

   – «Желтуха», «Треп», «Сплетник», – перечислила домоуправ. – Я, кстати, плакала.

   – Спасибо, – кивнула я, – очень мило с твоей стороны.

   – По-настоящему рыдала, – приободрилась она, – от души! Не знала, что ты настолько великая писательница.

   – Очень лестно, но я не заслуживаю такого эпитета.

   – Так в «Желтухе» написали: «Умерла великая детективщица России», – пояснила Алла.

   – В нашей стране, чтобы стать гениальным, надо скончаться, – вздохнула я. – Пресса ошиблась! Моему здоровью можно позавидовать.

   – Все сразу не могли обмануться, – возразила Алла, по-прежнему сидя за креслом.

   – Хочешь сказать, что сейчас перед тобой разглагольствует труп Виолы Таракановой? – стала медленно закипать я.

   Лариса и Таня, притихнув, пятились к окну.

   – Стойте на месте, не пачкайте ковер! – приказала я.

   Тетки замерли.

   – Этта кто? – прошептала первая.

   – Ну, блин, ваще… – добавила вторая.

   – Перед вами законная хозяйка квартиры, – представилась я.

   – Она умерла, – брякнула Лара.

   – А мы фатерку на полгода снимаем, – забулькала Таня. – Тута никого прописанных, кроме трупа. Значитца, шесть месяцев у комнат хозяина нет. Очень удобно и недорого.

   – Ясно, – засмеялась я. – Аллочка, ты пускаешь на чужую площадь гостей Москвы, пользуясь тем, что наследство можно получить только через определенное время после смерти владельца? Если подобрать апартаменты, где жил одинокий хозяин, ну такой, как я, незамужняя и бездетная, получается отлично. Доходный бизнес. Но вышел косяк – я живая!

   – Газеты написали другое, – упорствовала Алла.

   – Эй, посмотри на меня! – приказала я. – А хочешь – потрогай.

   Алла встала и навалилась грудью на спинку кресла.

   – Журналюги сообщили про похороны, – жалостливо протянула она. – Ты мертвая! И вообще, покажи паспорт!

   – С ума сошла? – возмутилась я.

   – Фильм недавно по телику крутили, – прошептала Аллочка, – про Гаити. Там тело зароют, потом поколдуют, и оно снова, как живое, ходит. Газеты зря не напишут!

   Лариса и Таня, хором взвизгнув, слаженно присели за другое кресло. Их туши не уместились за спинкой, тетки походили на перепуганных страусов – голова в укрытии, все остальное снаружи. Внезапно мне стало смешно.

   – Мы не на Гаити, и я не зомби!

   – А веночек? – не успокаивалась Алла. – Он на лестнице стоит!

   – Его прислали в качестве подарка, – сказала я чистую правду.

   – Похоронную икебану? – округлила глаза Алла. – Ну это уж ни в какие ворота не лезет. Дай все-таки на паспорт поглядеть!

   Чеканя шаг, я сходила в спальню, принесла документ и сунула Алле в нос.

   – Вот!

   – Не похож на настоящий, – засомневалась домоуправша.

   Я взяла телефон.

   – Эй, чего делать хочешь? – забеспокоилась Аллочка.

   – В милицию позвонить, – нежно проворковала я. – Квартира-то вскрыта! Кстати, откуда у тебя ключи?

   – Сами на собрании решение приняли: дополнительные ключи в ДЭЗе хранить на предмет затопления соседей, – зашмыгала носом Алла. – Я тут ни при чем! Они без спроса в твою квартиру вперлись!

   – Я? – ахнула Лара.

   – Ну, блин, ваще… – прогудела Таня.

   – Вот пусть милиция и разбирается, – твердо сказала я, делая вид, что нажимаю на кнопки.

   Лариса и Татьяна кинулись на лестницу.

   – Вилочка, – сладким тоном Лисы Патрикеевны запела Алла, – давай договоримся…

   – Начинай, – предложила я.

   – Ошибочка вышла! – закатила глаза домоуправша. – Это наш участковый придумал, я здесь страдательная часть. Чуть с ума не сошла, когда тебя увидела! А потом так обрадовалась, что едва чувств не лишилась. Ой, я тебя до жути люблю! Ты шикарные книги пишешь! Лучшие! Ну прямо, как… как этот… ну… Чайковский!

   – Ладно, – кивнула я, откладываю трубку, – забудем о недоразумении!

   – Ты солнышко! – запрыгала Алла. – Дай тебя поцелую!

   – До свидания, – пресекла я попытку телесного контакта.

   Домоуправ порысила в прихожую, потом остановилась.

   – Хочешь, не плати по полгода коммуналку, – предложила она. – Я тебя в должники никогда не запишу!

   – Мерси, – кивнула я, – но предпочитаю не задерживать платежи.

   – Тогда паркуйся на газоне! – в порыве щедрости воскликнула Алла.

   Я попыталась сдержать рвущийся из горла смех.

   – Спасибо.

   – А еще выбрось венок, – попросила домоуправ, выходя из квартиры. – Зачем людей пугать? Целую! Чмоки!

   Домоуправша убежала. Спустя пару минут я вышла на лестницу и посмотрела на венок. Вот тут Алла права, надо избавиться от похоронной «икебаны». Причем прямо сейчас, не откладывая.

   Я схватила колкие лапы, дождалась лифта, спустилась на первый этаж, миновала просторный холл, где стояли большой письменный стол и кресло, рабочее место отсутствующего в данный момент лифтера, распахнула дверь подъезда и… невольно попятилась.

   На улице бушевал ураган – с неба плотной стеной валил мокрый снег, который, не долетев до земли, превращался в дождь и растекался по тротуару грязной жижей, ветер выл, как обезумевший волк, и сдувал с ног. Я быстро захлопнула дверь. Ну уж нет, не буду сейчас ковылять сто метров до площадки с мусорными бачками. Я не одета должным образом для такого развлечения, а возвращаться в квартиру, натягивать куртку, сапоги и снова спускаться вниз нет никаких сил. Но тащить венок назад на свой этаж показалось мне дурной приметой.

   Я осторожно прислонила венок к стене, неподалеку от стола лифтера. Открыла ящик, нашла там листок бумаги, огрызок карандаша и быстро нацарапала записку: «Баба Нюра! Венок из 83-й квартиры. Не трогайте его. Утром вынесу». Оставив клочок на самом видном месте, я спокойно отправилась домой, наполнила ванну, бросила туда ароматическую «бомбочку», взяла глянцевый журнал и, жмурясь от предвкушения удовольствия, шагнула в воду. В ту же секунду раздался звонок в дверь. От неожиданности я уронила модное издание прямо в пену. Мелодичная трель продолжала разлетаться по квартире. Незваный гость не уходил – очевидно, он точно знал, что я затаилась в ванной. Пришлось натягивать халат и идти в прихожую.

   На экране домофона расплывалось в улыбке смутно знакомое женское лицо. Я схватила трубку.

   – Кто там?

   – Сто грамм и огурчик, – весело прозвучало в ответ. – Не узнала? Открывай, свои!

   – Кто? – упорно повторила я.

   – Вот беспамятная! Неужели забыла? Курьер Марина из центра доктора Хронова «Дорога к долголетию».

   Я вздрогнула, во рту моментально возник вкус собачьего паштета, а в нос ударил противный запах рыбы.

   – Спасибо, но я не жду заказа, – быстро сказала я, – и книги покупать не собираюсь.

   – Так я ничего и не принесла, – заявила Марина. – Глянь, стою с пустыми руками!

   – Тогда что тебе надо? – забыв о вежливости, рявкнула я.

   – Дело есть.

   – Какое?

   – Государственной важности, – многозначительно произнесла курьер.

   – Уточни! – велела я. – Расскажи конкретно!

   – В рамках правительственной программы, которой уделяется огромное внимание в связи с воспитанием подрастающего поколения, наш центр решил оказать милосердную помощь в воспитании подрастающего поколения в рамках правительственной программы, которая курируется на самом высоком уровне, – выдала перл Марина. – Мы так и будем через дверь ля-ля?

   Я потрясла головой и отперла замок.

   – Ох и дерьмовая погода на улице, – воскликнула Марина через пару минут, снимая куртку. – Хорошо меня постригли?

   – Замечательно, – вежливо похвалила я.

   – А покрасили? – не успокаивалась курьер. – Была блондинка, стала шатенка.

   – Отлично, ты помолодела, – отпустила я дежурный комплимент. – Радикальная смена имиджа пошла тебе на пользу.

   Марина повернулась к зеркалу и поправила прическу.

   – Пока очень непривычно. Увижу ненароком свое отражение и вздрагиваю: ой, кто это?

   – Лучше изменять внешность постепенно, – втянулась я в идиотскую беседу, – а ты одним махом трансформировалась.

   Марина заговорщицки подмигнула мне.

   – Жизнь заставила! Понимаешь, я живу с парнем… Хороший вариант, но он женатый.

   – Бесперспективная ситуация. Лучше не связываться с чужими мужьями, – не устояла я перед желанием дать совет. – Очень трудно принудить мужчину к разводу, можно потерять в ожидании семейного счастья не один год и остаться у разбитого корыта.

   – Я замуж не собираюсь, – заржала Марина. – Наоборот, пусть законная баба и дальше стирает, убирает, готовит, детей рожает. Ей работа и пинки – мне развлекуха и сливки. Только вот пришлось волосы укоротить и подстричь.

   – Почему? – искренне заинтересовалась я. – Кавалер не переносит блондинок?

   – В целях конспирации и безопасности, – загадочно ответила курьер.

   – По-твоему, темноволосые женщины не интересуют преступников?

   – У Кости баба ревнивая, – объяснила Марина. – Найдет у него на пиджаке чужой волос и устроит разбор полетов, еще, не дай бог, выпрет Костяна вон. И куда он пойдет? Ежу ясно, что ко мне. А я вовсе не мечтаю его на постоянное жительство принимать. Ясно?

   – Ты сделала прическу «под жену»? – поразилась я.

   – Точняк, – кивнула Марина. – Теперь хоть полшевелюры в его машине или на одежде оставлю, бабе ни фига плохого в башку не взбредет, она волосы за свои примет, и всем спокойно. Здорово?

   – Потрясающе, – согласилась я. – А если законная супруга решит другой образ примерить, трансформируется в блондинку?

   – Не вопрос, – хмыкнула Марина, – не вижу проблем, два часа – и я цвета майонеза. Супер?

   У меня закончился запас комплиментов, и я решила вернуть курьера из области любовных интриг в суровые рабочие будни.

   – Зачем пришла? Говори скорей, я устала, хочу спать!

   – Маленькие бедные сироты тоже с удовольствием легли бы в кроватку, но нет у них ни спаленки, ни одеяла, ни подушки… – заныла Марина.

   – Объясни конкретно, – потребовала я.

   – Наш центр собирает библиотеку для продажи, – затараторила Марина, – уникальные издания будут выставлены на аукцион, мы выручим хорошую сумму и передадим ее на покупку мебели для сирот. Благородное дело! Ясно?

   – Почти. Но есть вопрос. При чем тут я?

   Марина закатила глаза.

   – О боже! А где нам книги раздобыть? По людям собираем! Милосердная акция, а ты член общества «Дорога к долголетию».

   – Понятно, – протянула я. – Сколько томов надо?

   – Айн момент! – воскликнула Марина и вытащила из сумочки лист бумаги. – Так, так… Ты у нас Лягушкина?

   – Тараканова! – поправила я.

   – Ой, прости. Помню, что с каким-то животным фамилия связана, но с каким… – забормотала Марина. – Ага, вот! Виола Тараканова – одна единица.

   – Стой тут, сейчас принесу, – приказала я и пошла в чуланчик, где храню свои авторские экземпляры.

   – Этта чего? – скривилась Марина, когда я протянула ей яркое издание.

   – Последний из детективов Арины Виоловой, «Капкан на моль», – улыбнулась я. – На мой взгляд, роман удался.

   – За фигом нам дрянь от чужого издательства? – презрительно фыркнула Марина.

   Во мне зародилось было негодование, но я быстро его погасила. Марина не увлекается криминальным жанром, она, очевидно, не знакома с творчеством Виоловой и не подозревает, кто скрывается за псевдонимом.

   – Нам нужна настоящая литература, – заявила курьер.

   – К сожалению, вся классика у меня в собраниях, не могу изъять из подборок один том, – спокойно ответила я.

   – Я говорю о книге, которую ты купила, – объяснила Марина, – о нашем издательском продукте.

   – О.А. Копно, «Мысли вслух»? – уточнила я.

   – Да, да, – закивала курьер.

   – Хочешь унести сей опус?

   – Не отдашь? – надулась Марина.

   – С радостью верну великие мысли, – успокоила я ее и отправилась на поиски брошюрки.

   – Не знаю, куда подевалась книга.

   Курьер, которую мне из вежливости пришлось пригласить в гостиную, пригорюнилась:

   – И что теперь?

   – Извини, я потеряла мысли О.А. Копно.

   – Катастрофа!

   – Ерунда, – махнула я рукой, – одной брошюркой больше, одной меньше!

   – Нам нужна полная подборка. Книга Копно уже заявлена на аукцион, – заныла Марина. – Меня уволят!

   – Но она пропала. Абсолютно не понимаю, куда делась. Прости, если доставила тебе неудобство, – попыталась я извиниться.

   Марина стала хныкать.

   – Неудобство? Крах всей моей жизни! Меня растерзают! Творение Копно – самая дорогая часть библиотеки! Теперь бедные сироты не получат кровати! Впрочем, ты можешь исправить положение.

   – Как? – осторожно спросила я.

   – Дай денег на покупку «Мыслей вслух», они есть на складе.

   У меня закружилась голова.

   – Что-то я не понимаю. Великий труд Копно есть в вашем запаснике?

   – Да.

   – Зачем тогда ты пришла за ним ко мне?

   Марина сложила руки на груди.

   – Акция благотворительная. Люди должны жертвовать от чистого сердца. Давай рубли, куплю «Мысли» и сдам за тебя.

   Меня наконец осенило. Так, сейчас Марина пытается выманить у меня очередные пять тысяч рублей. Если я не дам ей денег, Марина не уйдет, она прилипчива, как зрелый репей. Ох, не следовало открывать дверь! И я ведь не собиралась впускать нахалку, но девица обладает уникальной способностью проникать туда, куда ей хочется.

   В моей душе шла борьба между жадностью и себялюбием. Первая кричала: «С ума сойти! Ты уж отдала пять тысяч за ерунду, которая не стоит и трех целковых». А второе вкрадчиво нашептывало: «Нахалка не уйдет, останется здесь до утра. Прощай, ванна с ароматом розы! Неужели твое спокойствие и отдых не стоят этой суммы?»

   В конце концов я затоптала «жабу» и сдавленным голосом произнесла:

   – Хорошо, сейчас принесу купюру.

   – Одну? – неожиданно уточнила Марина.

   – Хочешь мелкими ассигнациями? – спросила я. – Но у меня только крупная.

   – Банкноты номиналом в десять тысяч не существует! – возмутилась курьер. – Или ты их сама печатаешь? Круто! А как насчет денежек ценой в миллион? Не пыталась такие нахимичить?

   Я оцепенела.

   – Погоди! Какие десять тысяч? О.А. Копно стоил в два раза меньше.

   – Нет, – уперлась девица, – круглую десятку.

   – Минуточку! Я платила пять, отлично помню. Маразм вкупе со склерозом еще не являлись ко мне в гости!

   Марина визгливо рассмеялась.

   – Клиенту всегда полагается пятидесятипроцентная скидка! Ты заплатила половину стоимости, а сотруднику издательства никто поблажки не сделает.

   – Я сама поеду на склад.

   – Нельзя!

   – Почему?

   – Он для работников, клиенты получают книги через курьерскую доставку, – отчеканила Марина.

   И тут зазвонил мой телефон. Еще дрожа от возмущения, я схватила трубку.

   – Узнал про Ива, – забыв поздороваться, отрапортовал Роман.

   – Дорогой! – заголосила я. – Прости, абсолютно запамятовала о нашей встрече! Уже вылетаю!

   – Куда? – растерялся Плотников.

   – К тебе! Жди, буду через полчаса.

   – С ума сошла?

   – Спасибо, и я тебя люблю! Милый, спешу со всех ног!

   – Ты что ела на ужин? – поинтересовался Рома.

   – Отличная идея, – подхватила я, – вместе перекусим.

   – Лучше нам завтра пообщаться, позвоню утром, – буркнул Рома и отсоединился.

   Я воззрилась на Марину.

   – Убегаю! Жених ждет! Он у меня очень сердитый, служит в милиции.

   – А деньги? – сопротивлялась курьер.

   Но я стала кружить по квартире, быстро натягивая на себя джинсы, свитер, носки и одновременно проталкивая Марину в прихожую, в лифт, в холл подъезда. В конце концов мне удалось выпереть нахалку из дома. Вздрагивая от колкого снега, который разбушевавшийся ветер пригоршнями швырял мне в лицо, я добралась до машины, завела мотор и стала медленно выезжать из двора. Сбоку громко посигналили, я приоткрыла окно – в новом «Мерседесе», притулившемся у тротуара, опустилось затонированное стекло водительской дверцы.

   – Деньги! – крикнула Марина, высовываясь наружу.

   – Это твоя машина? – поразилась я. – Шикарная тачка!

   – Напрокат взяла, – всхлипнула курьер. – Откуда у бедного человека миллионы на такую покупку. Я ведь очень больна, мне пересаживали печень.

   – В прошлый раз ты вроде упоминала про сердце, – заметила я.

   – И печень, – не смутилась врунья. – Все внутренности сменили! Работа нервная… Люди все жадные, вроде тебя… Норовят сбежать, не думают о сиротах… Всего-то десять тысяч! Копейки!

   – До свидания, – решительно заявила я, – более сюда не приезжай.

   – Не получится – центр часто присылает информацию. Так что насчет бабла?

   – Прощай! – гаркнула я. – Имей в виду: если поедешь следом, мой жених носит табельное оружие.

   – Спасибо, что предупредила, – очаровательно улыбнулась нахалка, – придется тебя тут подождать.

   Я отъехала пару кварталов и позвонила Плотникову.

   – Глюки прошли? – не дал мне высказаться Роман. – В голове просветлело?

   – Ты дома? – перебила я его.

   – Хороший вопрос, – одобрил Плотников. – Ты какой номер набрала?

   – Действительно. Очень глупо получилось. Можно я приеду?

   – Зачем?

   – Ну… мне надо где-то перекантоваться часок-другой. Ты шикарно завариваешь чай, – попыталась я подлизаться к Роме. – А заодно и об Иве поговорим.

   – Слушай, – пробасил Плотников, – ты не в моем вкусе. Прости! Я тебя уважаю и все такое, но ничего личного не испытываю. Понимаешь?

   Я покрепче сжала руль. Неадекватно раздутая самооценка, очевидно, является первичным половым мужским признаком. Похоже, Роман считает себя Джеймсом Бондом и Аполлоном в одном флаконе и думает, что все женщины мира мечтают влезть в его постель. Интересно, он давно смотрелся в зеркало?

   – Плотников, ты мне абсолютно не нужен, – вырвалось у меня, – я не мечу к тебе в любовницы.

   – Да? А чего тогда домой напрашиваешься?

   – Господи, просто попить чаю и поговорить. Если ты не занят, я загляну на огонек.

   – У меня мама спит. Я при ней пай-мальчик, никакого секса.

   – Отлично! – обрадовалась я. – Наши желания совпали. Насколько помню, у вас четырехкомнатные хоромы, мы с тобой не помешаем отдыхающей родительнице, тихо посидим. Кстати, я уже въехала в твой двор.

   Рома с крайне недовольным видом провел меня в гостиную, усадил на диван, принес чайник. И моментально завел беседу на рабочую тему:

   – Деревня Пауково была головной болью местных властей, туда по указу Сталина переселили общину монгутов. Но эти люди и там не собирались подчиняться советским законам, детей обучали собственными силами, к врачам не обращались, основали молитвенный дом. Руководству области постоянно за тех монгутов из Москвы по шапке давали.

   В начале шестидесятых местные власти решили покончить со своевольными гражданами, и поздним вечером в Пауково вступил отряд милиционеров. Но, очевидно, у предводителя общины имелись информаторы, потому что все население деревни заперлось в местном храме, а когда люди в форме попытались взломать двери убежища, «отец» крикнул:

   – Если переступите порог, мы себя сожжем.

   В воздухе запахло керосином, из храма донеслось стройное пение. Милицейское начальство перепугалось и отменило штурм. После того случая монгутов оставили в покое. Они жили крайне обособленно, не общаясь с остальным населением. Пауково с одной стороны окружено лесом, с другой – огромным озером, а с севера и запада к селу подступают горы. Что творится в маленькой деревеньке, не знал никто. Иногда один из монгутов приезжал в райцентр и закупал кое-какие вещи, но «маркитант» никогда ни с кем в разговоры не вступал. Пару раз в Пауково забредали заплутавшие охотники. Их встречали с уральским гостеприимством, кормили, поили, но в баню не водили и спать укладывали в молитвенном доме под присмотром местного служителя культа. В девяностых годах одному ученому, Игорю Богданову, удалось завоевать расположение тогдашнего «отца», Ива. Монгуты разрешили ученому некоторое время пожить в деревне, рассказали ему свои сказки, спели песни. Богданов потом выпустил книгу, в которой восхищался отважным народом, сумевшим сохранить свою самобытность, не растворившимся в чужой культуре…

   Тихий голос Романа журчал, как колыбельная песня. Мои глаза начали закрываться, голова потяжелела, руки и ноги сделались ватными. Огромным усилием воли я стряхнула оцепенение и сказала:

   – История монгутов мне в общих чертах известна. Что с ними теперь? Где Ив?

   – Я стараюсь рассказывать подробно, – надулся Плотников, – не перебивай. Но если ты очень спешишь, отвечу кратко: они все погибли.

   – Монгуты?

   – А о ком мы говорим? Они.

   – Как? – ахнула я. – Почему?

   – Я пытался изложить детали, а ты…

   – Ну извини, продолжай, – смиренно попросила я.

   …В конце прошлого года жители села Ось, находившегося недалеко от деревни Пауково, заметили над лесом черные клубы дыма. Горело так сильно, что люди забеспокоились и вызвали пожарных. После некоторых колебаний расчет выехал в Пауково, где, предположительно, случилась беда. Прибыв на место, спасатели не встретили никого из монгутов, а деревня уже догорала, от изб остались лишь остовы печей. Тушить оказалось нечего. Командир отряда приказал внимательно осмотреть местность, его, человека опытного, насторожило отсутствие человеческих останков: складывалось ощущение, что все население, от стариков до младенцев, разом поднялось и ушло прочь, не забыв сжечь родное селение. Но когда солдаты добрались до руин большого здания на окраине села, их ждало ужасное открытие. Все люди, вернее то, что от них осталось, были на пепелище. Даже видавшему виды начальнику пожарных стало плохо. Не успел майор прийти в себя, как один из его подчиненных закричал:

   – Тут живой ребенок!

   Спасатели кинулись на зов и обнаружили в кустах нетронутую пламенем девочку лет двенадцати. Она была напугана до потери речи. Несчастную отправили в больницу, и лишь через пару дней девочка смогла связно рассказать о трагедии.

   Ее звали Ниа. Ива она помнила плохо, но знала, что прежний «отец» умер. Последнее время общиной управлял Клас, старший сын усопшего правителя. При нем установился жесткий порядок: молились пять раз в день, все развлечения были отменены, а питание жителей деревни стало крайне скудным. Очевидно, Клас был психически больным человеком, потому что он постоянно говорил о явлении Сатаны и грядущем конце света. Робкие, необразованные монгуты верили своему «отцу», и постепенно всю общину охватил ужас.

   В субботу Клас собрал всех в деревенской церкви и сказал:

   – Мне было видение – в понедельник солнце исчезнет с небосклона, пойдет дождь из камней, разразится гроза, и явится Антихрист. Если мы хотим попасть в царство божье, нужно сутки напролет молиться, а потом сжечь свои дома и принять мученическую смерть.

   Зомбированные монгуты упали на колени и двадцать четыре часа били поклоны, а потом Клас поджег молитвенный дом. В отличие от некоторых лжепророков, которые убивают паству, а сами убегают с награбленным у наивных людей добром и живут потом припеваючи, Клас остался с народом. Наверное, он искренне верил в свое пророчество, может, как многих людей с ущербной психикой, его мучили галлюцинации.

   Ниа спасло непослушание. Когда родители стали созывать детей для похода в церковь, девочка смекнула, что сейчас придется, как обычно, стоять часы напролет на коленях, и удрала в лес. Она понимала, что по возвращении ей достанется от отца по первое число, но к розгам Ниа привыкла, а тосковать во время очередной молитвы ей страшно не хотелось. То, что она избежала смерти, Ниа поняла, когда над молитвенным домом взметнулось яркое пламя…

   Плотников замолчал.

   – Они все сгорели! – ужаснулась я.

   Роман кивнул.

   – Да, к сожалению, история знает немало подобных случаев. Фанатизм страшен во всех его проявлениях.

   – А Ив давно умер, – пробормотала я.

   – Верно, – опять согласился Плотников. – Никаких записей монгуты, похоже, не вели, или они погибли в пожаре, но девочка сообщила: Ива похоронили, она запомнила его поминки из-за большого количества вкусной еды, которой без ограничения угощали всех монгутов.

   Я опустила голову на диванную подушку. Нина и Елена могут жить спокойно, их никто не будет преследовать, на свете не осталось людей, которые жаждут отомстить беглянкам.

   – Хочешь еще чаю? – спросил Роман.

   – Угу, – согласилась я, – неси. Да завари покрепче.

   Плотников на цыпочках ушел в коридор. Внезапно мне стало жарко, тело словно замотали в тугую пеленку, глаза закрылись, в голове закачался черный туман…

   Чья-то рука энергично потрясла меня за плечо. Я с огромным трудом разлепила веки и увидела Плотникова, который навис надо мной с зверским выражением на лице.

   – Что ты делаешь в моей спальне? – поразилась я.

   – Тише, – зашипел Роман, – не дай бог, мама проснется! Вставай осторожно и сваливай!

   Но у меня спросонья не сразу включается сознание.

   – Где я?

   Плотников закатил глаза.

   – У меня в гостиной. Заснула без задних ног на диване! Хорошо, хоть не храпела. Давай шевелись, а то в десять мама встает.

   – А сейчас сколько? – осведомилась я.

   – Восемь утра.

   – Я могла еще полежать!

   – Нет, только посмотрите на нее! – возмутился Роман. – Ты не знакома с моей муттер, а она человек строгих понятий. Не дай бог, обнаружит в гостиной женщину, заставит нас пожениться.

   – Почему? – удивилась я.

   – Если разнополые люди провели ночь на одной территории, они обязаны оформить брак, – со страхом в глазах пояснил Плотников. – Учти, мамахен всегда своего добивается.

   Я вскочила с дивана.

   – Какой ужас! Можно умыться?

   – Без особого шума, – нервно вздрагивая, разрешил хозяин.

   Я кое-как привела себя в порядок и направилась в прихожую.

   – Уходишь? – с нескрываемой радостью прошептал Рома.

   – Да, – подтвердила я. – Можешь не варить кофе, я позавтракаю в кафе и сразу к Ольге на работу отправлюсь.

   – Я и не собирался тебя угощать! – схамил хозяин.

   В эту секунду в моей сумке затрезвонил мобильный. Рома одним ловким движением выпихнул меня на лестничную клетку и бесшумно закрыл дверь. Стоило позавидовать мамочке, сумевшей так выдрессировать сыночка, но мне было не до того.

   Номер на дисплее оказался незнакомым, и я, на всякий случай сделав голос пониже, пробасила:

   – Алло…

   – Можно Виолу? – прозвучало неуверенно.

   Опасаясь, что какая-нибудь журналистка хочет поймать писательницу Арину Виолову, я бдительно задала вопрос:

   – А кто ее спрашивает?

   – Нина Тараканова, – отозвалась трубка.

   – Слушаю, – заговорила я нормальным голосом. – Что произошло?

   – Разбудила? – испугалась тетка. – Извините, я по деревенской привычке в пять вскакиваю.

   – Я давно встала, – перебила я Нину, – и у меня есть сообщение, которое вас успокоит.

   – Я нахожусь в квартире Оли, – сказала тетка после того, как перестала ахать, узнав о смерти Ива. – Тайник пуст.

   – Ясно.

   – А все украшения на месте, полная шкатулка.

   – У Оли имелись ювелирные изделия?

   – Несколько пар серег, браслеты, золотые цепочки, медальон, штук десять колец, – перечислила Нина, – точное количество не назову и вещи в подробностях описать не сумею, но они не шикарные.

   – Понятно. Остальное на месте?

   – Шуба исчезла, из рыжей норки, – всхлипнула Нина. – Олег ее дочери перед своей смертью купил. И зимних сапог нет, они тоже новые.

   – У вещей есть приметы?

   – Не знаю, – со слезами в голосе ответила Нина. – Манто обычное, на рынке брали. В подобных пол-Москвы ходит. А сапоги черные, на небольшом каблуке, с молнией, внутри цигейка, на зиму в самый раз.

   – Можете рассказать, какие в тайнике камни хранились? – насела я на Тараканову.

   – Нет.

   – Как же так? Вы же их из казны украли?

   – Сколько лет прошло! – Нина заплакала. – Их сестра отбирала, потом в мешочке на груди несла. А после того, как Фиа в капкан угодила, Олег камни забрал. Он ими распоряжался, я боялась самоцветы трогать, поэтому и не в курсе.

   – Но они точно были?

   – Конечно, – прошептала Нина. – Незадолго до смерти брат сказал: «Нинуша, давай строительство дома затеем. Хватит тебе в избенке век коротать, а мне в городской квартире о стены биться. Оля замужем, скоро внуки пойдут, надо большой дом ставить – кирпичный, на тысячу метров квадратных, со всеми удобствами. Мне хочется на природе пожить». Я ему ответила, что такой особняк немереных денег стоит. А брат успокоил: «У нас же камушки есть, на все хватит. И дом возведем, и обставим его, и еще на тихую старость останется».

   – Походите по квартире и внимательно все осмотрите, – приказала я, – вдруг еще что-то исчезло, приметное. Иногда на грабителя можно выйти, когда он пытается продать краденое. Если у нас будет список вещей, мы облегчим работу милиции.

   – Навряд ли я могу помочь, – промямлила Нина, – не так уж часто в Москву наезжала, в подробностях имущество брата и Оли не знала.

   – Все равно побродите по комнатам, – велела я, – вдруг что-то припомните.

   – Ладно, – пообещала Нина.

   Я затормозила у светофора и уставилась в боковое окно. Может, я слишком усложняю ситуацию? Вдруг дело обстояло самым простым образом? Ольга привезла Евгения и заснула. Вероятно, она забыла запереть дверь, и в квартиру проник вор. Есть преступники, которые специализируются на ночных кражах в квартирах, где мирно спят хозяева. Домушник на «кошачьих лапах» обошел комнаты, нашел тайник, обчистил его, прихватил до кучи норковую шубу, не побрезговал сапогами и решил заглянуть в спальню. Не успел он сделать пару шагов, как проснулась Оля. Возможно, она закричала. И что оставалось делать негодяю? Он схватил палку для раздвигания занавесок и забил бедняжку насмерть. Потом испугался, но сообразил, что пьяный Евгений – самый подходящий вариант, чтобы свалить на него вину за происшествие.

   Сзади гудели, я отпустила педаль тормоза. Неплохая версия, но есть в ней маленькие нестыковочки. Зачем бандиту, захапавшему уникальные камни, шуба и сапоги? Насколько я знаю, человек, охотящийся за «ювелиркой», не станет заниматься банальными шмотками, они вне сферы его профессиональных интересов. Ладно, пусть вор захотел сделать подарок жене, вот и позарился на манто и обувь. Дорогой одежды в Москве полно, каждая вторая девушка гордо метет пол в метро подолом норкового манто, нет никакого риска, что доху опознает истинная хозяйка. Значит, все же случайный уголовник?

   Я подъехала к большому торговому центру и стала медленно спускаться на подземную парковку. Есть один необъяснимый пока для меня момент. Ольгу убили, сильно стукнув палкой по голове. И, по мнению эксперта, женщина не стояла, не сидела, а лежала в постели, причем скорей всего крепко спала в тот момент, когда на нее обрушился страшный удар. Значит, версия о том, что Ольга подняла шум, отпадает. И зачем тогда убивать хозяйку?

   Вор практически никогда не идет на «мокрое дело», более того, он всеми силами постарается избежать насилия. Почему? Не захочет сидеть по «убойной» статье. И потом, убийца – это особый характер, не всякий преступник, даже если он домушник, психологически готов лишить жизни другого человека. Если же вспомнить, как погибла Оля, то становится ясно: человеком, напавшим на нее, руководили бурные эмоции. Не было никакой необходимости многократно опускать палку на лицо жертвы, женщина умерла сразу – ей проломили череп. Киллер-профессионал не станет так себя вести, он спокойно уничтожает объект и уходит, никаких чувств к жертве у него нет, убивать для киллера – работа. А Олю били с яростью, это говорит о том, что преступник ее ненавидел. И какой вывод следует из всего вышеизложенного? Я вылезла из машины и направилась к лифтам.

   Вывод следует один.

   Мою тезку убрал не наемный убийца. И не случайный грабитель. А человек, великолепно знавший и ненавидевший Тараканову. Желание уничтожить Олю вспыхнуло в нем стихийно, вероятно, во время неожиданной встречи в ресторане. Если вспомнить о заказанной там песне, то на Олю скорее всего напала ревнивая женщина, супруга одного из ее любовников. Дело за малым: отыскать этого мужчину.

   Я уверенным шагом вышла из подъемника и поторопилась в сторону двери с надписью «Служебный вход». Хм, отличная версия. Есть и мотив – ненависть. Вот только каким образом убийца узнала о драгоценных камнях и тайнике?

   Коридор закончился, я уперлась в дверь и постучала.

   – Войдите, – крикнули изнутри.

   Я потянула за круглую бомбошку, перед глазами возник небольшой кабинет, весь заставленный горшками с разнообразными растениями.

   – Вы ко мне? – спросила полная женщина в ярко-синем платье.

   – Охранник у входа сказал, что главный менеджер по персоналу сидит в девятнадцатой комнате, – смиренно ответила я.

   – Вы по объявлению? – вмиг посуровела тетка. – Тогда вам нужно взять анкету в десятом кабинете, аккуратно заполнить ее, а потом направиться…

   – Я ищу Валентину Николаевну, – перебила я начальницу.

   – Вы ее нашли, – отрезала кадровичка.

   – Я следователь и занимаюсь убийством вашей сотрудницы, Виолы Таракановой. Правда, она предпочитала, чтобы к ней обращались по имени Оля.

   – Подобный конец Таракановой меня не удивляет, – кивнула Валентина Николаевна, – полагаю, её лишил жизни любовник?

   – Эта версия пока не подтверждается, – быстро сказала я.

   Кадровичка вскинула брови.

   – Да ну? Кто же тогда?

   – Вероятно, грабитель, – пожала я плечами.

   Валентина Николаевна включила чайник.

   – Хотите кофейку? На улице холодно?

   – Скорее сыро, – вздохнула я, – с удовольствием выпью горячего.

   – Наверное, вы не замужем? – вдруг спросила хозяйка кабинета.

   – У меня это на лбу написано? – удивилась я.

   – Кольца нет.

   – Не очень точная примета, – улыбнулась я, – многие не носят украшения.

   – Будь у вас муж, вы бы сами захотели убить Ольгу, – заявила Валентина Николаевна.

   Я опешила, а кадровичка усмехнулась.

   – Только не говорите, что не узнали про нее всю правду!

   – Какую? – спросила я.

   Тетка сделала глоток, поперхнулась, поставила чашку на блюдце и сдавленно произнесла:

   – О мертвых принято говорить лишь хорошее…

   – Только не в том случае, когда их забили палкой в собственной кровати, – перебила я. – Идет следствие, важна каждая мелочь.

   Валентина Николаевна снова поперхнулась.

   – Что-то мне сегодня кофе не в то горло идет, – пробормотала она.

   – Не каждый день приходится рассказывать об умершей сотруднице. Наверное, вам будет легче отвечать на мои вопросы. Олю любили на службе?

   Менеджер откинулась на спинку стула.

   – Сначала она произвела на меня самое приятное впечатление. Высшее образование, приятная внешность, правильная речь… Тараканова умела себя вести.

   Я взяла чашечку с кофе и стала внимательно слушать кадровичку.

   Валентина Николаевна предложила Ольге хорошее место с достойной зарплатой. При торговом центре существует Дом моды, там требовались дизайнеры. Новая работница стала ходить на службу, никаких претензий к ней не было, но через месяц девушка попросила перевести ее… швеей в местное ателье. Валентина очень удивилась и спросила:

   – Ты понимаешь, что это понижение?

   – У меня нет амбиций, – пожала плечами Оля, – хочу в ателье. Я уже работала портнихой.

   – Дизайнер – престижная работа. – Валя решила поучить уму-разуму глупенькую девушку. – Там есть перспектива и простор для творчества. А швея укорачивает клиентам брюки, юбки, в общем, занимается ерундой. Надо расти вверх, портнихой ты уже наработалась. И зарплата у дизайнера выше.

   – Лида Рогова, которая иголкой орудует, больше дизайнера получает, – возразила Оля, – покупатели хорошие чаевые дают.

   – Верно, – вынуждена была признать Валентина. – Может, в финансовом плане ты и выиграешь, но в моральном… Дизайнер – художник, творец, а швея что-то вроде домработницы. Вспомни про свое высшее образование и талант. Ты замечательно рисуешь и…

   – Никогда не хотела сидеть над листом бумаги, – уперлась Оля, – я всегда мечтала шить, но папа заставил меня в институт пойти.

   – Правильно, – кивнула Валентина Николаевна, – диплом – твой бонус.

   – Ага, поэтому я одна в кабинете тухну, а Лида с людьми работает, – с обидой протянула Оля. – Мне скучно, я задыхаюсь. Если не переведете, я уволюсь!

   У Валентины Николаевны есть строптивая дочь семнадцати лет от роду, поэтому кадровичка, услышав запальчивое заявление сотрудницы, покачала головой и сказала:

   – Оля, в твоей трудовой книжке уже нет места для записей, ты нигде надолго не задерживалась.

   – Вечно меня с какими-то дурами в комнате сажают, – вспыхнула Тараканова. – Они глупости болтают, сплетничают, а мне противно, вот и ухожу.

   – Но я предоставила тебе отдельный кабинет, – напомнила Валентина, – твори в свое удовольствие, никто не помешает.

   – Одной скучно, – заявила Оля.

   Кадровичка начала терять терпение.

   – Вот что, моя дорогая, в коллективе тебе не нравится, а наедине с собой тоска берет. Надо работать над своим характером. Как я тебя с такими капризами в ателье направлю? Там придется клиентам угождать, а они придирчивы, кое-кто способен на ровном месте истерику закатить. Ты, похоже, собой владеть не умеешь, нагрубишь человеку и попадешь под увольнение! Поговори с Лидой, она тебе объяснит, что хорошие чаевые просто так не достаются.

   – Валентина Николаевна, миленькая, ну хоть на испытательный срок поставьте! – стала упрашивать Оля. – Я умею с капризниками обращаться!

   Кадровичка еще раз вспомнила про свою непутевую дочь и согласилась.

   – Ладно. Но до первого замечания…

   На следующий день Оля перебралась в ателье, и кадровичка о ней забыла. Спустя пару месяцев в кабинет к начальнице зашла Лида Рогова и положила на стол заявление об уходе.

   – Лидочка, что случилось? – поразилась Валентина Николаевна.

   Швея опустила глаза и буркнула:

   – Ездить далеко.

   – Но ты же пять лет у нас работаешь!

   – Устала, – коротко ответила портниха.

   – От метро бесплатный автобус идет, мы вас возим, кормим, вещи можно по оптовой цене приобретать, – перечисляла льготы Валентина Николаевна, – на будущий год ваша заведующая на пенсию уходит, я хотела тебя на ее место поставить.

   – Спасибо, – вежливо ответила Рогова, – мне муж велел поближе к дому перебираться.

   Кадровичка так и не смогла уговорить Лиду, девушка ушла. Спустя две недели заявление об увольнении принесла другая портниха, Аня Никитина.

   – Вы что, сговорились? – возмутилась Валентина Николаевна. – С ума сошли? Сезон скидок начинается, сейчас народ валом пойдет! Поработай еще немного.

   – Нет, – ответила Аня.

   – Премию выпишу, – пообещала кадровичка.

   – Нет, – сопротивлялась Никитина.

   – Чем тебе у нас плохо? – обозлилась Валентина. – Нашла другое место?

   – Нет, – твердила девушка.

   – Врешь! – вскипела начальница. – Это просто подло! Два года спокойно работала и вдруг без объяснения причины удочки сматываешь!

   Аня заплакала.

   – Кто тебя обидел? – мигом растеряла агрессию Валентина Николаевна. – Ну-ка, рассказывай все без утайки!

   – Клиент, Иван Гаврилович Ворошилов, – прошептала портниха. – У него ноги короткие, брюки всегда подшивать приносит.

   – Я знаю Ворошилова, он на VIP-обслуживании. Но что плохого тебе мужик сделал?

   Аня встала, подошла к креслу начальницы и стала жарко нашептывать ей в ухо.

   – Скунс вонючий! – возмутилась кадровичка. – Что с ним случилось? Был приличный человек, а теперь, надо же, руки распустил! Седина в бороду, бес в ребро! А ведь он мне примерным семьянином казался. Жена у него такая милая, дети твоего возраста.

   Аня, краснея от смущения, прошептала:

   – Он раньше никогда ничего подобного себе не позволял, а в последнее время словно бешеный.

   – Вот что, – хлопнула ладонью по столу Валентина Николаевна, – забирай заявление и работай спокойно. Я сама во всем разберусь.

   – К ней-то он лапы не потянет, – решила кадровичка.

   – Ох уж эти мужики… – покачала головой Рената. – Лишь одно у всех на уме!

   – У вас и раньше случались подобные казусы? Я о чем-то не знаю? – насторожилась Валентина Николаевна.

   – До сих пор никаких проблем не было, – заверила Рената, – надеюсь, происшествие с Иваном Гавриловичем единичное недоразумение.

   Но, к сожалению, заведующая ошиблась. Дней через десять она опять пришла в отдел кадров и растерянно сказала:

   – Надо что-то предпринять. Теперь к девочкам пристает Федор Львович.

   – Потемкин? – вытаращила глаза Валентина Николаевна. – Невероятно! Ему же к восьмидесяти катит.

   Рената развела руками.

   – Он и меня попытался в углу зажать, сказал: «Не кривляйся, вы тут должны нас обслуживать!»

   – Это уж слишком! – возмутилась кадровичка. – И что нам делать?

   Рената одернула кофту.

   – Я заметила одну закономерность, – сказала она, – безобразничают только VIP-клиенты. Случайные посетители ведут себя прилично.

   – Оно и понятно, – нахмурилась Валентина Николаевна, – «випы» считают, что им все с рук сойдет.

   – Думаю, дело в кабинке, – продолжала Рената. – Особых покупателей обслуживают в изолированной комнате, а там у нас ковры, диван, кресло, зеркала, все по высшему разряду. И дверь запирается. Многие, кстати, требуют, чтобы работница шпингалет задвинула, не хотят, чтобы их посторонние в нижнем белье увидели. А обычным людям работы производят в зале, в простой примерочной, там особо не повертишься – узко, вместо двери занавеска, народ постоянно мимо ходит, кое-кто может и драпировку отдернуть. В общем, не способствует обстановка интиму.

   – Предлагаешь «випов» в общую часть перевести? – нахмурилась Валентина Николаевна. – Они же от нас мигом сбегут. Сама знаешь, какая теперь борьба за клиентов идет! Мы им и чай, и кофе, и…

   – Сделаем из ателье бордель?! – вспыхнула Рената.

   – Прекрати, – остановила заведующую начальница. – К кому мужики в основном пристают?

   – К Ане и Кате, то есть к молодым, Наталью Петровну не трогают.

   – А Оля?

   – Она не жаловалась.

   – Значит, Тараканова умеет себя вести, – сделала вывод Валентина. – Так! В качестве первой меры одень девок в брюки и мешковатые кофты. Запрети им краситься, а волосы пусть в хвост стянут, никаких модных укладок.

   – Может, еще паранджи на них набросить? – съехидничала Рената. – Я, кстати, всегда с посетителями вежлива, но дистантна, а ко мне тоже приставали!

   – Не трогали лишь Олю и старушку?

   – Да.

   – Тараканова миленькая, – заметила Валентина Николаевна.

   – Не красавица.

   – Но и не уродина! Молодая, с фигурой. Почему ее не трогают? Может, она стесняется признаться? Боится, что уволим, если про приставания услышим?

   – Я с ней говорила по душам, – сообщила Рената, – откровенно спросила, есть ли проблемы.

   – А она?

   – Весело ответила: никаких проблем, всем довольна, работа супер.

   – Странно, – протянула кадровичка.

   – Может, девушка сама с козлами разбирается? – предположила Рената. – Хлоп по морде, и они руки убирают. Другие боятся, а она смелая.

   – Мы можем лишиться клиентов, – занервничала Валентина Николаевна, – нельзя им оплеухи отвешивать.

   – Давайте тогда сразу над входом красный фонарь повесим, – отбрила Рената.

   – Ну и ситуация… С какой стороны ни посмотри – плохо. Буду голову ломать!

   Через неделю в кабинке для особо важных персон в тайне от всех установили видеокамеру. «Конечно, это незаконно, но надо же узнать, что там происходит», – успокаивала себя Валентина.

   Правда оказалась шокирующей: милая, воспитанная, всем довольная Оля ублажала некоторых клиентов по полной программе. У Валентины просто волосы дыбом встали, когда на экране замелькали тела. Спешно вызванная Рената посмотрела на монитор и побагровела.

   – Ой, мама, – прошептала она, – я двадцать восемь лет замужем, а про такую Камасутру и не слышала. Нам с вами у молодых поучиться надо. Ясно теперь, отчего мужики взбесились – решили: раз одна шлюха, то и другие ей под стать.

   – Веди ее сюда, – каменным голосом приказала начальница.

   Оля даже не вздрогнула, когда ей показали «кино».

   – Пиши заявление об уходе, – приказала Валентина Николаевна. – Я тебя увольняю, по статье! Ты нас опозорила, превратила ателье в публичный дом! Понятно теперь, отчего ты к клиентам рвалась и не хотела одна в кабинете сидеть.

   – Ухожу по собственному желанию, – нагло ответила Оля.

   Валентина Николаевна не сдержалась и показала подчиненной комбинацию из трех пальцев.

   – Видела?

   – Детально рассмотрела, – кивнула Оля. – Но я со многими «випами» в хороших отношениях, их телефоны знаю, всех обзвоню и про камеру в кабинке расскажу. Вот красиво получится! Вас раньше меня уволят. Это раз. А еще у многих клиентов есть охрана. Как поступают с теми, кто решил за «випами» шпионить? Вас отметелят в темном месте. Это два. Хватит или продолжать?

   Валентина Николаевна задохнулась от возмущения и снова включила чайник. Было понятно, что ей крайне неприятно вспоминать ту беседу.

   – Как же вы поступили? – спросила я.

   – Разве у меня была альтернатива? – фыркнула кадровичка. – Дала проститутке отличную характеристику и оформила ей увольнение по собственному желанию. Теперь мне стало понятно, по какой причине эта тварь с места на место скакала.

   – Минуточку, вы выгнали Ольгу?

   – Уволила с отличными характеристиками, – повторила Валентина Николаевна. – Она же мне буквально руки выкрутила! Абсолютное несовпадение внешности и внутреннего содержания. Снаружи аленький цветочек, а душа чудовища.

   – Чудовищный аленький цветочек, – протянула я.

   – Точно.

   – Наверное, девушка была больна, она не могла управлять своими сексуальными желаниями, – предположила я.

   – Вот и нет, – не согласилась кадровичка. – У нее явно были далеко идущие планы. Не знаю, где она обучилась развратным штучкам, но не все такое проделать способны. Ольга демонстрировала свои таланты лишь тем, кто старше, молодые парни ее не интересовали. Думаю, она никакой страсти не испытывала, хотела выгодно выйти замуж, мечтала о богатстве и положении в обществе. Поверьте моему слову, она расчетлива и не способна на любовь.

   – Подождите… Когда вы ее выставили?

   – Больше года назад.

   – У Ольги в то время был жив муж, – пробормотала я. – И она не сказала дома об увольнении, ее тетка до сих пор уверена, что племянница тут работала.

   Валентина Николаевна всплеснула руками.

   – Она была семейной женщиной? Не может быть!

   – Абсолютно точно, – заверила я собеседницу. – Супруга звали Сергей Харитонов, он погиб вскоре после того, как вы уволили Ольгу.

   – Я в шоке! Мне она представилась незамужней, назвалась сиротой, которая ухаживает за престарелым отцом-инвалидом. Помнится, я ее еще пожалела. И она показала паспорт, в котором не было никаких штампов.

   – Некоторые люди имеют несколько паспортов.

   – Кто им их выдает? – искренне удивилась собеседница.

   Я улыбнулась.

   – Вы прячете в стол свой документ, несете в милицию заявление об утере паспорта, и вам выписывают новый. Чтобы поставить в него отметку о браке, человек должен сам съездить в загс. Но кое-кто туда не едет и имеет на руках два паспорта. Один свидетельствует о свободном статусе владельца, другой – о наличии у него семьи. Ясное дело, «утерянный» вариант недействителен, но, чтобы узнать это, требуется сделать запрос в милицию. Наверное, один паспорт Ольга хранила дома, а, так сказать, «холостой» демонстрировала при найме на работу.

   – Да она мошенница! – возмутилась Валентина Николаевна.

   – Похоже на то, – согласилась я. – А еще потрясающая врунья: Оля говорила всем, что работает в вашем торговом центре. И мне тоже представилась сотрудницей магазина.

   – Вот наглость! – вспылила Валентина Николаевна. – Я же ее вытурила!

   – С хорошей характеристикой, – не удержалась я от замечания.

   Кадровичка покраснела.

   – Кстати, – продолжала я, – отец Ольги не был инвалидом. Его и пенсионером назвать нельзя – ему на момент смерти шестидесяти не исполнилось. Вот матери у нее не было, зато была тетка, которая старалась правильно воспитывать девочку.

   – Следует отметить, что родственнице не удалось справиться с этой задачей, – воскликнула собеседница.

   – Где потом работала Оля? – спросила я.

   – Понятия не имею.

   – Вам не звонили с ее нового места работы? Не интересовались, что за человек Тараканова?

   – Нет.

   – Думается, вы бы не сообщили им правду, – вздохнула я.

   – Ну давайте теперь меня обвиним! – занервничала кадровичка. – Я, между прочим, перед тем как оформить к нам Тараканову, связалась с ее прежним начальством. И знаете, что услышала в ответ на вопрос о личности девушки? Замечательная сотрудница, сюси-пуси-муси, просто мармелад в шоколаде.

   – Когда человека хвалят и увольняют, это всегда подозрительно! Лучше, если ругают и не отпускают, – отметила я.

   Валентина Николаевна поежилась.

   – Она меня вокруг пальца обвела.

   – У Ольги здесь были подруги?

   Кадровичка взяла со стола карандаш и принялась вертеть его между пальцами.

   – У нас есть столовая для персонала, – наконец сказала она, – я часто видела там Ольгу вместе с Эльзой, старшей продавщицей одного из бутиков «Кафт». Та еще штучка! Любовница нашего управляющего, наличие законной жены и детей теперь, похоже, никого не смущает.

   – Мне бы хотелось побеседовать с Эльзой. Можете это устроить?

   Валентина Николаевна взяла трубку.

   – Эллочка, – сладким голосом защебетала она, набрав номер, – у меня сидит сотрудник милиции, очень приятная женщина. Ты слышала о несчастье? Оля Тараканова погибла! Ужасно! С тобой можно побеседовать?

   Кадровичка выслушала ответ и повернулась ко мне:

   – Поднимайтесь на второй этаж и ждите в холле возле ресторана. Эльза сейчас обслужит клиента и прибежит.

   – Очень вам благодарна за помощь, – кивнула я и отправилась на место встречи.

   На овальной площадке перед входом в ресторан стояла шеренга ярко-красных кресел, и там сейчас шумела разношерстная толпа подвыпивших людей в красных шапочках Деда Мороза. Явно какая-то контора устроила корпоративную вечеринку по случаю Нового года. От скуки я стала разглядывать празднующих и слушать идиотские шутки ведущего.

   Судя по тексту, который выдавал балагур, праздник вступил в стадию апогея. В самом начале вечеринки сотрудников смущает начальство, которое раз в году братается с подчиненными, но потом оно деликатно удаляется, и начинается истинное веселье. Вот и сейчас мужики сняли пиджаки и галстуки, у большинства женщин растрепались прически и потек макияж.

   – А теперь интервью с Владимиром Буйновым, – закричал ведущий.

   – О-о-о! – заорали гуляки.

   – Тишина, пожалуйста, замолчите, – призывал ведущий, – иначе не услышите.

   Народ притих.

   – Я спрашиваю, а Буйнов отвечает, – сказал конферансье. – Володя, кого из коллег ты больше любишь? В смысле, женщин. Ну, не молчи, давай, отвечай честно.

   – Марию Сергеевну из столовой, – донесся из динамика в углу холла приятный тенор.

   Народ попадал от смеха.

   – Спокойно, господа, – поднял руки массовик-затейник, – мы только начали. Эй, Володя?

   – Я здесь, – сообщил усилитель, – жду вопросов.

   – А твой любимый мужчина?

   – Иван Петрович из техотдела, – после короткой паузы заявил все тот же тенорок. – Я его обожаю! Он такой сладкий, воздушный, в особенности, когда со сметаной!

   Люди взвыли от хохота. К подпрыгивающему от энтузиазма ведущему подбежал парень в сером свитере и, отняв у него микрофон, крикнул.

   – Эй, я такое никогда не говорил! Это подстава!

   Толпа стала ржать еще громче.

   – Вовка, – выкрикнул кто-то, – а ты Марию Сергеевну со сметаной не пробовал? Наверное, она и с приправой жесткая!

   – Как вы это проделали? – начал возмущаться Буйнов, но было понятно, что на самом деле юноше приятно находиться в центре внимания.

   Я зевнула. Похоже, вечеринка удалась на славу. Посторонним людям шутка с Буйновым может показаться идиотской, но я великолепно понимаю, каким образом устроили трюк. За пару недель до праздника за Владимиром начал ходить кто-то со спрятанным диктофоном и фиксировал все сказанное парнем, а потом из записанных фраз нарезали «интервью». Все очень просто.

   Внезапно в моей голове закопошились смутные воспоминания, нечто непонятное, но не тревожное, просто необычное…

   – Вы меня ждете? – раздался над головой чуть хрипловатый голос.

   Я вздрогнула.

   – Напугала, простите, – вежливо улыбнулась женщина лет тридцати пяти, одетая в красивый темно-синий костюм. – Я Эльза. Валентина Николаевна сказала, что в холле меня будет ждать сотрудница милиции. Вообще-то вы не слишком похожи на представительницу органов, но остальные тут пьяные. Извините, если ошиблась.

   – Нет, вы обратились по адресу, – кивнула я.

   – О, на вас очень модные брюки и свитер… – не сдержала удивления Эльза, оглядывая меня – и сумочка от известного дизайнера… Правда, из прошлогодней коллекции, но все равно не копеечная. Что же за оклады у вас?

   – В милиции работают разные люди. Вас смущает моя одежда?

   – Конечно, нет, – засмеялась Эльза, – просто я ожидала увидеть мужеподобную бабу в форме.

   – Если судьба когда-нибудь занесет вас на Петровку, улицу Огарева или в другое место, вы увидите много элегантных женщин с красивыми прическами, маникюром и кожаными сумками. Не стоит считать тех, кому не по карману ваш торговый центр, уродами, – от души высказалась я. И тут же обозлилась на себя. Все, контакт нарушен. Не следовало столь резко реагировать на глупое замечание Эльзы. Но мне стало элементарно обидно за подруг, которые служат в МВД следователями и экспертами. Да, на этой работе женщине тяжело, приходится каждый день видеть кровь, смерть, общаться с преступниками, возиться в грязи как в прямом, так и в переносном значении слова. Но именно поэтому все мои знакомые тщательно следят за собой, им надо ощущать себя женщинами. Не слабыми, капризными истеричками, не скандальными особами, а настоящими Женщинами, именно так, с большой буквы. Выполняя мужскую работу, они не хотят превращаться в существ непонятного пола, отсюда желание сделать красивую стрижку, приобрести достойную одежду. Меня всегда удивляло: ну откуда у девочек, которых могут вызвать на службу и в выходные, и ночью, находится время на маникюр? В МВД уникальные сотрудницы, они могут собой гордиться.

   – Я не хотела вас оскорбить, – другим тоном сказала Эльза.

   – Что вы, какие обиды? – улыбнулась я. – Здесь можно найти тихое местечко? В холле слишком шумно.

   – Здесь лучше не есть, очень дорого и невкусно.

   – Зато народу нет, – констатировала я. – Закажу-ка, пожалуй, кофе. Вам какой?

   – Лучше чаю, – не согласилась Эльза. – Обдать заварку кипятком, вот все, что тут способны сделать хорошо.

   – Вижу, вы недолюбливаете местных сотрудников.

   – Терпеть не могу непрофессионалов, которые изображают из себя лучших специалистов, – ощетинилась Эльза.

   – А Оля Тараканова была, на ваш взгляд, профи? – направила я разговор на нужную тему.

   Эльза вынула из сумочки сигареты.

   – Нас обеих не любили, – спокойно сказала она, – вот мы и объединились. Ужасно, что она умерла!

   – Насколько я знаю, к вам относятся настороженно из-за близкой дружбы с управляющим, – я корректно дала понять о своей осведомленности. – А почему у Оли возникли трения с коллегами?

   Эльза выпустила струю сизого дыма.

   – Обожаю местное бабье! Вместо того чтобы свою личную жизнь строить, суют нос в чужие постели. Да, я сплю с Игорем Глебовичем, и весьма рада своей удаче. Вас это возмущает?

   – Мне все равно, с кем вы укладываетесь в койку, – не особо вежливо ответила я, – убили-то Олю.

   – Это надо понимать так: если меня пристрелят, тогда вы займетесь моей личностью, – продавщица решила добавить в разговор перца.

   – Точно, я служу не в полиции нравов, меня не волнует ваш моральный облик.

   – Откровенно, – протянула Эльза.

   – Мне кажется, с некоторыми людьми лучше говорить прямо.

   – Вот уж верно! Спрашивайте.

   – У Оли было много любовников. Можете назвать тех, с кем она встречалась незадолго до смерти? – приступила я к беседе.

   Эльза раздавила окурок в пепельнице и произнесла:

   – У Оли не было любовников.

   – Вот здорово! Вроде мы договорились о честном разговоре, – подпрыгнула я на стуле. – Великолепно знаю, что Тараканову уволили за секс с VIP-клиентами. Или вы не в курсе?

   – Любовником называется человек, с которым тебя связывают постель, совместная жизнь, какие-то чувства, – спокойно перечислила Эльза. – Вот мы с Игорем любовники. А Оля очень хотела найти достойного мужчину, но ей до последнего времени фатально не везло, не попадался хороший человек.

   Я разинула рот.

   – А что вы так изумляетесь? – дернула плечиком Эльза. – Оля была наивна, мечтала о счастье.

   – Оригинальный способ найти жениха, – протянула я, – в первую встречу отдаться ему в примерочной кабине.

   Эльза водила пальцем по столешнице.

   – Боюсь, вы не поймете…

   – Попытаюсь, если объясните.

   Продавщица положила ногу на ногу.

   – Олю воспитывал отец, очень жесткий человек, он был для дочери и богом, и палачом. С одной стороны, он вроде любил девочку, с другой – упорно делал ее несчастной. Никогда не учитывал ее желаний, завел в доме армейский порядок. Но ведь нельзя ребенка, как новобранца, муштровать! Ольге пришлось приспосабливаться к обстоятельствам, хитрить, лгать, чтобы получить хоть глоток свободы. В ней рано проснулась сексуальность, что отец заметил и совсем задавил дочь.

   – Вы считаете, что нужно было разрешить малышке с двенадцати лет встречаться с мужчинами? – не выдержала я. – Олег Ефремович пытался уберечь Ольгу от неприятностей.

   – И в результате перегнул палку, – не сдалась Эльза. – Оля, с одной стороны, ненавидела отца, а с другой – ее совершенно не интересовали одногодки, зато магнитом тянуло к тем, кто старше лет на двадцать. Она искала состоявшегося, обеспеченного мужчину, второго папу. Наверное, чтобы удержать дочь от случайных связей, Олег Ефремович постоянно ей твердил: «Ты не Мерилин Монро внешне, не талантлива, и если некий парень начнет к тебе приставать, то лишь с одной целью – чтобы использовать как сексуальный объект». Он столько раз это повторял, что Оля сделала вывод: она способна привлечь мужчину лишь своим телом.

   – Подозреваю, что отец добивался иной цели, – мрачно констатировала я.

   – Естественно, – согласилась Эльза, – но получилось, как вышло. Оля мечтала о принце и часто говорила: «Встречу его обязательно! Он красивый, благородный, умный, с деньгами, лет сорока восьми – пятидесяти, интеллигентный. Я буду очень его любить!»

   – Да уж… – хмыкнула я.

   – В голове у нее был именно такой образ, – не обращая внимания на мои слова, продолжала Эльза, – и Оля моментально делала стойку, если встречала мало-мальски подходящий экземпляр. Она всегда начинала отношения первой – просто раздевалась перед тем, кто по ее мнению, походил на идеал.

   – Круто! – вырвалось у меня.

   – Она не виновата, – поморщилась Эльза, – эту установку сформировал отец. А мужчины понимали Олю неправильно, от предложенного не отказывались, но после двух-трех встреч прекращали отношения. Но часто их прерывала сама Оля.

   – Почему?

   – Ответ очевиден: у кавалеров за сорок возникают проблемы с потенцией, а секс был одной из главных составляющих жизни Оли, – пояснила Эльза. – Отсюда частая смена мужчин. Но ничего общего с проституцией! Ольга не брала денег, разве что подарки, небольшие сувениры, иногда ей покупали вещи, однако шлюхой в общепринятом смысле она не была. Просто искала любовь.

   – Девушка мечтала о богатом, умном, добром, красивом, интеллигентном, понимающем и сексуальном муже. Ей никогда не приходило в голову, что эта сказка никогда не станет явью? Оля была столь наивна и инфантильна?

   – В некотором роде, да, – нехотя признала Эльза. – Она мгновенно проделывала путь от слова «хочу» до «можно». Если хочу, то можно. Как трехлетний ребенок. Никаких тормозов. Даже если понравившийся объект был вместе с женой и отпрысками, она могла подойти к нему и начать кокетничать.

   – Здорово! – воскликнула я. – Представляю, как ее любили окружающие.

   – Оля многим не нравилась, – дипломатично ответила Эльза. – Люди не понимали, что у Таракановой детская душа, что к ней нельзя относиться, как к взрослой женщине. А я ее жалела. Один раз… Ой, это неинтересно!

   – Отчего же. Говорите, мне пригодится любая информация, – попросила я.

   Эльза начала вертеть дорогое брильянтовое кольцо, украшавшее указательный палец.

   – Ну ладно, расскажу. Незадолго до ее увольнения мы пошли попить кофе в один вполне приличный бар.

   Я поманила официантку, которая с недовольным видом в пятый раз продефилировала мимо нашего столика, и попросила:

   – Еще латте и чай, пожалуйста.

   – Щас, – пообещала та.

   Эльза, не обращая внимания на не особо вежливую девицу, продолжала рассказ.

   …Продавщица с подругой сели в углу зала и стали болтать ни о чем. Вдруг швея запнулась и замолчала.

   – Что случилось? – напряглась Эльза.

   – Скотина… – со злобой прошипела Оля. – Вон там, у окна, посмотри.

   Эльза повернула голову. За указанным столиком мирно ужинала пара, явно семейная. Скорее всего супруги собрались в театр или на вечеринку. Мужчина был одет в смокинг, а дама – в коктейльное платье, на шее у нее сверкало недешевое колье.

   – Смешно, – улыбнулась Эльза, – он при полном параде, а она в прикиде с юбкой до колен. Некоторые люди совсем лишены вкуса.

   – Скотина! – с яростью повторила Оля. – Подойти бы и дать по башке! Нет, лучше вилкой в глаз! Разорвать на части, разодрать в клочья!

   Эльза испугалась. До сих пор она не видела подругу в столь агрессивном состоянии.

   – Ты их знаешь? – спросила она.

   – Михаил Федоров, – процедила Оля, – у меня с ним любовь была, два раза. А потом он сказал: «Я женат, с супругой разводиться не могу. Ты для меня слишком молода. Давай расстанемся друзьями». Скотина! Я так плакала! Ужасно хочу его ножом… нет… бокалом в морду…

   Оля поднялась, Эльза схватила подругу за руку.

   – Сядь!

   – Вилкой! В глаз! – вскрикнула Ольга.

   Слава богу, в баре было полно народу, в общем шуме никто не расслышал заявления портнихи.

   – Выпей воды, – приказала Эльза, – на вот, съешь таблетку…

   Оля неожиданно послушалась, через некоторое время она посмотрела на Эльзу.

   – Прости, не знаю, что на меня нашло. От обиды в глазах потемнело, захотелось эту скотину по стене размазать.

   – Мужчину нельзя завоевать скандалом, – вздохнула Эльза, – не надо на него нападать.

   – Я и не собиралась Мишу трогать, – пояснила Оля.

   – Кого же ты хотела вилкой в глаз? – изумилась Эльза.

   – Его жену, – буркнула подруга. – Она, скотина, во всем виновата. Из-за нее моя любовь лопнула.

   – Ты знакома с супругой любовника? – недоверчиво спросила Эльза.

   – Нет, – уже нормальным голосом сказала Оля.

   – Почему же ее обвиняешь? – не поняла Эльза. – Вообще-то наоборот – это она должна бы на тебя налетать.

   Оля взяла кусок хлеба и принялась яростно крошить его на скатерть.

   – Миша очень хороший, – спустя некоторое время сказала она, – богатый, умный, красивый, ласковый. Он мой муж! А она его захапала! Мы бы с Федоровым могли пожениться, но она мешает. Ой, лучше давай уйдем, а то на меня снова накатит…

   – У вас не возникло подозрения, что Ольга психически не здорова? – перебила я Эльзу.

   Продавщица вынула новую сигарету.

   – Знаете, я сама ревнива, иногда хочется сжить со света семью Игоря. Наверное, многие испытывают подобные чувства. И я радовалась, когда Оле в конце концов повезло.

   – Повезло? – повторила я. – Вы о чем?

   – После того, как Тараканова уволилась, нам стало трудно встречаться, – продолжала Эльза. – Раньше мы могли вместе пойти обедать или кофейку хлебнуть. Но, когда Оля ушла, такая возможность исчезла. Свободного времени у меня практически нет, у Оли тоже – ей наконец-то встретилась настоящая любовь.

   – Думаю, вы имеете в виду не Сергея?

   – Оля не говорила, как его зовут.

   – Сергей – супруг Таракановой, – уточнила я. – В то время, когда Оля работала здесь, в торговом центре, она была замужней дамой.

   Эльза подавилась дымом.

   – Что?

   – У Ольги был муж, Сергей Харитонов.

   – Не может быть! – поразилась Эльза.

   – Подруга ни разу не упоминала о том, что замужем?

   – Никогда! Вы меня разыгрываете?

   – Конечно, нет. Оля приглашала вас к себе домой?

   – Мы встречались только на службе, – с легкой растерянностью ответила Эльза. – У Таракановой был папа-паралитик, прикованный к кровати, а при таком раскладе не до гостей.

   – Да ну? – пытаясь скрыть ухмылку, воскликнула я. – Бедная девочка! Наверное, тяжело ухаживать за недвижимым отцом.

   Эльза бросила на меня гневный взгляд.

   – Хиханьки тут неуместны. Оля никогда не жаловалась, про отца она сказала вскользь. У нас как-то зашел разговор про отпуск, и Тараканова бросила фразу: «Всегда сижу в Москве, ведь на руках у меня папа, который после инсульта обездвижен, а мама давно умерла, и других родственников нет». Ольга была хорошим человеком и заботливой дочерью.

   – А еще верной женой, – не утерпела я. – Искала своего принца, устраивала в примерочной кабинке сеансы Камасутры, а дома муж телевизор смотрел.

   Эльза сломала сигарету.

   – Олег Ефремович Тараканов, ее отец, передвигался на собственных ногах, – не успокаивалась я, – а еще у него была сестра Нина. Вернее, она ему не родственница, но вам эта история неинтересна. Важно другое – Нина несколько лет растила Олю, да и потом охотно помогала ей. И у вашей подруги, как я уже говорила, был муж, Сергей Харитонов.

   Эльза воскликнула:

   – Она врала?

   – Да!

   – Зачем?

   Я пожала плечами.

   – Вероятно, ей нравилось ощущать себя несчастной. Где работала Оля после ухода из торгового центра?

   – Она не работала.

   Я уставилась на Эльзу.

   – Похоже, еще одна ложь. Тетка уверена, что племянница портниха. Олег Ефремович тоже считал дочь швеей. Она уходила из дома на службу, сутками гнула спину над чужими вещами.

   – Сутками? – изумилась Эльза. – У нас смены до полуночи.

   Настал мой черед удивляться:

   – Вы не работаете по ночам?

   – В ноль часов торговый центр закрывается. У нас скользящий график: утро-вечер, но спим мы всегда дома, – протянула продавщица.

   – И родным, и лучшей подруге Рите Ольга врала, – подытожила я.

   – Оля ни с кем из женщин не вступала в близкие отношения, – решительно возразила Эльза, – я была единственным близким ей человеком.

   – Маргарита бросила ту же фразу, – кивнула я. – Конечно, вы не слышали друг о друге. Остается выяснить, где Ольга проводила дни и ночи. Получается, она целый год где-то шлялась.

   – Она встретила мужчину, который предложил ей руку и сердце, – сказала Эльза. – Оля познакомилась с ним случайно и переехала жить в квартиру жениха.

   – Откуда у вас такая информация?

   Эльза процедила сквозь зубы:

   – Тараканова уволилась и как в воду канула. Я попробовала ей позвонить, но мобильный талдычил: «Данный номер не существует». Домашнего телефона у Оли не было: она говорила, что отец очень нервно реагирует на звонки, поэтому пришлось обрезать в квартире провода.

   – Красивая выдумка! – восхитилась я. – Девушка обладала буйной фантазией!

   – В общем, я ее потеряла, – призналась Эльза. – Не скрою, мне было обидно, казалось, наши отношения выходят за рамки тех, что складываются у людей на работе.

   Я осторожно пощупала диктофон, спрятанный в кармане. Надеюсь, техника не подведет и запишет весь рассказ любовницы управляющего.

   …Месяц назад Эльза отправилась бродить по магазинам в поисках новогодних подарков. Прошатавшись полдня по Москве, продавщица устала, зашла в ресторанчик, сделала заказ и отправилась мыть руки. В крохотном предбаннике туалета спиной к двери возле аппарата для сушки рук стояла коротко стриженая блондинка, загораживая подход к раковине.

   – Подвиньтесь, пожалуйста, – вежливо попросила Эльза.

   Незнакомка обернулась.

   – Оля! – ахнула Эльза. – Похудела! Перекрасилась! Постриглась! Как дела? Не могу тебе дозвониться!

   На лице бывшей швеи промелькнуло выражение растерянности, потом она радостно заулыбалась:

   – Эльза! Как дела?

   – У меня без изменений, – ответила продавщица. – Ты где сейчас работаешь?

   Оля поправила прическу, потом вытянула вперед правую руку.

   – Вот, смотри!

   Эльза перевела взгляд на пальцы бывшей коллеги и увидела очень оригинальное золотое кольцо, сделанное в виде слона. На месте глаз у него сверкали два крупных бриллианта, а тело покрывала мелкая изумрудная крошка, переливавшаяся в свете галогеновой лампы.

   – Какая красота! – пришла в восторг Эльза. – Наверное, дорогое? Сейчас ювелирка в виде животных на пике моды.

   – Я нашла свою любовь, – заговорила Оля, – это подарок от него. У меня все замечательно! Теперь живу с ним. Он потрясающий! Познакомились мы случайно и уже давно вместе. Мне не надо ходить на службу, я полностью обеспечена. Всем! Он носит меня на руках!

   – Ты замужем? – бестактно спросила Эльза, продолжая рассматривать украшение.

   – Скоро выхожу, – уверенно заявила Тараканова. – Жених строит дом за границей. Как только завершит, мы уедем на берег океана.

   – Шикарно! – обрадовалась за подругу Эльза. – Дай мне свой телефон.

   Оля прикусила губу.

   – Ты знаешь, я ведь человек откровенный, – сказала она через пару секунд, – без второго дна, что думаю, то и говорю. Мой будущий муж очень ревнивый, он приказал мне не общаться ни с кем из прошлой жизни. Теперь у нас бывают лишь его друзья. Поэтому телефон тебе не скажу. Понимаешь?

   – Ага, – кивнула Эльза, которая ощутила себя пакетом из-под кефира, выброшенным за ненадобностью на помойку.

   – Без обид, ладно? – улыбнулась Оля.

   – Конечно, – стараясь сохранить приветливо-равнодушный вид, ответила Эльза.

   – Могла ведь и продиктовать тебе цифры от балды, – продолжала Ольга, – обмануть и уйти. Но я считаю тебя подругой, поэтому говорю правду. Меня поставили перед выбором: либо муж, либо знакомые. А мне претит обман. Давай разойдемся без выяснения отношений, сохранив друг о друге хорошие воспоминания.

   Эльза взяла бумажную салфетку, вынула из кармана ручку и быстрыми штрихами набросала рисунок.

   – Вот.

   Я порылась в сумке, вытащила связку ключей и протянула ее Эльзе со словами:

   – Прямо как мой слоник!

   Продавщица засмеялась.

   – Ничего похожего. У вас копеечный брелок, железка со стекляшками, а у Оли на пальце была дорогая вещь.

   – Дизайн не совпадает? – не успокаивалась я. – Присмотритесь.

   – Ну, если этого слона сделать из золота, усыпать его изумрудными сколками, воткнуть в глаза брюлики и превратить из висюльки в перстень, то тогда да, похоже. Но с таким же успехом можно сказать, что, если меня покрасить, изменить макияж, я стану с Мадонной на одно лицо.

   – Кольцо выглядело эксклюзивным? – спросила я, пряча свои ключи.

   – Уж не ширпотреб.

   – Такие, наверное, не в каждом магазине купишь?

   – Естественно, – кивнула Эльза.

   – Где, предположительно, можно такое приобрести?

   Продавщица призадумалась.

   – В тех бутиках, которые есть в нашем торговом центре, таких колец точно нет. Я туда часто захожу и ничего подобного не встречала. Остается еще с пяток фирм…

   – Вы назвали только иностранных производителей!

   – Перстень явно импортный. Поверьте, я отлично разбираюсь в драгоценностях, – пояснила Эльза.

   – Магазины составляют список постоянных клиентов, – обрадовалась я, – и установить личность покупателя легче, если человек оплатил покупку кредиткой.

   – Хотите найти того, кто приобрел слоника? – осенило Эльзу. – Конечно, в бутиках имеется база данных покупателей.

   – С адресами и телефонами, – подхватила я, – чтобы клиентам всякие буклеты отправлять.

   – Обычная практика. И про карточку правда. Но что делать, если деньги внесли наличными и в бутик зашли случайно? – пожала плечами Эльза. И стала прощаться: – Извините, мне пора.

   Едва продавщица ушла, я схватилась за телефон и позвонила Галке Мартыновой.

   – Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позднее, – ответил механический женский голос.

   Ну надо же! Я совсем забыла, что Галя улетела в Индию, а мобильный, чтобы не оплачивать грабительский роуминг, оставила дома. Как же Мартынова обойдется без телефона? Да очень просто, купит симку у какой-нибудь индийской компании. Практичные люди давно сообразили: зарубежный оператор обходится дешевле. Не буду расстраиваться, соединюсь с Леней…

   Но и тот не спешил к трубке. Мартынов, вероятно, занят с больными. Леня хороший врач, он никогда не отвлекается во время работы на пустопорожние беседы. Но я не сдамся, позвоню Вере Калининой…

   – Алло, – устало ответила подруга.

   – Привет! – обрадовалась я. Может, она ответит на интересующий меня вопрос. – Ты где?

   – Лучше не спрашивай, – как-то безнадежно произнесла Калинина. – Парюсь в очереди.

   – Только не говори, что за колбасой! – захихикала я. – Интересно, за чем можно давиться в наши изобильные времена?

   – Как раз давлюсь с колбасой, – парировала Вера. – Стою в тюрьме с передачей для Женечки.

   Я разозлилась. Русские бабы – совершенно отдельный биологический вид! Прощают своим любимым побои, унижение, стоически ухаживают за алкоголиками… Просто нет предела их терпению! Или глупости? Ну какого черта Калинина мучается в духоте, продвигаясь черепашьим шагом к окошку, за которым сидит баба в форме? Вот вам еще одна удивительная черта российских теток: даже если они избавились от маргинала, освободились от «дорогого» морально и физически мужчины, то всегда прибегут ему на помощь, если ненаглядного загребли в кутузку. Стоило Растову загреметь в СИЗО, как Вера забыла, что она бросила пьянчужку, и кинулась сломя пятки закупать харчи.

   – Чего тебе? – спросила Калинина.

   – Ты видела на руке у Гали кольцо в виде слоника?

   – Конечно. Она его часто носит, считает талисманом.

   – Откуда перстень?

   – Леня подарил.

   – Меня интересует, из какого магазина драгоценность.

   Галка издала тихий смешок.

   – Хочешь такое же купить?

   – Нет.

   – Тогда зачем тебе адрес?

   – Очень надо!

   – Вообще-то не слишком красиво приобретать то же, что есть у подруги, – ехидно заметила Верка. – И неприлично. Кстати, у тебя ничего не получится, слона Леня купил в Индии.

   – Ясненько, – вздохнула я, чувствуя, как тает надежда обнаружить загадочного любовника Ольги.

   – Обломалось тебе, – с хорошей дозой злорадства заявила Калинина, – Галка говорила, что в Дели сувениров и ювелирки со слонами – горы и моря. Она мне привезла солонку и перечницу, а еще брошку, очень на ее перстень похожую, но, конечно, не из золота и без брюликов.

   – А мне Леня преподнес брелок для ключей.

   – Они тогда всем слоновьи сувенирчики припасли, – развеселилась Вера. – Еще Галка много бус приобрела из настоящих камней, они там копеечные. А потом в лавке тот перстень увидела и запала на него. Да только Мартынов ее увел, сказал: неоправданно дорого. Галя расстроилась, а вечером Ленька пошел воды купить и принес жене коробочку… со слоном. Сюрприз!

   – Очень романтично, – одобрила я.

   – Ну да, – поскучнела Верка. – Леня такой, один день в году может Ромео изобразить. Ой, моя очередь!

   Я положила трубку на стол. Значит, кольцо приехало из Дели. Вероятно, любовник Ольги тоже туда ездил. Жаль, что у меня нет точного изображения перстня убитой. Вот Галкино кольцо помню замечательно. Мартынова, кстати, надела его на встречу «не нашего Рождества».

   В голове моментально ожила картина. Вот мы сидим за столом, Галя просит меня:

   – Вилка, передай холодец.

   Оля хватает тарелку и говорит Мартыновой:

   – Держите.

   Галка протягивает руку.

   – Кольцо! – восклицает Оля.

   Мартынова кладет себе холодец, передает блюдо Лене, растопыривает пальцы и спрашивает:

   – Вы про слоника? Нравится? Ленин подарок! Очень оригинальная вещь. Впрочем, у моего мужа отменный вкус, все его подарки великолепны.

   – А вот мне никто ничего хорошего не подарит, – привычно заныла Вера.

   Беседа перешла в другое русло. Оля через пять минут стала кокетничать с официантом Никитой, называя его Максимом. Она уверяла, будто прочитала его имя на несуществующем бейджике. Но я заметила, что тезка сильно нервничает – у нее тряслись руки и подрагивала нижняя губа. И я удивилась странной реакции своей новой знакомой на чужое украшение. Дергаться-то она стала, когда Галка начала хвастаться слоником.

   Но теперь ситуация стала прозрачной. У Оли было похожее колечко, но на праздник она пришла без украшений. Может, врушка рассталась с любовником, и тот отобрал у нее презент?

   Чем больше думаю, тем яснее понимаю: ключ к разгадке нужно искать среди мужчин Оли, но мне пока не удалось установить ни одного из них. Вернуться в торговый центр, попросить у Валентины Николаевны список VIP-клиентов и поработать с теми, для кого швея «устраивала Камасутру»? Но Эльза утверждала, что Оля нашла свое счастье, уже покинув ателье. Можно ли хоть в чем-то верить моей тезке? Ох, похоже, милая девушка не говорила ни слова правды.

   Я взяла пустую чашку из-под кофе. Спокойно, надо включить логику.

   Оля сначала приставала к официанту, а потом увезла к себе Женю. Значит, у нее вовсе не было постоянного мужчины, умного, богатого, талантливого принца, которого она искала и будто бы нашла, как поведала Эльзе при случайной встрече. Тараканова соврала бывшей подруге! А слоник? Может, это бижутерия со стразами. Хотя нет, любовницу управляющего не обмануть, у Эльзы наметанный глаз. Значит, перстень отнял при разрыве отношений «принц», что, конечно, характеризует его не с лучшей стороны. И как мне его найти? Никита! Официант, который попал в больницу! Он же видел ту, что заказывала песню «Ты скоро подохнешь», может назвать столик, за которым сидела дама. Надо срочно ехать в клинику. Надеюсь, юноша уже пришел в себя и ответит на мои вопросы.

   Я поманила пальцем официантку, девушка не спеша, ленивым шагом двинулась через почти пустой зал к моему столику. И тут ожил мой мобильный.

   – Слушаю, – сказала я.

   – Это Федя, из ресторана, – раздалось в ответ. – Помните меня? Я приятель Никиты. Вы просили сообщить, если что-то случится. Никита умер.

   Трубка выпала из рук на колени. Я подобрала ее и переспросила:

   – Умер?

   – Да, – подтвердил Федор. – Еще в «Скорой» скончался, по дороге откачать не смогли.

   – Какова причина смерти? – растерялась я.

   – Что-то с сердцем, я не понял, – вздохнул Федя. – Вот как иногда бывает! Парень никогда на мотор не жаловался, бегал галопом, учился, работал – и ба-бах! Ладно, извините, если зря тренькнул.

   Из трубки полетели короткие гудки.

   – Чего надо? – спросила официантка, наконец-то дотопавшая до моего столика. – Третий кофе за четвертый час пить станете? Эй, вам плохо?

   – Из окна дует, – сказала я.

   – Так конец декабря, – зевнула девица, – не август. Вам холодно? Давайте драпировку задерну. Вот уж придумали шторы! Бархат, блин… Прямо как в египетской пирамиде – тяжелые, некрасивые. Хозяин у нас человек со специфическим вкусом….

   Продолжая посмеиваться над владельцем кафе, официантка ухватила край занавески и сдвинула полотнище к середине.

   – Здорово у вас получается, – сказала я девушке, чувствуя, как дрожь из рук перетекла в ноги.

   – Там палка специальная, – пояснила официантка.

   – Где? – не поняла я.

   Девчонка откинула край ткани.

   – Вот!

   – Как она держится на шторе?

   – Зацеплена за колечко. Хватаешь занавеску вместе с деревяшкой и тянешь. А у вас дома не такие?

   – У меня веревочки, я дергаю за них – и никаких проблем.

   – Небось в хрущобе живете? Какая высота потолка?

   – Купила квартиру в башне, два семьдесят пять, кажется.

   – Поэтому и тесемки, – улыбнулась официантка, – а у нас четыре метра высоты, тут палка требуется.

   – Она всегда висит на карнизе? – спросила я.

   – А как иначе?

   – Можно ее в угол поставить.

   Девушка засмеялась.

   – Поставить можно, а толку? Как вы ее за верх цеплять будете? Для того и палка, чтоб человек ее за кончик схватил и туда-сюда ею водил. Если у стены деревяшку держать, то придется по два раза на дню, утром и вечером, на стремянку лазить. Глупо.

   – Да. Не умно, – согласилась я. – Но приспособление ведь можно отцепить?

   – Если очень хочется, то да.

   – Трудно оно снимается?

   – Вообще-то там есть крючок, и его специально загибают, чтобы не соскакивал. Удобная система, если потолки приличной высоты. Но вам не подойдет. Когда меньше трех метров и окно не широкое, лучше пользоваться шнурочком, – со знанием дела заявила официантка.

   В свой двор я выехала с гудящей от напряжения головой. Обрывки узнанных от разных людей сведений перемешались с моими мыслями и превратились в огромный ком, который колючим ежом шевелился внутри черепной коробки.

   Палка должна висеть на карнизе, снять ее нелегко, чтобы оторвать ее, нужно применить неженскую силу… Замок в квартиру Оли не взломан… Любовник подарил ей слоника… Тайник с камнями пуст… Зачем вор взял сапоги? Кто заказывал песню? Почему врачи не спасли Никиту? По какой причине Оля подобрала пьяного Женю? Растов совсем не походил на «богатого, умного, талантливого», он однозначно не принц. Оля не любила Сергея, обманывала его. Но она обожала любовника, ради него изменила цвет волос и сделала стрижку…

   Мне стало душно, я вышла из машины и поспешила в подъезд. Сейчас сяду, возьму тетрадь, нарисую схему и еще раз прослушаю диктофонные записи. Авось во тьме забрезжит лучик света.

   Пронизывающий ветер проник под куртку, мне стало холодно. Накинув на голову капюшон и съежившись от озноба, я кинулась к подъезду, удивившись тому, что около двери собралась довольно большая толпа, и весь народ с сумками. Погода явно не располагает к прогулкам. Может, у кого-то из соседей свадьба, и гости собираются, чтобы войти вместе и вручить коллективный подарок?

   За столом лифтера сидела баба Нюра. Перед старухой стояла большая миска с горой отварного риса, посыпанного изюмом.

   – Берите кутью, – пробасила бабка, не отрывая взгляда от листа бумаги, который изучала с весьма серьезным видом, – если хотите, поучаствуйте в сборе средств.

   Мне стало тоскливо.

   – В подъезде кто-то умер?

   – Ой, милая… – запричитала бабка, не поднимая глаз. – Такая молодая! Еще бы жить да жить! Ой, горюшко! Одинокая, ни семьи, ни деток! И никто о ней не всплакнет! Я кутью сделала. Севодни ее выносить будут, да только чегой-то подзадержалися. Ужо вечер, а покойников утром отпевают…

   – В какой квартире несчастье? – спросила я у бабы Нюры. – Ау, ответь!

   – В… – Старушка подняла голову. – Ой, Господи! Святый боже! Помилуй мя, грешную! Изыди прочь!

   Взвизгнув, бабка юркнула под стол. Изумленная столь странной реакцией лифтерши, я решила, что она не выпила таблетки от старческого маразма, и постучала пальцем по столешнице.

   – Баба Нюра, сделай одолжение, вылезай.

   – Изыди, сатана! – истошно закричала бабуся. – Не верю твоему человеческому облику! Не обманешь меня, демон!

   – Баба Нюра, ты выпила шампанское? – осенило меня. – Уже празднуешь Новый год? Я Вилка из восемьдесят третьей квартиры. Приди в себя, выползи из-под стола и скажи, на чьи похороны собираешься?

   Старуха зашевелилась.

   – Вилка? Ты?

   – Я!

   – Сама?

   Глупость вопроса поразила. Но сделав скидку на возраст консьержки, я подтвердила:

   – Да.

   Баба Нюра высунулась из-под столешницы.

   – Ты ж умерла! Я рублики на погребение жилички Таракановой собираю!

   Я отпрыгнула от тарелки с кутьей.

   – С ума сошла?

   – Вовсе нет.

   – Начиталась «желтой» прессы! – возмутилась я. – Неужели трудно подняться наверх и спросить у жильца: «Милый, ты как?»

   Бабка выползла из убежища и кряхтя села в кресло.

   – Ничего я не читаю, – прокашляла она. – Средствов на газеты не хватает, пенсия смешная.

   – Откуда поступили сведения о моей кончине? – насела я на старуху.

   – Вона, венок стоит, – бабулька ткнула артритным пальцем в сторону венка из еловых лап, – а на столе с утреца записка лежала: «Похоронная штука из восемьдесят третьей квартиры. Утром вынесут».

   – Так чей венок? – забеспокоилась баба Нюра.

   – Мой.

   – И ты его хотела в бачок снести?

   – Да.

   – В первый раз вижу, чтобы покойник сам цветы выбрасывал, – покачала головой бабка.

   – Разреши тебе напомнить: я живая.

   – Дык уж поняла, – вздохнула старуха. И вдруг рассердилась: – Натоптала тут на плитке! От мертвых меньше неприятностей, чем от живых. Мне таперича пол мыть! И зачем тебе венок?

   – Подружка прислала в подарок.

   – Ишь ты! Видать, сильно тебя любит, – съехидничала старуха.

   – Она заказала торт, а в интернет-магазине перепутали, – попыталась я объяснить, но баба Нюра вдруг всплеснула руками:

   – Ой, а как же с деньгами быть, что народ посдавал. Их вернуть надо! Накось вот бумажку, я аккуратно составила, все до копеечки. Держи!

   Я посмотрела на листок и неожиданно заинтересовалась. Скажите, пожалуйста, жильцы из сто второй дали десять тысяч рублей! А я с ними совершенно незнакома. Зато мои ближайшие соседи и почти друзья Звягинцевы отслюнили пятьдесят целковых. Вот так умрешь, получишь список жертвователей на свое погребение, и сразу станет ясно, кто к тебе как относится! Ну Наташа, ну молодец, пять десяток не пожалела! Да она мне до сих пор сто долларов должна!

   – Вилка, – окликнула меня старуха.

   Я оторвалась от увлекательного чтения:

   – В чем дело?

   – Езжай по этажам и раздавай похоронные.

   – Я?

   – А кто еще? – вопросила бабка.

   – Что я людям скажу?

   Старуха пригладила волосы.

   – Дык ясно. Здрассти, добрый народ, ошибка вышла, долго жить буду, спасибочки за помощь…

   – Не хочу выглядеть идиоткой! Пожалуйста, пройдись сама по квартирам, – взмолилась я.

   – Пенсия у меня маленькая, ноги болят… – хитро поводя выцветшими глазами, завела бабуля.

   Я потянулась к кошельку.

   – Лады, выручу, – пряча купюру в карман, пообещала старуха. – Но венок сама утаскивай. Мне на холод несподручно ходить, артрит шалит.

   – Нет проблем! – рявкнула я, схватила колючий венок и толкнула дверь на улицу.

   Сзади послышались шум раздвигающихся дверей лифта, сопение, шарканье, и мужской голос с укоризной произнес:

   – Девушка, хорош створку пинать! Не сломаешь, лучше кнопку нажми, деревня! Понаехали в Москву и ну ломиться…

   Оборачиваться и достойно отвечать грубияну я не стала, надавила на пупочку и вышла из подъезда.

   – Несут! – заорал мужчина с сумками. – Венок на пороге!

   И в ту же секунду засверкали яркие вспышки. Тут только до меня дошла малоприятная истина: это не гости, которые собрались на свадьбу, а папарацци, поджидающие выноса тела Арины Виоловой.

   От неожиданности я потеряла голос, а журналисты начали сыпать вопросами:

   – Почему похороны назначены вечером? Где родственники? Вы одна? От кого венок?

   – Люди! – спустя несколько мгновений осипшим голосом заорала я. – Произошла ошибка, никто не умер! Венок я несу на помойку. Меня зовут Арина Виолова, сейчас сниму капюшон, и недоразумение выяснится.

   На секунду стало тихо. Потом я ощутила тычок в спину, и все тот же мужской голос прокаркал:

   – Долго еще в дверях будешь маячить? Шевели булками, тяжело ведь!

   Я оглянулась и увидела четырех парней, которые держали в руках длинный ящик из сосновых досок.

   – Хорош стоять! – гаркнул первый. – Мы статую из десятой выносим, хозяин переезжает. Эй, девушка, отомри!

   Я шагнула в сторону.

   – Гроб показался! – заорал парень в черной шапочке. – Самый дешевый, даже без обшивки!

   Вспышки заработали с утроенной силой, а у меня свело судорогой горло. Грузчики молча протащили ящик через дверь и поставили в «Газель». Журналюги кинулись к своим машинам.

   – Стойте! – завопила я, сдергивая капюшон. – Арина Виолова тут, господа. Эй! Вернитесь!

   Куда там… Папарацци умчались, словно резвые тараканы, напуганные вспыхнувшим светом. Я затряслась в ознобе. Ни в коем случае нельзя читать завтрашние газеты! И надо немедленно позвонить в «Элефант». Ох, думаю, издательство не обрадуется пиар-акции с погребением…

   – Вы дадите мне интервью? – пропищали сбоку.

   Я чуть не свалилась со ступенек.

   – Кто здесь?

   – Таблоид «Тарелка», – голосом резиновой игрушки ответили мне.

   Я прищурилась и вгляделась во тьму. Сквозь пелену мокрого снега прорисовалась фигурка тщедушного мальчика.

   – Утверждаете, что вы Арина Виолова? – задал он вопрос, тыча в меня диктофоном.

   – Я и есть Арина Виолова.

   – Отлично. Когда выйдет ваша следующая книга?

   – Точно не скажу.

   – Назовите месяц.

   – Выпуском романов занимается издательство, лучше позвоните в «Элефант».

   – Отлично. Как будет называться новинка?

   Я растерялась.

   – Не знаю.

   – Отлично! – еще больше обрадовался юный журналист. – Супер. Эти дураки кинулись за ящиком, а настоящая сенсация здесь. Поражает, что вы не помните заглавия!

   – Понимаете, я сдаю произведение под рабочим названием.

   – Отлично.

   – Допустим, «Любовь кота Базилио».

   – Отлично.

   – Но редактор обычно просит его изменить.

   – Отлично.

   – Я присылаю штук десять названий, а Олеся Константиновна выбирает наиболее подходящие, поэтому…

   – Отлично, – не дал мне договорить борзописец и растаял в метели.

   Я вернулась в подъезд, по-прежнему держа в руках еловое безумие.

   – Не снесла веночек? – поинтересовалась баба Нюра.

   – Черт, забыла про него! – с досадой воскликнула я.

   – Ну ниче, завтра отволокешь, – не опечалилась старушка.

   Я вошла в лифт.

   – Вилка! – окликнула меня бабка.

   – В чем дело? – измученно спросила я.

   – Кутью забери.

   – Спасибо, не надо.

   – Из хороших продуктов сготовлено.

   – Сама съешь.

   – Да ни в жизнь! Она для покойника сделана.

   – Извини, я не умерла, и пока на тот свет не собираюсь.

   – Я старалась от чистого сердца, – насупилась баба Нюра, – два часа у плиты топталась.

   – Не люблю рис с изюмом, – отбивалась я от угощенья.

   – Забирай! – приказала старуха.

   Я вышла из лифта и взяла тарелку.

   – Ой, хорошо, – обрадовалась баба Нюра, – выбросить жаль, а самой к кутье касаться не хотелось. Плохая примета живому человеку одному всю кутью забрать – непременно скорехонько помрет.

   Мне захотелось высыпать крутой рис бабе Нюре на голову, и только огромным усилием воли я удержалась от этого. Затем снова вступила в лифт.

   – Свят, свят… – закрестилась старуха.

   – Подождите! – закричали от двери, и в кабину, гордо подняв голову, вошла вместе со своим хозяином Алексеем Нэна, собака породы мастино-неаполитано.

   – Здрассти, – испуганно сказал Леша и спрятался за Нэну.

   Очевидно, до соседа дополз слух о смерти жилички из восемьдесят третьей квартиры, следовало объяснить ему, что я жива, но разговаривать не хотелось.

   Алексей закрыл глаза. То ли он боялся воскресшей из небытия Вилки, то ли просто устал. Нэна с шумом понюхала воздух и покосилась на тарелку с рисом. Я одобрительно подмигнула ей и поднесла кутью к собачьей пасти.

   Нэна глянула на задремавшего хозяина, а я ей кивнула, тихо радуясь неожиданной удаче. Если псина слопает хоть часть риса, то уже хорошо, очень не хочется нести кутью домой, а выбросить ее рука не поднимается.

   Мастино-неаполитано уставилась на меня, я сделала одобрительный жест рукой. Собака вздохнула, наклонилась и… все содержимое тарелки словно мощным пылесосом втянуло в пасть Нэны. Я была поражена. Лео ест медленно, тщательно пережевывает даже паштет и частенько оставляет на дне мисочки кусочки, а тут вся кутья испарилась в мгновение. Нэна, шумно рыгнув, начала облизывать пустую тарелку, Алексей очнулся и занервничал.

   – Господи! Что она съела? Какой ужас! Нэна, как ты могла взять у постороннего человека еду?

   Думая, что сосед беспокоится о моем голодном желудке, я улыбнулась:

   – Ерунда, я не собиралась ужинать.

   – Какие продукты вы везли? – сильнее задергался Леша.

   – Не волнуйтесь, – сказала я, – у меня дома полно еды, Нэна не лишила меня трапезы.

   – Назовите состав блюда, – покраснел Алексей.

   – Рис и изюм, – ответила я. – Пожалуйста, не надо бежать в супермаркет покупать крупу и сухофрукты. Считайте, что я угостила Нэну, и…

   – Сырой? – перебил меня Леша.

   Я непонимающе уставилась на соседка.

   – Зерна или готовая каша? – уточнил Алексей.

   – Рис был отварной, – слегка удивилась я. – Но не стоит так переживать! И уж тем более не надо заставлять вашу жену готовить. Поймите, мне кутья не нужна, Нэна ее съела, и слава богу. Мне будет очень неудобно, если вы вернете еду и…

   – Никто ничего возвращать не собирается! – взвизгнул Алексей. – В другой раз держите жратву подальше от Нэны. Подобное поведение в Уголовном кодексе трактуется как принуждение к совершению преступления. Бедная девочка не удержалась, когда прямо перед ее носом появилась тарелка. Вы сами виноваты! Можете на нас в суд подать, но рис назад не получите!

   Я поразилась еще больше.

   – Я не собиралась требовать назад сожранное Нэной. Но, простите, зачем вы узнавали состав блюда?

   Леша погладил мастино по здоровенной башке, стокилограммовый пес шумно задышал.

   – Нэнуля у нас нежная, – спокойно заговорил сосед, – она питается едой только хорошего качества. Откуда мне знать, что за дрянь вы сами слопать собрались? Вдруг у Нэнули от вашего ужина инфаркт желудка случится? Собаки не люди, они всякую хрень есть не должны. Ладно, я вас прощаю.

   – За что? – изумилась я, глядя, как парочка выходит из лифта.

   – За несоблюдение норм провозки пищевых продуктов в местах общего пользования, которые могли повлечь ущерб здоровью окружающих, – отбарабанил Алексей. – В принципе, ваше поведение можно трактовать как попытку убить нас с Нэной. Ее – при помощи насильного кормления, а меня опосредованно. Если Нэнуля скончается, я заболею. Но, повторяю, я вас прощаю.

   Хозяин и собака гордо удалились, подъемник потащил меня вверх. Я потрясла головой. Интересно, где работает Леша? Вероятно, он адвокат. А может, прокурор? Или просто начитался разных книжек и насмотрелся американских фильмов. Я практически незнакома с соседями, просто здороваюсь с ними и подчас даже не имею понятия об их именах.

   Вот, например, я достаточно часто сталкиваюсь в парадном с милой дамой, увешанной драгоценностями. Мы всегда приветливо улыбаемся друг другу и перебрасываемся парой дежурных фраз о погоде, но я могу сказать о ней лишь то, что она поднимается на третий этаж, а в ушах у нее всегда покачиваются большие, явно настоящие изумруды в вычурной золотой оправе.

   Что? Изумруды? Вилка, ты дура!

   От мысли, неожиданно пришедшей в голову, мне стало жарко. Я схватила телефон и набрала номер. Лифт раздвинул дверцы, я выскочила на лестничную площадку.

   – Слушаю, – откликнулась Нина.

   – Вы где? – гаркнула я.

   – В Москве, – коротко ответила тетка Оли.

   – У сестры, на Ломоносовском проспекте?

   – Нет, в квартире брата, – ответила она. Затем пояснила: – Тут надо прибрать.

   – Отлично! – обрадовалась я. – Вы сказали, что драгоценности вашей племянницы на месте?

   – Да, – подтвердила женщина.

   – Сделайте одолжение, найдите среди них золотого слоника.

   – Кого? – переспросила Нина.

   – Перстень в виде слона. Глаза у него брильянты, а туловище покрыто изумрудной крошкой. Думаю, среди побрякушек вашей племянницы это самая приметная и дорогая вещь.

   – Уже иду, – не задавая лишних вопросов, отозвалась моя однофамилица.

   Прижимая трубку плечом к уху, я отперла дверь в свою квартиру, стянула сапоги и тут услышала голос Нины.

   – Такого колечка нет.

   – Не может быть! Поищите внимательней!

   – Она держала украшения в своей спальне, в специальной шкатулке, Оля никогда не расшвыривала вещи, очень аккуратно их хранила. Четыре браслета, несколько цепочек, серьги… – методично перечисляла Тараканова. – Никаких слонов и в помине нет. Есть небольшой золотой дельфин.

   – Нет, нужен слон!

   – Я все перерыла и не нашла.

   – Вы говорили, Оля относилась бережно к украшениям?

   – Да. Олег приучил дочь к железному порядку, очень ругал ее, если она что-то клала не на место.

   – Внимательно посмотрите на шкатулку. Она точно предназначена для хранения украшений?

   – Именно так, – подтвердила Нина. – Ее Ольге муж на Восьмое марта подарил. При мне дело было, я к ним в гости приезжала. Сергей шкатулку Оле протянул, она крышку распахнула и разочарованно сказала: «Пустая». Олег, помню, возмутился: «Надо „спасибо“ сказать! Уж не ждала ли ты, что Сережа коробку с брильянтами преподнесет? Откуда у него деньги?» Тогда Ольга и говорит: «Не знаю, где другие мужья бабки на подарки женам находят, но ведь преподносят и кольца, и серьги, и браслеты. А пустую шкатулку дарить неприлично». Они стали ругаться, а я уехала.

   – Шкатулки для колец обычно обивают бархатом, – перебила я ее, – а на нем всегда остаются вмятины. Если Ольга держала там ювелирные изделия, в ней должен быть след. Посмотрите внимательно, нет ли пустого пространства и проплешин на велюре.

   – Колечки торчат из бороздок, – сообщила Нина, – сережки тоже, цепочки пристегнуты к крышке, все в порядке. Постойте-ка!

   – Нашли перстень со слоном? Я завтра прямо утром приеду, сфотографирую его…

   – Да нет же, – остановила меня Нина. – Я обнаружила, как вы и предполагали, залысину, она овальная, находится в ряду, где кольца. Похоже, здесь что-то хранилось, а теперь этого нет.

   – Вот черт! – Я с досадой топнула ногой. – Преступник-то не дурак! Он не тронул драгоценности Оли, хотел, чтобы подозрение в совершении убийства пало на Женю. Взял только слона. Очевидно, перстень очень дорогой!

   – Он камни унес, – прошептала Нина, – а ценнее их ничего нет.

   – Скажите, тайник хорошо замаскирован?

   – Ну… – замялась Тараканова.

   – Я не прошу сообщать мне о его местонахождении, ответьте лишь, можно ли случайно наткнуться на ваш «алмазный фонд»?

   – Нет, – уверенно ответила Нина. – Олег тщательно спрятал сокровища. Постороннему их не достать, да и открыть его могли лишь свои.

   – Кто?

   – Брат, я и Оля, – прозвучало в ответ.

   Нина уверяет, что про тайник знали только члены семьи, но твердо сказала мне: «Зятю брат ничего не рассказал, не посвятил его во все тайны».

   Однако я сомневалась, что муж Оли пребывал в неведении, скорее всего жена открыла-таки ему правду. Значит, информацией владели четверо.

   Теперь вспомним об Олином любовнике, том самом таинственном мужчине, имя которого я так и не сумела узнать и чья законная жена, предположительно, убила мою тезку. Ольга обманывала домашних, говорила, что едет на работу в круглосуточный торговый центр, а сама мчалась на квартиру, которую ее «принц» оборудовал для тайных встреч. Если учесть, что со службы Тараканову выгнали год назад, то становится понятно: ее связь с чужим мужем не была мимолетной, она длилась достаточно долго.

   Забыв про телевизор, я вскочила и забегала по комнате.

   Мужчины неохотно рвут отношения с законными супругами. Заводят любовниц, клянутся им в любви, но на вопрос: «И когда мы пойдем в загс?» – отводят глаза в сторону, бормочут: «Мы непременно оформим наши отношения, вот только…» Далее возможны варианты: «моя жена очень больна, я не хочу добивать ее сообщением о разводе» или «дети совсем маленькие, пусть они закончат школу». Редко кто придумывает более оригинальную отмазку, как правило, обходятся двумя вышеназванными. Если женатый мужчина в первые полгода романа не ушел из семьи, не расставил все точки над «i» и не предложил любовнице руку и сердце, то, увы, рассчитывать ей не на что.

   Есть несколько примет, которые дают понять, что «Ромео» не хочет соединять судьбу с новой «Джульеттой», его вполне устраивает жена, в которую вложено много денег – куплена шуба, золотишко. У семьи имеется машина, квартира, дети. В конце концов, кому хочется разрушать налаженный быт? Большинство мужчин отлично понимает: жена совсем не плоха, она своя, родная, вдоль и поперек изученная, от нее подвоха не жди. А любовница – временный зигзаг. Нельзя же постоянно есть торт со взбитыми сливками, бисквиты для праздников, а в будни сойдет и гречневая каша.

   Итак, приметы. В вашем присутствии у кавалера оживает телефон, он, сказав в трубку: «Сейчас перезвоню», – выходит из комнаты. «Ромео» не зовет вас ни в ресторан, ни в театр, ни в кино, предпочитает проводить время исключительно в номере гостиницы или на снятой квартире. Он просит не пользоваться духами или преподносит вам парфюм, требуя, чтобы вы душились только им. Ваши свидания происходят в рабочее время, после семи кавалер уносится домой со скоростью звука. Он не познакомил вас ни с одним из своих друзей. Обращаясь к вам, старается использовать обезличенные прозвища, вроде «зайчик», «котик», «солнышко». Можно продолжать список примет, вполне достаточно и приведенных.

   Вероятно, Оле попался именно такой вариант. Она ждала целый год, а потом разболтала любовнику о драгоценных камнях, назвала место тайника. Вероятно, даже заявила кандидату в мужья: «Как видишь, я очень богата. Если уйдешь от жены, мы никогда ни в чем не будем нуждаться».

   Оля надеялась, что жадность толкнет кавалера к решительным действиям. И не ошиблась! Любовник на самом деле стал проявлять активность, вот только повел себя не так, как рассчитывала моя тезка. Он убил Олю, забрал камни и теперь живет припеваючи, оставшись в семье.

   Минуточку! А кто заказал песню в ресторане? Любовник? Хотел предупредить жертву? И почему Оля взяла с собой Женю? Она не ждала жениха в гости? Захотела ему изменить? Нет, картинка не складывается.

   Я плюхнулась на диван, устав задавать себе вопросы без ответов. И тут зазвонил телефон.

   – Привет, – сказал веселый смутно знакомый голос. – Как дела?

   – Отлично, – ответила я. – Кто говорит?

   – Марина, – коротко сообщила девушка.

   – Марина? – переспросила я.

   – Ну вообще! Забыла меня? Курьер от доктора Хронова.

   – Ясно, – процедила я. – У вас новая акция? Теперь читаете великие мысли Копно абонентам сети вслух, а маленькие несчастные сироты получают отчисления от оплаты за разговор?

   Марина хихикнула.

   – Классная идея. Такая мошенникам из центра «Дорога к долголетию» в голову пока не пришла.

   – Так вы обманщики? – засмеялась я. – Странно, что ты признаешь сей факт!

   – Слушай внимательно, – заговорила курьер. – Их еда мерзость. Во всех коробках одно и то же. Не знаю, где они эту дрянь берут, но не советую тебе ее даже нюхать! Доход в центр идет в первую очередь от книжонок, напечатать одну стоит меньше доллара, а клиентам ее впаривают за двести баксов и выше. Да еще под предлогом благотворительных аукционов, «шедевр» назад забирают и по-новой продают. Ой, там полно примочек, разводят народ по-черному! Я тебе специально звоню, чтобы предупредить: пришлют вскорости другого курьера. Ничего у него не бери, ни носки от варикоза, ни пояс от обжорства, ни шорты от геморроя. Все туфта! Деньги на ветер выбросишь. Даже не открывай хроновцам дверь. Нас на семинарах учат народ дурить, но ты не поддавайся, пару раз не пустишь уродов, они приезжать перестанут. Если попадешься на крючок, будут безостановочно дрянь таскать и наживаться. Некоторые люди прямо подсаживаются на покупки, кучу денег просаживают.

   – Спасибо за информацию. А тебя не выгонят за столь откровенную беседу с клиенткой? – подозревая Марину в подвохе, поинтересовалась я.

   – Я ушла от них! – радостно сообщила курьер. – Со скандалом! Не заплатили по полной, вот я и решила народ предупредить. Хронов обманщик!

   – Доктора показывали по телевизору, – вздохнула я. – Не молодой мужчина, а ловко на голове стоял.

   – Это был не он, спортсмена наняли, – авторитетно заявила Марина.

   – Ошибаешься, – возразила я девушке. – Я отлично разглядела человека, который стоял на башке. Видела и костюм, и волосы, и ботинки. Хронов потом интервью в той же одежде давал.

   – В мире живут одни дураки! – заржала Марина. – Ой, не могу! Нашли похожего по фигуре парня, причесали нужным образом, одели, загримировали и получили клон. Зрителей предупредили: «Сейчас будет передача с доктором Хроновым». Кого все ждут? Врача! Кто на башке стоит? Ясное дело, он! И говорит потом, как ты верно заметила, сидя перед камерой в том же костюме. Никому и в голову не приходит, что их двое. Очень старый фокус, но все на него ловятся. Проще некуда! С другой стороны, зачем особые хитрости придумывать?

   – Ага, – растерялась я.

   – Короче, я завтра улетаю в Таиланд, стану дауншиффером.

   – Кем?

   – Дауншиффером. Неужели ничего о них не слышала? Это люди, которые не хотят тратить жизнь на бессмысленное зарабатывание бабла, – ввела меня в курс дела Марина, – дауншиффинг с английского переводится как «спуск вниз». Сейчас многие понимают: погоня за материальными благами бессмысленна. Ну купил ты дом, машину, брюлик и… А дальше? Жить когда? Поэтому дауншиффер уезжает в Таиланд, на Таити, в Индию, селится у теплого океана и кайфует в свое удовольствие. Жизнь в тех странах дешевая, климат теплый, народ приветливый. Скажи, что лучше: ни фига не делать, читать любимые книжки, жрать в свое удовольствие, лежать под пальмами, дышать свежим воздухом – или толкаться в метро, зависеть от начальника и ощущать себя нищим?

   – Без денег нигде не прожить, – протянула я.

   – Я в Москве квартиру сдала за две тысячи баксов в месяц. А в Таиланде не в курортном месте, в тихом уголке, сняла двухэтажный дом за сто пятьдесят американских рубчиков. Прикинь разницу! А еда там копейки стоит. Мы с Костей решили: хватит об отпуске мечтать, теперь вся наша жизнь будет один сплошной отпуск. Зимой поехали с ним в Таиланд и поняли: возвращаться не хотим. Костя уже там, я завтра улетаю. А тебя предупреждаю еще раз: держись от центра «Дорога к долголетию» подальше, они мошенники. И доктор Хронов главный обманщик! Если захочешь жить в кайф, приезжай к нам в Таиланд. Впрочем, говорят, в Индии тоже неплохо. И на Бали здорово. Чмоки.

   – Чмоки, – машинально повторила я.

   Трубка запищала, я села на диван.

   Оля завела любовника… Женя ходил в группу к психологу… Дверь в квартиру моей тезки открыли ключом… звонок мне с сообщением о нападении… сокровища… монгуты… Ив… Олег Ефремович, Сергей и Нина… Елена Плахтина… Она оказалась жива! Песню заказали для блондинки, а их за нашим столиком было две… Слоник… Палка для занавесок…

   Я схватила телефон и набрала номер Куприна.

   – Слушаю, – произнес бывший муж.

   Забыв о том, что майор находится в больнице и, наверное, уже давно должен спать, я заорала не своим голосом:

   – Я поняла все! Абсолютно! Могу назвать имя убийцы!

   – Еду к тебе, – моментально откликнулся Олег, – уже сажусь в машину.

   Услыхав звонок в дверь, котопес выполз в прихожую.

   – Этта кто? – вытаращил глаза Олег, когда животное громко чихнуло.

   – Лео, – улыбнулась я, – привезен из Греции.

   – Он пес? Или кошка? – спросил Куприн.

   – Кентавр, – засмеялась я.

   – Они же лошади, ничего общего с твоим зверем не имеют. Неужели не знаешь? – укоризненно сказал майор. – Странное существо, с каждой стороны другое!

   – Правильно подмечено, – кивнула я. – И дело, которое ты на меня спихнул, тоже странное, как и Лео.

   – Не очень понял поэтическое сравнение, – вздохнул Олег, усаживаясь в гостиной на диван. – Твой любимец замешан в убийстве Таракановой?

   – Конечно, нет. Ну и глупости порой приходят людям в голову! – возмутилась я.

   – Выражайся яснее, – потребовал бывший супруг, – танцуй с самого начала.

   – Ладно, – кивнула я. – Мой мозг устроен своебразным образом: глаза замечают всякие нестыковки, но мозг на них никак не реагирует. Информация копится, копится, копится, а потом – бац, происходит взрыв. Тьма испаряется, яркий солнечный свет заливает…

   – Какие детали тебя насторожили? – перебил меня Куприн.

   – Палка для занавесок!

   – О ней уже известно. Убийца совершил ошибку, желая подставить Растова: тщательно протер деревяшку, а потом вложил ее в руки Евгения, – пожал плечами бывший муж.

   – Да, тут преступник свалял дурака, но я хочу сказать о другом. Почему вы решили, что Ольгу убили именно этой палкой?

   Куприн снисходительно улыбнулся.

   – На то имеются улики. Кровь, волосы и ткани Таракановой обнаружены на деревяшке. Экспертиза без колебаний подтвердила – форма ран жертвы совпадает с орудием убийства. В отношении палки сомнений нет.

   – Сколько ударов нанесли Ольге?

   – Шестнадцать.

   – А какой стал смертельным?

   – Первый, им ей проломили переносицу.

   – То есть ударили по лицу?

   – Да, – подтвердил Олег. – Тараканова спала и не сопротивлялась.

   – Зачем тогда бить столько раз?

   Куприн пожал плечами.

   – Количество нанесенных ударов свидетельствует о приступе ярости у убийцы, что позволило сделать вывод: орудовал не профессионал, а знакомый жертвы.

   – Мужчина или женщина?

   – Сложно сказать. Злоба придает силы даже самому нежному существу, – хмыкнул Олег. – Если хочешь знать мое личное мнение, то орудовала баба. По моему наблюдению, слабый пол чаще теряет голову. И женщины более злобны!

   – Можно поспорить на эту тему! – воскликнула я.

   – Не сейчас, – поморщился майор.

   – Хорошо, лучше побеседуем о палке, – подхватила я. – Итак, мы с Олей втащили Женю в спальню. Великолепно помню, что шторы были задернуты, а палка стояла в углу.

   – И что? – не понял Олег.

   – Я тогда тоже не обратила на это внимания. Сама для раздвигания занавесок пользуюсь шнуром, в моей квартире низкие потолки. А Оля жила в доме старой постройки, для штор требовалось специальное приспособление. Это мне объяснила официантка из одного кафе. Палка всегда висит на гардине, она прикрепляется к карнизу при помощи крючка. Оторвать палку очень трудно, тут одной ярости не хватит. Учитывая то, что шест стоял в углу, его сняли с карниза заранее, загодя приготовили орудие убийства.

   – Смахивает на бред, – не оценил мои доказательства Олег. – Ты хочешь сказать, пока Ольга веселилась на празднике, некто вошел в ее квартиру и приготовился к совершению преступления?

   – Не совсем так, – ответила я, – но палку действительно отцепили заранее. Мы ошиблись, причем фатально!

   – Да? – Олег вскинул брови.

   – Преступник постарался обставить все так, чтобы кончина Ольги выглядела как результат спонтанно принятого решения. Вроде как Евгений хотел изнасиловать хозяйку квартиры, а та не далась, тогда Растов взял шест и убил женщину. И мы ведь так и думали, пока ваша лаборатория не изучила мой автоответчик с записью последнего звонка от Оли и не выделила храп.

   – Это была вторая ошибка убийцы, – заметил Олег.

   – Точно! Не многие знают, как далеко шагнула криминалистика, – согласилась я, – а лаборатории оснащены техникой буквально на грани фантастики. Но и мы с тобой допустили промах. Имеем дело не с припадком злобы, а с обдуманным убийством и тщательно срежиссированным спектаклем. Прикажи экспертам еще раз изучить орудие убийства, пусть ответят на вопрос: палку сдернули или осторожно сняли?

   Олег молча смотрел перед собой.

   – Едем дальше! – воскликнула я. – Рома рассказал тебе о монгутах?

   – Естественно, – отмер майор. – Невероятная история!

   – В жизни еще не то случается, – о заявила я. – Теперь внимание! Из квартиры Ольги исчезли драгоценные камни, которые лежали в тайнике, о чем знали лишь члены семьи.

   – Когда секрет известен двоим, его знают все, – напомнил Олег французскую поговорку.

   – Согласна. Но Женя не общался ни с Олей, ни с Ниной, ни с Олегом Ефремовичем. Значит, мы имеем еще одно доказательство его невиновности. Преступник понимал, что обстановка квартиры никак не может навести опергруппу на мысль о несметном богатстве хозяев, поэтому, совершив убийство, он спокойно вскрыл тайник, забрал сокровища и ушел. Украшения портнихи остались в шкатулке.

   – Умно, – оценил майор действия преступника. – Если в квартире нетронуты золото и деньги, версия грабежа отпадает, а Евгений оказывается под еще большим подозрением.

   – Но из дома Ольги все же исчезли кое-какие вещи: шуба, сапоги и перстень в виде слоника. Последний, по словам продавщицы Эльзы, Оле подарил любовник, тот самый принц, которого швея искала всю свою жизнь. Кольцо очень дорогое, Ольга его с удовольствием носила, тем более что ее отец и муж к тому времени уже скончались, стесняться было некого. Однако на вечеринку в ресторан моя тезка пришла без кольца. Почему?

   – Женское поведение не поддается логике, – хмыкнул майор.

   – Тебя не удивило, что Женя упал лицом в салат? – задала я очередной вопрос.

   – Нисколечко, – ответил Куприн. – Растов алкоголик, ему не много надо для счастья.

   – В машине Женя ни разу не пошевелился, мы его уронили во дворе, а он даже не вздрогнул. Алкаш дрых и когда убивали Ольгу. Очнулся, правда, чуть раньше, чем ожидал «режиссер» спектакля, но, приехав домой, снова провалился в сон. Тебя ничего не настораживает?

   – Полагаешь, ему дали снотворное? – нахмурился Олег.

   – Точно.

   – Но в крови Растова обнаружили только алкоголь!

   – А эксперт лишь его и искал. Ты разве велел сделать полный анализ на токсикологию?

   – Нет, – признался Олег. – С другой стороны, зачем? Исследования не дешевая вещь, за перерасход средств меня по голове не погладят.

   – Теперь займемся песней «Ты скоро подохнешь», – продолжала я. – Ее заказали для блондинки с четвертого столика. И почему-то все решили, что это либо Ольга, либо писательница Арина Виолова. Вера и Ника темноволосые. Но среди нас была еще одна белокурая дама – Галя Мартынова!

   – Убили Ольгу, значит, песня адресовалась ей, – отрезал Куприн.

   – Я тоже так сначала решила, – кивнула я. – Но потом странности стали нанизываться, как бусины на веревочку. Оля производила по первости впечатление интеллигентной и очень несчастной женщины. Но постепенно выяснилась неприглядная правда о ее филигранном умении лгать, о сексуальной неразборчивости, о желании избавиться от контроля отца. Олег Ефремович искренне хотел воспитать достойную дочь, он буквально ломал Олю! Нашел ей мужа, а она ловко мимикрировала, но оставалась собой. Моя тезка оказалась очень хитрой! Дальше… За некоторое время до того, как в ресторане прогремел бессмертный хит «Ты скоро подохнешь», Оля стала кокетничать с официантом Никитой. Называла его Максимом, завязала с парнем разговор про бейджик, который, кстати, там никто из персонала не носит, затем отошла от столика буквально на минуту. Это раз. Два: год назад Ольга повздорила с подругой Ритой, они не общались, но за несколько дней до смерти моя тезка возобновила отношения, попросила прощения. И именно Рите она позвонила с праздника, сообщив ей, что повстречала потрясающего мужчину по имени Евгений Растов, с которым намерена закрутить роман. Дескать, любовь с первого взгляда. Третье: умирая, Оля четко произносит: «Убил он… он… Женя Растов…» Не слишком ли много упоминаний о Женьке?

   – Ты хочешь сказать, что все это неспроста?

   – Да.

   – Оля подставила Евгения?

   – Наконец-то ты догадался! – обрадовалась я.

   Майор рассмеялся.

   – Вилка, ты придумала безусловно оригинальный ход, но он годится только для детективного романа. Позволь тебе напомнить, что Тараканова убита. Или она запланировала собственное убийство?

   – В самую точку! – подпрыгнула я. – Как говорится, ваш ответ верен, получите приз.

   – Ерунда какая-то, – пожал плечами Олег. – Зачем ей организовывать собственное убийство? Стой, по-твоему, это она заказала песню?

   – И снова правильно, – закивала я. – Пококетничала с Никитой, потом попросила его подойти к музыкантам.

   – А кому была адресована мелодия? – заморгал Олег.

   – Неужели ты не понял? – вздохнула я. – Гале Мартыновой.

   – Просто идиотство. Они же впервые встретились в ресторане. У Ольги не было причин ненавидеть Галину.

   Я подтянула ноги, устроилась в кресле поудобней и заговорила с тонкой, чуть снисходительной улыбкой:

   – В самом начале года Мартыновы ездили на Гоа. В Индии Леня сделал жене сюрприз, – сбегал тайком от Галки в лавку и приобрел ей перстень в виде слоника с брильянтовыми глазами, усыпанного изумрудной крошкой. Мартынова пришла с украшением на нашу встречу. В какой-то момент она попросила передать ей блюдо с холодцом, Оля протянула его Гале, та подняла руку, тогда Тараканова и заметила колечко. У моей тезки моментально испортилось настроение! Я совершенно случайно увидела, как ее лицо стало на мгновение злым, но не придала этому значения. К томе же Ольга быстро взяла себя в руки, заулыбалась. А потом заказала песню, для «блондинки за четвертым столом» – не удержалась от мести. Ольге свойственны приступы ярости, об одном мне рассказала Эльза. Тараканова увидела в кафе бывшего любовника с женой и рвалась побить женщину. В том, что отношения Ольги и того мужчины прервались, она винила… его законную супругу. Кольцо-слон на Галином пальце взбесило Олю, но она смогла удержаться от масштабного скандала, потому что знала: скоро случится убийство. Вот только ярость требовала выхода, отсюда и заказ песни.

   – Маразм крепчал… – занервничал Олег. – Если принимать твои слова всерьез, то получается, что Оля планировала самоубийство, замаскированное под убийство? Она хотела лишить себя жизни и подставить Женю? Господи, зачем?

   – Ты идиот! – выпалила я. – Ольга покрасилась в блондинку!

   – И чего? – разинул рот Олег.

   – Сделала другую стрижку! Похудела! Швея настолько изменилась, что Эльза, войдя в туалет, со спины не узнала женщину, с которой прежде общалась каждый день. Только лицо у Оли оставалось прежним.

   Куприн продолжал моргать. Пораженная тупостью майора, я неслась дальше.

   – Ко мне приходила Марина, курьер из центра «Дорога к долголетию».

   – О ней в деле ничего нет! – сделал стойку бывший муж.

   – Девушка покрасилась и постриглась под жену своего любовника, – не обращая внимания на заявление Олега, частила я, – не хотела, чтобы скандальная супруга устроила парню истерику, обнаружив в постели чужой волос!

   Олег сидел истуканом, я потрясла его за плечо.

   – Очнись! Оле нравились мужчины пятидесятилетнего возраста. Лене Мартынову столько и есть. Ленька не способен жить с одной женщиной, у них с Галей разлад, поэтому она и пошла в группу коррекции поведения, где встретила Женю. Растов рассказывал о своих проблемах с алкоголем и о том, как в молодости случайно убил жену. Евгений честно сообщил об отсиженном сроке и показался Галке приятным человеком, вот она и познакомила его с Верой.

   – И что?

   – Куприн, ты растерял умение ловить мышей! Галя рассказала мужу про Растова и об его отсидке, потому что скорей всего призналась в том, что ходила к психологу. Одним словом, Леня знал о судьбе Жени и о его проблемах.

   – И что? – повторил Олег.

   Мое терпение лопнуло.

   – Таинственный любовник, обеспеченный мужчина, примерно пятидесяти лет, привез Ольге из Индии кольцо в виде слоника. Точь-в-точь такое Ленька купил Гале. В лавку он бегал один, супруга сидела в гостинице. Типа сделал жене сюрприз. Только, думаю, Ленечка приобрел два украшения, потребовав скидку за крупную покупку. Дошло?

   – Мартынов спал с Олей? – осенило Куприна.

   – Ну, слава богу! – выдохнула я. – Тараканова увидела у Галки кольцо и взбесилась, вот почему она понеслась заказывать отвратительную песню. Леня предупредил любовницу: «Не надевай украшение в ресторан, оно разрушит образ скромной тетки, этакого аленького цветочка». Оля послушалась, аргументы показались ей убедительными. Но что Леонид мог сказать Гале? Ей-то по какой причине следовало оставить дома слоника? Ясное дело, Мартынов не сообщил своим бабам, что у них одинаковые драгоценности. Для Оли правда вылезла наружу, а Галя, думаю, ничего не узнала. Ее убили!

   Куприн вскочил с дивана.

   – Черт!

   – Дошло… – усмехнулась я. – Да, в морге находится труп Галины Мартыновой. Не стоит корить себя за ошибку. Тело было обнаружено на кровати в квартире Таракановой. На мой автоответчик записан голос Ольги. Лицо у трупа разбито, но волосы и фигура один в один, как у Таракановой. И что можно было подумать? На то преступник и рассчитывал.

   – Нет, нет! – завопил майор. – Чушь! Чушее ничего не слышал!

   – Отличное сравнение – «чушее», – отметила я.

   – Сама сказала: Галя внезапно улетела в Индию! – взвыл майор.

   – Я ее не провожала, в самолет не усаживала, рукой вслед лайнеру не махала. Об отъезде жены мне сообщил Леня.

   – Ну-ну… – слегка сбавил тон Олег.

   – Для начала запроси пограничников, есть ли у них отметка о том, что Галина Мартынова покинула пределы России, а потом нужно провести ДНК-анализ останков, хранящихся в судебном морге, – подытожила я.

   Куприн сунул себе под спину еще одну диванную подушку и ухмыльнулся.

   – Нет! Ошибочка вышла! Красивая версия, да неверная. Ты же сама говорила, что Галя звонила из аэропорта Вере, попрощалась с ней перед отлетом.

   – Абсолютно справедливо, – кивнула я. – Более того, она и со мной беседовала. Правда, о своей поездке в Дели умолчала.

   – Вот-вот, – потер руки майор. – Нельзя лежать в холодильнике и одновременно болтать с подругами. Звонки Мартыновой стопроцентно подтверждают, что в морге труп Ольги.

   – Нет, там Галка, – уперлась я.

   – И как тогда объяснить ее звонки? – возмутился майор.

   – Элементарно! Хочешь, растолкую?

   – Попытайся, – хмыкнул Олег.

   – Сначала у меня не было никаких сомнений в смерти моей тезки. Правда, тела я не видела, но полагаю, оно находилось в таком состоянии, что человек, не имеющий отношения к судебной медицине, при виде его сразу бы окочурился. Расследуя это дело, я сидела в холле возле ресторана в ожидании Эльзы и стала свидетельницей корпоративной вечеринки. Ведущий проводил интервью с одним из сотрудников фирмы, которая устроила новогодний праздник. Вернее, конферансье задавал вопросы, а ответы, невероятно глупые, звучали из динамика. Публика каталась со смеху, но в конце концов на сцену вылез парень и заорал: «Люди! Я никогда ничего подобного не говорил!»

   А народ еще больше развеселился. Как могло такое получиться: на вопросы не отвечал, но твой голос озвучивает глупости?

   – Взяли диктофон, потаскались за мужиком некоторое время и сделали «нарезку», – пожал плечами майор. – Ничего удивительного, сейчас такой фокус способен проделать даже детсадовец.

   Я подняла указательный палец.

   – О! И мне в голову пришла эта идея. Леня записывал разговоры Гали… а дальше дело техники.

   – Сложная задача, – не согласился Олег, – невозможно предугадать реакцию собеседника.

   – Дело намного проще, чем тебе кажется, – не согласилась я. – Что сразу же произносит приятель, когда тебе звонит?

   – Ну, «привет, как дела»…

   – И что ты отвечаешь?

   – «Отлично!»

   – Замечательное слово! Подходит к любой ситуации. «Как делишки?» – «Отлично». «Мне нужна твоя помощь!» – «Отлично». «Как тебе погода?» – «Отлично». Ленька умело составил фразы. Думаю, он воспользовался компом. Я, когда беседовала с «Галей», обратила внимание на то, что она отвечала не сразу, а с замедлением, пару раз из трубки прорывались треск и шум, доносился гул. В тот момент я просто погрешила на плохую связь, но теперь понимаю: помехи создавали нарочно, чтобы я не насторожилась, когда компьютер слишком долго подыскивал нужный вариант. Галя рассказала мне, какая сволочь Женя, как он ударил Веру. А еще Галка просила меня обратиться к тебе за помощью. И знаешь, что я вспомнила? Летом у другой ее подруги, у Аси Завьяловой, менты загребли сына – парень попался с пакетиком героина. Мартынова тут же звякнула мне, стала упрашивать соединиться с тобой, а я ответила, что ты – супруг бывший… В общем, беседа просто повторилась. Разговор с «Галей» получился почти безупречным, в нем была лишь одна шероховатость – Галя два раза задала один и тот же вопрос про Евгения: «А где он сидит?» Спросила в начале беседы и в конце. Но на столь мелкую деталь можно было не обратить внимание, хотя у меня мелькнуло удивление. А вот в диалоге с Верой произошел косяк.

   – Технику заело?

   – Нет, Леня допустил ошибку.

   – Какую? – заинтересовался Куприн.

   – Ну, во-первых, Вера, сообщая мне о беседе с Галиной, пожаловалась на душевную черствость Мартыновой. Мол, она стала рассказывать об ужасном происшествии с Женей, о своей любви к арестованному, а Мартынова ни одним словом не посочувствовала алкоголику, вообще не поддержала тему, а стала говорить об отлете в Индию. Леониду не удалось идеально состыковать фразы. Но не это главное!

   – А что? – заерзал на диване майор.

   Я сделала эффектную паузу и продолжила:

   – Галя заявила Вере: «Уезжаю в Индию, вернусь и тут же позвоню. Ты мне на мобилу не трезвонь, она не работает, роуминг дико дорогой. Чего сказать захочешь, Лене сообщи, он мне передаст, у него телефон не отключен». Понял?

   – Ничего особенного, – усмехнулся Куприн, – деньги хотела сэкономить.

   – Зимой Леня и Галя вместе летали в Индию, – сообщила я, – думаю, уже тогда Мартынов замыслил убийство супруги и его готовил. Галка накануне сообщила Вере об отлете, а муж записал ее разговор и потом им воспользовался.

   – А в чем же ошибка? – не сообразил Олег.

   – Слушай внимательно, я повторю: «Ты мне на мобилу не трезвонь, она не работает, роуминг дико дорогой. Чего сказать захочешь, Лене сообщи, он мне передаст, у него телефон не отключен». Но ведь во второй-то раз Леонид оставался в Москве! Галина улетела одна! Как муж передаст жене информацию, если у нее телефон не работает? Это были слова из прошлой поездки, когда Мартыновы отдыхали вместе. Вера не заметила нестыковки, а мне она царапнула слух. И еще одна заноза. Когда я в разговоре с Леней стала недоумевать, кому же адресовалась мерзкая песня «Ты скоро подохнешь», он быстро ответил: «Блондинок за столом было две, ты и Ольга». Мартынов забыл про цвет волос своей жены? Да нет, он хотел отвести подозрения от заказчицы песни. Заявил: «Убили Олю, значит, оркестр играл для нее».

   – Интересно… – протянул Олег. – Но пока это одни размышлизмы, прямых улик нет. Лично у меня возникла масса вопросов!

   – У меня тоже, – вздохнула я. – Задавай свои.

   – Зачем Ольга возобновила отношения с подругой Ритой?

   Я удивилась тому, что сей факт заинтересовал Олега, и быстро ответила:

   – Полагаю, это был страховочный вариант. Если что-то сорвется, например, Женя проснется раньше и убежит, прихватив с собой и палку, и паспорт, а я по какой-то причине не смогу подтвердить, что привезла Растова домой к Таракановой, вот тут Леня «вспомнит», что слышал, как Оля беседовала с Ритой по телефону, и даст наводку милиции. Не исключена, конечно, и вероятность того, что Оля просто решила помириться с давней подругой. Но уж больно подозрительно, что хорошие отношения между женщинами возобновились за короткое время до убийства. И Рита, и Эльза в один голос говорили, что Оля была скрытной, никогда не называла имен своих любовников. Хотя, с другой стороны, мужчины-то у нее слишком часто менялись. Однако Рита очень удивилась, когда Оля вдруг открытым текстом стала говорить о Жене Растове, описывать его внешний вид. Нет, из Риты готовили свидетеля. Твой вопрос прост, мои посложнее.

   – Ну? – вскинул брови Олег. – Говори!

   – У Оли был жесткий отец, который выдал ее замуж. Супруга она не любила, но папу ослушаться не могла. Потом Олег Ефремович умер, а Сергей пережил его на очень короткое время. Тебе такое развитие событий не кажется странным?

   – Бывает и похуже, – пожал плечами Куприн.

   – Нина Тараканова сказала, что в день смерти брата находилась у племянницы в гостях. Олег Ефремович пришел с улицы бледный и воскликнул: «Народ совсем с ума сошел! Иду домой, во дворе наскакивает на меня здоровенная баба в зеленом платье, голова растрепанная, морда красная, кричит: „Коля!“ и лезет обниматься. Еле отбился, с трудом объяснил, что она обозналась. Дура меня еще и оцарапала! Когти, как иглы!» Затем у отца случился конфликт с дочерью, и он скончался в тот же день от инфаркта.

   Олег снова пожал плечами, а я продолжила:

   – Официант Никита, молодой парень, который относил деньги музыкантам и заказывал по просьбе клиента песню «Ты скоро подохнешь», умер от сердечного приступа. Его приятель Федор заметил, что перед тем, как выйти во двор, Никита случайно столкнулся с посетительницей, здоровенной бабой в зеленом платье, с длинными растрепанными волосами, и пожаловался Федору, что она сделала ему больно. Интересное совпадение? И третий момент. Нина, приехав на девятый день после смерти Сергея к племяннице, не застала ту дома, безутешная вдова где-то шлялась. Когда Тараканова упрекнула Ольгу, она закричала: «Я люблю другого!» А затем, потеряв на секунду самообладание, бросила фразу: «Знаешь, что мы сделали, чтобы быть вместе?» Но Ольга сразу спохватилась и захлопнула рот. И вот меня мучает вопрос: что же такого они с любовникам сделали? И кто та баба в зеленом платье?

   – Ждешь кого?

   – Нет, – коротко ответила я, – ночь на дворе.

   – Сиди, сам открою, – приказал майор и тяжелым шагом двинулся в холл. Я внимательно слушала. Вот раздалось звяканье ключа в замке, тихий скрип петель, лязг железной двери и суровый голос Олега:

   – Ты кто?

   – Срочная доставка корреспонденции, – прозвенел почти детский голосок, – письмо Виоле Ленинидовне Таракановой.

   – Давай сюда.

   – Только в ее руки.

   – Я муж Таракановой.

   – Без разницы! На конверте подчеркнуто: вручить исключительно адресату после ноля часов. Оплачен двойной тариф за ночную доставку.

   – А это ты видел?

   – Вы из ментовки?

   – Точно отмечено. Давай письмо!

   – Ни фига, – не сдался доставщик. – Между прочим, я учусь на адвоката и знаю закон. Покажите ордер на изъятие почтового отправления! Если его нет, я пошел.

   – Вилка! – заорал Куприн.

   Я быстро выскочила в холл, пояснив курьеру:

   – Это письмо мне адресовано.

   – Паспорт! – потребовал, шмыгнув красным носом, щуплый юноша в ярко-оранжевой куртке. – Я должен сверить личность. Супер! Здесь распишитесь…

   – Дай сюда! – Олег выхватил у парня конверт.

   – У вас не муж, а ревнивый леопард, – хихикнул студент и ушел.

   Куприн вскрыл письмо и вытащил листы с печатным текстом.

   – Извини, если помешала, но послание адресовано мне, – ехидно напомнила я.

   Майор пошуршал бумагой.

   – Я не собирался читать, хотел убедиться, что внутри нет никаких вложений типа сибирской язвы.

   Я удержала усмешку. И что бы Куприн сделал, просыпься сейчас на пол белый порошок? Скомандовал ему: «Руки за спину»? Расстрелял из табельного оружия? Если считаешь, что конверт таит опасность, его не следует вскрывать в домашних условиях, лучше отнести письмо в лабораторию.

   – На, – Олег сунул мне листки, – наслаждайся чтением! Пойду, пока чай поставлю и бутерброды сделаю, если разрешишь похозяйничать.

   Я кивнула и отправилась в гостиную, одновременно изучая текст. Спустя секунду ноги затряслись, я плюхнулась в кресло.

   «Дорогая Вилка! Сколько лет мы с тобой дружим? Пытался сосчитать, не получилось. Ты всегда мне очень нравилась – такая самодостаточная, уверенная в себе, выглядела королевой даже со шваброй в руках. А уж теперь, став писательницей, ты и впрямь царица. Одно время я был в тебя влюблен, но молчал о своих чувствах. Ты была замужем и казалась счастливой, а я, великолепно зная о том, что не могу долго жить с одной бабой, в конце концов решил, что лучше нам остаться верными друзьями, чем, расплевавшись, стать обиженными любовниками. Но все равно, глядя на тебя, я постоянно вспоминал идиотскую песню: „Ах, какая женщина, какая женщина… мне б такую“. Теперь, перейдем от соплей к делу.

   Вилка, когда ты будешь читать мое письмо, лайнер, на борту которого я пересек полземного шара, коснется колесами взлетно-посадочной полосы в аэропорту Дели. Надеюсь, доставочная контора меня не подведет и вручит тебе послание в оговоренный час.

   Я никогда не вернусь в Россию. Меня в этой стране ничто не держит, разве только ты. Поэтому я и написал тебе письмо. Я всегда знал, что ты очень умна, и не сомневался в твоей доброте. Извини, что использовал тебя. Но давай по порядку…

   Я женился на Гале в надежде остепениться. Можешь не верить, но бесконечная тасовка баб мужикам надоедает. После сорока лет любой ловелас, даже такой отвязный тип, как я, хочет стабильности, детей, мещанского уюта. Мне обрыдло просыпаться в чужих кроватях и несколько мгновений судорожно вспоминать, как зовут ту, что сопит на соседней подушке. Мама не переваривала ни одну из моих женщин и вечно закатывала истерики, желая оставаться главной в судьбе сына, но она умерла. После похорон я встретил Галку, она показалась мне замечательной: молодая, красивая, домовитая…

   Поверь, первый год мы были по-настоящему счастливы. Потом посыпались проблемы. Для меня важно разнообразие в сексе, а жена соглашалась лишь на миссионерскую позу, предварительно выключив свет в спальне. Я пытался расшевелить супругу, но она отказывалась от «разврата». Галя медленно превращалась в мою маму: начались скандалы, упреки. Ей-богу, я старался изо всех сил, обеспечивал ей достойный уровень жизни, но Галина оставалась недовольна. Каюсь, я стал ей изменять и скоро понял: судьба снова вернула меня на прежний круг. Раньше я тяготился мамой, мечтал о хорошей семье и детях. Теперь мне мешает жена, а надежды остались прежними. Еще Галя, как ни старалась, не смогла родить ребенка, и я погрузился в депрессию.

   И тут господь сжалился надо мной, свел меня с Олей.

   Она сама подошла ко мне, проявив инициативу, представилась:

   – Здравствуйте, я Виола Тараканова.

   Представляешь мое удивление? Ольга показала паспорт, я сказал, что у меня есть близкая знакомая, ее тезка… Вот так начался наш бурный роман. Сначала это был просто секс, но со временем я влюблялся в Ольгу все сильней и сильней, понимая: она моя женщина, способная вытворять чудеса в постели.

   Оля одновременно и черт, и ангел, она и наивна, и пронырлива, хитра и проста, порядочна и беспринципна, добра и бессердечна. Но опущу описание Олечки, которую называю «солнышком», и своих чувств, лишь повторю: я люблю Олю больше жизни, я готов на любые поступки, чтобы соединить с ней судьбу.

   Ольга не нуждалась в моих деньгах. Когда мы с ней приняли решение пожениться, она рассказала о наследстве, которое получил от родителей ее отец. Наша любовь не окрашена материальным расчетом, финансово мы не зависим друг от друга, нас связывают только чувства.

   Просто уехать мы не могли – Олег Ефремович никогда бы не позволил дочери развестись. Он был сатрап, бил свою девочку за малейшее ослушание, силой выдал ее замуж за абсолютного идиота, у которого имелось лишь одно положительное качество: непроходимая глупость. Сначала нужно было освободиться от старшего Тараканова. Переодевшись в женщину, я подстерег его во дворе дома и изобразил полусумасшедшую тетку, которая приняла Олега за своего знакомого. Белокурый парик, длинное зеленое платье, яркий макияж… Много ли надо, чтобы превратиться в малопривлекательную бабу? Делать одной рукой уколы прямо через одежду пациента я научился в психиатрической больнице еще студентом. Олег Ефремович и не сообразил, что получил дозу сильнодействующего лекарства, которое должно было в течение часа вызвать у него смертельный сердечный приступ. Нынче у докторов в распоряжении есть обширная фармакологическая палитра, а, как говаривал Гиппократ, «в капле лекарство – в чашке яд», то есть все зависит от дозы. После инъекции Тараканов поднялся в квартиру, там его встретила Оля, завязался скандал, и отец отъехал в мир иной. Вышло удачно, ни у кого не зародилось никаких сомнений. Олег Ефремович был не юн, не следил за здоровьем, чему здесь удивляться?

   Следующей помехой нашему счастью стал Сергей. Оля попросила у мужа развод, но Харитонов уперся и начал качать права. Он потребовал себе квартиру и весь запас сокровищ, заявил: «Думала, я не знаю о бриллиантах? Мне известно побольше твоего! Отдай драгоценности, иначе пойду к жене Мартынова и открою ей глаза».

   Наверное, мы в чем-то проявили неосторожность, и мерзавец нас выследил.

   Более того, Сергей стал делать странные намеки на то, что драгоценности никогда не принадлежали родителям Олега Ефремовича, камни украдены из какого-то хранилища. Мол, если мы не отдадим ему все, Сергей сообщит в милицию, и Ольгу посадят в тюрьму как укрывательницу краденого. Не хочется повторять весь бред, который он нес. Харитонов был подл и, на наше счастье, патологически жаден. Он охотно принял предложение встретиться со мной и обсудить детали развода, а я пообещал ему все: сокровища, квартиру, мебель. Идиот расслабился и даже не заметил укола, которым я наградил его, похлопав перед расставанием по плечу.

   Судьба была на нашей стороне. Шантажист не добрался до квартиры, ему стало плохо по дороге, Харитонов потерял управление машиной и врезался то ли в столб, то ли в бетонный отбойник. Милиция сочла аварию банальным ДТП, следствия не проводила. Олюшка стала вдовой, мы еще больше сблизились, я должен был осторожно готовить почву для разрыва с Галиной.

   Спустя месяц после гибели Харитонова наши общие друзья Анна и Павел Марковы оформили развод, и Галя неожиданно мне сказала:

   – Аня дура. Не следовало ей отпускать Пашу.

   – Каким образом можно удержать мужчину, если он хочет развестись? – спросил я.

   И тут Галя разразилась пламенной речью.

   – Паша ведь ушел к другой бабе! Я, например, способна убить любовницу своего мужа. Никогда бы на месте Анны не дала Павлу развода. Наняла бы адвокатов, осталась голой, но чужое счастье порушила бы! Процесс можно затянуть на годы – лечь в клинику, предоставить справки о смертельной болезни…

   Чем дольше кричала жена, тем яснее мне становилось, как она себя поведет, узнав о моем желании с ней развестись. А Олюшке грозила опасность от рук ревнивицы. Требовалось нейтрализовать Галину.

   Одновременно случилась еще одна незадача. Мы с Олей не хотели жить в России, в мечтах видели себя в доме на берегу теплого моря, в окружении детей. Олиного богатства и накопленных мною средств легко хватит на безбедную жизнь даже для наших внуков. У меня был загранпаспорт, а вот Олюшка никогда не бывала за рубежом. Солнышко собрала документы и отнесла их в ОВИР. Через некоторое время ей пришел отказ – обнаружилась какая-то путаница в документах. Олег Ефремович прибыл в Москву из другого города много лет назад, Олюшке на тот момент исполнилось то ли два, то ли три года, она плохо помнила подробности. А сотрудники ОВИРа начали изучать данные и обнаружили, что сам Тараканов, его жена, сбежавшая из семьи много лет назад Светлана Петровна Иванова, и их дочь погибли во время пожара в городе Насети в девяностых годах прошлого века. Полный бред! Но сотрудница ОВИРа заявила Ольге:

   – Паспорт вам не выдадут. Необходимо найти следы Светланы Петровны, выяснить, почему Таракановых объявили мертвыми, как произошло это недоразумение…

   – И долго ждать? – расстроилась Ольга.

   – Год, два, три, не знаю, – буркнула чиновница. – В биографии ваших родителей есть серьезная нестыковка, вам не выдадут загранпаспорта.

   Оля, вся в слезах, позвонила мне. Я очень расстроился, но тут мне в голову пришла великолепная идея.

   В последнее время Галя постоянно жаловалась на депрессию. Она пила таблетки, а потом отправилась к психологу, стала посещать группу коррекции поведения. Сначала жена скрыла от меня походы к мозгоправу, но потом проговорилась. И даже стала доставать рассказами о своих новых знакомых. Больше всего ей понравился Евгений Растов, алкоголик, пытавшийся образумиться. В юности пьяница убил в припадке гнева свою жену, отсидел срок и с той поры влачил жалкое существование. Галя решила поиграть в сваху, – познакомила Растова с Верой Калининой, дурой, которая мечтала выйти замуж.

   Бабы хлопотали вокруг «милого Женечки», а я понял: чтобы о тебе заботились, нужно вести асоциальный образ жизни, и чем ты гаже и преступнее, тем больше у тебя шансов стать любимым. Женщины обожают больных, неудачников, криворуких и запойных. Евгений меня злил, я не выношу маргиналов. Но еще больше меня бесила Вера. Всякий раз, когда женишок превращался в свинью, Калинина с воплем «ненавижу, конец роману!», уносилась прочь, а на следующий день снова обнимала Растова. И мне в голову пришел гениальный план. Оцени мой замысел, Вилка!

   Накануне вечеринки по поводу «не нашего Рождества» я позвонил тебе и в процессе ничего не значащего разговора выяснил: в первой половине дня, в полдень, тебя ждут в издательстве. Раздобыть адрес «Элефанта» плевое дело. Я отлично тебя знаю, поэтому ни секунды не сомневался: если ты обдашь грязью из-под колес молодую женщину, сразу затормозишь и предложишь ей помощь. А уж когда выяснится, что ее зовут Виола Тараканова и она вдова, одинокая, несчастная… Сто против одного, что ты пригласишь Олю на нашу встречу!. Да и солнышко постарается исполнить свою роль безупречно. Вышло по-моему, действие развивалось согласно намеченному сценарию.

   В ресторане Евгений охотно пил, а я подлил ему в бокал один препарат. И Растов крепко заснул. Вера устроила истерику и убежала. Я давно изучил характер всех действующих лиц и ловко дирижировал ансамблем! Знаешь, ощутил себя этаким Карабасом-Барабасом – дергаю за ниточки, и куклы пляшут. Ощущение власти упоительно! Случилась только одна заминка – Олюшка увидела на пальце Гали кольцо. Я дурак! Купил в Индии два одинаковых перстня, хозяин отдавал их по цене одного, грех было упустить удачу. Все же не следовало дарить женщинам аналогичные изделия. И я ведь подспудно предвидел неприятность, поэтому сказал солнышку:

   – Не надевай слоника. Ты бедная вдова, тоскующая о муже, ювелирка с брильянтами и изумрудами исказит твой образ.

   Олюшка послушалась, а вот Галя нацепила-таки перстень. Я, конечно, попытался надавить на жену, сказал ей:.

   – Не стоит демонстрировать дорогие цацки подругам, которые не имеют обеспеченных мужей. И потом, мы привезли всем из Индии копеечные сувениры со слонами, друзья посмотрят на твое кольцо и сочтут меня жадным.

   Но Галину всегда отличало тупое упорство.

   – Пусть завидуют! – не сдалась она. – Вещь не украдена, я надеваю ее на праздник. Что, мне кольцо в ящике всю жизнь держать? И ты не обязан никому дорогое дарить, только жене.

   Увидев на Гале перстень, Оля побелела, но взяла себя в руки. А чтобы наказать меня, стала строить глазки мальчишке официанту. Ну а потом прозвучала песня.

   В отличие от вас, растерявшихся при первых звуках мелодии, я сразу понял, что ее, желая выплеснуть ярость, заказала Оля, и испугался. Солнышко очень откровенна и по-детски порывиста, вот она и не удержалась, заревновала меня к Галине. Весь план мог пойти прахом! Вдруг кто-то из нашей компании спросит у официанта о заказчике хита и узнает, что это была Ольга? Но, слава богу, внимание компании переключилось на другое, а я быстро увел тебя и Олю на танцпол.

   Дальше пьеса игралась без сучка и задоринки. Вы с Олей привезли Евгения к ней и положили его на кровать. Ты уехала, и тогда я внес в квартиру Галину, которой по дороге, в машине, вкатил хорошую дозу снотворного. Переодеть Галину и ударить ее палкой по лицу было нетрудно, но пришлось нанести много ран, чтобы Галю не узнали. Затем мы уничтожили следы нашего пребывания в квартире, поцарапали ногтями Евгения кожу Галины и испачкали в ее крови его одежду, вложили в руку алкаша палку, и Оля позвонила тебе. Ты не взяла трубку, и Ольга оставила сообщение на автоответчике. Потом я, изменив голос, анонимно звякнул в милицию. Это было самое слабое место в плане, менты могли удивиться: кто заявил о преступлении? Но я опасался, что Евгений очнется, и пошел на риск. Причем великолепно понимал, что слова «убита Виола Тараканова» моментально дойдут до Куприна. Олег бросится звонить бывшей жене, та расскажет о вечеринке и о том, как привезла алкоголика в квартиру своей новой знакомой, бригада помчится по адресу, а там в койке дрыхнет Растов…

   Конечно, то, что на прозекторском столе лежит не Тараканова, а Галина Мартынова, могло скоро выясниться. Но солнышко рано утром улетела в Индию. Я знаю, что ты, Вилка, непременно покажешь мою исповедь Олегу Куприну, поэтому не рассказываю, сколько денег и какому пограничнику пришлось заплатить, чтобы тот не стал приглядываться к фотографии в паспорте Галины Мартыновой. Я тщательно подготовился и не совершил ни одного промаха.

   К сожалению, я не мог отправиться вместе с солнышком. Мне ведь предстояло убедить всех, что Галина жива-здорова. Она «звонила» и тебе и Вере, но главное – «госпожа Мартынова» звякнула в банк и сказала:

   – Подвернулась горящая путевка в Дели, я улетаю. Вы отлично знаете и меня, и моего мужа, пусть он один получит деньги.

   В вип-отделе банка мы постоянные клиенты, а большая часть моих капиталов, чтобы избежать неприятностей с налоговой инспекцией, была оформлена на Галину Мартынову. И я, естественно, не мог бросить такие деньги! А взять их раньше, пока Галина была жива, казалось мне неразумным. Вдруг она случайно проверит счет? Вот и пришлось задержаться на пару дней, пока проводилась операция с деньгами.

   Удивляешься, почему мне отдали вклад жены? Повторю: нас в банке знают много лет и ради ценных клиентов нарушили правила. Кстати, денежки-то мои, и финансисты это знали, сами посоветовали открыть счет на Галину! Мне нужно было продержаться в Москве всего несколько дней. Я молился, чтобы ты, Вилка, не проявляла особой активности. Но ты позвонила, стала спрашивать про песню. Я понял: ты собираешься поехать в ресторан, и опередил тебя. Когда мы с солнышком ехали в аэропорт, я посетовал на ее неосторожность, укорил за песню. Олюшка обняла меня и сказала:

   – Прости, мне в голову ударило! Хотелось сорвать у нее с пальца кольцо, расцарапать лицо, но я вспомнила о своем отлете и сдержалась. Только послала официанта заказать песню, сама не ходила. Конечно, глупо, но меня это утешило и придало сил для завершения нашей операции.

   Никита случайная жертва, парень ни в чем не виноват, мне не хотелось его убивать, но ты могла дорыться до истины, в отличие от самодовольного индюка Куприна. Я правильно оцениваю твой умственный потенциал.

   Почему я написал это письмо? Тому есть несколько причин. Нам с солнышком ничего не грозит. Послание ты получишь в субботу, бюрократическая машина поиска заработает в лучшем случае в понедельник, а мы к тому времени уже будем не Мартыновыми и уедем из Индии. Нас не найти, документы на чужое имя ждут нас в Дели. А еще мне хочется похвастаться перед тобой, Вилка, идеально задуманным и совершенным без единой ошибки преступлением. Хотя можно ли называть преступлением то, что сделано из-за любви?

   И еще один момент! Я знаю, ты хороший прозаик, великолепно описываешь произошедшие события. Но с фантазией у тебя швах. Раньше, будучи женой мента, ты имела доступ ко всяким историям и питалась из этого ручья, но последний твой детектив откровенно слаб, я с пятой страницы понял, кто убийца. Поэтому дарю тебе нашу историю – пиши роман, пожинай славу. Это мой тебе сувенир под елку, сюрприз на Новый год. Идеальное преступление Деда Мороза! Даже придумал название для книги – «Ради любви можно все». По-моему, здорово.

   Кстати, мое письмо нельзя считать официальным документом, оно напечатано на принтере, подпись тоже. Я ничем не рискую. Предполагаю, что дурака Растова выпустят, значит, Вера тоже получит подарок на главный праздник года. Ну да долго они не проживут!

   Целую тебя, надеюсь, роман выйдет супер. Лет через десять я дам о себе знать. Кстати, Олюшка беременна, и на одном наследнике мы не остановимся.

   Твой Леня Мартынов».

   Чувствуя приближение мигрени, я прочитала послание трижды, а потом отнесла письмо Куприну.

   – Кое в чем Леонид прав, – мрачно констатировал он, отложив через некоторое время листы.

   – Да? – немедленно обозлилась я. – Давай представим его к награде!

   – Не кипятись, – попытался успокоить меня Олег.

   – И в чем его правота? – не останавливалась я. – «Преступление без ошибок»… Как бы не так! Полно огрехов! Приготовленная заранее и вытертая потом палка – раз. Пропавшие шуба и сапоги Ольги – два. Как только я сразу не догадалась, что она сама ушла в своей одежде? На улице декабрь, босиком и в одном платье до аэропорта не добраться. А перстень со слоником? Она его увезла! И дверь была открыта родным ключом, а не отмычкой. Сплошные проколы! Леонид убил Олега Ефремовича и Никиту в одном гриме, он переоделся в зеленое платье и натянул парик, и я обратила внимание на странную тетку. Убийцам просто повезло! Они оставили кучу следов и успели оперативно смыться!

   – Знаешь, а Леонид прав: твоя последняя книга получилась слишком простой, – вздохнул Олег, неожиданно сменив тему. – Я тоже сразу понял, кто преступник. Вот и подумал… решил… очень глупо… но по-прежнему…

   – Не мямли! – прошипела я. – Выражайся четко и откровенно!

   – Я рассчитывал, если дам тебе провести расследование запутанного дела, то ты легко состряпаешь бестселлер и поймешь, что нам лучше жить вместе. «Ради любви можно все» – неплохое название, – отчеканил майор. Потом вдруг покраснел и тихо добавил: – Вот!

   Я онемела, но переварив услышанное, взревела:

   – Вы с Плотниковым меня развели! Ты не ложился в больницу! Не ушибся башкой об асфальт! Никакой операции не было!

   – Что ты! – испугался майор. – Хочешь, покажу выписку из истории болезни? Я лишь слегка сгустил краски. В стационаре не лежал, лечился амбулаторно, продолжая работать. И меня уже назначили начальником.

   – Поздравляю, – процедила я сквозь зубы.

   – Ну не злись, – взмолился бывший муж, – я ведь с самыми лучшими намерениями… Нам очень хорошо вместе, я готов и дальше давать тебе темы для книг. Горжусь тем, что писательница Арина Виолова, наша звезда…

   Я молча слушала комплименты, которыми сыпал Олег. Да уж, чтобы газеты назвали литератора великим, он должен умереть, а чтобы муж оценил жену, надо с ним развестись.

   Используя разные международные каналы, Олег попытался отыскать в Индии Леонида и Галину Мартыновых. Через некоторое время он получил известие о том, что они погибли в автомобильной катастрофе – такси врезалось в автобус, вспыхнул пожар, тела пострадавших обгорели до неузнаваемости. Местная полиция обнаружила в искореженной машине небольшой огнеупорный кейс, в котором лежали паспорта на имя Мартыновых.

   Анализ ДНК подтвердил, что в судебном морге Москвы находятся останки Галины Мартыновой. Но дело об убийстве жены Леонида было закрыто в связи со смертью основных подозреваемых.

   С Ниной Таракановой и Еленой Плахтиной я более никогда не встречалась. Деревня Пауково в Уральских горах медленно зарастает сорной травой, местные считают это место проклятым и избегают заглядывать на пожарище. История монгутов забыта, об Иве, его жене Ани, слишком бойких девочках Муне и Фиа, о крошке Яки помнят лишь несколько человек. Но не стану забегать вперед, вернусь к тридцать первому декабря.

   Около семи вечера я вышла из квартиры и, тщательно заперев дверь, вызвала лифт. Кабина прибыла вместе с соседом Андреем Звягинцевым.

   – С наступающим, – провозгласил он, – здоровья, счастья, денег побольше!

   – И вам с Наташкой того же, – не осталась я в долгу, – еще любви и полнейшего семейного благополучия.

   Звягинцев заулыбался и помахал газетой, которую держал в руке.

   – Ты теперь суперзвезда!

   По моей спине пробежал озноб.

   – Что еще случилось?

   – Снова все об Арине Виоловой пишут. Наверное, это круто – стать такой популярной! – с завистью воскликнул Звягинцев.

   – Дай почитать! – Я выхватила у соседа издание.

   Андрей хохотнул.

   – Наслаждайся. Можешь не возвращать, считай «Желтуху» подарком от меня на Новый год.

   Я развернула листок и тут же увидела аршинный заголовок, пересекавший обе полосы. «Похороны гениальной Арины Виоловой прошли в обстановке строгой секретности».

   – Ну пока, я пошел наряжать елку, – заявил Андрей и исчез за дверью своей квартиры.

   Я даже забыла с ним попрощаться – все внимание обратила на текст.

   «Смерть Арины Виоловой потрясла весь мир. Миллионы людей рыдали, поняв, что более никогда не прочтут замечательных романов великой литераторши. Но жадные издатели решили нажиться на кончине всенародной любимицы. Ранее руководство „Элефанта“ и лично Гарик Ребров, хозяин фирмы, хотели похоронить автора с невероятными почестями. Прах Арины Виоловой предполагалось запустить в космос, старт корабля с урной планировался на Красной площади, были даже отпечатаны билеты на церемонию. Но потом господин Ребров спохватился. Издатель понял, что нельзя терять раскрученный бренд „Арина Виолова“, и сделал заявление: писательница жива и здорова. Умерла ее тезка, женщина по имени Виола Тараканова, поэтому произошла путаница». Посмеявшись по поводу выдумки о второй Виоле Таракановой (можете себе представить, что такое сочетание имени и фамилии есть еще у кого кто-нибудь в паспорте?), ваш корреспондент приехал к дому детективщицы и затаился в засаде. Поверьте, ради вас, дорогие читатели, мы готовы на все, даже мерзнуть несколько суток на морозе накануне Нового года! Ожидание оказалось не напрасным. Мы увидели, как из подъезда вынесли один жалкий дешевый венок, а потом вытащили сосновый гроб, даже не обитый материей. Домовину быстренько засунули в «Газель» и увезли в неизвестном направлении. Увы, догнать машину нам не удалось, зато удалось другое – взять интервью у обманщицы, которая теперь будет исполнять роль нашей безвременно ушедшей любимицы. Гарик Ребров придумал хитрый трюк: он нашел тетку, внешне слегка похожую на Арину Виолову, и станет демонстрировать ее народу и журналистам, а детективы будет строчить бригада борзописцев, деньги потекут рекой в карман «Элефанта». Но мы разоблачили самозванку! Она не смогла ответить ни на один вопрос касательно ее творческих планов. Убедитесь сами, прочитав интервью с ней. Вопрос: «Когда выйдет ваша следующая книга?» Ответ: «Точно не скажу». Вопрос: «Ну хоть месяц назовите?» Ответ: «Лучше позвоните в „Элефант“. Вопрос: „Как будет называться новинка?“ Ответ: „Не знаю“. Нам остается лишь заявить Реброву: „Господин издатель, мир состоит не из дураков! Обнародуйте место захоронения Арины Виоловой! Читатели хотят воздать ей почести!“

   В полном обалдении я уставилась на фото. Вот моя фигура с венком в руках, лицо почти закрывает капюшон. А вот и грузчики с ящиком. Да, я выходила из подъезда с целью отнести на помойку «презент» от Интернетконторы, а сзади ругались парни, которые таскали вещи соседа, затеявшего переезд перед самым Новым годом, вроде в ящике лежала статуя. Отлично помню, как ко мне подошел журналист, и я честно ответила на его вопросы. Название для книги придумать сложно, я действительно отдаю Олесе Константиновне список из десятка вариантов, редактор ищет лучший, а потом мы его обсуждаем. И день выхода детектива назвать не могу, только триместр, допустим, январь-февраль-март. А корреспондент настаивал на точной дате! «Желтуха» выхватила из интервью отдельные фразы, и получился бред.

   На секунду я от негодования перестала дышать. Потом смяла газету, швырнула ее в мусоропровод, вызвала лифт и поехала на первый этаж. В голове кипели мысли. Ну, погоди, «Желтуха», я найду способ тебе отомстить! Да я подам в суд! Потребую провести свой ДНК-анализ! Заставлю газету извиниться!

   Двери подъемника открылись, я вышла в холл и увидела бабу Нюру.

   – С Новым годом, Вилка, – зачастила старуха. – «Желтуху» читала?

   – Угу, – пробурчала я.

   – Ты знаменитая, – не успокаивалась бабка.

   – Угу, – не разжимая губ, ответила я и, чтобы перевести разговор на другую тему, сказала: – Гляжу, ты, баба Нюра, елочку в подъезде нарядила.

   – Нравится? – обрадовалась лифтерша. – А чего добру пропадать! Нынче все дорого. Ты выкинуть вещь хотела, а я смекнула: из нее можно красоту соорудить, людям будет приятно. Украсила, чем смогла. Ты ж не против?

   – Почему я должна протестовать? – изумилась я. – Правда, деревце какой-то необычной формы. Что-то оно мне напоминает…

   – Это же твой похоронный венок, – заявила баба Нюра. – Знаешь, почем сейчас еловые ветки? У метро базар открыли и за лысые палки тысячи просят! А тут пушистая красота и даром. Вот я веночек и нарядила. Красота, а?

   Внезапно моя злость на сотрудников «Желтухи» испарилась. Я подошла к «елке». Действительно, похоронный атрибут! Узнать его из-за мишуры трудно, посторонний человек никогда не поймет, каким было истинное предназначение изделия из лапника. И игрушки под стать! Вот, например, эта: туба из-под лекарства от желудочных колик.

   Я выскочила из дома, добежала до метро, купила набор украшений, гирлянду и вернулась назад.

   – Ох ты, господи! – загундела баба Нюра, увидав, как я облагораживаю венок. – Вилка, помяни мое слово, помрешь в нищете. Разбрасываешься рубликами, как грязью! Игрушки немалых денег стоят!

   Я зажгла разноцветные лампочки и стала любоваться делом своих рук. Похоронный венок сверкал огнями и переливался шарами.

   Любая неприятность в конечном итоге идет нам на благо. Не следует проливать слезы над разбитыми яйцами, лучше приготовить из них омлет. А если тебе Дед Мороз случайно подарил похоронный венок, преврати его в новогоднюю елку и живи долго и счастливо.